Я регулярно пишу про подвиги своих котов, узнав про которые, Куклачёв умер бы от зависти.
Так вот сегодня они опять зажгли.
Ночуют они у меня на кухне. В 6.45 утра я их выпускаю, отправляю ребёнка в школу, а себя – на работу.
Сегодня в 6.45, войдя в кухню, я обнаружила, что довольные коты прибили таракана. Тараканы тут ОГРОМНЫЕ, тропические, круглые и чёрные, бр-р. Они живут в кустах и иногда приходят в открытое окно, поскольку в данный момент на дворе +15, им там вполне комфортно. но в кухне однозначно лучше. Итак, я заметила мертвое тело, подмела его в ведро, и тут только обнаружила, что в процессе охоты негодяи СНЯЛИ ГОРЕЛКИ С ГАЗОВОЙ ПЛИТЫ и разбросали их повсюду!! Причём, заметьте, не снимая решётки, под которой находились горелки.
Не спрашивайте меня, каким образом. Я не знаю. Что они делали с горелками, я тоже не знаю. Возможно, колотили ими по таракану. Возможно, пытались его пожарить.
Одну горелку я поставила на место, детали от второй так и не нашлись.
Что меня ждёт завтра на кухне, я не знаю...
УПД. А сегодня утром они выкатили недостающие детали...

sillvercat.diary.ru/p186309754.htm

Семейная жизнь орлиной четы продолжается, невзирая на любые обстоятельства (кроме смерти); мало того, птицы прилагают массу самых настоящих усилий, чтобы их брак оказался удачным. У орлов приняты очень сложные процедуры ухаживания, которые не прекращаются после того, как пара уже сформировалась, - эти птицы продолжают обхаживать друг друга на протяжении всей совместной жизни. Орел – самец на протяжении всей жизни не перестает завоевывать ее любовь. Орел не только дарит своей спутнице нежное внимание, но и во многом помогает ей в «домашних делах» - таких, как добывание пищи для потомства, кормление птенцов и уход за ними.
Ясно, что орлы ухаживают друг за другом в воздухе, - там, где они чувствуют себя свободнее всего. Самые блистательные воздушные трюки орел оставляет для демонстрации любви. Время от времени он даже делает мертвую петлю – немалое достижение для птицы. Пара орлов то парит, то пикирует, являя собой такую картину силы и ловкости, от которой перехватывает дыхание. Постепенно полет самца сплетается с полетом самки, они вместе вычерчивают в воздухе круги и занимаются невероятной акробатикой. Эхо повторяет их «песнь любви», разнося ее по всему орлиному царству. Даже те орлы, кому в нормальных условиях присуща немота, испускают любовные крики.
Временами, в процессе воздушного спектакля, самка подхватывает в клюв сухую веточку, взлетает высоко вверх, а затем выпускает ее. В ответ на этот жест самец пикирует, чтобы поймать падающую веточку. Это упражнение может повторяться много раз. В кульминационный момент орел совершает нырок в сторону подруги, которая в воздухе переворачивается на спину и выставляет свои грозные когти. Но не в знак враждебности, а как жест любви. Сцепившись когтями, две птицы начинают выполнять серию вращательных движений и так, словно мельница, падают по направлению к земле.
Брачный полет орлов доставляет наблюдателю массу сильных впечатлений, как визуальных, так и слуховых, когда птицы вместе пикируют и скользят в воздушных просторах. Они кружат и кувыркаются в свадебном танце, а их любовные призывы разносятся над холмами и долинами. Совместный полет орлиной четы полон грации, и, вместе паря по небосклону, они выглядят, словно пара танцовщиков балета. А когда птичья чета с огромной скоростью бросается вниз, то, несомненно, являет собой самое великолепное зрелище в царстве пернатых. Брачные игры орлов переполнены радостью, причем, они происходят высоко над землей, - там, куда могут добраться лишь очень немногие из тварей Божьих. Орлы клянутся в полном и безграничном взаимном доверии вплоть до самой смерти.
Хотя брачный полет происходит в период спаривания, многие виды орлов, желая укрепить узы между партнерами, на протяжении всей своей жизни регулярно повторяют этот любовный ритуал в знак взаимной преданности и любви. А связь между этими птицами очень сильна, годы только укрепляют ее. Орлы, образующие семейную пару, редко сражаются друг с другом, зато всегда заодно борются с превратностями судьбы, угрозами или опасностями, а также совместно отдаются простым удовольствиям совместной охоты или полета. Орлы – это классические супруги, они являются не только любовниками и родителями, но еще и друзьями, каждый из которых счастлив в обществе партнера.
Орлы преданы не только друг другу, но своей семье. Они являют собой великолепный образец родителей. Эти птицы готовы сделать очень многое, чтобы накормить свое потомство, воспитать его и удовлетворять потребности юной поросли.

Зацвели нарциссы.
Пропал свет и Интернет.
Интернет – потому, что крышу кроют матом
Свет – потому что какой-то местный Апокалипсис.
Так что не теряйте меня, люди, пишу из горящего танка, избранное не читаю, не комментирую, вы уж простите великодушно...
Я исправлюсь.

Пишет  Масяня, стерва-курва:

Много чудесных котеек!

читать дальше






































<

URL записи

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Пишет  socionicfics:

WINTER TEAMPLAY|2013|РАУНД 1|АЛЬФА-КВАДРА

Название: Предвкушение
Автор: Альфа-тим
Размер: драббл, 1040 слов
Пейринг/Персонажи: Дюма/Дон, Джек/Драйзер
Категория: слэш
Жанр: романс, повседневность
Рейтинг: R
Краткое содержание: Джек и Дон дружат с детства. Но Джек вдруг влюбляется... а Дон на новогодней вечеринке в его доме совсем иными глазами увидел своего нового друга Дюма.


У Джека огромный дом. Помнится, когда Дон зашел к нему в гости впервые, лет так семь назад, он завистливо присвистнул, разглядывая широкую лестницу, покрытую вычурным красным ковром, а позже чуть не заблудился среди комнат для гостей, пока искал туалет на втором этаже. С того времени утекло много воды, они закончили среднюю и старшую школу, поступили в один колледж, да они эти гребанные семь лет были лучшими друзьями! Наверное. Дон думает, что может так сказать. А потом Джек сказал, что влюбился, на полном серьезе, сказал, что намерен добиваться хмурой девчонки-первокурсницы, которая если и отвечает на его поползновения, то только короткими ругательствами и средним пальцем руки. Дон тогда хохотал минут двадцать. Джек, в постели которого побывали самые клевые девочки их колледжа, если не всего города, клюнул на какую-то отшивающую его стерву? Да никогда!
— Чувак! — пытался выдавить из себя Дон в промежутках между приступами смеха. — Да нахрена она тебе нужна? Найдешь себе получше и посговорчивее. Таких, как эта, на любой остановке полным полно!
Тогда Лондон почему-то обиделся, и больше никто эту тему не поднимал. После этого прошла пара недель, они стали общаться меньше, Джек, как и обещал, ухлестывал за девчонкой, а та медленно меняла свое отношение к нему, позволяя то подержать себя за руку, то подбросить до дома на машине. Дон же выловил из одногруппников темно-русого парня с бабским, как ему казалось, именем — Дюма. Не то чтобы выловил... Просто как-то вечером оказалось, что ходить домой им в одну сторону, оказалось, что у их родителей одинаковые знаки Зодиака и что ему есть что рассказать. Оказалось, что он может трепать языком о полной ерунде по нескольку часов в день и что этот Дюма может поддержать почти любую тему, даже если видно, что он ничего в ней не смыслит. С ним было весело, конечно, не так, как с Джеком, с Лондоном всегда хотелось в толпу, в центр внимания, на пик известности. С Дюмой по-другому, вдвоем было вполне комфортно, чужие люди попросту казались лишними и портили прекрасное взаимопонимание.
Еще через месяц на вечеринке в доме Джека, устроенной по случаю скорого Нового года, Дон смотрел, как хозяин дома, развалившись на диване, медленно целует ту самую первокурсницу, и думал, что тот, наверное, вправду влюбился. Неделю назад Джек сказал ему, что не спал ни с кем с того времени, как в первый раз рассказал ему о своей симпатии. Сначала Дон не поверил, на этот раз все-таки сдержав рвущийся из груди смех, но потом вдруг понял — врать-то Джеку незачем.
В полумраке гостиной вертелись люди. Пришло человек сто, если не больше, орала музыка, сотрясая битами стены, чипсы и попкорн валялись на полу, раздавленные ногами в мелкие крошки, новогодние украшения, оторванные от стен и сдёрнутые с потолка, лежали там же. Нетронутой осталась только одиноко стоящая в углу елка, светящаяся гирляндами и какая-то слишком детская на взрослом празднике. На кухне какой-то идиот споткнулся о стоящие батареей бутылки и уронил их с жутким грохотом, мимо проплыла миленькая девочка, кокетливо подмигнула, но не увидев никакой реакции, пошла дальше, выпятив густо накрашенные губки. Сбоку сосались две грудастые девочки, каждую из которых Дон немного знал, парень, снимавший их на видео, был его хорошим приятелем. В любой другой день Дон бы подскочил и поспешил присоединиться, но сегодня не хотелось. Странно это. Рядом сидел Дюма с полупустым стаканом водки с колой, перемешивал остатки льда тонкой трубочкой и неслышно шевелил губами. Принял он раза в два больше, чем Дон, и тот уже опасался за чистоту ворсистого ковра перед ними.
— Слушай, это Джек, да? — неожиданно спросил он, кивнув на разлегшуюся на диване парочку.
Дон лениво кивнул.
— Я ее знаю, ну, ту, которая с ним.
Дон снова кивнул и вдруг подумал, что даже не знает ее имени.
— Ее вроде Тео зовут, не знаю, как полное имя, — Дюма пожал плечами, отвечая на незаданный вопрос, а потом невпопад добавил: — Как новый год встретишь, так его и проведешь.
Он наклонился чуть ближе, видимо, пытаясь что-то сказать, но в тот же момент кто-то истошно завизжал и выключил свет на кухне. Из освещения остались только гирлянды на елке, синими холодными огоньками сверкая на металлических и стеклянных поверхностях. В глазах Дюмы тоже отразилась парочка, мягко блестели влажные губы, и Дон, не отдавая себе отчета в том, что делает, придвинулся так, что они ощущали пьяное горячее дыхание друг друга, а от поцелуя их отделяла всего пара миллиметров. Дюма замер, вглядываясь в глаза напротив и пытаясь понять, хотя бы приблизительно, о чем он думает, но не увидев ничего, кроме широких черных зрачков и синих искорок, подался вперед, прижимаясь к губам. Они целовались медленно, Дон лениво думал, что сосется с парнем, хотя вообще-то не гей, но даже не думал останавливаться. Нить происходящего ускользнула, и он очнулся только тогда, когда Дюма волок его за руку по слабо освещенной светом из кухни лестнице на второй этаж. Когда щелкнул замок одной из гостевых комнат, он с силой прижал Дюму к двери, впиваясь в губы, тот шарил руками по его спине, задрал футболку и, на секунду прервав поцелуй, стянул ее через голову. Дон проделал то же самое с его тонким свитером и прижался к обнаженной груди, обхватив руками за поясницу. Было странно. Было плоско. У него никогда не было плоских девушек, что-что, а сиськи он любил, и, слава Богу, было из каких выбирать. На секунду отстранившись, Дон перевел дыхание, он хотел наклониться и попробовать облизать шею, когда Дюма сжал его плечи и подтянул вверх.
— Стой, — сказал он, пряча глаза. — Подожди. Мы бухие и не понимаем что делаем. И потом будем об этом жалеть.
— Что? — Дон скривился и подцепил чужой подбородок пальцами, поворачивая на себя. — Нахрена ты тогда меня сюда притащил? Если бы я не соображал, что делаю, я бы валялся у толчка!
— Просто.... Просто потом все будет по-другому.
— Как по-другому?! – Дон глубоко выдохнул, стараясь говорить спокойно. — Мы просто подрочим друг другу. Что этим вообще можно испортить?
Дюма на секунду замер, еле заметно покачал головой, потом наконец поднял взгляд и улыбнулся.
— Если ты говоришь, что все будет нормально...
Дон вздрогнул, и его волной окатило неожиданное возбуждение, в паху потеплело, руки Дюма на плечах показались тяжелыми и горячими, а когда он спиной вперёд дошел до кровати и легким толчком был опрокинут назад, не смог сдержать удивленного вздоха. Дюма забрался на кровать, поставил колени по бокам его бедер, наклонился к лицу и уже в губы выдохнул:
— Если все будет нормально...
Дон предвкушающе вздохнул, и в голове его не к месту всплыла поговорка: «Как Новый год встретишь, так его и проведешь».

Название: Борода из ваты
Автор: Альфа-тим
Размер: драббл, 999 слов
Пейринг/Персонажи: Гюго/Робеспьер, Бальзак, Наполеон упоминается
Категория: джен
Жанр: стёб
Рейтинг: G
Краткое содержание: Робеспьер вынужден подменять Гюго в роли Деда Мороза на новогоднем корпоративе в пафосном ресторане, а Бальзак, соответственно, вынужден подменять там же Наполеона в роли Снегурочки.


— Баль, а нас не побьют?
— Да нет, нас просто убьют. Простенько и со вкусиком. Это ж пафосный кабак, сюда одни бывшие братки ходят. С волынами.
— Баль!!!
— Будешь так орать, бородой поперхнёшься.
— А ты надевай свои… эти… молча, а то я удеру, честно предупреждаю.
— Не «эти», а сиськи, они не кусаются, они резиновые. Скажи «си-и-иськи», а я тебя сфотографирую.
— Баль!!!
— Сразу видно, что ты дуализированный — орёшь прямо как Гюго какое-то. Ты же аналитик, ты должен спокойно и чётко анализировать ситуацию, а я — критик, я должен мрачно предрекать что-нибудь мрачное. Конец света, например.
— Поздно, он уже кончился. То есть рано. Следующий по плану — Рагнарёк. В 3797-м году.
— По календарю майя?
— По Википедии. Глянь, я правильно штаны надеваю? А то я без очков.
— Почему?
— Потому что Дедов Морозов в очках не бывает. Только Санта-Клаусы.
— Я тебя удивлю, Дедов Морозов вообще не бывает. Как и Санта-Клаусов. Не знаю, правильно ли ты штаны надел, но очки снял правильно — вдруг начнут бить и разобьют.
— Баль!!!

(За два часа до этого).

— Роб, ты чего делаешь? Срочно выручай, мне крантец!!!
— Гюг? Я с курсовиком ковыряюсь… а ты вообще где?
— Электричка на станции застряла, а у меня через два часа халтура в «Шинке». Дедморозю я там!
— А я при чём?
— Роб, выручи, а? Я подъеду, клянусь!
— Стоп! Ты хочешь, чтобы я… Я?!
— Ну! Не волнуйся, никто тебя не узнает, ты же будешь в бороде!
— Ты охренел?
— Восемь штук денег, и народ ждёт! Да там и делать-то ничего не надо, они все будут уже пьяные, просто заставляй их стишки читать и подарки раздавай, и всё! И у тебя будет Снегурочка! Она опытная, всё знает!
— Кто?
— Снегурочка, внучка твоя!
— Я спрашиваю, кто играет опытную внучку?.. Чего молчишь?
— Ну, Нап.
— Нет, ты точно охренел.
— Зато ты докажешь ему, что совсем не никчемушный, как он считает.
— Ага, буду я с Напом письками меряться, не дождётесь, манипуляторы хреновы этические. Род, вид, подвид.
— Ладно. Проехали. Без стипендии я уже остался. Теперь останусь без работы.
— Гюг, не обижайся, но я не могу. Я просто не мо-гу! Я же интроверт с кислой рожей, какой из меня Дед Мороз?!
— Ладно-ладно, ничего страшного, на Новый год будем лапу сосать.
— Гюг!
— Ты, блин, хотел на какой-то там тренинг ходить по самосовершенствованию, я тебе такой шанс усовершенствоваться даю, а ты… ты чего там пыхтишь?
— Адрес своего «Шинка» скажи.
— Роб!!! Я тебя люблю!!!
— Манипулятор ты хренов этический. И попробуй только опоздать больше чем на час! Будет тебе тогда курсовик по гидромеханике!

(Спустя час).

— Баль? Ты что тут делаешь?
— Платьишко примеряю и сиськи пристёгиваю, не видишь? Я тут вроде как за внучку. Жучка за внучку.
— Подожди, а Нап где?
— Траванулся вчера какой-то дрянью и дома лежит. А восемь штук гонорара на дороге не валяются. Он поклялся, что я только начну, а он отлежится и подскочит.
— Так ты Снегурочка? Слава Богу!
— Откуда такой энтузиазм? Ты… за Гюга, что ли? И правда, слава Богу!
— Внученька!
— Дедуля! Слушай, дедуля, а сценарий у тебя есть?
— Гюг сказал — заставляй всех стишки читать и подарки раздавай. Он сказал — у тебя опытная Снегурочка будет, она всё знает. То есть… ты.
— А Нап мне сказал, что всё знает Гюг!
— Приехали…

(Спустя час).

— Чтоб ты не сбежал, пока я начинаю, я раздевалку запер. Так что если надумаешь удрать, то так Дедом Морозом по улице и побежишь, учти.
— Вы лучше зовите меня погромче, а то борода уши залепила.
— Роб…
— Да приду я, приду. Наверное.
— Роб…
— Иди ты уже! Так. Ушёл. А-а-а, мамочка, они же там все пьяные, вон как ржут, надеюсь, они не станут хватать Баля за сиськи, они же у него резиновые… О Боже, я сказал «сиськи»! Что там хоть у Гюга в мешке? Чупа-чупс, ещё чупа-чупс, змея плюшевая, кусок мыла, верёвка… Что?! А, это не верёвка, это ещё одна змея… свечка, ручка, гантель… а я-то гадаю, чего мешок такой тяжеленный… ещё змея… ещё чупа-чупс… Он что, это барахло браткам собрался дарить?! Хотя… «лексусы» у них есть, а вот плюшевой змеи и чупа-чупса наверняка нету… Что они там орут? Дедушка?! Я, что ли? Как, уже?! Господи, за что?.. Пять, четыре, три, два, один, ноль. Пуск!
— Здравствуйте, детишки в платьях и штанишках!
— Ты что несёшь?
— Мешок я несу, отстань, Баль, это всё, что я с садика помню.
— «Сектор Газа» ты с садика помнишь? Клёвый у тебя был садик, продвинутый...
— Отстань, не сбивай, я только настроился… Я сейчас две сказки напою слегка, сказку про Снегурочку, ледяную дурочку, и про Илью-Муромца, вот и всё, пока..!
— Какое «пока»?!
— Отстань, говорю, это цитата. Сейчас мы с вами узнаем, кто из вас лучше всех помнит поверхностные интегралы второго рода… ой, то есть я хотел сказать, таблицу умножения на шесть! Вот ты, красавица, сколько будет шестью семь?
— Ты что такие сложные вопросы им задаешь?!
— Немножко неправильно, сорок два, но всё равно ты молодец, старалась! Внучка, дай красавице пресмыкающееся! А ты, мальчик, скажи, сколько будет шестью девять? Какой молодец, помнит! Внученька, дай и мальчику пресмыкающееся!
— У тебя там что, серпентарий?
— Отстань! Змея — символ года, пусть она ему принесёт ещё больше денег и удачу!
— …чтоб его не посадили, как Ходорковского…
— А сейчас мы с вами споём песенку «В лесу родилась ёлочка»! С наглядной инсталляцией! Нет, с перформансом!
— Дедушка, какие ты слова знаешь, наверное, на красный диплом идёшь?
— Отстань! Вот ты, красавица, будешь… м-м-м… ёлочкой. Почему-почему… Потому что стройная! А ты, мальчик, будешь зайка серенький, ты — волк, ты — лошадка длинноногая, то есть мохноногая…
— Хоббит?
— Отстань!.. Ты — дровенки, а ты — мужичок!
— Помирать, так с музыкой, запевайте, братцы… Где же твой Гюг, опоздун несчастный?
— А Нап твой — иррац несчастный, и его тоже нет! Всё, я больше не могу…
— Ребятки, а налейте-ка кто-нибудь чего-нибудь Дедушке Морозу! Это у вас что, «Наполеон»? Годно! Дедушка, «Наполеона» будешь?
— Конечно, буду!! Поехали! В лесу родилась ёлочка…

(Спустя час).

— Баль, не знаешь, почему мы так назюзюкались, а?
— Потому что мы сделали это, ты понял, Роб?
— Да! Мы, два интроверта с кислыми рожами, сделали это!
— Мы выдержали это дурацкое представление!
— Не-не-не, поправочка! Мы его выдержали, потому что назюзюкались, а не назюзюкались, потому что выдержали!
— И мы заработали бабок!
— И было весело!
— И у нас есть ещё «Наполеон»!
— Слышь, Баль, а давай повторим, а? Есть тут рядом ещё какой-нибудь кабак?

Название: Ночь перед Рождеством
Автор: Альфа-тим
Размер: драббл, 998 слов
Пейринг/Персонажи: Дон Кихот/Наполеон, Драйзер, Макс
Категория: гет
Жанр: драма, мистика
Рейтинг: G
Краткое содержание: Есть люди, которым Джеймс может простить все, включая предательство. Но есть те, кому это прощение будет стоить жизни.


— Если бы я мог ослепнуть, я бы с удовольствием это сделал, — Джеральд поднес бокал к губам, но так и не прикоснулся к коллекционному вину, мерно покачивающемуся в хрустальных стенках. — Но, к сожалению, Господь заставляет меня страдать.
— Не поминай всуе, — в тон собеседнику ответил Джеймс, тряхнув головой, отчего десятки маленьких колокольчиков отозвались легким перезвоном. На эти манипуляции собеседник только криво улыбнулся, а «шут» продолжил поучительную речь. — Тебя вообще не должно быть на этом балу, поэтому веди себя прилично и развлекайся. Раз нет своей семьи, празднуй Сочельник со мной.
— К сожалению, ты являешься частью моей семьи, — Джер только поморщился и отвернулся, показывая, что разговор окончен.
— Ох, какой же ты нудный, — за венецианской маской шута не было видно, как губы Джеймса искривились в довольном оскале и он, легко поклонившись, отчалил подальше от своего родственника-сноба, не забыв напоследок насладиться недовольным вздохом, сопроводившим перезвон бубенцов. Джеральд как всегда считал, что он, Джеймс, привлекает слишком много внимания, слишком заметен и, рано или поздно, подставит всех в их общем деле. Возможно, так оно и было. Но не сегодня.
Дрейфуя между парами, он то и дело отвешивал шутливые поклоны, обманывал, протягивая руку для рукопожатия и отдергивая ладонь в самый последний момент, осыпал прекрасных дам множеством маленьких золотистых блесток и доставал из-за ушей высокопоставленных чиновников серебряные монеты. Он привлекал к себе внимание, ловил чужие улыбки, плюнув на то, что каждый из гостей знает, кто скрывается за костюмом простого шута. О необычном, гениальном на грани сумасшествия владельце ткацкой фабрики и, по совместительству, радушном хозяине Рождественского бала ходило множество неподтвержденных слухов, но все сходились в одном: он был весел, жизнелюбив, порою любил посмеяться над самим собой и был совершенно беззлобен. Практически идеальный набор для столь богатого человека.
— Не откажется ли прекрасная леди станцевать с глупцом? — Джеймс появился за спиной белокурой красавицы, словно по волшебству вызывая легкую улыбку на ее губах. И разумеется, несколько недовольных взглядов от нескольких молодых, переполненных мечтаниями мальчишек, брошенных на нелепого незнакомца в шутовском наряде.
— Леди занята… — начал было один, но мгновенно замолчал, стушевавшись под взглядом женщины.
— Леди станцует, — рассмеялась она красивым грудным смехом, укутавшим ее собеседников словно мягкая, невероятно легкая шаль. Протянув руку, она аккуратно вложила свою ладонь в ладонь шута, делая шаг ему навстречу. — Ты напугал молодых людей, Джеймс.
— Их смутило твое согласие, Императрица, — парировал мужчина, едва касаясь губами виска своей спутницы в поцелуе.
— Ты словно не можешь просто согласиться со мной, — вновь этот необыкновенный мягкий смех, который словно материнские объятия был призван защитить, спрятать от всех невзгод, которые только могли окружать.
— Анджелика, бес противоречий во мне спешит отвесить поклон твоей проницательности, — на секунду Джеймс поймал на их паре завистливые взгляды. Ему завидуют мужчины, ведь его спутница – самая красивая женщина на балу, а его спину точит всего один единственный взгляд, принадлежавший Джеральду. Взгляд, полный осуждения его методов по привлечению внимания. Разумеется, братец-святоша полагает, что лучше вечно стоять в тени, привлекая намного меньше внимания. Словно он и не замечает, как ловко его пытаются огибать все присутствующие, словно сейчас эта тень доберется до них, и как улыбаются ему, не видя в нем никакой опасности. Одна цель и разные пути.
— Я хочу поговорить с тобой. Идем, — танец закончился, и Джеймс, мягко сжимая теплые пальцы женщины, чуть ли не пригибаясь под завистливыми взглядами неудачливых соперников, увел свою спутницу в один из коридоров.
Крыло, в котором проходил бал, было одним из самых нелюбимых Джеймсом. Все потому, что ему не хватало какой-то душевности, оно словно было запятнано официальностью, не позволяющей проявить себя и свои мысли. Поклоны – согласно этикету, взгляды – не дольше положенных секунд, улыбки – насквозь фальшивые, натянутые, из вежливости. На балкон, находящийся недалеко от их спальни, он едва ли не бежал, останавливаясь на какой-то момент, чтобы Анджелика могла снять туфли на небольших каблучках и подобрать полы юбки, мешающие при ходьбе. Оказавшись в небольшом танцевальном зале, Джеймс пересек его, распахнул стеклянные двери на заваленный снегом балкон и сделал первый шаг, проваливаясь чуть ли не по щиколотку в пушистый снег.
— Джеймс, там холодно, - протестующее качнула головой Анджелика, опуская на пол туфли.
— Здесь тепло. Я тебе обещаю, — Джеймс снял маску, бросив ее на паркет танцевального зала, и улыбнулся женщине – широко, доверительно. И его голубые глаза, которые она раньше словно не замечала, весело блестели в свете ламп.
— Джеймс… Джеймс, мы во сне? — голос Анджелики все так же мягок, но теперь уже переполнен тревогой. Неужели восхитительный вечер, наполненный улыбками и смехом, начнется только через сутки? А сейчас она спит в своей кровати, наслаждаясь фантомом, подаренным сумасшедшим возлюбленным. — Это все время был сон?
— Да, милая, во сне. Этот сон я создал для тебя, — еще одна лихая улыбка, и ее пальцы вновь коснулись его ладони, горячей, чуть шершавой. Джеймс потянул женщину к себе, и она тоже провалилась в снег, не ощущая холода. — Идем.
Он подвел ее к краю балкона, разворачивая к себе лицом, вглядываясь в любимые, такие дорогие сердцу черты.
— Мы всегда будем вместе, Анджелика, — он никогда не решался признаваться в любви, но она всегда сама знала о его чувствах. — Всегда.

… Эдмонд ворвался в его кабинет утром 24 декабря, буквально срывая дверь с петель.
— Анджелика… — еле выдохнул он, но замолк, неверящими глазами уставившись на своего хозяина. Джеймс, словно завороженный, смотрел лишь в одну точку, будто не видел и не слышал ничего. Только когда незваный гость чуть повел рукой, он задумчиво приподнял брови в ответ.
— … заплатила за предательство. Она знала, что ей нужно только покаяться, — Джеймс провел рукой по глазам, ощущая всю тяжесть своего решения, навалившуюся только сейчас. И там, в темноте, он в очередной раз видел, как удивленно расширяются глаза Анджелики, падающей с балкона на черный, невероятно острый пик оградки. — И я бы ее простил. Анджелика продала нас Джеральду. А мне пришлось выбирать, и я выбрал вас, пожертвовав Императрицей. И сделал бы это снова, — отвернувшись, мужчина поднялся со своего кресла, рывком опуская портрет, стоящий на столе, фотографией вниз. Ему предстояло пережить еще один бал, абсолютно идентичный тому, что он воссоздал ночью. Идентичный, но абсолютно другой.

Название: Просто праздник какой-то
Автор: Альфа-тим
Размер: драббл, 995 слов
Пейринг/Персонажи: Гюго, Робеспьер, Драйзер, Бальзак
Категория: слэш
Жанр: повседневность
Рейтинг: G
Краткое содержание: Гюго вдруг понимает, что тот новогодний праздник, который он собрался организовывать, в общем-то никому не нужен...


— А, Драй, привет, я уже бегу, я всё приготовил, заготовил и вы-го-то-вил! — затараторил Гюго, схватив мобильник, где высветился номер Драйзера. — Мешок с сюрпрайзиками, конкурсов кучу, тосты, анекдотики свежие… в общем, всё будет чики-пики! Готовьтесь под столом кукарекать!
— Секунду, Гюг, — перебил его терпеливо слушавший Драйзер. — Я как раз про твои чики-пики хотел поговорить. Я тебя очень прошу, пусть их в этот раз будет… поменьше.
— В каком смысле? — недоумённо заморгал Гюго.
— В прямом, — с нажимом сказал Драйзер. — Поменьше. А то Баль с Габом просто сбегут. И Дост едва пережил твой прошлый раз.
Гюго попытался припомнить, что такого он проделывал в прошлый раз с Достом, но не смог.
— Им не нравится? — упавшим голосом спросил он.
Драй тяжко вздохнул.
— Извини, Гюг, но мне тоже… не очень-то нравится. Всякие твои пошлости в особенности. Создаётся впечатление, что у тебя проблемы… ну, сам понимаешь, с чем.
— С чем? — машинально повторил Гюго.
Драй ещё раз вздохнул:
— С сексом. Сублимация по Фрейду. Извини.
У Гюго не было ни проблем с сексом, ни секса как такового. Робеспьер почти год находился в стране антиподов — в Австралии. Его университет участвовал там в археологической экспедиции. Ближе места не нашлось, блин…
— А-а, — растерянно промямлил Гюго, потирая щёку. — А вот Дону и Жукову вообще нравится… ну когда я…
— Дону! Жукову! — отчеканил Драй раздражённо, и Гюго сообразил, что вновь что-то не то ляпнул. — Ты не обижайся, Гюг, но ты иногда себя не контролируешь. Просто в каждой бочке затычка. Это на нервы действует, знаешь ли.
— Теперь знаю… — пробормотал Гюго, с размаху сев на кровать, где уже был аккуратно разложен его праздничный наряд — синий спортивный костюм, потому как Тёмная Водяная Змея любит синее. А также красный галстук-бабочка и красный нос-шарик на резинке. Робеспьер бы ухохотался. Наверное.
Гюго уже ни в чём не был уверен. Нет, Роб бы ухохотался, сто процентов.
— Давно бы сказал, — уныло прошептал он, уставившись на мешок с «сюрпрайзиками», выглядывавший из-под стула.
Драйзер вздохнул в очередной раз:
— Не хотел тебя огорчать. Нет, вообще всё хорошо, Гюг, только вот, хотелось бы обойтись без… э-э-э…
— Пошлостей, — рассеянно подсказал Гюго.
— Вот именно, — с облечением воскликнул Драйзер. — Без пошлостей. И без кукареканья под столом.
— Всё будет чики-пики, не беспокойся, — бодро отозвался Гюго.
— Ты не обиделся? — тревожно осведомился Драйзер.
— Ну что ты! — горячо заверил его Гюго и нажал на кнопку отбоя.
Посидев немного в каком-то оцепенении, он снова попробовал дозвониться до Робеспьера. С тем же результатом: пи-пи-пи, сеть занята. Конечно, Австралия, Новый год, какое там… А Интернета в той дыре, куда забурился Роб, и в помине не было. Есть же ещё такие дыры на белом свете, просто уму непостижимо.
То, что сообщил ему Драйзер, тоже было уму непостижимо.
Гюго сказал Драю правду — он не обиделся. Его удручало лишь то, что, оказывается, всё это время он кого-то раздражал. Расстраивал. Баля с Габом. Доста. Наверняка и других тоже. Драй же не будет перечислять всех. Он вообще тактичный, Драй. Если он решился всё это высказать, значит, его действительно допекло. А, ну да, и Драй тоже всегда расстраивался, значит.
Пипец.
Гюго вдруг ощутил такую усталость, будто ему на плечи враз навалился весь этот бесконечный год — с кучей разных забот и проблем, которые он всё разгребал и разгребал, а они всё валились и валились. Год без Роба.
Он поглядел на мобильник, всё ещё зажатый в руке, и поставил его на беззвучку. Потом перебросил костюм с кровати на стул и забрался под одеяло. И мгновенно уснул.
Проснулся он от того, что прямо под его окном громыхнул фейерверк. Он подскочил с колотившимся сердцем, вспомнив, что опаздывает на встречу с друзьями. А потом вспомнил о звонке Драя.
На мобильнике было десять пропущенных вызовов и уйма смсок. Не от Роба.
Гюго стёр всё, не читая.
И тут мобильник, всё ещё находившийся в беззвучном режиме, ожил в его ладони. Гюго растерянно поднёс его к уху и услышал родной голос:
— Гюг! Наконец-то я дозвонился! У, прямо чудо какое-то! Где ты празднуешь? У Жукова опять?
Гюго кашлянул и пробормотал:
— Роб?
— Да я, я! Только не говори мне, что ты уже… того!
— Я не того, — Гюго счастливо улыбнулся. — Я этого…
— Уже спишь, что ли? — спросил Роб озадаченно.
— Ну да, немножко задремал.
— Что-то ты рано! Ну ладно! Поздравляю тебя и привет там всем. Я здесь уже…
Тут связь оборвалась, и в трубке опять запипикало.
Гюго потряс головой. Это был не сон. Роб действительно ему позвонил!
Ему хотелось обнять весь мир, скакать и прыгать, петь и кричать всем, какие они замечательные, как хорошо жить на свете, и вообще…
«В каждой бочке затычка», — вспомнил он и вслух пробормотал:
— Выбил дно и вышел вон.
Он торопливо оделся, прицепил красный нос, вытащил из-под стула мешок с «сюрпрайзиками» и спрятал в карман шпаргалку с распечаткой свежих анекдотов из Сети. По правде говоря, он никогда не мог их запомнить.
За квартал от его дома было кафе, где, как он и предполагал, новогодний гудёж был в разгаре, а Дед Мороз со Снегурочкой уже охрипли и сбились с ног. Так что его приход оказался очень кстати.
Гюго пел, танцевал, хохотал, целовался с девушками, рассказывал пошлые анекдоты, заглядывая в шпаргалку... и вдруг, подняв глаза, увидел, что в дверях стоят Бальзак с Драйзером и внимательно смотрят на него.
Сердце у него ёкнуло, он смутился и покраснел. А потом сунул кому-то свой волшебный мешок и протолкался к двери под разочарованное гудение вокруг.
— Как вы меня нашли? — спросил он виновато.
Баль пожал плечами:
— Методом исключения. Куда лично я не пошёл бы под угрозой расстрела?
Гюго хмыкнул и покосился на Драя:
— Извини.
— Это ты извини, — грустно ответил Драй.
— Да всё в порядке! — неловко заверил Гюго.
— Угу, в порядке, — усмехнулся Баль. — Жуков тебе дверь выбил.
— Чего-о? — опешил Гюго.
— Того. Мы ж не знали, что там с тобой. Вот и… в общем, двери каюк. Габ домой поехал за инструментами, а Штир — куда-то за новым замком. Мы с Драем пошли тебя искать. А остальные сидят у тебя и бухают. Так что пойдём, хватит уже тут… Дома допляшешь.
— Я могу даже покукарекать под столом, хочешь? — вздохнул Драй и улыбнулся.
— Нет, — решительно отрезал Гюго. — Мы лучше поиграем в... — Он запнулся.
— В покер, — не менее решительно заявил Бальзак.
И Гюго радостно кивнул, хотя отлично знал, кто именно проиграет.

Название: Сельский пейзаж
Автор: Альфа-тим
Размер: драббл, 935 слов
Пейринг/Персонажи: Дюма/ Дон Кихот, Робеспьер/ Гюго
Категория: гет
Жанр: повседневность
Рейтинг: G
Краткое содержание: С легкой подачи Варвары ее вторая половина и их общие друзья отправляются в глушь, в горы, без интернета и машины, наслаждаться природой и праздниками в отрыве от цивилизации


— Еще раз, как называется деревня, в которую мы едем? — Иван задумчиво крутил в руках карту карпатских гор, на которой красным спиртовым маркером была проведена красная полоса поверх основной трассы.
— Я не вникала, — легко ответила ему Варя с переднего сиденья, улыбаясь в зеркало заднего вида; возле глаз появились еле заметные складочки, которые лет через десять-пятнадцать превратятся в паутинку маленьких морщинок. — Зачем? На месте посмотрим!
— Славка, ты тоже не вникал? — каким-то странным тоном обратился Иван к парню, который находился на переднем, пассажирским сидением, стараясь не смотреть, как лихо Варя крутит баранку руля. Загружаясь в машину она изъявила особое желание «прокатить с ветерком» по заснеженной дороге, а против ее дурацкого желания было идти себе дороже. Заметив, что светловолосый парень только поворачивается и с улыбкой качает головой, Иван демонстративно взялся за переносицу.
— Ваня, ну что ты такой унылый-то? Ну не знаем, что за деревня, карту то знаем! Сам же сказал, при такой езде, по моим подсчетам, с точки зрения банальной эрудиции, физики и Вари, мы приедем уже через полтора часа, — передразнила его вторая девушка, которая сидела рядышком на заднем сидении, до этого задумчиво переплетя пальцы своей руки с его; еще бы — лихая езда Варвары заставила понервничать даже неунывающую Яну. Но теперь, выпустив его руку, она ловко выхватила карту, укладывая ее на своих коленках и следуя пальцем за красной стрелой, прочерченной еще дома. — Ну вот, мы здесь. Я пару минут назад в окне видела знак с километрами! Хватит нервничать!
— Я не боюсь, что мы потеряемся, — парень возвел глаза к потолку, и улыбнулся уголками губ. — Я просто хочу точно знать, в какую такую глушь мы собираемся заехать.
— Ну так введи в гугле название как на карте, и все что можно будет узнать — узнаешь, — огрызнулась Варвара, закрывая тему поиска.

— Это лошадь? — с особой интонацией произнес Славка, глядя на санки, проехавшие мимо них.
— Да! — хихикнула Яна, заметив некое изменение на лице парня. — А ты как думал? На машинах они, что ли, в селе ездят? Наша легковушка же даже не прошла по дороге. Тут надо саночки, самые настоящие, — восторженно, нараспев сказала Яна, хлопая друга по плечу. Теперь настала очередь Славки держаться за переносицу, пытаясь вспомнить, как его уговорили на подобный экстрим.
— Славка-а-а-а, — голос виновницы путешествия возник совсем рядом. — А куда дальше?
Разумеется, не вникающая Варвара не стала думать о том, что будет после поездки. Лукаво улыбнувшись, парень только подмигнул своему другу, спокойным, немного задумчивым голосом произнося. — Не знаю. Это же твоя была идея..
— Эээээ, — такой поворот событий девушке не понравился, и она тут же перекинулась на друзей. — А вы что? Тоже не знаете что дальше то делать?
— Ну так твоя же была идея, мы за тобой и поехали следом! — Яна попыталась сделать серьезное лицо, но шок на лице подруги так и подбивал засмеяться, громко, весело, успокаивая девушку; они то прекрасно знали,что Ярослав нашел таки способ сделать их каникулы в глуши комфортными. Как оказалось даже в такой глуши туристический вид отдыха был не дивом дивным, а вполне себе прибыльным делом.
— О-о-кей, — сокрушенно покачала головой Варя, которая, разумеется, после этой идеи перепрыгнула еще на какую-то еще более авантюрную, и совсем позабыла о том, что нужно заняться организацией, в очередной раз сбросив все на Славку. А он возьми и не сделай! — Сейчас найдем куда идти, дайте мне пять минут!
— НЕ НАДО, МЫ ПОШУТИЛИ! — словно трубы у стен святого города взвыли все трое, мгновенно хватая бойкую девицу под локоточки. Шутки-шутками, но так Варя могла не только жилье найти, но еще и пяток собак, приключений и поломанного петушка, которого ей дали просто так, за красивые глаза. — Варенька, мы пошутили, идем, нам надо во-о-он в тот дом, с деревянной оградкой и елками, — тут же добавил Славка, видя непонимание отразившееся на лице девушки. — Мы просто пошутили!

— Ян, а куда Славка и Варя делись? — девушка отвлеклась от созерцания маленькой, засыпанной снегом улочки, и повернулась к парню, — Они мне ничего не говорили.
— Ой, гулять они пошли, а ты как думал, — улыбнулась Яна, пододвигаясь и хлопая рукой по скамейке рядом с собой. — Там красота такая, Варька его цапнула за руку, нацепила платок тети Любы и потащила окрестности смотреть. Оба, наверное, сейчас в лесу стоят и на дятла пялятся. Или в снегу валяются, как дети малые, — заулыбалась Яна, пододвигаясь ближе к окну. Придирчиво осмотрев деревянную раму и чистенькое стекло, она подышала на него, тут же нарисовав пальцем рожицу. Судя по странным сосискам под круглым подбородком — это была карикатура на Варю в платочке.
— А мы чего не идем пялится на дятла? — Ванька задумчиво посмотрел на художество, а потом взял и дорисовал Варе платьице-треугольник и неестественно длинные, забавные ножки.
— Так дятел то один, и его уже заняли, — девушка наставительно подняла палец вверх, после чего рассмеялась и, обвив руками шею парня, крепко поцеловала его. — Но у меня есть альтернатива! — с энтузиазмом начала она, так и не выпустив парня из объятий.
— Боюсь спрашивать… — Иван посмотрел на нее, чуть прищурив глаза, все так же не выпуская из объятий.
— А ты не бойся, я с тобой! — рассмеялась девушка, а потом, оглядевшись, заговорщицки подмигнула. — Смотри, вон идут! — девушка открыла окно, собрала в ладошки снег, ютившийся на подоконнике и, прицелившись, кинула прямо в плечо Варе. Девушка в долгу не осталась, но попала снежком только в закрытое окно. За которым, по правде говоря, никого уже не было.

Держа в руке бенгальский огонек, Славка наклонился к другу, тихим шепотом спрашивая. — И когда ты собираешься сказать им, что тут не ловит сеть?
— Когда проспятся, — почти не разжимая губ ответил Ваня, широко улыбаясь Яне, поющей в обнимку с подругой «ой, мороз-мороз». Наверное, это был самый романтичный Новый год в его жизни.

Название: Тёплое Рождество
Автор: Альфа-тим
Размер: драббл, 995 слов
Пейринг/Персонажи: Дон/Дюма
Категория: гет
Жанр: романс, флафф, драма, повседневность
Рейтинг: R
Краткое содержание: В рождественскую ночь случаются очень разные чудеса, например, Дон подключает больничную палату к кабельному ТВ, а маленькая медсестра остаётся с ним не только на ночь, но и на всю жизнь.

Он стоит на балконе и курит, стряхивая пепел в консервную банку, аккуратно примотанную к перилам. В этом отделении курят почти все — терять-то уже нечего, а никотин притупляет боль.
Он рассеянно тушит окурок о ржавый край банки, размышляя о том, как бы половчее осуществить свою идею и развить её дальше.
Позади него скрипит дверь. Он оглядывается, видит белый халат и досадливо кривится, ожидая выговора.
Но медсестра, совсем ещё девчонка, молчит, прислонившись спиной к двери.
Девчонку зовут Дашей, и рука у неё лёгкая — вот всё, что он знает о ней, хотя ему кажется смутно знакомым её забавное веснушчатое лицо.
— Скажи уже, что я простужусь насмерть! — насмешливо предлагает он и осекается. Машинально трогает пальцами шунт на запястье. А потом швыряет сигареты вниз — всю пачку, скомкав её в кулаке.
Медсестра, шагнув вперёд, вдруг крепко его обнимает, прильнув всем телом. Так они стоят несколько минут.
— Ты тёплая, — хрипло говорит он. — Но я не замёрз.
Почему-то эти внезапные обнимашки кажутся ему совершенно естественными.
— Плюс два, — отвечает она шёпотом.
Тёплое Рождество. Даже снег почти растаял.
Он прижимается щекой к её виску, она дышит ему в шею, в ямку между ключицами.
Фейерверки расчёркивают темноту неба россыпью голубых, жёлтых и алых искр.
— А ты чего не на посту? — с любопытством спрашивает он.
— Сменилась, — поясняет она. Её ладони гладят его спину — медленно и так уверенно, будто она часто это делала.
— А почему ты тогда не бухаешь в ординаторской с дежурным хирургом? — щурится он. — Кто там в ночь? Степаныч?
— Не хочу, — отвечает она только на первый вопрос.
— Ладно. — Он вдруг отстраняется. — Тогда помоги мне.
Она озадаченно смотрит на моток провода и какие-то инструменты в углу балкона.
— Ты где это взял?
— Стащил у ремонтников. К кабельному втихаря подключусь, новую схему придумал, проверю, — весело говорит он. — «Евроспорт» и эротик-шоу — опа! Для тех, кто не спит!
Он смеется — блестят глаза и зубы. Она заворожено на него смотрит.
— Ты поэтому отсюда на праздники не ушёл?
— Ну да, — беспечно пожимает он плечами. — Так ты подстрахуешь?
Она сосредоточенно держит его за ремень джинсов, пока он возится наверху. Что-то срывается вниз с коротким звяком.
— Ёпт, отвёртку упустил, — сокрушённо говорит он, спрыгивая обратно, и невольно морщится от боли, а она тревожно хватает его за руку. Резко повернувшись, он прижимает её к перилам и крепко целует.
У него холодные губы, а у поцелуя привкус железа и табака.
— Пошли в палату, — шепчет он, запуская ладонь в вырез её халата. Пуговки расстёгиваются одна за другой, она прерывисто дышит, но не отстраняется.
Держась за руки, они проскальзывают по пустому коридору в такую же пустую тёмную палату. Из отделения гемодиализа на праздники разбрелись все, кто мог.
Он затворяет дверь и, не зажигая света, поспешно ведёт её к своей койке в углу, на ходу распахивая на ней халат. Они почти падают на койку, целуя и гладя друг друга.
Как в порнушке — медсестра и пациент. Он не успевает выпалить это вслух — она встаёт и освобождается от остальной одежды. Легко и свободно.
Безмятежно.
Он сглатывает слюну, затаив дыхание.
Её тело, нежное и крепкое, вздрагивает в его руках, веки плотно сомкнуты, губы горят, будто у неё температура.
— Сейчас, — лихорадочно бормочет он, пытаясь раздеться. Она помогает ему, тихонько смеясь. Его джинсы летят на пол, брякнув пряжкой ремня.
Дверь палаты чуть приоткрыта, кровать жалобно скрипит и трясётся.
Плевать.
Её тело — как тёплый хлеб, он упоенно пробует его на вкус, она вскрикивает гортанно, льнёт к нему, судорожно сжимая его плечи. Наконец он тоже вскрикивает, в последнем толчке вжимая её в матрас, и замирает. Переворачивается на бок, не размыкая объятий.
Койка такая узкая. Как это хорошо.
Она осторожно тянет вверх куцее одеяло.
Он вспоминает, что надо спросить.
— Ты зачем вообще это сделала?
Она выпрастывает руку из-под одеяла и приглаживает ему волосы. Отвечает спокойно:
— Потому что захотелось.
— Я скоро рвану отсюда, — говорит он почти беззаботно. — Не буду так жить. На аппарате. От диализа до диализа. Не хочу.
— Пересадка… — быстро начинает она, но он кладёт пальцы ей на губы.
Пальцы шершавые, губы мягкие и влажные.
— Та же херня. Её не дождёшься, пересадки. Сперва на диализе, потом — на гормонах. Это не жизнь. Что-нибудь придумаю. Сам выкарабкаюсь, а если чудес не бывает, — он бесшабашно улыбается, — отправлюсь… в большое космическое путешествие.
Она приподымается на локте, смотрит ему в лицо и твёрдо говорит:
— Я с тобой.
Он вдруг запускает пальцы ей в волосы, тянет к себе. Ей, наверное, больно, но она даже не морщится.
— Ты откуда взялась?!
— Из медучилища, — отвечает она шёпотом и улыбается. Её слёзы капают ему на лицо и на шею. Горячие. Он сцеловывает их с её щёк, зажмурившись.
За окном громко бухает петарда, и они оба вздрагивают, а потом он прерывисто смеётся. И она тоже.
— Слу-ушай… Я же тут усовершенствовал штуку одну! — спохватывается он, скатываясь с койки и торопливо подбирая с пола куртку. Шарит по карманам.
— Вот!
Торжествующе помахав зажатой в кулаке петардой, он, как есть, нагишом подходит к окну, а она жадно разглядывает его смуглое тело. Он распахивает створку.
Петарда летит вверх, рассыпая золотые искры, и он опять беззаботно хохочет. Она осторожно накидывает ему на плечи одеяло и блаженно забивается ему под мышку.
— Христос воскрес! — неожиданно говорит он, хотя сейчас Рождество, а не Пасха. Глаза его лукаво блестят.
— Воистину воскрес, — серьёзно отвечает она и тянется к его губам.
А потом он вдруг роняет руки. Кое-как добирается до койки и тут же обессилено засыпает, едва опустив черноволосую голову на подушку.
Она торопливо собирает одеяла со всех коек и укрывает его. Подбирает с пола одежду, аккуратно развешивает его джинсы и футболку на спинке кровати. Одевается сама. Пуговица на халатике оторвана.
Она суёт руку в карман, нащупывая листки с результатами его анализов: уровень креатинина, гемоглобина, мочевины... На листках наискось написано: «Вдовиченко Андрей».
Конечно, он её не помнит. Кто же помнит мелких соседских девчонок, щербатых и веснушчатых?
Он ушёл в армию, а её родители поменяли квартиру.
Вдовиченко Андрей.
Упёртый баран с ХПН третьей стадии, как ругался Степаныч в ординаторской.
Она садится на пол возле койки и кладёт голову на край его подушки. Он чмокает губами и что-то бормочет во сне.
«Третья стадия — ещё не терминальная. И чудеса бывают», — упрямо думает она, глядя в окно.
Там горит какая-то звезда, раньше незаметная из-за фейерверков.

Название: Новогодняя распродажа
Автор: Альфа-тим
Размер: драббл, 840 слов
Пейринг/Персонажи: Дон, Дюма, Штирлиц
Категория: джен
Жанр: мистика
Рейтинг: G
Краткое содержание: Идеальный секретарь встречает возле своего подъезда юного дьявола, предлагающего продать ему свою душу за два желания.

— Выпьете кофе, мсье Дюруа? — Этьен вошёл в кабинет, держа в руках дымящуюся зелёную чашку, источающую восхитительный аромат. — Сегодня был тяжёлый день. Все будто взбесились перед праздниками... Но вы прекрасно справились, как всегда.
— С твоей помощью, Этьен, — Антуан взял кофе. — Спасибо. Не знаю, что бы я без тебя делал.
С секретарём ему повезло, считал он. Предшественник уверял, будто Этьен не обладает деловыми качествами, но он и слушать не стал, о чём ни разу не пожалел впоследствии. В конце концов, это его задача — понимать выгоду той или иной сделки да пытаться извлечь из всего максимальный профит, от Этьена же требовалось отвечать на звонки, общаться с посетителями и разбирать письма, и со всем этим он справлялся прекрасно, даже посылать лесом особо назойливых «товарищей» умел так, что те оставались искренне благодарны. А ещё он поддерживал здоровый психологический климат в коллективе, поднимал всем настроение и варил просто божественный кофе. Он не стремился выделиться, был тихим, исполнительным и одинаково дружелюбным со всеми, и все любили его, от уборщицы до генерального директора.
— Ну что вы, мсье Дюруа, — Этьен смущённо улыбнулся. — Я просто стараюсь не быть бесполезным.
— Ты чертовски полезен, мой мальчик, — Антуан отставил чашку и вынул из стола конверт. — И поэтому я повышаю тебя до моего персонального помощника, а также ты получишь премию к Новому году! Счастливых праздников!
— Спасибо, мсье Дюруа! Я постараюсь не подвести вас!

Этьен покинул офис, сияя от счастья. Сегодня он сделал ещё один шаг к своей цели. Этому старому пердуну Булье не стоило в своё время говорить, будто из него никогда не выйдет толку в бизнесе, его максимум — бумажки перекладывать. Где сейчас этот Булье? Спился после того, как его вышвырнули из корпорации, а он, Этьен, уже личный помощник заместителя директора. А то ли ещё будет! Когда-нибудь он займёт кресло Дюруа, а там и до верхушки недалеко! Да, он и правда не особо разбирается в некоторых аспектах бизнеса, но это не повод сидеть и горевать. Слабые стороны всегда можно прикрыть сильными. Ведь он работает с людьми, а к ним так легко втереться в доверие. Милая улыбка, тонкая лесть, манипулирование эмоциями и настроениями дают куда больше, чем деловая хватка. Подставил одного, вовремя поднёс спичку другому — и вот ты уже возвысился, оставив далеко позади гораздо более предприимчивых конкурентов...

Парня, одиноко торчащего у подъезда, Этьен заметил издалека. Тот стоял, прислонившись к стене. Несмотря на погоду — а столбик термометра опустился на десять градусов ниже нуля, что в этих широтах считалось морозом — одет он был лишь в свитер и джинсы. Этьену хватило одного взгляда на него, чтобы холод пробрал его до костей. Впрочем, сам парень, похоже, никаких неудобств не испытывал. Заметив Этьена, он бросился к нему навстречу.
— Хей, мсье, скажите, а вы верите...
«Сектант какой-то», — подумал Этьен.
— В дьявола?! — закончил «сектант».
«Ещё и сатанист», — понял Этьен.
— Тогда уж — дьяволопоклонник. Сатанисты не верят ни в бога, ни, как это ни парадоксально, в Сатану, — поправил его парень. — Так верите?
— Нет.
— А он в вас верит и ждёт! — «сектант» вступил в круг света, образованный уличным фонарём, и Этьен увидел на его голове небольшие рожки. — Гнев на мсье Булье, указавшего на вашу некомпетентность, зависть к более успешным людям, этические манипуляции, нечестные методы борьбы... верной дорогой идёте, мсье Шанталь. Кстати, позвольте представиться, Асмодей! Нет-нет, не тот самый, просто это очень популярное у нас имя. У родителей такая бедная фантазия, куда не плюнь — попадёшь в Асмодея, Вельзевула, Люцифера или Мефисто. Но я к вам по делу! У нас новогодняя распродажа — только сегодня за свою душу вы получите исполнение двух желаний вместо одного! Соглашайтесь, чего вам стоит?
— А вам с того какая польза, если я всё равно в ад попаду, — не понял Этьен. Мысль о том, что перед ним стоит самый настоящий чёрт, до него дошла, но пока не успела вызвать панику. Да и нестрашным совсем казался этот Асмодей. Он вызывал скорее желание укутать его потеплее, чем убежать в ужасе.
— Ну мало ли, раскаетесь, замолите грехи... А так уж железно. Да сейчас времена такие настали, в раю недобор из года в год, так они и на большие грехи порой глаза закрывают... ой!
Асмодей зажал рот рукой.
— Я такое трепло, — пожаловался он. — Вот поэтому у меня дела идут не очень хорошо, я вместе с плюсами и все минусы предложения выкладываю, сегодня ни одной души не купил, если и вы откажетесь — меня премии лишат, придётся все праздники без денег сидеть.
— А чего мне отказываться, — Этьен, в котором интерес окончательно пересилил страх, протянул руку и погладил твёрдые, чуть шершавые рожки. — Я согласен, где подписать?

— А теперь назовите свои желания. Целых два по цене одного — очень выгодное предложение! — Последнюю фразу Асмодей отбарабанил как по бумажке. — Напоминаю, запрещено загадывать что-то вроде «избежать ада».
— А я вовсе и не собираюсь его избегать, — заверил его Этьен. — Наоборот. Итак, моё первое желание — чтобы «Лион» выиграл чемпионат. Почему бы не помочь любимой команде, раз уж это всё равно бесплатно.
— А второе? Чтобы всё получилось с вашей... целью?
— А себе я помогу сам, — помотал головой Этьен. — Я отнюдь не так бесполезен, как считал мсье Булье, и я докажу это! Второе моё желание — после смерти попасть в ад... секретарём Сатаны. Я читал договор, это не запрещено.
Восхищённый такой наглостью, Асмодей кивнул и улыбнулся будущему начальнику.
— По рукам!

БЛАГОДАРИМ ЗА ПРОЧТЕНИЕ

URL записи

Так, ребят, голосование ПРОДЛЕНО, так что если кто не успел, тот не опоздал, голосуем ТУТ::

socionicfics.diary.ru/p184618476.htm

Кто-то из вас голосует за родную квадру, кто-то – за талантливые тексты. Это ваше дело. Главное – честно. Спасибо.

запись создана: 19.01.2013 в 00:51

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

ЧОрт, у меня на душе как в заднице.
Звонит мне где-то пятого января Маковеев, любовь моя неземная – ну, чтоб поздравить с Рождеством и всё такое, болтаем, и он вдруг говорит со смехом:
– Я тут в ночь с третьего на четвёртое все морги-больницы обзвонил, Лешу искал. Он в клуб пошёл со знакомыми, а у меня спина болела… ну и он потерялся.
– Как это? – удивляюсь я, хотя второй брак меня очень хорошо научил, как это. Морги-больницы-вытрезвители тоже мною обзванивались ночами по полной, да.
Выяснилось, что Лёша в два часа ночи Маковееву позвонил, что выходит из клуба. После чего канул в Лету. На минуточку, Сибирь, минус сорок, абонент недоступен для звонка.
Ну, Маковеев в больнцах-милиции-моргах выяснил, что Лёша не поступал, и сел ждать. Понятно, что куда ночь, туда и сон.
Пришёл Лёша в одиннадцать утра. С бодунища и виноватый. Тоже знакомо, увы.
Отступление. Лёшу я знаю с тех пор, как у них с Маковеевым случилась любовь, то есть семь лет. Лёша не Гамлет, а скорее Есенин плюс Дюма, он тих, улыбчив, мил… в общем, такая няша, мальчик-колокольчик с глазами лани, прекрасный, как рассвет. Безоговорочно позволивши Маковееву все семь лет заботиться о своей персоне, работающий время от времени, а в основном сидящий дома в Интернете и за просмотром сериалов, спящий до полудня и ухаживающий за котом.
Время от времени я говорю Маковееву, что это вот как-то… ну, неправильно. Мужик есть мужик, и по-моему глубокому убеждению, он должен работать, иначе… ну плохо будет иначе. Да, я мужская шовинистка. Носишь яйца – соответствуй. Ты ж не девочка.
– Может, ему ещё в армии послужить? – ехидно осведомлялся на такие мои заявы Маковеев.
– А что? Армия – школа жизни! – невинно отвечала я.
– Ему и так хорошо, – невозмутимо отвечал Маковеев.
Ему и правда было хорошо. Чтоб мне так жить, да. Не работая, с еженедельными походами по ресторанам и клубам, с айфоном и любыми, какие захочешь, прибамбасами, и с ежегодными поездками за бугор. Но я – не 24-хлетний мальчик-гей, увы, а тётка ровно вдвое старше.
Один раз, впрочем, Лёша с этой иглы соскочил. Я про эту историю здесь как-то писала. Полтора года назад он отчалил в Москву «попробовать себя». И по моему же совету Маковеев тогда слетал за ним и его таки вернул.
Это вопрос приоритетов. На что ты готов ради этого человека? На всё. Я это понимаю.

Ну, возвращаясь к ночи с третьего на четвёртое января, Лёша вышел из клуба, был сильный мороз, лошадки, везущей медленно в гору хворосту воз, то есть такси, не обнаружилось, ибо, пошарив по карманам, Лёша выяснил, что просадил в клубе все 5 штук, которые ему выдал Маковеев (Лёша и финансы – это отдельная песня). Поэтому он попрыгал к метро.
Телефон у него разрядился.
Метро открывается в шесть. Рядом с метро был круглосуточный магазин, и он решил, что там пересидит – что здраво. Хотя самым здравым было бы вернуться в клуб и поклянчить у кого-нибудь мобильник, чтобы позвонить Маковееву. Тот приехал бы, навалял Лёше люлей и забрал его домой. Но Лёша боялся Маковеевского гнева (верю!!) и решил ждать в магазине. Некий мальчик покупал там вино. Они разговорились. Мальчик пригласил Лёшу к себе домой выпить вина и подождать открытия метро на диване, а не у прилавка. Лёша согласился. Выпил, заснул, утром явился помятый, виноватый и покаянный. Всё.
Послушав эту историю, я, конечно, поржала, сказала Маковееву, что понимаю его как никто, и мы распрощались. Но тревожный звоночек – дзынь! – в душе раздался.
И вот вчера мы садимся ужинать. Звонок.
Маковеев.
– Лисичка, – сказал он странным голосом, – ты же мудрая женщина…
И я поняла, что… что да, вот оно. Это «дзынь» неспроста.
Я свалила с телефоном подальше от чад и домочадцев.
– Что? Лёша? – спросила я обречённо.
– Этот пидарас ушёл к тому пидарасу, – сказал Маковеев спокойно. – Забрал вещи и свалил. Сказал, что я заедаю его жизнь. Что он меня разлюбил давно, но боялся сказать. Что это – его человек, а я – так. Теперь скажи, что мне делать?
– Блядь, – сказала я, и Маковеев невесело хмыкнул:
– Правильная характеристика.
– А что ты делаешь? – спросила я, хотя это было яснее ясного. Но мне надо было сориентироваться.
– Пью ром. И курю, – ответствовал Маковеев. – Наркоз. Помогает плохо. Лисичка, как же это больно… Это как будто тебе половину тебя оттяпали прямо по живому. Или раздавили.
– Знаю, – сказала я.
Я правда знаю. Но когда тебя в ошмётки раздавил Бог, отняв у тебя любимого человека, это всё-таки не так страшно, как если это сделал сам любимый человек. Добрый Боженька уберёг меня от последнего. А Маковеева – нет.
– Останется шрам, – тупо сказала я, – и будет болеть. К дождю.
– Смешно, – оценил Маковеев.
– Но я тебя не буду жалеть, Кир, – сказала я. – Тебе двадцать семь, ты не девочка пятнадцатилетняя. Ты его распустил, Лёшу, до безобразия, избаловал, посадил себе на шею. Ты хотел всё контролировать. А это жизнь-сука, её контролировать просто нельзя, нельзя всё предусмотреть!
– Нет, я же знал, что у нас будет кризис семи лет, – пробормотал Маковеев, – но я его планировал на сентябрь… Ты чего там стучишь??
– Бьюсь головой об стену!!! – заорала я. – Планировал его на сентябрь!!!
– Ну да, – подтвердил Маковеев. – Семь лет как раз в сентябре. А этот пидарас пошёл в клуб, просрал все деньги, зашёл в магазин погреться… и знаешь, я думаю, вот честно… лучше б его… – Он тяжело замолк.
– Не смей так говорить и думать, – сказала я. – Пусть живёт. С кем хочет, но пусть будет живой. И здоровый. И вообще. У тебя было семь лет счастья. Ты Лёшу любил. Вы были вместе. Семь лет! У других и такого не бывает.
Даже у гетных пар такое нечасто, скажу я вам. Многие семьи держатся просто детьми, вот и всё. С геями ещё сложнее. Текучка кадров охрененная.
– Что мне делать, если он вернётся? – спросил Маковеев.
– Он тебе нужен? – спросила я.
– Не знаю, – ответил Маковеев. – Всё равно того, что было, не будет. Но как мне теперь вообще с кем бы то ни было строить отношения? Как мне теперь планировать свою жизнь, если всё рухнуло?
– Христа ради! – зашипела я, снова побившись затылком об стену. – Ничего не планируй!! Пей. Кури. Предавайся. Работай. Если он вернётся, спусти его с лестницы. Или прикуй наручниками к батарее. Я приеду летом, мы с тобой сходим в гей-клуб, и я тебе найду кого-нибудь хорошего, клянусь. Ты же прекрасный, ты исключительный, замечательный, чтоб тебя! Да ты составишь счастье любой женщины, мужчины и другой вариации!!!
Маковеев заржал.
– Только не вздумай делать глупости! – пригрозила я.
– С восьмого этажа не прыгну, если ты об этом, – пообещал он.
– И с девятого! И с моста! И… – я задумалась, пытаясь всё предусмотреть.
– Ты только что говорила, что невозможно всё предусмотреть, – злорадно напомнил Маковеев. – Кстати, насчёт батареи – дельная мысль.
Я подумала, что на месте Лёши тоже бы подумала о батарее.
– Ладно, – сказал Маковеев уже достаточно бодро. – Я тебя понял, и я тебя люблю. Привет маме, Зайцу и котам.
– И я тебя люблю. Привет… м-м-м… коту, – мрачно сказала я. После семи лет передавания приветов Лёше перестроиться было трудно.
– Вот он, кот, у меня на коленях, – сказал Маковеев. – Надо было Лёшу кастрировать, как кота. Я подумаю об этом.
– Маковеев!!! – заорала я.
Маковеев заржал и отключился.
Я не знаю, как вернуть ему веру в себя, внушить, что всего не распланируешь, ибо это суть его натуры, не знаю, как он будет впредь строить отношения.
Я не знаю, вернётся ли Лёша. Я не знаю, нужен ли он теперь Маковееву.
Но я точно знаю, что мы нужны друг другу. И я, чёрт побери, для него всё сделаю.
Всё.
Это не пафос, а факт.
Спасибо, что выслушали.

УПД. Не написала, что у Маковеева есть, как и у меня, чудесная Гексли-Кляксик, и я так думаю, мы ему-таки поможем.
УПД-2. Перечитала все комменты. Ребята, как я вас люблю... Как жаль, что всех нас сейчас нет рядом с Маковеевым.

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра