Название: Ястребок. Птица-нептица
Цикл: Планета Русь
Автор: sillvercat для fandom Russian original 2024
Бета: Xenya-m
Размер: макси, 15188 слов
Персонажи: Горислав Романов, Янис Озолиньш, имперские космогвардейцы, пираты, русичи и другие обитатели Галактики
Категория: джен, броманс
Жанр: космоопера, драма, приключения, юмор
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Пиратский капитан Горислав Романов на единственном во Вселенной разумном корабле по имени «Ястребок» спасает людей со своей родной, давно сгоревшей планеты Русь. И принимает юнгой в свой экипаж наследного принца Империи Филиппа — пока имперские военные силы гоняются за ним, за его штурманом Янисом Озолиньшем и за их кораблём.
Примечания: Сиквел к командному циклу «Планета Русь»
Предупреждения: нецензурная лексика, русизмы; насилие; сериальный формат, полнейшая техническая белиберда
Иллюстрации: здесь
В тексте есть иллюстрации, сгенерированные ИИ по запросам автора.
Ссылка: вот

Часть 1

«Память моя, память, расскажи о том,
Как мы помирали в небе голубом.
Как мы дожидались, как не дождались,
Как мы не сдавались, как мы не сдались.
…Горе моё, горе, дождик поутру,
Радуга над полем, знамя на ветру.
Холода, тревоги, праздники войны…
Потерпи немного, отдохнём и мы…»
(Старинная русская песня)

Птица прилетела на рассвете, но она не была птицей.

Предрассветный сон — самый зыбкий и самый тёмный, когда понимаешь, что вот-вот наступит пора вставать, но проваливаешься и соскальзываешь ещё глубже, не зная, что тебя там ждёт: воспоминание о том, что было, или видение того, что будет.

— Горька! Горе ты моё! Да что ж такое, он всё ещё дрыхнет, — смешливый певучий женский голос, такой родной, пробился в омут сна, и Горислав виновато пробормотал, не открывая глаз:

— Уже встаю, мам! Мам? — выдохнул он потрясённо.

Этого не могло быть, но было.

В ответ раздался короткий хлёсткий клёкот, и сон с Горислава разом слетел.

Он с усилием раскрыл глаза, потёр лицо обеими ладонями и сел на постели.

Птица заглядывала в комнату вместе с солнцем. Лёгкие бриз с моря развевал белые, расшитые голубыми цветками занавеси, на дощатом полу лежал яркий прямоугольник света, а птица была странной, никогда прежде Гориславом на Тортуге-5 не виданной. Хотя чего-чего, а прелюбопытной фауны тут хватало, взять хотя бы слономорфисов из бродячего шапито, где не так давно подвизался хитромудрый оголец Грачик Сарьян, ныне помощник кибермеха «Ястребка».

Птица была золотисто-зелёной, размером с некрупную кошку, с большим клювом и внимательным любопытным взглядом круглых немигающих глаз с вертикальным щелевидным зрачком. Горислав и сам не успел моргнуть, как она исчезла. Так вот просто и мгновенно, будто её здесь и не было, будто бы она привиделась ему, Гориславу Романову, капитану «Ястребка», в том самом зыбком предрассветном сне, приславшем ему из небытия голос давно погибшей матери.

В последний раз он видел маму как раз перед нападением Разрушителей, дотла спаливших их родную планету Русь. Провожая его из дома в полную птичьего щебета зелёную степь, мать сказала с улыбкой, заслоняя глаза от солнца:

— Степняк, когда набегаешься, к обеду-то вернись. И вон хлебца свежего возьми с собой. Себе и Саньке с Лёхой…

Больше он никогда не видел её.

Русь всегда была для Империи перевалочной базой и сразу после начала Межгалактической войны попала под удар Разрушителей, второй разумной расы во Вселенной, яростно пытавшейся уничтожить человечество или хотя бы нанести ему непоправимый урон. Иногда такое им удавалось.

Имперцы в срочном порядке эвакуировали свою военную базу, ну а мирное население… А что мирное население? Остатки его судорожно пытались выжить среди хищной, мутировавшей от радиации фауны.

Мама, отец и Санька с Лёхой, друзья и соседи, одноклассники Горьки — все остались лежать под оплавленными развалинами Нового Российска. В поселениях Руси чудом выжили лишь дети и подростки, сколько их было — никто не знал. Чудовищное биооружие Разрушителей было гуманным — уничтожало лишь тех, кто старше шестнадцати.

Тогда Горьке едва сравнялось двенадцать, и на складе под бывшей военной базой он собрал отряд из двух десятков ребят, таких же сирот. Чтобы противостоять мутантам — хищным тварям, ринувшимся на Русь из пролома, проделанного Разрушителями.

Много позже Империя разыскала на Руси уцелевших и забрала их, справедливо рассудив, что выжившие русичи с такой-то боевой подготовкой могут им пригодиться.

Гориславу Романову, их вожаку, повезло больше других: его прямиком направили обучаться в имперскую Космоакадемию, минуя сиротский приют. Только вот, окончив её, он стал не командиром имперцев, а пиратом и контрабандистом, обосновавшись со своим кораблём на Тортуге-5, которая по праву гордилась званием вольной планеты. Так что Империя просчиталась, и охота имперцев за Гориславом Романовым и его «Ястребком» стала ещё яростнее, когда спустя тринадцать лет он снова ненадолго вернулся на сгоревшую Русь, чтобы самому найти и забрать на Тортугу всех, кто там ещё остался. Вольная Тортуга приняла новое поколение русичей под своё щедрое солнце.

Но на Руси всё ещё оставались люди, не пожелавшие её покинуть. И подружившиеся с ними драконы.

Разумные, как оказалось, драконы.

Эта птица-нептица, прилетевшая к нему, чем-то была похожа на дракона, осенило вдруг Горислава. Только вот чем?

Он поднялся, прошёл к окну по тёплым половицам, ещё хранившим лёгкий запах смолы. Гостевой дом русичей в их новом поселении на морском берегу Тортуги был построен, как и все общинные дома, из настоящего леса, благо лесов тут хватало. Горислав и сам в охотку вместе со своим штурманом Янисом, бывшим бароном Озолиньшем, работал на здешней лесопилке. Вот и сейчас они заночевали в гостевом доме после целого дня, проведённого за отладкой сервов. Для Горислава оказаться в поселении русичей было всё равно что на родине побывать.

Может, поэтому мама ему и приснилась?

Или сон принесла странная птица-нептица?

Он раздвинул плещущиеся на ветру занавески, задумчиво провёл пальцами по уже нагревшемуся от солнца жестяному карнизу, поднял голову. В прозрачном небе чёрными стремительными стрелами носились стрижи. Эти птицы мало отличались от тех, что жили на Старой Земле или когда-то на Руси — до уничтожения планеты. Их ликующие тонкие крики пронзали воздух.

Странной зелёно-золотой нептицы он не увидел и не услышал.

Чёрт. Это было глупо, но в сердце у него затлела тревога, а своему чутью он привык доверять, как и весь экипаж «Ястребка», считавший, что их капитану ворожит сама госпожа Удача.

Госпожа Удача, в каком бы облике она ни представала перед ним: строгой ли красавицей в расшитом золотом платье или трюмной замарашкой в заляпанном комбинезоне, — всегда была на его стороне.

Всегда.

Горислав взъерошил пятернёй русые вихры и, чуть усмехнувшись, уселся в оконном проёме. А потом вскочил и, легко переступая босыми ногами и цепляясь за точёные балясины окна, как был, в одном исподнем, оказался в следующем проёме. Окно здесь тоже было распахнуто настежь, ветер трепал занавески, а на постели в глубине комнаты безмятежно дрых его белобрысый ехидный штурманец Янис Озолиньш. Тихо дрых, не сопел, не храпел.

Староста поселения Русичей Фрол Устюгов, как подозревал Горислав, велел выстроить гостевой дом специально, чтобы ни в чём гостей не ограничивать. Хотят пить, курить и предаваться тому, чему под крышей общинного семейного дома места не было, — на здоровьичко, ну. Фрол был мужиком великого ума.

Но Горислав с Янисом такой вот щедростью старались не злоупотреблять, вели себя степенно, прилично, спали раздельно, вот как сейчас.

Театрально эффектного появления не получилось: капитан зацепился ногой за карниз, охнул, чертыхнулся и ссыпался на пол, едва не оборвав занавеску. Штурман, конечно, тотчас подскочил и даже спросонок руку под подушку сунул — неужто с бластером улёгся? Что за дела?

Горислав ухмыльнулся и объявил, всё ещё сидя на полу:

— Доброе утро, Королева. Это я.

Старое кадетское прозвище само сорвалось с языка. Учились-то они вместе, вместе дрались и враждовали. Только Горислав окончил Академию первым на курсе, а Янис, к его великой досаде, вторым.

С тех пор много воды утекло. И крови — прежде чем Янис пришёл на «Ястребок», став его штурманом и уйдя в отставку с поста командира имперской космоэскадрильи, чтобы только быть рядом с Гориславом.

— Да неужели? — он саркастически вздёрнул брови, машинально приглаживая свои светлые лохмы. — Тут вообще-то дверь есть, не заметил?

— Так интереснее, ну, — Горислав поднялся, потёр ушибленную задницу, прошлёпал к тумбочке, где красовался фаянсовый синий кувшин с квасом. И отхлебнул прямо из горлышка, озорно косясь при этом на Яниса. Знал, что штурман терпеть эдакого не может.

Тот снова вскинул брови, но выговаривать за антигигиену не стал, спросил ехидно:

— Сон, что ли, нехороший приснился?

— В точку, — серьёзно подтвердил Горислав, ставя кувшин обратно на тумбочку. — Птица, она же не птица, прилетала. На карнизе сидела. А потом раз — и сгинула.

— Это как понимать? — Янис нахмурился.

Горислав пожал плечами и пояснил, как мог:

— Крылья, клюв… но что-то в ней было не птичье. Зелёная с золотом. И она не улетала никуда. Ну вот так, чтобы вспорхнуть и взмыть. Просто как цифрограма растаяла.

Он сел на край постели и снова потёр ладонью лицо. Янис подвинулся, продолжая испытующе на него смотреть:

— Может, цифрограмму кто-то и прислал?

— Чтобы она на окно села, заорала дурниной и пропала? — хмыкнул Горислав. — Нет, тварюшка живая была.

— В стекло не стучала, в комнату не влетала? — быстро спросил Янис.

Настала очередь Горислава скептически вздёрнуть бровь.

— От Петровича суеверий набрался? Стыдоба, — укорил он, имея в виду старика кибермеха, когда-то обучавшего Яниса языку русичей. — Нет, не влетала и не стучала. Просто…

Он осёкся. Просто птица-нептица теперь возникла на карнизе у Яниса — на том же месте, где он сам балансировал несколько минут назад. Она наклонила странную вытянутую голову, глянула на них, как показалось обалдевшему Гориславу, насмешливо. И пропала — не успел никто и рта раскрыть.

— Вот, — наконец провозгласил Горислав. — Видал? Сроду таких на Тортуге не водилось. Янка? Ты чего?

Редко когда на бледном невозмутимом лице штурмана появлялось такое изумлённое выражение.

— А ты что, не заметил? — вопросом на вопрос ответил он наконец. — Это и правда не птица. У неё же не перья, а чешуйки! И зрачок вертикальный.

Горислав прикусил губу. Точно. Он взглянул Янису в глаза и дрогнувшим голосом вымолвил:

— Когда она первый раз прилетела, я мамин голос слышал. Она оттуда, нептица эта. Из Нового Российска.

* * *

Они не переставали спорить даже в катере, направлявшемся к «Ястребку». Сперва, конечно, навестили старосту.

Фрол уже поднялся, он вообще вставал с рассветом и сейчас собирался в залив, проверять сети. Сервы довольно сноровисто управлялись с рыбацкими обязанностями на судёнышках, вышедших в море с вечера, но людской пригляд всё равно был нужен.

Под ногами у старосты вертелись два чёрных шестилапых щенка, подаренных русичам Василисой, хозяйкой известной на всю Тортугу-5 харчевни «Чёртова дюжина». Да какие там щенки — здоровенные лбы, в папу-террибля с планеты Зима.

Выслушав рассказ Горислава про птицу-нептицу, Фрол потеребил короткую русую бороду, покашлял и наконец сдержанно проговорил:

— Мы последим. Но мне сдаётся, ты прав, командир. На Руси твоя нептица вывелась.

Достучаться до Руси, где ещё оставалась горстка поселенцев во главе с командиршей Надеждой Воронцовой, на таком расстоянии не было никакой возможности. Только если вылететь с Тортуги и подобраться поближе в подпространственном Прыжке.

— Ничего подобного, — в очередной раз с досадой возразил Янис. — Это местная фауна или приблудилась откуда-то. Из какого-нибудь цирка сбежала. Ни одно живое существо…

— Не перемахнёт расстояние, какого и связь не осиливает, — спокойно закончил за него Горислав. — Но на Руси…

— Всяко может быть, — пожал могучими плечами Фрол, с улыбкой глядя на вспыхнувшего от негодования Яниса. — Это же Русь. В общем, будем наблюдать, командир. Мы и так во все глаза вокруг смотрим. И эти вот приглядывают, — он ласково потрепал подвернувшегося шестилапого пса по лохматой башке. — Черныш с Найдой. Вы, может, позавтракаете? — спохватился он. — Блинцов со свежей сметанкой? Коровы, сами знаете, свои.

Русичи сразу же, как прибыли на Тортугу, ухватились за разведение местных мелковастых коров, и теперь на их лугу паслось немалое стадо. А ещё лошадки, козы и овцы. Так что хозяйство у них и впрямь было своё, самое что ни на есть натуральное. После жизни в руинах Нового Российска, где питаться приходилось залежалыми армейскими сухпаями и мясом подстреленных мутантов, такое для них было за счастье великое.

Но капитан и штурман в один голос героически от блинов со сметаной отказались и направились к катеру, продолжая спорить вполголоса.

— Драконы могли мутировать. Ты же видел, это почти дракон, только мелкий, — стоял на своём Горислав, отдав катеру приказ задраить шлюз для взлёта. Он как-то сразу прикипел сердцем к загадочной золотисто-зелёной нептице, которая как будто искала именно его.

— Но не за такой короткий срок, — отпарировал Янис. — И потом, ты что, в телепортацию веришь, что ли? Серьёзно? Бабушкины же сказки. Горь?

— Чего? — капитан вопросительно покосился через плечо на озабоченную физиономию своего штурманца.

— Не стоит туда лететь, — вздохнул тот. Намерения капитана почти всегда были ему ясны, как свои пять пальцев. Ну или почти всегда. — Не сейчас. У нас на борту — наследник Империи.

Наследный принц Филипп, без пяти минут император, пока некоронованный, пару месяцев назад напросился на «Ястребок» юнгой и теперь усердно осваивал корабельные премудрости. Пацан оказался хорош, без фанаберий, хоть и со вполне понятным гонором.

«Я бы хотел немного пройти по тому пути, которым прошли вы, капитан Романов, вы, штурман… и… и все вы. Пожалуйста. Мне правда это очень нужно».

Вот что он тогда заявил, обводя отчаянным взглядом хмурые, озадаченные, изумлённые лица собравшихся на «Ястребке» пиратов. Русичей. Бывших космодесантников, бывших каторжан.

— Помню, — кротко отозвался Горислав. — Так вот отчего ты взъюжался. Не егози, а? — он протянул руку, на миг стиснув запястье Яниса. — Подождём. Нептица в другой раз может и с записочкой на шее прилететь, ну.

— Под хвостом, — только и буркнул Янис.

Он хотел добавить ещё что-нибудь столь же ехидное, но тут в рубке прозвучал взволнованный голос «Ястребка»:

— Капитан, докладываю: наш второй катер в связи с техническими неполадками совершил вынужденную посадку в космопорте номер три шестого сектора. Стартовал в десять утра из Дома на мысу и направлялся в космопорт стоянки. На борту находятся юнги Андрей Манучаров, Валентин Филатов и Филипп Сноуден. Доложили, что ищут ремонтников.

— Понял, — невозмутимо отозвался Горислав, закладывая вираж. — Направляемся в космопорт три шестого сектора, глянем, что там у мелюзги стряслось.

На самом корабле практически никого, кроме стармеха Фёдора Петровича, не было. Экипаж, пользуясь возможностью, на время стоянки разбежался кто куда. В основном, конечно, к Василисе в «Чёртову дюжину». Но «Ястребок» за собою присматривал сам.

* * *

Кудрявая зелень моря лесов и лазурная голубизна настоящего моря остались далеко позади. Горислав снизился над разноцветной яркой мешаниной торговых рядов, спокон веку гнездившихся вокруг каждого тортугского космопорта.

Торговцы, ремонтники, наёмники, вербовщики, проститутки, циркачи и иная вольная гоп-компания ожидали тут прибытия кораблей. Жить-то как-то нужно. И зарабатывать. На пиратах — местных уроженцах или бывших каторжанах, на космических туристах с огромных космолайнеров и прочей любопытствующей публике.

Ведь Тортуга-5 никогда не была под властью Империи, входя в Лигу вольных планет, сохранявших нейтралитет даже в эпоху межгалактических войн. Давала приют пиратам и контрабандистам всех мастей, требуя от них лишь свято соблюдать закон: на Тортуге — никаких дрязг и свар. Преступники карались вечной высылкой с планеты, вот и всё.

В общем, в яркой мешанине вокруг космопорта немудрено было затеряться, и капитан не без причины подозревал, что его юнги со второго катера так и сделали. Вернее, двое из юнг. Глупо же всем троим торчать на борту, ожидая окончания ремонта. Приглядывать за процессом, скорее всего, оставили кого-то одного, и Горислав догадывался, кого именно.

Филиппа Сноудена, некоронованного императора всея Империи, вот кого.

— Наши старослужащие наверняка бродят по ярмарке, рты разинув, и деньги тратят, а принца приставили с ремонтом разбираться, — Янис, как всегда, мыслил в одном направлении с Гориславом.

— Вломлю, — лаконично сообщил тот, ювелирно пристраивая катер между двумя величавыми космолайнерами. — Чтоб в другой раз неповадно было новичка с важным делом одного бросать.

Но, как вскоре выяснилось, новичок, приставленный к важному делу, отнюдь не скучал.

Второй катер «Ястребка» Горислав с Янисом нашли в последнем по счёту ангаре рембазы. В прохладном кондиционированном воздухе, пронизанном галогеновыми и солнечными лучами, падавшими из входного проёма, плясали пылинки, тонкое монотонное жужжание сервов-ремонтников сливалось с доносившимся снаружи разноязыким гомоном.

А в кабине самого крупного серва, среди кибермехов обычно именуемого «Доктором», Горислав заметил две склонившиеся друг к другу чернокудрявые головы. Одним из сидящих явно был Филипп, а вторым — наверняка кибермех, отыскивающий неполадки в системах катера. Сидели, болтали там, что ли?

«Доктор» клюнул носом, словно осаженный на всём скаку ретивый конь, и его кабина зависла над вошедшими в ангар капитаном и штурманом «Ястребка». Горислав нетерпеливо махнул сидящим рукой — спускайтесь, мол, — недоумевая, чего это оба там застряли.

Но он враз понял, «чего», когда «Доктор» наконец распластался на замызганных плитах. Полупрозрачный пластиковый колпак кабины откинулся, и вниз спрыгнула, вызывающе сверкая глазами из-под чёрной вороньей чёлки, Демьяна Гаршина, несколько месяцев тому назад изгнанная с «Ястребка». Тогда она сдала информацию о местонахождении капитана и штурмана имперцам. А те быстро подсуетились, послав командира корабля «Драккар», авантюриста из расы вурлей, взять их в плен.

Освободившись, Янис с Гориславом и староста русичей девчонку просто прогнали — не убивать же, в самом деле.

«Вон староста нас в погреб посадил… А я всю жизнь в погребе сижу, в этом мире запертая! Ни денег, ни возможностей, ни счастья, ничего нет и не будет. Живи в помойке, жди, терпи, ковыряйся в земле или с железками, надейся! А я не хочу надеяться, я хочу сейчас!» — вспомнил Горислав злые яростные слова, которые прокричала тогда взахлёб Демьяна.

Он изумлённо уставился на неё, а девчонка вздёрнула острый подбородок с привычным вызовом, не опуская твёрдого взгляда узких карих глаз. Она выглядела так же, как и всегда, только чёрные кудри теперь свободно падали на плечи под тёмно-синим форменным комбезом кибермеханика.

Янис почти неслышно выдохнул:

— Ну и дела.

Да уж, дела ещё те.

— Привет, — сдержанно бросил Горислав, решив не заниматься выяснением отношений.

Хотя на языке тут же завертелось: «Так ты теперь здесь? А хотела миры покорять. Что, имперцы мало заплатили?» Но под недоумённым взглядом выпроставшегося из кабины Филиппа он только и проронил:

— Что с катером? Чините?

— Починили, — так же холодно пояснила Демьяна. — В рулевом управлении были неполадки. Сейчас всё исправлено. Счёт выставлен.

Она сверкнула глазами в сторону продолжавшего стоять столбом принца и вдруг низко, в пояс, поклонилась ему. Мгновенно выпрямилась и удалилась с гордо вскинутой буйной головой, чуть ли не строевым шагом, как на плацу.

— Та-ак… — вполголоса протянул Горислав и перевёл взгляд на принца, чьи яркие глаза расширились, будто готовясь выскочить наружу на стебельках, как глаза барриниосского осьминога. — Остальные красавцы где? Манучаров и Филатов?

Филипп моргнул, словно приходя в себя, вытянулся в струнку и с готовностью доложил:

— Пополняют НЗ катера, капитан.

— А-а, вон что, — насмешливо протянул Горислав. — Похвально, ну. Так мы их пока поищем, а вы, юнга Сноуден, обкатайте посудину в целях проверки. Выясните, всё ли с ней в порядке.

— Демьяна же ска… — заикнулся было принц, но под взглядом Горислава мгновенно закончил: — Есть, капитан!

Горислав и Янис хранили молчание, пока не вышли на залитую солнцем площадку перед ангаром. Позади них раздался низкий гул моторов: Филипп послушно взялся проверять катер.

Горислав заговорил первым:

— Демьяна, значит. Ну-ну. Братовьёв её, Глеба и Олежки, что-то не видно, — он быстро огляделся, — а ведь они наверняка тоже тут, не бросили же её.

— Они целовались, — бесцветным голосом обронил Янис, и Горислав разинул рот:

— Ка-ак?!

— Да не братовья, Романов, — буркнул штурман с кривой усмешкой. — Наш наследник престола с этой оторвой.

— Да понял я, понял! — Горислав остановился. — С чего ты взял?

— Видел. Ты зрение-то проверь, Романов. То чешую на птице не разглядел, то поцелуйчиков наследных.

— Гонишь, — с досадой проворчал Горислав. — Сам гляделки-то проверь, у тебя глюки какие-то, Озолиньш, ну. С чего бы им целоваться, он ведь её даже не знал, пришёл уже после того, как мы её выгнали.

Он вопросительно покосился на продолжавшего саркастически скалиться штурманца. Вот же ехидина, так бы и вмазал.

— Они молодые, — продолжал тем временем изгаляться ехидина. — Не чета таким, как мы с тобой, старперам. Кота за хвост не тянут, а берут быка за рога. Русский язык велик и могуч. Знаешь, что такое старпер, Романов? Старый пердун.

Прыснув, он увернулся от разящей длани капитана, выставил перед собой ладони в примирительном жесте и уже серьёзно добавил:

— Девица знает, кто он, судя по всему. В императрицы метит, не иначе. Ну что ты опять глазами хлопаешь, Романов? Наследник престола нанялся юнгой на пиратский корабль, привести после этого оторву-девку без роду-племени в императорский дворец — вполне логично.

— Нашу русскую девку за себя взять — честь для любого голубокровного щеночка, Озолиньш, — свирепо отрезал Горислав, устремляясь вперёд широкими шагами. — Всё, молчи, идём наших дуроломов искать, пока они всё жалованье тут не спустили. НЗ пополняют — неплохо придумали, чертяки.

* * *

Чертяки быстро отыскались возле палатки с фаррагленскими сладостями — и тут же получили от командира порцию заслуженных люлей под горестное оханье торговца, лишившегося покупателей. Они с кислыми минами побрели обратно в ремонтный ангар, откуда им и предстояло отправиться к месту локации «Ястребка» вслед за суровым начальством.

— В общем, с нашим наследничком придётся всерьёз поговорить, — отдав катеру команду на взлёт, вздохнул Горислав. — Глаза ему, так сказать, пошире открыть на то, с кем он так страстно лобызался.

— Не поверит, — тут же безапелляционно перебил его Янис. — Если действительно влюблён — не поверит.

— Когда это он влюбиться успел, за те три часа, что они там валандались, что ли? — пробурчал Горислав себе под нос. — Лучше опять помолчи, штурман, — предостерёг он, заметив, что Янис собирается ввернуть что-то нелицеприятное. — Вот так, ну.

— Хорошо ещё, что катер самый обычный у неё в руках побывал, а не из тех, что мы нейроматрицей оснастили, — только и проговорил тот.

Нейроматрицу, хранящую личность «Ястребка» — то есть её создательницы, малышки Арлен, — кибермехи корабля поставили не во все его катера, так же, как и продавали не кому попало, а особо проверенным пиратским капитанам вроде Лорсы Бороды, Катерины Сидоровой или Пинкуса Ноги. Янис точно знал, что Империя не успокоится, пока не заполучит этот секрет, потому и подсылает на корабль шпионов вроде Демьяны, которую разоблачил сам «Ястребок».

Но вот теперь вся Империя в лице будущего наследника Филиппа была у них на борту, да ещё и стакнувшись с Демьяной!

— Ёкарный бабай, интересно девки пляшут, — подвёл итог малоприятным размышлениям Горислав и крепко потёр ладонью макушку. — Ястребок?

— Здесь, капитан, — немедля отозвался в динамиках мальчишеский голос корабля. Голос погибшей Арлен.

— А ну-ка, выясни, легально ли работают на рембазе третьего космопорта братья Пантюхины и Демьяна Гаршина, пропади она пропадом. Я идиот, — честно признался он, поворачиваясь к Янису. — Надо было отслеживать их перемещения, едва они от нас убрались.

— Мы оба идиоты в таком случае, расслабься, Романов, — лаконично успокоил его штурман, невесело усмехнувшись. — Но лучше поздно, чем никогда.

* * *

До того, как оба катера пристыковались к «Ястребку», Горислав уже знал, что Демьяна со сводными братьями нанялась на ремонтную базу практически сразу же после того, как староста Фрол отправил их восвояси из поселения русичей. Естественно, информация о том, не связывалась ли она снова с имперцами или их наёмниками-вурлями, нигде не проходила.

Всё это Горислав вкратце и сообщил побледневшему принцу Филиппу, вызвав его в рубку «Ястребка».

— Именно она сдала штурмана, Грачика и меня вурлям. По распоряжению имперцев те нас захватили, продали им, — бесстрастно закончил Горислав, — а вы освободили, ваше величество. Тогда мы с вами и познакомились, как вы помните.

Филипп машинально провёл языком по обветренным губам и ровным голосом отозвался:

— Я ещё не император, капитан, я всего лишь принц и ваш юнга. Так что не стоит меня титуловать подобным образом.

Горислав молча кивнул, принимая поправку, а Филипп так же ровно продолжал, напомнив ему этой сдержанностью застывшего позади барона Озолиньша, Янку:

— Я ещё не присягал Империи, но я уже присягнул вам, — в его глазах будто взметнулось тёмное пламя. — Я присягнул «Ястребку». И я никогда никому его не выдам, никому… если вы сами не прикажете мне сделать это. «Ястребок» — не корабль, он… он мой друг, — голос его чуть заметно дрогнул.

Парень выловил из услышанного самую суть. Горислав только крякнул. А потом проворчал:

— Много пафоса, юнга Сноуден. Идите, работайте. Вы сказали, я услышал.

— Есть, капитан, — Филипп вмиг ожил, превратившись из ледяной статуи в обычного мальчишку, сверкнул глазищами и исчез за отъехавшей в сторону дверью рубки.

Горислав устало опустился в своё кресло и хмуро заметил, покосившись на Яниса:

— Он ни слова про девчонку не сказал. Вообще никак не отреагировал. Любовь, тоже мне.

— А о любви, если это любовь, не болтают. В нос её никому не суют. Тем более при таких… смутных обстоятельствах. Её скрывают, — с расстановкой ответил Янис.

Горислав смущённо хмыкнул, мгновенно вспомнив, сколько лет штурман молчал о собственной любви, но тут же с досадой оглянулся на вновь замаячившую у полураскрытой двери фигуру:

— Кого опять чёрт несёт?

На пороге застыл Грачик Сарьян, бывший циркач и бывшая звезда борделя, а ныне помощник кибермеха Петровича, — застыл с самым трагическим выражением на смуглой остроносой физиомордии.

— Чего тебе? — сумрачно поинтересовался капитан.

— Какая ещё девчонка? Какая любовь? У кого? У Филиппа? — осведомился Грачик дрожащим полушёпотом, готовый, кажется, заламывать руки и биться головой о переборку. Уголки его пухлых губ опустились, превратив выразительное мальчишеское лицо в маску античной трагедии.

— Гос-споди, твоя воля, — тоскливо пробормотал Горислав. — Ещё этого не хватало. Ну, девчонка на рембазе Сноудена клеила. Та самая, что нас тогда вурлям заложила, чтобы те имперцам сдали. Демьянка Гаршина, ну. А что с тобой такое, я не понял? Тебе-то что за дело? Попробовал бы ты мне тут принца клеить, я бы тебе ноги вырвал и щепки вставил, деятель, — он угрожающе приподнялся с кресла. — Так что завязывай со своими мудовыми рыданьями и ступай в техотсек.

— Любовь зла, — с вызовом изрёк Грачик, но осторожно попятился.

— Вот именно, — прерывающимся от сдерживаемого смеха голосом подтвердил Янис. — Иди уже, пока цел.

И, едва дверь вернулась на место, капитан со штурманом бессердечно заржали. Но тут снова раздался звук отъехавшей двери.

— Да что за… — Горислав всё-таки в сердцах поднялся.

— Между прочим, у меня всё серьёзно! — торжественно объявил Грачик, просунув в рубку лохматую башку, прежде чем развернуться и дать стрекача по коридору.

Последнее и самое веское слово всё-таки осталось за ним.

Янис снова зашёлся от смеха, а Горислав пробормотал:

— Как говорится, о бойцах судят по самому слабому звену. А это у нас теперь не вот этот вот прохиндей, а представитель императорской фамилии. Круто, штурман, ну. Слушай, может, до «Дюжины» сгоняем поужинать, заодно и заночуем? — он вопросительно поднял бровь.

Швабра, известная на всю Тортугу-5 косматая шестилапая псина, супруга свирепого террибля и мамаша выводка здоровенных щеночков, согласно гавкнула, выбираясь из-под кресла Яниса. У них с терриблем был гостевой брак — охраняла она по-прежнему «Ястребок» с хозяином-штурманом, но наведаться в «Дюжину» всегда была не прочь.

— Ишь, разохотилась, — с улыбкой констатировал Горислав, но Швабра тут же гавкнула уже предупреждающе, навострив мохнатые уши.

А «Ястребок» бесстрастно сообщил из динамиков:

— У нас посетитель, капитан. Стоит у шлюза, просит встречи с вами.

— День заканчивается под девизом «Кого там чёрт несёт», — весело прокомментировал Янис и тоже поднялся, мгновенно вспомнив, как когда-то сам стоял тут, словно неприкаянный, дожидаясь решения капитана.

Швабра деловито потрусила впереди них.

* * *

Чёрт принёс к «Ястребку» не кого-нибудь, а капитана «Драккара», корабля вурлей, по имени Ант.

Этот здоровенный, с наголо бритым черепом, татуированный подонок сперва захватил в плен Грачика, с удовольствием над ним поизмывался, а потом, как на живца, поймал в свою сеть Горислава и Яниса. Поймал, сдал имперцам, но при этом разомкнул им наручники, чтобы пленники смогли сбежать.

«Советую вам не заноситься, господин пират».

«Сам-то не заносись, лейтенант».

Имперский лейтенант совершил непоправимую ошибку, задев самолюбие вурля и оставив его с пленниками у себя за спиной. В том-то и состояла беда Империи — в чрезмерной заносчивости.

«Непростой всё-таки мерзавец», — угрюмо подумал Горислав, стоя у трапа и сверху разглядывая дублёную рожу вурля, украшенную шрамами и блестящими железяками, продетыми сквозь кожу. Янис вдруг ткнул капитана локтем, и тот, не оборачиваясь, краем глаза заметил какое-то движение сбоку. Это снова оказался вездесущий Грачик, чьё смуглое лицо при виде вурля враз стало пепельно-серым.

Вот уж кому не стоило здесь находиться.

Горислав снова посмотрел на Анта и холодно осведомился:

— Чего надо?

Тот чуть помедлил с ответом.

— Люди болтают, что ты какую-то штуку изобрёл, капитан, — наконец вымолвил он. — Глушилку, чтобы, значится, радары не засекали. Шапку-невидимку. Из-за которой вас имперцы тогда и сцапали.

Его щербатая улыбка была явно вымученной.

— И что с того? — Горислав поднял брови с деланным недоумением.

— Хочу, чтобы ты мне её продал, — напрямик выпалил вурль.

— А залупу конскую на воротник не хочешь? — ласково осведомился Горислав под злорадное фырканье Грачика. Того явно сразу попустило. — Могу обеспечить, ну. Проваливай.

— Я же вам сбежать помог, — безнадёжно напомнил Ант, уже без улыбки.

— Великодушный ты, гад, не могу, аж плачу, — Горислав невольно сжал кулаки. Швабра у его ноги утробно заворчала, чуя настроение собравшихся. — Чего сам припёрся, я тебя и по коммуникатору послал бы.

— Догадайся, ты ж догадливый, — вурль снова невесело, по-волчьи, осклабился, и Горислав не утерпел. Стереть эту наглую ухмылочку с татуированной рожи захотелось так, что кулаки зачесались. Что он и сделал, махом спрыгнув вниз, минуя трап. Но вурль даже не отстранился, лишь чуть отвернулся, чтобы первый разящий удар Горислава пришёлся в скулу. Но за первым последовал второй и третий.

— Бей ещё, ежели полегчает, — невнятно пробурчал он, сидя на пластобетоне, и сплюнул наземь кровь и выбитый клык.

— Ага, ты мне ещё чего-нибудь посоветуй, ну, — Горислав подул на разбитые костяшки и потряс рукой.

Но этот мудак, продолжавший смотреть на него снизу вверх одним глазом — второй заплывал багровым кровоподтёком, — оказался прав. Капитан действительно остыл. Однако обсуждать что-либо с вурлем больше не желал.

— Проваливай, — устало повторил он и взбежал по трапу обратно на корабль. — Ястребок, задрай шлюз, а то снаружи каким-то дерьмом воняет.

— Заплачу вдвое больше любой цены, которую ты предложишь, — крикнул ему вслед вурль. Он так и не поднялся, продолжал сидеть, упираясь руками в пластобетон.

— Что-то я устал, — пожаловался Горислав Янису и Грачику, продолжавшим беспокойно взирать на него. — Надо в медотсек за антисептиком зайти, а то ещё заразу какую-никакую подцеплю, мало ли, — он снова машинально подул на ободранные костяшки пальцев. — Ястребок, найди всё, что можешь, про этого Анта, будь он трижды неладен.

«Давно надо было это сделать, — сокрушённо подумал он. — Ещё один косяк. Всё не до того было, блядь».

Уже через несколько минут «Ястребок» доложил, что корабль «Драккар» капитана Анта Смоура был построен и оснащён на верфях разбойничьей планеты вурлей с непроизносимым названием. В остальном секторе Галактики её именовали просто — Сатана. Промышлял Ант Смоур угоном пассажирских лайнеров, захватом заложников, работорговлей, контрабандой. По совокупности преступлений отбывал срок на планете-каторге Вандея-10, откуда ухитрился сбежать три года тому назад.

— Красавчик, ну, — машинально пробормотал Горислав. Самого его госпожа Удача от каторжной участи пока оберегала.

— Кэп, — тревожно позвал вдруг Грачик, и он нетерпеливо обернулся. Парень уже не выглядел таким потерянным, как несколько минут назад, до мордобоя, но без привычной залихватской улыбки казался повзрослевшим на десяток лет. — Кэп, продай ему, что просит.

Горислав моргнул, не веря собственным ушам.

— Че-го? Да ты опупел, босяк, — растерянно проговорил он наконец. — Чтобы ему удобнее было рабами торговать, что ли? Чего ты мелешь, шаромыжник? Он же тебя мордовал, как хотел.

Грачик упрямо наклонил кудлатую башку:

— Чтобы «Ястребок» не давал ему рабами торговать — вот для чего, — в его ломком голосе прозвучала глубокая убеждённость. — «Ястребок» же всё может. А глушилка ведь без его нейроматрицы не работает. Ты поставишь ему нейроматрицу вместе с глушилкой. Только Ант… вурль про это ничего не знает.

Парень явно был не в себе.

— Грачик, — мягко сказал Горислав, беря его за худое плечо, и даже слегка встряхнул. — Окстись, пацан. Он же просто… шишколобый гнидодав, это раз. Имперцы гоняются за нами с планеты на планету, чтобы забрать у нас корабль со всеми секретами, это два. Ты что же, считаешь, что этот сраный Ант не помчится к ним в первую же секунду после того, как мы оборудуем его корыто нейроматрицей и глушилкой?

— Не помчится. Имперцы — ему такие же враги, как и нам, — без всяких раздумий отозвался Грачик, уставившись Гориславу в лицо чёрными отчаянными глазищами. — Он не сдаст. Он считает, что это его единственный шанс перестать… перестать быть тем, кто он сейчас есть. Понимаешь, кэп?

Горислав ни черта не понимал. Он чуть было не ляпнул, что Грачик слишком хорошо думает об этом подонке, но проронил только:

— Свинья грязь всегда найдёт. Не верю я этому уроду ни на грош. Иди уже, отдохни.

Он проводил взглядом тощую угловатую фигуру Грачика и устало повернулся к упорно молчащему Янису:

— Штурман?

От всех этих драматических игрищ ему даже к Василисе в кабак идти расхотелось.

— Ты в медотсек собирался, — деревянным голосом напомнил тот, и от этого голоса Гориславу совсем поплохело.

— Я-то пойду, — медленно проговорил он, — но ты-то чего заходишься, Королева?

Тот, не отвечая, нетерпеливо мотнул головой в сторону медотсека и только там, в этом белом стерильном царстве, когда-то заботливо оборудованном для них хирургом от Бога Лорой Караваевой, тяжело промолвил:

— Я уже устал констатировать, что мы с тобой идиоты, Романов. Ну ладно ты, это твоя фишка — никогда не думать дальше чем на шаг вперёд, но я-то, твой чёртов голос разума… — Он вымученно усмехнулся, нажимая на плечо Горислава и заставляя того сесть на пластиковый стул.

Крохотный медсерв, повинуясь его команде, сосредоточенно зажужжал над повреждёнными пальцами капитана.

— Поясни, — коротко промолвил тот, нахмурив брови.

Этот дурацкий день заканчивался так же, как начинался — непонятно и тревожно. И Янка туда же! Ещё и с наездом, что он-де не продумывает стратегию дольше, чем на шаг вперёд. Стратег хренов.

Это был их старый-старый спор, ещё со времён учёбы в Космоакадемии. Стратег и тактик, ну.

Горислав невольно хмыкнул, глядя в хмурое расстроенное лицо штурмана. Пожалуй, он знал, что тот собирается ему сейчас предъявить. И обречённо представлял, как взовьётся Озолиньш после его объяснений. Наверняка и в морду ему с кулаками полезет, как он сам — к вурлю. Да, точно полезет, таковский.

— Давай, говори ну — нетерпеливо повторил Горислав.

И Янис заговорил, уставившись на него так же смятенно, как давеча — Грачик:

— Мы уже поставили нейроматрицу и глушилку заодно — кому? Ну да, самым проверенным из наших. И они пришли к нам на помощь, когда нас имперцы на крючок посадили, помнишь?

Горислав помнил, ещё бы. Всех и каждого.

Суровый Лорса Борода и его «Чаборз». Одноногий Пинкус Нога со своим «Сторожевым». «Гроза» Свистуна Дейзи Нейла — настоящая гроза Империи. «Гайда» раздолбая Стёпки Креста и «Перун» его закадычного другана Тёмы Дёгтя. «Джоконда» вертлявого молокососа Робертино Тотти. Йоуко Ярвинен, сумевший уцелеть на каторжных рудниках Вандеи-9, и его верная «Финка». Считавший себя потомком вождей невозмутимый Анункасан Зи со своим «Татанкой». Горо Кобаяси с изящной свирепой «Сакурой». Развесёлый Макар Соломин и его «Ферзь». И Катерина Сидорова на «Сучьем вымени», иного названия сложно было ожидать от бывшей хозяйки кочевого борделя.

— Двенадцать, — коротко резюмировал Горислав. — Как двенадцать апостолов. Янк… — Он машинально покусал губы, прежде чем убеждённо сказать: — У «Ястребка» всё под контролем, ты же знаешь, ну.

— Не нукай, Романов, не запряг, — штурман не давал сбить себя с толку, его синие глаза сердито блеснули. — Плюс наши два оснащённых нейроматрицами катера. Знаю я, что у «Ястребка» всё под контролем. Но кто контролирует его самого? Стой, — он вскинул руку. — Я бы на твоём месте сейчас к пацану… к «Ястребку» не взывал, — предупредил он холодно, увидев, что Горислав собирается что-то сказать. — Ответь сам, а то привык за него, чуть что, прятаться. И я тоже привык, согласен.

А ещё это был вечер нарезанной в капусту правды-матки, вот что, невесело подумал Горислав.

— А кто контролирует меня? Тебя? — он поднялся со стула и аккуратно стряхнул с руки шлёпнувшегося на стол медсерва, принимаясь привычно мерить медблок широкими шагами. — Мы тут все на равных, Королева, не находишь?

— Ага. Только одни равнее других, — едко отозвался Янис, едко, но с такой печалью, что у Горислава больно защемило сердце. — Потому что мы-то с тобой куда свободней нашего «Ястребка». У него есть свобода воли, но нет свободы передвижения. Он не распоряжается собой до такой степени, как мы. Мы-то с тобой в плену могли хотя бы себе башки об стену расколотить. Так вот, что мы — и он — будем делать, если «Ястребком» или любым из его двенадцати, как ты выразился, апостолов всё-таки завладеет враги? Не говорю — Империя. Это могут быть и Разрушители, и какие-нибудь ещё помешанные ублюдки, решившие стать властителями миров. Типа того же вурля. Наши действия в таком случае, Романов?

Горислав длинно выдохнул. И только потом ответил:

— Борк и Матти, и сам «Ястребок» придумали единственное средство защиты. Как ты говоришь — лучше поздно, чем никогда. Собирались ставить на днях.

Друзья Арлен, такие же дети-мутанты, как она сама, жили в Доме на мысу, построенном для них Гориславом, и постоянно модифицировали «Ястребок», ставший для них кем-то вроде их погибшей подруги.

— Так что ты в точку попал, Янка, — Горислав устало выдохнул. — И то, что они придумали, тебе не понравится — так же, как не нравится мне. Но ничего не поделаешь. Свобода воли, как сам опять же толкуешь, ну.

Он прислонился спиной к матовой переборке, неотрывно глядя на Яниса. Тот побледнел так, что на переносице проступили всегда незаметные веснушки.

— Только не говори мне, что… — начал он и осекся.

— Я потому и не говорил, — тяжело подтвердил Горислав, мгновенно сообразив, что тот всё понял сразу. А что тут было не понять? — Чтоб ты не заходился. Но «Ястребок» имеет на это право, как каждый из нас. Когда нет выхода.

— Выход есть всегда! — выкрикнул Янис, беспомощно сжимая и разжимая кулаки.

— Нет, и ты это прекрасно знаешь, — беспощадно отрезал Горислав. — Посмотри, как добрый боженька с Арлен обошёлся, с Матти и Борком. Она у Лоры в подвале в криокапсуле мёртвая лежит, друзья её — мутанты, навеки изуродованные. Можно взывать хоть к кому, но бывает, что никто не поможет. И останется только расколотить себе башку об стену.

— О чём вы, капитан? — донеслось до них от двери медотсека, бесшумно отъехавшей в сторону.

Они молниеносно обернулись: принц Филипп стоял там, тонкий и высокий, в своём заношенном, но аккуратном комбезе механика. И смотрел так повелительно, словно находился в парадной зале имперского дворца с короной на голове и мантией на плечах.

Горислав знал, что имеет полное право послать его высочество ко всем чертям с его вопросами, но язык не повернулся. Он ответил начистоту:

— Последняя граната должна быть у каждого. И у «Ястребка» тоже. Он уничтожит свою личность одним импульсом, если не будет иного выхода. Станет просто обычным «умным кораблём», вот и всё. Одним из сотен тысяч. Таким, как все. И то же самое он сможет сделать со всеми четырнадцатью существующими в его распоряжении нейроматрицами Арлен.

— Да вы с ума сошли, — почти всхлипнул Филипп, обводя всех отчаянным взглядом. За его спиной маячили, потихоньку просачиваясь в медблок, Грачик, Валёк Филатов и Дюха Манучаров. Они всё слышали — такие же бледные, как Филипп и Янис, поникшие, с растерянными глазами.

— Ястребок, скажи им уже, — негромко велел Горислав, обращаясь к кораблю, который всё это время молчал как убитый.

— Это и правда единственный выход из острокритической ситуации, — мягко пояснил корабль.

— Но тогда Арлен умрёт, — безнадёжно выдохнул Янис, глядя Гориславу в глаза. — Понимаете? Она умрёт навсегда.

Арлен, отдавшая «Ястребку» свой разум и душу, не пережившая тяжелейших мутационных изменений организма, лежала в госпитале у Лоры Караваевой, забывшись зачарованным сном. Вечным сном.

— Борк и Матти оставят резервные копии, — так же мягко пояснил корабль. — Не волнуйтесь, штурман.

Общий вздох облегчения пронёсся по медблоку, как ветер. Ребячьи физиономии расцвели улыбками. Горислав откровенно прыснул. А Янис крепко навернул себя кулаком по лбу, а потом наклонился к уху капитана и сообщил свирепым полушёпотом:

— Убью, гад ты ползучий. Всю кровь свернул.

Отлично барон Озолиньш выучил русский, ну. Просто как второй родной.

Горислав невинно похлопал ресницами и так же тихо отозвался:

— Авось не убьёшь, Королева.

Часть 2.

«Слава моя, слава — звонкое ярмо,
Сочная канава, зоркое бельмо,
Траурная пена, копоть воронья.
Если будет смена — отдохну и я.
Поздняя усталость на твое плечо,
Сколько нам осталось, сколько нам еще?
Сколько нам простора, сколько седины,
Сколько нам позора, сколько нам вины…»
(Старинная русская песня)

Конечно, ни в какой кабак к Василисе они не отправились. Они снова уселись в катер и полетели в Дом на мысу, чтобы привезти на «Ястребок» Матти с Борком.

Прежде чем явиться туда, Горислав заручился согласием суровой Марьи Киевны, которая правила приютом на мысу, будто царица, строгая и справедливая. Теперь там жили не только мутантята с угнанного Гориславом восемь лет назад имперского беспилотника, но и самые обычные ребята, успевшие с ними подружиться. Четвёрка подростков-русичей, бывших разведчиков, например, кочевавшая между своим прибрежным поселением и Домом на мысу. Они тоже срочно понадобились Гориславу. Потому что именно он не так давно привёз их вместе с остальными русичами из руин Нового Российска.

Значит, загадочная нептица могла явиться и к ним, что бы там ни твердил упрямый Янис Озолиньш.

Первые колкие звёзды уже вспыхнули на сиреневом небосклоне, когда катер снизился над мысом, выступавшим в море подобно гигантскому, зелёному, курчавому медведю. Доброму медведю, давшему приют десяткам спасённых детей. Горислав счастливо вздохнул, выходя из катера на пятачок крохотного дальнего космодрома. На сей раз он не стал приземляться на посадочной площадке возле самого дома, чтобы не будоражить готовящуюся ко сну малышню.

Он посмотрел на задумчивое усталое лицо своего штурмана, шедшего рядом. И, нарушив тягостное молчание, повисшее между ними, виновато попросил:

— Не злись, Янка. Они взяли с меня слово не болтать, пока не закончат.

— Угу. И ещё чтобы я, цветочек эдакий полевой, не расстраивался раньше времени, понятно, — едко добавил Янис и поглядел вниз, на преданную Швабру, увязавшуюся за ними. Та бодро перебирала всеми шестью короткими лапами, довольная, что скоро увидит своих любимых мутантят.

— Да не сержусь я, Горь, — добавил он, кладя ладонь на плечо капитана. — Просто грустно. Оттого, что я за тобой вон, как Швабра, бегаю, а ты… то ли позовёшь, то ли нет. То ли расскажешь нужное, то ли нет.

«Хуйню не пори», — хотел сказать Горислав, но вместо этого выпалил, вспыхнув от справедливости его упрёка:

— Прости, Янк. Не повторится.

— Надеюсь, — сварливо откликнулся штурман, переходя на прежний привычный тон, и угадал облегчённый вздох капитана.

Пахло свежескошенной травой, где-то вдали деловито стрекотал серв-садовник, но шум морского прибоя пробивался даже сквозь этот стрёкот. А впереди вырастал особняк с белыми стенами и красной черепичной крышей, Дом на мысу, от которого к морю вела высокая лестница. Её просоленные деревянные ступени были за все эти годы отполированы десятками пар ребячьих ног.

Горислав невольно ускорил шаги, не замечая, что счастливо улыбается. Но это увидел Янис и сам невольно заулыбался. Он знал, как Горислав любит это степное, пряно пахнущее разнотравье — тот же вырос в степи, выжженной потом дотла Разрушителями.

Из-за косогора вынырнул маленький оранжевый флайер и пошёл низко-низко над степью, едва не задевая брюхом высокие метёлки пахучей травы. Из него торчали четыре вихрастые головы: Марьянка, Санёк с Ваньком и Горька Захаров, тёзка Горислава. Бывшие лихие разведчики.

Все четверо, как и капитан «Ястребка», выросли на Руси. Вот только они, в отличие от него, не знали иной Руси, кроме расплавленных, обугленных руин, кроме многоярусных подземных убежищ-складов. И багрового неба, полного драконов, чудовищных и чудесных крылатых созданий.

Флайер завис над прибывшими, потом уселся прямо в траву, и из него со смехом и радостным гиканьем посыпались ребята. Впрочем, когда Горька первым подскочил к капитану, то протянул ладонь для рукопожатия ему и штурману с совершенно серьёзным лицом, как и остальные.

— Вы по делу или так, погостить? — с любопытством осведомилась Марьянка, и Горька сердито толкнул её плечом, чтобы не нарушала торжественный ритуал встречи.

— Мы за Борком и Матти, — пояснил Горислав, пряча улыбку. — И за вами.

Он не стал добавлять, что хотел бы обсудить кое-что важное — они и без того восторженно запрыгали, обнимая ластившуюся к ним Швабру.

— Ладно, тогда летите к катеру, ждите нас там, что ли, мы с Киевной побалакаем, заберём наших мутантят и вернёмся, — рассудил Горислав, но Горька тотчас возразил:

— Не, мы туда пёхом, а Марьянка на флайере — с вами в Дом и обратно со всеми. Борку с Матти тяжело будет до катера своим ходом идти.

Капитан хмуро ругнулся про себя и на себя — мог бы и сам сообразить, остолоп, что мутантятам уже стало трудно бродить по степи, как раньше. Их организмы изнашивались от года к году, а то и от месяца к месяцу.

Точно так же полтора года назад угасла Арлен.

— Понятно, — негромко согласился он, переглянувшись с Янисом. На лицо штурмана будто туча набежала. Тот тоже слишком остро помнил, как это было с Арлен. — Тогда я попрошу Киевну прислать кого-нибудь шустрого к катеру за флайером.

— А костёр жечь будем? — живо выпалила Марьянка.

Горислав посмотрел на неё, нетерпеливо переминавшуюся с ноги на ногу, растрёпанную, востроносую и востроглазую — ну настоящая птица.

Птица-нептица…

— Само собой, — серьёзно ответил он, и девчонка просияла.

…Костёр они разожгли на краю космодрома, неподалёку от гордо высившегося «Ястребка», к которому сперва все шестеро прибывших ребят подбежали поздороваться. Со стармехом Петровичем, с юнгами и с самим «Ястребком». Он-то для них всегда был живым.

Из корабля к костру вывалились все, кроме Петровича, который, судя по всему, собирался коротать вечер наедине с заветной бутылочкой самогонки. Гориславу это не нравилось, но он решил сегодня старика не донимать: всё равно остальной экипаж занимался тем же самым в харчевне у Василисы, пока они с Янисом тут детей выпасали.

Он неслышно хмыкнул, почувствовав на себе пристальный взгляд штурмана. И в очередной раз удивился тому, как ухитряется от него хоть что-то скрывать. Мысли же читал, зараза белобрысая.

Костровой ритуал был полностью соблюдён: сперва от живого огонька занялась мелкая сухая щепа, потом пламя понемногу охватило смолистые дрова, иногда стрелявшие искрами, и золотые отсветы заскользили по сосредоточенным лицам. Матти, Борк, разведчики, юнги, Грачик, капитан со штурманом и Швабра — все расселись вокруг костра кто на чём, и каждый отрешённо смотрел на огонь, думая о своём, что-то вспоминая.

— Технические детали утром обсудим, ну, — прервал почти торжественное молчание Горислав, которому страсть как не хотелось сызнова заводить сейчас тягостный разговор про «последнюю гранату». — Давайте я вам расскажу, какая нептица ко мне прилетала, — он неловко усмехнулся, ероша вихры. — Штурман вон считает, что это чушь, а я хочу знать, что вы думаете, и предупредить на всякий случай.

Он подробно и с подсказками не удержавшегося от них Яниса рассказал о странной птице с драконьей чешуёй вместо перьев и клювом, больше похожим на пасть. Матти, выслушав его, покривился, демонстративно коснувшись ладонью переливчатого гребня на собственной голове.

Его друг Борк, наоборот, походил на огромную кошку с торчащей дыбом рыжеватой шерстью и коротким хвостом.

Им ли говорить о мутациях! Они и были мутантами, подлежавшими уничтожению согласно неписаным законам многих планет, особенно отдалённых, запорожных. Да что там далеко ходить: даже в поселении русичей не одобрялись частые визиты разведчиков в Дом на мысу, где жили «сатанинские отродья».

— Почему вы считаете, что такая мутация невозможна, штурман? — напрямик спросил он Яниса, уставившись на него в упор сощуренными глазами. Их желтовато-зелёная радужка была перечёркнута вертикальной линией зрачка.

Как у давешней птицы, завороженно подумал Горислав.

Янис сдвинул брови и сдержанно ответил:

— Любая мутация возможна. Но капитан решил, что эта птица могла быть послана Русью. Сами знаете — это как минимум один подпространственный Прыжок. Как минимум. Вот такое точно невозможно.

— Если это Русь, то там всё может быть, — подала убеждённый голос Марьянка, и Янис почти застонал от досады:

— И ты туда же! Да что за бред! Извини. Я допускаю быструю мутацию какой-то ветви драконов, но…

— Птиц на Руси после Разрушения не осталось, — перебил его Горислав, но Янис свирепо отмахнулся:

— Да я и не об этом! Твоя нептица в любом случае не могла перемахнуть сюда от Руси. Телепортация — я тебе уже говорил — это даже не бабушкины, а прапрабабушкины сказки.

— Телепортация — это что? — не выдержала Марьянка, и Янис терпеливо пояснил:

— Считается, что способное к ней существо может разложиться на мельчайшие частицы, перенестись куда-то в иное место и там, скажем так, пересобраться.

— Вот здорово было бы! — азартно выпалила девчонка под снисходительное хмыканье остальных ребят. Но все тут же притихли, когда Янис продолжил:

— Но подобные случаи науке до сих пор не известны. А допустить, что живое существо, пусть и мутант, самостоятельно, вне корабля, преодолевает подпространство, ну это действительно бред, Горь. Ну правда же.

Теперь Матти обратил немигающий взор на Горислава, и тот едва удержался, чтобы не поёжиться:

— Ну а почему вы решили, что ваша нептица оттуда, капитан?

Все они выжидательно и тревожно смотрели на него, а принц Филипп — тот даже нижнюю губу закусил, как от боли.

— Услышал мамин голос, когда птица прилетела, — коротко отозвался Горислав и вдруг понял, что почти каждый из сидевших у костра, как и он сам, был сиротой. Он снова подавил невольную дрожь и закончил: — Ну и я это просто чую. Про Русь. Звучит странно, да чего там — глупо, ну, — устало признал он. — Я сперва решил, что приглючилось, но потом и штурман её увидел. Просто вы четверо, — он прямо посмотрел на разведчиков, — вы ведь тоже оттуда. Из Нового Российска. Хочу предупредить — вдруг заметите. Вдруг она ищет кого-то из русичей, не обязательно меня.

— Ловить только не вздумайте, — совершенно серьёзно перебил его Матти, и Борк, сидевший рядом, согласно кивнул. Он явно собирался что-то добавить, но не успел — Швабра, прикорнувшая у ног Яниса, вскочила с коротким отрывистым лаем.

Янис с Гориславом поднялись. Капитан автоматически опустил ладонь на рукоять бластера в кобуре у пояса, и Янис последовал его примеру.

Из темноты выступил вурль: массивный силуэт, угрюмая, татуированная, усаженная стальными гвоздями рожа с привычным острозубым оскалом. И подбитым глазом. Красавчик, ну. Горислав повёл плечом, уже демонстративно расстегнув кобуру.

— Не передумал, кэп? — осклабился Ант, и тот лишь хмуро качнул головой, не удостаивая незваного гостя вербальным ответом.

— Вдвое больше твоей цены заплачу, — напомнил вурль после долгой паузы. — Ты плохо подумал. Подумай ещё.

У Горислава снова отчаянно зачесались кулаки от такой наглости, но он лишь выразительно указал стволом бластера за пределы освещённого костром круга. И коротко приказал, обращаясь к Швабре:

— Дорогая, проводи.

Вурль, всё ещё лыбясь, перевёл горящий взгляд на Грачика, который отчего-то тоже поднялся с места. Слава те господи, подумал Горислав, что хотя бы Филиппу хватило ума не высовываться, не привлекать к себе внимания этого подонка.

Принц всегда старался держаться в тени, хотя никому на Тортуге-5 не пришло бы в голову искать сходство между молокососом-юнгой в замурзанном комбезе и наследником императорского престола. По крайней мере, Горислав горячо на это надеялся.

Вурль неохотно отступил в ночь в сопровождении порыкивающей Швабры. Та косматой грозной тенью неотступно следовала за ним, чуть ли за пятки не хватая. Выпроваживала.

Горислав дождался, когда над посадочной полосой появится яркий след от вспорхнувшего флайера и у костра возникнет довольная своей работой Швабра. И спокойно произнёс, никак явление вурля не обсуждая:

— Слетать бы туда. На Русь. Всё на месте разузнать. Может, им действительно срочно нужна помощь. Может… — он запнулся и запрокинул голову на сверлящий низкий гул.

Возле «Ястребка» снова садился флайер. Но не тот, с корабля вурлей, бронированный, блестящий и чёрный, как огромный жук, только что скрывшийся за горизонтом. А скорлупка поменьше, довольно дряхлая, без опознавательных знаков, тускло освещённая посадочными огнями.

Горислав перевёл усталый взгляд на Яниса:

— Они на наш костёр летят, как мотыльки, не иначе. И это не наши.

— Бывшие наши, — невозмутимо поправил его Янис.

Он был прав. Потому что перед ними, легко выпрыгнув из флайера и гордо выпрямившись, встала Демьяна Гаршина.

С вызывающе вскинутой воронёной головой, в форменном комбезе кибермеха… и с золотисто-зелёной нептицей в тонких руках— её она бережно прижимала к груди, как найденного щенка или котёнка.

— Эт-то ещё что? — потрясённо выдохнул Горислав, не веря собственным глазам, и нерешительно шагнул вперёд.

Боясь спугнуть. Боясь, что всё это снова какой-то сон.

Все остальные тут же повскакали со своих мест, уставившись на таинственную птицу в руках Демьяны во все глаза. А девчонка торжествующе произнесла:

— Вот. Вы, капитан, старосте сказали, что…

Она не договорила. Нептица взъерошила отливавшие золотом крупные зелёные чешуйки на шее и голове, беззвучно раскрыла не то клюв, не то пасть — а в мозгу у Горислава снова прозвучал знакомый родной голос. Мамин голос, который он не чаял услышать:

— Всё хорошо. Горе ты моё. У нас всё хорошо.

И нептица будто растворилась в прохладном вечернем воздухе, пропахшем раскалённым металлом, топливным газом и дымом костра.

Демьяна тонко ахнула и кинулась к Филиппу, который, не раздумывая, обхватил её за узкие плечи.

— Она же была, — растерянно повторяла и повторяла девчонка, прильнув к нему, будто лоза. — Она прилетела! Ко мне.

— Что она тебе сказала? — Горислав тут же очутился рядом, требовательно заглянув в расширившиеся тёмные глаза Демьяны. Сейчас она не врала, не притворялась.

— Батя со мной говорил, — глухо ответила та. — Его ещё на Руси твари растерзали. Он сказал: «Всё хорошо, доча». Он… он меня всегда так называл. Доча.

Она сама сейчас была похожа на птицу — взъерошенную, потерянную. У Горислава на миг дрогнуло сердце.

Но тут Борк выступил вперёд и безапелляционно заявил:

— Телепортация. Сказки там или что, но её исчезновение — это настоящая телепортация.

— Докажи! — азартно вскричал Янис, сверкнув глазами.

— Началось в деревне утро, — пробормотал Горислав, но его никто не услышал, потому что все вокруг самозабвенно орали хором, каждый — своё.

Он посмотрел на Демьянку в объятиях принца и наклонился ближе:

— Не цифрограмма же, нет?

Он знал, что не цифрограмма, но хотел услышать подтверждение от той, кому довелось держать это чудо в руках.

Демьяна протестующе мотнула головой:

— Нет! Она живая. Тёплая. Она… она волшебная.

И это Горислав тоже знал.

Тем временем Янис снова выпалил:

— Докажи! — и ринулся вместе с мутантятами к «Ястребку». — Сейчас спросим кого надо.

Под «кого надо» он, конечно, подразумевал корабль, и все гурьбой кинулись следом.

Горислав крепко взял за локоть устремившуюся туда же Демьяну и по-прежнему негромко и спокойно приказал:

— Стоять.

Она снова вскинула на него растерянные глаза, как и Филипп. Будущий император, наследник короны, юнга его корабля Филипп Сноуден, видимо, решил, что все претензии к Демьяне Гаршиной у кэпа отпали.

— Вон, — коротко и беспощадно закончил Горислав.

Демьяна со всхлипом втянула в себя воздух, умоляюще уставившись, естественно, на Филиппа. А тот, весь напрягшись, так же предсказуемо выпалил:

— Капитан, разрешите ей с нами?

Янис оказался прав — пацан действительно влюбился. Их рассказ о Демьяне не уложился у него в голове. Верней, может быть, и уложился, но где-то совсем в другом отсеке сознания. Наглухо запертом сейчас, когда она стояла перед ним, такая ранимая и беззащитная, и взирала на него с надеждой.

— Не разрешаю, — отрезал Горислав. И добавил, не удержавшись, хотя мог бы и промолчать: — Кто предал однажды, тот предаст и дважды, ну. Пусть отправляется к себе. А вы, юнга Сноуден, — к месту своей службы.

Последние слова он произнёс с расстановкой, подчёркивая каждое из них.

Филипп вспыхнул и едва слышно пробормотал:

— Есть, капитан.

И, в последний раз глянув на Демьянку, побрёл на корабль, в котором уже скрылись все остальные. Даже не торопясь услышать, какую оценку вынесет «Ястребок» рассуждениям Яниса и Борка.

— В императрицы собралась? — ехидно поинтересовался Горислав, дождавшись, пока Филипп скроется из виду, и повернувшись к девчонке. Жалеть её он не собирался. В конце концов, это именно из-за её предательства бедолага Грачик натерпелся в лапах у вурля такого, что не приведи господи. Спасибо, вычухался. Вон даже заступался за мудачину.

Демьяна полоснула по Гориславу злым отчаянным взглядом, но ответила сдержанно, с истинно царским величием:

— Вы имеете полное право так думать, капитан, но вы ошибаетесь.

Развернулась и пошла к своему крохотному флайеру. Потом побежала.

Ревёт, поди, понял Горислав и поморщился. Он терпеть не мог обижать женщин. Но это была не женщина, а какой-то чертёныш в юбке. То есть в форменном комбезе кибермеха, ну.

Он усмехнулся и тоже поспешил к трапу, отдав команду «Ястребку» задраить шлюз на ночь.

— Наши все дома, — устало буркнул он себе под нос. Денёк вышел тот ещё. И вечерок тоже, можно сказать, удался.

* * *

В кают-компании предсказуемо стояло грандиозное оралово. За телепортацию были все, кроме штурмана, даже «Ястребок». Начитались фантастических книжек двадцатого столетия, не иначе.

Поняв расклад, Горислав криво ухмыльнулся, прошёл к столу и постучал по нему ребром ладони. Не сразу, но воцарилась тишина. И на том спасибо.

— Хотел сказать кое-что важное, — невозмутимо объявил он. — Первое. Демьяна сообщила, что нептица была тёплой. Ястребок, выводы?

— Это уже не рептилия, то есть не дракон, — тотчас отозвался корабль.

— Второе: её родина — действительно Русь.

— Либо она просто влезла к вам в мозги. К тебе и к этой Демьяне, — тут же внёс поправку Янис. — Просто тебе хочется так думать.

Вот же зараза упрямая.

Горислав нахмурился, но спорить не стал, просто сказал:

— Я спать. Гуляй, рванина.

— Ура, мы ломим, гнутся шведы, — Янис тоже не собирался продолжать спор, который считал бессмысленным, ведь он всё равно остался при своём мнении.

Горислав знал, что упрямая зараза сейчас придёт к нему в каюту. И не только для того, чтобы доспорить. Обернувшись у двери, он встретился взглядом с Филиппом.

Юнга Сноуден был мрачен и задумчив. И совершенно не замечал, что из угла кают-компании на него отчаянно взирает Грачик.

Вот же где мудовые страдания.

Янис действительно появился в капитанской каюте, но минут через двадцать, когда Горислав уже выходил из душевой, обмотав вокруг бёдер белое махровое полотенце. Бухнулся на койку и, похлопав по ней ладонью, велел штурману:

— Садись давай. Чего галдеть без толку? Ни один из нас не может ничего доказать — предмет спора тю-тю. Улетел. Или телепортировался, ну. — Он с улыбкой посмотрел на досадливо насупившегося штурмана и честно признался: — Но меня попустило.

— Из-за того, что она сказала, будто всё хорошо? — Янис присел на койку.

— Я ведь и тогда, в первый раз, тоже это услышал, — кивнул Горислав. — Понимаешь? Мама сказала, что всё хорошо. Эх ты, Горе. И это она тоже сказала. Нет, не так. Горе ты моё. Чёрт.

Он на миг зажмурился и почувствовал, как на его плечо легла рука Яниса.

— Что ещё Демьянка говорила? — тихо спросил тот.

Горислав посмотрел в тревожные синие глаза своего штурманца.

— Ничего. Я её выпроводил, она на «Ястребок» рвалась, — хмуро пояснил он. — Парень расстроился. Ты был прав, он действительно втюхался по самые уши, ну. Вот же делишки.

— Пускай он лучше расстроится сейчас, чем когда его пассия сдаст его вурлям, — холодно произнёс Янис, и Горислав изогнул бровь:

— Я именно это собирался ему сказать, но понял, что получу в морду от влюблённого дурня, невзирая на субординацию. Я бы тоже за тебя дал в морду кому угодно, Королева. — Он с удовольствием полюбовался медленно расцветающей улыбкой на бледной физиономии штурманца. — Кстати, судя по её словам, Демьянка либо её братовья видятся с Фролом. Придётся с ним поговорить об этом. Ну, короче…

— За парнем надо смотреть, — сумрачно подвёл итог Янис.

Но они недосмотрели.

Часть 3

«Храброе словечко чиркнуло об лед,
Вспыхнуло сердечко, взвился пулемет,
Хлынули дороги, дрогнули мосты.
Погоди немного — отдохнешь и ты…»
(Старинная русская песня)

Принц Филипп, юнга Сноуден, наследник имперского престола, бесследно исчез спустя шесть дней после достопамятных встреч у костра.

К этому времени все новации были внесены в нейроматрицу «Ястребка», а тот, соответственно, распространил их на все свои четырнадцать близнецов: двенадцать пиратских кораблей и два спаскатера.

Думать о том, зачем это может понадобиться, Горислав не хотел. От таких мыслей становилось… сумно.

Но это была страховка. Которая могла пригодиться в самое ближайшее время, чёрт подери всё.

Стояло ясное и свежее, полное птичьего галдежа тортугское утро, когда наступил пиздец. Как говорится, кованым сапогом на горло.

Выяснилось это не сразу. Сперва в дверь капитанской каюты отчаянно заколотил Грачик. И, когда встрёпанный капитан, обмотавшись простынёй, возник на пороге, уныло сообщил, что Филипп, мол, на корабле не ночевал.

— Тебе заняться нечем, кроме как за ним следить? В техотсек отправляйся, деятель. Давай-давай, ну, — с досадой проворчал Горислав, торопливо натягивая штаны. — Ястребок?

— Филипп Сноуден на борту отсутствует, — бесстрастно подтвердил корабль. — Вышел в двадцать три часа тринадцать минут по тортугскому времени, взял флайер.

— Какого рожна я впервые об этом слышу?! — негодующе гаркнул Горислав.

— Виноват, капитан, — убитым полушёпотом сообщил «Ястребок».

Выговаривать ему было поздно, ведь соответствующих инструкций: докладывать капитану обо всех перемещениях принца — корабль не получал.

— Я сам дурак, — уныло пробормотал Горислав, безжалостно треснув себя кулаком по макушке, и вылетел в коридор вслед за Янисом. Тот, как всегда, собрался быстрее него, будто бы спал одетым. — Как думаешь, парень просто у своей красавицы заночевал? — с надеждой выпалил он, догнав штурмана уже возле рубки.

Янис угрюмо покосился на него:

— У красавицы он, может, и заночевал, но проснулся где-нибудь в вонючем трюме. Как мы тогда. А твоя чуйка что подсказывает?

— Что я идиот, — повторил Горислав, усаживаясь за пульт управления и включая коммуникатор. — И принц Филипп тоже, но ему простительно. Он же влюблённый сопляк с играющими гормонами и вылетевшими погулять по этой причине мозгами.

Янис открыл рот, чтобы что-то сказануть: скорее всего, что у его капитана мозги прогуливаются куда чаще вне зависимости от гормонов, но героически промолчал. Тактичный.

— Ястребок, свяжи меня сперва с Фролом Устюговым, потом с Василисой, — коротко распорядился Горислав. И, когда на мониторе коммуникатора возникло озадаченное бородатое лицо Фрола, сдержанно проронил: — Здорово, друг.

— И тебе не хворать, командир, — степенно отозвался староста русичей.

— Демьяну Гаршину или её братьев давно видел? — продолжал Горислав.

Фрол виновато поскрёб бороду пятернёй и честно признался:

— Глеб с Олежкой бывают иногда. Они не такие заядлые, как Демьянка, просто прикрывали её, потому и пускаю. Они теперь втроём на рембазе третьего космопорта работают, знаешь?

— Знаю, — нетерпеливо кивнул капитан.

— Ну вот, приходят новостями перекинуться и нашей провизии купить. Медку там, картохи, сметанки. Настоящая еда у нас, не то что всякие… генные модуляторы. А сестрицу ихнюю ни разу с тех пор, как выгнал, я не видал, вот те крест святой.

— Не божись, грех это, — сердито буркнул Горислав. — Так давно братовья заявлялись?

Фрол наморщил лоб и призадумался:

— Да с неделю как. Точно, с неделю. Случилось что, командир?

— Нептица эта странная не прилетала? — вопросом на вопрос ответил Горислав и, услышав, что нет, второпях попрощался и отключил связь. Не до светских бесед.

Про Филиппа он спрашивать не стал, у того не было обыкновения часто показываться в ветхозаветном селении русичей.

Следом на мониторе появилась Василиса Прохорова. Горислав в очередной раз с восхищением подумал, до чего же она Фролу подходит. Степенная, статная, с перекинутой на высокую грудь пшеничной косой, хозяйка харчевни «Чёртова дюжина» гляделась настоящей царицей.

Он так и сказал:

— Царица моя, Васька, быстро говори, моего охломона Филиппа, юнги, нет у вас случайно?

— А что, пропал? — тотчас забеспокоилась та, сдвинув густые брови. — Нет, не появлялся, зато остальных твоих охламонов сколько угодно. Выгнать?

— Если не буянят, оставь у себя, — хмыкнул Горислав, отключился и снова обратился к «Ястребку»: — Наташа не вернулась?

Наташа Манучарова, мамка Дюхи, бывшая преступница, бывшая каторжанка, а теперь мать-хозяйка «Ястребка», по настоянию Горислава отправилась посмотреть столицу ближайшего департамента, Урсию. Хотя Горислав подозревал, что там она, как обычно, затарится массой полезных приблуд для корабельного быта.

— Нет, капитан, — доложил «Ястребок» и с готовностью добавил: — Предоставить вам список присутствующих и отсутствующих на борту?

Горислав знал, кто на борту: Петрович, Грачик, Валёк и Дюха. Мутантята и четвёрка мелких русичей благополучно вернулись в Дом на мысу, о чём ему уже с вечера сообщила Марья Киевна.

Толку от присутствующих на борту, в общем, было маловато.

Горислав для проформы связался ещё и с Домом на мысу — а вдруг? Но никакого «авдруга» не было, Филипп там тоже не появлялся. Капитан успокоил встревожившуюся Марью Киевну, отключил связь и устало повернулся к Янису:

— Ну что, поехали искать будущую императрицу, чтоб ей кисло стало. А с нею и императора. Может, они никак из койки выбраться не могут?

— Хорошо бы, но вряд ли, — меланхолично откликнулся штурман.

Возле шлюза у спаскатера толокся не кто иной, как помощник кибермеха Грачик Сарьян. Его смуглое лицо тоскливо вытянулось, он беспокойно мерил шагами палубу, мечась туда-сюда, «как задристанный щенок», по меткому выражению той же Наташи.

— Ну чего тебе? — сварливо осведомился Горислав, переглянувшись с Янисом. Он прекрасно понимал, «чего».

— Вы же Фила искать? Возьмите с собой! — выпалил Грачик, переводя полный мольбы взгляд с одного командира на другого. — Я вам пригожусь. И вообще, если он у вурлей, я всё про них знаю.

Пацан мыслил в том же чёртовом направлении.

— Залезай, — коротко велел Горислав, и Грачик тут же расцвёл и полез в катер. Хотя от него ожидалось больше головомороки, чем пользы, но отказать ему было бы слишком жестоко. Бедолага по-настоящему изводился.

А вот Швабру Горислав сперва брать не собирался, хотя та усердно размахивала хвостом. Но вынюхать след принца точно не смогла бы.

Янис решил иначе и скомандовал псине:

— За мной. Может, пригодится, — пояснил он капитану. — Мало ли что.

— И начерта мы из нашего императора всея Галактики чип вынули, — проворчал Горислав, берясь за управление катером. — Сейчас бы точно знали, куда он задевался.

Чип-шпион, про который он толковал, был обнаружен «Ястребком» под правой ключицей принца, а вживлён туда перед его прибытием на Тортугу. Скорее всего, имперской разведкой. О чём Филипп, по своей наивности, разумеется, и не подозревал.

«Это как ошейник, — сказал он тогда с горечью, осознав нелицеприятную правду. — Не может быть, чтобы дядя отдал такой приказ. Он не знал! Кто-то другой приказал».

Горислав в это не шибко-то верил, но только развёл руками. Царственный дядя, годами пребывавший регентом при Филиппе, по его мнению, терять свою власть не хотел. И самым удобным для него было, если бы племянник погиб при случайной стычке «Ястребка» с какими-нибудь мудилами. С теми же вурлями, например.

Вурли. Играл ли Ант сейчас на стороне Империи? Или вёл свою собственную игру? Горислав не сомневался, что пацан у него. Почти не сомневался.

Тогда чип из-под ключицы Филиппа извлекла Лора Караваева, немедля примчавшаяся на Тортугу со своей Арриды. И сейчас чип пребывал не где-нибудь, а на ошейнике Швабры. Пускай пытающиеся отследить принца гады позаморачиваются, так решил Горислав.

Путь до рембазы третьего космопорта казался бесконечным. Грачик вздыхал и ёрзал в запасном кресле, теребил свои буйные кудри, в общем — психовал, но рта не раскрывал, понимая, что командирам не до его переживаний.

Наконец катер лихо скользнул в открытые ворота рембазы, за которыми уже смирно выстроилось в ожидании лечения несколько подобных спаскатеров и флайеров. Горислав, Янис и Грачик торопливо вылезли наружу. Наверху деловито гудел «Доктор», с пчелиным трудолюбием обследуя торчавшего там кверху брюхом бедолагу. Но в кабине виднелась чья-то белобрысая башка — значит, не Демьянка. Кто-то из сводных её братьев.

Горислав резко свистнул и помахал кибермеханику обеими руками: слезай, мол. «Доктор» послушно распластался на полу, и наружу нерешительно действительно выглянул один из близнецов Пантюхиных, Горислав понятия не имел, кто именно.

— Случилось чего, командир? — спросил он, совсем как давеча Фрол. — Поломались, что ли?

— В порядке мы, — лаконично ответил Горислав. — С сестрой твоей хотим поговорить. С Демьяной. Она здесь?

— У себя, спит, ночью была её смена, а нынче — моя, — с некоторой запинкой отозвался белобрысый Глеб либо Олег.

— Давай зови, — безапелляционно распорядился Горислав, готовый, как Грачик, нетерпеливо мерить шагами ангар. Но не к лицу ему это было. Янис тоже стоял спокойно, заложив руки за спину, и якобы внимательно рассматривал ближайший покалеченный флайер. Грачик под взглядом Горислава перестал пританцовывать на месте и тоже притих, хотя какого труда ему это стоило, можно было только догадываться.

Наконец в ангаре появилась Демьяна — спустилась откуда-то по боковой, бесконечно длинной лестнице, громко топая по металлическим ступеням армейскими ботинками. Горислав пристально в неё всмотрелся: девчонка выглядела усталой и подавленной. Расстроенной. Своим новым предательством? Грачик — тот вообще уставился на Демьяну волчонком. Он явно не сомневался, что именно она сдала кому-то Филиппа.

— Поговорить надо, — ровным голосом промолвил Горислав, без церемоний беря её за хрупкий локоть под мешковатым рукавом форменного комбеза. — Не здесь. А ты не отвлекайся, иди, работай, братец, — осадил он подавшегося было вслед за ними Глеба-Олега. — Не украдём небось твоё сокровище, ну.

— Останься тут, Олежка, — велела и Демьяна, просверлив Горислава тёмным злым взглядом.

Значит, Олежка.

Все четверо по очереди влезли в катер, и Горислав задраил шлюз, не обращая больше внимания на то, что творилось снаружи. Сел в кресло и развернулся к Демьянке, застывшей у переборки с гордо вскинутой головой.

— Колись, засранка, кому принца продала, — приказал он, решив сразу взять девчонку на излом. Тактика оказалась верной: её глаза потрясённо распахнулись, наполняясь сперва изумлением, а потом яростью. Она сжала кулачки:

— Рехнулись вы, что ли, капитан?! — она даже задохнулась от возмущения и закашлялась. — Вы что! Я его и не видала с тех пор, как вы меня прогнали!

— Может, и не видала! — немедля выпалил Грачик, подступая к Демьяне с явным намерением хорошенько её встряхнуть. — Просто заманила на свиданку и продала! Сволочь!

— Сам ты! — тут же завелась чертовка, даже не попятившись от его напора и нисколько не испугавшись.

Швабра грозно заворчала.

— Цыть! — прикрикнул на всех Горислав, а Янис поймал Демьянку за плечо. Спросил спокойно, пристально глянув в растерянные злые глаза:

— Но ты ведь его этой ночью здесь ждала, не так ли? Иначе бы он не улетучился с корабля, никому ничего не сказав.

Она как-то сразу поникла, став ещё меньше ростом. Потом снова вскинула голову, сверкнув глазами, полными гневных слёз:

— Ну, ждала, и что? Мы договорились встретиться… вчера вечером. Но он не пришёл. Я думала... думала, это вы его удерживаете! Вы все! — она снова захлебнулась и умолкла, продолжая крепко сжимать смуглые кулачки.

— Может, и врёт, — задумчиво определил Янис, отпуская её, — но что-то не похоже.

— Да конечно врёт! — снова завопил Грачик, пытаясь ухватить девчонку за ворот комбеза. Но та, процедив сквозь зубы смачное мужицкое ругательство, ловко вывернулась и разъярённой кошчонкой кинулась на него, пнув кованым башмаком в лодыжку. Грачик взвыл и запрыгал на одной ноге, тоже пальнув в противницу очередью ругательств.

— Цыть! — вновь гаркнул Горислав, а Янис не без труда растащил соперников в разные стороны. Оба тяжело дышали и прожигали друг друга гневными взглядами. Ну чисто два волчонка.

— Мы его не удерживали, — хладнокровно пояснил Горислав. — Мы вообще не знали, что его нет на борту.

— Я знал, — пропыхтел Грачик, потирая ушибленную лодыжку. — Дура!

— Заткнись, умник, — рявкнул капитан, которому осточертела эта катавасия, затеянная ревнивыми сопляками. — Демьяна! Где ты его ждала? Где он должен был посадить флайер?

— В ангаре, — после паузы неохотно ответила та. — Моя была смена. Мы подумали, если Глеб с Олегом вдруг появятся тут, можно сделать вид, будто он пригнал флай на ремонт.

— Так, — сказал Янис, наклонив голову и не подозревая, что точно копирует манеру капитана рассуждать. Он даже кончик своей короткой косы потеребил. — Минутку. Примем эту версию как рабочую. Вы с Филиппом договариваетесь о встрече, он вылетает сюда, но в ангаре не появляется. За ним проследили? Вряд ли. Кто мог знать, что он полетит сюда? Тот, кто подслушал ваши разговорчики. Подслушал именно тебя, потому что «Ястребок» глушит любую прослушку на борту.

Слезинки всё ещё дрожали у Демьяны на ресницах. Поймав взгляд Яниса, она сердито мазнула рукавом по лицу.

Горислав мгновенно сообразил, куда клонит штурман, и проговорил мягко, чтобы не озлоблять девчонку ещё сильнее, чем это только что сделал остолоп Грачик:

— Слушай, это могло понадобиться только тому, кто знал, что вы как-то связаны. Что у вас, чёрт вас побери, любовь. Выходит, если ты не встречалась с ним после того, как нагрянула к нам с нептицей, то встречалась раньше. Ещё до поцелуйчиков вот тут, в ангаре.

Услыхав про поцелуйчики, Грачик со свистом втянул в себя воздух и в очередной раз пронзил Демьяну ненавидящим взглядом. Но та уже не обращала на него никакого внимания.

— Единственно, считать, что кто-то ещё, кроме нас, там тогда фланировал и тоже видел ваши… гм… ваше общение, — спокойно закончил Янис.

Девчонка помолчала, глядя вниз, на свои скрещённые руки, и наконец заявила, тряхнув всклокоченной чёлкой:

— Да, мы до этого виделись. Трижды. Он прилетал чинить флайер, так мы и познакомились.

— Будто на «Ястребке» нельзя было починить, — с горечью буркнул Грачик. — Как нечего делать.

Демьяна не удостоила его даже взглядом, но тут же вскинула глаза, когда он спросил — как ни странно, уже безо всякой злости:

— Ты же видела корабль вурлей? Такая чёрная бронированная посудина. Называется «Драккар». Он был здесь? Ты же с ними тогда вязалась…

Он не сказал: «Когда нас продавала», но все это будто услышали.

Демьяна сглотнула и сдавленным голосом отозвалась:

— Он меня по коммуникатору нашёл тогда, не знаю как. А шлюпка с этого «Драккара» потом прилетала, да. Этот Ант — страшный, бритый… с татушками и с шайбами по всему черепу. Он нас с Филом видел. Мы… прощались. А я заметила, что он стоит и смотрит на нас. И ухмыляется… — она дёрнула плечом. — У него зубы такие… острые. Как у волка.

Штурман и капитан понимающе переглянулись.

— Это и есть волк, — сипло вымолвил вдруг Грачик. — Настоящий волк.

— Ели-метели, — проворчал капитан, крепко почесав в затылке. — Ладно, Озолиньш, твоя рабочая версия похожа на правду. Но где они его перехватили? В воздухе сняли или когда уже приземлился? Флайера же нигде нет, ну.

— Загнали в спаскатер, — предположил Янис и снова посмотрел на Демьянку: — Ты ничего не слышала?

Та опять помотала низко опущенной головой и глухо выговорила:

— Всё из-за меня.

Тут смолчал даже Грачик, столько в её хрипловатом голосе было боли.

«Действительно влюблена, что ли?» — с удивлением подумал Горислав и решительно предложил:

— Выйдем наружу, пройдёмся вокруг ангара. Может, тут Швабра пригодится.

И пригодилась

* * *

Косматая шестилапая псина целеустремлённо и сосредоточенно, как настоящий следопыт, обогнула ангар по кругу. Дважды. И во второй раз остановилась на том же месте, что и в первый: на некотором, довольно приличном, расстоянии от ангара, где на пластобетонной площадке виднелся едва различимый ровный чёрный круг, будто нарисованный углем.

— Здесь опустился флайер и отсюда же поднялся. Они дали Филиппу вылезти и скрутили. Запихнули обратно и куда-то с ним улетели, — бесстрастно предположил Янис. — Кто? Куда?

— Выйдут на связь, суки, тогда и разберёмся, — хмуро определил Горислав. — А они выйдут. Хотят они заполучить его, как будущего императора, или… что-то с «Ястребка», — он вновь быстро глянул на убито молчащую Демьяну, — они свяжутся с нами в любом случае, ну. Эй ты, воронёнок дурной, — окликнул он девчонку, как когда-то, и вымученно усмехнулся, едва она подняла голову: — Откуда ты узнала, кто он такой?

— Я сперва не знала, — нехотя выдавила та. — Он сам мне сказал.

Горислав скрипнул зубами от досады. Вот же маленький дурак. Похвастаться захотелось? Похвастался.

— На втором свидании? — с улыбкой уточнил Янис.

— Да.

— Ты его величеством случайно не называла? — вмешался Горислав. — Ну или высочеством. Тогда или при последнем разговоре? Никому не болтала про него?

— Вы что?! — возмущённо выкрикнула Демьяна. — Конечно, нет!

— А нептица не прилетала к тебе больше?

Та отрицательно качнула головой.

Всё было ясно. Вернее, неясно, но теперь им оставалось только терпеливо ждать. Кто бы ни похитил принца Филиппа, юнгу Сноудена, они, скорее всего, должны были выйти на связь с «Ястребком».

Ну или, при более хреновом раскладе, сразу с дядей Филиппа, лордом-регентом, которому оставалось пребывать в этой должности до коронации юного императора.

Если это не сработал сам чёртов лорд-регент, мрачно подумал Горислав. Такой вариант тоже нельзя было сбрасывать со счётов.

— Ели-метели, — с беспомощной злостью повторил он, и тут Швабра, всё это время настороженно топорщившая уши, призывно залаяла. Все прислушались.

Сквозь обычный шум космопорта из оставленного ими ангара прорывался озабоченный голос: голос «Ястребка», долетавший из распахнутого шлюза спаскатера. И наконец завибрировал не сработавший почему-то раньше коммуникатор на ремне у Горислава.

— Слушаю, Ястребок, — выдохнул он, сорвав коммуникатор с пояса.

— Ант Смоур, капитан корабля «Драккар», требует связи с вами, — коротко отчитался «Ястребок», и Горислав явственно услышал беспокойство в мальчишечьем голосе.

«Ястребок» всё понимал.

Значит, всё-таки вурль. Не самый дурной расклад, честно говоря.

Быстро переглянувшись, все кинулись к спаскатеру. Прежде всего нужно было убраться с рембазы: слишком много посторонних ушей.

Демьянка тоже подбежала к шлюзу, и Горислав не стал отгонять её, как давеча от «Ястребка», посмотрев на отчаянное лицо девчонки. Даже Грачик смолчал, хоть и передёрнул плечами.

Она на ходу обернулась к недоумённо выглянувшему из кабины «Доктора» брату:

— Я с капитаном!

Будто бы это всё объясняло.

Все пятеро нырнули в рубку, где уже призывно мерцал монитор связи.

— Вы, огольцы дурные, чтоб от вас ни звука, — Горислав на миг обернулся к Грачику и Демьяне, усаживаясь в своё кресло. — Ястребок, соединяй.

И на мониторе возникла привычно ухмыляющаяся разбойничья рожа Анта Смоура — с железяками, продетыми сквозь брови и ноздри, темнеющими там и сям татуировками и наглым немигающим взглядом, в котором, однако, сквозило что-то вроде тревоги.

— Ежели ты не хотел по-хорошему… — торжествующе провозгласил он и чуть посторонился, чтобы Горислав мог хорошенько рассмотреть принца, сидящего в кресле.

Слава те господи, не на грязном полу трюма, подобно Грачику, но с заломленными за спину и скованными термопластом руками и заклеенным ртом. Его спутанные чёрные кудри падали на лицо, но глаза сквозь них сверкали по-прежнему мятежно. Грачик и Демьянка, увидев его, вздохнули горестно, а Горислав с Янисом — облегчённо. Филипп был жив, цел, явно не особо бит и не особо унижен, если не считать, что его скрутили, как кутёнка.

— Ты не хотел получить от меня ту цену, которую я тебе предлагал, теперь я заплачу тебе другую, — глумливо продолжал тем временем вурль. — Если ты согласишься, конечно, — торопливо добавил он, заметив, как темнеет от гнева лицо Горислава. — А ты согласишься, все знаю, что ты всегда стоишь за своих, ты бы даже за эту псину, — он мотнул башкой в сторону Швабры, — тоже стоял бы.

Итак, мудила считал юнгу Сноудена просто юнгой Сноуденом, аллилуйя.

Вурль в упор посмотрел на Демьяну:

— Так она теперь опять с вами, что ли, хороводится? Она же тебя заложила, твоя русачка.

Его щербатая ухмылка благодаря недавним стараниям Горислава стала ещё щербатее и выглядела устрашающе. Точно, волк.

— Не твоё собачье дело, ну, — ровно произнёс Горислав. — Значит, ты нам пацана, мы тебе — глушилку, так?

— Ну ты же сам отказался от бабла, — ёрнически развёл руками вурль.

— Где? — прервал его Горислав.

Вурль сощурил и без того узкие глаза и протянул:

— Ну-у, можно и там, где мы вас тогда поймали, у Арриды, в пятом секторе. Координаты сохранились? Тогда завтра, допустим, в полдень по торттугскому, я буду там.

Горислав кивнул и с силой проговорил:

— Если с пацана хоть волосок упадёт, обмена не будет, а я тебе, сука, кишки вырву, так и знай.

— Нужен он мне, твой щенок, — вурль натужно усмехнулся, мазнув взглядом по Грачику, который невольно отступил на шаг. — Скажи ещё раз, что ты мне дашь взамен. Твоё слово — первое и последнее, это все знают.

Горислав на миг вскинул брови, а потом чётко проговорил:

— Наши корабли встречаются в пятом секторе у Арриды. Завтра в полдень. Ты высылаешь нам на борт флайер с нашим юнгой, — он снова посмотрел на Филиппа. Глаза у того горели беспомощной яростью. — Мы ставим на твой корабль глушилку. Всё.

Вурль подумал и довольно кивнул:

— По рукам. Тогда, значится, до завтра.

Изображение на мониторе мигнуло и пропало.

— Гадство, — длинно выдохнув, бросил Горислав. — Всё, твори бардак, мы здесь проездом. Пора на «Ястребок».

— А может… может, — нерешительно проговорила вдруг Демьяна, — надо было рассказать, что Фил на самом деле — принц, а не юнга? Он же ведь не понял, этот… Он бы тогда стал по-другому с ним обращаться…

Она потерянно посмотрела на Горислава. Увиденное точно резануло её по сердцу.

— Ага, по-другому! Ты правда дура! — вспыхнув, заорал вдруг Грачик. — Он бы только порадовался, хер этот… — он прикусил задрожавшие губы.

— Порадовался бы случаю над ним повыкобениваться, точно, — бесстрастно закончил за него капитан. — Или стал бы торговаться с его дядюшкой, а не с нами. Хотя… мы ему больше нужны.

Демьяна не обратила никакого внимания на «дуру», её глаза переполнились смятением, когда она покосилась на Грачика:

— Ты… ты тогда сам попался им, да? — она невольно прижала ладонь к губам, кажется, поняв это только сейчас.

Грачик скривился, будто проглотил что-то очень горькое, и неохотно буркнул:

— Они меня сами поймали, а ты — уже кэпа со штурманом. Дура и есть.

— А что же ему такое нужно от нас? То есть от вас? — растерянно выпалила Демьяна, неловко переступая с ноги на ногу. Вся её свирепая гордость разом куда-то улетучилась.

«То, из-за чего «Ястребок» хотели заполучить имперцы», — подумал Горислав, но вслух не сказал, велел только:

— Всё, хорош трындеть. По местам! «Ястребок», старт!

* * *

Стармех Петрович и Дюха с Вальком, а также прибывшая наконец на корабль с целым контейнером разных нужностей мать-хозяйка Наташа Манучарова только ахнули, увидев Демьянку и узнав об исчезновении Филиппа. Да не просто об исчезновении — о похищении.

Горислав устало велел Янису и Грачику разъяснить народу диспозицию, а сам снова развернулся к монитору, вызывая «Чёртову дюжину».

— Васён, наступил час Ха, — через силу ухмыльнулся он, едва завидев озабоченное лицо красавицы Василисы. — Гони моих сюда, утром мы снимаемся с якоря, дело одно предстоит.

Какое конкретно дело, он решил не расписывать. Ни к чему было тревожить Васёну ещё сильней, всё равно она ничем не смогла бы им помочь.

— Серьёзное дело-то? — озабоченно спросила та.

— Ни в коем разе, — весело соврал Горислав. — Так что я за нашими охломонами катер высылаю. Пусть протрезвятся и дуют на посадочную площадку. По ведру воды на них вылей, если надо, но чтоб были тут как огурчики. Люблю тебя, зазноба моя.

Василиса фыркнула и отключилась. Она-то точно знала, кто на самом деле был Гориславовой зазнобой. Это слегка его развеселило, но он тут же снова посерьёзнел и распорядился:

— Ястребок, штурманца кликни мне, будь ласка. Надо кое-что обсудить.

Он остро помнил, как Янис недавно с горечью обронил: мол, я, как та Швабра, бегаю за тобой, а ты то ли поманишь, то ли нет, то ли расскажешь, то ли нет. Справедливо. Сейчас он собирался с самого начала рассказать Янке всё, что намеревался предпринять.

Янке и «Ястребку».

Когда команда наконец прибыла из харчевни на борт, все были действительно как огурчики: хоть и не промокшие насквозь, но протрезвевшие и недоумевающие.

Старпом Сашок Калинка длинно свистнул при виде Демьяны, остальные тоже кидали недобрые взгляды, и наконец мягкосердечный Петрович, обхватив девчонку за плечи, увёл её в техотсек. Похоже, он отчасти видел в ней погибшую Арлен.

Горислав подумал про это лишь мельком, поворачиваясь к собравшейся в кают-компании шайке своих охломонов. Он обвёл взглядом настороженные, удивлённые, встревоженные лица. Тут были все его ребята, которых он знал ещё с Нового Российска: Сашок, Мотя, Чума, Гвоздь, Лёха… И Наташа с сыновьями, и раздолбай Грачик. И Янка. Не было только юнги Филиппа Сноудена.

Гадина вурль был прав: ни одного из них он нипочём не оставил бы в беде. Никого. Даже Швабру, притаившуюся в углу, чтобы не выгнали.

Он коротко и почти бесстрастно рассказал всем, как пропал Филипп и как они завтра собираются его выручать. Приказал «Ястребку», вернувшемуся Петровичу и Янису подготовить всё для установки новой нейроматрицы в комплекте с глушилкой.

— Блядь, кэп,— выразил общее мнение Мотя Хват, — до чего ж неохота такому козлине кусок нашего «Ястребка» отдавать! Это ж всё равно что самого его отдать.

Остальные согласно взгуднули, подтверждая его слова. Горислав поднял руку:

— Есть у меня одна мыслишка, братцы. Боюсь сглазить, но если госпожа Удача не подведёт, — он вымученно усмехнулся, — то всё получится. Всем подготовить оружие и ждать команды. А пока отбой, ну.

Он больше не стал отвечать ни на какие вопросы, заглянул в техотсек к возившимся там Янке и Петровичу, мельком увидел Демьяну, прикорнувшую на койке и укрытую бушлатом — совсем как когда-то Арлен.

И пошёл в оружейку. Вот что было его собственным неотложным делом. Он почти не удивился, когда следом просунулась побледневшая физиономия Грачика.

— Ты, кэп, — с запинкой пробормотал он, — ты же хочешь какую-то ловушку расставить, верно? Ты же не… не убьёшь его?

Он с явной тревогой ждал ответа.

«Его» — это не принца. «Его» — это Анта. Анта!

— Пацан, да ты… — начал было Горислав, но оборвал себя. Чужая душа — потёмки, это он знал давно. — Постараюсь никого не убить, ну. Иди, отдыхай.

* * *

«Ястребок» был полностью оснащён, когда величаво поднялся с тортугского космодрома, беря курс на Арриду. Штурман, сидя рядом с Гориславом, задумчиво уставился в монитор, на котором блестела россыпь созвездий. Оба молчали. Всё уже было сказано — вечером, ночью, утром.

— Всё получится, — пробормотал Горислав не то Янке, не то себе, не то «Ястребку».

Они вынырнули из подпространства ровно в полдень. «Драккар» вурлей уже висел прямо перед ними — чёрная грозная громада, ощетинившаяся пушками.

— Ишь, красавчик, — фыркнул Янис, глянув на капитана.

— Ястребок, связь, — спокойно приказал Горислав. Он не сомневался, что вурли болтаются здесь уже давно. Что Ант Смоур поджидает его и просто заходится от нетерпения, предвкушая обещанное. Что разбойник не сомневается в верности слова капитана Романова.

Бронзовая физиономия Анта нарисовалась прямо перед Гориславом. Тот действительно нервно топтался на месте, в его обычно бесстрастных узких глазах читалось жадное любопытство.

— Где мой парень? — властно нарушил молчание Горислав.

Вурль чуть отодвинулся в сторону — а стоял он у шлюза, а не в рулевой рубке, — и Горислав увидел флайер, подготовленный к старту, а в кабине под прозрачным колпаком — осунувшееся, но бесстрастное лицо принца. Сидящего там уже совершенно свободно.

— Пусть скажет, что он в порядке, — непреклонно распорядился Горислав. — Сам скажет, не ты.

Вурль демонстративно закатил глаза, но повиновался. Сделал знак паре своих пиратов, болтавшихся тут же: откройте кабину, дескать. И буркнул повернувшемуся Филиппу:

— Твой кэп хочет знать, что ты в порядке.

— Всё в норме, капитан, — тут же отозвался тот, и Горислав внимательнее вгляделся в него. Похоже, не врал: глазищи по-прежнему мятежно сверкают, губы зло сжаты, башка гордо вскинута. Император-император, ну. Кровь не водица.

Горислав незаметно ухмыльнулся и кивнул вурлю: отправляй, мол.

Через несколько минут маленький кораблик уже влетал в гостеприимно распахнутый шлюз «Ястребка». И не успел Филипп выбраться наружу, как к флайеру кинулись все — и в первую очередь Дюха с Вальком и Грачик.

Филипп радостно принимал объятия, хлопал всех по плечам и коротко отвечал на расспросы, а потом ошалело раскрыл глаза, заметив одиноко застывшую у переборки фигуру Демьяны. И просиял от уха до уха, а девчонка, уже не стесняясь, метнулась к нему и спрятала лицо у него на груди.

Янис с Гориславом любовались на весь этот праздник жизни с монитора.

— Так, — Горислав покусал губы, переключаясь на «Драккар» и лопавшегося от нетерпения вурля, снова возникшего на экране. Он уже знал эту разбойничью рожу как собственную, ну.

— Сколько у тебя рабов на борту? — резко спросил он, не дав Анту и рта раскрыть.

Тот удивлённо выгнул проткнутую гвоздями бровь и ответил, похоже, честно:

— Ни одного.

— А экипажа сколько? — не давая ему опомниться, напирал Горислав.

— Со мною, значится, тринадцать рыл, — вурль пожал могучими плечами, совсем сбитый с толку. Он не понимал, к чему такие вопросы.

— Спаскатера — два по стандарту?

— За тобой, что ль, прислать? — не выдержал вурль. — Чего спрашиваешь?

— Того, что по катерам рассаживайтесь, суки, и прочь с борта! — рявкнул Горислав во всю глотку. — У вас десять минут, чтобы унести отсюда нахер свои сраные жопы. Кто, блядь, не спрятался, я не виноват. Время пошло! Ястребок, глушилку!

— Да ты чего, капитан?! — заголосил вурль, серея бугристой физиономией и поворачиваясь к своим соратникам, топтавшимся рядом в полном ошеломлении. Но «Ястребок» уже растворился, растаял дымом, став совершенно невидимым для сканеров и радаров, для всей аппаратуры «Драккара», недосягаемым для его смертоносных орудий.

Горислав заставил корабль описать широкую дугу, чтобы уйти с того места, координаты которого засёк вурль, и снова неумолимо приблизился на расстояние, достаточное для залпа.

Ант и его люди, конечно, могли палить в белый свет, как в копеечку, наугад. Но они предпочли послушаться Романова, поняв, что тот не шутит.

Какие уж тут шутки.

И когда от шлюза «Драккара» спешно отделились, сверкая огнями дюз, два спаскатера — не через десять, а через семь минут — и скрылись в Прыжке, «Ястребок» ударил по обезлюдевшему разбойничьему кораблю из всех своих орудий. И Горислав не успокоился, пока не расстрелял каждый из разлетевшихся в разные стороны обломков.

Грозный «Драккар», на котором пролилось столько слёз и крови, набитый чужим награбленным добром, перестал существовать.

— А я милого узнаю по походке! — ликующе проорал Горислав, наконец разжав онемевшие от напряжения, закаменевшие на пульте управления ладони. — Блядь, давненько я не брал в руки шашек! А он носит, носит брюки, брюки галифе!

Янис захохотал, запрокинув голову на спинку кресла. Горислав повернулся и крепко стиснул его в объятиях. А экипаж «Ястребка» повалил в рубку, забыв про субординацию. Все бешено орали, каждый своё, и ржали, но всё перекрыл горестный вопль Грачика:

— Кэп, ну чего ж ты не дал мне шмальнуть!

— Научись шмалять сначала, — поднявшись с места, Горислав похлопал его по тощей спине, — а потом поговорим.

— Выходит, вы его надули? — резко спросила Демьяна, тоже протолкавшись вперёд. Принц неотступно следовал за ней. И впрямь было похоже, что дядюшке-регенту вот-вот предстояло принять в голубокровную семью новую императрицу.

— Ничего подобного, — с прищуром ухмыльнулся Горислав. — Всё, что я обещал этому барбосу — что в обмен на юнгу Сноудена мы установим глушилку на его злоебучий «Драккар». Понятно? А «Драккар» того, тю-тю, так что глушилку просто некуда ставить, — он печально развёл руками и повесил голову.

— Аминь, — подытожил Янис уже в каюте. — Какая же ты хитрая сволочуга всё-таки, Романов.

— Кто, я? Навет и поклёп! — Горислав вытаращил честные глаза, собираясь ещё что-то добавить, но потерял дар речи. Прямо перед ним, будто из воздуха, трепеща крыльями, возникла золотисто-зелёная нептица. Возникла буквально на десяток секунд и тут же пропала, растворившись в пространстве, как давеча «Ястребок».

В ушах у Горислава прозвучало только:

— Ты обещал.

* * *

— Ты обещал! — набычившись, выпалил Ант, свирепо уставившийся прямо в невозмутимое лицо Горислава Романова.

…Со времени их столкновения возле Арриды и уничтожения Гориславом разбойничьего «Драккара» прошло шесть дней. Горислав, Янис и Грачик как раз заявились в поселение русичей: капитан со штурманом — чтобы поработать на лесопилке, Грачик же, сам на себя не похожий, какой-то понурый и подавленный, — чтобы выйти в море на одном из «своих» рыбацких судёнышек. Куплены-то они были на его фальшивые «диаманды с Вивеканды». Но сейчас все трое уже сидели за длинным, крепко сколоченным общинным столом под разросшимися яблонями и потягивали холодный квасок в ожидании ужина. Гостей встречали вместе с русичами. Званых и незваных, дорогих и таких, кого бы и глаза не видали. Вот вурля, например.

Сперва к русичам нагрянула капитанша имперского эсминца «Зея» Божена Светлова, тоже уроженка Руси, как и Горислав, спасённая им от мутантов. Торопливо пояснила: «Я в отпуске», хотя никто её ни о чём таком и не спрашивал, и оттаяла, заулыбалась во весь рот, когда Горислав её от души обнял и потряс. Пошла с Любавой, сестрой Фрола, в дом, скинула там форменный чёрный мундир с капитанскими нашивками, переоделась в домотканую рубаху, скрутила золотые волосы в узел и отправилась с другими бабами шушукаться. Горислав подмигнул сопровождавшему её лейтенанту Игнату Дымову, всегда стоявшему за плечом Божены, будто страж. Сох он по девке, вот что. Это понятно, не девка, а яблоня цветущая, вроде той, что сейчас роняла на скатерть перед сидящими бело-розовые душистые лепестки.

Короче, гости к русичам заявились какие надо, гожие. И вот на тебе, Ант Смоур, нарисовался, хрен сотрёшь.

Нельзя сказать, что Горислав не ждал его появления. Наоборот, было бы странно, если бы мстительный и свирепый разбойник просто так отошёл в сторонку, не получив желаемого и спустив кровную обиду. Горислав отчётливо понимал, что врага они нажили что кабздец. Янис, естественно, толковал ему о том же самом. И когда из серва-рикши, снизившегося над посадочной площадкой у дома, вывалился бронзовокожий, крепкий, что твой бык, бывший каторжник, Горислав и бровью не повёл. Неторопливо поднял кружку с квасом, будто салютуя ею, и лениво осведомился:

— Чего надо?

Вурль аж задохнулся. Он смотрел только на Горислава, хотя явно заметил, что и Янис, и Игнат демонстративно вынули бластеры. Грачик откачнулся в тень яблони, посерев лицом — за одно за это Горислав уже готов был снова набить вурлю его скуластую рожу. Из-под стола грозной молнией выметнулся чёрный, как смоль, террибль Сатана — на сей раз он навещал свою верную Швабру — и упреждающе оскалил белые блестящие клыки.

— Ты мне обещал, — не обращая внимания ни на кого, кроме Горислава, вновь процедил вурль, играя желваками на скулах. — Твоё было слово, Романов, где оно? Где то, что ты мне обещал за своего щенка?

Он был безоружен и один. Именно поэтому Горислав, легко вздохнув, выдвинул из-под стола табурет:

— Присядь.

Ант на миг крепко сжал губы, метнул короткий непонятный взгляд на бледного Грачика… и сел. Покосился на Любаву, которая, легко ступая босыми ногами, поставила на стол ещё одну глиняную кружку и второй кувшин кваса. Даже поблагодарил её хмурым кивком и снова требовательно уставился на Горислава.

Тот много говорить не стал, обронил спокойно:

— Ты моего парня мордовал на своей посудине, неужто подумал, что я тебе просто так это спущу? Дела какие-то с тобой иметь буду? Торговаться? Око за око, зуб за зуб, знаешь? Я обещал: поставлю, что тебе надо, на твой корабль. Ну, не обессудь, корабля-то нет.

Штурман, сидевший рядом с ним, заметно напрягся. А Игнат еле слышно хмыкнул. История с «Драккаром» уже разлетелась по всему сектору.

Вурль ещё сильнее потемнел лицом и снова упрямо и беспомощно повторил, нагнув башку:

— Ты обещал.

— Вот заладил, козе смерть. Ровно дитё малое, — вздохнул Горислав и вдруг развернулся к своему помощнику кибермеха, немо прильнувшему к корявому яблоневому стволу: — Грачик!

Тот вскинул потемневшие глаза.

— Теперь твоё слово, — спокойно закончил Горислав. — Отдать ему то, что он просит?

Грачик сглотнул слюну, у него явно пересохло в горле, но голос, когда он наконец заговорил, прозвучал на удивление твёрдо:

— Отдай.

Вурль, не сдержавшись, испустил длинный выдох, а Горислав покачал головой:

— Добрый ты, парень. А я вот ни хера не добрый. Ладно, будь по-твоему.

Голос золотисто-зелёной нептицы снова, как наяву, прозвучал у него в ушах. Только он понятия не имел, чей это был голос.

Он перевёл взгляд на облегчённо засопевшего вурля:

— Строй новый корабль, поставлю, что надо. Давай, давай, строй. Как император Пётр, знаешь такого?

Вурль озадаченно моргнул. Он точно не знал ничего про какого-то императора Петра, но точно знал, что от русаков этих пора выметаться. От добра добра не ищут. Он боком выбрался из-за стола, снова неловко поклонился Любаве и протянул Гориславу ладонь.

— Ладно, по рукам, — буркнул тот, отвечая на это рукопожатие.

Сидевшие за столом проводили бывшего капитана «Драккара» взглядами и дружно выдохнули, когда серебристая точка серворикши растворилась в голубом сиянии неба.

— Т-твою ж… — устало пробормотал Горислав и покрутил головой. — Голос разума? — он вопросительно посмотрел на Яниса, по праву носившего этот титул. — Что скажешь?

— Ты уже сказал, — тот пожал плечами и опустошил свою кружку.

— Грачик! — спохватился вдруг Горислав и нахмурился, уставившись на всё ещё безмолвного помощника кибермеха. — Ты мне эти штучки брось!

— Как-кие штучки? — Грачик захлопал глазами, постепенно обретая потерянное было нахальство. — Чего я сделал-то, кэп?

— Того, — Горислав повертел кулаком перед его острым носом и понизил голос, чтобы никто, кроме них двоих, не услышал: — Я тебе за Фила обещал ноги выдернуть и щепки вставить? А за этого каторжанского мудозвона… вот прямо даже не знаю, что сделаю!

— Ещё и руки выдернешь? — любезно подсказал Грачик, скалясь до ушей, и нырнул под стол к терриблю, чтобы спастись от занесённого капитанского кулака.

Янис фыркнул прямо в кружку с квасом, облился и чертыхнулся. Игнат прикусил губу, но ничего спрашивать не стал, хотя глаза у него светились любопытством.

К столу степенно вышли Любава и Божена, тоже босая, скромно опустившая густые ресницы, обе — с подносами разной снеди в руках.

Горислав приподнял край скатерти и велел Грачику:

— Вылазь жрать, зараза любвеобильная, не трону.

— Побожись! — потребовали из-под стола.

— Сатана, куси его за жопу, — попросил Горислав и засмеялся вместе со всеми.

Светило солнышко, яблони роняли лепестки, на горизонте клубились грозовые сине-чёрные тучи. Вурль собирался сызнова строить свой корабль, подобно неизвестному ему императору Петру. Значит, у «Ястребка» будет тринадцатый брат-близнец.

* * *

Янис приподнялся на локте, привычно сунув руку под подушку, где лежал мини-бластер. Они с капитаном снова заночевали в гостевом доме Фрола. А в окне на фоне синеющего прямоугольника ночного неба снова виднелся чей-то силуэт.

— Романов, — приглядевшись и облегчённо вздохнув, скучным голосом напомнил он, — здесь вообще-то есть дверь.

Он пододвинулся к стене.

— Ай! — Горислав только отмахнулся, спрыгнув на пол мягко, будто кошка. — Ты что, решил, что это наш крестник Ант, что ли, явился? Теперь тебя захотел схитить? Так ты для него рылом не вышел, Королева.

Глаза его азартно блестели в полутьме.

— Чего надо? — Янис решил не обращать внимания на подначки этого малахольного.

— Хочу сказать, что понял, чей я голос слышал, когда нептица в последний раз прилетала, — беспечно отозвался Горислав, привычно прикладываясь к кувшину с квасом. — Я чего-то сразу и не узнал, — он утёр губы тыльной стороной ладони, продолжая неотрывно глядеть на Яниса. Тот даже занервничал:

— Ну? И чей же?

— Эльки, чей-чей, — пояснил Горислав с глубоким вздохом. — Она же по-прежнему ждёт от нас детей. Мы же тогда так и не добрались до Арриды, когда нас имперцы сцапали. Готовься, штурман, ну.

Янис в голос застонал и бессильно опрокинулся на подушку. Деваться было некуда, раз нептица так распорядилась.

* * *

За много парсеков от них, от поселения русичей, от Тортуги-5, среди оплавленных серо-синих скал планеты Русь предводитель драконов, нынешних хозяев Руси, пронзительно поглядел на странного птенца, единственного такого среди вылупившегося пять месяцев назад нового выводка.

Золотисто-зелёный, крохотный по сравнению с могучим отцом птенец повадился куда-то словно испаряться. Предводитель знал, что тот летал к людям в их подземельные норы под руинами бывшей военной базы… но не только туда.

Он был не таким, как все. Он умел исчезать. Он чему-то учился у людей. Он…

— Не сердись, — вдруг раздался виноватый и весёлый голос у него в голове. — Я же всегда возвращаюсь.

КОНЕЦ

БОНУС! ТРАФИК!


Янис Озолиньш, штурман «Ястребка»


Грачик Сарьян, помощник кибермеха


Вурль Ант Смоур, капитан «Драккара»


Василиса Прохорова, хозяйка «Чёртовой дюжины»


Наташа Манучарова, бывшая каторжанка, «мать-хозяйка» «Ястребка»


Демьяна Гаршина


Принц Филипп


Госпожа Удача


Божена Светлова, капитан «Зеи»


Лора Караваева, врач


Фёдор Петрович Крюков, кибермех


Фрол Устюгов, староста русичей


Арлен, создательница матрицы «Ястребка»


Борк, мутантёнок из Дома на мысу


Матти, его друг


Дюха Манучаров, юнга


Валёк Филиппов, юнга


Швабра, корабельная собака


Террибль Сатана

@темы: фики, ФБ-24, фантастика

Через 10 лет после знаменитого наводнения 2013 года набережная наконец обустроена. Почти)



ч+++

@темы: фото, я, Дальний Восток

...мы посетили Московский зоопарк!



По зоопарку нас провела доблестная WinterBell, хозяйка замечательного паучьего павильона:



+++







Дальше мы посетили панду Катюшу, пуму, кустарниковых собачек, тукана, венценосных журавлей, спящего фенека, муравьеда, марабу, волков...



+++





















А ещё в Московском зоопарке повсюду птенцы скворцов (особенно около едален).

@темы: фото, зверики

@темы: фото

@темы: фото, кошачье

@темы: фото

@темы: арт

@темы: фото

@темы: фото, Туапсе

Название: Призыв
Цикл: Каре-каре
Автор: sillvercat для fandom Africa 2024
Бета: Xenya-m
Канон: ориджинал
Размер: мини, 1107 слов
Персонажи: вождь Мбунгу, его жена Варанга, другие его жёны, дети и внуки, колдун Джембе, Сэм Мапуи, белые геодезисты
Категория: джен
Жанр: повседневность, драма, юмор
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Правительство хочет построить ГЭС на землях каре-каре, и Мбунгу решается на немыслимое...
Примечание: другие работы цикла см. в предыдущих текстовых выкладках команды: «Здоровый образ жизни», «Вербовка», «Мокеле-мбембе», «Змея и браконьеры»; «Его дочь»; «Выгодная сделка», «Ритуал», «Ночной костёр»; разрешение авторов на продолжение получено

Мбунгу, вождь племени каре-каре, повидал на своём веку немало разных белых городских людей, но те, что прикатили в селение каре-каре на двух лендроверах рано поутру, разительно отличались от всех прочих. У них были какие-то штуки с раскладывающимися ярко-жёлтыми ногами, наверху этих треног находились другие штуки, в которые надо было смотреть. Любопытные ребятишки немедля полезли к треногам, и Мбунгу велел старшей жене Варанге их разогнать, тем более что среди этих детей были их внуки и внучки.

Но вообще всё происходящее вызывало у него смутную тревогу. Он не подал виду, приказав другим жёнам вынести для гостей прохладительное питьё в тыквенных бутылях (у каре-каре были и пластиковые, но Мбунгу знал, что приезжие белые городские обычно сильно любят то, что называют экзотикой). Сам же он уселся в притащенное ребятнёй на середину площади любимое плетёное кресло и принялся ждать, когда белые городские объяснят ему цель своего приезда.

Сэм Мапуи, неизменный проводник всех или почти всех белых городских, посмотрел на бесстрастное лицо Мбунгу и понял, что вождь каре-каре традиционно делает вид, будто не понимает языка белых городских. Сэм почесал курчавый затылок и заунывным речитативом затянул, пока приезжие деликатно пробовали принесённое женщинами питьё в тени навеса:

— Эти люди — гео-дезисты, они будут измерять тут всё вплоть до истока реки Нумале и всех её притоков, потому что правительство хочет построить поблизости гидро-электро-станцию.

Он произнёс последнее слово как целых три.

Мбунгу внутренне насторожился, но снова не подал виду.

— Спроси их главного, что это будет означать для племени каре-каре, — коротко сказал он.

Сэм повернулся к возглавлявшему приезжих загорелому крепышу в рабочем комбинезоне. Виски у того были совсем седые, а глаза весёлые.

Он выступил вперёд, встал перед Мбунгу и объяснил:

— Местность вокруг разительно изменится. Ваше озеро разольётся, потому что уровень воды в нём поднимется. Но вашу деревню перенесут повыше, — он обвёл рукой окрестности. Вообще в этот проект будет вложено много денег. У вашего племени появится шанс заполучить побольше благ цивилизации, вы станете туристской деревней, — он улыбнулся, сморщив нос, и Мбунгу пожалел, что велел подавать питьё в тыквенных бутылях.

Он кивнул в знак понимания, поднялся со своего кресла и зашагал к хижине, попутно отдав Варанге распоряжение принести гостям кукурузной каши с овощами и тушёным цыплёнком.

Ему было о чём поразмыслить.

* * *

— Десять лет назад в других местах я видел затопленный буш, где погибло всё живое, а белые городские даже не вырубили деревья, прежде чем всё затопить, — сказал Мбунгу колдуну Джембе, подбрасывая веток в костёр. Они, как всегда, развели его на берегу древнего озера, обиталища мокеле-мбембе. — Каре-каре не смогут больше охотиться и сажать ямс в этих местах, станут просто забавой для белых городских, появится очень много веселящей воды и другой дряни, а наши дети уедут в город, чтобы там пропасть, вот чем всё это закончится, Джембе.

— И как мы это остановим? — живо спросил колдун.

Мбунгу повернулся и пристально посмотрел на него.

— Ты не затем меня сюда позвал, вождь, чтобы поплакаться о грядущей печальной участи каре-каре, не так ли? — пожал костлявыми плечами колдун. — Если ты не хочешь того, о чём только что рассказал, что ты намерен сделать?

Мбунгу молчал.

— Можно было бы пустить в ход историю о мокеле-мбембе, — не дождавшись ответа, продолжал старик. — Белые городские в прошлый раз, когда ты решил заработать на генератор, очень им заинтересовались. И та невсамделишная шкура, куда залезали наши молодые воины, чтобы его изобразить, и те старые шины, на которых они при этом плавали, — всё добро цело и хранится в пещере.

— Для такого, — устало проговорил Мбунгу, — требуется время. Чтобы снова вызвать газетчиков, киношников, людей из телевизора и других любопытных белых городских. А эти гео-дезисты уже тут, и они просто так не уберутся.

— Так что ты предлагаешь? — снова нетерпеливо осведомился колдун. Его глубоко запавшие глаза блестели в свете костра.

— Разбуди мокеле-мбембе, — спокойно приказал Мбунгу.

Джембе раскрыл рот, потом снова закрыл, и так несколько раз. Он стал похож на изумлённого плешивого ворона, с невольной усмешкой подумал Мбунгу.

— Ты шутишь? — наконец выдавил колдун.

— Нисколько, — Мбунгу поднялся с бревна, на котором сидел, и подошёл ближе к воде. — Твои прадед, дед и отец были нашими колдунами. Ты сам стар, как холмы вокруг. Ты можешь это сделать, Джембе, я знаю. Разбуди его.

Колдун замотал лысой головой так, что Мбунгу машинально удивился, как это она не отвалилась.

— Что ты! — еле вымолвил он. — Мбунгу, ты прав, я могу это сделать, но не посмею. Это слишком… слишком…

— Тяжело? — вождь прищурился. — А то, что его озеро превратится в настоящее море, звери уйдут из буша или погибнут, а каре-каре станут игрушками для белых городских — это всё, по-твоему, неважно, Джембе?

Теперь колдун стал похож на морщинистую черепаху, так сильно он втянул голову в плечи.

— Конечно, важно, — горячо заверил он. — Но я не смею, Мбунгу. Мокеле-мбембе — сама суть всего, — он, как вождь геодезистов, обвёл рукой окрестности, вскочив с бревна. — Ты понимаешь?

— Понимаю, что ты струхнул, Джембе, — через силу ухмыльнулся Мбунгу. — Ладно, успокойся, старик, — он взял колдуна за хрупкое, как у птицы, предплечье. — Я и сам бы перетрухнул, если бы мокеле-мбембе явился на мой зов. Придётся снова обряжать наших горлопанов в его фальшивую шкуру и заставлять плавать вдоль берега. Но я не знаю, поможет ли это. Наверное, нет. Иди спать, Джембе.

Старик дважды быстро кивнул и как потерянный заковылял к своей хижине. Мбунгу проводил его взглядом и снова повернулся к воде.

Чёрная и непроглядная, как сама ночь, водная гладь была безмятежной. Тишину не нарушал ни птичий щебет, ни плеск рыбьего хвоста.

— Ты всё слышал, мокеле-мбембе, — тихо произнёс Мбунгу, с достоинством поклонился и тоже зашагал прочь.

На сердце у него было тяжело.

* * *

А на рассвете земля содрогнулась.

Перепуганные каре-каре выскочили из своих хижин, волоча истошно вопящих младенцев. Лаяли собаки. Приезжие городские выскочить не успели, и на них свалился навес, под которым они спали, никого сильно не покалечив, но набив шишек. Следом рухнул весь общинный дом, погребя под собою имущество приезжих.

Толчки продолжались до вечера с некоторыми перерывами. Немедля прикатили городские газетчики и телевизионщики, остановившись в миссии. Они снимали разрушенный общинный дом каре-каре, пока земля под их ногами опять не заходила ходуном. Тогда они попрыгали в свои джипы, а геодезисты — в лендроверы, и все укатили.

Уже не в миссию, а обратно в город.

Репортажи с места землетрясения обошли всю страну, и правительство решило не возводить гидроэлектростанцию в опасной сейсмической зоне, чтобы не потерять вложенные средства. Напрасно специалисты заверяли, что таких подземных толчков никогда ранее не наблюдалось в этой местности. Но всё это было потом, а пока что Мбунгу и Джембе задумчиво стояли над руинами общинного дома.

— Холодильник и генератор целёхоньки, — весело сообщил Мбунгу колдуну, и тот ткнул его в бок острым локтем.

— Ты сам его вызвал, что ли? — страшным шёпотом спросил он.

— Да ты что? — Мбунгу вытаращил глаза. — Я бы нипочём не посмел, если даже ты не решился. Клянусь! Да он и не услышал бы меня.

* * *

В глубине озера, в подземной пещере, куда не проникли бы даже приехавшие из города белые водолазы, удовлетворённо зевнул мокеле-мбембе.

У него был очень чуткий слух.

Название: Амулет и не только
Цикл: Каре-каре
Автор: sillvercat для fandom Africa 2024
Бета: Xenya-m
Канон: ориджинал
Размер: мини, 2070 слов
Персонажи: вождь Мбунгу, его жена Варанга, другие его жёны, дети и внуки, колдун Джембе, Сэм Мапуи, беспризорник Тимоти и другие
Категория: джен, гет
Жанр: повседневность, драма, юмор
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Вождь Мбунгу впервые за пятнадцать лет попал в город.
Примечание: другие работы цикла см. в предыдущих текстовых выкладках команды: «Здоровый образ жизни», «Вербовка», «Мокеле-мбембе», «Змея и браконьеры»; «Его дочь»; «Выгодная сделка», «Ритуал», «Ночной костёр»; разрешение авторов на продолжение получено
Предупреждение: упоминание насилия

Когда Сэм Мапуи, чернокожий проводник, охотник и пройдоха, в очередной раз весело предложил Мбунгу, вождю племени каре-каре, съездить с ним в город, он сильно удивился. Потому что Мбунгу величественно кивнул в знак согласия.

— Э-э… — промямлил оторопевший Сэм. — Серьёзно? Тогда… эм… выезжаем заполночь, чтобы до жары. Мы… э-э… мне надо попасть в свой банк, а потом можем просто пообедать где-нибудь, поглазеть на разные городские причуды — и обратно в буш. Идёт?

Мбунгу снова лишь кивнул. В городе он был лет пятнадцать назад, ещё до рождения первого внука. Он и сам не мог бы сказать, если бы Сэм спросил, почему наконец ответил согласием на его предложение.

— Можем в кино сходить, — продолжал Сэм с некоторой робостью. Он тоже ничего не понимал.

Мбунгу в третий раз кивнул и наконец проронил:

— Посигналишь.

И широкими шагами направился к своей хижине. То-то домочадцы удивятся.

И правда, его жёны и дети изумились. Все, кроме старшей жены Варанги, немедля открывшей плетёный ларь, где хранилась лучшая одежда вождя. Остальные, придя в себя, тут же загалдели, как попугаи, наперебой клянча городские подарки.

Мбунгу сперва строго прицыкнул на них, потом снисходительно выслушал просьбы каждого поочерёдно, промолвил: «Поглядим» — и велел младшей жене подавать ужин. Семейство вприпрыжку направилось на задний двор — за широкий дощатый стол в окружении лавок. Мбунгу нравилось смотреть, как едят его жёны и отпрыски, но сейчас он не торопился выходить из хижины. Он повернулся к Варанге, а та негромко спросила:

— Зачем ты хочешь ехать в город, вождь?

— Сам не знаю, — честно признался Мбунгу, пожав плечами. — Отчего-то захотелось. Наверно, чтобы привезти тебе новые бусы.

Он ласково коснулся щеки Варанги, а та засмеялась — лёгким молодым смехом. Она единственная не выпрашивала у него подарка.

Когда Сэм Мапуи посигналил перед хижиной, Мбунгу был уже полностью готов к отъезду. Он вышел под свет фар Сэмового джипа, высокий и прямой, в лёгких полотняных брюках, сандалиях и белоснежной рубашке навыпуск. На седеющей курчавой голове красовалась чёрная бейсболка с эмблемой какого-то американского университета. Её забыл здесь кто-то из белых городских.

— А-а… э-э… — промямлил Сэм, и Мбунгу лукаво глянул на него, захлопнув дверцу джипа:

— Ждал, что я явлюсь в леопардовой шкуре и с копьём наперевес.

— Типа того, — сознался Сэм.

— Поезжай. Сам же сказал, что надо успеть до жары.

Сэм завёл мотор, поддал газу, и джип запылил по грунтовке. Колдун Джембе вышел из своей хижины на отшибе и уставился ему вслед. Мбунгу успел заметить его — тень на фоне пылавшего рядом костра. Вождь махнул колдуну рукой. Хорошо, что он взял с собой в город свежий охранный амулет Джембе из сухого корня мадабойи и кабаньего клыка. Подумав так, Мбунгу откинулся на спинку сиденья и преспокойно задремал.

Сэм только хмыкнул, уважительно косясь на него.

* * *

По дороге им пришлось остановиться на заправочной станции, где Сэм показал вождю туалет, купил воды и сандвичей с ветчиной, от которых Мбунгу вежливо отказался. Когда Сэм затормозил на широкой оживлённой улице возле Национального банка, Мбунгу был свеж, как жаворонок, а его белоснежная рубашка не только не испачкалась за время довольно изнурительного путешествия, но даже почти не измялась.

Сэм оставил его в джипе, но, когда спустя сорок минут вышел из массивных банковских дверей и спустился по мраморным ступенькам, не обнаружил ни Мбунгу, ни джипа. Схватившись за сердце, он в панике метнулся за угол — джип оказался там, а Мбунгу, сдвинув бейсболку на затылок, внимательно изучал толстенный выпуск утренней газеты.

— Ты где её взял? — только и вымолвил Сэм.

— Проповедник подарил, — объяснил Мбунгу, поднимая на него невозмутимый взгляд, и швырнул скатанный в трубку увесистый номер на заднее сиденье. — Шёл мимо со священными книгами, мы поговорили, и он подарил мне газету. Много бумаги. Много картинок. Домой отвезу, всем понравится. Куда мы теперь?

— А как мой джип здесь оказался? — продолжал допрос Сэм.

— Полицейский перегнал, — ответствовал Мбунгу. — Подошёл и сказал, что ты не там при… мгум, я слово забыл.

— Припарковался, — прошептал Сэм, снова рефлекторно хватаясь за сердце.

Мбунгу энергично кивнул:

— Я сказал, что я вождь каре-каре, а ты в банке занимаешься делами племени. Он сел за руль и привёл машину сюда.

— Гипнотизируешь ты их всех, что ли? — простонал Сэм, утирая взмокший лоб и плюхаясь на водительское место. — Ладно, мне срочно нужны калории.

Мбунгу вопросительно изогнул бровь.

— Поесть, — пояснил Сэм, заводя мотор. — В паре кварталов — торговый центр, там внутри «Макдональдс» и кинотеатр.

— Торговый? — живо заинтересовался Мбунгу. — Мне надо купить подарки своей семье.

Сэм скептически поглядел на него. Вождь по-прежнему был невозмутим, как скала.

— А деньги у тебя есть? — настороженно осведомился Сэм.

— Много. Не беспокойся, — заверил его Мбунгу, весело блеснув глазами.

Это была чистая правда: он не так давно выгодно продал свой урожай риса, но деньги предпочитал не тратить по пустякам, как это делали другие каре-каре, разъезжавшие по соседним ярмаркам, а копить.

Но на подземной парковке торгового центра он едва их не лишился.

* * *

Мальчишку лет тринадцати, резво подскочившего к джипу с ведром мыльной воды и губкой, Сэм сперва попытался отогнать. Но темнокожий и быстроглазый стервец в замызганных шортах забормотал, что мигом справится, и принялся споро надраивать машину. Сэм махнул было рукой и бросил ему полдоллара, а Мбунгу замешкался у дверцы джипа и буквально через секунду почувствовал вкрадчивые пальцы в кармане своих брюк. Одновременно засранец толкнул его и с воплем: «Простите, сэр!» — перевернул своё ведро так, чтобы вода залила Мбунгу ноги. Однако тот ловко увернулся и крепко схватил парня за костлявое запястье. Тот завыл и нехорошо заругался, дёргая рукой, но на Мбунгу это не произвело ни малейшего впечатления.

Впечатлился он другим — тем, что у вырывавшегося и плюющегося засранца не было левой ноги до бедра: к культе крепилась какая-то странного вида железяка. Разглядев это, Мбунгу отпустил мальчишку, и тот плюхнулся на тощую задницу, не переставая всхлипывать и ругаться.

— Где ногу потерял? — хмуро спросил подоспевший Сэм. — Говори, а то копов позову.

— Твоё какое собачье дело? На мину наступил, — процедил мальчишка, пытаясь встать. Мбунгу ухватил его за драную майку и поднял легко, как щенка.

— Проваливай, — буркнул Сэм и, увлекая за собой вождя, заспешил к эскалатору. Визит в торговый центр начался не лучшим образом, и это ему не нравилось.

Но дальше всё пошло как по маслу, будто одноногий засранец на стоянке исчерпал дневной запас неприятностей.

В торговом центре было полно людей разного возраста и всех цветов кожи. Мбунгу с интересом рассматривал их, а они — его. Возле банкомата Сэм сурово забрал у Мбунгу пачку купюр, чтобы положить их на свою карту от греха. Вождь с ухмылкой ему это позволил. Потом они отправились в «Мак», где Мбунгу тоже не стал ломаться, а с аппетитом умял принесённые Сэмом бургеры и запил их колой. Правда, перед этим он расстегнул рубашку, закатав рукава и откинув её полы назад.

— Чтобы не запачкать, — пояснил он, принимаясь за еду и будто не замечая, что окружающие исподтишка — а кое-кто и открыто — таращатся на его широкую татуированную грудь и на болтающийся на ней амулет из сухого корня мадабойи и кабаньего клыка.

Потом они на эскалаторе поднялись в кинотеатр под самой крышей. Сэм сперва опасался, что Мбунгу не сумеет освоить непрерывно движущуюся лестницу и станет посмешищем. Но тот ни разу не потерял равновесия, будто всю свою жизнь пользовался эскалаторами. Лишь снисходительно обронил:

— Вот же белые городские напридумывали.

В кинотеатре им попался американский боевик с лысым актёром Брюсом Виллисом — тот спасал мир, как всегда. Мбунгу переживал, хватал Сэма за руку, а в смешных местах заливисто хохотал, хлопая себя по ляжкам. Сэм шикал на него, боясь, что на них ополчатся остальные зрители, но те хохотали вместе с Мбунгу.

Воистину вождь каре-каре всех гипнотизировал, с ухмылкой думал Сэм, ведя Мбунгу к выходу, пока тот оживлённо пересказывал ему только что увиденное. Или это всё амулет из корня мадабойи и кабаньего клыка.

Потом Мбунгу углядел на стеклянной двери одного из бутиков броское объявление «Распродажа!» и восхищённо поцокал языком, уставившись на женские манекены в ярких платьях.

— Узнаю, сколько они стоят, — сообщил он Сэму и зашёл внутрь. Сэм закатил глаза, но последовал за ним. Темнокожие продавщицы в платьях таких же вырвиглазных цветов бабочками запорхали вокруг вождя, вмиг сообразив, кто здесь главный.

Из бутика они вышли с пакетами, где лежали платья для всех жён и трёх старших дочек Мбунгу. Внучкам и младшим дочерям он накупил кукол, внукам — игрушечных автомобилей и самолётов.

— Я обещал Варанге бусы, — спохватился Мбунгу, когда они проходили мимо ювелирного отдела.

— Вождь, — в отчаянии взмолился Сэм, хватая его за локоть, — это очень дорого. Пошли отсюда.

— Моя Варанга достойна большего, — упрямо возразил Мбунгу, и хилый молодой продавец в наглаженном костюмчике, высунувшийся из-за прилавка с россыпью сверкающих цацек, немедля затрещал про распродажу и скидки, гад.

— Безусловно, достойна, — горячо заверил вождя Сэм. — Но у тебя почти не осталось денег.

— Дай мне в долг, я верну, — упорствовал Мбунгу, который, когда ему что-то западало в голову, становился упрямее осла, сокрушённо подумал Сэм и прибёг к последнему аргументу:

— Остальные жёны обидятся. Куала и Мутуба.

— Думаешь? — опечалился Мбунгу.

— Уверен, — поднажал Сэм. — Я бы на месте любой из них непременно обиделся.

— Ты не на их месте и никогда не будешь, — фыркнул Мбунгу, но неохотно позволил себя увести, к разочарованию прощелыги-продавца.

Они спустились по эскалатору на подземную автостоянку и уже подошли к джипу, собираясь положить пакеты с покупками на заднее сиденье, когда услышали позади себя возню и приглушенные ругательства. Оба повернулись.

В грязном простенке между двумя свободными парковочными местами какой-то дюжий смуглый мужик держал за горло давешнего калеку-сорванца и явно намеревался вытрясти из него душу. Тот хрипел и бессильно отмахивался.

— Так ему и надо, небось хотел чувака облапошить. Садись, вождь, — Сэм потянул Мбунгу за рукав, но тот лишь мотнул головой, напряжённо вслушиваясь в рычание громилы.

— Если опять заныкал бабло, придушу, — разобрал Сэм и понял, что это вроде как хозяин мальчишки. Тот, кто забирает у него вырученное и наворованное за день.

— Эй, оставь его, — нерешительно воскликнул он.

Мужик, оскалившись, на миг обернулся, чтобы гаркнуть: «Проваливайте!» — и вернулся к своему занятию. Сэм с тревогой глянул на Мбунгу. Но тот ни слова не сказал. Он просто зашвырнул свёртки с покупками в машину, схватил с заднего сиденья плотную газетную скатку и метнул её в спину мерзавца, мутузившего парнишку, — метнул, будто боевой топор.

Скатка угодила мужику в основание шеи. Он сдавленно крякнул и грохнулся на бетон, отлетев в сторону на добрый пяток футов.

Мбунгу же одним прыжком очутился рядом со скорчившимся у стены мальчишкой и подхватил его под мышки. Сэм помог ему уложить бедолагу на заднее сиденье, и джип с рёвом вылетел со стоянки.

— Ты его убил? — подал ломкий голос спасёныш, когда они уже выехали на городскую окраину и вместо небоскрёбов по обе стороны шоссе замелькали приземистые лачуги.

Ответ на этот вопрос очень интересовал и Сэма.

— Газетой, что ли? — хмыкнул Мбунгу. — Он трепыхался, когда мы уезжали, я видел. Пытался встать.

У Сэма отлегло от сердца, а парень только выдохнул:

— Эх, жалко.

— Он твой родич? — с любопытством спросил Мбунгу.

— Вот ещё! — возмутился мальчишка и шмыгнул носом. — Моих всех в войну убили. Я из лагеря беженцев. А это был Бернар, он редкий гад. Заставляет меня милостыню клянчить, а сам…

— Мы слышали, — перебил его Мбунгу, понимая, что сейчас хитрюга снова будет давить на жалость, а ведь его и так было за что жалеть. Сирота, калека… — Сюда ты больше не вернёшься, поедешь с нами.

— Гос-споди Иисусе, — простонал Сэм, но поперхнулся под пристальным взглядом вождя.

— На дорогу смотри, — только и проронил Мбунгу, а парень строптиво взвыл:

— Куда это?

— Подальше отсюда, — натужно усмехнулся Сэм, а Мбунгу спокойно пояснил:

— В буш. В селение каре-каре. Я их вождь.

— Не-не-не! — затряс лохматой башкой спасёныш. — Вы чего! Я же теперь городской! Я не смогу! Я не хочу!

В его голосе звенела настоящая паника.

Мбунгу вздохнул и велел Сэму:

— Притормози-ка. — А потом повернулся к нахохлившемуся мальчишке: — Как тебя зовут?

— Тимоти, — буркнул тот, поглядывая на них исподлобья. — Между прочим, это похищение ребёнка!

— Я Мбунгу, а это Сэм, — продолжал вождь как ни в чём не бывало. — Неужто лучше машины драить и воровать у приезжающих? Того и гляди тебя самого пользовать начнут.

— Уже пробовали, — признался парень, скривившись. — Еле отбился.

— Вождь, он не сможет в буше, — нерешительно вмешался Сэм, не выдержав. — Давай отвезём его в миссию?

— Нет! — отчаянно завопил Тимоти и даже ухватился за ручку дверцы, пытаясь её открыть и выскочить. — Только не в миссию!

Мбунгу и Сэм понимающе переглянулись. Да уж, монахини задрючили бы такого вконец.

— Мгум, — пробормотал Мбунгу. — А к животным ты как относишься?

— К животным? — настороженно переспросил парень, перестав трясти дверцу.

— Ну да, к зверям.

— У меня был щенок, его звали Уолли. Очень хороший. Увязался со мной из беженского лагеря. Его машина сбила, — вздохнул Тимоти. — А зачем вы спрашиваете?

— Сэм, гони к заповеднику, — распорядился Мбунгу.

В заповеднике, названном по имени реки Нумале, работала его старшая дочь Даяна. Уж она-то сумеет присмотреть за сорванцом и не даст ему вновь наделать глупостей. Подумав так, Мбунгу невольно улыбнулся. Сейчас он увидит Даяну и вручит ей купленное в подарок яркое городское платье. Ей понравится. Мбунгу нарочно подыскал такое платье, которое она будет носить во время беременности. Ведь у неё и у её дружка Парги, увязавшегося за ней в заповедник, к концу года должен был родиться малыш.

Мбунгу с улыбкой посмотрел на притихшего Тимоти и заявил:

— Моя дочка присмотрит за тобой, ты, бродяга. Она работает в заповеднике у белых учёных людей и занимается животными. И тобой займётся. Чтоб слушался её, понял? Не то вернёшься на свою автостоянку.

Сэм мысленно зааплодировал. Приоритеты были расставлены как надо. Мбунгу тут же подсластил пилюлю, добавив:

— Она позволит тебе завести щенка, там уже есть собаки.

— А белый профессор разрешит ему остаться? — забеспокоился Сэм, прибавляя газу.

— Мгум, — утвердительно прогудел Мбунгу. — Конечно, разрешит.

И взялся за амулет из сухого корня мадабойи и кабаньего клыка.

Название: Миссия выполнима
Цикл: Каре-каре
Автор: sillvercat для fandom Africa 2024
Бета: Xenya-m
Канон: ориджинал
Размер: миди, 4060 слов
Персонажи: вождь Мбунгу, его жена Варанга, его дети и внуки, колдун Джембе, другие каре-каре, Дара, монахини, разбойники
Категория: джен, гет
Жанр: приключения, драма, юмор
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Когда на миссию нападают разбойники, каре-каре во главе с вождём приходят на выручку.
Примечание: Другие работы цикла см. в предыдущих текстовых выкладках команды: «Здоровый образ жизни», «Вербовка», «Мокеле-мбембе», «Змея и браконьеры»; «Его дочь»; «Выгодная сделка», «Ритуал», «Ночной костёр»; «Призыв»; «Амулет и не только»; разрешение авторов на продолжение получено.
Отрывок из песни воинов взят в книге «Поэзия Африки», М. : Худ. лит., 1973.
Предупреждение: неграфичное насилие, смерть злобного персонажа

Рано поутру Мбунгу, вождь племени каре-каре, возвращался в родное селение из заповедника, который белые учёные люди, работавшие там, называли по имени протекавшей рядом реки — Нумале.

Возвращался он от своей старшей дочери Даяны — та вот уже третий год помогала белым учёным людям управляться с животными, ради спасения которых и было создано такое место. Мбунгу не считал это причудой белых людей, как многие его соплеменники. Хоть он с детства охотился в буше, он знал, что каждое живое существо имеет право на жизнь — от человека до мелкой птички урумба, от обитавшего на дне озера древнего мокеле-мбембе до последнего кривого деревца в буше. И если каре-каре брали от земли и буша только то, без чего не могли выжить, то белые люди брали куда больше — и потому, чтобы искупить свою вину перед этой землёй и существами, её населявшими, они создавали такие места, как Нумале. Что было только справедливо.

Ещё белые люди были на удивление разными. Некоторые из них убивали африканцев, в том числе и каре-каре, с такой же лёгкостью, с какой убивали животных. Мбунгу прекрасно помнил, как это происходило в годы его детства. Помнил горящие соломенные крыши хижин его племени, как наяву слышал душераздирающие крики детей и женщин. Он до сих пор не знал, кем были те вооружённые автоматическими винтовками белые люди, спалившие дотла их деревню, и почему они это сделали. Он со своими тремя братишками и сестрёнками убежал в буш. Они сидели там, забравшись поглубже в заросли и трясясь от ужаса, покуда за ними не пришёл дядя Канди, которому тоже удалось выжить. Он отвёл всех в миссию и отправился на розыски других уцелевших. По счастью, многие каре-каре спаслись от чудовищной бойни и потом сызнова отстроили свою сгоревшую дотла деревню. Но Мбунгу знал, что до собственной смерти не забудет ту ночь, когда погибли его отец, мать и многие каре-каре, погибли ни за что.

Другие белые люди хотели всем распоряжаться и считали, что они-то уж точно знают, что будет для каре-каре лучше. Это были чиновники из города, врачи со своими иголками, миссионеры и монахини со священной книгой. Чиновники из города решали, надо ли племени платить налоги, принадлежит ли каре-каре та земля, на которой они живут, и прочие, безусловные для Мбунгу, вещи. Земля его племени, по счастью, оказалась слишком скудной для чиновников, а налоги Мбунгу попросту решил не платить в ожидании лучших времён — и был прав, потому что, когда к власти пришло нынешнее правительство, оно и вовсе отменило налоги для каре-каре. Словно они были не гражданами, а животными в буше, как с негодованием говорила Даяна. Мбунгу же всё это совершенно не волновало. Животные ничуть не хуже людей, тем более если им не приходится платить налоги.

Белые врачи со своими иголками и горькими порошками считали, что они лечат тела каре-каре куда лучше, чем это делали прадед, дед и отец колдуна Джембе да и сам Джембе. Но они приезжали в деревню редко, раз в год, и каре-каре терпеливо сносили их приставания. Тот, кто вообще не желал иметь с ними дела, отсиживался на время их приезда в буше. Мбунгу, как ни печально, не мог себе такого позволить, он же был вождём, поэтому тоже вынужденно терпел осмотры и уколы.

Белые миссионеры и монахини в чёрных одеяниях считали, что они исцеляют души каре-каре именем распятого бога Иисуса и его словами, записанными в священной книге. Каре-каре опять же с ними не спорили. В конце концов, те истово верили в то, что проповедовали, и учили детей каре-каре писать и говорить на языке белых людей. Это было полезно для племени.

Существовала и ещё одна категория белых людей, приехавших из города, — учёные, то есть блаженные. Вроде тех, что основали заповедник Нумале. Они ничему не учили каре-каре, но пытались спасти животных буша, просили каре-каре рассказать про их обычаи, записывая каждое слово, а также рисовали и фотографировали каре-каре либо снимали их на кинокамеры, чтобы потом сделать про них фильм и показать в кино и по телевизору. Мбунгу относился к ним со снисходительной жалостью, но и с уважением, ведь всем известно, что блаженные ближе всего к небу.

Мбунгу часто размышлял обо всём этом. Белых людей он ни в чём не винил — так уж они были устроены, особенно учёные. Он был благодарен им за то, что они приняли и полюбили его Даяну, хоть и знал, что платили они ей, как и её дружку Парги, увязавшемуся за ней в заповедник, в полтора раза меньше, чем приехавшим из города белым работникам. И они были добры к животным и другим людям, приняли же они того городского бродяжку Тимоти, которого Мбунгу с Сэмом Мапуи к ним привезли. А сейчас, когда Даяна была беременна, они трогательно о ней заботились и не позволяли тяжело работать. Не было сомнения, что они и к родившемуся ребёнку отнесутся с такой же заботой.

И Даяна была там счастлива, она делала нужное дело и училась нужному, думал Мбунгу, вышагивая по дороге, ведущей к селению каре-каре. Молодой профессор, распоряжавшийся всем в Нумале, предлагал подвезти его на машине хотя бы до миссии. Но Мбунгу со смехом объявил, что он не настолько стар, чтобы не найти дорогу через буш, крепко обнял располневшую Даяну, похлопал Парги по спине, погрозил кулаком высунувшемуся из-за угла Тимоти и пустился в путь.

Привычные к ходьбе ноги, обутые в плетёные сандалии, несли его легко, хотя он никуда не торопился. Зоркие глаза охотника отмечали каждый след зверя на земле и птицы в ясном небе, где не виднелось ни облачка. Мбунгу шёл и обгладывал крепкими зубами початок варёной кукурузы — заботливая Даяна положила в походную сумку отца достаточно еды.

И тут он почуял запах дыма.

Сперва почуял, а спустя миг и увидел сизый дымный столбик, густевший на глазах и подымавшийся как раз над миссией, мимо которой Мбунгу предстояло пройти.

Сердце у него болезненно сжалось. В памяти сразу всплыла картина горящей деревни, и он отчаянно мотнул головой. Это видение осталось далеко в прошлом.

Но он ускорил шаги, а потом побежал. Тревога вцепилась в него, будто голодная собака. Неужто пожар? В школе при миссии прямо сейчас должен был находиться его восьмилетний внук Машанга (если сорванец соизволил явиться на уроки, конечно же). Там были и другие дети каре-каре, и пожилые строгие монахини, крепко державшие дом белого бога в своих сухих руках. Но они могли и не справиться с пожаром. Все разговоры о милосердии белого бога Мбунгу считал только разговорами. По его мнению, белый бог вёл себя как любой другой бог, то есть как ему самому заблагорассудится, вне зависимости от молитв и чаяний людей. Но эти мысли Мбунгу предпочитал держать при себе, чтобы не обижать монахинь. Он уважал этих истово верующих и стремящихся сеять добро одиноких женщин, которым не повезло с мужчинами.

Сэма Мапуи, обычно доставлявшего в миссию всё необходимое на своём раздолбанном джипе, там не было — Мбунгу помнил, что два дня назад чернокожий проводник собирался снова наведаться в город и, значит, ещё не вернулся.

Вождь отлично знал, как приблизиться к миссии незаметно — сам он не раз удирал с занятий таким путём много десятков лет назад. Тайные ученические тропки были известны прежнему и новому поколениям монахинь, но они предпочитали закрывать на это глаза, за что Мбунгу уважал их ещё больше. Он сам бы не смог сказать, почему ему сейчас так важно было остаться незамеченным, но чувствовал, что это правильно.

В кустах у тропинки раздался едва слышный шорох. Мбунгу запустил туда руку и вытащил, как кролика за уши, собственного внука Машангу, а его закадычный дружок-приятель Тамибва выкатился сам. Мальчишки были до смерти перепуганы, но храбрились. Машанге явно очень хотелось повиснуть на деде и зареветь, но он гордо вскинул подбородок и доложил срывающимся голосом:

— Там очень плохие люди, вождь Мбунгу. Они сжигают наши книги, и они… они… — голос его всё-таки упал до шёпота.

Мбунгу слегка встряхнул его за худенькое плечо:

— Откуда они взялись?

— П-приехали на армейском грузовике, — сипло вымолвил Машанга, шмыгнув носом. — Чёрные. Сказали сёстрам, что они беженцы, что у них в кузове дети и женщины. Дети и женщины тоже есть, много. Они сами боятся этих… с винтовками.

— У них и автоматы есть, — тонким голосом добавил Тамибва и всхлипнул: — Я боюсь, что они убьют сестру Лауру… и сестру Марию… и сестру…

Мбунгу встряхнул и его и резко спросил:

— Сколько там этих вонючих сарычей с винтовками и автоматами?

— Семеро, — отчитался Машанга.

Достаточно, чтобы устроить настоящую бойню, если каре-каре придут монахиням на выручку, обречённо подумал Мбунгу. У его воинов были только старые охотничьи ружья, копья и луки со стрелами.

Но, прежде чем принимать какое-то решение, он должен был всё увидеть собственными глазами. Он взял за плечи обоих мальчишек и с силой проговорил, глядя в их круглые от испуга глаза:

— Вы всё делаете правильно. Вы побежали за помощью, так вот и бегите. Машанга, пусть бабушка Варанга и колдун Джембе соберут молодых неженатых воинов с оружием — всем, какое у них есть. Я посмотрю, что происходит в миссии, кто эти люди, и скоро сам буду в селении. Пусть ждут меня, я скажу, что надо делать. Всё понятно?

Мальчишки отчаянно закивали.

— Бегите же, — подтолкнул их Мбунгу, и они помчались вперёд, словно стрелы, выпущенные из лука, сверкая пятками. Он невольно улыбнулся и двинулся дальше, к забору, окружавшему миссию. Он шёл по привычке бесшумно, хотя понимал, что пришельцы, скорее всего, и не подумали выставить охрану, они чувствовали себя в миссии безнаказанно, полными хозяевами, будто лисы в курятнике. Семеро здоровенных лбов с оружием среди беззащитных детей и женщин.

Но в курятник мог прийти настоящий хозяин.

То, что Мбунгу увидел на широком мощёном дворе миссии, осторожно заглянув в щель между досками забора, привело его в такую ярость, что в глазах потемнело. Вонючие сарычи — кто в заскорузлом камуфляже, а кто в обычном домотканом тряпье, — гогоча, гоняли монахинь туда-сюда по двору, стреляя им под ноги. Видать, патронов у мерзавцев было с избытком, мрачно подумал Мбунгу. Сестра Лаура, надрывая голос, тщетно пыталась их увещевать, то и дело беспомощно роняя повисавшие на цепочке очки. Стиснув зубы, Мбунгу подумал: будь монахини помоложе, негодяи нашли бы себе иное развлечение. Но и сейчас это было вполне возможным.

Дети и женщины, испуганно плача и что-то бормоча, сгрудились в дальнем углу двора под навесом. Там были и ученики монастырской школы, и прислуга — всего человек тридцать, прикинул Мбунгу, стараясь вернуть себе самообладание. Вооружённых же падальщиков действительно оказалось семеро. Распоряжался всем верзила с «калашом» в руке, в зелёной бандане вокруг курчавой головы.

Все они были чернокожими, как и сказал Машанга, и переговаривались между собой на гортанном наречии, кажется, зуни.

Поглядев с минуту на всё это непотребство, Мбунгу повернулся и бросился прочь так быстро, как только мог. Он знал, что проезжая дорога хорошо просматривается из миссии, по крайней мере до поворота. Заросли кустарника замедляли бег, но после поворота он всё же выскочил на дорогу и помчался, как хороший иноходец. В молодости ему случалось и лошадей обгонять.

Ноги донесли его до селения примерно за час. Он уже принял решение, поэтому на бегу лишь размеренно дышал, стараясь очистить рассудок от ненужных сейчас мыслей. Например, от мысли, что будет с племенем, если его, Мбунгу, убьют. Даяна могла бы стать лучшим вождём, чем его сыновья, но каре-каре не примут женщину, а жаль.

Наконец перед ним предстала россыпь крытых тростником родных хижин, и он замедлил бег, а на площадь и вовсе вышел быстрым шагом, чтобы слишком уж не пугать соплеменников.

Джембе и Варанга, повинуясь его распоряжению, переданному Машангой, уже собрали на площади посреди селения два десятка молодых воинов каре-каре. Те возбуждённо переговаривались, размахивая луками и копьями. Дробовиков же было всего три. Мбунгу остановился, глядя на вмиг обратившиеся к нему встревоженные лица. Он любил этих людей, он за них отвечал. За каждого из них. Он не хотел, чтобы хоть кто-то из них был ранен или погиб.

Но выбора у него не было.

Когда он в нескольких фразах объяснил, что происходит в миссии, колдун осторожно спросил:

— Разве солдаты не погонятся за этими чужаками? Они же пришли от границы. Может, нам стоит просто подождать?

— Они уже издеваются над монашками, — коротко ответил Мбунгу. — Если появятся солдаты, монашки станут заложницами, как и все остальные. На это, возможно, и был расчёт. Или же разбойники просто решили как следует повеселиться перед смертью. Им уже нечего терять, а там наши дети, Джембе. Нет, мы должны отправиться туда и попытаться что-то сделать сами, не дожидаясь солдат. Мерзавцы про нас не знают, это поможет.

— А почему ты собрал только этих молодых ослов, вождь? — прогудел лучший кузнец племени, кряжистый сорокалетний Асанти. — Я тоже хочу сражаться с разбойниками, — он взмахнул пудовым кулаком под одобрительный гул.

Мбунгу тяжело поглядел на него — среди «ослов», возбуждённо потрясавших оружием, был его собственный младший сын — и ответил:

— Потому что у них ещё нет ни жён, ни детей, которых надо кормить и которые по ним заплачут, а у тебя есть. Уймись, Асанти, хватит болтать. Варанга, — он повернулся к жене, сложившей руки под фартуком, её взгляд был спокойным и понимающим. — Разлей по бутылям ячменное пиво. А ты, Асанти, если хочешь помочь, подгони сюда свою повозку, у тебя лучшие в деревне мулы. Надеюсь, они не пострадают, — добавил он хмуро. — Я дам тебе денег, если так случится.

«И если сам останусь жив», — добавил он мысленно и вздохнул. У него тоже были жёны и дети.

Асанти явно хотел что-то сказать, но лишь кивнул.

— И наконец, — Мбунгу повернулся к колдуну, — Джембе, от тебя я хочу вот чего…

* * *

Два серых мула, лучших в деревне, довезли повозку с восседавшим в ней Мбунгу и выстроившимися на дне бутылями с пивом до поворота дороги за считанные, как показалось вождю, минуты. Тут он остановил мулов, дал им немного передохнуть, обтёр тряпицей их потные бока и дальше пустил неспешным размеренным ходом, словно и не гнал их сюда, как бешеный. Но за ним уже могли наблюдать падальщики, захватившие миссию.

Они и наблюдали. Двое из них вышли из ворот наперерез раскачивающейся на ухабах повозке, направляемой Мбунгу якобы мимо миссии. Один из них, бритоголовый костлявый парень в камуфляже, ткнул в сторону вождя автоматным стволом и крикнул по-английски:

— А ну, слезай, старик! Руки подыми, чтоб я их видел!

Мбунгу послушно спрыгнул на дорогу и задрал руки кверху. Он нарочно сгорбился, чтобы казаться ниже ростом и втянул голову в плечи, притворяясь смертельно испуганным. Сердце у него бешено билось, но не от страха, а от предчувствия неминуемой схватки.

Ему давно не доводилось сражаться с врагами вот так, лицом к лицу, защищая то, что ему дорого. В своё время он с помощью колдуна обманул браконьеров и вербовщиков, заявившихся к каре-каре, но это был именно обман, а не честный бой.

— Чего там у тебя? — второй разбойник, постарше, коренастый и крепкий, тоже с «калашом» наперевес, с любопытством заглянул в повозку и просиял от радости, увидев бутыли с мутным пивом.

Вот чего вам не хватало тут, подумал Мбунгу. В миссии, само собой, сивушного духа сроду не водилось.

— На ярмарку еду… в соседнюю деревню… — забормотал он на ломаном английском. — Можно мне руки опустить? Болят.

— Считай, ты уже приехал, — захохотал первый и побежал в миссию, невнятно выкрикивая что-то про выпивку. Второй же небрежно охлопал Мбунгу по бокам и с торжеством выудил у него из-за пазухи металлическую фляжку, когда-то подаренную вождю Сэмом Мапуи. Во фляжке булькнуло, разбойник открутил пробку и понюхал.

— Виски, — определил он, глянув на Мбунгу, и тот согласно кивнул, но заискивающе добавил:

— Там немного, — мысленно похвалив себя за то, что прополоскал спиртным рот, отправляясь в путь. Не все разбойники могли оказаться такими тупыми, как эти двое, предводитель же и вовсе не выглядел тупым.

Парень подхлестнул мулов, повозка вкатилась в ворота миссии. Мбунгу, приволакивая правую ногу, послушно плелся следом. По толпе детей и женщин, сгрудившихся под навесом, прошелестел лёгкий шумок и тут же стих. Никто из мальцов каре-каре или монахинь не кинулся к вождю, чего он, грешным делом, опасался. Они просто замерли, выжидая, будто стайка насмерть перепуганных, попавших в ловушку животных.

Мбунгу разжал челюсти, снова крепко стиснутые от подступившего гнева, и жалобно проговорил, обращаясь к подходившему вразвалку верзиле с зелёной банданой на голове:

— Капитан, сэр, возьмите моё пиво и все припасы, но, прошу, не отнимайте у меня повозку и мулов, я бедный старик.

— Мы возьмём всё, что нам понадобится, старый ты дурак, — оскалился верзила, смерив Мбунгу испытующим взглядом.

Его люди уже вытаскивали из повозки оплетённые тростником бутыли и пили прямо из них, обливаясь и гогоча.

— А ну, смирно! — свирепо выкрикнул главарь, поворачиваясь к ним, и взмахнул автоматом.

Разбойники, ворча, неохотно опустили бутыли, а он сердито продолжал:

— Вы что, олухи, хотите, чтобы солдаты застали нас врасплох, когда придут сюда? Мы не можем валяться тут в грязи, пьяные, будто свиньи, обожравшиеся забродивших помоев. Мы должны встретить их как полагается.

Мбунгу понял, что правильно просчитал его планы.

— Они всё равно нас всех поубивают… — угрюмо пробубнил костлявый парень, первый из встреченных им на дороге. — Почему не повеселиться напоследок?

Остальные согласно загудели, а главарь, шагнув к костлявому, с размаху отвесил ему такую оплеуху, что тот пошатнулся и чуть не упал.

— Если у нас в заложницах окажутся эти вороны, — главарь указал автоматом на монашек, — власти согласятся на наши требования и позволят перейти другую границу. Слушайтесь меня, чёртовы подонки, разве не я привёл вас сюда? То-то же. Пейте, но понемногу, а не лакайте, как псы из лужи, — смилостивился он и добавил себе под нос: — В конце концов, это всего лишь ячменная бурда.

— Не совсем, — угодливо подал голос Мбунгу, глуповато моргая. — Вон у того парня, — он показал на коренастого, — моя фляжка с настоящим американским виски, капитан, сэр.

Коренастый немедля огрёб по загорбку прикладом «калаша», и фляжка перекочевала к «капитану», который против этого титула нисколько не возражал. Похоже, Мбунгу переоценил его умственные способности.

Но нет. Вожак из фляжки пить не стал, остро глянул на подслеповато прищурившегося и ещё сильнее съёжившегося Мбунгу и приказал:

— А ну-ка, сам хлебни, старикан.

Мбунгу несколько раз кивнул и послушно поднёс фляжку к губам. Всё внимание вожака было приковано к нему, пока остальные приканчивали уже вторую бутыль, пользуясь полученным милостивым разрешением. Сделав небольшой глоток, Мбунгу вернул фляжку вожаку — и тут в горячем воздухе едва слышно пропела стрела, угодив тому прямо в горло.

Мбунгу мысленно похвалил меткость своего сына Шани, лучшего охотника среди молодых каре-каре, это наверняка был именно он.

«Капитан» постоял несколько мгновений, беззвучно разевая рот и хватаясь за пробитое горло, — и тяжело рухнул наземь. Его пятки беспомощно заколотили по пыли, изо рта вырвалось хриплое карканье, и он окончательно затих.

Его люди выпученными глазами смотрели на это, а потом стали хвататься за «калаши». Но выстрелить никто не успел.

Во-первых, трудновато стрелять, когда дикие рези в животе сгибают тебя пополам и содержимое желудка начинает выплёскиваться на землю. А во-вторых, двор тут же наводнили воины каре-каре, разоружая разбойников и щедро награждая их пинками и тумаками.

Мбунгу же бросился к монахиням, другим женщинам и детишкам, которые с плачем повисли на нём. Мягко отстранив их, он подобрал брошенный одним из разбойников автомат.

— Ну-ну, — пробормотал он, неловко обнимая сестру Лауру. — Не думали же вы, что мы оставим вас в беде, сестра. Стоило бы упокоить всех этих вонючих уродов, — добавил он, глядя, как его воины сноровисто связывают пленных верёвками.

— Не стоит брать на душу больше греха, чем следует, вождь, — тотчас отозвалась сестра Лаура, деликатно высвобождаясь из его объятий. — Что вы подмешали в пиво?

— Это Джембе постарался, — пожал плечами Мбунгу. — Не знаю, что за отраву он выбрал.

— Возблагодарим же Иисуса, дети мои, за чудесное спасение, — сестра Лаура повернулась к женщинам и детям — некоторые из них всё ещё обливались слезами, но монахиня уже обрела былую уверенность в себе, хотя её очки были разбиты, а чёрная ряса испачкана в пыли.

— Мгум-м, — проворчал Мбунгу, почесав в затылке, — а воины каре-каре не в счёт?

Сестра Лаура мгновенно сообразила, к чему он клонит, и её сухое лицо осветилось спокойной лукавой улыбкой:

— Но разве не он прислал сюда храбрых воинов каре-каре и их мудрого вождя?

— Вождь тоже довольно храбр, — подумав, отпарировал Мбунгу под её смешок и величественно направился прочь, держа автомат под мышкой.

Он решил, что оставит его себе. И прихватит ещё парочку. Так, на всякий случай, мало ли что. Пройдоха Сэм Мапуи наверняка знал, где достать к «калашам» патроны, а пока что следовало хорошенько обыскать разбойников и забрать у них все автоматные рожки. Мбунгу велел сделать это двум молодым воинам — самому ему неохота было марать руки об этих паршивых дерьмоедов, продолжавших рыгать и обделываться.

Остальное оружие, как и жалобно стонущих пленных вместе с трупом «капитана» прикатившие через два часа солдаты затолкали в грузовик и увезли. Сержант, их командир, если и отметил отсутствие рожков к автоматам, не сказал Мбунгу ни слова, только понимающе подмигнул, и его широкое лицо озарилось сияющей белозубой улыбкой.

Женщины из приграничного селения, которых для прикрытия и для утех взяли с собой разбойники, наперебой просили остаться с каре-каре, и Мбунгу, подумав, действительно решил забрать их в свою деревню. Их было шесть, все молодые, крепкие и пригожие собой, а ещё девять их детишек, мал мала меньше. Мбунгу потрепал их по курчавым головёнкам и велел усаживаться в повозку.

Мулы кузнеца, нисколько не пострадавшие, бодро повлекли повозку обратно в селение. Мбунгу сидел на козлах. Следом гордо маршировали молодые воины каре-каре, вздымая сандалиями пыль и громко распевая древнюю воинственную песнь.

…Мы погибнем на поле боя,
Мы не примем позорной жизни,
Наши ружья погибнут с нами,
Наши копья погибнут с нами —
Мы погибнем на поле боя!..

Но, к великому счастью, никто из них не погиб.

* * *

— Наши женщины приревнуют к этим чужачкам, — предрёк колдун Джембе, когда ближе к полуночи Мбунгу привычно развёл костёр на берегу озера близ обиталища древнего мокеле-мбембе. — Будут ссоры. И даже драки, вот увидишь.

— Я разберусь, — коротко ответил Мбунгу, протягивая руки к костру. Его отчего-то охватил озноб.

— Ты рисковал больше всех, — подумав, определил колдун. — Мог бы и не соваться туда сам. Мог бы вообще переложить всё на воинов. Они же сумели окружить миссию незаметно.

Мбунгу остро глянул на него:

— Джембе, вождь идёт в бой первым, на то он и вождь. — Он хмыкнул. — Но вообще мне хотелось самому это сделать. Надрать задницы вонючим сарычам.

Он вдруг пожалел, что не забрал с собой фляжку с остатками виски. Сейчас бы пригодилась.

— Всё могло обернуться куда хуже для тебя, — не унимался Джембе, и кто только тянул его за язык. Впрочем, колдун всегда был слишком языкаст.

Мбунгу повёл плечом:

— Всё получилось. Они не знали наших мест. Не знали нас. Убив вожака, мы лишили их головы.

— Каре-каре сегодня тоже могли лишиться головы… — хмуро пробормотал себе под нос Джембе, искоса глянув на него, и Мбунгу наконец рассмеялся, похлопав старика по плечу.

— А что ты подсыпал в пиво? — с любопытством осведомился он.

— Это тайна, доставшаяся мне от прадеда, — важно провозгласил колдун, и на его тонких губах тоже мелькнула улыбка. — Измельчённые когти гиены, порошок из коры дерева нбуру-нбуру… и все таблетки от живота, которые мне удалось выклянчить у доктора из миссии, когда тот приезжал к нам две луны тому назад.

Мбунгу запрокинул голову и от души расхохотался.

В кустах за костром что-то зашуршало, и он резко оборвал смех, настороженно вглядываясь в темноту. У него промелькнула мысль, что это кто-то из сумевших скрыться разбойников, ведь не все они могли толкаться во дворе миссии. Вдруг вожак оставил кого-то в дозоре на подходе к ней?

А ведь у Мбунгу не было с собой никакого оружия, кроме ножа на поясе.

Но из-за кустов показалась девушка, вернее, молодая женщина, одна из тех, кого привели с собою разбойники, высокая, стройная, с собранными в узел волосами. На плечи её была накинута одна из цветастых шалей Варанги. Её, кажется, звали Дара, вспомнил Мбунгу, растерянно поднявшись с бревна, на котором сидел.

— Что-то случилось? — удивлённо спросил он, и Дара, скупо улыбнувшись, качнула головой.

— Просто пришла поблагодарить тебя, вождь, за то, что принял нас под свою руку.

Мбунгу преодолел нелепое желание спрятать руки за спину.

Женщина в упор посмотрела на него и добавила с величавым достоинством:

— Возьми меня в жёны, вождь.

Мбунгу вытаращил глаза. Она была моложе его Даяны.

— Я и без того буду защищать тебя, — выпалил он, совершенно сбитый с толку, не зная, что ещё сказать.

Она нетерпеливо нахмурилась:

— Я знаю. Но я хочу тебя. Твои жёны уже не так молоды. Я могу родить тебе ещё детей.

Мбунгу кашлянул в совершеннейшем замешательстве и оглянулся на Джембе в поисках поддержки. Но колдун, тихо хихикая, скрылся в зашуршавших зарослях. Вот же старый змей.

— У меня достаточно детей, — решительно объявил Мбунгу. — Ты красива, — добавил он уже мягче, увидев, как омрачилось лицо Дары. Ей, очевидно, нелегко далось решение прийти сюда. — Я не могу обижать своих жён и сеять в своей семье раздоры. Ты же это понимаешь?

Она втянула ноздрями воздух — проклятие, Мбунгу терпеть не мог женских слёз.

— У меня есть сын, который ещё не женат, — быстро проговорил он. — Может быть, он тебе приглянется? Его зовут Шани, именно он застрелил этого сарыча в бандане. Мгум-м?

Дара сморгнула слёзы, шмыгнула носом и спросила:

— Покажешь мне его утром?

— Конечно, покажу, — горячо заверил её Мбунгу и добавил: — Детей у меня достаточно, но вот от новых внуков и внучек я бы не отказался. Особенно от внучек, их всего две.

Дара выдавила дрожащий смешок и прошептала:

— Хорошо.

— Я хотел бы, чтобы мои внучки выросли такими же красавицами, как ты, — сообщил он и снова кашлянул, не зная, что ещё сказать.

Теперь женщина открыто засмеялась:

— Надеюсь, что твой сын пошёл в тебя, вождь, — вымолвила она, развернулась и исчезла в темноте.

Словно пантера, зачарованно подумал Мбунгу. Его шалопаю сыну повезло.

Вождь оглянулся и посмотрел на заросли кустарника, откуда вновь раздалось тихое ехидное хихиканье. Подумав, он подобрал камешек и швырнул в кусты. Услышал негодующие проклятия и ухмыльнулся.

Значит, попал.

Название: Диктатор
Цикл: Каре-каре
Автор: sillvercat для fandom Africa 2024
Бета: Xenya-m
Канон: ориджинал
Размер: драббл, 278 слов
Персонажи: вождь Мбунгу, его жена Варанга, колдун Джембе, Сэм Мапуи, другие каре-каре
Категория: гет
Жанр: юмор, быт
Рейтинг: PG
Краткое содержание: Мбунгу придумывает новую церемонию.
Примечание: Другие работы цикла см. в предыдущих текстовых выкладках команды: «Здоровый образ жизни», «Вербовка», «Мокеле-мбембе», «Змея и браконьеры»; «Его дочь»; «Выгодная сделка», «Ритуал», «Ночной костёр»; «Призыв»; «Амулет и не только»; «Миссия выполнима»; разрешение авторов на продолжение получено.
Для всех, кто хотел ожерелье для Варанги!

— Отродясь у каре-каре такого не водилось — праздники в честь давнишних свадеб с жёнами устраивать! Это только у белых городских принято, которым делать нечего, — упрямо бубнил колдун Джембе, машинально подбрасывая щепочки в традиционный для него и вождя Мбунгу ночной костёр на берегу озера. Пламя освещало его обычно невозмутимую, но сейчас крайне растерянную морщинистую физиономию.

Мбунгу лишь тихонько усмехался себе под нос. Ничем не возражая, но зная, что Джембе, как бы он ни отнекивался, всё равно выполнит его волю.

— Когда мятежники в последний раз устраивали в столице заварушку, то по телевизору в миссии называли президента диктатором, — ещё немного помолчав, проронил он. — Я попросил Даяну объяснить мне, что это такое. Так вот, не знаю, как президент, а я точно диктатор. — Он легко поднялся на ноги, со смехом похлопав окончательно приунывшего колдуна по костлявому плечу. — Готовься к церемонии, Джембе.

Так и получилось, что в ночь, когда нарождалась луна, Джембе проводил новопридуманную церемонию долголетия перед общинным домом каре-каре. Все каре-каре собрались на этот праздник, глотая слюнки от аппетитного аромата жареной свинины и кур, которых бодро крутили над костром на вертеле два молодых воина.

В центре площади рука об руку с величаво приосанившимся и нарядившимся в лучшие одежды Мбунгу гордо стояла его старшая жена Варанга. На её смуглой шее ярко поблескивало ожерелье из жемчуга и настоящих кораллов, которые растут в настоящем океане. Так сказал проводник Сэм Мапуи, когда привёз это ожерелье из города по случаю церемонии.

Другие жёны вождя, молодые Куала и Мутуба, стояли чуть поодаль, и по их задумчивым лицам было совершенно ясно — они усердно припоминают, когда же состоялась их собственная свадьба с вождём.

Остальные каре-каре поглядывали на них, столь же явственно предвкушая следующие два празднества.

«Ещё два ожерелья», — со вздохом подумал Мбунгу.

@темы: фики, ФБ-24