09.02.2013 в 00:17
Пишет socionicfics:WINTER TEAMPLAY|2013|РАУНД 2|АЛЬФА-КВАДРА ч.1
Название: Чёрная Маркиза
Автор: Альфа-тим
Размер: мини, 4399 слов
Пейринг/Персонажи: ДюмаТиш /ГюгоДидье, ЖуковГрир/ГамлетМоран, Джек ЛондонЖаклин, Дон КихотЛукас, РобеспьерМарк
Категория: гет, слэш
Жанр: романс
Рейтинг: R
Краткое содержание: в команду пиратского корабля Альфы, как в корзинку с клубками и котятами, попадает канониром красавчик-Гамлет...
— Дидье, что там за шум внизу?
Глубокий женский голос музыкой прозвучал в убогой комнатушке над трактиром.
Неохотно поднявшись с разворошенной постели, Дидье босиком прошлёпал к двери и прислушался.
— Мальчишка капитана Грира, канонир, затеял скандал, Маркиза.
— Эдвард Грир? Грир-Убийца? Он здесь?
В голосе женщины прозвенели тревога и негодование.
«Но не страх», — с гордостью подумал Дидье.
В этом мелодичном голосе не было страха, даже когда Тиш стояла с пистолетами в руках на палубе «Чёрной Маркизы», глядя, как надвигается на них испанский корвет.
— Что за мальчик? — нетерпеливо спросила она.
Дидье пожал плечами, натянул рубаху и зевнул.
После того, что только что творилось в этой постели, им стоило поспать хотя бы часок. Чтоб черти забрали этого Грира и его любовничка!
— Одно скажу, сломать этого Морана Убийце не удалось — вон как разоряется… Отчаянный молокосос. Patati-patata! Чепуховина! Оставь их, Маркиза, зачем они тебе? — безнадёжно пробормотал он, завороженно наблюдая, как Тиш ищет сорочку в ворохе сброшенной одежды.
Они всегда торопились оказаться в постели — словно в последний раз.
«Когда-нибудь так и будет», — сумрачно подумал Дидье, но тут же поспешно прогнал эту мысль.
Старпом, боцман и кок «Чёрной Маркизы» Дидье Бланшар свято верил, что позволять себе дурные мысли — значит накликать беду.
Тиш встряхнула своё вишнёвое атласное платье.
— Дидье? — пропела она, лукаво взглянув на него. — Ты там что, окаменел?
Одна часть его тела уж точно окаменела вновь.
Тиш провела пальцами по его скуле, ласково заглянув в растерянные глаза.
— Зашнуруй мне корсаж, — попросила она, проворно собирая чёрные кудри в тяжёлый узел.
Дидье со вздохом потянул за ленточки корсажа, жадно глядя на обнажившуюся гибкую шею и гадая, как он теперь застегнёт собственные штаны.
Хмыкнув, он вновь пожелал, чтобы Морской Хозяин вогнал трезубец в глотки Гриру и его красавчику, так не вовремя затеявшему свару.
— Вы, проклятые трусы, вы же знаете, что я — лучший канонир здесь! Неужели никто из вас не хочет меня нанять?!
Услышав в ответ взрыв хохота, Моран до крови закусил губу.
— Грир-Убийца тебя хочет, а мы не хотим ему перечить, малыш, — прогудел Ульф, капитан «Наяды», со стуком поставив кружку на стол.
Жаклин Делорм, владелица «Сирены», тонко улыбнулась, поправляя золотисто-рыжие локоны. Из-под полуопущенных ресниц она пристально разглядывала Грира, молча наблюдавшего за действом. Жаклин задумчиво повертела браслет на тонком запястье. У неё были свои планы относительно Грира, и она пока не могла определить, как в них вписывается Моран, имеет ли этот красавчик какое-то значение для Грира или это просто очередная его игрушка.
Жаклин покривилась — брезгливо и незаметно.
— Никто здесь не станет перечить Убийце, — с готовностью поддакнул Сильвестр, штурман «Свирепого». — Так что, парень, брось разоряться без толку, пей свой ром и возвращайся на «Разящий».
— Никогда! — крикнул Моран, судорожно сжимая кулаки.
Грир мрачно усмехнулся. Никуда мальчишка не денется. Завсегдатаи трактира чётко обрисовали ему сложившийся расклад. Морану нравится беситься, только и всего.
Грир неожиданно задумался над тем, какая подоплёка кроется за неистовым желанием мальчишки уйти от него. Ну да, в первую ночь он взял его силой и хитростью, опоив и связав. Но ведь после этой бешеной ночи были и другие, когда мальчишка приходил к нему сам. Сам!
— Чем ты недоволен, Моран? — насмешливо бросил Грир.
Парень стремительно повернулся к нему, как готовая к броску кобра. Синие глаза его пылали.
— Я тебе не раб! Я свободен и желаю уйти!
— Желай на здоровье, — лениво протянул Грир. — Но никто здесь не возьмёт тебя канониром. Разве что… — он выдержал долгую паузу, — шлюхой в этот кабак.
Раздался новый взрыв хохота, и капитан «Разящего» тоже торжествующе рассмеялся. Но смех его оборвался, как и шум вокруг, едва он почувствовал у горла ледяное острие кинжала.
Мальчишка и вправду был быстрым, как змея, подумал Грир со странной гордостью.
Глядя в его сузившиеся глаза, ставшие сейчас совсем чёрными, он проговорил:
— Ну давай, Моран, сильнее, чего ты ждёшь?
Сильнее! Вот что хрипел мальчишка прошлой ночью, выгибаясь под ним. И по тому, как дрогнуло что-то в глазах Морана, Грир понял, что и тот это вспомнил.
— Мне нужен канонир, — прозвенел вдруг над их головами ясный женский голос.
В мёртвой тишине Моран медленно отнял клинок от шеи Грира.
На ступенях лестницы, ведущей наверх, стояла женщина в вишнёвом платье, вскинув черноволосую голову так, словно её венчала корона. Золотисто-смуглая кожа её сияла в свете ламп, сияли огромные глаза цвета дымчатого топаза.
Оглядев остолбеневших гуляк, она не спеша начала спускаться вниз, постукивая каблучками.
— Маркиза! — испуганно и восторженно охнул кто-то.
— Чёрная Маркиза! Ведьма! — подхватили остальные.
Жаклин Делорм снова брезгливо скривила губы, теперь уже в открытую. Боже, почему лихие корсары при виде этой никчемной развратной кошки превратились в раскисших на солнце медуз?!
Под гул голосов маркиза Летиция Ламберт, Тиш, прошествовала среди поспешно расступавшихся гуляк и остановилась перед Гриром, возле которого оцепенело замер Моран.
Следом за ней шёл парень лет двадцати пяти, русоволосый и ладный. Его рука сжимала пистолет за поясом, зелёные глаза зорко следили за всем вокруг, но на губах играла беспечная ухмылка. Грир знал, что и в разгаре боя, и в разгаре попойки этот чертяка Дидье будет так же бесшабашно улыбаться.
«И с такой же улыбкой умрёт за свою Маркизу», — горько подумала Жаклин. Сердце её больно сжалось.
Грир неторопливо стёр батистовым платком струйку крови с шеи и лениво вскинул бровь:
— Несправедливо лишать меня канонира, Маркиза.
Их глаза встретились — её, светлые и ласковые, как тихое озеро, и его, тёмные и грозные, как ночь перед штормом.
— Я заплачу за него, — сказала Тиш, таинственно улыбаясь. — Но сначала…
Она мягко взяла онемевшего Морана за подбородок:
— Ты действительно хочешь уйти от него, мальчик?
Теперь в её топазовые глаза впился отчаянный взгляд Морана.
— Да! — сглотнув, сипло отозвался тот и гневно вывернулся. — Да, хочу!
Тиш ещё мгновенье смотрела в его полные мольбы и злобы глаза, а потом кивнула и обернулась к Гриру:
— Какой выкуп ты хочешь за него, Грир-Убийца?
— Может быть, тебя, Маркиза? — растягивая слова, осведомился тот и хищно усмехнулся.
Жаклин начала решительно проталкиваться вперёд. Она должна была наконец обратить на себя внимание Грира. О, мужчины! Почему все они думают не головой, а тем, что ниже пояса?!
Улыбнувшись, Тиш опустила ресницы и вымолвила:
— Вот то, что по-настоящему ценно.
И в её пальцах возник камень, равного которому здесь не видели — бриллиант величиной с голубиное яйцо, остро сверкнувший всеми своими гранями.
Раздался общий восторженный стон. А Грир, отбросив напускную ленцу, молнией вскочил и упёрся кулаками в столешницу.
— Ты обезумела, женщина?! Ты отдаёшь за какого-то сопляка алмаз, который стоит дороже десятка галеонов с полным вооружением?!
— Да, — с прежней загадочной полуулыбкой подтвердила Тиш.
Жаклин прикусила губу, едва удержавшись от негодующего возгласа. Ещё не время.
— Ты показываешь его, — Грир зловеще понизил голос, — всем бродягам в этой вонючей дыре, а тебя защищает всего один такой же молокосос?!
— Да, — серьёзно кивнула Маркиза, а Дидье искренне расхохотался.
— Ты понимаешь, — почти прошипел Грир, — что я могу просто отобрать у тебя этот камень?
— Нет, — невозмутимо ответствовала Тиш. — Ты — мужчина и капитан, Эдвард, я доверилась тебе, и ты не уронишь свою честь так низко.
Взгляды светлых и тёмных глаз вновь скрестились, как сабельные клинки.
Зелёные глаза Жаклин презрительно сузились.
— Согласен, — хрипло бросил Грир. — Забирай этого сопляка, Маркиза. Но… — Он снова понизил голос до вкрадчивого шёпота: — Рано или поздно он всё равно вернётся ко мне.
— Никогда! — выкрикнул Моран, но Грир будто не слышал его.
— Я тебя предупредил, Маркиза.
— Я тебя поняла, Эдвард, — мягко отозвалась Тиш. — Скрепим же нашу сделку свидетельствами.
— Кто здесь безумен, так это ты, капитан Грир! — отчеканил вдруг резкий высокий голос, и Жаклин выступила из-за спин ошеломлённых корсаров. — Разве это сделка? Камень наверняка фальшивый!
Она нетерпеливо пощёлкала пальцами в перстнях, глядя на Тиш в упор — пренебрежительно и гневно.
С минуту Грир пристально рассматривал обеих женщин, а потом, расхохотавшись, властно протянул руку. Тиш подняла брови, помедлила и, улыбнувшись, легко уронила камень в широкую ладонь капитана. Тот молча протянул его француженке.
Жаклин придирчиво оглядела бриллиант, повертела, изучая игру света в гранях, подышала на него, недоверчиво пробормотав: «Что ж, не затуманился…». А потом провела по его сияющей поверхности невесть откуда взявшимся маленьким кинжалом.
— Ни царапинки, — удовлетворённо констатировал Грир, забирая камень обратно. — Зови своих свидетелей, Маркиза!
Тиш снова остро взглянула в отчуждённое лицо маленькой француженки и тихо спросила:
— Кто вы?
Жаклин вызывающе вздёрнула подбородок и скрестила на груди изящные руки, будто заслоняясь от её взгляда.
— Та, на кого твои гнилые чары не действуют!
— Ого! — снова рассмеялся Грир. — Малышка кусается!
Тиш ещё несколько мгновений смотрела на Жаклин, а потом тряхнула головой и отвернулась.
— Вот мои свидетели. Огонь!
Полено в очаге вдруг треснуло, извергнув сноп искр — и стоявшие рядом пираты с руганью отскочили.
— Вода! — неумолимо продолжала Тиш.
Из кружек на столах выплеснулась янтарная жидкость, и раздался новый взрыв ругательств.
— Ветер!
Окна и дверь трактира распахнулись под порывом бриза, взметнулись занавески, взметнулись юбки Жаклин, и та поспешно подхватила их. Кто-то поднял слетевшую с её плеч кружевную пелерину. Резко обернувшись, француженка встретилась взглядом с зелёными, как морская вода, глазами Дидье, так похожими на её собственные.
— Je te connais, ma puce? — тихо и быстро спросил он.
«Я тебя знаю, девочка?»
Нет, он не знал её. Проведя с ней ночь тогда, два года назад, когда она утешала его, пьяного, горюющего по своей развратной ведьме, он её даже не запомнил!
Жаклин выхватила у него пелерину и порывисто отвернулась, не размыкая поджатых губ.
— Хватит! — пророкотал Грир. — Я не возьму назад своего слова. И это, кстати, была не вода, а ром.
Тиш негромко рассмеялась:
— Это ещё лучше, Эдвард. Ещё лучше.
Дидье без церемоний дёрнул Морана за локоть и гаркнул:
— Ходу!
Отвернувшись от них, Грир взял со стола кружку и вздрогнул, когда на его запястье легли унизанные перстнями пальцы.
— Пусть уходят, капитан, — обронила француженка, с улыбкой подливая ему ром. — Я Жаклин Делорм, хозяйка «Сирены», и я давно хочу кое-что обсудить с тобой.
...Увязая в песке, Тиш, Дидье и Моран добежали до шлюпки, пришвартованной у старого причала.
Моран приготовился было грести, но Дидье отвязал причальный канат и повернул какой-то рычаг. Шлюпка, как пришпоренная лошадь, рванулась вперёд сама собой.
Канонир потряс гудевшей головой, опускаясь на дно странной посудины, и провёл рукой по лбу. Лоб был в испарине.
Впереди вырастал высокий тёмный борт «Маркизы». Наверху торчали две улыбавшиеся физиономии. Их обладатели что-то радостно выкрикивали.
Дидье уцепился за сброшенный трап и начал проворно карабкаться на борт. Канонир, пошатнувшись, шагнул следом.
Палуба ходуном ходила под его ногами, будто в шторм. Он судорожно вцепился в протянутую руку Дидье, а потом с негодованием отшатнулся. Он что, дитя малое?!
А, вот что он должен сказать им прямо сейчас!
Моран дождался, пока Тиш спрыгнет на палубу, и выпалил, сжимая кулаки:
— Не думайте, что купили меня! Я ему не был рабом и вам не буду! Я не просил…
— Дидье! — испуганно вскрикнула женщина, подхватывая его. — Он весь горит!
Это было последним, что услышал Моран, проваливаясь в темноту беспамятства.
Там, во тьме, он услышал песню.
Мелодия текла как прохладный ручей в обжигающей пустыне его бредовых видений.
Моран метался в постели, и ему мерещились то заплаканные лица матери и сестры, то капюшон палача, деловито набрасывающего петлю на шею Эдварда Грира, то горящий, как факел, корпус «Разящего».
— Пить! — простонал он, едва шевеля распухшим языком.
Чья-то ладонь коснулась его лба, а потом приподняла пылавшую голову. Возле его запёкшихся губ возник твёрдый край стакана, и в рот проникли благодатные струйки воды.
— Не торопись, — прозвучал над ним мягкий голос, и Моран с трудом разлепил зудящие веки.
Склонившееся над ним женское лицо было прекрасным, как лик Мадонны, и он, забыв о жажде, зачарованно на него уставился.
— Я в раю? — прошептал он.
Раздался мелодичный смех.
— Говорю же, не торопись, — повторила женщина, и тут Моран узнал её.
Летиция Ламберт.
Тиш.
Он на «Чёрной Маркизе», он в безопасности!
— Всё хорошо, — ласково подтвердила женщина. — Спи, малыш.
Малыш!
Моран собрался было возмутиться, но целительный сон накрыл его, будто тёплым одеялом. Засыпая, он опять слышал колыбельную, баюкавшую его, словно материнские руки.
Когда он снова открыл глаза, то уже понимал, что находится в каюте «Чёрной Маркизы». Витые стрелки старинных часов у переборки показывали два — пополудни, если судить по солнечным лучам на полу. А у его изголовья сидел мальчишка — худой, белобрысый, загорелый, и увлечённо читал растрёпанный том, разложив его на коленях. На вид мальчишке было лет пятнадцать.
Моран облизнул губы и спросил:
— Ты кто?
Вздрогнув, паренёк заложил страницу пальцем и серьёзно поглядел на Морана:
— Я? Я Марк. Тиш сказала — подежурь, он пить захочет. Хочешь?
— Что у тебя за книга? — осведомился Моран, осушив полный стакан кисловатого питья, неловко налитого Марком из кувшина.
— «Трактат о небесной механике» Лапласа, — с готовностью доложил Марк, и голубые глаза его загорелись. — Так интересно!
— Почитай мне, — попросил Моран. Ему вдруг тоже стало интересно. И понравилось, как звучат эти слова — небесная механика!
— Луна обращается вокруг Земли по эллипсу, то приближаясь к ней, то удаляясь от неё, — начал Марк, раскрыв книгу. — Однако это движение под действием земного тяготения только в первом приближении происходит по законам Кеплера.
Моран заморгал, пытаясь представить, о чём идёт речь. Кроме того, он вдруг с ужасом осознал, что вся выпитая им сейчас и накануне жидкость усиленно просится наружу.
— Солнце своим притяжением действует на это движение Луны как возмущающее тело. Лунная орбита, как и её положение в пространстве, непрерывно меняется…
Канонир удручённо поёрзал на постели. Необходимо было срочно сообщить о своих плотских надобностях, но как?!
— Nombril de Belzebuth! Пупок дьявола! Марк, да ты уморишь нашего больного! — прозвучал весёлый голос, и Моран, вскинув глаза, узнал Дидье. В руках у того был поднос с дымящейся миской.
— Он меня сам попросил, — обиделся Марк и, бережно прижимая к груди свою книгу, выскочил на палубу.
— Попросил, — вздохнул Моран, глядя, как Дидье устраивает поднос на столике. — Я… сколько я уже тут лежу?
— Третьи сутки, — отозвался Дидье. — Маркиза говорит, у тебя… — Он почесал в затылке. — Родильная горячка!
— Чего-о?
— То есть нервная, нервная горячка! — захохотал старпом ему. — У меня-то никогда не будет ни той, ни другой, nombril de Belzebuth!
Моран закатил глаза, не зная, сердиться ему или смеяться.
— Ты что, обиделся? — Дидье оборвал смех. — Брось, друг, я же пошутил. Или, может, ты отлить хочешь?
Моран, лишившись дара речи от столь безмятежного вопроса, только молча кивнул и отбросил одеяло, с облегчением обнаружив на себе рубаху.
— Мыться будешь? — продолжал бомбардировать его дикими вопросами Дидье. — Ну что ты встал столбом? Сюда иди!
Он втолкнул Морана в какой-то закуток в углу каюты и горделиво провозгласил:
— Ты и в Версале такого не увидишь!
В глубине закутка обнаружился предмет, в назначении которого сомневаться не приходилось — стульчак. А вот для чего нужна была округлая штуковина с дырками, торчащая из потолка у входа?
— Ручку поверни! — скомандовал Дидье и захохотал, услышав вопль Морана, облитого тёплой водой с головы до пят. — Марк с Лукасом опресняют морскую воду. А греется она от солнышка. Плескайся, друг!
Наконец Моран, в свежей рубашке и отмывшийся до скрипа, с волчьей жадностью накинулся на суп. Он только мычал, поддакивая непрерывно тараторившему Дидье, но тот в связных ответах не нуждался.
— Я в этих ихних штуках ничего не смыслю. Главное, что они смыслят! Ты думаешь, как мы вчетвером с бригом управляемся? А это всё Марк да Лукас!
— Вам действительно нужен канонир? — перебил его Моран.
Дидье энергично кивнул:
— За этой механикой живой человек следить должен. А в бою — тем более. Хотя мы редко в бою бываем. Не нарываемся. Когда маркиз Ламберт погиб…
— Маркиз?
— Ну да, — с глубоким вздохом подтвердил Дидье. — Муж нашей Тиш. Её мать была рабыней семьи Джоша Ламберта, там, на островах, и Тиш родилась рабыней. Джош влюбился в неё и женился, тогда его отец проклял их и изгнал.
У Морана голова пошла кругом от этого простого рассказа.
— Тогда, — спокойно продолжал Дидье, — Джош купил этот бриг, назвал его «Чёрная Маркиза» в честь Тиш и стал капитаном. А когда он погиб в сражении с испанцами, Тиш хотела продать «Маркизу», но не смогла. Это всё, что у неё от Джоша осталось. Ну и я, — он грустно усмехнулся, — от старой-то команды. А потом появились Марк с Лукасом. Вот так-то, друг.
— Почему ты называешь меня другом? — выпалил Моран, а Дидье хмыкнул
— Не враг же? Значит, друг.
— Люди все… враги, — убеждённо проговорил Моран, и старпом рассмеялся:
— Да брось ты! Зачем тогда жить?
Моран протестующе мотнул головой. Глаза у него сами закрывались. Старпом забрал у него миску и заботливо натянул одеяло повыше:
— Враги у него все, вот выдумал… Спи. Здесь тебя никто не обидит.
Это была сущая правда. Проведя последние пять лет своей девятнадцатилетней жизни в непрерывной войне со всем и вся, Моран никак не мог поверить, что где-то может существовать мир, подобный тому, что царил на «Чёрной Маркизе».
Зайдя утром в каюту, Тиш, как заправский доктор, заглянула ему в глаза, оттянув нижние веки, заставила высунуть язык и пощупала пульс. И он, скрепя сердце, всё это ей позволил. Услышав, как он мрачно сопит, она рассмеялась и пригладила ему растрёпанные волосы:
— Я на тебя не покушаюсь, канонир. Ты можешь уйти в любом порту. Но я бы хотела, чтоб ты остался.
— Я тоже, — выпалил Моран, заливаясь краской и отчаянно стыдясь этого.
А потом примчались близнецы. Марк и Лукас были похожи, как две капли воды, и было им не пятнадцать, а двадцать лет от роду, но вели они себя как пятилетки, организуя всевозможные каверзы. То и дело Моран со смехом наблюдал, как они улепётывают от грозящего им линьком и небесными карами Дидье.
Как-то Лукас гордо вручил старпому механическую швабру для «апробации», как он выразился. Через минуту швабра уже гналась за беднягой Дидье, как взбесившаяся шавка, только что не лаяла. Близнецы катались по палубе от сеха, впрочем, как и Моран. Дидье вскарабкался на мачту, где сидел, ругаясь на чём свет стоит, пока Тиш, высунувшись из камбуза, не пригрозила, что лишит близнецов не только ужина, но и завтрака. Неохотно забрав швабру, те в очередной раз спаслись бегством от спрыгнувшего с мачты разгневанного старпома.
Но, какой бы безмятежной не стала жизнь Морана, предчувствие грядущей беды не покидало его. Он точно знал, что Грир-Убийца не оставит их в покое.
И он с обрывавшимся сердцем понимал, что хочет этого, хочет снова встретить Грира — хотя бы в бою, но не смел себе в этом признаться.
Измученный предчувствиями, терзаемый бессонницей, Моран вышел однажды ночью на палубу и вдруг услышал доносившийся из каюты Дидье тихий смех и перешёптывания. А потом — протяжный, сладкий женский стон.
Тиш!
Моран прирос к палубе, впитывая раздававшиеся из каюты звуки плотской любви — вздохи, всхлипы, предательский скрип койки, шлепки тела о тело, невнятный прерывистый лепет и снова стоны…
Очнувшись, он рванулся прочь, не зная куда. Добежав до юта, бросился ничком возле шлюпки и зажмурился, уткнувшись лбом в сырые доски.
«Рано или поздно он всё равно вернётся ко мне…»
— Никогда, слышишь, скотина, никогда! — шептал Моран, кусая губы.
Тут и отыскал его Дидье, взлохмаченный, босой, в одних штанах. Неловко потоптался рядом и сел на палубу, скрестив ноги.
— Я её люблю, — очень просто сказал он. — Всегда любил. Ещё мальчишкой-коком при Ламберте. Потом его убили, а она чуть рассудком не тронулась. Ходила, как тень, по кораблю и вроде как всё Джоша вызвать пыталась. — Дидье потёр лоб. — А я тоже ходил и ходил за нею… а однажды ночью услышал, как она рыдает, будто у неё сердце разрывается… и просто зашёл к ней в каюту. Так всё и началось. Хотя мне нипочём её не заполучить, я знаю.
— Но ты уже заполучил её, — недоумённо моргнул Моран.
Дидье усмехнулся:
— Не-ет, друг. Она меня не любит. Она никого не любит после Джоша. Хотя… — Он помедлил, раздумывая, и закончил: — Она иногда западает на кого-нибудь и уходит с ним.
— Что? — ахнул Моран. — И ты об этом так… спокойно говоришь?!
Старпом повёл плечом:
— Они — не Ламберт. И она всегда возвращается ко мне.
— Надо драться за неё! — выдохнул Моран, не зная, презирать или уважать Дидье за эдакое. — Она же твоя!
— Не моя, я же сказал, — твёрдо возразил тот. — И с кем мне драться-то — с ней, что ли?
Моран потёр лицо ладонью. Он не мог даже вообразить, что мог бы простить такое… Гриру.
Какого дьявола, при чём тут Грир?!
Он неистово замотал головой:
— Но это… больно! Она должна понимать, как тебе больно!
Дидье улыбнулся мимолётной горькой улыбкой, так не походившей на его обычную бесшабашную ухмылку:
— Nombril de Belzebuth! Я никогда ей этого не покажу.
Он отрешённо посмотрел вдаль, туда, где свинцовые волны смыкались с горизонтом. А потом перевёл взгляд на Морана:
— Прости, друг. Ты расстроился. Я не хотел.
Он похлопал канонира по плечу и будто растворился в предрассветной туманной дымке.
Островок, куда держала курс «Маркиза», Тиш называла Калиенте — Горячий. Не только потому, что там находилось озеро с целебными источниками. С этим местом у неё было связано столько воспоминаний о жарких часах, проведённых там с Джошем, что отныне она приходила туда только в одиночестве.
Хотя Дидье отчаянно мечтал оказаться там с нею.
Пусть мечтает.
Тиш жёстко усмехнулась, а потом покаянно вздохнула.
Да, она использовала Дидье Бланшара — к своему и его полному удовольствию. Пресвятые угодники, как же он был хорош в утехах! Мало кто из тех, с кем она ложилась после Джоша, мог с ним сравниться. И он был весёлым, Дидье. И добрым.
Но она не любила его, и в том её вины не было!
Её любовь покоилась на дне возле острова Сент-Лусия, где «Маркизу» застигли испанцы. Именно Дидье спас Тиш тогда, выдернув из ледяного водоворота безумия, грозившего поглотить её рассудок, растопив этот лёд своим щедрым теплом.
Ах, Дидье…
Тиш плотно сжала губы.
Не всё ли равно, кто теперь рядом с нею, если это не Джош?!
Она знала, что может завладеть душой и телом любого мужчины, которого пожелает. И не собиралась от этого отказываться.
Она вспомнила надменный взгляд маленькой француженки там, в трактире. Оскорбительный взгляд. «Гнилые чары», patati-patata!
Пусть эта Жаклин умна, что с того? Ей поневоле приходится пользоваться умом, раз Господь недодал ей женских чар!
Тиш потянулась всем телом и улыбнулась. Эта крошка ей просто завидует.
По сравнению с громадой «Разящего» «Сирена», покачивавшаяся на волнах невдалеке от него, выглядела совсем хрупкой. Как и её хозяйка рядом с Гриром.
Но хрупкой она не была.
— Я не за этим пришла, Эдвард, — ровно сказала Жаклин Делорм, бестрепетно глядя в глаза капитану «Разящего», и тот неохотно убрал ладонь с её бедра, проворчав:
— Думаешь, я позволю тебе уйти нетронутой?
— Думаю, да, — непринуждённо подтвердила француженка и весело рассмеялась, услышав ругательство Грира.
Тот сидел, упёршись локтями в стол, в расстёгнутом камзоле, со стаканом в руке. Жаклин, — тоже в камзоле, только застёгнутом, и в мужских бриджах, — откинулась на спинку кресла. Грир невольно залюбовался игрой света на её распущенных волосах. Маленькая рыжая чертовка. Маленькая и храбрая!
— Обещай подумать над тем, что я предложила, Эдвард, — Жаклин снова наклонилась к нему, вертя в пальцах бокал. — Ост-Индская торговая платит хорошо. Это выгодней, чем гоняться за испанцами по всем Карибам, и без зряшного риска.
— Я люблю рисковать. И я не только за испанцами гоняюсь, — оскалился Грир, а женщина сердито воскликнула:
— Тебя повесят за это!
— Зато я свободен! — Грир закрыл глаза, спасаясь от её почти презрительного взгляда. — Мне нужна «Маркиза», вот и всё. С этим кораблём я буду непобедим. Он волшебный.
— Волшебный! — раздувая тонкие ноздри, передразнила его Жаклин и порывисто встала. — Ты же умный человек, Эдвард, что за чушь ты городишь!
—— Ты ненавидишь Маркизу, а она ведь тебя даже не знает… — протянул Грир и тоже поднялся. — Почему? Потому что она раздаёт свои прелести даром, когда их можно выгодно продать?
— Как ты смеешь?! — прошипела Жаклин и замахнулась, но ударить не успела — ладонь Грира молниеносно сомкнулась на её запястье. С минуту они стояли, сверля друг друга взглядами, а потом француженка негромко произнесла:
— Она просто развратна. Но все вы… — в голосе Жаклин прорвалась неподдельная горечь, — вы все опьянены ею!
Женщина на миг опустила ресницы, а потом подняла взгляд — холодный и острый.
— В Порт-Ройяле, Эдвард, я отведу тебя к лучшим ювелирам, чтобы они оценили алмаз, который она всучила тебе. Ты убедишься, что она тебя обманула.
— Если ты поможешь мне её настичь, — хрипло вымолвил Грир, — так и быть, я запродам свою шкуру твоей Ост-Индской.
Торжествующе улыбнувшись, Жаклин небрежно похлопала его по руке.
Безмятежные дни на «Маркизе» сменялись безмятежными ночами. Дидье и Тиш часто пели на палубе, звенела гитара Лукаса, Марк показывал всем созвездия в небе с помощью какого-то диковинного прибора, а Тиш смеялась и тормошила его, как девчонка.
Всё это было так непривычно и так чудесно, что глаза Морана невольно наполнялись слезами, и он торопливо уходил в каюту, мрачно думая, что совсем раскис на этом волшебном корабле.
Однажды ночью он подскочил на койке с отчаянно колотившимся сердцем.
Ему приснился Грир.
Вернее, первая ночь с Гриром, когда Моран очнулся, задыхавшийся, опоенный дурманом, который Грир подсыпал ему в вино, сделав лёгкой добычей. Очнулся, чтобы бессильно биться в его беспощадных руках, корчиться от боли и унижения под его твёрдым телом.
От боли, унижения и… блаженства.
Моран замычал от отвращения, швыряя на пол скомканную простыню в липких пятнах собственного семени.
Тело, проклятое тело.
Он угрюмо усмехнулся, прислонившись к переборке.
Ему нужны были эти ночи. И пьянящее ощущение опасности, исходившее от Грира — опасности, силы и страсти.
Страсти, обращённой к нему, Морану.
Он застонал, утыкаясь пылающим лицом в ладони.
Следующей ночью ему приснилось, как Грира казнят. Всё, как тогда, в бреду: чёрный капюшон палача, верёвка, охватившая шею капитана. Вызывающая усмешка на его осунувшемся лице. Сапог, выбивающий бочку у него из-под ног.
Моран проснулся от собственного вопля.
А вечером на море опустился туман — такой непроглядно густой, что «Маркиза» была вынуждена бросить якорь.
— Там что-то есть, — пробормотал Марк, таращась в туман.
— Русалка! Хочу русалку! — весело выпалил Лукас.
— Прабабушка-покойница, старая греховодница! — рявкнул Дидье.
Или… «Разящий».
Моран даже закашлялся.
Тиш ничего не сказала, только взглянула своими громадными глазами — прямо в душу Морану.
— Развеешь туман, Маркиза? — с надеждой выпалил Дидье.
— Попробую. Ступайте вниз, — тихо вымолвила она.
И запела.
Почти неслышная песня будто толкала их в спины, когда они торопливо спускались на ют.
Внезапно Лукас замер. Державшийся за него Марк схватил Морана за руку, а тот вцепился в плечо Дидье. Так они и застыли, будто дети, увидевшие призрак.
Призрак скользил мимо, почти неразличимый в тумане, бесшумно, без скрипа снастей — огромный чёрный фрегат, ощетинившийся жерлами пушек.
Сейчас ударит колокол, раздастся топот ног, крики тревоги, грянут выстрелы...
Но никто на борту фрегата не заметил «Маркизы», тенью промелькнувшей рядом.
— Лукас! — прохрипел Дидье. — Придумайте что-нибудь, чтоб побыстрее удрать! Моран, ступай к пушкам. Шуруйте, nombril de Belzebuth!
Близнецы растворились в тумане, и Моран последовал их примеру.
Но отправился он не к пушкам, а в свою каюту.
Он узнал бы этот корабль в любом тумане.
«Разящий»!
Моран взял лист бумаги, быстро нацарапал: «Чтоб вы не думали, что я упал за борт», и оставил записку на постели.
Он именно упал… и падал всё ниже и ниже, навстречу гибели, но поделать с этим ничего не мог.
Маленькая шлюпка бесшумно опустилась на воду позади судна.
Моран не умел пользоваться её волшебным механизмом. Он просто вставил вёсла в уключины и начал грести — к тому месту, где остался «Разящий».
«Маркиза» быстро удалялась — так быстро, что он различал только её силуэт. А потом и тот пропал.
Грир нипочём их не найдёт. Но он, Моран, найдёт Грира.
Он кусал губы, пытаясь удержать слёзы, но те всё равно катились по щекам — горькие и солёные, как морская вода.
Наконец Моран утёр лицо локтем и прерывисто вздохнул, бросив вёсла.
Перед носом шлюпки вздымался гордый корпус «Разящего».
«Рано или поздно он всё равно вернётся ко мне».
Моран стиснул зубы и на мгновение низко опустил голову.
А потом выпрямился в шлюпке во весь рост и закричал:
— Эй, на «Разящем»! Мне нужен ваш капитан!
Название: Улей
Автор: Альфа-тим
Размер: мини, 2758 слов
Персонажи/Пейринги: Дон КихотАлек, ДрайзерТеодор, ЖуковВизтеслав, ШтирлицКейн
Жанр: фантастика, мистика, ангст
Категория: преслэш
Рейтинг: R
Краткий сюжет: Алек, сам того не желая и упираясь всеми частями тела, получает повышение по службе с подачи своего напарника Теодора и его коллеги Визтеслава. Глава Монсеньоров поддерживает предложение и берет Алек в свою Триаду оперативником и стрелком. А на следующий день после повышения, всех четверых ждет зачистка Улья, в котором завелась какая-то нечисть...
Предупреждение: непереводимая игра слов нецензурного содержания
— Алек, что у тебя? — парень улыбнулся, услышав в наушнике холодный голос своего напарника. В проклятой засаде они сидели уже часов пятнадцать, и Алеку казалось, что затекло у него даже то, что затекать в принципе не может. Провертевшись все пятнадцать часов на одном месте, он представлял себе разные картины: как треклятый Тео, который решил отправиться в эту засаду, объясняет монсеньорам, почему они пришли ни с чем, рисовал мысленные карикатуры на свое начальство и сочинял про них гадости. Проблема состояла в том, что как бы он не крутился и не пытался скрасить свое время прослушиванием музыки, все конечности все равно затекали. И приходилось тихо, еле слышно, вертеться, пытаясь устроиться на одном из ответвлений канализации с особым удобством.
— Тео, — еле слышно выдохнул Алек, представляя какой фурор сейчас произведет на заскучавшего напарника. — Меня похитили огромные крысы. Я не знаю, когда, — тихо, напряженно сказал парень в микрофон, тут же услышав, как на том конце провода стало тихо, словно в могиле. И раздался короткий, сосредоточенный вопрос: «где ты?». Проигнорировав его, Алек продолжил напряженным шепотом рассказывать. — Они принесли меня в огромный подвал, из которого невозможно выбраться. Беги от них, если встретишь. Их невозможно пропустить. Они все в костюмах ананасов! — под конец парень уже не выдержал и в голос засмеялся от того бреда, что нес. Засада уже была окончательно провалена — после пятнадцати часов просиживания пятой точки, Алек был уверен, что никого он не найдет, а если и найдет, то из своей берлоги сможет только из лежачего положения выстрелить по ногам. Лучше уж в позе эмбриона от души похохотать над доверчивым соратником. Который, как оказалось, юмора его не оценил. Кто бы сомневался!
— Тео. Тео ну не злись, я задолбался тут сидеть! — парень все еще продолжал хихикать и корчиться от смеха на боку, уже понимая, что страшно разозлил своего напарника. Настолько, что он попросту отключил связь. Повернувшись поудобнее, Алек дотянулся до наушника, восстанавливая в принудительном порядке оборванную связь. — Теодор, перестань на меня дуться. Эта идея была абсолютно идиотской, с самого начала. Если ты хотел выслеживать повстанцев, нужно было не самому лезть в канализацию, а отправить тех, кто умеет передвигаться в них бесшумно, — ответа все не было. Похоже, напарник попросту решил его игнорировать на протяжении всей оставшейся операции. Алек выругался сквозь зубы, коря себя за неосмотрительные действия — ему шутка казалось смешной и очень к месту, а друг воспринял ее чуть ли не как оскорбление. Теперь будет его игнорировать до самого последнего момента, пока ему, Алеку, не придется предстать прямо перед монсеньорами в главном зале. — Похер. Я вылезаю и жду тебя на выходе из шестнадцатого сектора.
Вылезать из засады развлечением было еще тем — Алек чуть ли не кубарем вывалился из небольшой дыры в стене, прикрытой решеткой, наступив по самые колени в канализационные отходы. Выругавшись, он тут же перепрыгнул на узкий бортик и направился к назначенному им же месту встречи — шестнадцатому сектору, из которого было не так долго добираться до Храма монсеньоров, не привлекая много внимания. А уж, исходя из его профессии, да еще и в одежде, которая только что была по колено в дерьме, он становился самой интересной фигурой на улицах города. В отличие от того же Теодора.
Напарник ждал его возле выхода с таким лицом, словно Алек опоздал, как минимум, на два часа, а сейчас шел легкой походкой, постоянно отвлекаясь и насвистывая.
— Перестань так на меня смотреть. Мне не стыдно за мою шутку, — бросил Алек, закрывая за собой решетку на замок и прикладывая к ней запястье. Система, отвечающая за доступ к канализациям города, считала информацию, и решетки мгновенно сомкнулись, сопроводив это омерзительным лязгом. Над решеткой тут же загорелась красная лампа, означающая, что проход в шестнадцатый сектор канализаций закрыт.
— Монсеньорам объяснишь, — холодно ответил напарник, разворачиваясь и идя по улице в направлении Храма.
— Объясняю. Мне не стыдно, — Алек догнал напарника, заводя руки за голову и осматривая любопытным взглядом окружающую обстановку. — Не вижу смысла раскланиваться в главном зале, когда я могу все объяснить тебе.
— Нет, — на секунду напарник остановился, но все, что успел увидеть Алек под темным, сшитым из грубой ткани, капюшоном — это холодный взгляд приятеля.
— Ну и отлично, — парень хмыкнул, натягивая свой капюшон пониже, чтобы никто не видел его лица. А потом развернулся и пошел в противоположную от напарника сторону. Если Совет Монсеньоров хочет его увидеть, ему придется изрядно повременить со своими желаниями в этот раз.
— Да ладно тебе такое лицо делать, у меня настроение явно поганее твоего, — Алек подошел к своему другу, который стоял, прислонившись спиной к их машине, и пожал руку. Теодор хоть сначала и пытался сделать вид, что не рад ему, но в итоге сценическую игру провалил чуть больше, чем полностью; похоже, оказаться в компании напарника для него было самым меньшим злом из всех. Это Алек понял по одному только косому взгляду на свою новую униформу, практически идентичную теодоровской, и по тому, как дрогнули губы напарника, когда он перевел этот сосредоточенный взгляд на Храм.
— Я поведу, — коротко бросил друг и парень только пожал плечами — поведет, так поведет; обойдя машину, он поднял дверь, опускаясь на жесткое, неудобное сиденье, даже не подумав пристегнуться. Обе дверцы хлопнули в унисон, когда оперативная команда оказалась в машине. Тео тут же пристегнулся, бросив на Алека недовольный взгляд — всегда не одобрял расхлябанность и пренебрежение безопасностью, которое проявлял его напарник.
— Может хватит уже бычить, м? — Алек активировал визор, на котором тут же отразилась конечная точка их маршрута, примерная скорость с которой будет двигаться машина и прочая не сильно нужная информация. Его визор, в отличие от теодоровского, захламлен ненужной информацией (по его мнению) не был. При должной сноровке и особой скуке на досуге Алек разобрал свой визор на составляющие, выкинул из него все глупые программы вроде «соединения с командным центром» и целого комплекса бредовых установок, наполненных религиозными установками, и заменил на отличный аудиоплеер.
— Сам не светишься от радости, — словно между делом заметил Тео, и попал точно в цель. Спокойный секунду назад напарник словно взорвался потоком неконтролируемой брани, от которой пилот только морщился, но, что удивительно, молчал, выслушивая. В монологе Алека больше всего угадывались слова «урод», «Кейн» и «ненавижу».
— Кейн нам честь оказал… — попытался Тео вставить хоть одно слово, но поток злобной ругани теперь добавился словосочетанием «сраная честь», но не прекратился. Выплеснув из себя почти всю ненависть за неполные пятнадцать минут, Алек притих.
— Честь он мне оказал, подумаешь. Не хотел я быть монсеньором, какого черта он меня в эту сбрую запихал?! — «сбруя», на которую Алек жаловался, представляла собой абсолютно идентичные одежды оперативника, только вместо черного и серого, она была черно—красной. Только вот у Тео, как у настоящего Главы Триады на груди красовался вышитый крест. Вот тебе и все отличие от простых смертных.
— Нам, — педантично поправил друга Теодор. — Ратовали мы с Визтеславом и это было совсем не прос…в чем дело? — на секунду ему пришлось оторваться от дороги, чтобы бросить удивленный взгляд на собеседника. Алек при этом сидел с таким лицом, словно съел годовой запас конфет и не знает — радоваться ему, либо же искать первые кусты, где сладости попросятся наружу.
— Мы? — удивительно, но злость из голоса Алека исчезла, а осталось только любопытство, приправленное изрядной долей ехидности. — С каких пор ты со своим врагом «мы»?
— Это все, что ты уловил из моих слов?! — возмутился напарник, бросив на Алека короткий взгляд. Судя по ответному взгляду — вчерашней тенью, прошмыгнувший мимо них с Визтеславом в коридоре, был именно его напарник. — Решения принимаются всей триад…
— Да не об этом я! Я одного понять не могу — что вы друг на друга вечно зубоскалите, если все равно вместе, а? — Алек испытующе посмотрел на Тео, хотя последний и пытался с огромным интересом смотреть куда—то вдаль. Они как раз выезжали за пределы вечно темного города, и на горизонте уже виднелась полоска яркого, ослепляющего солнечного света.
— Мы не вместе, — буркнул Тео, даже не глянув на него. В голове вечно правильного оперативника и, по совместительству, чуть ли не самого главного монсеньора, шла нешуточная борьба уже не первый день. — Мы выясняли отношения.
— Ага, настолько выясняли отношения, что меня чуть не зашибли, — хохотнул Алек, понимая, что допустил Вопиющую Бестактность, сделал вид, что закашлялся. И закашлялся еще больше под ледяным взглядом напарника. — Молчу — молчу, выясняли, так выясняли.
— Что тебе Кейн про задние сказал?
— Блять, все знаю, все слышу, ткну, когда не ожидаешь, — тут же помрачнел Алек, вытаскивая из—за пазухи тонкую пластинку, которая, по нажатию кнопки, воссоздала трехмерную проекцию. — Нам надо в Улей — это ты сам знаешь. Кейн сказал, что там погибла оперативная группа класса А, поэтому делом занялись мы. Попытки доказать ему, что я вообще до классификации не допущен — нас не спасли.
— Не преувеличивай, — коротко ответил Тео, бросив на друга мгновенный многозначительный взгляд. Поняв намек, Алек тут же втянул голову в плечи, натягивая повыше воротник. А сам собеседник даже не глянул на проекцию. Разумеется, инструктаж он пропустил из-за Визтеслава, сдирая кожу о холодные и шершавые камни в коридоре. — Ты бы получил А-1, если бы вообще пришел на проверку. И Кейн это тоже прекрасно знает.
— Этот проклятый трудоголик только о заданиях и ду…ЧТО ЭТО, МАТЬ ТВОЮ, ТАКОЕ?!
Тео только возблагодарил небеса за то, что сам сел за руль. Потому что, увидь Алек улыбающийся Визтеслава и Кейна в таких же, как у них, одеждах оперативников и с оружием, он бы вдавил педаль газа в пол и унесся бы к самим Древним Городам возле океана.
— Подмога, — тихо проговорил Тео, сбрасывая скорость.
— Нахуй мне такая подмога, — заявил Алек, но на этом возмущение закончилось. Начинало рождаться мерзкое чувство где—то в районе позвоночника, что четыре оперативника высшего класса для одного, двести лет назад заброшенного, Улья — это пахнет сильной проблемой. Поймав друга за руку, он не дал ему открыть дверь и притянул, шепча на ухо. — В Улье же не только эта группа погибла, да?
— 113. За неделю, — мрачно сказал Тео и первым вышел из машины к коллегам.
— Я уже думал, мне придется вытаскивать тебя из машины, — рассмеялся Кейн, отвлекшийся от разговора с Визтеславом, на ходу пожимая руку Теодору и направляясь к самому Алеку. Из машины ему вылезти все равно пришлось, хотя встречаться со своим любовником на операции ему категорически не хотелось. Диктатура Кейна, которую он так странно именовал «забота», была похожа на стеклянный бронебойный ящик, ровно в четыре раза меньше положенного. Камера для буйных, как изредка, усмехаясь, говорили другие. И Кейн — идеальное воплощение этой камеры, с сосредоточенным, цепким выражением глаз, вежливой улыбкой и светлыми, убранными назад волосами. Глава Монсеньоров, и глава теперь уже алековской Триады непосредственно.
«Чтоб тебя Визтеслав, да и во всех позах на камнях..!» почти беззлобно подумал Алек, просверливая дырки в спине своего напарника. Одно хорошо — в Улей они пойдут так, как привыкли, а не так, как состоят в триадах. Алеку всегда казалось, что Тео доверял ему намного больше.
— Опять многовато на себя берешь, — огрызнулся Алек, ловко маскируя побег от разговора тем, что направился к багажнику — доставать оружие. Разложив рядами все снаряжение, он взял в руки винтовку, загоняя в нее первый патрон с крестовидной надсечкой наверху. Три ночи он давил на теодорову мозоль принципов, морали и безопасности, чтобы он благословлял эти пули. Зато эффект получился идеальный. В клочья.
— Столько, сколько необходимо, — ухмыльнулся Кейн, проследовавший за ним к багажнику. Следом подошли и Визтеслав с Теодором.
— И ты собираешься в Улей с этой пукалкой? — с усмешкой поинтересовался самый нетипичный из монсеньеров, разглядывая винтовку Алека.
— Ну это всяко лучше, чем идти в Улей с непрошибаемым самомнением, — пожал плечами Алек, с опозданием осознав, что с Визтеславом нужно себя вести аккуратнее. Тео и Кейн — очень терпеливые, по своей природе. А Вот Визтеслав — другое дело. Он его, Алека, ровным слоем по пустыне размажет одной огроменной лапищей, и даже не задумается о том, что это было.
— Парень, какие—то претензии есть? — тишина, которая образовалась вокруг, была похожа на ту, что демонстрируют в старых фильмах, которые все зовут вестерном. Только перекати—поля не хватает посреди выжженной пустыни, рядом с одним из входов в запечатанный Улей. Хотя у Алека имелось мнение, что сейчас его свернут в шар, и пустят по заброшенной долине, чтобы добавить аутентичности. — Ты развел бардак с этим мальчишкой, Кейн. Все из—за него поляжем.
— Перестаньте оба, — качнул головой Кейн, огибая машину и направляясь к своей. — Визтеслав, подготовь оружие. Оно нам пригодится.
Мужчина криво улыбнулся Алеку и, развернувшись, пошел следом за напарником, вытаскивать теперь уже свое оружие. В то время, Тео достал маленькую, аккуратную черную книжку, и теперь стоял, задумчиво чертя пальцами на обложке какие—то узоры и наблюдая за тем, как Визтеслав, под четким руководством Кейна вытаскивает оружие из машины. Видимо поэтому он не сразу понял, что кто-то настойчиво теребит его за плечо, приговаривая, словно мантру «Тео, Тео, Тео, Тео».
— Что такое? — он отвел глаза от коллег, обращая свое внимание на Алека, который, впрочем, продолжал пялится не на него, а как раз таки на Кейна и Визтеслава.
— Ты это видел?!?! — казалось, напарник готов задохнуться от восхищения, забыв, что только что нарывался на одного из монсеньоров.
— Пару раз. Жуткая штука, — неодобрительно нахмурился Теодор, пытаясь понять, что вызвало у Алека такой ажиотаж.
— Я о таком только читал в книжках, — восхищенно прошептал Алек, разглядывая оружие в руках Визтеслава. — Уровень А—1. Уровень опасности у этой херовины такой, что в книгах пишут, словно их никто не делает.
— Такое чувство, что тебе нравится это варварство, — неодобрительно сказал Тео, отлепившись наконец от машины, убирая маленькую книжку в карман куртки.
— Нравится? Тео… для оружия берут металл из Святой Долины. Есть всего десять человек, включая меня и Визтеслава, которые могут с ним работать. И в моем оружии — всего десять процентов этого металла… — Алек говорил быстро-быстро, чтобы успеть объяснить свой восторг Теодору до того, как они зайдут в Улей. — А в его оружии…
— Сто процентов, — сказал Визтеслав, которого Алек, в запале речи, умудрился не заметить. — А ты ничего, малец. Дурной, но может толк выйдет.
Алек опять кивнул, с открытым ртом наблюдая за тем, как Визтеслав закидывает на плечо ружье.
— Муха залетит, — раздался насмешливый голос над ухом, отчего Алек, под дружный смех Кейна и Визтеслава и сдержанную улыбку Теодора, взревел белугой и отпрыгнул в сторону, захлопнув рот. — Идем, у нас еще много работы.
Повернувшись лицом к Улью, Алек в очередной раз подумал, что только он обладает умением залезть в самую задницу.
Правда Алек даже не ведал, какой задницей окажется Улей после того, как со входа снимут блокирующие печати и свет, оставленный за спиной, погаснет за первым поворотом. Здесь было холодно и мерзко, а ступеньки, по которым им пришлось спуститься, были скользкими, словно лед. Впрочем, пол, на котором теперь валялся Алек на пару с Визтеславом, отстреливая по одному нападающих, был не лучше. Словно они попали в огромную ледяную пещеру, которая насквозь пропиталась кровью. А вроде бы, всего сто тринадцать человек.
— Пригнись, — коротко сказал Алек и, что удивительно, Визтеслав послушал его, позволяя всадить освященную пулю прямо в лоб одному из нападающих, заставив голову разлететься скопом мелких ошметков, а тело упасть на спину. — Бинго!
— Сиди на жопе ровно, пацан, — сквозь зубы ругнулся Визтеслав, хватая Алека за плечо и заставляя опуститься за высокий бортик галереи.
Получилось все, смешно сказать, странно. Они вошли. Бродили, ходили, собирались уже уйти и на них напали. Прямо в спину. Разумеется Кейн и Тео отреагировали раньше стрелков, разнеся первую партию нападающих на кучу кровавых ошметков. Парочка, к слову, долетела как раз до галереи, в которой теперь вели подпольную деятельность Алек и Визтеслав. И если последний даже в такой ситуации выглядел, словно полководец на марше, то Алек был похож на взлохмаченную тряпку, с кровью на лице, в волосах и изрядным синяком под глазом. Теперь они прикрывали напарников, которые читали с маленьких книжек молитвы и уничтожали все вокруг, что Вера не признает. Каким чудом Вера признавала их, Алек не вникал, но страшно этому радовался.
Твари, напавшие на них, сильно на священный кокон не лезли, но стрелки все равно отгоняли их подальше — на всякий случай. Если магией не зацепит — то пуля точно шансов не оставит.
Правда, оказалось, что враги тоже обладают запасом оружия, менее совершенного, но достаточно дальнобойного. Поэтому внезапная забота Визтеслава была очень к месту — сдерживанием радости Алека он уже дважды успел спасти голову оперативника от шальной.
— Долго они там еще? — пробубнил Алек, уже давно расставшийся с шоком от неожиданного нападения и с запалом, палившим по всему движущемуся.
— Как закончат, так придут — отрезал «напарник» прицеливаясь из ружья в особо крупную особь, ковыляющую в их сторону на всех четырех, и выстрелил. Тварь завизжала, упала на бок и засучила лапами. Предсмертную агонию прекратил Алек, неожиданно неодобрительно посмотревший на монсеньора. — Она хоть и тварь, но можно же было без мучений.
— С тобой она бы так не церемонилась! — рявкнул Визтеслав, сгребая Алека за шкирку и тряхнув так, что у него органы местами поменялись. — А ты на нее просрал целый патрон!
— Да все уже закончилось! — возмутился Алек, выпутываясь из огромных лапищ монсеньора. — Этот патрон уже не понадобится!
— Ох, я тебе покажу, закончилось! — угрожающе начал мужчина, когда шум его голоса перекрыл одинокий, короткий выстрел.
Алек даже не сразу понял, что произошло. Одежда и так прилипала к спине, словно он бежал по долине всю дорогу отсюда и до Храма. Но боль спутать было не возможно ни с чем. Короткую и резкую. То, что стреляло в него, завизжало, а в глаза ударил яркий свет.
А потом оперативник провалился во тьму.
URL записиНазвание: Чёрная Маркиза
Автор: Альфа-тим
Размер: мини, 4399 слов
Пейринг/Персонажи: ДюмаТиш /ГюгоДидье, ЖуковГрир/ГамлетМоран, Джек ЛондонЖаклин, Дон КихотЛукас, РобеспьерМарк
Категория: гет, слэш
Жанр: романс
Рейтинг: R
Краткое содержание: в команду пиратского корабля Альфы, как в корзинку с клубками и котятами, попадает канониром красавчик-Гамлет...
* * *
— Дидье, что там за шум внизу?
Глубокий женский голос музыкой прозвучал в убогой комнатушке над трактиром.
Неохотно поднявшись с разворошенной постели, Дидье босиком прошлёпал к двери и прислушался.
— Мальчишка капитана Грира, канонир, затеял скандал, Маркиза.
— Эдвард Грир? Грир-Убийца? Он здесь?
В голосе женщины прозвенели тревога и негодование.
«Но не страх», — с гордостью подумал Дидье.
В этом мелодичном голосе не было страха, даже когда Тиш стояла с пистолетами в руках на палубе «Чёрной Маркизы», глядя, как надвигается на них испанский корвет.
— Что за мальчик? — нетерпеливо спросила она.
Дидье пожал плечами, натянул рубаху и зевнул.
После того, что только что творилось в этой постели, им стоило поспать хотя бы часок. Чтоб черти забрали этого Грира и его любовничка!
— Одно скажу, сломать этого Морана Убийце не удалось — вон как разоряется… Отчаянный молокосос. Patati-patata! Чепуховина! Оставь их, Маркиза, зачем они тебе? — безнадёжно пробормотал он, завороженно наблюдая, как Тиш ищет сорочку в ворохе сброшенной одежды.
Они всегда торопились оказаться в постели — словно в последний раз.
«Когда-нибудь так и будет», — сумрачно подумал Дидье, но тут же поспешно прогнал эту мысль.
Старпом, боцман и кок «Чёрной Маркизы» Дидье Бланшар свято верил, что позволять себе дурные мысли — значит накликать беду.
Тиш встряхнула своё вишнёвое атласное платье.
— Дидье? — пропела она, лукаво взглянув на него. — Ты там что, окаменел?
Одна часть его тела уж точно окаменела вновь.
Тиш провела пальцами по его скуле, ласково заглянув в растерянные глаза.
— Зашнуруй мне корсаж, — попросила она, проворно собирая чёрные кудри в тяжёлый узел.
Дидье со вздохом потянул за ленточки корсажа, жадно глядя на обнажившуюся гибкую шею и гадая, как он теперь застегнёт собственные штаны.
Хмыкнув, он вновь пожелал, чтобы Морской Хозяин вогнал трезубец в глотки Гриру и его красавчику, так не вовремя затеявшему свару.
* * *
— Вы, проклятые трусы, вы же знаете, что я — лучший канонир здесь! Неужели никто из вас не хочет меня нанять?!
Услышав в ответ взрыв хохота, Моран до крови закусил губу.
— Грир-Убийца тебя хочет, а мы не хотим ему перечить, малыш, — прогудел Ульф, капитан «Наяды», со стуком поставив кружку на стол.
Жаклин Делорм, владелица «Сирены», тонко улыбнулась, поправляя золотисто-рыжие локоны. Из-под полуопущенных ресниц она пристально разглядывала Грира, молча наблюдавшего за действом. Жаклин задумчиво повертела браслет на тонком запястье. У неё были свои планы относительно Грира, и она пока не могла определить, как в них вписывается Моран, имеет ли этот красавчик какое-то значение для Грира или это просто очередная его игрушка.
Жаклин покривилась — брезгливо и незаметно.
— Никто здесь не станет перечить Убийце, — с готовностью поддакнул Сильвестр, штурман «Свирепого». — Так что, парень, брось разоряться без толку, пей свой ром и возвращайся на «Разящий».
— Никогда! — крикнул Моран, судорожно сжимая кулаки.
Грир мрачно усмехнулся. Никуда мальчишка не денется. Завсегдатаи трактира чётко обрисовали ему сложившийся расклад. Морану нравится беситься, только и всего.
Грир неожиданно задумался над тем, какая подоплёка кроется за неистовым желанием мальчишки уйти от него. Ну да, в первую ночь он взял его силой и хитростью, опоив и связав. Но ведь после этой бешеной ночи были и другие, когда мальчишка приходил к нему сам. Сам!
— Чем ты недоволен, Моран? — насмешливо бросил Грир.
Парень стремительно повернулся к нему, как готовая к броску кобра. Синие глаза его пылали.
— Я тебе не раб! Я свободен и желаю уйти!
— Желай на здоровье, — лениво протянул Грир. — Но никто здесь не возьмёт тебя канониром. Разве что… — он выдержал долгую паузу, — шлюхой в этот кабак.
Раздался новый взрыв хохота, и капитан «Разящего» тоже торжествующе рассмеялся. Но смех его оборвался, как и шум вокруг, едва он почувствовал у горла ледяное острие кинжала.
Мальчишка и вправду был быстрым, как змея, подумал Грир со странной гордостью.
Глядя в его сузившиеся глаза, ставшие сейчас совсем чёрными, он проговорил:
— Ну давай, Моран, сильнее, чего ты ждёшь?
Сильнее! Вот что хрипел мальчишка прошлой ночью, выгибаясь под ним. И по тому, как дрогнуло что-то в глазах Морана, Грир понял, что и тот это вспомнил.
— Мне нужен канонир, — прозвенел вдруг над их головами ясный женский голос.
В мёртвой тишине Моран медленно отнял клинок от шеи Грира.
На ступенях лестницы, ведущей наверх, стояла женщина в вишнёвом платье, вскинув черноволосую голову так, словно её венчала корона. Золотисто-смуглая кожа её сияла в свете ламп, сияли огромные глаза цвета дымчатого топаза.
Оглядев остолбеневших гуляк, она не спеша начала спускаться вниз, постукивая каблучками.
— Маркиза! — испуганно и восторженно охнул кто-то.
— Чёрная Маркиза! Ведьма! — подхватили остальные.
Жаклин Делорм снова брезгливо скривила губы, теперь уже в открытую. Боже, почему лихие корсары при виде этой никчемной развратной кошки превратились в раскисших на солнце медуз?!
Под гул голосов маркиза Летиция Ламберт, Тиш, прошествовала среди поспешно расступавшихся гуляк и остановилась перед Гриром, возле которого оцепенело замер Моран.
Следом за ней шёл парень лет двадцати пяти, русоволосый и ладный. Его рука сжимала пистолет за поясом, зелёные глаза зорко следили за всем вокруг, но на губах играла беспечная ухмылка. Грир знал, что и в разгаре боя, и в разгаре попойки этот чертяка Дидье будет так же бесшабашно улыбаться.
«И с такой же улыбкой умрёт за свою Маркизу», — горько подумала Жаклин. Сердце её больно сжалось.
Грир неторопливо стёр батистовым платком струйку крови с шеи и лениво вскинул бровь:
— Несправедливо лишать меня канонира, Маркиза.
Их глаза встретились — её, светлые и ласковые, как тихое озеро, и его, тёмные и грозные, как ночь перед штормом.
— Я заплачу за него, — сказала Тиш, таинственно улыбаясь. — Но сначала…
Она мягко взяла онемевшего Морана за подбородок:
— Ты действительно хочешь уйти от него, мальчик?
Теперь в её топазовые глаза впился отчаянный взгляд Морана.
— Да! — сглотнув, сипло отозвался тот и гневно вывернулся. — Да, хочу!
Тиш ещё мгновенье смотрела в его полные мольбы и злобы глаза, а потом кивнула и обернулась к Гриру:
— Какой выкуп ты хочешь за него, Грир-Убийца?
— Может быть, тебя, Маркиза? — растягивая слова, осведомился тот и хищно усмехнулся.
Жаклин начала решительно проталкиваться вперёд. Она должна была наконец обратить на себя внимание Грира. О, мужчины! Почему все они думают не головой, а тем, что ниже пояса?!
Улыбнувшись, Тиш опустила ресницы и вымолвила:
— Вот то, что по-настоящему ценно.
И в её пальцах возник камень, равного которому здесь не видели — бриллиант величиной с голубиное яйцо, остро сверкнувший всеми своими гранями.
Раздался общий восторженный стон. А Грир, отбросив напускную ленцу, молнией вскочил и упёрся кулаками в столешницу.
— Ты обезумела, женщина?! Ты отдаёшь за какого-то сопляка алмаз, который стоит дороже десятка галеонов с полным вооружением?!
— Да, — с прежней загадочной полуулыбкой подтвердила Тиш.
Жаклин прикусила губу, едва удержавшись от негодующего возгласа. Ещё не время.
— Ты показываешь его, — Грир зловеще понизил голос, — всем бродягам в этой вонючей дыре, а тебя защищает всего один такой же молокосос?!
— Да, — серьёзно кивнула Маркиза, а Дидье искренне расхохотался.
— Ты понимаешь, — почти прошипел Грир, — что я могу просто отобрать у тебя этот камень?
— Нет, — невозмутимо ответствовала Тиш. — Ты — мужчина и капитан, Эдвард, я доверилась тебе, и ты не уронишь свою честь так низко.
Взгляды светлых и тёмных глаз вновь скрестились, как сабельные клинки.
Зелёные глаза Жаклин презрительно сузились.
— Согласен, — хрипло бросил Грир. — Забирай этого сопляка, Маркиза. Но… — Он снова понизил голос до вкрадчивого шёпота: — Рано или поздно он всё равно вернётся ко мне.
— Никогда! — выкрикнул Моран, но Грир будто не слышал его.
— Я тебя предупредил, Маркиза.
— Я тебя поняла, Эдвард, — мягко отозвалась Тиш. — Скрепим же нашу сделку свидетельствами.
— Кто здесь безумен, так это ты, капитан Грир! — отчеканил вдруг резкий высокий голос, и Жаклин выступила из-за спин ошеломлённых корсаров. — Разве это сделка? Камень наверняка фальшивый!
Она нетерпеливо пощёлкала пальцами в перстнях, глядя на Тиш в упор — пренебрежительно и гневно.
С минуту Грир пристально рассматривал обеих женщин, а потом, расхохотавшись, властно протянул руку. Тиш подняла брови, помедлила и, улыбнувшись, легко уронила камень в широкую ладонь капитана. Тот молча протянул его француженке.
Жаклин придирчиво оглядела бриллиант, повертела, изучая игру света в гранях, подышала на него, недоверчиво пробормотав: «Что ж, не затуманился…». А потом провела по его сияющей поверхности невесть откуда взявшимся маленьким кинжалом.
— Ни царапинки, — удовлетворённо констатировал Грир, забирая камень обратно. — Зови своих свидетелей, Маркиза!
Тиш снова остро взглянула в отчуждённое лицо маленькой француженки и тихо спросила:
— Кто вы?
Жаклин вызывающе вздёрнула подбородок и скрестила на груди изящные руки, будто заслоняясь от её взгляда.
— Та, на кого твои гнилые чары не действуют!
— Ого! — снова рассмеялся Грир. — Малышка кусается!
Тиш ещё несколько мгновений смотрела на Жаклин, а потом тряхнула головой и отвернулась.
— Вот мои свидетели. Огонь!
Полено в очаге вдруг треснуло, извергнув сноп искр — и стоявшие рядом пираты с руганью отскочили.
— Вода! — неумолимо продолжала Тиш.
Из кружек на столах выплеснулась янтарная жидкость, и раздался новый взрыв ругательств.
— Ветер!
Окна и дверь трактира распахнулись под порывом бриза, взметнулись занавески, взметнулись юбки Жаклин, и та поспешно подхватила их. Кто-то поднял слетевшую с её плеч кружевную пелерину. Резко обернувшись, француженка встретилась взглядом с зелёными, как морская вода, глазами Дидье, так похожими на её собственные.
— Je te connais, ma puce? — тихо и быстро спросил он.
«Я тебя знаю, девочка?»
Нет, он не знал её. Проведя с ней ночь тогда, два года назад, когда она утешала его, пьяного, горюющего по своей развратной ведьме, он её даже не запомнил!
Жаклин выхватила у него пелерину и порывисто отвернулась, не размыкая поджатых губ.
— Хватит! — пророкотал Грир. — Я не возьму назад своего слова. И это, кстати, была не вода, а ром.
Тиш негромко рассмеялась:
— Это ещё лучше, Эдвард. Ещё лучше.
Дидье без церемоний дёрнул Морана за локоть и гаркнул:
— Ходу!
Отвернувшись от них, Грир взял со стола кружку и вздрогнул, когда на его запястье легли унизанные перстнями пальцы.
— Пусть уходят, капитан, — обронила француженка, с улыбкой подливая ему ром. — Я Жаклин Делорм, хозяйка «Сирены», и я давно хочу кое-что обсудить с тобой.
...Увязая в песке, Тиш, Дидье и Моран добежали до шлюпки, пришвартованной у старого причала.
Моран приготовился было грести, но Дидье отвязал причальный канат и повернул какой-то рычаг. Шлюпка, как пришпоренная лошадь, рванулась вперёд сама собой.
Канонир потряс гудевшей головой, опускаясь на дно странной посудины, и провёл рукой по лбу. Лоб был в испарине.
Впереди вырастал высокий тёмный борт «Маркизы». Наверху торчали две улыбавшиеся физиономии. Их обладатели что-то радостно выкрикивали.
Дидье уцепился за сброшенный трап и начал проворно карабкаться на борт. Канонир, пошатнувшись, шагнул следом.
Палуба ходуном ходила под его ногами, будто в шторм. Он судорожно вцепился в протянутую руку Дидье, а потом с негодованием отшатнулся. Он что, дитя малое?!
А, вот что он должен сказать им прямо сейчас!
Моран дождался, пока Тиш спрыгнет на палубу, и выпалил, сжимая кулаки:
— Не думайте, что купили меня! Я ему не был рабом и вам не буду! Я не просил…
— Дидье! — испуганно вскрикнула женщина, подхватывая его. — Он весь горит!
Это было последним, что услышал Моран, проваливаясь в темноту беспамятства.
* * *
Там, во тьме, он услышал песню.
Мелодия текла как прохладный ручей в обжигающей пустыне его бредовых видений.
Моран метался в постели, и ему мерещились то заплаканные лица матери и сестры, то капюшон палача, деловито набрасывающего петлю на шею Эдварда Грира, то горящий, как факел, корпус «Разящего».
— Пить! — простонал он, едва шевеля распухшим языком.
Чья-то ладонь коснулась его лба, а потом приподняла пылавшую голову. Возле его запёкшихся губ возник твёрдый край стакана, и в рот проникли благодатные струйки воды.
— Не торопись, — прозвучал над ним мягкий голос, и Моран с трудом разлепил зудящие веки.
Склонившееся над ним женское лицо было прекрасным, как лик Мадонны, и он, забыв о жажде, зачарованно на него уставился.
— Я в раю? — прошептал он.
Раздался мелодичный смех.
— Говорю же, не торопись, — повторила женщина, и тут Моран узнал её.
Летиция Ламберт.
Тиш.
Он на «Чёрной Маркизе», он в безопасности!
— Всё хорошо, — ласково подтвердила женщина. — Спи, малыш.
Малыш!
Моран собрался было возмутиться, но целительный сон накрыл его, будто тёплым одеялом. Засыпая, он опять слышал колыбельную, баюкавшую его, словно материнские руки.
Когда он снова открыл глаза, то уже понимал, что находится в каюте «Чёрной Маркизы». Витые стрелки старинных часов у переборки показывали два — пополудни, если судить по солнечным лучам на полу. А у его изголовья сидел мальчишка — худой, белобрысый, загорелый, и увлечённо читал растрёпанный том, разложив его на коленях. На вид мальчишке было лет пятнадцать.
Моран облизнул губы и спросил:
— Ты кто?
Вздрогнув, паренёк заложил страницу пальцем и серьёзно поглядел на Морана:
— Я? Я Марк. Тиш сказала — подежурь, он пить захочет. Хочешь?
— Что у тебя за книга? — осведомился Моран, осушив полный стакан кисловатого питья, неловко налитого Марком из кувшина.
— «Трактат о небесной механике» Лапласа, — с готовностью доложил Марк, и голубые глаза его загорелись. — Так интересно!
— Почитай мне, — попросил Моран. Ему вдруг тоже стало интересно. И понравилось, как звучат эти слова — небесная механика!
— Луна обращается вокруг Земли по эллипсу, то приближаясь к ней, то удаляясь от неё, — начал Марк, раскрыв книгу. — Однако это движение под действием земного тяготения только в первом приближении происходит по законам Кеплера.
Моран заморгал, пытаясь представить, о чём идёт речь. Кроме того, он вдруг с ужасом осознал, что вся выпитая им сейчас и накануне жидкость усиленно просится наружу.
— Солнце своим притяжением действует на это движение Луны как возмущающее тело. Лунная орбита, как и её положение в пространстве, непрерывно меняется…
Канонир удручённо поёрзал на постели. Необходимо было срочно сообщить о своих плотских надобностях, но как?!
— Nombril de Belzebuth! Пупок дьявола! Марк, да ты уморишь нашего больного! — прозвучал весёлый голос, и Моран, вскинув глаза, узнал Дидье. В руках у того был поднос с дымящейся миской.
— Он меня сам попросил, — обиделся Марк и, бережно прижимая к груди свою книгу, выскочил на палубу.
— Попросил, — вздохнул Моран, глядя, как Дидье устраивает поднос на столике. — Я… сколько я уже тут лежу?
— Третьи сутки, — отозвался Дидье. — Маркиза говорит, у тебя… — Он почесал в затылке. — Родильная горячка!
— Чего-о?
— То есть нервная, нервная горячка! — захохотал старпом ему. — У меня-то никогда не будет ни той, ни другой, nombril de Belzebuth!
Моран закатил глаза, не зная, сердиться ему или смеяться.
— Ты что, обиделся? — Дидье оборвал смех. — Брось, друг, я же пошутил. Или, может, ты отлить хочешь?
Моран, лишившись дара речи от столь безмятежного вопроса, только молча кивнул и отбросил одеяло, с облегчением обнаружив на себе рубаху.
— Мыться будешь? — продолжал бомбардировать его дикими вопросами Дидье. — Ну что ты встал столбом? Сюда иди!
Он втолкнул Морана в какой-то закуток в углу каюты и горделиво провозгласил:
— Ты и в Версале такого не увидишь!
В глубине закутка обнаружился предмет, в назначении которого сомневаться не приходилось — стульчак. А вот для чего нужна была округлая штуковина с дырками, торчащая из потолка у входа?
— Ручку поверни! — скомандовал Дидье и захохотал, услышав вопль Морана, облитого тёплой водой с головы до пят. — Марк с Лукасом опресняют морскую воду. А греется она от солнышка. Плескайся, друг!
Наконец Моран, в свежей рубашке и отмывшийся до скрипа, с волчьей жадностью накинулся на суп. Он только мычал, поддакивая непрерывно тараторившему Дидье, но тот в связных ответах не нуждался.
— Я в этих ихних штуках ничего не смыслю. Главное, что они смыслят! Ты думаешь, как мы вчетвером с бригом управляемся? А это всё Марк да Лукас!
— Вам действительно нужен канонир? — перебил его Моран.
Дидье энергично кивнул:
— За этой механикой живой человек следить должен. А в бою — тем более. Хотя мы редко в бою бываем. Не нарываемся. Когда маркиз Ламберт погиб…
— Маркиз?
— Ну да, — с глубоким вздохом подтвердил Дидье. — Муж нашей Тиш. Её мать была рабыней семьи Джоша Ламберта, там, на островах, и Тиш родилась рабыней. Джош влюбился в неё и женился, тогда его отец проклял их и изгнал.
У Морана голова пошла кругом от этого простого рассказа.
— Тогда, — спокойно продолжал Дидье, — Джош купил этот бриг, назвал его «Чёрная Маркиза» в честь Тиш и стал капитаном. А когда он погиб в сражении с испанцами, Тиш хотела продать «Маркизу», но не смогла. Это всё, что у неё от Джоша осталось. Ну и я, — он грустно усмехнулся, — от старой-то команды. А потом появились Марк с Лукасом. Вот так-то, друг.
— Почему ты называешь меня другом? — выпалил Моран, а Дидье хмыкнул
— Не враг же? Значит, друг.
— Люди все… враги, — убеждённо проговорил Моран, и старпом рассмеялся:
— Да брось ты! Зачем тогда жить?
Моран протестующе мотнул головой. Глаза у него сами закрывались. Старпом забрал у него миску и заботливо натянул одеяло повыше:
— Враги у него все, вот выдумал… Спи. Здесь тебя никто не обидит.
Это была сущая правда. Проведя последние пять лет своей девятнадцатилетней жизни в непрерывной войне со всем и вся, Моран никак не мог поверить, что где-то может существовать мир, подобный тому, что царил на «Чёрной Маркизе».
Зайдя утром в каюту, Тиш, как заправский доктор, заглянула ему в глаза, оттянув нижние веки, заставила высунуть язык и пощупала пульс. И он, скрепя сердце, всё это ей позволил. Услышав, как он мрачно сопит, она рассмеялась и пригладила ему растрёпанные волосы:
— Я на тебя не покушаюсь, канонир. Ты можешь уйти в любом порту. Но я бы хотела, чтоб ты остался.
— Я тоже, — выпалил Моран, заливаясь краской и отчаянно стыдясь этого.
А потом примчались близнецы. Марк и Лукас были похожи, как две капли воды, и было им не пятнадцать, а двадцать лет от роду, но вели они себя как пятилетки, организуя всевозможные каверзы. То и дело Моран со смехом наблюдал, как они улепётывают от грозящего им линьком и небесными карами Дидье.
Как-то Лукас гордо вручил старпому механическую швабру для «апробации», как он выразился. Через минуту швабра уже гналась за беднягой Дидье, как взбесившаяся шавка, только что не лаяла. Близнецы катались по палубе от сеха, впрочем, как и Моран. Дидье вскарабкался на мачту, где сидел, ругаясь на чём свет стоит, пока Тиш, высунувшись из камбуза, не пригрозила, что лишит близнецов не только ужина, но и завтрака. Неохотно забрав швабру, те в очередной раз спаслись бегством от спрыгнувшего с мачты разгневанного старпома.
Но, какой бы безмятежной не стала жизнь Морана, предчувствие грядущей беды не покидало его. Он точно знал, что Грир-Убийца не оставит их в покое.
И он с обрывавшимся сердцем понимал, что хочет этого, хочет снова встретить Грира — хотя бы в бою, но не смел себе в этом признаться.
Измученный предчувствиями, терзаемый бессонницей, Моран вышел однажды ночью на палубу и вдруг услышал доносившийся из каюты Дидье тихий смех и перешёптывания. А потом — протяжный, сладкий женский стон.
Тиш!
Моран прирос к палубе, впитывая раздававшиеся из каюты звуки плотской любви — вздохи, всхлипы, предательский скрип койки, шлепки тела о тело, невнятный прерывистый лепет и снова стоны…
Очнувшись, он рванулся прочь, не зная куда. Добежав до юта, бросился ничком возле шлюпки и зажмурился, уткнувшись лбом в сырые доски.
«Рано или поздно он всё равно вернётся ко мне…»
— Никогда, слышишь, скотина, никогда! — шептал Моран, кусая губы.
Тут и отыскал его Дидье, взлохмаченный, босой, в одних штанах. Неловко потоптался рядом и сел на палубу, скрестив ноги.
— Я её люблю, — очень просто сказал он. — Всегда любил. Ещё мальчишкой-коком при Ламберте. Потом его убили, а она чуть рассудком не тронулась. Ходила, как тень, по кораблю и вроде как всё Джоша вызвать пыталась. — Дидье потёр лоб. — А я тоже ходил и ходил за нею… а однажды ночью услышал, как она рыдает, будто у неё сердце разрывается… и просто зашёл к ней в каюту. Так всё и началось. Хотя мне нипочём её не заполучить, я знаю.
— Но ты уже заполучил её, — недоумённо моргнул Моран.
Дидье усмехнулся:
— Не-ет, друг. Она меня не любит. Она никого не любит после Джоша. Хотя… — Он помедлил, раздумывая, и закончил: — Она иногда западает на кого-нибудь и уходит с ним.
— Что? — ахнул Моран. — И ты об этом так… спокойно говоришь?!
Старпом повёл плечом:
— Они — не Ламберт. И она всегда возвращается ко мне.
— Надо драться за неё! — выдохнул Моран, не зная, презирать или уважать Дидье за эдакое. — Она же твоя!
— Не моя, я же сказал, — твёрдо возразил тот. — И с кем мне драться-то — с ней, что ли?
Моран потёр лицо ладонью. Он не мог даже вообразить, что мог бы простить такое… Гриру.
Какого дьявола, при чём тут Грир?!
Он неистово замотал головой:
— Но это… больно! Она должна понимать, как тебе больно!
Дидье улыбнулся мимолётной горькой улыбкой, так не походившей на его обычную бесшабашную ухмылку:
— Nombril de Belzebuth! Я никогда ей этого не покажу.
Он отрешённо посмотрел вдаль, туда, где свинцовые волны смыкались с горизонтом. А потом перевёл взгляд на Морана:
— Прости, друг. Ты расстроился. Я не хотел.
Он похлопал канонира по плечу и будто растворился в предрассветной туманной дымке.
* * *
Островок, куда держала курс «Маркиза», Тиш называла Калиенте — Горячий. Не только потому, что там находилось озеро с целебными источниками. С этим местом у неё было связано столько воспоминаний о жарких часах, проведённых там с Джошем, что отныне она приходила туда только в одиночестве.
Хотя Дидье отчаянно мечтал оказаться там с нею.
Пусть мечтает.
Тиш жёстко усмехнулась, а потом покаянно вздохнула.
Да, она использовала Дидье Бланшара — к своему и его полному удовольствию. Пресвятые угодники, как же он был хорош в утехах! Мало кто из тех, с кем она ложилась после Джоша, мог с ним сравниться. И он был весёлым, Дидье. И добрым.
Но она не любила его, и в том её вины не было!
Её любовь покоилась на дне возле острова Сент-Лусия, где «Маркизу» застигли испанцы. Именно Дидье спас Тиш тогда, выдернув из ледяного водоворота безумия, грозившего поглотить её рассудок, растопив этот лёд своим щедрым теплом.
Ах, Дидье…
Тиш плотно сжала губы.
Не всё ли равно, кто теперь рядом с нею, если это не Джош?!
Она знала, что может завладеть душой и телом любого мужчины, которого пожелает. И не собиралась от этого отказываться.
Она вспомнила надменный взгляд маленькой француженки там, в трактире. Оскорбительный взгляд. «Гнилые чары», patati-patata!
Пусть эта Жаклин умна, что с того? Ей поневоле приходится пользоваться умом, раз Господь недодал ей женских чар!
Тиш потянулась всем телом и улыбнулась. Эта крошка ей просто завидует.
* * *
По сравнению с громадой «Разящего» «Сирена», покачивавшаяся на волнах невдалеке от него, выглядела совсем хрупкой. Как и её хозяйка рядом с Гриром.
Но хрупкой она не была.
— Я не за этим пришла, Эдвард, — ровно сказала Жаклин Делорм, бестрепетно глядя в глаза капитану «Разящего», и тот неохотно убрал ладонь с её бедра, проворчав:
— Думаешь, я позволю тебе уйти нетронутой?
— Думаю, да, — непринуждённо подтвердила француженка и весело рассмеялась, услышав ругательство Грира.
Тот сидел, упёршись локтями в стол, в расстёгнутом камзоле, со стаканом в руке. Жаклин, — тоже в камзоле, только застёгнутом, и в мужских бриджах, — откинулась на спинку кресла. Грир невольно залюбовался игрой света на её распущенных волосах. Маленькая рыжая чертовка. Маленькая и храбрая!
— Обещай подумать над тем, что я предложила, Эдвард, — Жаклин снова наклонилась к нему, вертя в пальцах бокал. — Ост-Индская торговая платит хорошо. Это выгодней, чем гоняться за испанцами по всем Карибам, и без зряшного риска.
— Я люблю рисковать. И я не только за испанцами гоняюсь, — оскалился Грир, а женщина сердито воскликнула:
— Тебя повесят за это!
— Зато я свободен! — Грир закрыл глаза, спасаясь от её почти презрительного взгляда. — Мне нужна «Маркиза», вот и всё. С этим кораблём я буду непобедим. Он волшебный.
— Волшебный! — раздувая тонкие ноздри, передразнила его Жаклин и порывисто встала. — Ты же умный человек, Эдвард, что за чушь ты городишь!
—— Ты ненавидишь Маркизу, а она ведь тебя даже не знает… — протянул Грир и тоже поднялся. — Почему? Потому что она раздаёт свои прелести даром, когда их можно выгодно продать?
— Как ты смеешь?! — прошипела Жаклин и замахнулась, но ударить не успела — ладонь Грира молниеносно сомкнулась на её запястье. С минуту они стояли, сверля друг друга взглядами, а потом француженка негромко произнесла:
— Она просто развратна. Но все вы… — в голосе Жаклин прорвалась неподдельная горечь, — вы все опьянены ею!
Женщина на миг опустила ресницы, а потом подняла взгляд — холодный и острый.
— В Порт-Ройяле, Эдвард, я отведу тебя к лучшим ювелирам, чтобы они оценили алмаз, который она всучила тебе. Ты убедишься, что она тебя обманула.
— Если ты поможешь мне её настичь, — хрипло вымолвил Грир, — так и быть, я запродам свою шкуру твоей Ост-Индской.
Торжествующе улыбнувшись, Жаклин небрежно похлопала его по руке.
* * *
Безмятежные дни на «Маркизе» сменялись безмятежными ночами. Дидье и Тиш часто пели на палубе, звенела гитара Лукаса, Марк показывал всем созвездия в небе с помощью какого-то диковинного прибора, а Тиш смеялась и тормошила его, как девчонка.
Всё это было так непривычно и так чудесно, что глаза Морана невольно наполнялись слезами, и он торопливо уходил в каюту, мрачно думая, что совсем раскис на этом волшебном корабле.
Однажды ночью он подскочил на койке с отчаянно колотившимся сердцем.
Ему приснился Грир.
Вернее, первая ночь с Гриром, когда Моран очнулся, задыхавшийся, опоенный дурманом, который Грир подсыпал ему в вино, сделав лёгкой добычей. Очнулся, чтобы бессильно биться в его беспощадных руках, корчиться от боли и унижения под его твёрдым телом.
От боли, унижения и… блаженства.
Моран замычал от отвращения, швыряя на пол скомканную простыню в липких пятнах собственного семени.
Тело, проклятое тело.
Он угрюмо усмехнулся, прислонившись к переборке.
Ему нужны были эти ночи. И пьянящее ощущение опасности, исходившее от Грира — опасности, силы и страсти.
Страсти, обращённой к нему, Морану.
Он застонал, утыкаясь пылающим лицом в ладони.
Следующей ночью ему приснилось, как Грира казнят. Всё, как тогда, в бреду: чёрный капюшон палача, верёвка, охватившая шею капитана. Вызывающая усмешка на его осунувшемся лице. Сапог, выбивающий бочку у него из-под ног.
Моран проснулся от собственного вопля.
А вечером на море опустился туман — такой непроглядно густой, что «Маркиза» была вынуждена бросить якорь.
— Там что-то есть, — пробормотал Марк, таращась в туман.
— Русалка! Хочу русалку! — весело выпалил Лукас.
— Прабабушка-покойница, старая греховодница! — рявкнул Дидье.
Или… «Разящий».
Моран даже закашлялся.
Тиш ничего не сказала, только взглянула своими громадными глазами — прямо в душу Морану.
— Развеешь туман, Маркиза? — с надеждой выпалил Дидье.
— Попробую. Ступайте вниз, — тихо вымолвила она.
И запела.
Почти неслышная песня будто толкала их в спины, когда они торопливо спускались на ют.
Внезапно Лукас замер. Державшийся за него Марк схватил Морана за руку, а тот вцепился в плечо Дидье. Так они и застыли, будто дети, увидевшие призрак.
Призрак скользил мимо, почти неразличимый в тумане, бесшумно, без скрипа снастей — огромный чёрный фрегат, ощетинившийся жерлами пушек.
Сейчас ударит колокол, раздастся топот ног, крики тревоги, грянут выстрелы...
Но никто на борту фрегата не заметил «Маркизы», тенью промелькнувшей рядом.
— Лукас! — прохрипел Дидье. — Придумайте что-нибудь, чтоб побыстрее удрать! Моран, ступай к пушкам. Шуруйте, nombril de Belzebuth!
Близнецы растворились в тумане, и Моран последовал их примеру.
Но отправился он не к пушкам, а в свою каюту.
Он узнал бы этот корабль в любом тумане.
«Разящий»!
Моран взял лист бумаги, быстро нацарапал: «Чтоб вы не думали, что я упал за борт», и оставил записку на постели.
Он именно упал… и падал всё ниже и ниже, навстречу гибели, но поделать с этим ничего не мог.
Маленькая шлюпка бесшумно опустилась на воду позади судна.
Моран не умел пользоваться её волшебным механизмом. Он просто вставил вёсла в уключины и начал грести — к тому месту, где остался «Разящий».
«Маркиза» быстро удалялась — так быстро, что он различал только её силуэт. А потом и тот пропал.
Грир нипочём их не найдёт. Но он, Моран, найдёт Грира.
Он кусал губы, пытаясь удержать слёзы, но те всё равно катились по щекам — горькие и солёные, как морская вода.
Наконец Моран утёр лицо локтем и прерывисто вздохнул, бросив вёсла.
Перед носом шлюпки вздымался гордый корпус «Разящего».
«Рано или поздно он всё равно вернётся ко мне».
Моран стиснул зубы и на мгновение низко опустил голову.
А потом выпрямился в шлюпке во весь рост и закричал:
— Эй, на «Разящем»! Мне нужен ваш капитан!
Название: Улей
Автор: Альфа-тим
Размер: мини, 2758 слов
Персонажи/Пейринги: Дон КихотАлек, ДрайзерТеодор, ЖуковВизтеслав, ШтирлицКейн
Жанр: фантастика, мистика, ангст
Категория: преслэш
Рейтинг: R
Краткий сюжет: Алек, сам того не желая и упираясь всеми частями тела, получает повышение по службе с подачи своего напарника Теодора и его коллеги Визтеслава. Глава Монсеньоров поддерживает предложение и берет Алек в свою Триаду оперативником и стрелком. А на следующий день после повышения, всех четверых ждет зачистка Улья, в котором завелась какая-то нечисть...
Предупреждение: непереводимая игра слов нецензурного содержания
* * *
— Алек, что у тебя? — парень улыбнулся, услышав в наушнике холодный голос своего напарника. В проклятой засаде они сидели уже часов пятнадцать, и Алеку казалось, что затекло у него даже то, что затекать в принципе не может. Провертевшись все пятнадцать часов на одном месте, он представлял себе разные картины: как треклятый Тео, который решил отправиться в эту засаду, объясняет монсеньорам, почему они пришли ни с чем, рисовал мысленные карикатуры на свое начальство и сочинял про них гадости. Проблема состояла в том, что как бы он не крутился и не пытался скрасить свое время прослушиванием музыки, все конечности все равно затекали. И приходилось тихо, еле слышно, вертеться, пытаясь устроиться на одном из ответвлений канализации с особым удобством.
— Тео, — еле слышно выдохнул Алек, представляя какой фурор сейчас произведет на заскучавшего напарника. — Меня похитили огромные крысы. Я не знаю, когда, — тихо, напряженно сказал парень в микрофон, тут же услышав, как на том конце провода стало тихо, словно в могиле. И раздался короткий, сосредоточенный вопрос: «где ты?». Проигнорировав его, Алек продолжил напряженным шепотом рассказывать. — Они принесли меня в огромный подвал, из которого невозможно выбраться. Беги от них, если встретишь. Их невозможно пропустить. Они все в костюмах ананасов! — под конец парень уже не выдержал и в голос засмеялся от того бреда, что нес. Засада уже была окончательно провалена — после пятнадцати часов просиживания пятой точки, Алек был уверен, что никого он не найдет, а если и найдет, то из своей берлоги сможет только из лежачего положения выстрелить по ногам. Лучше уж в позе эмбриона от души похохотать над доверчивым соратником. Который, как оказалось, юмора его не оценил. Кто бы сомневался!
— Тео. Тео ну не злись, я задолбался тут сидеть! — парень все еще продолжал хихикать и корчиться от смеха на боку, уже понимая, что страшно разозлил своего напарника. Настолько, что он попросту отключил связь. Повернувшись поудобнее, Алек дотянулся до наушника, восстанавливая в принудительном порядке оборванную связь. — Теодор, перестань на меня дуться. Эта идея была абсолютно идиотской, с самого начала. Если ты хотел выслеживать повстанцев, нужно было не самому лезть в канализацию, а отправить тех, кто умеет передвигаться в них бесшумно, — ответа все не было. Похоже, напарник попросту решил его игнорировать на протяжении всей оставшейся операции. Алек выругался сквозь зубы, коря себя за неосмотрительные действия — ему шутка казалось смешной и очень к месту, а друг воспринял ее чуть ли не как оскорбление. Теперь будет его игнорировать до самого последнего момента, пока ему, Алеку, не придется предстать прямо перед монсеньорами в главном зале. — Похер. Я вылезаю и жду тебя на выходе из шестнадцатого сектора.
Вылезать из засады развлечением было еще тем — Алек чуть ли не кубарем вывалился из небольшой дыры в стене, прикрытой решеткой, наступив по самые колени в канализационные отходы. Выругавшись, он тут же перепрыгнул на узкий бортик и направился к назначенному им же месту встречи — шестнадцатому сектору, из которого было не так долго добираться до Храма монсеньоров, не привлекая много внимания. А уж, исходя из его профессии, да еще и в одежде, которая только что была по колено в дерьме, он становился самой интересной фигурой на улицах города. В отличие от того же Теодора.
Напарник ждал его возле выхода с таким лицом, словно Алек опоздал, как минимум, на два часа, а сейчас шел легкой походкой, постоянно отвлекаясь и насвистывая.
— Перестань так на меня смотреть. Мне не стыдно за мою шутку, — бросил Алек, закрывая за собой решетку на замок и прикладывая к ней запястье. Система, отвечающая за доступ к канализациям города, считала информацию, и решетки мгновенно сомкнулись, сопроводив это омерзительным лязгом. Над решеткой тут же загорелась красная лампа, означающая, что проход в шестнадцатый сектор канализаций закрыт.
— Монсеньорам объяснишь, — холодно ответил напарник, разворачиваясь и идя по улице в направлении Храма.
— Объясняю. Мне не стыдно, — Алек догнал напарника, заводя руки за голову и осматривая любопытным взглядом окружающую обстановку. — Не вижу смысла раскланиваться в главном зале, когда я могу все объяснить тебе.
— Нет, — на секунду напарник остановился, но все, что успел увидеть Алек под темным, сшитым из грубой ткани, капюшоном — это холодный взгляд приятеля.
— Ну и отлично, — парень хмыкнул, натягивая свой капюшон пониже, чтобы никто не видел его лица. А потом развернулся и пошел в противоположную от напарника сторону. Если Совет Монсеньоров хочет его увидеть, ему придется изрядно повременить со своими желаниями в этот раз.
* * *
— Да ладно тебе такое лицо делать, у меня настроение явно поганее твоего, — Алек подошел к своему другу, который стоял, прислонившись спиной к их машине, и пожал руку. Теодор хоть сначала и пытался сделать вид, что не рад ему, но в итоге сценическую игру провалил чуть больше, чем полностью; похоже, оказаться в компании напарника для него было самым меньшим злом из всех. Это Алек понял по одному только косому взгляду на свою новую униформу, практически идентичную теодоровской, и по тому, как дрогнули губы напарника, когда он перевел этот сосредоточенный взгляд на Храм.
— Я поведу, — коротко бросил друг и парень только пожал плечами — поведет, так поведет; обойдя машину, он поднял дверь, опускаясь на жесткое, неудобное сиденье, даже не подумав пристегнуться. Обе дверцы хлопнули в унисон, когда оперативная команда оказалась в машине. Тео тут же пристегнулся, бросив на Алека недовольный взгляд — всегда не одобрял расхлябанность и пренебрежение безопасностью, которое проявлял его напарник.
— Может хватит уже бычить, м? — Алек активировал визор, на котором тут же отразилась конечная точка их маршрута, примерная скорость с которой будет двигаться машина и прочая не сильно нужная информация. Его визор, в отличие от теодоровского, захламлен ненужной информацией (по его мнению) не был. При должной сноровке и особой скуке на досуге Алек разобрал свой визор на составляющие, выкинул из него все глупые программы вроде «соединения с командным центром» и целого комплекса бредовых установок, наполненных религиозными установками, и заменил на отличный аудиоплеер.
— Сам не светишься от радости, — словно между делом заметил Тео, и попал точно в цель. Спокойный секунду назад напарник словно взорвался потоком неконтролируемой брани, от которой пилот только морщился, но, что удивительно, молчал, выслушивая. В монологе Алека больше всего угадывались слова «урод», «Кейн» и «ненавижу».
— Кейн нам честь оказал… — попытался Тео вставить хоть одно слово, но поток злобной ругани теперь добавился словосочетанием «сраная честь», но не прекратился. Выплеснув из себя почти всю ненависть за неполные пятнадцать минут, Алек притих.
— Честь он мне оказал, подумаешь. Не хотел я быть монсеньором, какого черта он меня в эту сбрую запихал?! — «сбруя», на которую Алек жаловался, представляла собой абсолютно идентичные одежды оперативника, только вместо черного и серого, она была черно—красной. Только вот у Тео, как у настоящего Главы Триады на груди красовался вышитый крест. Вот тебе и все отличие от простых смертных.
— Нам, — педантично поправил друга Теодор. — Ратовали мы с Визтеславом и это было совсем не прос…в чем дело? — на секунду ему пришлось оторваться от дороги, чтобы бросить удивленный взгляд на собеседника. Алек при этом сидел с таким лицом, словно съел годовой запас конфет и не знает — радоваться ему, либо же искать первые кусты, где сладости попросятся наружу.
— Мы? — удивительно, но злость из голоса Алека исчезла, а осталось только любопытство, приправленное изрядной долей ехидности. — С каких пор ты со своим врагом «мы»?
— Это все, что ты уловил из моих слов?! — возмутился напарник, бросив на Алека короткий взгляд. Судя по ответному взгляду — вчерашней тенью, прошмыгнувший мимо них с Визтеславом в коридоре, был именно его напарник. — Решения принимаются всей триад…
— Да не об этом я! Я одного понять не могу — что вы друг на друга вечно зубоскалите, если все равно вместе, а? — Алек испытующе посмотрел на Тео, хотя последний и пытался с огромным интересом смотреть куда—то вдаль. Они как раз выезжали за пределы вечно темного города, и на горизонте уже виднелась полоска яркого, ослепляющего солнечного света.
— Мы не вместе, — буркнул Тео, даже не глянув на него. В голове вечно правильного оперативника и, по совместительству, чуть ли не самого главного монсеньора, шла нешуточная борьба уже не первый день. — Мы выясняли отношения.
— Ага, настолько выясняли отношения, что меня чуть не зашибли, — хохотнул Алек, понимая, что допустил Вопиющую Бестактность, сделал вид, что закашлялся. И закашлялся еще больше под ледяным взглядом напарника. — Молчу — молчу, выясняли, так выясняли.
— Что тебе Кейн про задние сказал?
— Блять, все знаю, все слышу, ткну, когда не ожидаешь, — тут же помрачнел Алек, вытаскивая из—за пазухи тонкую пластинку, которая, по нажатию кнопки, воссоздала трехмерную проекцию. — Нам надо в Улей — это ты сам знаешь. Кейн сказал, что там погибла оперативная группа класса А, поэтому делом занялись мы. Попытки доказать ему, что я вообще до классификации не допущен — нас не спасли.
— Не преувеличивай, — коротко ответил Тео, бросив на друга мгновенный многозначительный взгляд. Поняв намек, Алек тут же втянул голову в плечи, натягивая повыше воротник. А сам собеседник даже не глянул на проекцию. Разумеется, инструктаж он пропустил из-за Визтеслава, сдирая кожу о холодные и шершавые камни в коридоре. — Ты бы получил А-1, если бы вообще пришел на проверку. И Кейн это тоже прекрасно знает.
— Этот проклятый трудоголик только о заданиях и ду…ЧТО ЭТО, МАТЬ ТВОЮ, ТАКОЕ?!
Тео только возблагодарил небеса за то, что сам сел за руль. Потому что, увидь Алек улыбающийся Визтеслава и Кейна в таких же, как у них, одеждах оперативников и с оружием, он бы вдавил педаль газа в пол и унесся бы к самим Древним Городам возле океана.
— Подмога, — тихо проговорил Тео, сбрасывая скорость.
— Нахуй мне такая подмога, — заявил Алек, но на этом возмущение закончилось. Начинало рождаться мерзкое чувство где—то в районе позвоночника, что четыре оперативника высшего класса для одного, двести лет назад заброшенного, Улья — это пахнет сильной проблемой. Поймав друга за руку, он не дал ему открыть дверь и притянул, шепча на ухо. — В Улье же не только эта группа погибла, да?
— 113. За неделю, — мрачно сказал Тео и первым вышел из машины к коллегам.
* * *
— Я уже думал, мне придется вытаскивать тебя из машины, — рассмеялся Кейн, отвлекшийся от разговора с Визтеславом, на ходу пожимая руку Теодору и направляясь к самому Алеку. Из машины ему вылезти все равно пришлось, хотя встречаться со своим любовником на операции ему категорически не хотелось. Диктатура Кейна, которую он так странно именовал «забота», была похожа на стеклянный бронебойный ящик, ровно в четыре раза меньше положенного. Камера для буйных, как изредка, усмехаясь, говорили другие. И Кейн — идеальное воплощение этой камеры, с сосредоточенным, цепким выражением глаз, вежливой улыбкой и светлыми, убранными назад волосами. Глава Монсеньоров, и глава теперь уже алековской Триады непосредственно.
«Чтоб тебя Визтеслав, да и во всех позах на камнях..!» почти беззлобно подумал Алек, просверливая дырки в спине своего напарника. Одно хорошо — в Улей они пойдут так, как привыкли, а не так, как состоят в триадах. Алеку всегда казалось, что Тео доверял ему намного больше.
— Опять многовато на себя берешь, — огрызнулся Алек, ловко маскируя побег от разговора тем, что направился к багажнику — доставать оружие. Разложив рядами все снаряжение, он взял в руки винтовку, загоняя в нее первый патрон с крестовидной надсечкой наверху. Три ночи он давил на теодорову мозоль принципов, морали и безопасности, чтобы он благословлял эти пули. Зато эффект получился идеальный. В клочья.
— Столько, сколько необходимо, — ухмыльнулся Кейн, проследовавший за ним к багажнику. Следом подошли и Визтеслав с Теодором.
— И ты собираешься в Улей с этой пукалкой? — с усмешкой поинтересовался самый нетипичный из монсеньеров, разглядывая винтовку Алека.
— Ну это всяко лучше, чем идти в Улей с непрошибаемым самомнением, — пожал плечами Алек, с опозданием осознав, что с Визтеславом нужно себя вести аккуратнее. Тео и Кейн — очень терпеливые, по своей природе. А Вот Визтеслав — другое дело. Он его, Алека, ровным слоем по пустыне размажет одной огроменной лапищей, и даже не задумается о том, что это было.
— Парень, какие—то претензии есть? — тишина, которая образовалась вокруг, была похожа на ту, что демонстрируют в старых фильмах, которые все зовут вестерном. Только перекати—поля не хватает посреди выжженной пустыни, рядом с одним из входов в запечатанный Улей. Хотя у Алека имелось мнение, что сейчас его свернут в шар, и пустят по заброшенной долине, чтобы добавить аутентичности. — Ты развел бардак с этим мальчишкой, Кейн. Все из—за него поляжем.
— Перестаньте оба, — качнул головой Кейн, огибая машину и направляясь к своей. — Визтеслав, подготовь оружие. Оно нам пригодится.
Мужчина криво улыбнулся Алеку и, развернувшись, пошел следом за напарником, вытаскивать теперь уже свое оружие. В то время, Тео достал маленькую, аккуратную черную книжку, и теперь стоял, задумчиво чертя пальцами на обложке какие—то узоры и наблюдая за тем, как Визтеслав, под четким руководством Кейна вытаскивает оружие из машины. Видимо поэтому он не сразу понял, что кто-то настойчиво теребит его за плечо, приговаривая, словно мантру «Тео, Тео, Тео, Тео».
— Что такое? — он отвел глаза от коллег, обращая свое внимание на Алека, который, впрочем, продолжал пялится не на него, а как раз таки на Кейна и Визтеслава.
— Ты это видел?!?! — казалось, напарник готов задохнуться от восхищения, забыв, что только что нарывался на одного из монсеньоров.
— Пару раз. Жуткая штука, — неодобрительно нахмурился Теодор, пытаясь понять, что вызвало у Алека такой ажиотаж.
— Я о таком только читал в книжках, — восхищенно прошептал Алек, разглядывая оружие в руках Визтеслава. — Уровень А—1. Уровень опасности у этой херовины такой, что в книгах пишут, словно их никто не делает.
— Такое чувство, что тебе нравится это варварство, — неодобрительно сказал Тео, отлепившись наконец от машины, убирая маленькую книжку в карман куртки.
— Нравится? Тео… для оружия берут металл из Святой Долины. Есть всего десять человек, включая меня и Визтеслава, которые могут с ним работать. И в моем оружии — всего десять процентов этого металла… — Алек говорил быстро-быстро, чтобы успеть объяснить свой восторг Теодору до того, как они зайдут в Улей. — А в его оружии…
— Сто процентов, — сказал Визтеслав, которого Алек, в запале речи, умудрился не заметить. — А ты ничего, малец. Дурной, но может толк выйдет.
Алек опять кивнул, с открытым ртом наблюдая за тем, как Визтеслав закидывает на плечо ружье.
— Муха залетит, — раздался насмешливый голос над ухом, отчего Алек, под дружный смех Кейна и Визтеслава и сдержанную улыбку Теодора, взревел белугой и отпрыгнул в сторону, захлопнув рот. — Идем, у нас еще много работы.
Повернувшись лицом к Улью, Алек в очередной раз подумал, что только он обладает умением залезть в самую задницу.
* * *
Правда Алек даже не ведал, какой задницей окажется Улей после того, как со входа снимут блокирующие печати и свет, оставленный за спиной, погаснет за первым поворотом. Здесь было холодно и мерзко, а ступеньки, по которым им пришлось спуститься, были скользкими, словно лед. Впрочем, пол, на котором теперь валялся Алек на пару с Визтеславом, отстреливая по одному нападающих, был не лучше. Словно они попали в огромную ледяную пещеру, которая насквозь пропиталась кровью. А вроде бы, всего сто тринадцать человек.
— Пригнись, — коротко сказал Алек и, что удивительно, Визтеслав послушал его, позволяя всадить освященную пулю прямо в лоб одному из нападающих, заставив голову разлететься скопом мелких ошметков, а тело упасть на спину. — Бинго!
— Сиди на жопе ровно, пацан, — сквозь зубы ругнулся Визтеслав, хватая Алека за плечо и заставляя опуститься за высокий бортик галереи.
Получилось все, смешно сказать, странно. Они вошли. Бродили, ходили, собирались уже уйти и на них напали. Прямо в спину. Разумеется Кейн и Тео отреагировали раньше стрелков, разнеся первую партию нападающих на кучу кровавых ошметков. Парочка, к слову, долетела как раз до галереи, в которой теперь вели подпольную деятельность Алек и Визтеслав. И если последний даже в такой ситуации выглядел, словно полководец на марше, то Алек был похож на взлохмаченную тряпку, с кровью на лице, в волосах и изрядным синяком под глазом. Теперь они прикрывали напарников, которые читали с маленьких книжек молитвы и уничтожали все вокруг, что Вера не признает. Каким чудом Вера признавала их, Алек не вникал, но страшно этому радовался.
Твари, напавшие на них, сильно на священный кокон не лезли, но стрелки все равно отгоняли их подальше — на всякий случай. Если магией не зацепит — то пуля точно шансов не оставит.
Правда, оказалось, что враги тоже обладают запасом оружия, менее совершенного, но достаточно дальнобойного. Поэтому внезапная забота Визтеслава была очень к месту — сдерживанием радости Алека он уже дважды успел спасти голову оперативника от шальной.
— Долго они там еще? — пробубнил Алек, уже давно расставшийся с шоком от неожиданного нападения и с запалом, палившим по всему движущемуся.
— Как закончат, так придут — отрезал «напарник» прицеливаясь из ружья в особо крупную особь, ковыляющую в их сторону на всех четырех, и выстрелил. Тварь завизжала, упала на бок и засучила лапами. Предсмертную агонию прекратил Алек, неожиданно неодобрительно посмотревший на монсеньора. — Она хоть и тварь, но можно же было без мучений.
— С тобой она бы так не церемонилась! — рявкнул Визтеслав, сгребая Алека за шкирку и тряхнув так, что у него органы местами поменялись. — А ты на нее просрал целый патрон!
— Да все уже закончилось! — возмутился Алек, выпутываясь из огромных лапищ монсеньора. — Этот патрон уже не понадобится!
— Ох, я тебе покажу, закончилось! — угрожающе начал мужчина, когда шум его голоса перекрыл одинокий, короткий выстрел.
Алек даже не сразу понял, что произошло. Одежда и так прилипала к спине, словно он бежал по долине всю дорогу отсюда и до Храма. Но боль спутать было не возможно ни с чем. Короткую и резкую. То, что стреляло в него, завизжало, а в глаза ударил яркий свет.
А потом оперативник провалился во тьму.
ЧИТАЕМ ВСЁ!
НАСЛАЖДАЕМСЯ ВСЕМИ ВЫКЛАДКАМИ!
ГОЛОСУЕМ ТУТ: socionicfics.diary.ru/p185260537.htm
Бобёр, выдыхай...
Пошла писать про бардак...)))