Во многом на меня повлиял сериал «Псы резервации», этакий молодёжный этнический Тарантино, за знакомство с которым спасибо El Duderino!
Название: Да будет так
Цикл: Анпету Вакан
Автор: sillvercat для fandom Post Up 2023
Бета: Xenya-m
Канон: ориджинал
Размер: миди
Пейринг/Персонажи: Вийака Перо, Апи Хлебушек, Татоке Олениха, Хеткала Белка, пёс, Призрак, Гхи-Рыжий и другие
Категория: джен, гет, броманс
Жанр: постапокалипсис, драма, мистика, немного юмора
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Четверо молодых индейцев-раздолбаев просыпаются поутру с похмелья в кузове разбитого пикапа и обнаруживают, что вся остальная Америка просто-напросто исчезла, согласно предсказанию шаманов.
Примечания: время действия — наши дни; все персонажи, участвующие в сексуальных отношениях, являются совершеннолетними
Предупреждения: сленг, обсценная лексика, намёк на употребление алкоголя
Ссылка: тут
1.
Анпету Вакан — Священный День, день, когда все вернутся в мир индейского детства, где всё остаётся по-прежнему прекрасным. Об этом рассказала одна девушка. Однажды она встала рано утром. Густой белый туман собрался над Чёрными горами, и она, всмотревшись в дымку, увидела последнее стадо бизонов, появившееся из ниоткуда. Вожак вёл его прямо к горе. За ним следовали коровы, телята и несколько молодых быков, которым удалось уцелеть от пуль белых. Девушка увидела, как раскрылась скала. Мир внутри горы был чистым и зелёным, таким, каким она видела его, когда была совсем маленькой девочкой: реки были прозрачными, цвели дикие сливы. Бизоны возвращались в этот мир красоты, чтобы навсегда остаться в нём. Тогда вожак, в котором она, конечно, узнала бизоньего бога Татанку, обернулся и крикнул ей: «Однажды и вы вернётесь домой!»
(Из поучений шамана Матохаты)
* * *
Когда настал этот день, они не были к нему готовы.
Когда настал этот день, они решили, что наступил конец света.
И немудрено.
* * *
— Ой, бля, — такими словами Апи Хлебушек приветствовал наступление Судного… то есть Священного Дня, приподнимаясь с мешков, устилающих кузов пикапа Вийаки. Сам Вийака Перо безмятежно распростёрся рядом с ним, раскидав длинные руки и ноги, словно спал тут один. Он вообще всегда так делал, не церемонился.
Великий вождь, чо.
Хлебушек позволил себе усмехнуться, медленно сел, морщась от головной боли, и похлопал ладонью по подстилке, отыскивая очки.
Он сам был тот ещё индейский воин: коротенький, пухлощёкий и в очках. Сколько ни заплетай волосы в косы, сколько ни рисуй на щеках священные знаки, высмотренные в Интернете, Сидящего Бизона из тебя не получится, хоть плачь. Только Хлебушек.
Апи наконец нащупал очки, торопливо их надел — стёкла были целы, слава Вакан Танке, только оправа перекособочилась. Он заглянул в кабину пикапа через окошко без стекла, выбитого давным-давно, ещё при дядюшке Пера, Маленьком Еноте, которому когда-то принадлежал этот пикап, унаследованный Пером. Сам Маленький Енот сейчас досиживал пятилетний срок в тюряге бледнолицых за кражи со взломом.
Девчонки спали в кабине, свернулись калачиками на сиденьях, укрывшись куртками. Что значит бабы: не разбрасывают руки-ноги по сторонам, как Перо, а спят, будто котята. Белка вообще с головой под курткой уместилась. Татоке Олениха собственную растрёпанную голову чуть ли не к самым педалям уронила, чёрной гривой пол подметает.
Позавчерашним вечером, у себя дома, она опять ему не дала. Смеялась, но не дала. Вспомнив об этом, Хлебушек вздохнул. Что за девка-динамщица! Вот Белка-Хеткала — та горячая и уступчивая, но… но её Хлебушку не хотелось так уж отчаянно. Тем более что Белку он уже попробовал. Вкусная.
Хлебушек ещё раз длинно вздохнул, перевалился через борт кузова и, отойдя немного в сторону и осторожно косясь на кабину, отлил у обочины в заросшую бурьяном канаву. Фух. Можно жить. А то чуть не лопнул. Он облизал сухие губы, гадая, не завалялась ли у них в рюкзаках бутылка воды. Вроде покупали вчера на заправке. Но почему они торчат тут, на обочине грунтовки, пересекающей резервацию Роузбад? Пикап опять сломался, не иначе. Эта рухлядь простаивала в ремонте примерно столько же, сколько ездила.
Хлебушек озадаченно огляделся по сторонам и наконец заметил неладное. Повсюду, насколько хватало глаз, простиралась только бескрайняя прерия, а на горизонте как всегда величественно высились в дрожащем знойном мареве Паха Сапа — Чёрные горы. Но никаких привычных ориентиров не наблюдалось. Ни дорожных указателей, ни рекламных щитов на обочинах, возвещающих о расположенной неподалёку бензозаправке или о новых тарифах на роуминг. Телеграфных столбов — и тех не было! Куда это их занесло, спрашивается?
Озадаченно хмыкнув, Хлебушек достал из кармана мобилу и повертел в руке. Телефон был разряжен вмёртвую, экран не загорался, куда бы он ни нажимал. Пиздец. Пора было будить остальных и разбираться, в чём дело.
Подтянувшись, он перевалился через борт пикапа и безжалостно потряс за крепкое голое плечо Вийаку, ответившего ему хриплым:
— М-м-м… Отвянь, Апи.
Странно, подумал Апи с ухмылкой, как это вождь сразу догадался, кто его трясёт.
Вийака наконец раскрыл запавшие тёмные зенки, проморгался, выругался и рывком уселся на мешках, скрестив ноги и машинально раздирая пальцами свалявшиеся всклокоченные волосы. Грива у него была не хуже, чем у Татоке, Апи аж залюбовался. Но сразу перешёл к делу и затараторил:
— Мы куда заехали? Ты вообще помнишь, что ночью было? Гроза, может? У меня мобила разрядилась к херам. Твоя как? Ты бы её поискал.
Друган предсказуемо прогундел, моргая и морщась:
— Апи, сказал, отвянь. Не тарахти. Башка и без тебя трещит. Не помню я ничего.
Но он всё-таки пошарил вокруг, надел ковбойку, похлопал себя по карманам, как давеча сам Хлебушек, извлёк из джинсов замурзанный смартфон и попытался его включить. Бесполезно.
— Надо девок разбудить, — наконец резюмировал Апи и, недолго думая, заорал в выбитое окошко: — Бабы, эй! Вставайте! Бабы!
Он точно знал, что от такого обращения Татоке тут же взовьётся, будто ужаленная, и не ошибся. Черноволосая фурия дикой кошкой метнулась прямо к нему, будто и не спала вовсе, шипя при этом:
— Я тебе покажу бабу!
Апи с хохотом увернулся. Он бы с удовольствием повозился с Оленихой на мешках, но не сейчас же, тем более что возиться-то она возилась, но не давала, хоть убей.
Он поворошил рюкзаки, валявшиеся тут же в кузове, нашёл бутылку с водой и принялся жадно пить, пока Татоке её не отобрала, за ней — Вийака и, наконец, выползшая из кабины и присоединившаяся к друзьям Белка-Хеткала. Увы, вода быстро закончилась, а солнце продолжало немилосердно жарить.
Девчонки тоже полезли по карманам за своими девайсами и, как и только что парни, обнаружили, что телефоны разряжены.
— С-суки, — прошипела Татоке непонятно кому, ловко выпрыгнула из кузова и нетерпеливо подала руку Белке, осторожно искавшей ногой опору. — Давайте, чините рыдван, надо к заправке вернуться! — обернулась она к парням.
— Раскомандовалась, — досадливо пробормотал Вийака. — Ты по сторонам погляди, заправка где?
Действительно, они даже из кузова не смогли рассмотреть ничего похожего на знакомую, как пять пальцев, бензозаправку Уолтера Хейли с её закусочной, магазинчиком и крохотной автостанцией. А ведь именно там они вчера и затаривались бургерами и водой перед тем, как отправиться в прерию на ночные посиделки. Бухло у них было с собою, купленное втихаря — индейцам же его не продавали, тем более до двадцати одного года, куда там.
— Где-где, в пизде, — сварливо проворчала Татоке, таким образом ответив на вопрос Пера. — Отвернитесь, не пяльтесь, дайте спокойно поссать. Мы что, вчера костёр не разводили, что ли?
— Я не помню, — сумрачно сознался Вийака. Он ведь был вождём их компашки, обязанным полностью контролировать любую ситуацию, даже самую дерьмовую. Ан нет. Его очень беспокоило, что ночные события практически полностью выветрились из его памяти. Он хмуро взглянул на приунывшего Апи: — Сам-то что-нибудь помнишь?
— Нихера, — после паузы отозвался тот.
Вийака тяжело вздохнул.
— Тогда давай починим колымагу и вернёмся к Хейли. Авось что прояснится, да и телефоны зарядим.
— Легко сказать — починим, — заныл было Хлебушек, но, взглянув сперва на каменное лицо друга, а потом на такие же хмурые лица наконец возникших из бурьяна девчонок, покорно полез вон из кузова.
Ебаться так ебаться — никакой самый жаркий секс по степени напряга и рядом не стоял с починкой пикапа Маленького Енота.
Пока они возились, девчонки расчесали свои космы, умылись остатками воды ещё из одной бутылки и уселись у колеса, скрестив ноги. Татоке, правда, попробовала тоже заглянуть под капот, но Вийака цыкнул на неё, чтобы не лезла под руку. Тут она смирилась, понимая, когда надо залупаться, а когда — отступить, пикап-то был не её.
Наконец Вийака обтёр перепачканные пальцы ветошью и провозгласил:
— Попробуем завести. Давайте, лезьте в кузов. Олениха, сядешь со мной? — он примирительно глянул на Татоке, и та ломаться не стала, обогнула пикап и гордо, не спеша, уселась в кабину.
Белка и Апи покорно расселись в кузове на мешках, терпеливо выжидая, когда мотор заведётся. Тот почихал, потарахтел, но наконец взревел, и пикап резво тронулся по грунтовке, развернувшись так, что из-под колёс брызнул гравий. Пассажиры кузова радостно заорали:
— Хи-юп-юп-хийя!
— Вакан Танка с нами, — чуть усмехнувшись, сообщил Вийака и покосился на Олениху — та тоже улыбнулась уголком ярких губ. От сердца у него немного отлегло: может, странная тоска и нехорошие предчувствия, его обуревавшие, — это всего лишь с перепою.
Его дядька с перепою даже повесился — бабушка так никогда и не оправилась после его смерти, вырастила Вийаку и тоже умерла. Он коротко вздохнул и уставился вперёд, на пыльную дорогу.
…Как бы там ни было, рекламные щиты навстречу по-прежнему не попадались, констатировал про себя перегнувшийся через борт кузова Хлебушек, напряжённо глядя вперёд. Белка — та снова задремала, уткнувшись ему в колени и сладко посапывая. Ничего себе нервная система у девки, любой воин позавидует.
Хлебушек едва не заорал от радости, когда впереди всё-таки замаячила бензозаправка Хейли. И только спустя несколько минут он сообразил, что с ней что-то не так.
Будочка кассы, блестящие бензоколонки, магазинчик с красной крышей и приземистая закусочная с выцветшей от зноя вывеской — всё это выглядело нарисованным на громадном баннере. Вот именно. Теперь у бензозаправки не было рекламных щитов — она сама стала баннером.
И ещё — тут не замечалось ни одной души. Ни одной живой души: ни препирающихся в очереди водителей, ни ворчливой кассирши Мегги в её будочке, ни… ни… ни даже сорок, купающихся в песке. Мёртвая тишина и проносящиеся в воздухе песчинки.
— Стой! — хрипло выкрикнул Апи, просовываясь в кабину сквозь окошко. Прокашлялся и повторил упавшим голосом: — Стой!
Но Вийака и без того со скрежетом затормозил.
Медленно, будто во сне, они втроём вылезли из пикапа, оставив дремлющую Белку в кузове, и побрели вперёд, не отрывая глаз от странной картины перед собой. Да, это была будто огромная плоская картина, нарисованная в дрожащем воздухе голограмма, и они прошли прямо сквозь неё.
Сквозь ближайшую бензоколонку
Сквозь пустую будочку кассирши.
Сквозь витрину бакалейного магазинчика.
Они разом повернулись — теперь всё это было позади них. Обратная сторона баннера.
Заднее крыльцо магазинчика.
Облупившаяся дверь синей будочки.
Смирно стоящие бензоколонки.
Всё нарисованное. Висящее в воздухе. Ненастоящее.
— Что за хуйня? — хрипло выдавил Вийака. — Вы тоже это видите?
Татоке лишь кивнула, не разжимая губ, а Хлебушек жалко пробормотал:
— А мы что, не можем зайти внутрь? — он ткнул пальцем в сторону магазинчика. — Взяли бы «колы», ну хоть что-нибудь попить? И пожрать.
У него явственно заурчало в животе, но остальные даже не улыбнулись.
— Где все-то? — спросил в пространство Вийака. — Что тут такое стряслось?
Он выбросил вперёд руку и вцепился в плечо Апи. Живой. Тёплый. Настоящий. Он одной рукой притянул к себе его, другой — Татоке, и все трое опять замерли, неверяще разглядывая застывшую перед ними мёртвую голограмму.
— Была такая книжка, — быстро, взахлёб заговорил вдруг Апи. В их компашке он читал больше всех, буквально глотая книги из библиотеки или скачивая из Интернета. — Фантастика. Там целый караван путешествовал в другом мире, в двухмерном мире. Так вот, там тоже всё было плоское. Ну или вот. Лангольеры. Помните, ещё кино было? — он отстранился, лихорадочно оглядывая друзей. — Ну вы же помните? — Он замолчал и прикусил пухлую нижнюю губу, продолжая отчаянно на всех смотреть.
— Случилась какая-то катастрофа, — почти буднично объявил Вийака. — Когда мы спали.
— Мама! — вдруг выдохнула Татоке и со всех ног устремилась обратно к пикапу.
Волосы её развевались за спиной чёрным блестящим флагом. Она проскочила прямо сквозь «нарисованный» магазин, даже не обратив на это внимания. На бегу она обернулась и свирепо выкрикнула:
— Мне похер, что случилось тут! Что у нас дома?! В Бигстоуне?!
Опомнившись, друзья тоже сорвались с места. Хлебушек лишь отметил про себя, что ощутил какое-то странное покалывание, проскакивая сквозь магазинчик. Не иначе как к нему взывала размазанная непостижимым образом на молекулы «кола».
— Перо, если твой рыдван сейчас не заведётся, я тебе башку оторву! — снова проорала Татоке, хлопнув дверцей.
Пикап однако завёлся.
Но это нисколько не помогло.
* * *
Все четверо немо стояли возле превратившегося в такую же плоскую картину Бигстоуна и смотрели туда, где находились их собственный дома. Впрочем, Апи с дедом жили в трейлере.
Их родной городишко посреди резервации Роузбад теперь был совершенно плоским. И совершенно пустым. Как и возле бензозаправки Хейли, здесь не осталось ни единой живой души. Ни их собственных родных. Ни старого алкаша Джо Скрипуна, вечно клянчащего мелочь. Ни стайки мелких школьников, спешащих домой со своими цветными рюкзачками. Ни собак, весело разметающих пыль хвостами. Ни ворон на деревьях. Ни… ни…
Татоке опять сорвалась с места. Распахнув дверцу пикапа, прежде чем кто-нибудь успел ей помешать, она завела мотор и с ходу нажала на газ. Пикап с рёвом проскочил сквозь её собственный домик, где она жила вместе с мамой — немолодой усталой Джой Два Ветра. Проскочил и замер, смутно различимый сквозь колыхавшуюся голограмму дома. Можно было бы сказать, что он завяз в цветочных клумбах, которые с таким тщанием выращивала Джой. Но нет, он просто застрял передними колёсами в придорожной канаве, нелепо накренившись.
Татоке выскочила из кабины, и её начало жестоко рвать. Она упала на колени в бурьян. Подбежавший Вийака неловко тронул её за плечо.
— Отъебитесь от меня все! — яростно выкрикнула она, сверкая глазами. Но тут же обмякла в его руках и горько зарыдала, когда он, присев рядом на корточки, неловко обнял её за плечи.
— Дерьмо, вот дерьмо, — машинально повторял Апи, обнимая дрожавшую Белку. Каждый из них жил с кем-то из родных, и вот все они внезапно осиротели. Где были их родичи, где были все жители Бигстоуна, как их городок стал голограммой — это было им неведомо.
— Может, мы спим, а? — вдруг с надеждой осведомился Апи. — Ловим глюки? Приняли что-то вчера? Обторчались?
— Мы не торчки, — глухо возразил Вийака. Отстранился от Татоке, которая уже не плакала, сидела, ссутулившись и низко опустив растрёпанную голову. Достал из кармана складной нож, раскрыл и провёл остриём крест-накрест по тыльной стороне левой руки, отрешённо глядя, как потекла и закапала наземь кровь.
— Больно, — заключил он дрогнувшим голосом. — Значит, не спим и не обторчались.
И тогда перед ними появилась собака, огромная и лохматая, как волк.
* * *
Странный это был пёс — такой же странный, как всё вокруг. Шерсть у него была густой, чёрной, свалявшейся, но сквозь неё будто бы просвечивал скелет — позвоночник, полукружия тонких рёбер. Сквозь шкуру на лобастой голове точно так же просвечивал череп — будто бы пёс отчасти был рентгеновским снимком.
Он выжидательно смотрел на них и помахивал хвостом. Потом повернулся и пошёл прочь. Но очень медленно, всё время оглядываясь, будто звал людей за собой.
— Эй, ты кто? — срывающимся голосом окликнул его Вийака, но пёс, ясное дело, ничего не ответил. Только вновь слегка вильнул хвостом.
— Это Шунка Скан, — вдруг выпалил Апи. — Небесный Пёс, который водит души мёртвых к Бесконечному Огню. Мне дед рассказывал.
— Мы умерли, выходит? — проговорила Татоке, догоняя их и волоча за руку спотыкавшуюся Белку. — Послушайте, может, мы все действительно умерли? Попали в автокатастрофу, и всё? — она сказала это почти с надеждой.
— Не говори так, — выдавила Белка.
Вийака подумал и как мог спокойно ответил:
— Вряд ли. Потому что мы не видим никого из живых. Они все куда-то делись.
— Даже в фильме «Привидение», — подхватил Апи, — помните, там этот который стал духом, видел всех людей и пытался помогать. Он был прозрачный, и его никто не видел.
— Это же кино, — презрительно процедила Татоке, косясь на него. — Выдуманное белыми кино.
— Неважно, кем выдуманное, — упрямо возразил Апи, но заткнулся, глянув на её потемневшее замкнутое лицо.
Теперь они шли по бездорожью, путаясь в бурьяне, спотыкаясь, шли вслед за чёрным псом, который неутомимо бежал впереди и всё оглядывался и оглядывался на них. Пикап остался позади, он всё равно был уже ни на что не годен. Вийака достал оттуда всё, что можно: сумку с инструментами, какую-то мелочёвку из бардачка, рюкзаки, два из которых отдал Хлебушку. Тот крякнул, но навьючил их на себя. Впрочем, свой рюкзак у него тотчас забрала Татоке.
— Нифига не к Бесконечному Огню он нас ведёт, — внезапно вымолвила Белка, останавливаясь. Татоке снова потянула её за руку, но подруга не двигалась с места, оцепенело уставившись перед собой. В превратившемся в голограмму Бигстоуне у неё осталась бабушка и маленькая сестрёнка. — Он ведёт нас в Чёрные горы, — заключила она зазвеневшим голосом.
Остальные быстро переглянулись. Похоже, Белка была права.
Священные Чёрные горы, Паха Сапа, осеняли землю лакота всегда, сколько существовало племя. Лакота ходили туда, чтобы получить имя, поклониться духам, узреть видения, пошугать белых туристов, страшно завывая в ущельях… все четверо это делали.
— Мы там узнаем, как нам быть, — с силой проговорил Вийака. Он вдруг почувствовал невыразимое облегчение. Конечно, Паха Сапа должны были помочь им! Дать знак! Прислать духов-помощников!
— Да дотуда чапать и чапать… — простонал Апи, утирая со лба пот. — И мы не жрамши!
— Будем делать привалы и разводить костёр, — твёрдо ответил Вийака, поглядев на собаку, которая снова их дожидалась, сидя в буро-жёлтой траве. — И… я думаю, он поохотится для нас, пока мы сами не научились этого делать.
Ему показалось, что пёс важно кивнул.
— Мы должны будем охотиться? — с ужасом пробормотал Апи. — Ты ебанулся, бро, я же веган.
Тут засмеялись даже девчонки.
— Но жрать-то ты хочешь, веган, — ехидно напомнила Татоке.
— Ты воин, — сурово проговорил Вийака, легонько шлёпнув Апи по затылку. — Не гони.
А Чёрные горы царили над ними и над их новым миром, заменившим старый, сгинувший в невообразимой дали.
Вийака Перо
Апи Хлебушек
Татоке Олениха
Хеткала Белка
2.
Шунка Скан, Шунка Сапа, Небесный Пёс, Чёрная Собака — эта собака посланник Бесконечного Огня, который неохотно отпускает своих детей и всегда стремится вернуть их обратно. Лай собаки спасает заблудившиеся души, и только душа-наги, увидевшая Вечный очаг Песчаных Холмов, не обращает внимания на чёрную собаку. Конечно, и этот очаг все тот же Бесконечный огонь, но душа, понимающая это, сохраняет свое настоящее лицо вплоть до Святого Дня.
(Из поучений шамана Матохаты)
Вийака Перо шёл след в след за чёрной собакой, бегущей немного впереди, за ним брёл Апи Хлебушек, стараясь казаться бодрым. Он то и дело оглядывался на девчонок, чтобы убедиться, что те не отстали. Татоке Олениха несла свой рюкзак и вела вцепившуюся ей в рукав Белку Хеткалу, тонкое лицо её было холодным и замкнутым. Какой же она всё-таки была красивой.
Очень хотелось пить и вовсе не хотелось разговаривать, но Апи не выдержал:
— Зачем нам туда идти? Вдруг и Чёрные горы стали нарисованными?
Вийака остро на него глянул, и Апи понял, что этот вопрос мучил и вожака. И ещё понял, что сейчас огребёт по загривку за то, что заикнулся об этом при девчонках. Но Вийака лишь проронил:
— Это наши горы. Они вечные. Вон стоят. Ничего с ними не случилось, ясно? — И с силой повторил: — Ничего с ними не случилось, они в порядке.
Священные Чёрные горы, маячившие на горизонте, куда по едва заметной тропе вела всех чёрная собака, казалось, ни на шаг не приблизились с того момента, как ребята отошли от родного Бигстоуна. Городка посреди резервации, обезлюдевшего в одночасье, превратившегося в какую-то чудовищную, колыхавшуюся на ветру голограмму.
Никого из родных они там не нашли, когда наконец добрались туда с грунтовой дороги. Ни родственников, ни друзей, ни соседей. Птиц, собак — и тех не осталось! Кроме неутомимо бежавшего впереди Шунка Скана — Небесного Пса, каким предложил его считать сам Апи.
Дедушка Апи был шаманом. Теперь исчез и он — неизвестно куда, как и все остальные.
Апи сглотнул и настойчиво продолжал:
— Уоштело, хорошо. Но зачем нам прямо сейчас туда идти? Может, сперва пошарим по окрестностям? Вдруг кто-то, кроме нас, уцелел? На ранчо… или ещё где? Тут рядом ранчо Роллингов, ты же знаешь.
Он поправил очки и с надеждой воззрился на друга, мерившего бездорожье длинными ногами так легко, словно прогуливался по парку развлечений в Сиу-Фоллз, куда они однажды ездили всем классом.
Вийака вновь хмуро покосился на него и коротко ответил:
— В горах родники. Куропатки. Кроли. Мы без воды и еды копыта отбросим, не то чтоб кого-то искать.
Апи снова сглотнул, наклонив голову. В этом был резон. Горло у него сжималось, каждое слово проходило сквозь него с трудом, будто по пересохшему руслу. Но он не унимался:
— Давайте покумекаем, что вообще могло тут случиться, — он опять оглянулся на девчонок.
Татоке перевесила рюкзак на другое плечо, но руку Хеткалы не выпустила, так и волоча подругу за собой. Та подняла измученные глаза, на её круглых щеках блестели дорожки слёз. Похоже было, что она только сейчас осознала потерю сестры и бабушки.
— Если мы поймём, что случилось, может быть, нам удастся как-то… вернуться, — упрямо продолжал Апи, не дождавшись ни от кого из друзей ответа. — Или всех вернуть оттуда, куда они подевались. С какой-нибудь Изнанки.
— Это каким же образом? — подала голос Татоке, догоняя их. — Заклинание произнесём, что ли?
— Может быть, но главное — понять, какого хера стряслось, — возбуждённо выпалил Апи, облизывая сухие губы и путаясь кроссовками в пожелтевшей траве. — Например… ну… Йеллоустонский разлом разнесло на всю Америку.
— У-у-у, мы сейчас по этому разлому и идём, — ввернул Вийака, пренебрежительно скривившись. — Апи, не пизди.
Последние три слова были его частым обращением к другу.
— Или вот… Советы применили какую-то бомбу, которая… — Апи вновь задумался; мысли путались, но он что-то такое читал когда-то, и это «что-то» казалось даже отчасти правдоподобным! — Бомбу, которая уничтожает только органику!
— А всё остальное превращает в картинки, — с прежним ехидством подхватил Вийака. — Бомба-три-дэ принтер. Окей, почему тогда мы не испарились? И вон та… собака? Шунка Скан.
Пёс, явно понимая, что речь идёт о нём, обернулся, помахивая лохматым, в репьях, хвостом.
— А ты на него внимательно посмотри, — с наигранной сварливостью огрызнулся Хлебушек, радуясь уже тому, что друг оживился и отбивает его предположения. — Ты где видал, чтобы у собак рёбра и кишки сквозь шкуру, как на рентгене, просвечивали?
— У нас не просвечивают же. Логики не вижу, — отрезал Перо, а Татоке неожиданно сказала:
— А вот да. Хрен с ними, с рёбрами. Почему мы остались тут или перенеслись куда-то — неважно, но почему только мы четверо? Мы что, праведники избранные? Святые какие-то?
Глаза её сердито вспыхнули.
— Да уж, святые, — пробормотал Апи, припомнив то, что они вместе, бывало, вытворяли.
— Не святые, — дрожащим голосом проговорила Белка, машинально вытирая щёки свободной ладонью, другой рукой она крепко вцепилась в рукав подруги. — Просто… почему мы не помним ту ночь? Вчерашнюю, — она вопросительно взглянула на каждого из друзей тёмными раскосыми глазами, в которых стояли слёзы. — Я помню только, как мы отъехали от заправки…
— Тормознули, — медленно произнёс Вийака. — Залезли в кузов, решили сперва немного побухать, потом вылезти и развести костёр. Племполиции шугались, вдруг бы они заметили. Помню, как первую бутылку выпили, дальше — темнота. Дальше Апи меня утром растолкал, и началось… это всё, — он покрутил рукой в воздухе.
— Хейли продал нам палёную спиртягу? — предположил Апи. — И мы вырубились?
— Похоже на то, — задумчиво согласилась Татоке. — И? Ну, вырубились, и что?
Апи длинно выдохнул. Вообще ему всё время хотелось бить себя кулаком по лбу, чтобы наконец оборвался этот вязкий кошмарный сон, в котором он с друзьями бредёт по выжженной солнцем прерии вслед за чёрной собакой, выглядящей как оживший рентгеновский снимок.
Но он не мог себе этого позволить. Не при девчонках же.
— Нас перенесло? — снова вымолвила Белка полушёпотом. — Или всех остальных унесло?.. Я… я хочу к ним, — она жалко скривилась.
Татоке обняла её за плечи, прижимая к себе и зарываясь носом в её распущенные косы. Какое-то время они все стояли и молчали, беспомощно слушая, как всхлипывает Белка, пытаясь справиться с собой.
— Мой дед говорил… что есть пророчество, — наконец выдавил Апи, — будто мир вернётся туда, где был… до прихода белых.
— Уоштело, — резко оборвал его Вийака, у которого на скулах заходили желваки. Апи редко видел друга таким — потерявшим самообладание. — Исчезли белые, хер с ними, но где, сука, вся наша родня. А?!
Апи подавленно опустил голову, жалея, что вообще затеял этот бессмысленный разговор. Шли бы себе да шли. Авось что-нибудь случилось бы. Что-то изменилось бы. Он мельком глянул на Шунку Скана — пёс сел на траву, терпеливо их дожидаясь, и высунул длинный розовый язык. Язык был таким же, как у всех собак, и это почему-то странно успокоило Апи.
Белка, отпустив руку Татоке, вдруг сильно дёрнула его за локоть, и он недоуменно посмотрел в её расширившееся, блестевшие, будто в лихорадке, глаза.
— Что ты там толковал про лангольеров? — требовательно спросила она. Тонкие пальцы её были будто крючья. — Я забыла это сраное кино, но там, но там… — она запнулась, припоминая. — Они, которые выжили, как будто бы тоже спали. Они спали, потому и выжили! — с силой повторила она, обводя всех потрясённым взглядом.
— Это важно? — глухо проронил Вийака, сосредоточенно хмурясь, и сам же себе ответил: — Хейапи… это, наверное, важно, чтобы понять, почему мы тут одни — потому что вырубились от сивухи Хейли.
— А самого Хейли — тю-тю! — надрывно захохотала Татоке и тут же осеклась, зажав себе рот ладонью. Глаза её над этой ладонью были совершенно чёрными и сухими.
Вийака взял её за руку и буднично проговорил:
— Теперь без разницы, слышишь? Вон там, в распадке, ранчо Роллингов. Мы мимо идём. Может, там кто-то уцелел. Какая-нибудь грёбаная спавшая коняга. Корова. Сам Роллинг, чтоб он скис, хорёк вонючий. Хоть кто-нибудь. Пойдём проверим. Апи? — он повернулся к другу.
Тот хлюпнул носом, сморкнулся в траву и бодро отозвался:
— Пошли. Может, там и правда кто-то есть.
* * *
Сам Питер Роллинг был тот ещё сукин сын — краснокожим, вкалывавшим у него на ранчо, всегда недоплачивал, но кони у него были хороши, ради них стоило там работать. Его жена, добрая, хоть и зашуганная, всегда украдкой приносила ковбоям кофейник и свёрток с какими-нибудь плюшками, как ни ярился хозяин.
Но все они исчезли точно так же, как остальные обитатели этого мира — Апи понял это, едва они спустились с холма. Исчезли хозяева, ковбои, мустанги и коровы, куры и воробьи. Постройки ранчо с конюшней, коровником и сараями, как и сам хозяйский дом, превратились в уже привычное колышущееся в воздухе и будто выцветшее полотнище, похожее то ли на гигантский рекламный щит, то ли на декорацию к фильму.
— Твою мать, — тоскливо процедил Вийака, озираясь. — Ладно, пошли отсюда. Дальше пошли.
Но не успели они развернуться, чтобы снова тронуться в путь к Чёрным горам вслед за псом, как неожиданно разорвавший тишину звук заставил их вздрогнуть. Не веря собственным ушам, они растерянно поглядели друг на друга.
Это был треск мотора скутера!
Знакомого им скутера!
— Блядский потрох… — резюмировал Вийака, как заворожённый уставившись на эту вишнёвую трещотку, верхом на которой восседал не кто иной, как Уэйн Мак-Кинли, рыжий верзила, редкостный мудачина, постоянно сцеплявшийся с Вийакой в старшей школе.
Вийака безмолвно переглянулся с Апи. Девчонки тоже стояли, остолбенев. Белка невольно спряталась за спину Оленихи.
А Мак-Кинли тем временем, прогнав свою таратайку по бурьяну, попал передним колесом в русло пересохшего ручья. Мотор скутера истошно взвыл, Уэйн на всём ходу вылетел из седла, перекувыркнувшись, и скутер последовал примеру хозяина, только полетел в противоположную сторону. И затих там, лёжа на боку, как разбившаяся лошадь, лишь колёса крутанулись несколько раз.
Уэйн же очумело сел, тряся рыжей башкой, и при виде него Апи аж передёрнуло. Сколько же крови из него попил этот козёл, выжидая момента, когда он окажется один, без Вийаки в качестве защиты. Мак-Кинли совсем не изменился со времени окончания школы: рыжие патлы, чуть сутулая спина, хмурый взгляд исподлобья. Вообще он был похож на костлявого несуразного норовистого жеребца.
Он ещё раз потряс башкой и выдавил через силу:
— Н-не уходите.
Вийака снова посмотрел на Апи и устало спросил, будто бы Рыжего здесь и не было:
— А этого беложопого козлину нахера Вакан Танка спас? Твой дед что бы на это сказал?
Козлина тем временем кое-как поднялся сперва на карачки, а потом на ноги. Стоял, набычившись, чуть покачиваясь — звезданулся он, видать, здорово, тем более без шлема, — и зыркал по-прежнему исподлобья. Наверняка презирал себя за слабость. Но и остаться тут один не мог.
Апи вдруг представил себе, каково это — остаться в таком изменившемся чудовищном мире одному, и невольно вздрогнул. Защити, о Вакан.
Татоке вздохнула и обратилась к Уэйну, небрежно указав подбородком на видневшуюся вдали «голограмму» ранчо:
— Там точно никого нет?
— Точно, — прохрипел Уэйн. Кривая усмешка наконец проявилась на его угловатой обветренной физиономии. — Я как раз оттуда. Работал у него. Какого рожна тут стряслось?
— Мы не больше тебя знаем, — отрубил Вийака непреклонно. — И если думаешь примазаться к нам…
Он умолк и заколебался. Нет, ему вовсе не было жаль Уэйна Мак-Кинли, не желавшего оставаться в одиночестве среди голограмм знакомых ему с детства мест. Он напряжённо размышлял, может ли пригодиться им этот громила в подобных обстоятельствах и не станет ли он, напротив, для всех опасным.
Татоке будто прочла его мысли, потому что сдержанно обронила:
— Ты с ним всегда собачился, Перо, и он, конечно, гад. Но не бросать же его тут одного.
— Да пошёл он в жопу! — буркнул Вийака в сердцах. — Пусть как хочет, так и… — он снова запнулся.
Вымученная ухмылка будто приросла к растрескавшимся губам Уэйна. Но он молчал.
— Эй… — осторожно встрял Апи. Кто-кто, а он преотлично знал, что из себя представляет Уэйн Мак-Кинли, но тем не менее... — В самом деле, Вакан Танка его не так просто здесь оставил. Так и мой дед бы сказал. Он же это… нормальная боевая единица. Прямо десептикон, — он чуть усмехнулся. — А если тут и правда Изнанка? Твари какие-нибудь налетят…
— Я пока что только одну тварь вижу, — пробурчал Вийака, сдаваясь. — Хер с ним, — он повернулся к Уэйну, чьи серые глаза вспыхнули отчаянной надеждой. Несколько мгновений, которые показались всем очень долгими, они стояли и мерили друг друга взглядами.
Наконец Вийака сурово сказал:
— Мы не знаем, что тут происходит. Но мы должны быть как один, понимаешь? Спасать девок…
— Че-го?! Ещё неизвестно, кто кого спасать будет, — Татоке воинственно выпятила подбородок.
— И не залупаться ни на кого, — закончил Вийака, невольно хмыкнув. Татоке не была бы собой, если б этого не сказала.
Уэйн крупно сглотнул и проронил так же сдержанно:
— Да. Я понял. Я готов.
Он сделал было движение, словно собирался протянуть Вийаке руку, но потом опустил её. Вийака этого будто не заметил.
— Мы идём в Чёрные горы вот за ним, — он кивком указал на смирно сидевшего в отдалении пса, и Уэйн буквально разинул рот, наконец его увидев.
— Тут же не осталось никакой живности, — пробормотал он. — О господи, откуда? Я с утра тут шарюсь… — голос его сорвался.
— Он наш, и он волшебный, — вмешался Апи. — Мы хотим обосноваться в Чёрных горах, найти родник и начать охотиться.
— Я же сказал — тут ничего живого не осталось, — упрямо возразил Уэйн, догоняя их. — Почему вы так уверены, что в Чёрных горах есть какая-то добыча? А если нет? Если там все… как этот? — он смотрел на пса, деловито трусившего впереди.
— Это Паха Сапа, наши горы, — решительно проговорил Вийака. — Они нам помогут. Видишь, духи уже прислали нам Небесного Пса. Так что держись нас. А будешь гадить — придушу.
Он счёл, что припугнуть громилу будет нелишним.
— И тогда мы съедим тебя, — вставил неожиданно развеселившийся Апи.
— Очень смешно, — фыркнула Татоке и добавила, обращаясь к Вийаке: — Эй, вождь, ему нужно дать какое-нибудь прозвище. Прозвище лакота.
Вийака закатил глаза с деланной досадой.
— Да пускай будет Гхи, Рыжий. Пока. Если захочет получить духа-покровителя, так мы же в Чёрные горы идём… — он искоса глянул на явно обалдевшего Уэйна. — Ты васичу, чужак, но тебя для чего-то здесь оставили. Значит, ты один из нас, нравится тебе это или нет.
Запёкшиеся губы Гхи-Уэйна вдруг тронула улыбка. Настоящая улыбка. Он прищурился:
— Может, оставили для того, чтобы вы могли меня сожрать?
— Может, — выдержав паузу, степенно подтвердил Вийака, и тогда они все коротко хохотнули.
А ещё через час пути они вступили в предгорья Паха Сапа.
* * *
К этому времени все изнемогали от жажды и едва волочили очугуневшие ноги. Но как только они поняли, что Чёрные горы — на месте, настоящие, и откуда-то донеслось отдалённое журчание ручейка, у всех будто крылья выросли. К роднику они помчались галопом, перепрыгивая через сухостой, и бросились возле него на колени, погрузив руки и лица в холодную, прекрасную, живительную воду. Глотали её жадно, как звери, и захлёбывались ею.
Наконец все напились впрок и уселись на гальке, отдуваясь. Вийака смахнул с лица капли и полез в рюкзак, доставая оттуда пустые бутылки:
— Надо набрать воды, а то мало ли что, — пояснил он в ответ на уважительный взгляд Татоке.
— Вождь, да ты запасливый, как… как хомяк, — с почтением констатировал Апи. — Я не думал, что ты пустую тару прихватишь.
— Моё полное имя — Перо Хомяка, — важно изрёк Вийака и не выдержал — прыснул. — Сейчас нам всё нужно, не осталось же ни хера. Я пикап до последней железки очистил, — закончил он уже серьёзно, покосившись на Уэйна.
Отвечая его взгляду, тот деловито порылся в карманах и извлёк наружу складной нож, такой же, как у самого Вийаки, две зажигалки, флешку, дохлую мобилу, бумажник и пачку носовых платков.
— Всё, — скупо сказал он. — Остальное пропало вместе с фермой и… и со всеми.
— Ты заснул на закате, — уверенно заявил Вийака, и Уэйн озадаченно кивнул:
— Точно. Откуда ты знаешь?
— Мы тоже, — возбуждённо встрял Апи, а Татоке, скривившись, проворчала:
— Лучше б ты прокладки с собой таскал.
Белка в ужасе дёрнула её за рукав, и та гортанно рассмеялась, с вызовом уставившись на парней.
Вийака почесал в затылке:
— Уоштело. Допустим, у нас есть ножи и зажигалки — у всех, — он обвёл остальных вопросительным взглядом. — Кролей — тех можно ловить силками, но нужны бечёвки.
Апи проворно полез в собственный рюкзак и извлёк моток лески.
— Вот, — торжественно заявил он. — И рыбу можно ловить. Но нужны крючки.
Татоке со вздохом выдернула из мочки левого уха большую, красиво изогнутую серьгу:
— Подойдёт?
— Я тебя люблю, Олениха, — пылко заявил Апи, и та снисходительно похлопала его по плечу:
— Расслабься, чувак.
— Но это ничего не решает, — горько промолвила Белка, глядя на свои исцарапанные руки. — мы можем жить тут, как… как…
— Наши предки, — подсказал Апи, и девушка, вскинув голову, сверкнула глазами:
— Как первобытные люди, но нас надолго не хватит. Мы ничего не умеем. Чем разводить костёр, когда зажигалки выдохнутся? Трутом? У нас нет нормального оружия, чем мы можем убить крупного зверя? А если кто-то из нас заболеет? Сломает ногу? — она переводила отчаянный взгляд с Апи на Татоке, на Уэйна и Вийаку, и каждый из них в замешательстве отводил глаза. — Мы умрём, мы всё равно умрём, — с надрывом закончила она.
— Нужна пошаговая стратегия, — деревянным голосом изрёк Апи, а Уэйн быстро сказал:
— Может быть, это просто местная катастрофа. Придут военные, и нас эвакуируют.
— Допустим, — кивнул Вийака. — Допустим, мы не последние люди на Земле, и кто-то будет искать уцелевших. Но я бы на это не ставил. Нам придётся… вспоминать, как всё было раньше. Что там стояло в музее Сиу-Фоллз, сука, — он на миг прикрыл глаза. — Сука, блядь, я хотел, чтобы белые куда-нибудь провалились, чтобы мы опять стали хозяевами на своей земле, но я не хотел, чтобы вышло именно так. Я не хотел, чтобы все исчезли! — он ударил кулаком по брызнувшей в стороны гальке.
— Никто не хотел, ты чего, — успокаивающе произнёс Апи, у которого даже сердце зашлось. — Но нам придётся с этим как-то жить, не вешаться же тут на деревьях, а то… спасатели прилетят, а мы висим.
— Апи, не пизди, — в один голос сказали Вийака и Татоке, остальные неуверенно рассмеялись… и тут произошло сразу два события, которых никто не ждал.
Из тальника, росшего возле ручья, показался Шунка Скан, который бодро тащил в зубах убитого кролика, буро-жёлтого, довольно крупного. Но не успели все радостно вскочить на ноги, как на противоположном берегу появился человек.
Индеец.
В старинной замшевой рубахе с бахромой и леггинсах, с орлиными перьями, свисавшими из его растрёпанного головного убора, с копьём в руке.
Но выглядел он примерно так же, как Шунка Скан: ожившим рентгеновским снимком. Сквозь волосы, кожу лица, головной убор пришельца просвечивал череп, сквозь одежду — скелет. Апи механически отметил это, потрясённый до немоты. Он посмотрел на остальных: у всех глаза были как плошки, никто, казалось, не дышал.
Апи ошалело подумал, что всё-таки спит и находится в каком-то кошмаре, но тут человек — или кто он там был — заговорил.
— Приветствую вас, краснокожие воины! — высокопарно возвестил он, вскинув костлявую руку. Потом покосился на Уэйна и поспешно добавил: — И не краснокожие. — Ещё подумал и закончил, глянув на Татоке и Хеткалу: — И не воины.
— Ты ещё кто такой? — довольно-таки грубо гаркнул Вийака, чьё терпение было на пределе. Падать ниц перед этим видением он не собирался. Тем более что этот чудик вещал по-английски. По-английски!
— Дух предков, — быстро сообщил тот, опуская руку. — Ждал, когда мои потомки окажутся в затруднительном положении, и пришёл на помощь. Так что жду к себе уважения.
Он приосанился, а Белка нервно прыснула.
В самом деле, их кошмар становился всё более сюрреалистичным, объяснений происходящему так и не было, всё только ещё сильнее запутывалось.
— Тогда иди сюда, прадедушка, — сердито велел Вийака, который, похоже, уже научился принимать окружающую херовую действительность как данность, с которой ничего нельзя поделать. Умереть либо принимать.
Псевдопрадедушка на удивление безропотно послушался и запрыгал к ним по каменистому дну ручейка.
— Так вот, — бесстрастно произнёс Вийака, одним движением очутившись рядом с ним и подозрительно принюхавшись — нет, этот чудик точно тленом не вонял. — Твои, чувак, потомки находятся в затруднительном положении вот уже сто тридцать с лишним лет, со времени победы сраных беложопых васичу, а персонально мы с самого утра ещё и злы как черти, потому что вокруг творится какая-то совсем уж мозговыносящая хуета. Так что не темни, говори всё, что знаешь, делай всё, чем можешь нам помочь, или проваливай, откуда явился. Дух, блядь!
Он перевёл дыхание. Высказался — и полегчало.
Татоке вскинула вверх большие пальцы обеих рук, беззвучно хихикая. Белка снова спряталась за её спину, испуганно оттуда таращась. Апи и Уэйн продолжали обалдело моргать. Они явно не ожидали от вожака этакой наглости.
Дух слегка насупился, покачал головой, будто сетуя на эту самую наглость, но по-прежнему кротко ответил:
— Я не могу точно знать, что здесь произошло, но Паха Сапа, священные Чёрные горы, остались на месте, когда мир сдвинулся, потому что Паха Сапа — сердце этой земли, сердце Черепахи, которая…
— Да не нуди ты! — раздражённо перебил его Вийака. — Знаем мы всё и про Чёрные горы, и про Черепаху.
— Это ещё откуда? — внезапно заинтересовался дух. — В белых школах такому не учат.
— Слухом земля полнится, — едко отозвался Вийака. — Вот у него, например, — он указал на закивавшего, как китайский болванчик, Апи, — дедушка-шаман. Лучше скажи — куда сдвинулся мир?
Дух подумал-подумал, а потом как-то виновато ответил:
— Он теперь в другом измерении. Или вы — это без разницы.
— Он не вернётся, — упавшим голосом пробормотала Белка и закрыла лицо ладонями.
— На всё воля Вакан Танки, — мягко произнёс дух, на миг коснувшись её щеки, и Белка, как бы ни была потрясена, машинально отметила, что пальцы его тёплые, пусть и костлявые.
— Мы не можем в него вернуться? В этот сдвинувшийся мир? — продолжал допрос Вийака. У него, единственного из присутствующих ребят, не осталось живых родственников. Только стоявшие здесь друзья, но ему, провались всё, было жаль их, было жаль исчезнувших невесть куда людей и всей прежней жизни!
Провались всё…
«Вот оно и провалилось», — горько подумал Вийака.
— Кто-то ещё остался тут, как мы? — сглотнув, спросил он.
Дух пожал плечами под болтавшейся на них рубахой:
— Откуда мне знать. Рано или поздно все, кто остался, придут сюда. Паха Сапа — центр этой земли, сердце Черепахи. Все, кто сможет добраться, придут. Не прогоняйте их, — он пронзительно посмотрел на Уэйна, ответившего ему таким же изучающим взглядом.
Вийака нетерпеливо мотнул головой:
— Уоштело, но нам-то как выжить? Все вещи, всё, что нам помогало жить, осталось хрен знает где… Да, блядь! — рявкнул он, заметив, что по тонким губам духа проскользнула понимающая улыбка. — Это всё были приблуды беложопых васичу! — Он вдруг выхватил из кармана бесполезный мобильник и с размаху швырнул его в ствол ближайшей сосны. Мобильник, жалобно звякнув, рассыпался на мелкие осколки. — Но они были удобные, эти приблуды, мать твою! А сейчас что?! Нам даже огня не развести, когда закончится горючка в зажигалках!
Он умолк, тяжело дыша и злясь на себя за эту вспышку. Такое никуда не годилось, он распсиховался, как девчонка с ПМС… кстати, о прокладках. Он посмотрел на притихших Татоке и Белку. Вот кому здесь придётся совсем туго.
— Где жить, что жрать? — упавшим голосом продолжал он. — Что надеть, когда вот эти шмотки, — он подёргал себя за полу рубашки, — сносятся? Что делать, если какие-нибудь звери нападут? Медведь, пума? У нас ведь даже оружия нет! — Он снова умолк, задыхаясь и чувствуя, как защипало в глазах. Он ведь был вождём, он отвечал за всех этих долбоёбов, своих друзей. — И бизонов тут тоже нет. И лошадей, — закончил он с горечью. — Это же… это совсем неправильно, если здесь тот, старый мир. Так не должно быть.
Внезапно дух положил большую костистую ладонь на его плечо.
— Давайте сперва я помогу вам разжечь костёр и разделать вот этого кролика, — на удивление мягко проговорил он. — А потом кое-что вам покажу. Можете звать меня Призрак.
* * *
Выяснилось, что Призрак погиб как раз в конце позапрошлого века, он точно не знал когда. Но помнил, что это случилось во время священного Танца Духов, пока уцелевшие воины лакота танцевали в резервации, куда их загнали васичу. Танцевали, призывая вернуться мертвых соплеменников и убитых бизонов.
— Кавалеристы неожиданно напали и перестреляли нас всех до единого, хоть мы и были безоружны, — спокойно сказал Призрак, помешивая веточкой угли в костре, над которым запекался ободранный им кролик. Остальные сидели вокруг, глотая слюнки. — Я покажу вам место, где соль выходит из-под земли. Соль-то нужна. И покажу наш схрон, тот, что остался от воинов, когда-то танцевавших вместе со мной Танец Духов. Говорю же, я ждал все эти годы, чтобы тайник пригодился. Но я никогда не думал, что всё обернётся именно так.
— Постойте, дедушка, — дрожащим голосом промолвила Белка. — Так вы тоже всё это время были тут один. Вы не ушли… к Бесконечному Огню вслед за остальными? Вслед за всеми?
— Погибшие души-наги стремятся к Бесконечному Огню и попадают туда, — грустно ответил Призрак. — Но некоторые души, шаманы называют их «нагийя», обречены вечно скитаться между мирами. Я — нагийя и всегда сетовал на это. Но сейчас я понимаю, что был тут нужен, чтобы встретить вас. И помочь.
Они едва дождались, когда зажаренная кроличья тушка хоть немного остынет, разделили её на части и проглотили в мгновение ока, облизывая пальцы.
— Я покажу вам разные целебные и полезные травы, — высокопарно заявил дух девчонкам, на что Татоке немедля отрезала, сердито блеснув глазами:
— Покажи мне лучше, как сделать лук!
— Я хочу всё знать про травы, дедушка, — кротко сказала Белка, коснувшись руки Призрака, и Татоке задиристо фыркнула, но на сей раз смолчала.
— Покажи нам схрон, про который толковал, — попросил Вийака, обгладывая последнюю косточку. — Пожалуйста.
— Что ж, идёмте, — удовлетворённо кивнул дух. Похоже было, что он простил потомкам их непочтительность.
Они поднялись в горы по едва заметной тропке, на которой Призрак указал им следы оленя. Воздух тут стал более разреженным и холодным, все мигом озябли, тем более что куртки были только у девчонок. Призрак виновато заметил, глянув на продрогшую Белку:
— Я бы отдал тебе свою рубаху, винчинчала, девочка, но я тогда рассыплюсь.
Свою куртку Белке отдал Уэйн, хоть та и отнекивалась, и остался в одной рубашке, как парни. Либо он был не таким уж мудачиной, решил Апи, либо пытался к ним подольститься, а может, и то, и другое, хрен знает.
— Придётся отодвинуть, — объявил Призрак, когда они остановились перед приметной красной скалой. Тропа оборвалась незадолго до этого.
— Отодвинуть скалу? — оторопел Апи. Он ожидал чего угодно, но не такого.
Призрак нетерпеливо мотнул головой:
— Смотрите вот сюда. Не видите? — он удовлетворённо хмыкнул. — Уоштело. Немудрено, за столько лет никто не увидел.
Он провёл тонким пальцем по еле заметной трещине в скале, и, присмотревшись повнимательнее, Апи наконец сообразил, что кусок скалы, валун высотою чуть ниже человеческого роста, от неё отделён, хоть и врос в землю.
В следующие несколько часов они разогрелись и упарились от напряжения. Сдвинуть валун с места оказалось задачей непростой. Разумеется, пришлось его подкапывать, после чего Вийака сильно сокрушался насчёт своего сломанного ножа. Впрочем, Призрак небрежно бросил ему:
— Не горюй, мальчик, там, внутри, есть и ножи.
Им удалось отыскать толстые прочные сучья в качестве рычагов, и, когда после их усилий валун наконец покачнулся и немного сдвинулся, все, включая Призрака, заорали от радости. В скале образовалась щель, достаточная, чтобы туда мог пролезть не особо тучный человек, и они единогласно решили пока что больше не надрываться, а проникнуть в эту щель. Толстяком никто из них не был.
Внутри скалы оказалась пещера. Самая настоящая. Будто кто-то специально её тут выдолбил, причём своды её уходили ввысь, а воздух оставался свежим и чистым. Тут наверняка были ещё какие-то незаметные на первый взгляд ходы, решил Апи, ликующе подтолкнув Вийаку локтем.
Призрак тем временем промерил пол пещеры шагами, отсчитав от стены и от входа определённое их количество, и пальцем начертил на земле круг со словами:
— Копайте здесь.
И они снова начали копать, на сей раз едва не пожертвовав ножом Уэйна, но наконец в глубине появившейся ямы обнаружился длинный тюк: завёрнутые в бизоньи и оленьи шкуры копья, луки, колчаны со стрелами, ножи и даже два заботливо смазанных винчестера с патронами. Вийака не поверил своим глазам, уставившись на эти сокровища. Да, на много лет им бы этого не хватило, но тем временем они могли бы научиться сами делать оружие. Не ружья, понятно, но луки и стрелы. А с ружьями им сейчас не был страшен даже гризли или пума!
Вийака не удержался и от радости стиснул в объятиях Призрака, который оказался совсем лёгким и будто бы пустым внутри. Но охотно обнял его в ответ:
— Чем мог, тем помог, внучек. И ещё помогу. А сейчас мне пора. Ночуйте спокойно.
Он вытащил из угла ещё один свёрток из шкур, поменьше, в котором оказался сухой трут, три глиняные миски, закопчённый жестяной котелок, пустая оплетённая бутыль и кисет с табаком, рассыпавшимся в его руках на мельчайшие крошки.
— А когда ты опять придёшь, дедушка? — тревожно осведомилась Белка, заглядывая в глазницы Призрака.
Апи хотел спросить то же самое, уж больно Призрак напоминал ему его собственного исчезнувшего невесть где деда, но постеснялся.
— Приду, как только понадоблюсь, — таинственно заявил тот и будто растаял в воздухе.
* * *
Когда они наконец разместились на полу пещеры на шкурах и на предусмотрительно прихваченных Вийакой из пикапа мешках — девчонки в углу, парни — ближе к выходу, — Апи сонно изрёк:
— Старик наверняка решил, что мы сейчас будем сношаться, как кролики, потому и свалил так быстро. Ой! Ты чего? — он обиженно потёр ушибленный лоб, приподнявшись на локте, — Татоке запустила в него из угла одним из своих сабо.
— Того! — отрезала та, подскочив от негодования. — Наш мир рухнул, родные исчезли, мы очутились неизвестно где, а ты только и думаешь, что про еблю!
— Я нормальный половозрелый парень, — обиженно прогундосил Апи, ощупывая стремительно набухавшую на лбу шишку. — О чём мне ещё думать? Это во-первых. А во-вторых, нам же предстоит заселить этот мир, поэтому размножаться — важнейшее занятие. Ай!
От второго сабо ему удалось увернуться, но оно угодило в плечо лежавшему рядом Вийаке, который сердито рявкнул:
— Апи, не пизди. Самое время сейчас про демографию думать, ага.
Уэйн, расположившийся возле самого выхода, ехидно фыркнул. Его серые глаза насмешливо поблескивали в темноте.
— Я так понимаю, что при сложившемся раскладе мне вообще ничего, кроме дрочки, не светит, — неожиданно объявил он.
— Никому из вас, кабаны озабоченные, не светит ничего, кроме дрочки, — отпарировала Татоке, гневно раздувая ноздри, и улеглась обратно, натянув бизонью шкуру до подбородка, пока Белка рядом с ней тихо хихикала.
Шкуры, кстати, оказались отлично выделанными и мягкими.
Апи решил, что демографический вопрос он обдумает всесторонне, но попозже. А пока что сменил тему:
— Олениха, а у тебя неправильная обувь. Нам всем нужны мокасины.
Ими, по крайней мере, шишку не набьёшь, хотел добавить он, но удержался героическим усилием воли.
— Иди ты, — пробубнила Татоке, всё ещё злясь. — Размноженец херов.
— Нам тут вообще много чего нужно, — примирительно сказал Вийака. — Разведать, где поблизости вода, это в первую очередь, не таскаться же каждый раз к тому ручью, далековато будет. Вырыть отхожее место. Кострище снаружи и тут, в пещере, обустроить. В горах обычно ночью холодно.
— Можно греться трением, — на сей раз Апи таки не удержался от реплики и тут же нырнул поглубже под шкуру.
— Апи, не пизди, — услышал он дружный хор голосов и получил от Вийаки увесистый тычок в бок.
— Ладно, ладно, отцепитесь, сплю я, сплю, — Апи нарочно захрапел для убедительности и вскоре в самом деле провалился в сон.
С отчаянной надеждой на то, что проснётся на кровати в дедовом трейлере. Или в кузове пикапа Вийаки. Где угодно, но в своём старом, бесследно исчезнувшем мире.
Надеждам этим не суждено было сбыться.
* * *
Апи проснулся всё в той же пещере, рядом со спокойно посапывавшими друзьями. Сквозь узкую щель входа проникал солнечный свет, снаружи гомонили птицы, из-под шкур торчали растрёпанные чёрные космы Вийаки.
Хлебушек тяжело вздохнул и уселся на мешках, ощупью, как всегда, отыскивая очки. И тут же издал горестный вопль, немедля разбудивший остальных:
— Блядь! У меня очки разбились!
— Чего орёшь? Очко не треснуло, и ладно, — подал ехидный голос Уэйн, и Апи отчаянно выдохнул:
— Заткнись! Что мне теперь делать?!
Вот всё-таки этот Гхи как был беложопым мудаком, так им и остался, конец света там или что.
— Дай сюда, — вздохнул Вийака, тоже усевшись на мешковине.
Он взял из рук Апи оправу с уныло торчащими осколками стёкол, повертел в руках и пробормотал:
— Да, брат. Пиздец им.
— Это мне пиздец… — Апи судорожно втянул в себя воздух, озираясь по сторонам, но тут же растерянно заморгал.
Все предметы в пещере, расстроенные лица друзей, ехидная рожа гондона Уэйна, зелёные ветки кустов, видневшиеся в щели между камнями, — всё это он видел так ясно и чётко, словно был в очках!
— Перо… — завороженным шёпотом позвал он. — Слушай… похоже, я всё вижу и без очков.
Близорукость у него была офигенно высокой, очки он надел ещё в младшей школе. А теперь мир и без них приобрёл чёткие очертания и яркие краски, перестал расплываться, как это бывало всегда, едва он снимал очки!
Чудеса…
— Поздравляю, — Татоке зевнула и вылезла из-под шкур, зябко поёживаясь. — Подай мне мои сабо, если ты всё видишь, Апи.
— Интересно, у нас тут все болячки пройдут или как? — задумчиво проговорил тот, шаря по полу пещеры в поисках её обувки. Шишка у него на лбу точно не рассосалась.
— Кофе бы… — заныла Белка, тоже поднимаясь и берясь за косметичку.
— Молчи, а? — простонал Апи. — Может, тут это… что-нибудь такое растёт? Старикан тебе ничего не показывал?
Они выбрались наружу, поёживаясь от утренней прохлады, выбрались в чистый, зелёный, сверкающий росой мир, где их уже ждал Шунка Скан со свежей тушкой кролика у лап.
— Да уж, с этим псом мы не пропадём, — уважительно произнёс Вийака, присаживаясь на корточки и обнимая собаку за лохматую шею. Он тут же отметил про себя, что на ощупь пёс был точь-в-точь как ушедший Призрак — пустой и очень лёгкий.
— Мог бы принести оленя, — подал голос Уэйн. — И кофе.
— Я поищу хотя бы мяту и бруснику, — решительно заявила Белка, сосредоточенно расчёсывая спутанные волосы. Щётка нашлась только у неё.
Наконец после скудного завтрака все разбрелись кто куда. Апи и Татоке отправились стрелять из лука на площадку за утёсом. Белка действительно твёрдо решила найти хотя бы те травы, которые знала и которые могли им пригодиться, поэтому осторожно спустилась в ущелье. Вийака же с Уэйном устроились перед пещерой, внимательно изучая винчестеры, найденные в схроне. Ведь если оружие было неисправным, оно легко могло разорваться в руках у беспечного стрелка.
— Вроде в порядке, — вполголоса констатировал Вийака, откладывая в сторону своё ружьё и взглянув на Уэйна, который только кивнул в подтверждение, мол, моё тоже, но ружья из рук не выпустил. — Вот что я тебе скажу, — негромко продолжал Вийака. — К Апи не цепляйся, ясно? Я понимаю, что он иногда бесит, но он мой друг. Хейапи.
Уэйн склонил рыжеволосую голову к плечу, глаза его снова ехидно блеснули, когда он так же, вполголоса, проговорил:
— Ты наивняк, вождь. Вы меня к себе приняли, и ты тут вроде как командуешь. А тебе не приходило в голову, что с этим вот, — он потряс ружьём, — я мог бы запросто уложить и тебя, и твоего дружка-задрота? Забрать себе обеих девок и зажить тут припеваючи?
Вийака на миг опустил ресницы. Теперь чёрное ружейное дуло глядело прямо ему в грудь, и сам он ничего не успевал сделать. Пуля Уэйна оказалась бы куда быстрее.
— И что же тебя останавливает? — бесстрастно спросил он, облизнув губы и прямо посмотрев в побледневшее лицо Гхи. У того на переносице проступили незаметные раньше веснушки.
— Три вещи, — с расстановкой произнёс тот, не опуская ствола. — Твои девки прикончат меня раньше, чем я их трахну, — раз. Даже эта вот миленькая маленькая Белочка, — он натужно усмехнулся. — Я в этих ваших горах и духах-призраках ни фига не шарю, навряд ли они будут мне помогать — два. И… ты клёвый. Лично ты. Это три, — закончил он и снова криво усмехнулся, откладывая в сторону ружьё. — Ничего такого, не бери в голову.
Вийака молниеносно взметнулся с земли, сбив его с ног в этом рысьем прыжке. Повалил наземь, прижал, стиснув беззащитное горло обеими руками. И процедил, уставившись в сузившиеся, потемневшие глаза Уэйна:
— Мне тоже, знаешь ли, легче было бы тебя прикончить. Проще, чем потом всё время гадать, не всадишь ли ты пулю мне в спину и не встанешь ли на сторону каких-нибудь беложопых мудил, если такие вдруг здесь появятся.
Он безжалостно встряхнул Уэйна. Жизнь этого парня была в его руках, билась в его ладонях. А тот, обмякнув, вдруг через силу прохрипел:
— Нет. Я буду с вами. Даю слово. Можешь… можешь не верить, но я буду с вами. Если не веришь… тогда прикончи меня.
— Чтоб ты скис, — мрачно пожелал ему Перо, разжимая пальцы и поднимаясь на ноги. Потом снова протянул руку и вздёрнул зашедшегося в кашле Уэйна с земли.
Позади них раздалось глухое ворчание. Парни обернулись — там сидел, как всегда, неслышно возникший откуда-то Шунка Скан и скалил белые зубы.
— Что скажешь, Шунка? — строго спросил Вийака. — Поверить мне этому васичу?
Пёс махнул хвостом, разметая пыль. А Уэйн прохрипел, держась за горло:
— Я хочу получить ваше имя. Имя лакота. Я тебе серьёзно говорю, Перо. Мне остопиздело быть беложопым васичу.
Он сердито набычился, а Вийака наконец искренне и с облегчением засмеялся, на миг коснувшись его плеча:
— Это ещё неизвестно, какой зверь-покровитель к тебе придёт. Ну или не зверь. Может, ты пожалеешь, что не остался беложопым васичу.
— Вон Хлебушек этот твой… это же прозвище? — нерешительно осведомился Уэйн.
— На самом деле, — страшным шёпотом возвестил Вийака, — его тайное имя — Громкий Барсук. Но я тебе этого не говорил!
К Уэйну, когда он отправился поститься без еды и воды на берег священного Озера Ножа в самой сердцевине Чёрных гор, явился медвежонок. Уэйн сам от этого обалдел, но так и стал Мато Гхи — Рыжим Медвежонком.
* * *
А ещё через две луны — Призрак научил их отмерять время по Солнцу и Луне — произошло вот что. Призрак как раз был с ними, когда это случилось.
Сперва им показалось, что небо над Чёрными горами раскололось, потому что его прочертила ослепительная широкая молния, а потом от удара грома покачнулась земля. Но раскололось не небо-Скан, раскололась чёрная гора над Озером Ножа.
И оттуда лавиной грянули бизоны.
Впереди всех бежал огромный, буро-чёрный, косматый бык со сверкающими рогами — Татанка, бизоний дух, вожак всех живущих и умерших бизонов. За ним — другие, не такие крупные быки, коровы и желтые телята. Они громко мычали, а от топота их копыт снова содрогнулась земля. Они грозной лавиной пронеслись вниз по ущелью, спускаясь на заросшую травой благодатную равнину.
— Пророчество сбылось, — еле слышно проговорил Призрак вздрагивающим голосом, когда последний телёнок весело пробежал мимо него, подпрыгивая на тонких ножках. — Они вернулись.
Вийака обернулся — старик плакал, слёзы текли из тёмных впадин его глазниц.
— Теперь я могу уйти к Бесконечному Огню, — серьёзно проговорил он, встретив взгляд Вийаки. — Я больше не нагийя.
— А нам, что же нам делать, дедушка? — вскрикнула Белка, в испуге уставившись на него. Он научил их всему, что знал сам, он помог им пережить первые, самые трудные дни в этом новом мире, и теперь он уходил?!
— Вам предстоит встречать всех, кто придёт сюда, — мягко ответил дух, опустив ладонь на её растрёпанную голову. — Всех, кого позовут Чёрные горы. Они придут. Я же вам уже говорил. Ждите.
Его силуэт будто истончился, заколыхался, медленно тая в предутреннем воздухе.
А из разлома в черной горе вдруг вылетели мустанги. Крапчатые, гнедые, вороные, караковые, буланые. Они летели, хвосты и гривы их развевались по ветру.
И надо всем этим сверкающим яростным миром подымалось Солнце-Ви.
Наступил рассвет нового дня.
Вийака Перо
Апи Хлебушек
Татоке Олениха
Хеткала Белка
Гхи-Рыжий
Призрак
3.
«Анпету Вакан — Священный День, день, когда все вернутся в мир индейского детства...»
(Из поучений шамана Матохаты)
— Мне не хватает книг, — мрачно заявил как-то утром Апи Хлебушек, вернувшись после умывания в ручье к костру и покосившись на друзей, зябко ёжившихся под накинутыми на плечи одеялами и оленьими шкурами.
Выделывать шкуры их научил исчезнувший к тому времени Призрак, отправившийся в Страну Вечной Охоты, к Бесконечному огню, где восседают все мёртвые воины лакота. Управляться же с ружьями и луками они умели, все пятеро: Вийака Перо, считавшийся у них вождём, Апи, Рыжий Уэйн Гхи и девчонки — Татоке и Белка. В Чёрных горах всегда водились олени, и вяленого мяса про запас в той пещере, где друзья обустроились, было уже достаточно для нормальной зимовки.
— А мне не хватает кофе, — тут же парировал Уэйн, скривившись в ехидной усмешке. Он был единственным бледнолицым (или, как говорила Татоке, беложопым) среди них. И ещё в школе безжалостно доставал своими подъёбками Апи, которого считал задротом-ботаником. — Нахрена тебе тут книжки, ты же окуляров своих лишился, — он повертел перед лицом сложенными в щепоть пальцами, изображая таким образом разбившиеся очки.
Вийака превентивно показал ему кулак — заткнись, мол, и Уэйн заткнулся, смешливо блеснув глазами. Несмотря на свою доёбистость, парнем он всё-таки был покладистым.
— А мне нужны мои родные, — звенящим голосом отрезала Татоке, глянув на Апи почти с ненавистью. — Мало ли что каждому из нас здесь нужно. Извини, Апи, — добавила она, немного помолчав, и остальные облегчённо выдохнули. Татоке же попыталась улыбнуться. — Предки выдали нам только Призрака и вон Шунку Скана, — она кивнула на сидевшего неподалеку большого чёрного пса, вильнувшего ей хвостом в ответ. — А ещё бизонов и мустангов. Кофе и книжек не выдали.
— Придётся писать самим. На коре, палочкой, — бодро провозгласил Апи, тоже вымученно улыбнувшись, и тогда все наконец коротко рассмеялись.
В их положении оставалось только это. Смеяться тому, что действительно смешно. А такого хватало. Апи, добровольно взяв на себя роль местного дурачка-недотёпы, то в ручей падал, отправившись наловить рыбы, то на незамеченный им муравейник усаживался перекусить. Но книги он действительно любил, читал раньше запоем и по вечерам у костра пересказывал друзьям самые-самые, иногда по нескольку раз.
В ту же ночь неожиданно разразилась сильная осенняя гроза из тех, что нередко бушуют в предгорьях, и ребята тщательно занавесили вход в пещеру всеми шкурами, какие у них были.
— Настоящая буря, ёлки-палки, — пробормотал Уэйн, подбрасывая в костёр ещё хвороста.
— Не шибко-то пали дрова, — предупредил его Вийака и вздохнул: — Надо было больше заготовить, хрен знает, когда мы теперь отсюда сможем выйти.
Уата, северный ветер, завывал снаружи, рвался в пещеру, бросая в завесу из шкур пригоршни ледяного дождя. И вдруг сквозь эти звуки послышался другой звук — страшно знакомый, но уже почти забытый с исчезновением цивилизации.
Это был гул мотора.
— Не понял… — дрожащим голосом пробормотал Вийака, расширенными глазами уставившись в ошеломлённые лица друзей.
А потом все они подхватились и ринулись наружу, не обращая внимания на хлеставшие по головам и плечам струи дождя.
Самолёт, крохотный самолёт, растопырив крылья, подобно орлу, кружил над предгорьями. Пилот, вероятно, пытался найти место для посадки… и не находил в нахлынувшей вместе с бурей тьме.
— Он разобьётся! — в ужасе закричала Белка, запрокинув голову. Дождь смешивался на её смуглом лице со слезами.
Мотор несколько раз чихнул, закашлялся и снова натужно взвыл. Чёрный силуэт начал быстро снижаться.
— Он сядет в ручей! — крикнул Вийака, тыча пальцем перед собою. — Надо спасать!
И они ринулись в темноту, задыхаясь от волнения. Шунка Скан мчался впереди, и каждый чётко различал его тень, летящую среди валунов.
Самолёт приземлился неудачно, завалившись на левый бок, на крыло, словно подбитая птица. Вийака проворно вскарабкался на это крыло, подал руку Уэйну, и оба они полезли в перекорёженную кабину, торопясь вытащить тех, кто был там — пока не взорвались топливные баки. Девчонки и Хлебушек нетерпеливо подпрыгивали внизу. Апи попытался было тоже полезть в кабину, но Вийака гаркнул на него:
— Стой, где стоишь! Вот, принимайте лучше!
И они с Уэйном потащили из кабины обмякшее тело в джинсовом комбезе. Черноволосая голова пилота бессильно моталась на тонкой шее, лицо было перемазано кровью, сочившейся из раны на голове.
— Храбрый пацан… — уважительно пробормотал Вийака.
— Это не пацан, а моя сестра, Джеми! А я — Колин! — прозвенел тонкий детский голос из глубины кабины, и оттуда вылез мальчишка, темнокожий, тощий, в шортах и лёгкой курточке.
Вийака только глянул на него и тоже без церемонии, как щенка за шкирботник, спустил вниз. А следом — здоровенный рюкзак, который мальчишка выволок наружу.
— Беги вон в те кусты! — скомандовал он. — А то щас взлетим… без крыльев!
Дважды повторять это не пришлось, все опрометью припустили подальше, неся почти бездыханную Джеми, как мальчишка её назвал. Апи и Белка помогли Колину, ухватив за лямки громадный, в его рост, рюкзак. Апи поразился, каким тот был тяжёлым. И угловатым, будто бы там лежали кирпичи.
— Книги! — внезапно догадался он. — О Вакан, это же книги… там, у тебя!
Колин глянул на него снизу вверх огромными круглыми глазами и гордо заявил:
— Моя сестра — библиотекарь, она собрала всё, что… что не исчезло, и мы полетели… искать людей. Вас то есть.
И в этот миг топливный бак самолётика всё-таки взорвался. Они прижались к мокрой земле, обхватив головы руками — казалось, огненное зарево залило полнеба. На какие-то мгновения стало светло как днём, и нестерпимый жар опалил лица.
— Твою ж… — пробормотал Вийака, наконец усаживаясь, и закашлялся. — Татоке, глянь, что там с этой Джеми, только аккуратно, вдруг позвоночник у неё… И кровь вон…
Он с беспокойством вгляделся в заострившееся лицо девчонки, осторожно отвёл с её выпуклого лба спутанные кудряшки.
— Позвоночник у меня есть, а как же, — прошептала вдруг та, не открывая глаз, хотя слипшиеся ресницы её дрогнули. — Пальцами шевелю, вот. И на руках, и на ногах.
Её чёрные сверкающие глаза распахнулись и требовательно уставились прямо в лицо ошеломлённому Вийаке, а узкая ладонь легла на вихры братишки, облегчённо уткнувшегося ей в плечо. В глазах этих плясали отблески пламени от догоравшего самолёта.
— Вы и правда тут живёте? В Чёрных горах? — она закашлялась и попыталась приподняться на локте. — Я видела вас всех… во сне.
Вийака потрясённо переглянулся с Апи и Уэйном, а Татоке резко сказала:
— Пойдёмте обратно. Её надо перевязать… и дождь льёт. Дома поговорим.
Вийака про себя с облегчением отметил это «дома» (всё-таки Олениха была самой эмоциональной в их компании) и снова подхватил Джеми на руки. Ему не хотелось её выпускать, как Хлебушку — рюкзак пацана с драгоценным содержимым.
— Вакан… о Вакан… — бессвязно и благоговейно бормотал тот снова и снова, пока Татоке сердито на него не цыкнула, а Уэйн не выпалил ехидно:
— Там, может, это… сто экземпляров библии. Или учебники алгебры.
— Это всё равно книги, чтоб ты понимал, — огрызнулся Апи.
— Книги беложопых, — не унимался Уэйн, и Апи, не выдержав, свирепо пнул его под тощую задницу. Тот, однако, ловко увернулся, не переставая хохотать.
Джеми тоже тихо рассмеялась, подняв голову с плеча Вийаки, оступавшегося в грязи. И вполголоса пояснила, оглядываясь на Апи:
— Библии нет, но учебники есть. И другие истрепанные книги, я принесла их домой заклеить… и они остались, когда всё исчезло, остались в рюкзаке.
Она прерывисто вздохнула. Её глаза, совсем близко от глаз Вийаки, вдруг переполнились слезами.
— Люди исчезли, а старые рваные книги остались… — голос её сорвался, она беззвучно заплакала.
Вийака захотел было погладить её по щеке или поцеловать, но удержался.
— Ты сказала, что видела нас во сне, — отрывисто проговорил он. — Как это?
Джеми несколько раз глубоко вздохнула, стараясь успокоиться, и наконец объяснила:
— Мы из Маунтин-Кросс. Папа — он опылял поля на заказ. Я потому умею водить самолёт. Он меня учил, сказал, вдруг пригодится. Мама… давно умерла. Мы проснулись утром — а никого нет, — голос её снова задрожал. — И ничего. Ни нашего дома, ничего. Только этот рюкзак. И самолёт. Зачем так? Зачем?!
— У нас тоже все исчезли, — глухо отозвался Вийака. — Рассказывай.
— Я… сразу поняла, что надо облететь окрестности, вдруг кто-то всё-таки уцелел, — взахлёб, всё быстрее продолжала она. — Но никого, никого нигде не было, а топливо — на исходе. И есть совсем нечего. Мы с Колином охотились на сусликов, их можно убить палкой. Воду брали в ручье. Неважно… Мне показалось, что я заметила дым… вот здесь, — она мотнула головой. — В Чёрных горах. А потом мне приснился сон, как будто я сижу у костра, я, Колин и какие-то незнакомые парни и девчонки. Это были вы, — убеждённо повторила она, переводя взгляд на шедших рядом Апи и Татоке. — И ещё собака. Странная, с рёбрами наружу. Но я её не боялась.
Шунка Скан гавкнул откуда-то, словно подтверждая её слова, и Джеми выдавила дрожащий смешок.
— Я подумала: а вдруг? Вдруг вы действительно где-то здесь? Я забрала книги, больше всё равно нечего было, и мы полетели. Только вот буря началась, я еле выровняла самолёт, и мы сели в ручей, — закончила она.
— Вакан Танка привёл тебя, Великий и Таинственный, — убеждённо изрёк Апи.
— Аминь, — не удержался ехидина Уэйн, косясь на то, как доверчиво тонкие руки Джеми обвивают шею Вийаки. Он бы тоже хотел нести эту девчонку, такую храбрую и красивую. И не только нести. Впрочем, решил он, ещё выдастся случай поболтать с ней не при всех. Может, он понравится ей. Может…
Вийака спокойно произнёс, останавливаясь перед пещерой:
— Теперь здесь будет ваш дом. Паха Сапа, наши горы. Они для всех. Я сказал, хейапи.
— Хейапи, — вразнобой отозвались остальные, и Джеми тоже озадаченно повторила:
— Хейапи. А что это означает?
— Да будет так, — ответил Вийака.