Работая под Жуковым, я привыкла к тому, что Жуковы не извиняются.
Ну то есть устно не извиняются. Даже если знают, что неправы. Это для них западло не комильфо.
Потому как пункт 1. Жуков всегда прав. Пункт 2. Если Жуков неправ, см. пункт 1.
Мой бывший Шеф, дай ему Бог здоровья, был совершенно шаблонным Жуковым. И таковым остался, я думаю, хотя меня Бог миловал от встреч с ним уже лет пять как.
Подавляющее большинство своих Жуковых я писала с него.
Так вот, он никогда не извинялся. Как Лизка в «Патроне», я была у него замом и девочкой для битья. Ну и то, жизнь у мужика тяжёлая, надо ж как-то расслабляться… Два развода, конкуренты не дремлют, деньги надо ковать не уставая. А тут я такая вся, в Дольче Габбана!
И плющил он меня с наслаждением.
А я не виктим ни разу. Я ненавижу, когда меня плющат. Я могу это терпеть долго. Очень долго. А потом сразу убиваю ухожу.
Шеф, кстати, был в полном ахуе шоке, когда я наконец ушла. И весь месяц, считая от подачи мною заявления до собственно ухода, со мной не разговаривал. В аське переписывались, не смешно ли? «Я думал, что ты мой друг», – он мне только и сказал. «Друзей не ебут», – сказала я в ответ.
А эта… не подберу эпитета… Жучья паранойя!! Кругом одни враги, одни злые враги! Пароли. Явки, видеонаблюдение вплоть до уборной, перлюстрация аськи и мыла… У-у-у, Жуки-и-и!
А как он меня имел... И в большинстве случаев – беспричинно и несправедливо. Я приходила домой и рыдала по часу, запершись в ванной. Это я-то, весёлое Гюго и сплошная буффонада!
Причём я никогда не знала, к какой мелочи – не по работе, замечу! – он прискребётся. Например, сижу в обед – обеееед! – на редакционной кухне, почитываю бабский романец со знойным мачо на обложке. Входит Шеф, секунду смотрит и свирепо гаркает:
– Да ты совсем уже оборзела! Читает она! Говно эдакое – и читает! Выпускающий редактор!
Я, естественно, поперхиваюсь, роняю кружку, ложку и книжку. Он ещё секунду стоит и уходит, полностью удовлетворённый.
Ну или… Ладно, даже вспоминать не хочется. Допустим, позвонить мне в час ночи (товарищ Сталин работает, значит, никто не отдыхает) и спросить: «А в чём разница между терминами «паноптикум» и «кунсткамера»?» это просто как два пальца… Зачем Гугл, когда есть я?
Почему я ни разу не возгудала? Все помнят, что я Гюго, ненавидящее конфликты? Себе дороже выходит. И потом………. О Боже, я же просто столбенела перед ним от восхищения и испуга, да. Жуки, чо.
Так вот, он, конечно, прекрасно понимал, что несправедлив. Внутри себя понимал. В душе. Где-то очень глубоко. И поэтому время от времени извинялся. Царскими подарками с барского плеча.
Гуляли мы как-то в редакции Новый год, и он заметил, что я шампанское не пью. Он всегда всё замечал. Одна из его любимых фраз: «Я чего-то не знаю?» (Вторая по популярности: «Вот такое вот я говно»)))
А я шампанское просто не люблю. Голова у меня с него болит страшенно. Причём сразу после одного бокала. Так я ему и объяснила. А он мне:
– Французское надо пить.
Я:
– Ты в уме, начальник? «Вдову Клико»? «Дом Периньон»? Ты мне столько не платишь.
– Не заслужила, – лениво так ухмыляется он.
«Казззззёл!» – со смаком думаю я, и он опять ухмыляется, ибо точно знает, что именно я думаю.
Так в веселье нескончаемом пролетает пять месяцев, и наступает мой день рождения.
Фуфырюсь, готовлю хавчик и мартини.
Прилетаю в дорогую редакцию.
Немею и столбенею.
На моём рабочем столе (реальном, не виртуальном) стоит ведро роз. Стенгазета во всю стену с моим портретом и кучей всяких славописаний в мой адрес (коллеги постарались). Розовый плюшевый поросёнок. И охрененных размеров красный чумодан. Шикарный корейский чумодан, набитый – внимание! – бабскими романами в пошлых обложках.
Как я потом посчитала, их было почти 200 штук. Я читала их полгода. Представляю, как таращились продавщицы в магазине, когда Шеф их там нагребал с полок…
Ну, за обедом за моё здоровье все пили мартини, ели тортик, а потом Шеф отпустил – очередной нонсенс! – меня с работы на своей машине, со своим шофёром, дабы я уже увезла свой пошлый чумодан с пошлыми книжонками.
Вечером у меня в гостях родня. Я особо заморачиваться не стала, нажарила котлет, родня притаранила солёных бочковых огурцов. Пьём водку, всё чинно-благородно.
Звонок мне на сотовый.
Шеф.
– Я не понял, ты где?
Я зависаю.
– Дома, кормилец, – кротко отвечаю я, – родня пришла. Днюху гуляем.
– Я не понял, – опять говорит он, – так ты что, от «Вдовы Клико» отказываешься, что ли? Сама ж заказывала. Давай, дуй в редакцию.
Ну, если вы думаете, что мой муж отпустил меня одну в редакцию пить с Шефом «Вдову Клико», то вы очень ошибаетесь. Муж и ребёнок поехали туда со мной. Захватив ещё водки, котлет и бочковых огурцов. Офигевшая родня осталась убирать с праздничного стола и мыть посуду.
Так я в первый (и, думаю, в последний) раз в жизни пила «Вдову Клико» по пять тысяч рублей бутылка, закусывая котлетами и бочковыми огурцами.
А ещё через год я всё-таки уволилась. Не вынесла душа поэта позора мелочных обид, как говорил Михаил наш Юрьевич.
В общем, от Жуковых я теперь бегу, как от огня. И пишу про них с удовольствием.
А «Клико»… Сухая очень вдова эта. Киииииииислая.
Но голова после не болела.
Шеф, как всегда, оказался прав.
Жуков, чо.

А это я с чумоданом книжек...


Моя собственная визуализация Жукова: