Название: Теремок
Автор: sillvercat для fandom Post Up 2021
Бета: Эллаирэ
Канон: ориджинал
Размер: макси, 17079 слов
Пейринг/Персонажи: Док, Серьга, Лия, Вера, Ярик, Джус, Атос, Арамис и Портос, военные
Категория: джен, броманс
Жанр: драма, фантастика, приключения, юмор
Рейтинг: R
Краткое содержание: После Заражения и всеобщего коллапса в элитном особняке обосновались: Док — бывший пластический хирург, Серьга — бывший спецназовец, и спасённые ими Лия, Вера, Ярик, Джус
Примечание: отсутствует научный обоснуй
Предупреждение: описание смерти второстепенных персонажей; упоминание изнасилований и убийств; ненормативная лексика; автор занимается откровенным читтерством
Иллюстрация: «Повелитель херни»
Ссылка: тут.
Скачать doc. pdf. epub. fb2.

ЧИТАТЬ

«Бесконечны, безобразны,
В мутной месяца игре
Закружились бесы разны,
Будто листья в ноябре...
Мчатся бесы рой за роем
В беспредельной вышине,
Визгом жалобным и воем
Надрывая сердце мне...»
(А. С. Пушкин «Бесы»)

1.
— А мы закончили операцию… и вот такая вот красота у нас получилась, — прохрипел Док, опуская окровавленный топор. Безголовые туши трёх ловко зарубленных им бесов лежали у его ног, медленно превращаясь в зеленовато-бурую вонючую жижу, которая растекалась вокруг высоких ботинок и впитывалась в ноздреватый мартовский снег.

Убить беса можно было, лишь перерубив ему хребет. Лучше и удобнее всего — в шейном отделе. Док дошёл до этого сакрального знания опытным путём. И подозревал, что большинство людей на планете до сакрального знания дойти не успели.

Он брезгливо поддел носком ботинка откатившуюся в сторону голову одного из бесов с оскаленными изогнутыми клыками, торчавшими из-под синеватых тонких губ.

Голова эта когда-то была женской — со всё ещё изящной лепкой окостеневшего лица, с прилипшими к черепу светлыми прядями длинных волос. Но зубастая пасть и выпученные глаза со щелевидными кошачьими зрачками не давали обмануться.

Док ещё раз пристально вгляделся в это мёртвое лицо-морду, пока оно не начало расплываться, теряя очертания, распадаясь — кости вместе с мягкими тканями

Нет, он её не узнавал, хотя наверняка знал при жизни.

При человеческой жизни.

Слава тебе, Господи, бесы даже в первом приближении уже не походили на людей, а вот в таком вот виде — тем более. Не походили на тех, кого он знал когда-то — на соседей по богатому пригороду, на друзей или коллег.

Док в который уже раз задумался о том, смог бы он так же лихо кромсать бесов — если бы узнавал в них своих знакомых, коих у него были вообще-то десятки, своих родных, наконец. Если бы те после Заражения продолжали сохранять человеческий облик, смог бы он так же хладнокровно зарубить маму, Ветку, Тимыча или Нику?

«Смог бы, — устало произнёс внутренний голос, — ещё как смог бы. Ты же хирург. Золотые руки. Так что кого угодно разделал бы за милую душу. Пусть топором, а не скальпелем».

Да, исключительно из соображений гуманности. Навряд ли хоть кому-то из людей, оставшихся в живых, как и ему самому, хотелось бы существовать в облике беса. Пусть какой-то недолгий месяц их бесячьей жизни, но всё-таки.

Док на секунду прикрыл глаза, в очередной раз спрашивая себя зачем, зачем перед тем, как наступило Заражение и всеобщий коллапс, он отправил Ветку, маму и Нику с Тимычем на чёртов курорт на Лавинани? Сейчас они были бы здесь. Погибли бы вместе с ним, а не в проклятом пятизвёздочном отеле «Иманавира».

Они наверняка погибли, он это чувствовал.

Мобильная связь исчезла через неделю после начала Заражения. Закончился инкубационный период, и бесы вступили в мир.

Последнее сообщение от своей семьи Док получил из аэропорта в Южном Пали. «Саша, не можем вылететь, здесь очень много людей, и с некоторыми происходит что-то странное. Нам предлагают пока вернуться в отель и переждать. Возможно, это какая-то эпидемия. Не волнуйся».

Это писала мама.

И всё.

Больше от них ничего не было. Ничего.

Вместо того, чтобы сесть за руль и рвануть в Москву или кинуться к соседям, в полицейский участок, куда бы то ни было, вместо всего этого он включил систему охраны и засел в подвале, глуша вискарь.

Почему-то он точно знал — они никогда не вернутся. Никогда.

Ему неимоверно повезло — бесы обошли его дом стороной, очевидно, испугавшись ударов током, пропущенным по верху ограды. Тогда в посёлке полно было другой, более лёгкой добычи.

Док очнулся как раз вовремя, чтобы поймать агонизирующие вопли погибающей мировой Сети и телевещания. Перед своей кончиной СМИ успели осчастливить остатки человечества терминами «Заражение», «бесы», сведениями об инкубационном периоде и ценнейшими в кавычках версиями по поводу «синдрома кошачьего глаза» у первых заражённых. Его они якобы получили от инопланетян, доставленных на Землю последней совместной космической экспедицией Америки, Китая и России.

Какой бред. Какой чудовищный бред. Хотя, возможно, некое зерно истины в этой версии имелось, уж больно не по-человечески начинали выглядеть бесы, когда заканчивался инкубационный период.

— До-ок! — сердито проорал Серьга, откинув забрало мотоциклетного шлема со смуглого, заросшего разбойничьей щетиной лица. — Ты чего там встал как надолба?! Молишься, что ли? Включаю защиту!

Док встряхнулся и поспешно вернулся внутрь ограждения. Створка автоматических ворот с глухим скрежетом и лязгом вошла в пазы. По верху забора с натянутой на нём спиралью Бруно забегали, замелькали голубоватые искорки. Словно по зимнему снегу.

Вместо всех родных добрый Боженька послал ему Серьгу, чья тачка очень удачно сломалась как раз в начале улицы, где стоял особняк Дока. У Серьги оказался пистолет, и он палил в бесов, пока не кончились патроны, но выстрелы только отбрасывали тех в сторону, не убивая. Наконец он сунул пистолет за пазуху и огромными скачками ринулся к дому Дока, который отчаянно орал ему от ворот: «Сюда, блядь! Сюда-а!» и размахивал топором.

Из всего его дворового «шашлычного» инвентаря жизненно необходимыми оказались именно топоры. Их было более чем достаточно — три. Хотя, конечно, больше бы пригодилась какая-нибудь секира викингов.

Кто-то там из классиков, кажется, Герцен, звал Русь к топору. Правильно звал, как выяснилось.

Случилось это почти месяц назад. Двадцать восемь дней, точнее. Лунный цикл.

Кто бы мог предположить, что человечество погибнет так быстро.

Пытаться чинить тачку Серьге не было смысла — он остался у Дока за периметром ограды. Весело сообщил, что едет из ебеней, где о бесах, к счастью, ещё не слыхивали в связи с отсутствием Интернета, телевизора и прочих буржуинских приблуд. Док тогда вяло подумал, что же это за ебеня такие, но Серьга, азартно блестя цыганскими глазами, объяснил, что контрактник, отвоевал две чеченские и с тех пор катается по «горячим точкам», чтобы хлебнуть адреналина за гланды. Бобыль, плакать о нём некому.

Что ж, добрый Боженька пошёл Серьге навстречу. Организовал ему сплошную «горячую точку».

Сгорбившись, Док побрёл в дом, чувствуя навалившуюся на него чудовищную усталость. «Весенний авитаминоз, наверное, вот что, пора принимать комбилипен», — мимолётно подумал он, но даже не улыбнулся. Он едва волочил ноги, словно к каждой из них было привязано по пудовой гире, и гири эти волоклись за ним, вязли в раскисшей снежной жиже.

Собаки — хаски Арамис и кавказец Портос — кинулись навстречу, виляя хвостами и ожидая похвалы — ведь это же они, они сквозь забор учуяли добычу, которую сейчас тащил в дом Серьга. Док машинально наклонился погладить псов. Они были молодцами. Не раз спасали никчемные жизни хозяев, которые могли вот-вот оборваться, и не по их вине.

Серьга, несущий в охапке потерявшую сознание женщину, ради спасения которой они и выскочили за ворота, уже спускался по лестнице, ведущей в подвал, грохоча ботинками. Максимально аккуратно держа спасённую на руках — так, чтобы та не вцепилась в него зубами, если вдруг очнётся и кинется.

По великому счастью, вирус воздушно-капельным путём не передавался, он распространялся, как ВИЧ – через жидкости. Но, чтобы заразиться, достаточно было бы даже царапины.

И если спасённая сумела бы прогрызть самодельный защитный комбез и оказалась заражённой — тогда Серьга сел бы вместе с нею за решётку в подвале там, куда сейчас её тащил, и по прошествии инкубационного периода — то есть максимум пяти дней — Док зарубил бы его вместе с женщиной. А утилизовать их было бы там проще простого — после почти мгновенного разложения смыть струёй из шланга в канализацию, да и всё.

В этом подвале у него когда-то были тренажёрный зал с душевой и тир. И оружейная.

Однажды ему пришла в голову идея заделаться охотником и приобрести охотничьи ружья с боезапасом. И уже с год как в доме была установлена охранная система хай-класса. Хотя ни выстрел, ни электрический разряд не мог беса убить, но задержать — мог. Поэтому Док и Серьга успели отработать методику отражения нападения: прицельно сбить беса наземь, и пока тот старается регенерировать — а на это всегда уходило до полминуты — перерубить ему хребет или вовсе отсечь башку.

Так что они вполне могли составить сейчас небольшой мобильный отряд охотников за бесами. Один — пластический хирург высшей квалификации, второй — контрактник-спецназовец. Парочка — баран да ярочка, как говорил Серьга.

Вот только этим Док не смог бы уже помочь ни маме, ни Ветке, ни Тимычу с Никой. Он остался без них посреди разваливающегося на куски, как гниющий труп, мира, с совершенно чужим человеком рядом и двумя собаками. А теперь к ним прибавилась глубоко беременная женщина на седьмом, наверное, месяце, бывшая элитная штучка, судя по хейлопластике губ и татуажу бровей и век, — уж кто-кто, а он эти моменты мог отследить с полувзгляда.

Док опять встряхнулся. Ему периодически казалось, что он выпадает из реальности на десять-двадцать секунд, а возможно, и на подольше. Нервная система сбоила и подвисала, как старый комп.

Ещё в подвале стоял мощный автономный дизель-генератор. Он питал охранную систему, система предупреждала их о нападении бесов, которым ни разу не удалось подкрасться к дому исподтишка.

Так они и пережили зиму, когда весь остальной мир был ввергнут в плач, мор и скрежет зубовный.

Как-то так ему помнилось из Библии. Про скрежет зубовный уж точно.

Где-то наверняка находились другие уцелевшие. Но найти их было бы сложно – очевидно они, как Док и Серьга, отсиживались по подвалам. Вот же выбрела откуда-то эта женщина.

Док озабоченно вгляделся в её иссиня-бледное, в полосах грязи лицо. Человеческое, о Боже мой, лицо. Пока ещё человеческое. Он быстро повертел её, ощупывая и распахивая одежду. Никаких укусов и ран не наблюдалось, но царапин, особенно на ногах, — сколько угодно, в том числе и свежих. Инкубационный период только начался, рано было делать выводы. Но любой из бесов вполне мог полоснуть её клыками, пока они с Серьгой пытались её отбить. Без огнестрела – патроны они уже начали экономить для более тяжёлых ситуаций - а тут, в защитных комбезах и шлемах против троих заражённых выстоять было плёвым делом.

Когда Портос и Арамис залаяли, встав возле забора и всячески показывая, что там кто-то есть, они только раз взглянули на монитор в холле, и этого было достаточно, чтобы сорваться с места, влезть в самодельные комбезы и вооружиться топорами. Серьга отключил систему, чтобы получить возможность выйти наружу.

В каком-нибудь голливудском блокбастере такой ход наверняка оказался бы ловушкой, а одиноко бредущая по пустынной улице беременная женщина — приманкой, но они уже точно знали — бесы неспособны расставлять ловушки с приманками. Бесы для этого были слишком тупы. Они хотели только жрать и сношаться. Два основных инстинкта. При этом они могли одновременно и жрать жертву и сношать её, визжащую и бьющуюся в судорогах. Любого пола и возраста, им это было безразлично. Друг друга они тоже сношали, но не жрали.

Такие картины он и Серьга через монитор наблюдали на своей улице достаточно часто, пока не кончились люди. Помочь им всё равно было нечем — в лапах бесов они, даже выжив, неминуемо превратились бы в бесов.

А этой женщине, наверное, ещё можно было помочь. Она казалась… целой. Неповреждённой. Брела, пошатываясь и оступаясь, в старой камуфляжной куртке поверх какой-то хламиды и огромных, не по размеру, резиновых зелёных сапогах.

Док и Серьга вырвались наружу, в щель открывшихся ворот, возле которой тут же чутко встали псы. Пока Док разводил махач, с азартом берсерка разделывая в мясо троих возникших из ниоткуда и тут же погнавшихся за женщиной бесов, Серьга подхватил её, беспомощно осевшую в грязную жижу. Поднял на руки. С её маленькой босой ноги свалился один сапог. Правый. А потом и левый.

И вот теперь они донесли её до входа в «изолятор», как Док его называл — бывшую оружейную комнату с крохотным окном под потолком, с дверным проёмом, забранным решёткой. Ей-богу, сейчас можно было подумать, что Док специально готовился к наступившему пиздецу.

Но изолятором им пока что пользоваться не доводилось. Просто не было случая. Не было спасённых живых.

— Э-э? — дойдя до решётки, Серьга остановился, повернулся, и Док готов был поклясться, что тот хочет озабоченно почесать в затылке, но руки были заняты и шлем мешал. — Док, не на пол же её класть. Ты тут… того… логовишко какое-никакое оборудуй, будь ласка.

Док тряхнул головой. О том, что нужно как-то устроить их «гостью», никто из них вообще не подумал. Поэтому он просто сбегал наверх, торопясь и спотыкаясь о ступеньки, чтобы принести пухлый матрас и подушку из одной из гостевых спален особняка. Пока Серьга осторожно укладывал женщину на матрас, Док доставил в изолятор стёганое одеяло, бутыль с водой и две банки гречневой каши с мясом.

Некоторый запас продуктов, конечно, был, но они с Серьгой его изрядно подъели, поэтому неделю назад совершили набег на поселковый продмаг. Бесам не хватало тямы, чтобы открыть консервы, хотя они смели всё, что лежало на прилавочных витринах. Док с Серьгой забрали с собой все «жестянки», какие нашли: рыбные, мясные и овощные консервы. Серьга ещё отоварился десятком сигаретных блоков чтобы под предлогом стресса радостно предаваться брошенной было привычке. А заодно взяли соки и воду в бутылках.

Вода из кранов, впрочем, тоже ещё сочилась тонкими ржавыми струйками, непонятно, почему, но только холодная. Отопления же не было чёрт знает сколько, с тех самых пор, наверное, как бесы съели работников котельной, какого-нибудь вечно бухого истопника дядю Васю с друганами.

Сперва Док и Серьга подтапливали одну спальню, где обосновались вдвоём, электрообогревателем, но потом решили не тратить мощность генератора по пустякам, а попросту рубить мебель на дрова и топить ими камин, если уж приспичит согреться перед сном. Благо Док всегда предпочитал покупать мебель из натуральной древесины, такой вот эстет.

Днём же они согревались, как тупо острил Серьга, кинетической энергией, двигаясь как заводные.

«Но эта женщина — совершенно другое дело, конечно же», — подумал Док и озабоченно предложил:

— Давай всё-таки принесём сюда обогреватель. Беременная же.

— Ну блин. Накидай ей побольше одёжки, да и всё, — хмуро пробурчал Серьга. — Горючки и масла для дизеля в обрез, сам знаешь. Мы и так ей свет тут оставим.

— Она всё равно испугается, когда очнётся, — гнул своё Док.

Серьга предсказуемо огрызнулся:

— Сиди с ней тогда и держи её за ручку. Может, откусит.

Да уж.

Док пощупал пульс на тонком, как веточка, запястье женщины. Пульс был слабый и частил.

— Ладно, — он со вздохом выпрямился. — Я Арамиса сюда запущу. Он изящный и интеллигентный, не то, что ты. На дворе одного Портоса пока хватит.

Серьга хмыкнул, но от комментариев удержался, даже когда Док всё-таки припёр сверху обогреватель с удлинителем и включил его.

«По-хорошему, надо бы привести её в сознание, — сумрачно размышлял Док. — Но… чёрт, так она, по крайней мере, относительно спокойна».

Он не сомневался, что, придя в себя, насмерть перепуганная женщина устроит им тут цирк с зоопарком.

— Стереги и будь вежливым мальчиком, — наказал он заскулившему Арамису, усаживая его возле решётки, а Серьга со звоном водрузил в углу изолятора оцинкованное древнее ведро, обнаруженное в гараже, и объявил:

— Авось допрёт, для чего оно. Пошли, Док, ты мне уже триста двадцать баксов должен.

По вечерам, завернувшись в одеяла при свете «летучей мыши» они играли в покер на виртуальные баксы. Иногда Доку удавалось даже отыграться, но сумма его долга всё равно росла.

Женщина пошевелилась на матрасе и вздохнула, но в себя не пришла. Арамис навострил уши.

«Храни тебя Господь, бедолага», — устало подумал Док, поднимаясь по лестнице, ведущей из подвала. Он сам не знал, о ком это он — о женщине или о собаке.

2.
Серьга успел обставить Дока ещё на двадцатку, прежде чем тот окончательно расклеился и под недовольное ворчание соседа полез под одеяло, заворачиваясь в него, будто в кокон. У Серьги же ещё достало сил прошлёпать в холл и проверить мониторы — просто успокоения для, ибо при малейшем нарушении целостности периметра система выла на весь дом.

— В Багдаде всё спокойно, — доложил он, вернувшись в спальню, и принялся умащиваться рядом с Доком, хотя кровать была широченной, супружеской, — так было всяко теплее. — И спят седые воины на каких-то там коврах, но только недоволен судьбою падишах, — продолжал бормотать он, тоже кутаясь в одеяло, как в спальный мешок, и накидывая край на голову. Раздеваться они не раздевались, как и не мылись, ещё чего. — Слышь? Подопечная твоя спит, Арамис на месте. Я заглянул. Всё чики-пуки.

Док невнятно что-то промычал и тут же провалился в сон.

В этом сне он бежал по золотому горячему песку пляжа Лавинани, бежал и изо всех сил орал, размахивая руками, орал, пытаясь предупредить маму, Ветку, Нику и Тимыча, что грядёт пиздец. Орал и сам не слышал собственного голоса. Они его тоже не слышали. Мама возлежала в плетёном шезлонге, сдвинув на лоб очки, и сосредоточенно вывязывала что-то крючком, что-то яркое и бесполезное, вроде салфетки на комод. Ника с Тимычем носились друг за другом по полосе пенящегося вокруг их щиколоток прибоя, радостно хохоча. А Ветка «совершала намаз», как она это называла, то есть натирала руки и плечи молочком от загара и изредка поглядывала на маму — видимо, собиралась с духом, чтобы попросить свекровь помочь ей натереть ещё и спину. Она знала, что Нику не дозваться: молодожёны занимались только друг другом.

Всё это было так привычно и так прекрасно, что Док заплакал. Они, оказывается, все были живы! Всё у них было хорошо! Тогда чего же он так орёт тут?

Орал не он, орал Серьга. Орал и тряс его за плечо, безжалостно выпутывая из одеяльного кокона:

— Рота, подъём! Арамис явился с докладом — наша мадам проснулась и блажит. Пошли успокаивать, что ли. Я один не пойду, я с ними не умею.

При дохлом свете «летучей мыши» стало видно, что в дверях спальни и правда стоит Арамис, искательно и виновато повиливая пушистым опахалом хвоста. А снизу, — Док прислушался, — действительно доносились какие-то невнятные звуки. Кажется, стоны.

— Не родила бы, — дрогнувшим голосом сказал Серьга, и это соображение придало им скорости. Они скатились по подвальной лестнице вслед за Арамисом, который всё-таки их обогнал.

Пленница-гостья в накинутой на плечи куртке стояла возле решётки, упираясь в неё торчащим животом, вцепившись в прутья грязными пальцами, и рыдала, некрасиво разевая рот. Светлые волосы её были всклокочены. Док машинально глянул на её босые синеватые ступни и мысленно схватился за голову — надо же было принести ей хотя бы носки!

— Вы! Фашисты! — отчаянно выкрикнула она, завидев их. — Выпустите меня сейчас же! Как вы смеете!

Док кашлянул в полном замешательстве и попятился. Лучше он сейчас сходит за носками. Она явно была здорова, и пока что не рожала, и на том спасибо, так что знакомство можно было на пару минут отложить. Серьга, видимо, обидевшись на «фашистов», сварливо огрызнулся:

— Мадам, мы вам жизнь спасли вообще-то, от бесов отбили.

— А зачем заперли тогда?! — пронзительно закричала она. Её била крупная дрожь, руки, сжимавшие решётку, тряслись.

«Решила, наверное, что попала в лапы маньяков-извращенцев», — понял Док. Выглядели они с Серьгой, должно быть, устрашающе: обросшие, вонючие, в поношенном шмотье в три слоя. И если Док с его светлой щетиной ещё мог понадеяться, что сохранил некое благообразие облика, то Серьга смотрелся истинным разбойником-баро, главой цыганского табора, не хватало только краденого коня и ножа в зубах.

И то, что женщина при виде них не забилась в угол своей клетки, не заскулила, не начала умолять, а налетела на них, как маленькая сердитая птица, вызывало уважение.

— Мы вас не обидим, — поспешно сказал Док, шагнув вперёд, но всё равно предусмотрительно держась на некотором расстоянии от решётки. — Это превентивная мера. Если кто-то из напавших на вас бесов всё-таки сумел вас хотя бы поцарапать, вы заражены. Это точно выяснится через пять дней. Стандартный инкубационный период. Мы должны обезопасить себя, вы же понимаете. Это простая мера предосторожности, — повторил он как мог мягко и спокойно, как привык разговаривать с капризными взбудораженными пациентками.

Женщина перестала плакать и взглянула на него запухшими глазами. Её верхняя губа вздёрнулась, обнажая ровные белые зубы.

— А если станет ясно, что я заражена, тогда что?? — тихо спросила она.

— Тогда вам уже будет всё равно, — исчерпывающе объяснил Серьга, неловко переступив с ноги на ногу, и выразительно взглянул на Дока — мол, давай, базлай дальше, у тебя хорошо получается.

— Я почти уверен, что ничего подобного не произойдёт, — решительно заявил тот. — Бесы погнались за вами, но, насколько я могу судить, никто из них вас не укусил. Вы не помните?

Женщина нетерпеливо мотнула растрёпанной головой:

— Я же вырубилась, как я могу что-то помнить… — шмыгнув носом, она прямо посмотрела в лицо Доку. — Я поняла, вы убьёте меня. А как же мой ребёнок? — её ладонь с длинными красивыми пальцами легла на выпуклый живот.

Док проглотил слюну, не зная, что ответить. Перед его глазами вспыхнула яркая картина: здесь же, в подвале, они с Серьгой делают трупу кесарево сечение. Впрочем, какая дичь — труп же махом начнёт разлагаться. А действительно, что при этом станет с ребёнком? Будет ли он стопроцентно заражён?

Господи!

Док помотал головой, отгоняя воображаемое безрадостное видение.

— Слушайте, давайте так — твёрдо сказал он, — если вы… хм… обратитесь — вспомнился термин из сериалов про оборотней и вампиров — мы вас усыпим и произведём кесарево сечение. Таким образом, если ваш ребёнок окажется незаражённым, мы постараемся его выходить. В любом случае, срок жизни беса — месяц.

Серьга за его спиной, не выдержав, испустил длинный отчаянный стон. У него тоже было воображение.

— Я принесу вам носки, — сухо сообщил Док, завязывая со скользкой темой и начиная подниматься по ступенькам. — Может, вы ещё чего-нибудь хотите?

— Моего мужа! — закричала она ему вслед, снова начиная рыдать. — Верните мне моего мужа! Илью! Они его разорвали! Верните мне мою жизнь!

На выходе из подвала Дока чрезвычайно резво обогнал Серьга, который тяжело дышал и потирал лоб кулаком. Арамис, как ни странно, остался с женщиной.

— Твою мать, ну что за везуха, — простонал Серьга и больше не вымолвил ни слова, за что Док был ему весьма признателен.

Они молча вернулись в подвал, насобирав полный пакет всякой мелочёвки, которую Док счёл подходящей для гостьи в её положении: шерстяные носки, сланцы, расчёску, сгущёнку в пластике, бумажные носовые платки, полотенца и влажные салфетки. И даже набор кремов из Веткиной комнаты. Её рабочего кабинета, где она наводила красоту, щебетала по телефону, бродила по сайтам, красилась и вывязывала разные штучки из бисера. Туда он всё не решался заглянуть, как в комнаты мамы и Тимыча с Никой. Но вот заглянул — и ничего. Пахло ею, Веткой. Её любимой туалетной водой, названия которой Док никогда не мог запомнить, фруктовым лосьоном для тела — мягко, нежно и успокаивающе. В их спальне, которую он теперь делил с Серьгой, так уже не пахло. Там, по правде говоря, довольно гнусно воняло грязной одеждой, немытыми телами и дымом от камина.

Он зашёл в её гардеробную, постоял там, слепо глядя перед собой. Вешалки были забиты одеждой. Но гостье она явно не подошла бы. Пока что.

На его плечо легла крепкая ладонь Серьги.

— Пошли уже, — негромко промолвил тот.

Перед лестницей в подвал они на несколько секунд помедлили, озадаченно переглянувшись. Внизу было тихо. Хотя нет, слышался какой-то бубнёж, но хоть не истошные вопли.

Женщина сидела у решётки на корточках, бормотала что-то ласковое и поглаживала Арамиса, запустив обе руки в его густую шерсть. Тот явно блаженствовал, щуря раскосые льдистые глаза и повиливая хвостом.

— Я его не заражу? — она взглянула на них снизу вверх. — Как его зовут? Что вы там мне пихаете?

Док тем временем пытался просунут пакет с барахлом под низ решётки — рукоятью швабры, стоявшей тут же среди скребков и щёток.

— Его зовут Арамис, — он начал со второго вопроса. — В пакете — то, что может вам пригодиться, возможно. Носки уж точно. И сланцы. Наденьте их, а то простудитесь, если будете стоять босая на полу. Сведений о том, что бесы могут заразить кого-то, кроме людей, я не помню. По крайней мере, наших собак они не раз кусали при нападении — без последствий.

Женщина схватила пакет, высыпала всё принесённое на матрас, изумлённо взглянула на Дока и, присев на край матраса, проворно принялась обуваться. Видно, и в самом деле промёрзла. Именно этот момент Док, сам не понимая, почему, выбрал для того, чтобы представить ей всех присутствующих.

— Итак, перед вами Арамис, — сообщил он с натужной бодростью, — а это Сергей Панкратов, — он указал на Серьгу, который вдруг раскланялся с непринуждённостью кавалергарда. — Он — военный, спецназовец. Он, как и вы, мой гость, это мой дом, а меня зовут Александр Теймуразович Шенгелия, и мне…

Он запнулся и потерял дар речи, увидев, что женщина пружиной подскочила с матраса и кинулась к решётке. Глаза просияли каким-то детским восторгом, и сразу стало ясно, что она ещё очень молода. Док же с Серьгой, напротив, стремительно отскочили как можно дальше от решётки.

— Боже мой, доктор! — возбуждённо закричала она, прижав руки к груди. — Боже мой, вы доктор Шенгелия?! Я же ваша подписчица! Поклонница! В Инстаграме! Я всегда вас смотрю! Рекомендовала вас подругам! Вашу клинику! А это же Арамис! — она сквозь слёзы поглядела на хаски. — Конечно! Как я сразу не узнала! Какая же я дура, Господи! Я же всё про вас знаю! Видела этот дом! В прямых эфирах всегда участвую! У вас такая красивая жена…

Теперь она запнулась, беспомощно покосившись на Серьгу, будто в поисках поддержки.

— Моей жены сейчас здесь нет, — ровно произнёс Док. — Как раз перед тем, как всё… случилось, я отправил её и маму, и брата с его женой на курорт. Они не вернулись и вряд ли вернутся. Давайте не будем вспоминать о том, как и что тут когда-то было. Теперь ваша очередь рассказать о себе, — он снова вымученно улыбнулся.

Это было, оказывается, очень тяжело — наконец повстречать человека из прежней жизни. Очень тяжело и больно. Серьга был не в счёт — тот его раньше совсем не знал.

— Я… — она поспешно утёрла щёки, потом оглянулась на матрас, по которому были рассыпаны принесённые мелочи, судорожно выцарапала из пачки бумажный носовой платок и высморкалась. — Меня зовут Лия Самохвалова, а в Инсте я была как Будумамик.

Её бледные щёки залились румянцем под их ошалелыми взглядами.

— Буду… что? — озадаченно поинтересовался Серьга, не сводя глаз с гостьи. Он явно не был пользователем Инстаграма.

Лия покраснела ещё пуще и отозвалась с некоторым вызовом:

— Просто у нас с мужем долго не было детей… а потом я всё-таки забеременела, — она привычно опустила ладонь на живот. — А вообще я менеджер коммерческих аккаунтов. У меня почти двести пятьдесят тысяч подписчиков.

— Очень хорошо, — машинально пробормотал Док. — Я… да, нам очень приятно. Скажите, как получилось, что вы очутились тут одна?

Он мысленно шарахнул себя по лбу. Сейчас она наверняка опять впадёт в истерику. Но это, наверное, было даже хорошо, мрачно решил он. Она хотя бы способна плакать. Сам он мог плакать только во сне.

Но Лия сдержалась, хотя её пухлые губы дрожали, когда она говорила, снова присев на корточки и поглаживая блаженствующего Арамиса:

— В общем, мы… были тут в гостях с мужем, у своих знакомых, когда всё началось. Через две улицы от вашей, я забыла, как она называется. Илья сперва сам откладывал наше возвращение домой. Он хотел, чтобы всё устаканилось, а оно всё не устаканивалось и не… — она снова высморкалась в истерзанный платок и достала свежий. — Марина и Глеб, это наши знакомые, у которых мы… в общем, они не возражали, чтобы мы остались, они сказали — надо держаться вместе. Илья — боевая единица, сказал Глеб. Мы быстро поняли, что эти твари почти неуязвимы, но дохнут, если отрубить им башку. А у Марины с Глебом была хорошая охранная система и запас еды.

Серьга криво усмехнулся:

— Небось еда закончилась, точно? И ваши хозяева решили всё-таки выставить вас к хуям. Да ещё и срок твоих… ваших родин приближался, та ещё головоморока.

Лия зло стрельнула в него взглядом и неохотно проговорила:

— Допустим. Но я… я никого не виню, — она закусила губу.

«Ничего подобного, винишь, — подумал Док — и правильно делаешь».

— В общем, они сказали, что вроде как всё утихомирилось… и нам пора уезжать. И правда, этих… тварей уже несколько дней не было видно. Понимаете? Их не было. Вообще.

— Это верно, бесов становится меньше, — пробормотал Док. — Но появляются новые — из тех, что они покусали, но не пожрали.

«Интересно, кого останется больше к концу заражения — людей или бесов?» — этого он вслух не сказал.

Лия резко мотнула головой, с её впалых щёк блестящими каплями слетели слезинки:

— В общем, — она так начинала почти каждую фразу, видимо, это помогало ей собрать путающиеся мысли, — Глеб отключил систему, открыл ворота, и мы выехали. Но наша машина заглохла прямо… прямо в воротах, — её голос упал до полушёпота.

Серьга крякнул, в очередной раз переглянувшись с Доком. «Пиздец», — прочёл Док по его губам.

— И они… эти твари… влетели во двор. И кинулись на Марину, на Глеба, и на их кухарку тётю Валю, она тоже оставалась с нами. То есть… они очень быстро везде оказались. Мы могли бы сидеть в машине, но не до бесконечности же. Илья выскочил наружу, когда увидел, что эти твари делают с Мариной, —— она болезненно передёрнулась всем телом. — Он схватил топор и монтировку и закричал мне: «Беги!», и я убежала. Они… эти твари были очень заняты и сперва не погнались за мной. Я… — она на несколько секунд умолкла, потирая висок, — я понимаю, это глупо, но я подумала: вдруг они не будут гнаться за мной, если я разденусь и оставлю на дороге свою одежду, они же тупые. И я разделась до белья и разулась, бросила всё на обочине, обтёрлась снегом… и побежала.

Она опять умолкла, закусив губу.

Серьга присвистнул с явным уважением.

— Возможно, вы поступили правильно, — медленно проговорил Док, отгоняя от себя очередное безрадостное видение — на сей раз почти голой, перепуганной беременной женщины, бегущей босиком по грязным сугробам. — Возможно, это действительно вас спасло.

— Я спряталась в каком-то сарае, — тихо, надломленным голосом продолжала Лия. — Нашла там чьи-то сапоги, рабочий халат и куртку, — она подёргала себя за тряпьё на груди. — Ждала Илью, но, но… — она судорожно, до писка в горле вздохнула. — В общем, мне стало ясно, что он не придёт. Да и как бы он меня нашёл? Я просидела там ещё ночь и полдня и поняла, что надо куда-то идти. Что, может быть, я кого-нибудь встречу. Людей. Живых людей, — она робко посмотрела на Дока. — Я правда не знала, что именно вы здесь живёте. Извините за беспокойство, Александр Теймуразович.

— Просто Док… и я не свечу нигде свой адрес, — деревянным голосом ответил тот. Ему было мучительно жаль эту одинокую Инста-девочку, храбрившуюся из последних сил, Будумамика, потерявшего всё менеджера коммерческого аккаунта. — Очень хорошо, что мы вас нашли. Каждый живой человек теперь на вес золота. Я сочувствую вашей утрате, Лия.

— А я — вашей, — прошептала она. — Мне так нравилось смотреть сторис про ваш дом, про семью и работу.

— Один я тут волк-бирюк и никого не потерял, — проворчал Серьга, засовывая руки в карманы. — И в душе не ебу, что такое эти ваши сторис. Пойду покурю, — он подманил к себе Дока и прошипел ему в ухо. — Поаккуратнее тут с нею. Если она всё-таки заражена, может съехать с катушек и вцепиться в глотку в любой момент.

— Ничего я не вцеплюсь! — гневно выкрикнула Лия, которая, конечно же, всё услышала.

Серьга демонстративно затопал ботинками вверх по ступенькам.

Оба проводили его глазами, и Док сказал, почти извиняясь:

— Он очень хороший, очень надёжный человек, ветеран двух чеченских войн. У него тоже машина сломалась — прямо на нашей улице. Месяц назад, — при слове «месяц» он, наконец, торопливо спросил то, что сразу должен был спросить: — Какой у вас срок?

— Двадцать восемь недель, — автоматически отозвалась Лия и сама жалобно вымолвила: — Скажите, а у меня… зрачки нормальные? Я сама… пока ещё нормально выгляжу?

В её огромных голубых глазах светилось отчаяние.

Док успокаивающе кивнул:

— Да. Да. Всё в порядке. А чувствуете вы себя как?

Лия знобко дёрнула плечами:

— Хорошо. Вот странно, да? Илья с меня пылинки сдувал, ничего делать не разрешал, не давал даже на улицу выходить лишний раз, чтобы меня не продуло. А тут… такое. И ничего, — она на миг закрыла глаза, но потом опять требовательно взглянула в лицо Доку: — Вы действительно позаботитесь о моём маленьком, если… ну если я и правда… — она осеклась.

— Клянусь, — серьёзно сказал Док.

Наверху опять затопал Серьга, перекуривший во дворе и потому обретший хорошее настроение.

— Эй! — бодро заорал он. — Док! Дела не ждут! То есть маленькие слепые дети сами себе не почитают! Кстати, я вам, гражданка Будумамик, кучу книжек принёс, — в руках он и правда держал несколько растрёпанных книжонок в мягкой обложке, их обожала Ника. — Пусть просвещается, у неё тут свет есть, а мы будем заглядывать. Проведывать.

— Никакая я вам не гражданка, — сердито огрызнулась Лия. — И вообще я ничего не хочу. Спать хочу.

Она развернулась и повалилась на матрас, закутавшись в одеяло поверх куртки. И умолкла, будто её выключили.

— Давай сюда эти книги, — со вздохом попросил Серьгу Док. — И как это мы ими до сих пор камин не растопили.

Ночью ему приснилась не его семья. Приснился Серьга, который в это время безмятежно сопел рядом. Во сне шла война, но Серьга убивал не бесов. Он высунулся из-за куста, почему-то целясь прямо в него, в Дока. Его тёмные глаза горели злым отчаянным огнём, белые зубы оскалились, как у волка.

Должно быть, подсознание так преобразовало чувство вины перед Серьгой — ведь Док твёрдо намерен был его убить, если бы Лия, будучи заражённой, укусила его.

«А ведь если бы так случилось, — подумал вдруг Док и даже сел на постели, — мне стоило бы застрелиться самому. Обезопасился бы раз и навсегда».

Его передёрнуло.

— Ты чего? — сипло и тревожно спросил Серьга, высунув лохматую башку из-под одеяла.

Док мотнул головой:

— Ничего. Не спится. Скажи, где у тебя сигареты. Я, наверное, покурю.

3.
Лия оказалась не заражена, и через четыре дня Док и Серьга со всей торжественностью выпустили её из изолятора, где она ничего толком не ела, потому что стеснялась оправляться в ведро, язвила им, ко всему придиралась, капризничала и шипела, как злющая кошка. Очутившись же наконец «на воле», она первым делом потребовала «человеческий туалет», и Док показал ей санузел и, после некоторого колебания, спальню Ники и Теймураза: та всё ещё казалась обжитой и уютной, в отличие от разорённых гостевых, откуда они с Серьгой вытаскивали мебель для растопки.

Лия с некоторой робостью туда вселилась, но быстро растеряла весь пиетет, поняв, что теперь она здесь — единственная хозяйка. Она немедля вынудила мужчин сделать в доме генеральную уборку и потом то и дело что-то скребла, мыла и чистила, ведь вода из кранов, пусть ржавая и холодная, всё-таки текла. Док с Серьгой, ворча, теперь брились и умывались каждое утро. Втайне Док всему происходящему был только рад, он чувствовал, что Ветка и мама не одобрили бы, узнав, как он за эти месяцы запустил их дом и опустился сам.

А так… создавалось впечатление, что дом ещё жив. Что они ещё живы. Иллюзия.

Всякий раз, когда они с Серьгой осматривали окрестности в бинокль с высоты мансарды, они замечали, что бесов в поле зрения становится всё меньше и меньше. Совсем редкими стали их тупые атаки на особняк, когда сразу несколько уродов застревали в бьющей их смертоносными разрядами спирали Бруно, а Серьга и Док стаскивали их, оглушённых, вниз и добивали топорами. Потом они смывали из шлангов и вёдер мерзкую зеленоватую жижу, стекавшую в сточные канавы. Лия же в это время отсиживалась в доме, обхватив за шею Арамиса, который стал её верным паладином.

Все трое начинали уже всерьёз подумывать если не об отъезде, то хотя бы о глубокой разведке окрестностей, пока Лия ещё не родила и не оказалась прикована к этому дому очень надолго. Но они всё никак не могли на такое решиться, как не решается барсук уходить далеко от обжитой норы, которая стала обустроенной и привычной. Надёжной.

Хотя то и дело рассуждали о том, почему уцелевших людей не собирают военные, МЧС, чёрт в ступе, кто угодно. Не могла же власть в стране окончательно и бесповоротно рухнуть. Неужели никому не нужны были живые люди?

Но в небе над ними не раздавалось ни гула самолётов, ни стрёкота вертолётных винтов. Никогда, ни разу. И это, возможно, было самой большой странностью во всём происходящем.

Чтобы отвлечься от бесконечных и бессмысленных, по сути, обсуждений, Серьга и Док научили Лию играть в покер. На свою голову, как каждый раз безнадёжно стонал Серьга. Потому что она, вся сияющая и чрезвычайно довольная, практически всегда сгребала себе весь виртуальный кон. Слава Богу, что только виртуальный, иначе бы они точно остались без штанов.

В первый же вечер после своего освобождения Лия обнаружила, что Серьга и Док спят вместе, и так явно оторопела, что Док, не находивший прежде в таких совместных ночёвках ничего предосудительного, пришёл в замешательство. Серьга же, нахально лыбясь, вкрадчиво сообщил: здесь, мол, доселе не было никакой общественности, которую можно шокировать, и вообще, гражданка Будумамик, интересно, в какую сторону направлены ваши мозги.

— Так же теплее, — растерянно пробормотал Док, обретя дар речи, а Лия, оскорблённо сопя, удалилась.

Но на следующий вечер она заявилась к ним, таща под мышкой подушку и завернувшись в одеяло. Безапелляционно заявив: «Теплее так теплее», она устроилась между ними, и с тех пор они спали втроём.

Так действительно было теплее. И совершенно по-семейному. Не мешало даже то, что Лия несколько раз за ночь вставала «по-маленькому», потихоньку плакала, когда думала, что они уже спят, тащила их ладони потрогать своего «телепузика», который вертелся внутри неё, и, прижимаясь к ним своими округлыми боками, то и дело — вольно или невольно — провоцировала кого-нибудь из них на то, чтобы уйти в туалет и подрочить.

Но это всё были совершеннейшие мелочи по сравнению с тем, что они все выжили, собирались жить и дальше и даже, чёрт возьми, ждали ребёнка. А Док часто думал, что им-то с Веткой Бог детей так и не послал.

Ещё ему непривычно и странно было видеть на Лие мамины домашние платья. Но больше Лие никакой женский гардероб из имевшихся в доме не подходил по размеру. Её сильно разнесло, ноги отекали. Тем не менее, она отыскала косметички, оставленные Никой, мамой или Веткой (Док не уточнял, в какой комнате она их нашла, у всех его дам был большой запас косметики) и упоенно красилась, дождавшись, пока мужчины уйдут из спальни. А потом торжественно спускалась к ним «в образе».

— Слушайте, народ, — сказал Док однажды, — весна же. если мы и правда остались одни на этой планете, может быть, будем сажать? Огород, — неуверенно пояснил он под недоумевающими взглядами народа. — Может, у кого-нибудь из соседей в погребе осталась картошка. Надо посадить. На всякий случай. Может, мы тут… ещё задержимся.

— Людей не нашли, а картоху найдём, — саркастически проворчал Серьга. Док счёл, что его не прельщает перспектива задерживаться здесь, да ещё и занимаясь сельским хозяйством. Но и явного желания немедленно свалить тот не выказывал. Во время своих редких отлучек на джипе за горючкой и продуктами в ближайшие населённые пункты он не встретил ни одного живого человека. Бесов — тех да, встречал, давя их колёсами джипа в надежде, что кому-нибудь да переломит хребет и тем укокошит. О чём с удовольствием потом рассказывал, азартно блестя глазами и показывая, как он — вот так, вот эдак, и на таран, а бес — хрясь, и в кашу. Док невольно морщился, а Лия — та слушала с таким же удовольствием, с каким Серьга рассказывал.

Несколько дней спустя, оставив Лию под охраной псов и показав, как надо включать и выключать систему защиты, а также вооружив её дробовиком, они отправились шариться по соседним домам. Мародёрствовать, как с кривой ухмылкой констатировал Серьга.

— Никому тут уже ничего не нужно, — резонно возразил Док, когда они нырнули на соседний участок сквозь проделанную кем-то дыру в ограде. Похоже было, что тут выехал со двора автомобиль — в дикой панике. Док ничего такого не мог припомнить, возможно, потому, что как раз в это время беспробудно пил, а когда приходил в себя, не соседские заборы рассматривал, а брёл в подвал заправлять генератор.

Соседей Док знал по совместному куражу на шашлыках: Милана, молодящаяся жеманная дама за сорок, была его потенциальной клиенткой, её улыбчивый лысоватый супруг, Иван Семёнович, вёл строительный бизнес средней руки. Дети их учились за границей, в Англии, но в доме постоянно находились экономка Светлана и охранник Олег.

Док и Серьга обошли оба этажа, заглянули в подвал и в гараж, шаря по стенам лучом фонаря. В гараже посреди высохшей бурой лужи лежала куча тряпья и обглоданных костей — всё, что осталось от кого-то из домочадцев. От остальных не осталось даже этого.

Док глубоко вздохнул и поспешно поднялся наверх, а Серьга, спеша за ним, пробормотал:

— Хорошо, нашего Будумамика не взяли.

Док был с ним полностью согласен.

— Классная она девка, — продолжал Серьга, обгоняя его и чутко к чему-то прислушиваясь, словно пёс, — нам повезло, могла бы попасться какая-нибудь тупая пизда.

Док опять согласно кивнул, но невольно покривился. Он, чёрт возьми, любил женщин. Искренне любил, они его умиляли именно своей несхожестью с мужчинами. Он знал, что, становясь их врачом, автоматически становится и объектом какого-то экзальтированного поклонения, кабинет в клинике всегда был завален ненужными подарками, будто в музее «Поля чудес». Ещё в своём уязвимом и зависимом положении все его пациентки будто бы превращались в маленьких девочек, взирая на него робко, как на строгого отца.

И уж конечно, ни одну из них у него язык бы не повернулся даже мысленно обозвать тупой пиздой.

Серьга это замешательство, конечно, заметил, но ничего не сказал. Они ещё немного постояли в холле, оглядывая следы произведённого тут кем-то, — наверняка бесами, кем же ещё — разгрома: перевёрнутая мебель, разодранные занавеси и шпалеры, изгаженный ковёр. Всё провоняло тухлятиной — в кухне испортились продукты, подумал Док почти с надеждой на это.

И правда, там потёк лишённый электричества морозильник. Но обычной картошки не нашлось нигде.

Они вышли во двор, к пролому в ограде.

— Бесы напали на них, но, может быть, кто-то уцелел и успел выбраться? — с надеждой предположил Док.

Серьга почесал безжалостно обкорнанный Лией затылок, — та недавно самолично взяла в руки ножницы, чтобы привести своих «мальчиков» в порядок, — и с сожалением сообщил:

— Если это тот лексус, который я на выезде видел улетевшим в кювет, то нет, они не выбрались.

Док кивнул, принимая ответ, и предложил:

— Давай не будем заходить в особняки.

— Пошли туда, где жили крестьяне, — подхватил Серьга. — И правда. Но я думал, ты хочешь посмотреть, что стало с твоими соседями.

Док устало пожал плечами:

— Уже ясно, что с ними стало. Будем прицельно картошку искать.

На окраине посёлка, в «крестьянских» домах они тоже не встретили никого: ни людей, ни бесов, ни даже домашних животных. Очевидно, бесы с не меньшим удовольствием, чем людей, жрали котов, собак, коз и кур.

Но картошку Серьга с Доком действительно нашли — на чужих кухнях и в гаражных погребах. Набили ею полные рюкзаки. Серьга ещё скоммуниздил, как он выразился, двухлитровую банку огурцов, которую тащил, весело насвистывая. Доку же хотелось скрипеть зубами и материться от осознания несправедливости всего этого: пустых домов, иногда с окровавленными кучами костей на полу, иногда с подсохшими зеленоватыми-лужами там, где распались до молекул бесы. За что?! Кто сотворил всё это?

Серьга, завидев, что Док помрачнел ещё больше, прибавил шагу и озабоченно проговорил:

— Чёрт, я вот тоже думаю, всё-таки надо было девку с собою брать. На глазах целее была бы. Чего-то я очкую, Док.

— Твою мать, — только и вымолвил Док, сообразив, что они шляются уже невесть сколько. — Возвращаемся!

К своему дому они подбегали, задыхаясь. Док весь вспотел от липкого неотступного страха, представляя себе, что непонятно откуда взявшиеся бесы (а они всегда брались непонятно откуда) перебрались через ограду, несмотря на удары тока и выстрелы из дробовика. Прикончили собак, а потом разорвали Лию на куски, превратив в такую же кучу кровавых ошмётков, какие они только что видели в чужих домах и дворах.

Остановившись у ворот, Док согнулся пополам, едва переводя дух. Серьга же вскинул вверх дуло своего ружья и пальнул в воздух, это и был условный сигнал. Система зажужжала, защёлкала, створка ворот откатилась в сторону, и Серьга с Доком ввалились внутрь периметра.

Лия, плача и смеясь, неслась им навстречу, переваливаясь как утка, неслась взапуски с собаками. Она была жива и цела. Док едва не сел на землю — подкосились ноги от облегчения и усталости.

—Я… — выталкивала из себя Лия, задыхаясь. — Никуда вас больше одних не отпущу! Вы куда подевались? Вы где торчали? Торчки не-несчастные! — она сердито высморкалась. — А… вы картошку нашли?

— Картошку — да… а из людей никого, — прохрипел Док, а Серьга торжествующе потряс своим рюкзаком и булькающей банкой с огурцами, которую он, несмотря ни на что, не бросил.

— Огурчики! Картошечка! Под водочку! — жизнерадостно провозгласил он.

— Я вам дам водочку! — всполошилась Лия, мгновенно придя в себя. — С ума сошли?!

— Я до конца жизни напился, — пробормотал Док, вспомнив своё сидение в подвале в первые недели после Заражения. — Ну нафиг.

— Но ты, если хочешь, выпей, — смилостивилась Лия, поглядев на Серьгу, а тот не на шутку оскорбился:

— Я не алкаш, чтобы в одно рыло сидеть-бухать! — он осёкся, покосившись на Дока.

На том инцидент был исперчен, как писал пролетарский поэт. И их жизнь опять покатилась привычным чередом в ожидании копки огорода, лета, Лииных родин. Стремительно теплело, птицы орали как потерпевшие, купались в лужах, и Лия бросала им с крыльца взявшуюся червячками крупу.

В таком вот неопределённо зыбком страусином положении они провели ещё три недели. То есть срок Лииной беременности перекочевал к концу тридцать пятой недели, когда в их барсучьей норе появились Вера и Ярик.
Их возникновение было таким же внезапным, как и явление Лии.

4.
Утро в конце апреля выдалось солнечным и очень тёплым — наверняка за двадцать. Так что Док и Серьга растелешились до тельников и принялись залихватски прыгать и крутить пируэты — ни дать ни взять Капитан Америка и Зимний Солдат — на брусчатке двора перед Лией. Та смирно сидела на чурбаке, подперев кулачками щёки и глядела на их выкрутасы гордо и умилённо. Как мамаша в спортзале на упражняющихся сыновей-подростков.

«Кто бы мог представить, что в начале двадцать первого века мужикам снова придётся осваивать топоры и применять грубую физическую силу», — подумал запыхавшийся Док.

И тут кто-то снаружи нажал на кнопку звонка в ограде, выдавшего мелодичную трель.

Это был настолько привычный для Дока звук, что он машинально сделал шаг к воротам, но Серьга мгновенно ухватил его за плечо. Лия в панике вскочила, прижав руки к груди, её глаза округлились. Собаки залаяли яростно, но как-то виновато — прозевали чьё-то появление, непростительная оплошность!

За оградой стояла тишина.

— Бесы в калитки не звонят, — громко и уверенно сказала вдруг Лия, и тогда мужчины зашевелились. Серьга рванул в холл к мониторам, а Док всё-таки подошёл к воротам, подхватив с земли дробовик и топор, и спросил, как галчонок Хватайка:

— Кто там?

— Вы же люди? — прозвучал снаружи звенящий, какой-то надтреснутый, явно женский голос. — Меня зовут Вера Алексеевна Дегтярёва, со мной сын Ярик. Ярослав. Ему двенадцать лет.

— Господи! — выдохнул Док. А потом: — Подождите минутку. Вы там бесов не видите? Они за вами не гонятся?

— Нет, — после паузы ответила женщина, и Док метнулся к мониторам вслед за Серьгой и Лией.

На мониторах было видно, что перед воротами действительно стоят двое — женщина и мальчик. Оба выглядели донельзя измождёнными — серые, какие-то бескровные лица, одежда не по размеру, явно с чужого плеча. «Будто беженцы», — промелькнуло в голове у Дока. В этом как раз не было ничего удивительного. Но вот что показалось странным — глаза у обоих были прикрыты тёмными очками. Дешёвенькими, пластиковыми. Это почему-то настораживало, но не оставлять же женщину с ребёнком на улице под возможной атакой бесов!

— Впустим, — решительно сказал Док, не спрашивая, а утверждая, сбежал с крыльца и направился к воротам. Серьга догнал его, не выпуская из рук дробовика, Лия в доме отключила систему — створка ворот, привычно скрежетнув, плавно отъехала в сторону, и женщина с мальчиком, спотыкаясь и озираясь по сторонам, вошли во двор.

Снова скрежет, и ворота защёлкнулись. Мальчик искоса глянул на мать. Его худое, какое-то очень маленькое лицо с острым подбородком, ничего не выражало — наверное, потому, что не было видно его глаз. Арамис подлез его понюхать, он отшатнулся испуганно.

Женщина разлепила сухие губы, рассматривая стоявших перед нею людей:

— Полагаю, нам стоит представиться — согласно этикету. Вы первые живые, кого мы встретили за последнее время. Вы и правда живые, — голос её дрогнул и надломился, губы затряслись. Док ожидал, что она расплачется, но она ещё выше подняла голову, прикрытую капюшоном куртки: — Вера Алексеевна Дегтярёва, учительница, а это мой сын Ярослав, — она на секунду коснулась плеча мальчика. Тот снова вскинул на неё глаза, куртка на нём болталась мешком. — Ярик был в детском санатории тут, неподалёку, я приехала его навестить, и… вот, —— она неловко развела руками, как механическая кукла.

Док кивнул. Он знал этот санаторий. Он отвозил туда игрушки и сладости, которыми его задаривали пациентки.

— Мы сидели там в подвале, с другими детьми и медсестрами. Долго, почти два месяца. Мы думали уже, что всё обойдётся, и стали понемногу выходить наружу. Но тут кто-то впустил бесов, — она сглотнула, на миг уронив голову. — Нам с Яриком удалось убежать. Только нам, больше никому, — повторила она надрывно. — Потом мы спрятались в одном из домов. Видели вас, — теперь она прямо посмотрела на Дока, — видели, куда вы пошли, поняли, что вы живые.

— А почему сразу не позвали нас, не вышли, а ещё три недели сидели там? — резко осведомился Серьга — и куда только подевалось его всегдашнее весёлое балабольство. И Лия на крыльце, — Док на миг обернулся, — стояла, скрестив руки на груди, ни слова не говоря. Значит, они тоже что-то чуяли в пришедших. Какой-то… подвох.

— Ждали, пока раны заживут, — чётко ответила женщина.

— Что-о? — Док на миг лишился дара речи, а позади него щёлкнул затвор винтовки. — Серьга. — Я не понимаю. Инкубационный период — максимум пять дней.

— Покажи им, Ярик, — велела женщина сыну, закатывая рукава своей куртки, и тот послушно сделал то же самое.

На их руках, худых и болезненно-белых, с голубыми веточками вен, Док с захолонувшим сердцем увидел грубые красные рубцы. Следы клыков. Зажившие раны, нанесённые не меньше двух недель назад, а то и раньше!

Он услышал, как позади них тоненько вскрикнула Лия.

— Господи Боже, — прошептал он, глядя как зачарованный на эти рубцы.

— Это случилось, когда мы убегали из санатория, — ровным голосом проговорила женщина. Вера. Её звали Вера. — То есть почти месяц назад. Всё зажило, но мы… не превратились в тварей.

Краем глаза Док увидел, что сзади подходит Серьга, держа дробовик наизготовку. Его лицо посерело, нижняя губа была прикушена, он тоже не сводил глаз с рубцов.

—Но вы и не регенерировали подобно им. Они же неуязвимы. Позвольте мне, — Док шагнул вперёд, и Лия снова протестующе вскрикнула. Но ему было не до страха, не до отвращения. Эта женщина и мальчик не вписывались в ту картину мира, которую он наблюдал последние два месяца и к которой уже привык, как привыкают заключённые к жизни в концлагере. Они были… иные. Не люди, но и не бесы.

— Выгони их! — истерически закричала Лия, сбегая с крыльца, и Серьга ловко перехватил её, трясущуюся и цокающую зубами. — Не трогай их!

Но Док уже держал в ладони тонкую холодную руку Веры. Осторожно провёл пальцами вдоль рубцов. Пощупал пульс, тот бился отчаянно, не меньше сотни ударов, хотя лицо женщины оставалось бесстрастным. Он поднял на неё озадаченный взгляд и ахнул от осенившей его догадки.

— Снимите очки, — отрывисто скомандовал он, и Вера послушно подчинилась.

Заглянув ей в лицо, он понял, что не ошибся. Рядом присвистнул Серьга, продолжавший удерживать всхлипывающую Лию, которая порывалась вырвать у него дробовик.

У женщины и мальчика были бесячьи зрачки — тонкими росчерками поперёк золотисто-жёлтых тёплых и даже красивых радужек.

— Это единственный симптом, — сказал вдруг мальчик хрипловатым голосом, глядя на Лию, которая враз стихла и перестала вырываться. — Больше ничего нет, — он открыл рот, широко, как на приёме у дантиста, закрыл и сказал: — Видите? Клыков нет. Мы люди. Вы думаете, мы не испугались? Мы очень испугались. Мы подумали, что сейчас мутируем, как все. Мы хотели оставаться людьми. Но ничего не произошло, — он поочерёдно оглядел каждого из взрослых своими странными глазами. — И у меня даже есть гипотеза, почему, — живо закончил он.

У Дока разом отлегло от сердца. У этих двоих был, бесспорно, сохранный интеллект. Они действительно не стали бесами!

— И почему же? — с любопытством осведомился он.

Мальчик проглотил слюну и затараторил, весь просияв:

— Помните такой фильм — «Бегущие в лабиринте»? — он требовательно уставился на Дока, и тот кивнул.

Он вдруг понял, что парнишка соскучился по человеческому общению с другими людьми, не только с матерью. А ещё он был счастлив и горд тем, что ему сейчас удастся поделиться со взрослыми своими мыслями.

—— Там тоже была непонятная болезнь и зомби, в которых превращались люди! — продолжал Ярик. — Но были и те, которые не превращались! Подростки в основном. Их там называли иммуны. И за ними охотились разные сволочи, чтобы из них сделать вакцину!

Док снова кивнул. Он вспомнил этот фильм, ничего особенного по сюжету, актёры с симпатичными мордашками, но все как бы на одно лицо.

— Да, логично, — задумчиво подтвердил он. — Теоретически должны существовать особи, устойчивые к вирусу. Но их в популяции обычно очень мало.

— Я думал об этом, — возбуждённо доложил мальчик. — Статистически мало. Но они есть всегда. То есть, вот мы. И обязательно должны быть ещё такие же люди, как мы. Возможно, недалеко отсюда. Возможно, бесы не могут их заразить, но просто съедают. Вот у Стивена Кинга в «Противостоянии»…

— Ярик! Хватит, — строго одёрнула его мать, и он, потупившись, умолк.

— Начитанный у вас ребёнок, — мягко произнёс Док. — И рассудительный. А вы очки специально надели, чтобы нас сразу не шокировать, или у вас глаза болят от солнца?

Вместо матери снова ответил Ярик:

— Нет, глаза не болят. Я даже лучше видеть стал с этими зрачками, а у меня раньше знаете какая высокая близорукость была! Мы их надели, чтобы вы сразу не начали в нас стрелять. Это я придумал, — радостно похвастался он. — Потому что кто угодно испугался бы. Чисто психологически это совершенно понятно. Паттерны, то есть шаблоны поведения.

— Хорошо, — отозвался Док со всей серьёзностью. Мальчик ему сразу понравился. Он протянул ладонь сперва ему, потом Вере, которая теперь молчала, но неотрывно глядела на него и кое-как ответила на рукопожатие. — Александр Шенгелия, хирург. Это Сергей Панкратов, спецназ.

Он посмотрел на Серьгу, и тот наконец улыбнулся, превратившись в того обаятельного рубаху-парня, каким Док его знал.. И тоже пожал руки женщине и мальчику, отпустив Лию.

Та сразу же отскочила в сторону, враждебно сверкнув глазами, прижала стиснутые кулачки к груди и заявила:

— Они чересчур добрые. Доктор и Серьга. Я бы вас не оставила. Ни за что, — она гневно потрясла головой.

— Это Лия Самохвалова, — устало представил её Док. — Мы все не родственники, просто так получилось, — он кашлянул, — что собрались в этом теремке. А псов зовут Арамис и Портос, они помогают нам в охране дома. Добро пожаловать.

Последние слова он договаривал, уже подхватывая на руки опрокидывающуюся наземь Веру. Её лицо стало совершенно серым, глаза закатились, капюшон свалился с головы, блёкло-русые волосы рассыпались.

— Мама! — отчаянно крикнул Ярик!

— Это ещё что с ней?! — тревожно выдавил Серьга, а Док успокаивающе пояснил:

— Обморок. Полагаю, голодный. Ярик, — он повернулся к мальчику, держа Веру на руках, — что и как часто вы ели в последнее время?

— Что нашли в том доме, где прятались, то и ели, — шмыгнув носом, ответил Ярик. Он тоже заметно побледнел. — Консервы всякие. Кукурузу, фасоль. Но они быстро закончились. Мы потом стали есть одну банку в день на двоих. Тянули. Там ещё сухари и печенье были, заплесневевшие. И огурцы солёные.

— Всё понятно, — пробормотал Док, занося Веру в дом. — Вот сюда давайте все. В кухню.

Иногда они варили, тушили и пекли разные овощи, найденные в чужих погребах, с помощью жаровни во дворе. Но чаще всего в их рационе были те же консервы, пакетики с быстрозаваривающейся овсянкой и гречкой да такого же говенного качества лапша. Лия время от времени стенала по продуктам из «Экомаркета» и грустно ухмылялась сама. Сейчас она молниеносно заварила и поставила перед каждым из невольных гостей по лотку «Доширака», куда напихала тушёнки.

— Ешьте, — милостиво кивнула она и снова скрестила руки на груди, словно защищаясь. Она очень быстро вышла из роли перепуганной девочки и вернулась в роль матери-хозяйки. Это было куда достойнее.

Пришедшая в себя Вера и Ярик принялись за еду с проворством и жадностью оголодавших зверей. По крайней мере, их не тянуло на свежее мясо, мрачно подумал Док. Тем не менее, он понятия не имел, как вести себя с опасными гостями и чего от них ждать.

— Вы нам не верите, я знаю, — сказал вдруг Ярик, поднимая на Дока усталый, совсем не ребячий взгляд. От взахлёб тараторящего маленького эрудита не осталось и тени. Теперь он походил на старика, повидавшего в своей жизни всё и готовившегося уйти из этого мира.

— Они не глупцы, они поймут, что мы неопасны, — успокаивающе сказала сыну Вера, и тот отвернулся, досадливо, как показалось Доку, дёрнув плечом.

— Да, мы умеем делать выводы, — ровно отозвался Док. — Пойдёмте, я отведу вас в вашу комнату. Лия?

Та кивнула, поняв его без лишних слов. Спальней Теймураза и Ники она всё равно не пользовалась. И Вера с Яриком поволоклись по лестнице вслед за Доком, с трудом переставляя подгибающиеся ноги. Ясно было, что сейчас, находясь в безопасности и тепле, сытые, они упадут на кровать и уснут надолго.

Но этого не случилось.

5.
Устроив гостей поудобнее, как мог, Док спустился вниз, бухнулся на табурет и испытующе посмотрел на Лию. Потом на Серьгу. Оба были смурны и бледны, Лия, нервно покусывала губы. Но она же первая и сказала:

— Я… ошибалась. Нельзя их выгонять. Они же уникумы.

— Если у них иммунитет против этого бесячьего вируса, — подхватил Серьга, — они точно на вес золота, как ты, Док, и говорил.

— Я это говорил вообще про живых людей, — уточнил тот, налил в кружку кипятка и кинул туда пакетик с чаем, стараясь, чтобы никто не заметил, что у него трясутся руки. А руки тряслись. — Вы что, действительно считаете, что эти двое — залог возрождения человечества? Как в «Противостоянии» у Стивена нашего Кинга, про которого мальчик толковал? — он кривовато усмехнулся. — Вы не думаете, что они могут быть… опасны? Мутировать впоследствии? Напасть и загрызть всех нас?

— Ты и сам так не думаешь, — уверенно заявил Серьга.

Док медленно цедил свой чай, понимая, что лично будет нести ответственность за принятое сейчас решение, как хозяин этого «теремка».

«Я — мышка-норушка. Я — лягушка-квакушка. Я — лисичка-сестричка. А я — зайчик-побегайчик. Приходи к нам жить».

— Тогда пусть остаются, — вздохнул он наконец. — Даже если мы реально идиоты и этим подписываем себе какой-нибудь приговор, что ж…

Он не договорил — сверху, с лестницы, донеслось негромкое, но твёрдое:

— Я знала, что вы поймёте, — Вера коротко улыбнулась и начала осторожно спускаться вниз, цепляясь за перила. — Слава Богу. Вы поверили. Вы спасёте хотя бы Ярика.

— Почему «хотя бы», — резко спросил Док. — Вы что, недостойны?

По его мнению, это было уже слишком. Как-то немножко множко. Он оглянулся на друзей. Те молчали, в свою очередь выжидательно уставившись на него. Выходит, по их мнению, осенило его вдруг, именно он был тут волком-альфа, хозяином стаи, — и не потому, что все они обосновались в этом доме, а по какой-то иной причине. Странно, а он-то считал, что эту роль Серьга предназначает себе. Как опытный боец, не чета ему, интеллигенту.

— Да, я недостойна. Мне не стоит жить. Но я не смогла покончить с собой, вы же понимаете, мне на кого было оставить сына… а сейчас есть на кого, — Вера с трудом перевела дыхание, прямо глядя на него. Даже то, чтобы спуститься по ступенькам, потребовало от неё больших усилий. «Её следовало бы осмотреть, — с тревогой подумал Док. — Не сепсис ли? И мелет-то какую ерунду».

— А ну-ка, присядьте, — властно приказал он, беря женщину за руку и силой усаживая на кухонный диванчик. Рука, к счастью, не была горячей, как он опасался. — У вас есть какие-то основания для подобных утверждений, или это так, некая возвышенная болтовня об искуплении грехов и всякое такое?

Он ожидал, что Вера обидится, но она снова твёрдо посмотрела на него снизу вверх — Дока прямо-таки притягивали её глаза с золотистыми радужками и зрачками-росчерками, — и проговорила, уже гораздо тише, почти шёпотом, оглянувшись при этом на лестницу, по которой только что спустилась:

— Ярик вам не всё рассказал. Я промолчала, мне хотелось узнать, что он сам помнит. Слава Богу, он всё-таки был без сознания, как я и надеялась тогда. О чём молилась.

Док выдержал очередную паузу в этом диком разговоре. Он ничего не понимал и видел, как так же, непонимающе переглядываются Лия и Серьга. Наконец он как можно мягче, будто разговаривал с душевнобольной, спросил:

— О чём вы? Объясните.

— Меня изнасиловали бесы, — ответила Вера спокойно, и этот тон совершенно не вязался с тем, что она говорила. — Я, возможно, беременна. Бесы поймали нас на пустыре за санаторием, когда мы убегали, — она передохнула и скороговоркой продолжала под всеобщее потрясённое молчание. — Их было двое. Я молилась, чтобы Ярик потерял сознание и не понял, что они делают со мной. Так и случилось. Слава Богу.

Краем глаза Док увидел, что Лия зажала себе рот обеими руками.

— Как вам удалось бежать? — так же бесстрастно, как Вера, произнёс он. Всё, что они с Серьгой видели из мансарды, все подобные сцены заканчивались одинаково — смертью жертв.

— Они сменяли один другого, а потом вдруг, — её глаза сверкнули, — оба будто лопнули. Сдохли. Я стояла на четвереньках, вся залитая их вонючими внутренностями, — она судорожно сглотнула, но голос её не изменился. — Кто-то помог нам. Высшие силы. Господь Вседержитель. Моя бабушка научила меня молиться, и я вспомнила и молилась.

— Он мог бы спасти вас пораньше, Вседержитель-то, — вдруг гаркнул за её спиной Серьга, и всхлипывающая Лия гневно посмотрела на него. — Чтобы не допустить до этого… пиздеца!

— Это испытание, — возразила Вера, уже совсем тихо. — За грехи мои.

— Да что за хуйня! — заорал Серьга, ударив по столу кулаком так, что подскочила посуда. — Нам всем было послано испытание за грехи наши, выходит?! Даже грудным младенцам в роддомах и кошкам, которых пожрали эти ёбаные твари?!

— Да, — прошелестела Вера. — Да, вот именно. Нет. Не знаю.

Она всхлипнула.

— Отстань от неё! — выпалила подскочившая Лия в лицо опешившему Серьге, заслоняя собой Веру, как наседка цыплёнка. — Ты же видишь, она не в себе!

Док вскинул руки кверху ладонями и сам крикнул:

— Бога ради! Прекратите все! — он снова посмотрел на Веру. — Сколько вам лет? Наступила ли менопауза?

Женщина покачала головой:

— Н-нет. Мне сорок семь.

— Понятно, — Док отвёл взгляд, лихорадочно обдумывая эту новую, свалившуюся на них проблему. Будто прежних было мало. — Возможно, вы и не беременны, —проговорил он наконец. — Это выяснится в ближайшее время, полагаю.

— Можно поискать аптеку, там есть тесты, — сквозь слёзы произнесла Лия. — Хотя они неточные, у меня два подряд соврали, — её бледные губы искривились в подобии улыбки. А Вера вдруг потянула её за руку, усаживая рядом с собой, и обе самозабвенно зарыдали, вцепившись друг в друга.

— А-а-а, м-мать! — сквозь зубы процедил Серьга, выскакивая на крыльцо и охлопывая себя по карманам в поисках сигарет. — Ебануться можно!

Док опрометью вылетел вслед за ним. У него тоже не было никаких сил смотреть на этих женщин. Совершенно никаких, на этакое он не подписывался. Он без слов потянул пачку «Пэл Мэл» у Серьги из рук.

Подбежавший Портос ткнулся лобастой башкой ему в бедро, ожидая ласки либо лакомства, а ещё лучше — и того, и другого. Вот кого было сложновато кормить, так это псов. Им невозможно было объяснить, почему вместо идеально сбалансированного рациона натурпродуктов у них теперь в мисках только «Педигри» из ближайшей обнесённой ветеринарки. И горьковатая пшёнка.

— Через недельку можно уже картошку сажать, как думаешь? — кашлянув, спросил Док у Серьги, как ни в чём не бывало.

— Через две, — поразмыслив, уточнил тот с такой же наигранной беспечностью. — Если погода годная будет, и земля как следует прогреется.

— Понятно, — только и сказал Док. Оставалось обсудить виды на урожай и установку теплицы. Помидорной рассады можно было где-нибудь наковырять. Или помидоры как-то не так растут? Он понятия не имел, но надеялся, что это знает Серьга.

Позади них скрипнула дверь, и оба оглянулись, ожидая увидеть Лию или Веру. Но на пороге, просунув растрёпанную голову в щель, стоял Ярик. Его глаза блестели — Док понял, что начинает привыкать к виду этих странных глаз.

— Мама плачет. И тётя Лия, — произнёс он тонким перепуганным голосом, дёрнув острым подбородком в сторону кухни. — Почему?

— Мы разговаривали обо всём, что… произошло, и они расстроились. Это женщины, они очень эмоциональные. — ответил Серьга вместо Дока бодрым деревянным голосом. — А мы мужики, мы вот… курим, — он повертел зажатым в пальцах окурком.

Док предвидел следующий вопрос и не ошибся.

— А мне что тогда делать? — поинтересовался Ярик с чистым любопытством глядя то на одного, то на другого.

— Э-э… — подал голос Док, которого Серьга незаметно лягнул в лодыжку, не больно, но чувствительно: вступай, мол, первая скрипка. — Курение — так себе привычка, если честно, напряжение можно сбросить на тренировках. У нас тут тренажёрка есть. Я тебе покажу. Мы всё время там с Серьгой… э-э, с дядей Серёжей занимаемся. И тир, если хочешь научиться стрелять.

— Ого! — восторженно выдохнул Ярик, полураскрыв рот, будто птенец. — Круто! Ещё как хочу! Я всё это научусь делать — драться и стрелять, мне нужно защищать маму.

У Дока запершило в горле.

— Мы тоже будем защищать твою маму и Лию, — твёрдо заверил он. — И ты будешь. Обязательно. Вот посмотри, этого парня зовут Портос, — с облегчением перевёл он разговор на более безопасные рельсы.

Слава Богу, у Веры хватило сил скрыть от него происшедшее. А мальчик действительно ничего не понял, подумал Док, при его непосредственности он не смог бы что-либо утаить.

Вот только как Вера собирается скрывать от Ярика свою беременность?

«Не кажи гоп, — одёрнул он себя, — неизвестно, беременна ли она вообще». Он был готов сам молиться Пречистой, чтобы этого не случилось. Он понятия не имел, как в таком случае сработают законы генетики, и будет ли ребёнок Веры человеком.

— Он такой же громадный, как тот Портос из книги, — с восторгом заявил мальчик, тиская за шею кавказца, который стоически ему эту фамильярность позволял.

Док так и знал, что Ярику не придётся объяснять, кто такой Портос, и не удержал улыбки, которая, впрочем, тут же угасла, едва парнишка задумчиво произнёс:

— А знаете, ведь собак тоже почти не осталось. И кошек. Они всех сожрали. Бесы. Всех, всех, — он глубоко вздохнул, и вдруг снова просиял: — Но я видел одного кота! Это был точно кот, потому что рыжий. В соседнем доме возле того, где мы от бесов с мамой укрывались. Он бегал по огороду. Наверное, мышей ловил. Больше же там вообще нечего было есть. Ну или птиц.

Он сам по-птичьи склонил набок голову на тонкой грязной шее.

— Котик? — заинтересовалась и Лия, тоже просовываясь в дверь. — Ой! Я хочу котика! Мальчики! Он же погибнет, если мы его не подберём. Может, это последний котик тут вообще. Ну мальчики!

— Ну начина-ается. — Серьга картинно схватился за голову. — Сейчас всё бросим и пойдём кота ловить, ага-ага.

— Да чего там его ловить, он же голодный, он точно выйдет сам, если почует вкусняшку, — загорячилась Лия, явно выбирая, переходить ли ей в кавалерийскую атаку или изобразить страдающую за котика масенькую усю-пусю. Всё это было так явно написано на её кукольном личике, что Док привычно отвернулся, пряча улыбку.

Серьга в очередной раз с мученическим видом вздохнул и повернулся к Ярику:

— Чувак, тебе придётся пойти с нами, показать своего котяру. Не сдрейфишь?

— Кто?! Я?! — Ярик возбуждённо запрыгал по крыльцу так, что чуть с него не грохнулся, Док вовремя поймал его за тощий, как спичка, локоть. — Вы что!

Действительно, заявлять такое пацану, который ухитрился выжить после нападения бесов, было как минимум смешно. Обхохочешься.

— Вера? — Док обернулся к зябко кутавшейся в Лиин пуховый платок женщине, тоже вышедшей на крыльцо. — Вы позволите? Мы за вашим сыном хорошо присмотрим, не беспокойтесь.

— Да, пусть он вас проводит.

На измождённом лице Веры явственно читалось: «Сдался вам этот кот», но она промолчала, видя, как сияет Ярик. Тот раскраснелся, пританцовывая на месте от нетерпения, до того ему хотелось в настоящую взрослую вылазку.

— Куртку надень! — строго велела мать, и он послушно понёсся в дом и вверх по лестнице.

Вера проводила его глазами и бесстрастно сказала, глядя на Дока:

—Только не рискуйте ради него. Если что… не надо его спасать.

Док открыл было рот, чтобы возмущённо отчитать её — внутри у него так всё и закипело, — но Вера закончила:

— Он же для чего-то предназначен. Он не умрёт. Только не сейчас.

Тут снова послышался топот Яриковых башмаков, и Док так ничего и не сказал. Но запомнил.

В словах Веры была непреклонная истовая убеждённость.

Через два часа они благополучно вернулись из своей экспедиции. Ярик торжественно нёс за пазухой тощего рыжего кота, уютно там пригревшегося, мужчины с ружьями шли по обе стороны от мальчика почётным эскортом.

Кота закономерно назвали Атосом, и он даже начал на это некошачье имя откликаться. Лия не спускала его с рук, хоть был он блохаст и царапуч. Портос же и Арамис при виде нового жильца поджимали хвосты и задом отступали, хотя звались героями той же книжки.

Через десять дней всё людское население особняка взяло лопаты и дружно вышло «на картошку», вскопав огород на том месте, где у Ветки всегда был цветник. Но об этом Док старался не вспоминать. Он методично рыхлил землю вместе с Серьгой, а Вера с Яриком опускали в лунки разрезанные на четвертушки картофелины. Лию они все дружно гоняли, требуя сесть и не мельтешить. Та, впрочем, не очень-то возражала: придерживая рукой живот, присаживалась на чурбачок на солнцепёке, подставляла теплу лицо. Была она уже на девятом месяце.

С Верой же всё ещё было непонятно что. Признаков раннего токсикоза не наблюдалось, но и менструация в срок не пришла. Два из пяти тестов, за которыми Серьга сгонял в аптеку, оказались положительными. Три — отрицательными. Приходилось только ждать, Дока Вера всё равно бы до себя не допустила.

Из той же аптеки Серьга приволок огромный тюк каких-то детских вещичек, присыпок, лосьонов и памперсов. Лия, увидев это, расплакалась.

— Теперь зато мы во всеоружии, абсолютно готовы к прибытию нового человека, — бодро заявил Док, и Лия залилась слезами ещё пуще.

— Я ве-ведь даже не знаю, мальчик у меня ли де-евочка, — всхлипывая, жаловалась она прерывающимся голосом. — Когда я на УЗИ ходила, он или она ручкой закрывались! А потом началось э-это!

— Ну, если мальчик будет, назовёшь Ильёй, — предсказал Серьга. — А девочку?

— Марией, — отозвалась Лия, перестав плакать, и Вера одобрительно кивнула.

Но раньше Ильи или Марии в их жизни появился Джус.

6.
Всё произошло внезапно, как внезапно рухнул весь мир.

Обитатели «теремка» как раз находились во дворе, наслаждаясь предвечерним солнцем. Атос басом мурлыкал на коленях у Лии, Портос и Арамис предусмотрительно держались поодаль, разметая хвостами пыль, мужчины раскочегаривали уличную жаровню, чтобы хоть раз в неделю поесть нормальной еды, Вера ловко шинковала картошку и морковь. Ярик, сидя рядом с нею, грыз сухарь и с упоением штудировал медицинский справочник, вытащенный из библиотеки Дока (которую тот на растопку не пустил), время от времени цитируя оттуда что-нибудь особенно захватывающее. Все были при деле, и никто сразу не заметил, что сизый дымок поднимается не только от их кострища, но и откуда-то из-за забора.

Первой его увидела Лия и вскочила, уронив с колен Атоса. Кот оскорблённо мявкнул и метнулся под крыльцо.

— Смотрите! Там! — глаза её расширились, она указывала пальцем куда-то за забор.

— Фигасе, кто-то тоже костёр развёл, — звонким голосом нарушил общее потрясённое молчание Ярик, и Док с серьгой с проворством Атоса метнулись не под крыльцо, но к топорам и дробовикам.

— Лия, открой ворота, — на бегу крикнул Док. — Ярослав, ты отвечаешь за женщин.

Вспыхнувший от восторга Ярик отчаянно закивал.

«Господи Боже, — стучало в голове у Дока, пока они мчались по улице туда, где видели дым. Тонкая струйка всё ещё взвивалась к небу, как индейский сигнал, о котором он читал в детских книжках. — Господи Боже!»

Бесы не смогли бы разжечь костёр, однозначно. Значит, там был человек.

И он там действительно был. Когда Серьга с Доком пролезли через проломы в нескольких изгородях и, путаясь в сухих рыжих зарослях прошлогодних сорняков, выскочили на площадку перед чьим-то довольно большим домом, им навстречу поднялся сидевший у костра мальчишка. На первый взгляд он казался не старше Ярика, тем более, что был так же тощ и нескладен, на его плечах, как на пугале болталась камуфляжная куртка. При втором же взгляде стало ясно, что он гораздо выше и крепче Ярика. И уже в следующую секунду Док наконец понял главное: у парня были точно такие же глаза, что и у Веры с Яриком. Золотистые бесячьи радужки, перечёркнутые вертикальной линией зрачка. А левую щёку от самой скулы рассекал свежий корявый шрам, неровно заживший.

Чёрные волосы чужака были всклокочены, большой рот растянулся в вызывающей белозубой улыбке.

А в руке он сжимал нож. Здоровенный армейский тесак. И, судя по тому, как его держал, пользоваться им явно умел.

«Конечно, умел, иначе бы не выжил, даже будучи резистентным к вирусу» — промелькнуло в голове у Дока.

— Привет, чуваки, — сказал парень весело и даже как-то беззаботно. — Я вас вызвал. Хотел посмотреть, что вы за мудилы с Нижнего Тагила. Убивать будете? Валяйте. Не боюсь.

Он стоял, скалясь, под дулами направленных на него ружей, уперев в бок левую руку и словно красуясь. Будто и в самом деле не боялся. Даже не старался объяснить, что не бес.

«Я вас вызвал». Значит, Док недаром вспомнил про индейский сигнал.

— А почему ты просто в ворота не позвонил, деятель? — резонно осведомился Серьга.

— Неинтересно, — прозвучал весёлый ответ.

— Ярик говорил, что рядом есть и другие такие же. Чуял? — негромко сказал Док то ли Серьге, то ли самому себе, и парень тут же встрепенулся:

— Какие «такие»?

Понятное дело, он всё-таки был на взводе, стоял и просчитывал их.

— Укушенные бесами, но не заразившиеся вирусом. С такими же глазами, как у тебя. Не регенерирующие. Беззащитные против вот этого, — Док качнул ружьём. — В общем, не бешеные.

В последнем он как раз ошибся. Реакция у парня была молниеносной. Сообразив, что убивать его не собираются, он ринулся на Дока, пытаясь вырвать у него ружьё. Тесак его едва не полоснул Дока по правой руке, но тот так же мгновенно увернулся.

Всё-таки они с Серьгой стали уже профи, подумал Док, отрешённо наблюдая, как Серьга ловко выбивает нож из пальцев мелкого засранца и безжалостным пинком, опрокидывает того наземь. Но, судя по раздавшемуся воплю, в котором было больше негодования, чем боли, Серьга всё-таки ничего ему не сломал. Пожалел.

— Ты ебанулся? — любезно осведомился Серьга, подбирая нож. — Нарочно нарываешься? Интересно тебе? Экспериментатор сраный.

Парень ничего не ответил – возможно, потому, что ботинок Серьги в это время как раз упирался ему, распластанному, как лягушка, в спину между лопатками.

Док поморщился:

— Отпустил бы ты его. Дурное дитё же.

— Это дурное дитё, — нехорошо осклабился Серьга, тебе едва клешню не откромсало. Эй, дитё, — он, однако, всё-таки убрал ногу со спины поверженного мальчишки, слегка ткнув его ботинком в тощий бок, — а что ты собирался со стволом делать, если б удалось отнять? Устроил бы со мной дуэль Пушкин-Дантес? Так я бы тебя в секунду положил, ты бы и курок взвести не успел. Мозги где? Может, ты всё-таки бес?

Парень вскочил и прищурился:

— А если я скажу, что мне похер?

— Ишь ты, — покачал головой Серьга. — Ратибор смерти ищет? Поискал бы бесов тогда.

— А может, я не хочу, чтобы меня жрали и трахали? — парень склонил голову к плечу. — И если я тупой, то вы, чуваки, ещё тупее. Ломанулись сюда, будто вам намазано. А если бы у меня тоже ствол был?

Хохотнув, он демонстративно потёр ширинку и всё-таки огрёб от Серьги по загривку, причём даже не уворачиваясь.

— Как тебя зовут? — решил Док наконец прервать этот деконструктивный диалог и навести хоть какие-то мосты взаимопонимания между ними и найдёнышем.

Он думал, что парень сразу и не ответит, а снова начнёт выламываться, но тот с ухмылкой обронил:

— Джус.

И утёр замызганным рукавом нос.

— Сколько тебе лет? И откуда ты? — настойчиво продолжал допытываться Док.

— Я вечен и бесконечен. Я великий Джа. Я трикстер, пришёл ниоткуда и уйду в никуда, — заблажил Джус, и Серьга, скривившись, снова замахнулся, но не ударил, а процедил:

— Тебя нормально спросили, так отвечай и не выпёрдывайся.

— Сначала вы, — Джус явно хотел добавить каких-нибудь смачных эпитетов, но поглядел на грозно набычившегося Серьгу и закрыл рот.

— Серьга, сам не местный, жил на вокзале, — хмуро отрекомендовался тот.

— Александр Теймуразович, — официально сообщил Док. — Я как раз местный уроженец, если ты заметил наш костёр, как мы заметили твой, значит, знаешь, где мы базируемся.

— Ваша хата, что ль? — парнишка опять потянул в себя кровавые сопли. — Сука, у меня нос слабый, пожаловался он, зло глянув на Серьгу, — чуть что, юшка бежит.

— А ты не нарывайся, — парировал тот и махнул стволом. — Пошли с нами.

— Ты уверен? — негромко осведомился Док, и Серьга удивлённо вскинул брови. Док не сомневался, что тот считал его прекраснодушным хлюпиком и такого вопроса явно не ждал.

Но вслух Серьга этого не выразил, поразмыслил немного и сказал:

— Этот любознательный нам всё равно житья не даст. Начнёт фортеля выкидывать. Донимать всяко. Задолбаемся выскакивать. Так что лучше привести его к нам и рассмотреть поближе. Да и мы будем точно знать, с кем имеем дело. Отправить его к хуям мы всегда успеем. Что скажешь, ты, чудо? — он хмуро глянул на Джуса и поморщился, увидев его сияющий оскал. — Так и подмывает тебе зубы прикладом пересчитать, красава.

— Оставь его, — с досадой велел Док. — Вот же назолу тащим на свои головы.

И они направились к дому. Причём сейчас Док с Серьгой были не эскортом, как тогда, когда вместе с Яриком искали кота, а конвоем.

Перед самыми воротами Серьга ткнул пацана в бок дулом ружья, и тот снова зло сверкнул на него через плечо своими жёлтыми глазами:

— Чего пихаешься?

— Внемли, красава, — невозмутимо ответил Серьга. — Там у нас две женщины и мальчишка мелкий. Отколешь какой-нибудь номер — убить не убью, но сделаю больно. Очень больно. Как минимум, зубы выбью и нос сломаю. Или обе руки, чтоб тебе неудобно было жопу подтирать. Усёк?

Парень молчал, шумно сопя.

— Спрашиваю, усёк?

Повысив голос, Серьга снова ткнул его в бок стволом, уже посильнее, дождался неохотного кивка и кивнул сам:

— Вот и ладушки.

И проорал во всю глотку, зная, что обитатели «теремка» наверняка толпятся перед воротами в тревожном ожидании:

— Сова, открывай! Медведь пришёл!

7.
Вера, Ярик и Арамис с Портосом стояли полукругом возле казана с ужином, пыхтящего на жаровне, и выжидательно молчали, наблюдая, как троица входит в ворота. Лия же, подав сигнал «закрыть», вышла на крыльцо с неуверенной улыбкой на губах, но эта улыбка тут же увяла, когда она увидела, кого ведут мужчины.

— Вашего полку прибыло, — бодро сообщил Серьга Вере и Ярику. — Но нормальным этот чмырёнок не является, сразу говорю.

— Сам ты! — бесстрашно окрысился «чмырёнок». Похоже было, что на предупреждения Серьги ему наплевать.

Док в очередной раз тяжело вздохнул.

— Это Джус, — бесстрастно отрекомендовал он пришельца. — Трикстер и воплощение великого Джа по совместительству. Положи ему поесть, Вера.

Ярик уже раскрыл было рот, чтобы что-то спросить, но посмотрел на каменные лица взрослых и бочком отошёл к Портосу. Как Арамис стал любимой собакой Лии, так и Портос сразу же выбрал Ярика.

Сам Док к еде не притронулся, впрочем, как и остальные. Все наблюдали, переминаясь с ноги на ногу, как ест пришелец овощное рагу из плошки, протянутой ему Верой. Ел он жадно и демонстративно неопрятно, сопел и хлюпал, утирался засаленным рукавом. Женщины удивлённо переглядывались.

— А чего мяса-то нету? Свеженины, — нарушил он молчание, когда его ложка наконец заскребла по дну миски. — Слабо вам, что ли, птиц силками наловить?

— Концентратов хватает пока что, — сдержанно отозвался Док. — Если останешься у нас, покажешь, как ты это делал. Делал же?

Парень хмыкнул:

— Само собой. Я голубей, и кошек, и крыс, кого только не жрал. Вон у вас под крыльцом кошак — я и покажу, как я это делал.

И он немедленно пульнул в Атоса стальным шарикоподшипником, молниеносно выхваченным из кармана куртки.

Атосу повезло — он оказался проворнее мальчишки и удрал в огород с отчаянным мявом. Опомнившийся Серьга, свирепо матюкнувшись, ухватил Джуса за плечо и без всяких церемоний принялся обшаривать его карманы, несмотря на то, что тот вырывался и матерился. На свет божий явилась целая горсть шарикоподшипников, непонятно где Джусом набранных.

Серьга с размаху отвесил ему крепкий подзатыльник:

— Не замай чужих котов, гадёныш.

— Он наш, и он единственный, может, тут остался, — вступил Ярик звенящим голосом.

Джус презрительно посмотрел на него и сплюнул.

— Сюсюкалы вы тут все. До-обренькие. Как только у вас магазинная жрачка закончится, вы тут же скопытитесь.

— Размечтался, — проворчал Серьга, а Док подумал, что некое зерно истины в словах мальчишки имелось.

— Откуда ты сюда пришёл? — примирительно спросила Лия, выступив вперёд, и Джус осмотрел её с головы до пят с нехорошим прищуром — та даже попятилась.

— Отсюда не видно, — хохотнул он. — А тебя кто обрюхатил — этот или этот? — он мотнул головой сперва в сторону Серьги, потом — в сторону Дока.

— А тебе какое дело? — вспыхнула Лия.

— Я бы тебя тоже выебал, — мечтательно протянул Джус, — хоть ты и с пузом. Так даже интереснее.

— Любимое слово? — Серьга с вывертом схватил засранца за ухо, но тот даже не вскрикнул, зашипел и заматерился.

Вера подошла широкими шагами, выдернула Джуса из рук опешившего Серьги и с размаху отвесила мальчишке такую пощёчину, что тот отлетел к воротам, тряся головой, явно оглушённый.

— Блядь, ну ты и бронетанка, — протянул он с искренним восхищением и нагло уставился на Веру снизу вверх, а потом медленно поднялся с земли. — Заревновала, что ли? Так я и тебя могу трахнуть, хоть ты и старая. Но пока ебабельная.

Ещё одна звонкая Верина оплеуха не заставила себя ждать. Опомнившийся Док едва растащил мальчишку и вцепившуюся в него Веру. Женщина была бледна до синевы, глаза её гневно сверкали. Джус же ухмылялся как ни в чём не бывало, щерясь прямо в лицо Доку.

— Так, всё, хорошего понемножку, ступай себе мимо, ёбарь-террорист, — спокойно и твёрдо велел Док. Ему, по правде говоря, было жаль этого нарывающегося придурка, и он сказал прямо: — Если ты псих, это ничего, бывает, мы и сами хороши. Но на психа ты не тянешь, скорее на психопата. А я своими людьми рисковать не намерен. Мало ли какая блевотная идейка тебе в голову взбредёт, мы вон кое-какой твой джентльменский набор прослушали.

«Своими людьми, — повторил он про себя, невольно усмехнувшись. — Акела, да и только».

— Один американский психиатр обобщил триаду признаков, определяющих психопата, — изрёк вдруг Ярик своим звонким голосом, продолжая обнимать за шею Портоса, которого явно угнетало все происходящее: люди, находившиеся под его защитой, бросались друг на друга! — Только я его фамилию забыл, — он потупился.

— Реки, интересно, — осклабился Серьга, поигрывая ружьём и поглядывая на Джуса. Он уже понял, что Док не намерен оставлять тут мелкого гондона и слегка успокоился.

— Ну-у, — Ярик сосредоточенно наморщил лоб. — Первый признак — психопат… как это… до взрослости писается в постель по ночам. Второй — он любит мучить животных. И третий — он любит поджигать и взрывать.

Все взгляды предсказуемо обратились к Джусу, который, вырвавшись из рук Дока, сперва растерянно заморгал, а потом так же предсказуемо заулыбался — всё шире и шире, пока не расхохотался — совершенно искренне. И сквозь смех выговорил:

— Могу вас пожечь, если хотите, уебаны. И кота вашего облезлого порешить могу. И пёсиков вонючих . И нассать прямо тут, хотите? — он снова, как совсем недавно, демонстративно распахнул свою пятнистую куртку и схватился за ширинку.

— Пошёл нахуй, — бешено рявкнул Серьга, легко подхватив его за шкирку, и поволок к воротам. — Эй, вырубите кто-нибудь систему, пусть говно уплывает! Учти, по ограде ток в пять тыщ вольт пропущен, если залезть решишь, велкам. Ты не бес, обуглишься сразу и до костей, — тяжело дыша, предупредил он.

— Я не ангел, я не бес, я усталый странник… — затянул вдруг Джус на редкость мелодично и точно подражая знаменитому пресняковскому фальцету, хоть и слегка задыхался при этом, — я вернулся, я воскрес и в дом твой постуча-ал… — он оборвал песню и закашлялся, безуспешно пытаясь отбиться от Серьги, а потом надрывно заорал: — Ножичек мой верните, суки! Как я без него?

— А ты зубками, зубками, — ласково посоветовал Серьга, не выпуская его куртки, — у тебя получится. Я в тебя верю, гадёныш.

— Верни ему нож, — устало бросил Док.

— Сначала самого выкину, — ответствовал Серьга и прицельным пинком отправил парня в открывшиеся ворота. Тот кувыркнулся в заросли сухого бурьяна, тут же пружиной вскочил на ноги, метнулся к воротам, но створка их уже встала на место. А по всему периметру ограды с треском забегали голубовато-белые искры.

— Суки, суки, тва-ари! — надрывался Джус.

Вера невольно прижала к себе Ярика, которого начала колотить крупная дрожь.

— Зачем он так? — сквозь слёзы вымолвил тот, а потом, вывернувшись от матери, опрометью бросился к забору и закричал в полный голос: — Зачем ты так?! Зачем, зачем, зачем?!

— Не блажи хоть ты, — сурово одёрнул его Серьга, оттащив в сторону, а сам просунул отнятый у Джуса нож в узкую щель между створкой ворот и оградой — рукоятью к себе.

— Вали отсюда, говнюк, — тяжело велел он.

За оградой послышалось то ли хихиканье, то ли всхлип, и наступила тишина.

— Пойдёмте уже сами поедим, что ли, — нарушил гробовое молчание Док, и все гуськом потянулись к дому, по дороге разбирая еду и посуду со стола возле жаровни. Всё, что Док чувствовал — унылую опустошённость, и, судя по всему, остальным было не лучше.

— Нас же и так мало, — с болю пробормотала Лия. — Нас почти что нет.

Она жалобно оглянулась на Дока, и тут из кустов за огородом вылез Атос, обогнал всех и, распушив рыжий хвост трубой, прошествовал в дом с видом победителя, да ещё и фыркнув по дороге на собак.

— Бери пример, мать, — Док крепко сжал холодные Лиины пальцы, — Атос молодец.

— Трусов плодила наша планета, — вдруг выпалил Ярик, и все удивлённо посмотрели на него, — всё же ей выпала честь — есть мушкетёры, есть мушкетёры, есть мушкетёры, есть!

Его глаза снова просияли неистребимым азартом. «Интересно, какого цвета они были раньше у него и у Веры? — подумал вдруг Док. — Наверное, серые или голубые, они же оба светловолосые».

— Про маньяков ты хорошо рассказал. В тему, — похвалил мальчика Серьга, когда они садились за стол, и тот вновь заулыбался, сморщив курносый нос с конопушками, но Серьгу всё равно поправил:

— Не про маньяков, а про психопатов. Я в Интернете книжку нашёл и скачал. Ещё у психопатов практически нет никаких привязанностей, даже к родителям, они никому не сочувствуют и никого не любят. И не боятся никакого наказания, даже смерти. Это происходит потому, что у них что-то не так в мозгу. С мозолистым телом, — уточнил он, страшно довольный тем, что взрослые так внимательно его слушают. — И это даже видно на МРТ!

— Ага, ясно, задумчиво протянул Серьга. — Ну, МРТ у нас тут нету, чтобы этого психа проверить. Но ты молоток. Дай пять!

И он обменялся торжественным рукопожатием с раскрасневшимся от радости Яриком

— А зачем тебе вообще надо было про психопатов этих читать? — с любопытством осведомился Док. Он понимал, что мальчишка совершенно всеяден, но ведь какой-то повод должен был быть?

Ярик покраснел ещё сильнее — до самой белобрысой макушки и отвёл глаза.

— Я же странный, — тихой и тоскливой скороговоркой пробормотал он, и Док мысленно стукнул себя кулаком по тупой башке, он же явно попал пацану в больное место. — Все так говорили… в школе, ну и везде. Вот я и начал читать, чтобы поставить себе диагноз. Но я точно не психопат, — торопливо закончил он, — потому что я люблю всех животных и маму. И вас, — он застенчиво поднял взгляд на Дока, и тот не вытерпел, крепко обнял его и прижал к себе.

— Ничего странного в тебе не вижу, — с силой сказал он. — Сами они странные. Наплюй и разотри.

Вера почти незаметно утёрла глаза и проговорила ворчливо:

— Ужинать-то будем? Остыло же всё.

8.
В последующие три дня, как и опасался Док, изгнанный маленький говнюк Джус регулярно их доставал. Главным образом тем, что закидывал через ограду трупики голубей.

— Это что, акт искупления вины? — прокричал однажды Док, наблюдая, как Атос бодро тащит голубя под крыльцо, утробно рыча от удовольствия.

Но Джус не ответил — скорее всего, совершив сей акт, он вовсю улепётывал прочь, боясь возмездия. Насолить чем-то большим обитателям теремка он попросту не мог — не было у него таких возможностей: за состоянием периметра бдительно следили камеры и собаки. Но парень и не уходил никуда, так и толокся неподалеку, и время от времени обитатели дома видели знакомый сизый дымок, поднимавшийся к небу из того же места.

— Живой, шпанюк, — бурчал Серьга, с прищуром поглядывая на этот дымок. — Движуху создаёт, чтобы нам скучно не было, вот молодец-то.

Глядя на тяжело ступавшую вдоль огородных грядок Лию, срок родин которой должен был вот-вот наступить, Док понимал, что в самое ближайшее время им скучать не придётся.

Но он и не подозревал, до какой степени.

Трезвон в ворота поднял их сразу после полуночи, и все посыпались из спален в холл в полном смятении.

На мониторе в ярком полукружии падающего сверху света был виден не кто иной, как Джус, который нервно переминался с ноги на ногу и вскидывал голову к камерам.

— Додумался. Вот же зар-раза, — с глубоким облегчением изрёк Серьга и схватил ружьё, не переодеваясь в камуфло. — Поймаю и выпорю, пизда рулю, короче.

Но когда свирепо скалившийся Серьга и Док протиснулись за открывшуюся створку, пацан не тронулся с места, лишь чуть попятился, сжимая в руке знакомый тесак, — он с ним, видать, и не расставался.

— Вы, умники, валить отсюда надо, берите своих баб и бегите куда-нибудь, щас тут вояки будут, — скороговоркой выпалил он, панически оглядываясь через плечо.

— Какие ещё вояки? — растерянно выдохнул Док, не веря своим ушам, а Серьга уставился туда же, куда и пацан, — на дорогу. На давным-давно заброшенную всеми, кроме них, дорогу, где сейчас явственно промелькнул отблеск автомобильных фар.

— Дебилы, ну чего вы встали, вашу мать?! — тонким голосом выкрикнул Джус и опрометью, как заяц, метнулся в затрещавшие кусты.

— О чём он толкует? — полушёпотом выдавил Док. — Военные? Армия?! Впервые за всё это время?!

— А бежать-то тогда нахера? Вот же уродец больной… Гос-споди! — Серьга даже головой замотал от избытка чувств, как отряхивающийся пёс, и повернулся к дому с весёлым криком: — Девчонки! Солдаты едут, сейчас нас всех отсюда заберут! Наконец-то!

Док чувствовал, как тяжело и сильно колотится сердце. Он не мог поверить в такое счастье, хотя уже видел полосующий дорогу свет фар совершенно отчётливо.

— Сюда давайте! — заорал Серьга, возбуждённо подпрыгивая на месте и размахивая ружьём. — Сюда, мужики! Мы здесь!

Док оглянулся на дом — бегут ли женщины к воротам. Они бежали. Вернее, Лия перекатывалась, как колобок, Вера же только спускалась с крыльца, таща за руку Ярика. У обоих был такой вид, словно они ещё не совсем проснулись, хотя десяток минут назад в холле выглядели вполне бодрыми. В призрачном свете единственного фонаря над крыльцом их лица казались неестественно белыми.

Внезапно Ярик вырвался из рук матери и кинулся обратно в дом. «Что это с ним?» — ошалело подумал Док.

— Сюда-а! — Серьга снова восторженно замахал ружьём, когда машина свернула с основной дороги, под хруст гравия и рык мотора приближаясь к дому. Это был армейский крытый грузовик, показавшийся Доку огромным.

А дальше… дальше начался кошмарный сон, который позднее Док мог вспомнить лишь отдельными кусками.

Вот раздался громкий скрежещущий выкрик: «Бросай оружие!», и автоматная очередь взрыла гравий у ног онемевших Серьги и Дока.

Вот из кузова грузовика посыпались солдаты в чём-то типа скафандров и в пластиковых шлемах. Много, не меньше двух десятков, и половина их кинулась во двор и в дом. Послышался бешеный лай собак, тут же оборвавшийся отчаянным визгом.

Вот земля завертелась перед глазами Дока, рот наполнился солёным — их с Серьгой сбили прикладами с ног, укладывая наземь. Док вскинулся было, услышав рыдания Лии, но немедленно получил жестокий пинок кованым ботинком в бок — такой, что хрустнули рёбра.

Вот двое «скафандров» поволокли из кустов пойманного, упирающегося и орущего Джуса.

Вот возглавляющий солдат человек – в таком же скафандре, но без оружия – посветил тонким лучом фонарика в глаза Веры и Джуса и, удовлетворённо кивнув, дал отмашку солдатам, которые потащили обоих в кузов грузовика.

— Стойте! — закричал опомнившийся Док, вскочил и бросился им наперерез. — Что вы делаете!

Удар прикладом опять свалил его на землю — благо пришёлся вскользь, по левому плечу, которое тут же онемело.

Жестяной, какой-то неживой голос над его головой произнёс:

— Уходите в дом и сидите тихо. Всё это вас не касается. Скажите «спасибо», что мы оставляем вам оружие.

Мотор грузовика снова утробно взревел. Прямо в лицо распластанному на земле Доку ударил сизый вонючий дым.

Грузовик задом тронулся с места, потом развернулся, ломая кусты, и выехал на основную дорогу. Габаритные огни мигнули красным, как глаза громадного хищника и начали удаляться.

Тут только Док понял, что не слышит и не видит ни Серьгу, ни Лию. Похолодев, он вскочил и в панике обернулся.

Лия стояла, прижавшись боком к воротам и беззвучно плакала, даже, наверное, не замечая, что плачет — просто слёзы блестящими дорожками лились по её щекам. Серьга бесформенной грудой лежал у её ног.

Внезапно он чуть пошевелился и со словами: «Твою ж мать… с-суки…» стал медленно садиться.

Лия зарыдала громче и, кое-как присев на корточки, обхватила его за шею.

— Живой! — выдохнул Док, подбежав к ним.

— Фиг ли нам, кабанам, — прокряхтел Серьга, ощупывая затылок и болезненно морщась. — Прикладом звезданули, мудилы. Но башку не пробили, кожу рассекли только, ништяк.

— Уверен? — отрывисто спросил Док, и Серьга, сморщившись, тряхнул головой:

— Уверен. Слушай, а вояки-то того… не наши. Наш был только хер в костюме, типа переводчик или незнамо кто. А теми командовал тот, кто не по-нашему базлал.

Док тоже потряс головой. Происшедшее в неё никак не укладывалось.

Чужие вооружённое силы? На территории российского государства?

— Ярика они не нашли, — отрешённо проговорила Лия, вытирая щёки. — Они его не выводили отсюда. Только Веру и этого… Джуса.

— Точно? — Серьга вскочил на ноги и поднял Лию, пока Док подобрал валявшиеся на земле и, к счастью, целые ружья, и все трое опрометью ринулись к дому.

Док с похолодевшим сердцем ожидал, что увидит во дворе трупы обоих псов. Но нет — когда Лия кинулась к ним, громко зовя по именам, оба распростёртых на земле пса зашевелились и начали неуверенно подниматься на ноги, тихонько поскуливая.

— Каким-то газком траванули, — заявил, принюхавшись, Серьга. — Портосу небось ещё и прикладом досталось, как мне. Вот же уроды.

Как бы Док ни любил своих собак, ему сейчас было не до них.

— Ярик! Ярослав! — закричал он, бросаясь в дом. — Выходи, они уехали!

С громким топотом он ворвался в холл, метнулся на кухню, потом на второй этаж.

Пацан обнаружился в кабинете — стоял, вытянувшись в струнку между двумя книжными шкафами, куда, по мнению Дока, и швабра бы не влезла. Солдаты, очевидно, тоже так решили и заглядывать в щель не стали. Тем более, если у них была наводка на женщину с ребёнком, резонно подумал Док, вытаскивая мальчишку наружу за худенькое плечо, вот они и взяли и женщину, и ребёнка. Джус вполне мог сойти за малолетку при его-то габаритах.

— Где мама? — отрывисто спросил Ярик, поочерёдно оглядывая Дока, Серьгу и Лию, тоже вбежавших в кабинет. — Они её забрали, я знаю, — прошептал он, не дожидаясь ответа.

Серьга присел перед ним на корточки, сжав ладонями плечи, и уверенно проговорил:

— Мы сейчас же за этими му… гондонами поедем и отобьём твою маму. И этого… засранца, который нас предупредить прибежал. Вот уж не ожидал от него, — он снизу вверх поглядел на Дока, и тот кивнул.

Такое решение было чистым самоубийством. С тем же успехом они оба могли прямо здесь совершить харакири. Двадцать вооружённых до зубов солдат? И они с двумя дробовиками? Здесь справились бы только супергерои.

— Вы с Лией, — сказал Док твёрдо, глядя в глаза Ярику, — останетесь тут одни. Она вот-вот родит. Лия? — он оглянулся. В полумраке кабинета, освещённого лишь светом фонаря в окне, она была бледна, как привидение. — Мы не можем не поехать, — мягко продолжал он. — И не можем взять вас с собой. Ты же понимаешь. Но мы должны их догнать, чтобы выяснить, какого хера происходит.

Лия, закусив губу, медленно кивнула.

— Я буду рожать ребёнка с двенадцатилетним ребёнком, — почти по слогам проговорила она. — А если что-то пойдёт не так?

— Я оставлю вам инструменты, медикаменты и расскажу, что примерно надо делать, — ровным голосом ответил Док, сам ужасаясь тому, что говорит. — Здесь вы в безопасности. Оружие мы вам тоже оставим. Мы вернёмся. Вернёмся ещё до того, как ты родишь. Обещаю.

Это было полным бредом, в отчаянии подумал он.

— Знаете, — вдруг проговорил Ярик, уставившись на него, — я их чую. Маму и Джуса. Как будто открылся какой-то канал. Не вижу и не слышу, а… не знаю, как объяснить. Да, будто это запах. Запах их мыслей. Это же он меня предупредил, чтобы я убегал. Джус.

— Тогда где они сейчас? — быстро спросил Док. — Их не пересадили в вертолёт или ещё куда?

Ярик на миг зажмурился.

— Нет, — выдохнул он, открывая глаза. — Они едут.

9.
Джип Серьга заправлял недавно. Они выехали со двора, и ворота закрылись за ними.

Док приказал себе не думать о Лие и Ярике, словно эта за хлопнувшаяся створка наглухо отсекла их с Серьгой от оставшихся в доме. Может быть, они выживут. Может быть, Лие удастся благополучно родить. Может быть, они там втроём будут жить, поживать и добра наживать… когда и если никто к ним не вернётся. На это всё-таки оставались какие-то шансы. Пусть и призрачные.

А вот у Дока и Серьги шансы были вовсе в минусе.

— Есть мушкетёры? — бледно усмехнулся Док, повернувшись к Серьге, который сосредоточенно вёл машину, лавируя между брошенными, застывшими на обочинах, съехавшими в кювет чужими автомобилями.

— Эти двое, Вера и мелкий, — процедил тот, не поворачиваясь, — во-первых, наши, как ни верти. Не можем же мы их взять и гадам отдать, как будто так и надо. Во-вторых, они — что-то настолько ценное, что и представить нельзя. Мы должны выяснить, почему те падлы за ними охотились. И… возможно, у них в кузове есть ещё такие же. Хотя нет, — оборвал он себя, — Ярик бы сказал. Он же всё чуял.

— Если они едут к Старомосковску, — обронил Док, напряжённо вспоминая карту, — есть просёлочная дорога. Мы сядем им на хвост. За заправкой свернёшь налево, там увидишь, где. Эти сволочи не местные, они не знают. Моя жена всегда ездила по этой дороге. Господи, я тогда даже машину бросил водить, берёг руки. Руки хирурга.

Он задумчиво пошевелил исцарапанными, в мозолях, пальцами. На работу его обычно отвозила Ветка, она же забирала. Она и показала ему эту дорогу, прекрасно здесь ориентируясь. «Разведчица, партизанка Лара», — поддразнивал он её, а она в ответ гордо напоминала, что-де родом из Белоруссии, а все бульбаши по крови — партизаны. Ветка, наверное, была бы сейчас здесь как рыба в воде.

Он так глубоко задумался, вспоминая, что не услышал оклика Серьги.

— Что? — очнулся он, согнав с лица невольную улыбку. — Рано ещё сворачивать.

— Я не про то, — нетерпеливо сказал Серьга. Начинало светать, первые лучи бросали розовые отблески на его смуглое горбоносое лицо. — Чтоб ты знал — меня вообще-то послали из… ну, неважно, откуда, тебя взломать, хирург. По первости просто в разведку — выяснить, что да как, а потом я должен был бригаду спецов набрать, чтобы вскрыть твой домишко.

«Взломать? Спецов?» — Док смотрел на него, позабыв, кажется, закрыть рот.

— Чёрт, ну что ты уставился? — Серьга со злой досадой хлопнул ладонью по кожаной оплётке руля. — Я же не знал, что всё накроется пиздой. Весь мир. Я с Кавказа ехал, как ты помнишь, я тебе рассказывал, и это правда, — он цедил слова так, будто ему было трудно говорить, не сводя глаз с летящей под колёса дороги. — Один наш богдыхан, криминал местный, меня послал. Ты его жену кроил, так он и усёк, что ты в бабле купаешься. А одного такого богатенького лоха вскрыть — это же не банк брать. Я неподалеку от тебя должен был поселиться. Всё прояснить. Комнату у твоего алкаша-соседа заранее снял. А тут нате вам, ёбаный апокалипсис. И ни алкаша, ни богдыхана, ни бригады. Только мы с тобой. А потом ты как начал в свой теремок народ собирать, так я и понял, что мне повезло найти святого. Рядом с которым и помереть не жалко, сразу в рай попадёшь, — он снова скривил губы в странной усмешке. — Ну ты чего молчишь? До-ок!

Он всегда так его звал, с такой вот интонацией: «До-ок!» Когда колошматили бесов во дворе. Когда нашли и отбили Лию. Когда забрали Ярика с Верой. Когда ходили в глубокую разведку. Всегда.

Док поморгал, продолжая таращиться на него. Потом откашлялся. Всё, что он чувствовал — это изумление, глубочайшее изумление, а отнюдь не страх или ярость. Рядом с ним сидел Серьга, его друг, свой в доску, и они вместе катили умирать.

— Эх ты, а ведь я с тобой в одной постели спал, — укоризненно проговорил он наконец и, видя, как очумело вытягивается разбойничья физиономия Серьги, принялся тихо ржать.

— Блядь! — Серьга помотал башкой, ткнул его кулаком в плечо и заржал сам.

Они свернули на узкую грунтовую дорогу после заправки. Свернули раз и другой. И наконец снова выскочили на шоссе.

— Из-за леса выезжает конная милиция! — вдруг завопил Серьга во всё горло. — Становитесь, девки, раком, будет репетиция!

Далеко впереди, за поворотом шоссе, замаячил зелёный крытый кузов грузовика, пока что похожий просто на зелёную точку. Они переглянулись. Оба понимали, что, хоть джип покажется болтающимся в кузове солдатам такой же точкой, нельзя привлекать к себе внимание. Силы были слишком неравны, чтобы атаковать в лоб, их обоих положили бы за полминуты.

— Позырим издаля, — процедил Серьга, и Док согласно кивнул. Высунулся в окно, чтобы глянуть в просветлевшее небо — там никто не летал, даже дроны. Слава Богу.

— Мы можем потерять их в городе, — с тревогой выпалил он, и Серьга устало вздёрнул бровь:

— Ты чего? Окстись, бро. Город-то пустой.

Старомосковск и вправду стал городом-призраком. Пустынные улицы, кое-где наглухо перегороженные брошенными автомобилями, разбитые витрины магазинов — уцелевшие люди туда забирались, что ли, спасаясь от бесов или в поисках еды? Но сейчас не было видно ни бесов, ни людей. Ветер крутил и гонял мелкий мусор, какие-то пакеты, рекламные листовки. Сквозь прошлогоднюю побуревшую траву на обочинах пробивалась трава, свежая, зелёная, как кузов виляющего далеко впереди грузовика.

Док ещё успел сообразить, куда направляется грузовик — на западной окраине Старомосковска находились казармы какой-то войсковой части, давно, ещё с советских времён. Он открыл было рот, чтобы сообщить об этом Серьге, но не успел.

Впереди что-то произошло.

Грузовик вдруг резко затормозил, так что Серьге пришлось быстро приткнуть джип к тротуару, с трудом втиснув его среди бесхозных машин. Оба осторожно приоткрыли дверцы и высунулись, стараясь рассмотреть, что творится впереди.

А там творилось нечто странное. И страшное. Грузовик будто оседал на своих огромных колёсах, погружаясь всё глубже прямо в асфальт под невнятные крики выскакивающих из него солдат. Но далеко отбежать им не удавалось — они тоже сперва застывали на месте, будто мухи, намертво приклеившиеся к бумаге-липучке, а потом начинали погружаться в асфальт, из которого безуспешно пытались выдернуть ноги.

— Что за ёбань? — дрогнувшим голосом пробормотал Серьга.

Они похватали топоры и ружья и осторожно выбрались наружу, начав приближаться к грузовику под прикрытием загромождавших дорогу машин.

И только через пару десятков шагов им стало ясно, что люди тонут не в асфальте, куда погружались всё глубже и глубже — а в проступившей из-под асфальта мерцающей зеленовато-бурой жиже, напоминавшей… напоминавшей…

— Бесы? — еле вымолвил Док онемевшими губами, на миг схватив Серьгу за руку, как один детсадовец другого на прогулке.

Та слизь, что хлюпала под ногами у вопивших и корчившихся солдат, слизь, которая то ли пожирала их, то ли растворяла, была точь-в-точь похожа на вонючую жижу, в какую всегда превращались мёртвые бесы.

Страшная, безумная догадка пронзила мозг, как пуля. Бесы вовсе не умирали. Они действительно превращались. Регенерировали. Мутировали. Их разложившиеся тела, попадая со стоками в канализацию, сливались с другими, такими же.

И теперь вся эта мразь выталкивала себя на поверхность. За добычей.

Серьга и Док стояли, замерев и даже не дыша. Грузовик зелёной субстанции не был нужен — она извлекала из него только людей. Живых. И переваривала живьём, как переваривает комаров росянка.

— Вера! Мелкий! — прохрипел Серьга, сверкнув глазами.

И первым ринулся к грузовику, за ним — Док. Да, вот оно, вот сейчас бесы их всё-таки сожрут — не в своём прежнем обличье, но… но… он не знал, что хуже. Мир прыгал перед ним, расплываясь, и в этом плывущем, вопящем, кровавом мареве он увидел, как Серьга выстрелил в грудь визжащего от боли, пожираемого субстанцией переводчика в развалившемся скафандре. Визг тут же оборвался. Остальные солдаты, хрипя, умолкали, стоило им рухнуть плашмя — жижа разъедала их шлемы, заливала им носы и рты, врывалась в ноздри и в горло.

— Ве-ера! — отчаянно заорал Серьга, судорожно отшатнувшись от выплеснувшегося из-под земли мерцающего щупальца. Док брезгливо передёрнулся, с ужасом всматриваясь себе под ноги — там что-то хлюпало…

И тут на подножке кузова, неловко ступая и щурясь на солнце, показались Вера и Джус. Целые, не скованные по рукам и ногам, чего опасался Док. Живые. Пока ещё живые.

— Стойте! Стойте! — одновременно закричали Док и Серьга, понимая, что тех вот-вот постигнет та же участь, что и превратившихся в жижу солдат с переводчиком. — Не надо!

Док захлебнулся и смолк, чуть ли не с облегчением подумав, что он, наверное, просто сошёл с ума, вот и всё. Рядом с ним точно так же поперхнулся воплем Серьга. Потому что Джус, глянув на них и привычно осклабившись, спокойно спрыгнул с подножки прямо в зеленоватую субстанцию, а потом важно протянул руку Вере, сделавшей то же самое. Поднявшаяся на поверхность масса шипела и пенилась, будто бы пятясь от них. Снова уходя в землю. Тая на глазах. Растворяясь. Так что через несколько минут на пустынной улице остался только грузовик, будто вплавившийся в асфальт, и четверо живых людей, окаменевших на месте.

Док посмотрел на влажные пятна, оставшиеся на асфальте — словно после недавнего дождя, — и присел на корточки, уронив голову в ладони. Его мутило.

— Так вы теперь что, — хрипло выдавил Серьга, уставившись на медленно подходивших к ним Веру и Джуса, — вроде как повелители этой … этих тварей? Той херни, в которую они превратились? Поэтому вас вояки хотели забрать?

Джус и сам был иззелена бледен, но, тем не менее, важно кивнул и прохрипел:

— Вот и не грози Южному централу, чувак. А эти… Объединённые там какие-то силы. Теперь никто не доложит про нас. Можно смываться.

— Погодь-ка! — выдохнул Серьга. — Так они не знали про эту херню под землёй, получается?

Джус мотнул лохматой башкой:

— Они нас небось для переработки на вакцину собирали. А тут вон что, сюрпри-из! — он торжествующе рассмеялся.

Вера тем временем, будто очнувшись, со всех ног кинулась к Доку, неловко выпрямившемуся и поймавшему её в объятия.

— Господи! — бормотала она, захлёбываясь слезами. — Я ничего не понимаю. Где Ярик? Я слышу… что он боится. Я слышу его всё время… чувствую. Где он?

— Дома остался, — откашлявшись, ответил Док, крепко обняв её за плечи. — Это ты просто ловишь его сигнал. Такая у тебя теперь… способность. Давайте побыстрее вернёмся. Не пришлось бы ему там… роды принимать.

— Господи, — сдавленно повторила Вера, и они все бросились вниз по улице, к джипу, но тут опомнившийся Серьга, успевший даже собрать оружие сгинувших бесследно солдат, на ходу обернулся к застывшему на месте Джусу и выкрикнул:

— Эй ты, повелитель херни, а тебе особое приглашение требуется? Давай, шевели копытами! Дел полно, отлынить не получится!

Джус ещё пару секунд в нерешительности потоптался на месте, словно не веря собственным ушам, а потом в несколько прыжков догнал остальных, лыбясь, как всегда, во весь рот, зараза.

Он был жив. Они все были живы.

И ехали домой.

Эпилог

Меня зовут Кирилл, мне пять лет, и я уже умею читать. Это Ярик меня научил. Он очень умный, он мой старший брат. Ещё у меня есть сестра, ей почти шесть, её зовут Маша, но её родила мама Лия, а нас с Яриком — мама Вера. Маша тоже умеет читать, но ей неинтересно то, что любим мы с Яриком. Медицинские книжки всякие.

Это Ярик мне сказал, что я — результат мутации, потому что мой отец умер и стал подземным шанкти.

Под землёй и в воде живут дикие шанкти, но Ярик, мама Вера, Джус и я умеем с ними управляться. Они нас слушаются.

Мне раньше казалось, что мама Вера меня не любит, потому что я — результат мутации, но, когда я болел и лежал в постели, а дядя Док меня лечил, я слышал, как мама Вера плакала. Потому что решила, что я могу умереть. А я не умер. И ещё я слышал, как она сказала дяде Доку, что это Господь ей меня послал, значит, у меня есть какое-то предназначение.

Тогда я понял, что она меня по-взаправдашнему любит.

Но очень сердится, когда я становлюсь жидким и утекаю от неё под землю. Больше никто из наших этого не умеет, хотя дядя Серьга и говорит, что в каждой колонии людей, оставшихся на земле, есть хотя бы по одному такому, как я.

Просто я очень не люблю полоть огород.

@темы: фики, джен, Русреал, ФБ-21, фантастика