От меня: прям вот горжуся Миледькой-инопланетянкой и побегом Ла Моля. Закрыты детские гештальты)

Название: Всё сначала
Автор: sillvercat для fandom Old adventure books 2021
Бета: Xenya-m
Канон: Р. Сабатини «Одиссея капитана Блада»
Размер: драббл, 688 слов
Пейринг/Персонажи: Левасер, Питер Блад, упоминается л'Оллонэ
Категория: джен
Жанр: драма, AU, приключения, hurt/comfort
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Питер Блад не убил капитана Левасера.
Примечание: некоторый ООС
Ссылка: тут.

Последнее, что помнил Левасер, капитан пиратского судна «Ла Фудр», на свою беду скрестивший шпаги с Питером Бладом, капитаном «Арабеллы», — омерзительный хруст собственной плоти, пронзённой клинком Блада. В глазах у него потемнело, в голове помутилось, под шёлком рубахи стало горячо и липко от хлынувшей крови. Блад выдернул шпагу, и Левасер тяжело рухнул на сырой песок отмели, где происходил этот поединок.

«Всё из-за девки, из-за этой аристократической дряни Мадлен д’Ожерон, дочки губернатора Тортуги», — промелькнуло в голове Левасера прежде, чем кровавая пелена окончательно заволокла его сознание. Недаром л'Оллонэ всегда говорил ему, что его, мол, сгубят бабы и страсть к игре. Что ж, Левасеру вот-вот предстояло встретиться на том свете, а точнее в аду, со старым пиратом, и нельзя сказать, что Левасера это не радовало. Хотя он уже как наяву слышал хриплый каркающий хохот л'Оллонэ, потешающегося над ним, злосчастным щенком, каким он и остался для старого убийцы, хоть и стал капитаном «Ла Фудр».

С этой последней мыслью Левасер провалился в благодатную темноту забытья.

Сознание вернулось к нему нескоро. Или скоро — этого он не знал. Но под своим беспомощным телом он ощутил не влажный прибрежный песок, а что-то вроде раскачивающейся корабельной койки, в ушах его раздались отдалённые, но знакомые крики чаек, а покрытого испариной лба, словно чья-то дружеская рука, коснулся горячий солнечный луч.

С усилием разлепив ставшие неимоверно тяжёлыми веки, Левасер с громадным изумлением увидел над собою вовсе не изборождённую морщинами испитую физиономию л'Оллонэ, а смуглое, с резкими чертами, насмешливое лицо своего убийцы, то есть проклятого капитана-ирландца, Питера Блада.

— Merde! — прохрипел Левасер, попытавшись приподняться на постели. Это ему не удалось, и он едва удержался от стона, рухнув обратно.

— Хорошее слово, — с чертовщинкой в синих глазах одобрил Блад, — но оно полностью соответствовало бы ситуации, угоди моя шпага пониже ваших злополучных рёбер и пропори она вам живот. Или, наоборот, выше, попав в сердце. А так… вы заполучили только пневмоторакс левого лёгкого, но поправитесь вы быстро, уверяю вас.

Тут Левасер вспомнил толки, что Питер Блад до того, как стать пиратом, был доктором.

— Зачем вы меня пощадили? — процедил он сквозь зубы, чувствуя досаду и бессильную ярость. Он был в плену у человека, своего бывшего союзника, а теперь врага, у человека, которого всей душой ненавидел, но втайне всегда уважал.

— Возможно, я просто устал убивать, — предположил Блад с лёгкой усмешкой, в которой, однако, явственно сквозила именно усталость. — Хотя стоило бы оставить вас валяться там, на берегу, где ранение и холодный воздух быстренько прикончили бы вас. Ваша команда поступила в моё распоряжение, ваша добыча, то есть дети губернатора Тортуги, возвращаются к отцу. Вы теперь никто.

При этих безжалостных, как острие шпаги, словах Левасер горько пожалел о том, что действительно не умер. Объявись он сейчас даже своим пиратам — бывшим своим пиратам, — те стали бы презрительно хохотать над ним, как и всё побережье.

— Merde! — в отчаянии повторил он, облизывая спёкшиеся губы. — Как вы намерены поступить со мной?

— Незаметно высажу возле какого-нибудь францисканского монастыря, — невозмутимо сообщил Блад, взяв Левасера за запястье и принимаясь считать пульс. — Кстати, мои люди подобрали вас с той отмели, где вы свалились после нашей дуэли, и под покровом темноты перевезли на «Сантьяго». Никто не догадывается о том, что вы остались в живых. Так что вы сможете благополучно замаливать грехи в том монастыре, куда попадёте.

Блад выпустил руку заскрежетавшего зубами Левасера и поднялся с койки, глядя на него сверху вниз своими синими глазами.

— Насчёт замаливания грехов я не пошутил, — прибавил он даже с некоторым сожалением. — Но вы, конечно же, немедля приметесь за своё, едва оправитесь от раны. Право, стоило бы вас прикончить.

Он отвесил Левасеру издевательский поклон и удалился, аккуратно прикрыв за собою дверь маленькой каюты.

Оставшись один, Левасер с трудом повернул голову, утыкаясь пылающим от лихорадки лицом в подушку.

«Приметесь за своё?!» Да ему следовало начинать всё сначала, как двенадцать лет назад, когда он щенком-молокососом нанялся на службу к л'Оллонэ! Прикинувшись поднявшимся из могилы призраком… или вовсе сменив имя.

Но, подумав так, он вдруг почувствовал какое-то странное, необъяснимое ликование.

Проскользнувший в каюту негритёнок осторожно приподнял его голову и поднёс к его губам чашку с бульоном, которую Левасер жадно осушил, едва замечая, что происходит.

— Mon Dieu… — прошептал он, снова откидываясь на подушку.

Пожалуй, это можно было даже принять за молитву.

Ведь он получил шанс начать всё сначала.

Название: Мечта
Автор: sillvercat для fandom Old adventure books 2021
Бета: Xenya-m
Канон: Ж. Верн «Дети капитана Гранта»
Размер: мини, 1047 слов
Пейринг/Персонажи: Айртон, лорд Гленарван, леди Гленарван, капитан Грант, кошка
Категория: джен
Жанр: драма, AU
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Айртон остаётся один на острове Табор.
Примечание: некоторый ООС
Ссылка: тут.

Кошку звали Дианой. Она была крупной, бело-серой, с широкими лапами. Кошка почему-то прониклась к Айртону горячей симпатией, так и норовя проскользнуть в каюту, где его держали под стражей. Она тёрлась лобастой головой об его руку и засыпала на одеяле у него в ногах.

На «Дункане» не было другого живого существа, которое испытывало бы тёплые чувства к бывшему боцману «Британии» Айртону, ставшему главарём шайки беглых австралийских каторжников и пытавшемуся не раз захватить «Дункан».

Когда капитан Грант по счастливой случайности, а вернее по воле Провидения, был наконец найден экипажем «Дункана», а Тому Айртону во искупление его злодеяний предстояло занять место Гарри Гранта на уединённом острове Табор, лорд Эдуард Гленарван, владелец яхты, предложил Айртону взять на остров эту кошку.

Бывший боцман исподлобья посмотрел на него и покачал головой с едва заметной горькой усмешкой:

— Зачем мучить невинную животину? Она здесь одичает, если я отправлюсь к праотцам.

Он коротко покосился на Элен Гленарван, супругу лорда, которая при этих его словах беззвучно ахнула.

«Жалостливая леди, ничего не скажешь, но было бы кого жалеть», — с той же едва заметной усмешкой подумал Айртон и вразвалку направился к шлюпке, которая должна была доставить его на остров. Туда уже загружали припасы.

— Я не забуду о вас, — сказал вслед ему лорд.

А капитан Грант одарил Айртона мрачным взглядом, в котором явственно читалось: «Была бы моя воля, я бы тебя на рее вздёрнул».

Бывший разбойничий главарь лишь оскалился в ответ на эти непроизнесённые слова.

Он стоял на прибрежном валуне, скрестив на груди руки, и наблюдал сперва за удалявшейся шлюпкой с «Дункана», за мерными взмахами её вёсел, а потом — за самой яхтой, стремительно исчезавшей за горизонтом. Эх, если б только его планам суждено было бы осуществиться…

Он вздохнул и побрёл к себе в хижину.

В ящиках с припасами, наскоро упакованными для него, нашлось несколько книг, в том числе Библия. Остальными оказались сочинения некоего сэра Вальтера Скотта — ничего не скажешь, этот шотландец писать умел! Айртон немало времени провёл за чтением, забывая даже, где находится.

Он охотился на диких коз, резво носившихся по всему острову, так что свежее мясо у него всегда было в изобилии. На берегу в укромной пещере он аккуратно сложил растопку для сигнального костра, который намеревался быстро разжечь, если в видимости острова покажется хоть какой-нибудь корабль.

Но время шло, число зарубок, которыми Айртон по примеру капитана Гранта отмечал дни на опорном столбе своей хижины, росло, а никаких кораблей на горизонте не появлялось. Изгнанник уже много раз пожалел о том, что не оставил при себе кошку, как предлагал ему лорд Гленарван.

«Лучше бы жену предложил», — думал с кривой ухмылкой Айртон. Он не осмелился бы сказануть эдакое лорду — не потому, что тот немедля вбил бы ему в глотку эти наглые слова вместе с зубами. Но потому, что не посмел бы оскорбить леди Элен.

О да, она была настоящей леди, благовоспитанной и добросердечной. И очень, очень красивой.

Но при всей своей красоте и мягкости леди Элен была прочной, как стальной клинок.

Вытянувшись на топчане в своей убогой хижине, Айртон видел над собой не крышу из коры и щепы, а лицо леди Эллен, нежное, словно цветок розы. В её тревожных глубоких глазах стыла печаль. Такая же, какую он заметил на борту «Дункана», сходя в предназначенную для него шлюпку.

— Я не забуду о вас, — сказал вслед ему лорд Гленарван.

Но Айртон почему-то не сомневался, что прежде всего о нём не забудет леди Элен.

Существование его можно было считать почти сносным. Он много размышлял, покуривая трубку — табак тоже отыскался в доставленных на остров припасах, и Айртон решил, что об этом, должно быть, позаботился не кто иной, как майор Мак-Наббс. Он соорудил специальный навес, чтобы сушить и вялить козлятину, и даже подумывал о том, чтобы вести какие-то заметки о своём житье-бытье, благо в конце каждого тома сочинений сэра Скотта оставались почти чистые страницы, а чернильницу и перо он унаследовал от капитана Гранта.
Но щемящая тоска не покидала его сердце. Он не сетовал на свою судьбу, философски принимая её как данность, а не как кару за свои грехи. Но чем дальше, тем отчётливее он понимал, что судьба эта могла бы стать совершенно иной.

Айртон всегда любил море, любил морское дело, был умён и всё хватал на лету. Возможно, несмотря на низкое происхождение, ему стоило бы подумать о карьере офицера — дослужился же он до боцмана. Если бы не его вольнолюбивый характер! Айртон с трудом терпел над собой чужую власть, а на английских кораблях такая власть зачастую оборачивалась самодурством.

Но он мог бы стать хозяином какого-нибудь судна, хотя бы рыбачьего баркаса или китобоя… и тогда ему сам чёрт был бы не брат.

Он мог бы жениться на расторопной хорошенькой хохотушке, привозить из каждого плавания деньги, которые они откладывали бы, чтобы в конце концов открыть трактир. Либо же он мог сразу жениться на одинокой вдовой трактирщице.

Но, размышляя обо всём этом, Айртона отчётливо сознавал, что настоящей его мечтой является совсем другое.

Захватить «Дункан», избавившись от всей его команды и лорда Гленарвана. Но оставив при себе леди Элен.

Господь свидетель, Айртон обращался бы с ней как с королевой, даже не настаивал бы на том, чтобы эта прекрасная роза принадлежала ему.

Но именно это и было его мечтой, именно об этом он думал неотступно, днём и ночью.

Не молился, не каялся.

Он не молился и не каялся даже тогда, когда случилась беда. Охотясь за дикой козой, он неудачно сорвался со скального выступа, тяжело упал на камни и сломал ногу ниже колена. Кое-как добравшись до хижины, он убедился в том, что нога действительно сломана. Едва не теряя сознание от адской боли, он ощупал отломки кости под распухшей плотью.

Он укрепил сломанную кость тремя палками, обмотав вокруг верёвку. С этой самодельной шиной он мог даже передвигаться, но нога распухла ещё сильнее, потом начала темнеть.

Боль уже не была такой сильной, зато голова всё время кружилась, вызывая разные видения. Самым частым из них было видение Элен Гленарван, склоняющейся над ним с лоскутом ткани, смоченным прохладной водой.

Айртону даже чудилось, что он слышит какие-то слова. Вернее, обрывки слов.

— Заражение крови…

— Кто же знал, что всё так обернётся…

— Это Божья кара…

— Хорошо, что ты вынудила нас вернуться почти от самой Шотландии…

— Божья кара…

— Божья кара…

— Ногу придётся отрезать…

— Ближайший порт — в трёх днях пути…

— Он выдержит, этот злодей на диво крепок…

— Поднимайте его…

— На счёт «раз»…

— Несите осторожнее…

— Осторожнее!

И больше Том Айртон в этом мире не слышал и не видел уже ничего.

Даже того, как горько плачет над его телом леди Элен Гленарван.

Название: Свободная кровь
Автор: sillvercat для fandom Old adventure books 2021
Бета: Xenya-m
Канон: Сат-Ок «Земля Солёных Скал», «Таинственные следы»
Размер: мини, 1530 слов
Пейринг/Персонажи: Сат-Ок, другие шеванезы
Категория: джен
Жанр: драма, AU
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Сат-Ок, сын вождя свободных шеванезов, возвращается в Великую Чащу.
Примечание: Написано по заявке с Инсайда: «Вы назвали волшебное имя Сат-Ока... Станислав Суплатович, увы, так никогда больше и не видел своего отца и старшего брата. Я бы хотела попросить историю наоборот: он всё-таки вернулся в родное племя»...
Использованы отрывки из песни индейцев осейдж «Песня борьбы» («Голоса Америки. Из народного творчества США. Баллады, легенды, сказки, притчи, песни, стихи». Москва, 1976. С.18)
Примечание: автор нежно любит Сат-Ока, но считает, что написал чистую фантастику
Предупреждение: упоминание насилия
Ссылка: тут.

Пересох мой рот, ноги стёрты в кровь,
Тяжело через чащи лесные шагать.
Мы идем за тобою, за нашим вождём,
О мой старший брат!
Мой суровый брат!
О мой брат!

Уходя, он понятия не имел, скоро ли его начнут искать. Но сейчас уж точно ищут. Иностранец. Моряк с заграничного судна. Внезапно затерявшийся в глубине чужой страны.

Да, эта земля стала ему чужой.

Но он ведь родился здесь, в самом сердце великой Чащи.

И теперь вернулся, чтобы найти своего брата Танто.

Он не знал, разосланы ли полицейским ориентировки с его фотографией и описанием. Он старался как можно реже попадаться людям на глаза — что в этом медвежьем углу оказалось вовсе нетрудным.

Всё, что он хотел — это вернуться домой, в Великую чащу, и ещё хотя бы раз увидеть своего брата.

Его отца уже не было в живых. Как и сестры Тинагет, об этом власти Канады сообщили его матери три года назад.

Не боюсь я в битве жестокой пасть —
Людям племени злого отмстить хочу,
А боюсь не дойти — умереть в пути,
О мой старший брат,
Мой отважный брат!
О мой брат!

Он не мог расплачиваться кредиткой — её бы сразу отследили. Путь его к Великой Чаще был запутан и извилист, он надеялся, что полицейские не поймут, куда он направляется.

На судне никто не знал его биографии.

С собой у него был только нож и кое-какое снаряжение в небольшом рюкзаке.

Его одежда обтрепалась. Отросшие волосы он скалывал в пучок на затылке, чтобы не было заметно, как они грязны. Он выглядел просто бродягой. Бродягой, каких в этой стране хватало. А ещё он успешно притворялся глухонемым. Он плохо говорил по-английски, хорошо — по-польски и почти забыл язык родного племени.

Но он знал, что вспомнит.

Неужели ты сам не заметишь, брат,
Что бреду по тропе из последних сил?
Неужели ты нам отдохнуть не дашь,
О мой старший брат,
Справедливый брат?
О мой брат!

Он брался за любую работу на затерянных вдали от больших поселений фермах — за хоть какие-то деньги и за еду. Иногда ему удавалось даже помыться.

Он шёл пешком — голосовать на дорогах или садиться в автобус было опасно. Именно там, на автостанциях, на вокзалах, его наверняка искали в первую очередь.

На месте полицейских он так бы и делал.

Но одиноко бредущий по просёлочным дорогам и лесным тропам путник — всё равно что иголка в стоге сена.

И вот Великая Чаща раскинулась прямо под ним, у его ног: ему оставалось только спуститься по склону. Вниз, вниз, вниз, отыскивая едва заметную оленью тропу. Да даже если он сорвётся и сломает себе шею, думал он с мрачным юмором, пробираясь между бурыми валунами, он всё равно окажется в Чаще.

Он сильно исхудал, одежда, в которой он начал своё путешествие, сойдя с корабля и растворившись в сутолоке порта, болталась на нём, как на вешалке. Последнюю неделю он питался только тем, что растёт в лесу, но его выносливое тело быстро вспомнило дни прежних лишений и приспособилось к теперешним.

Иногда ему удавалось поймать рыбу в ручье на крючок-обманку или заманить птицу в силок. Однажды ему попался даже небольшой кролик. Он разжигал маленький костерок, чтобы запечь свою добычу, но чаще всего ел мясо полусырым. Все снасти были у него с собою, он специально готовился к этому трудному походу.

К возвращению в Чащу.

Теперь он и близко не подходил к редким поселениям, встречающимся на пути. Он понимал, что его могут тут же застрелить, приняв за беглого преступника, кем он, собственно, и был в глазах канадского закона.

Королевской Конной полиции в её красных мундирах.

Он уже почти забыл, как они выглядят, и не хотел вспоминать.

Чащу он нашёл. Теперь ему надо было найти Танто.

Но не думай, что я слабодушный трус,
Эти жалобы лишь про себя шепчу,
Не услышишь ни стона ты от меня,
О мой старший брат,
Мой упрямый брат!
О мой брат!

Он наконец очутился внизу. В Великой Чаще, в дебрях, лежащих посреди круга, образуемого берегами реки Макензи и Большого Медвежьего озера.

Теперь он хотел открыто развести костёр, пусть даже вся Королевская Конная окажется здесь.

И он не опасался получить стрелу в грудь — от соплеменников. Братьев по крови.

Собственного брата Танто.

Он так давно, так долго шёл к ним!

Он хотел их встретить.

В первый раз согласился ты взять меня
В боевой поход, и скорей умру,
Чем позорную слабость тебе покажу,
О мой старший брат,
Непреклонный брат!
О мой брат!

Он несколько дней прожил в своём маленьком лагере, который разбил возле ручья и обустроил как мог. Спал на лапнике в собранном из еловых ветвей шалаше. И спалось ему так, как никогда и нигде не спалось — крепко, сладко.

Во сне к нему приходила оставленная в Польше мать — ещё молодая, красивая. Гладила его по голове, плакала, но кивала, одобряя. Он знал, что она поймёт: он не мог поступить иначе.

Великая Чаща звала его. Его кровь звала его.

Он должен был вернуться.

На третий день его лесного существования, каждым мгновением которого он просто наслаждался — так давно он не жил в лесу, не сливался воедино с ручьём, птицами, деревьями, зверьём, — кто-то принялся следить за ним из кустов, окружавших поляну. Он не подал виду, что заметил это, хотя сердце у него так и ёкнуло. Но его не убили сразу — это было хорошо. И люди в кустах явно не были полицейскими из Королевской Конной или белыми трапперами — ещё лучше.

На другой день в его силки наконец попался довольно крупный кролик, успевший нагулять мяса. Он запёк освежёванную тушку в углях костра, на сей раз очень тщательно, дождался, пока еда немного остынет, и выложил куски крольчатины на листья лопуха, заменявшие ему тарелки. Потом негромко позвал на языке своего племени:

— Друзья! Выходите! Я ваш друг. Я не причиню вам зла. Выходите, и мы разделим пищу.

Он не сомневался, что они слышат его. Понимают его. И что они — шеванезы по крови, как и он.

— Уж не боитесь ли вы? — подождав немного, спросил он спокойно, но с насмешкой. — Я безоружен.

И он протянул перед собою руки ладонями вверх.

Это подействовало. Ветви кустов шевельнулись, и спустя мгновение на поляне очутились двое мальчишек-подростков, точь-в-точь похожих на оголодавших, лохматых, поджарых волчат. На обоих были только потёртые леггинсы, смуглая кожа обтягивала рёбра, в руках — луки и дробовик. Чёрные волосы заплетены в косы, на тонких шеях — амулеты из волчьих и медвежьих когтей. Тёмные запавшие глаза настороженно блестели.

По мнению цивилизованных людей, этих детей чащи следовало немедленно поймать. Разоружить, отмыть, одеть, накормить и отправить в миссионерскую школу учить слово Божие. Так они станут куда счастливее.

Он устало усмехнулся, не опуская затекших рук. Он видел, как уверенно эти дети держат своё допотопное оружие, и не сомневался, что они отлично умеют им пользоваться.

В их возрасте он убил медведя в этой чаще и долго просил прощения у его духа.

Он знал, кого они видят перед собою — высокого, уже немолодого, жилистого человека, чьи глаза были светлыми, как у белых, а волосы напоминали перемешанный с солью речной песок. Ему вдруг пришло в голову, что сейчас он похож на Вап-нап-ао, Белую Змею, торговца-метиса, в своё время помогавшего шеванезам.

Он осторожно опустился на бревно у своего очага и приглашающе похлопал ладонью рядом с собой. Мальчишек больше не надо было приглашать. Они сорвались с места, но уселись всё-таки не на бревно, а напротив — на траву. Чинно взяли по куску кролика и принялись уплетать за обе щёки. Он сам ничего не ел, только с затаённой улыбкой наблюдал за ними.

Когда их первый голод был утолён, он спокойно проговорил:

— Моё имя — Сат-Ок, Белое Перо, я сын вождя свободного племени шеванезов Высокого Орла и женщины, пришедшей с севера, по имени Белая Тучка. Я уехал отсюда со своей матерью много зим тому назад, когда был так же молод, как и вы сейчас.

Глаза мальчишек вспыхнули, они переглянулись между собой, но ни один не произнёс ни слова.

Выждав немного, Сат-Ок властно велел:

— Хочу знать ваши имена. Хочу знать, что сейчас с племенем шеванезов, где мой старший брат Танто? Я знаю, что мой отец Высокий Орёл и моя сестра Тинагет убиты в стычке с Королевской Конной полицией.

Паренёк, сидевший ровно напротив него — он был повыше ростом, — поднялся. Встал и второй. И, глядя в их детские, но уже такие взрослые, осунувшиеся лица, Сат-Ок внезапно всё понял и даже инстинктивно вскинул руку, будто бы хотел защититься от удара.

— Мой отец Танто тоже погиб четыре луны тому назад. Я его сын Тун-або, а это мой младший брат Скаен.

Словно раскалённая жертвенная стрела вонзилась Сат-Оку в грудь, пробив сердце.

Он опоздал. Его отважный, сильный, непреклонный брат Танто был мёртв.

Пересох мой рот, силы нет шагать,
За плечами дышит старуха смерть…
Видно, здесь, по дороге, зароешь меня,
О мой старший брат,
Мой любимый брат!
О мой брат!

Он коротко выдохнул раз, другой, овладевая собой. Снова посмотрел в строгие скуластые лица мальчишек, ища в них сходства с Танто.

— Сколько всего осталось шеванезов? — тихо спросил он.

Назвавшийся Тун-або, Рысь, тряхнул головой:

— Семь раз по десять… и из них только десятеро — взрослые воины, остальные — старики и дети.

Сат-Ок понял, что мальчишка и себя с братом причислил к этой десятке.

— Что думают шеванезы, — продолжал спрашивать он, — о противоборстве с белыми? С Королевской Конной? Хотят ли они оставаться свободными в Великой Чаще, или предпочтут пойти в плен к белым людям, чтобы выжить?

Заканчивая свой вопрос, он уже знал ответ. Он был написан на гордых лицах выпрямившихся и развернувших плечи ребят.

Свободная кровь.

Она текла и в его жилах.

Что ж, он был готов жить и умирать вместе с ними.

Со свободным племенем шеванезов.

Он подошёл к мальчишкам и обнял их за худые плечи.

— Пойдёмте домой, — спокойно сказал он.

Название: Миледи
Автор: sillvercat для fandom Old adventure books 2021
Бета: Xenya-m
Канон: А. Дюма «Три мушкетёра»
Размер: драббл, 435 слов
Пейринг/Персонажи: граф де Ла Фер/миледи
Категория: гет
Жанр: драма, мистика
Рейтинг: R-NC-21
Краткое содержание: Почему выжила казнённая графом де ла Фер графиня?
Примечание: герой, участвующий в сцене сексуального характера, достиг совершеннолетия, спойлергероиня не имеет возраста
Предупреждение: описание первой брачной ночи и казни через повешение
Ссылка: тут.

— Вы демон, посланный на землю! — цедил он сквозь зубы, пока я стояла, прижавшись к стене. — Вы уже один раз оказались на моём пути. Я думал, что стёр вас с лица земли, но или я ошибся, или ад воскресил вас... ад сделал вас богатой, ад дал вам другое имя, ад почти до неузнаваемости изменил ваше лицо, но он не смыл ни грязи с вашей души, ни клейма с вашего тела!

Граф де Ла Фер всегда страдал склонностью к вычурным фразам и театральным жестам. Вот и сейчас в его руке блеснул пистолет, дуло которого оказалось нацелено мне в голову.

О Иисус сладчайший, сколько высокопарного мелкого пафоса.

Я могла бы сказать ему это.

Или: «Ты влюбился в умертвие, милый графчик. Ты женился на умертвии, дав ему своё прославленное имя. Ты решил, что взял мою девственность, я же казалась таким прелестным белокурым созданием… засунувшим себе между ногбычий пузырь с собственной кровью».

Что я за умертвие, если из меня течёт кровь? Как я стала умертвием?

Или суккубом? Дьяволицей?

Кто же я?

Я не знаю. Не помню.

Но я помню, как изображала испуг и стыдливость, когда его член входил в меня, разрывая бычий пузырь. К моей удаче, член этот был немаленьким, пузырь порвался легко.

О, граф потом долго извинялся, целовал мне руки и был горд, как петух, впервые покрывший курицу.

Но это не помешало ему связать меня и повесить на дереве, когда стряслась досадная оплошность с моим падением с коня и разорванным платьем.

Клеймо, клеймо… Он вообразил, будто меня заклеймили в знак того, что я воровка и шлюха. Ни о лилльском палаче, ни о его дураке-брате он и понятия не имел.

Итак, он меня повесил. Пришлось биться, хрипеть и даже обделаться для пущей убедительности. Тьфу.

Я выбралась из петли, едва он скрылся за деревьями, и бросилась бежать. О дальнейшем я не стала бы рассказывать даже на исповеди. Тем более на исповеди.

И вот теперь он стоял передо мной со своим пистолетом, направляя дуло мне в лоб со словами:

–Бумагу! Бумагу!

Кстати, выглядел он каким-то испитым, бледным, с посеребрёнными сединой волосами. Бедняга. Мне стало даже чуть-чуть жаль его. Моя казнь явно не пошла на пользу его душе.

— Бумагу или я выстрелю!

Святые угодники, сколько шума и драмы вокруг какой-то бумажонки.

— Берите и будьте прокляты! — с любезной улыбкой сказала я, и он наконец убрался, довольный.

Глупец. Я бы всё равно не умерла, даже если бы он всадил мне пулю в голову.

Я умру только, если эту голову отрубят.

Возможно, я даже хочу этого. Возможно, я буду рада этому, стоя на коленях в мокрой от росы траве, склоняя перед блестящим лезвием топора белую шею…

Откуда это видение?

Я не знаю.

Не знаю.

Название: Побег
Автор: sillvercat для fandom Old adventure books 2021
Бета: Xenya-m
Канон: А. Дюма «Королева Марго»
Размер: драббл, 745 слов
Пейринг/Персонажи: Ла Моль, Коконнас, Анриетта, Маргарита Наваррская, тюремщик
Категория: джен, гет
Жанр: драма, броманс
Рейтинг: R-NC-21
Краткое содержание: Побег Коконнаса и Ла Моля всё-таки состоялся.
Примечание: автор наконец закрыл детский гештальт
Предупреждение: графичное описание последствий пыток
Ссылка: тут.

Свет, едва пробивавшийся сквозь витражи с изображениями фигур святых, озарял часовню, где возле алтаря стояли носилки с неподвижно застывшим на них Ла Молем. Молодой человек полулежал, опираясь лопатками на каменную стену и еле дышал. Простыня скрывала очертания его тела, смертельная бледность и липкий пот заливали словно бы вылепленное из воска лицо.

Едва носильщики, доставившие Коконнаса в часовню, ушли, и их шаги затихли снаружи, пьемонтец слетел со своего ложа и кинулся к распростёртому на полу другу. То же самое сделали две женщины, выпорхнувшие откуда-то из тёмной ниши, где притаились. Это были Анриетта и Маргарита. Но как только руки королевы Наваррской коснулись плеч ла Моля, тот испустил страшный крик нечеловеческой боли. Голова его поникла, по вискам заструился пот.

— Что с тобой? — Маргарита отшатнулась, бледная, как и её любовник, сознание которого, казалось, висело на волоске.

— Его пытали по-настоящему, — прошептал Коконнас, чувствуя, что у него подгибаются колени от чудовищной догадки: это душераздирающие крики Ла Моля он и слышал из своей камеры.

Самому ему повезло: палач Парижского суда, мэтр Кабош, лишь инсценировал пытку «испанским сапогом», пытку, которая дробила несчастным жертвам кости ног, превращая их в крошево. Таковая милость была оказана Коконнасу за то, что он некогда не погнушался пожать палачу руку, в то время как Ла Моль тогда остался в стороне.

Бедняга, видимо, тоже это вспомнил. Приоткрыв тусклые от боли глаза, он промолвил, едва шевеля запёкшимися губами:

— Я поплатился за свою гордыню. Беги же, друг, оставь меня, ты же видишь, я не в состоянии сделать ни шагу.

Коконнас стиснул челюсти и очень осторожно потянул на себя простыню, прикрывавшую тело друга. Едва гляну вниз, на открывшееся зрелище, женщины отвернулись с горестными рыданиями.

Взорам их предстало ужасающее месиво. Тело Ла Моля, некогда такое сильное и стройное, превратилось в мешанину из раздробленных костей и лохмотьев. Все суставы были вывернуты самым неестественным образом, будто у куклы, которую, развлекаясь, уродовал жестокий ребёнок. Кое-где обломки костей прорывали вздувшуюся волдырями, почерневшую от ожогов кожу и торчали наружу. Сочившаяся сукровица пропитывала и без того заскорузлые лохмотья ткани.

Да, мэтр Кабош был мастером своего дела.

— Но я ничего им не сказал, — прошептал Ла Моль коснеющим языком, не выдал тебя, Маргарита, мой цветок, любовь моя.

Именно поэтому пытка была столь жестокой, догадался Коконнас.

— Боже милостивый, — рыдала Маргарита, в отчаянии заламывая руки. — О, как ты допустил такое?!

Коконнас окаменел, не в силах оторвать взгляда от страшного зрелища. Та же самая участь могла постигнуть и его! Пьемонтец понятия не имел, как это друг ещё дышал, не потеряв сознания от нечеловеческой боли.

Стало совершенно ясным, что ни идти, как они предполагали, планируя побег, ни сесть верхом на лошадь он не в состоянии.

Под тихий плач замерших у стены женщин пьемонтец кусал губы, не зная, на что решиться. Наконец он окликнул герцогиню:

— Отдай тюремщику обещанную плату, Анриетта. Мы всё же попытаемся бежать. Не ходите за нами, ступайте во дворец. Если нам не удастся скрыться, мы, по крайней мере, умрём вместе и свободными.

С этими словами он подошёл к Ла Молю, взиравшему на него мутными от боли, непонимающими глазами. Склонившись над ним, он нежно поцеловал друга в сухие губы, а потом коротко, резко и сильно ударил его кулаком в висок.

Наконец-то несчастный лишился сознания.

Пьемонтец повернулся к тюремщику, суетливо прятавшему за пазуху кошель с золотыми. Лицо Коконнаса, очевидно, было страшным, потому что тот попятился. Но тут же прикрыл глаза, покорно ожидая заранее оговоренного удара, который должен был свалить бездыханным и его — на какое-то время, чтобы он, очнувшись, смог поднять тревогу.

Коконнас безжалостным ударом опрокинул тюремщика на каменный пол часовни. А потом, бережно завернув Ла Моля в прикрывавшую его окровавленную простыню, будто в саван, он поднял его на руки так, словно друг был ребёнком.

— Наш домик в предместье, — надломленным голосом крикнула вослед Маргарита, с мольбой простирая к ним руки. — Я тотчас пошлю туда лучших лекарей, заплачу им столько, сколько они попросят!

Коконнас не отвечал. В горле у него стоял комок. Ла Моль ещё дышал, уронив голову ему на плечо, но даже в забытьи глухо стонал от невыносимой боли. Коконнас немедленно прикончил бы свою собаку или лошадь, находись она в таком состоянии, чтобы избавить её от адовых мук.

Он сделал ещё несколько шагов и вышел наружу, где его ждал верховой слуга. В лицо повеял воздух свободы, и по щекам Коконнаса заструились беспомощные слёзы.

Но он намеревался сразиться за жизнь друга хоть с самим дьяволом.

Глубоко вздохнув, он на краткий миг передал тело Ла Моля слуге, уселся в седло, а потом снова взял друга на руки. Тот слегка пошевелился, но не пришёл в сознание. Яростно выругавшись, Коконнас пришпорил коня.