Название: Пафнутий и Малыш
Автор: sillvercat для fandom Cats 2022
Бета: бета Xenya-m
Размер: мини, 1130 слов
Пейринг/Персонажи: Пафнутий, Малыш, хозяева
Категория: джен, преслэш
Жанр: повседневность, юмор, броманс
Рейтинг: G
Краткое содержание: Хозяева взяли в дом к породистому персу Пафнутию уличного кота.
Примечание: написано по заявке с Инсайда
Ссылка: тут.

Пафнутий был настоящим аристократом, дородным персом, очень пушистым, кремового окраса, с родословной, подтверждённой соответствующими документами. Выставочным, одним словом. Он и выставлялся, и даже завоёвывал титулы и награды. Он, конечно, делал вид, что ему глубоко безразлична вся эта людская суета вокруг него: нервный галдёж и похохатывание хозяйки, последние взмахи парикмахерской щёточки над его гривой, восторженный шёпот и вспышки блицев возле его клетки. Он только устало и высокомерно щурил золотистые глаза. На самом деле суета ему льстила, но показывать этого было ни в коем случае нельзя. Нельзя баловать людей, они от этого портятся и начинают панибратствовать, лезть с дурацкими нежностями невовремя, и всякое такое. Для собственного блага необходимо было принять скучающий вид и даже выпустить когти, если того требовала ситуация. Чтобы показать, кто в этой самой ситуации хозяин. У кого тут чистая благородная кровь и соответствующие регалии. А то ишь.

Хозяева Пафнутия, впрочем, быстро осознали своё место и предназначение в этой жизни — ублажать его. Так что особо воспитывать их ему не приходилось.

Но однажды случилось страшное. Кошмар. Катастрофа.

Хозяева взяли в дом ещё одного кота!

Они, наверное, просто сошли с ума, не иначе, с ужасом думал Пафнутий, стараясь, впрочем, этого ужаса не показывать. Он гордо, как истинный аристократ, восседал на крыше своего любимого домика и сверху вниз взирал на странную суету в прихожей. Там тронувшиеся рассудком хозяева осторожно извлекали из переноски нового кота.

— Пафочка, ты только не волнуйся, — защебетала хозяйка, виновато поворачиваюсь к Пафнутию. — Мы тебя очень-очень любим! Но мне стало так жалко этого малыша. Он сложную операцию перенёс! — она печально покачала тщательно уложенной причёской. — Про него писали у нас в группе. О нём надо хорошо заботиться. Да и тебе будет веселее.

Веселее! До такого маразма только люди способны додуматься!

Пресловутый «Малыш», вывалившийся наконец на пол, был просто воплощением уродства. Прежде всего, он походил на собаку своей вытянутой, какой-то истинно пёсьей мордой. Фу! Во-вторых, он был плебейски короткошёрстным и бело-рыжим, причём рыжие пятна были хаотично разбросаны по его тщедушному тельцу. И наконец, у него отсутствовал один глаз. Правый. Вместо глаза зияла впадина с аккуратными стежками швов. Да такому коту только у ларьков отираться, у прохожих подачки выпрашивать! И вот этот ужас, этого помойного, с позволения сказать, котобомжа хозяева ухитрились притащить сюда! В дом к Пафнутию!

Тот почувствовал, что шерсть у него на загривке сама собой встаёт дыбом от брезгливости и возмущения, а в груди рождается настоящий тигриный рык.

Котобомж повернулся, поглядел на Пафнутия единственным глазом, большим и зелёным, и изрёк:

— Привет.

Будто не слышал и не видел его справедливого гнева!

Каков наглец! Пафнутий свирепо фыркнул, а наглец преспокойно повернулся и отправился осваивать территорию. Как ни в чём не бывало!

Бомж он и есть бомж, что с него взять.

* * *
Бомжа так и назвали — Малышом. Хотя он вовсе не был котёнком, просто недоростком. Уродливым и противным. Но к хозяевам подлизывался именно как котёнок: отвратительно громко мурлыкал, тёрся им об ноги, обвивал хвостом, прыгал на колени и сворачивался клубочком. Не переставая при этом мурлыкать.

Пафнутий такого себе никогда не позволял.

— Ты дурак, — не выдержав наконец, сказал он Малышу, который как раз в это время умывался, попив из поилки. — Думаешь, они полюбят тебя за это?

К своему ужасу, он почувствовал, что голос его дрогнул. Вот только этого не хватало.

Малыш перестал умываться и внимательно посмотрел на него.

— Они не разлюбят тебя, не беспокойся, — серьёзно ответил он безо всякого злорадства, чего как раз можно было ожидать от плебея. — Ты же совсем другой.

Пафнутий слегка опешил от такой проницательности. Потом невпопад огрызнулся:

— Вот увидишь, они тебя кастрируют!

Сам он являлся котом-производителем и кастрации не подлежал: время от времени его возили на случку к таким же красивым и ухоженным персиянкам. Впрочем, он бы и без этого обошёлся, больше всего на свете ему нравилось блаженствовать на своей лежанке.

Малыш прижмурил зелёный глаз и весело отозвался:

— А я не буду метить. Зачем? Ты всё равно тут главный.

— Эм… — вторично оторопел Пафнутий от его покладистости. — Ты… эм… манипулятор!

Малыш обвил хвостом тощие лапы и спокойно возразил:

— Неправда. Я их люблю. Они меня спасли, зачем я буду им неприятности доставлять?

— Ты ещё скажи, что и меня любишь! — задиристо фыркнул Пафнутий, не зная, как и реагировать на такое вопиющее заявление.

— А почему нет? — невозмутимо возразил этот нахал, продолжая таращиться на Пафнутия как-то оценивающе. — Ты красивый.

Это вообще ни в какие ворота не лезло! Пафнутий гордо удалился, стараясь не показывать своей растерянности и, чего греха таить, удовлетворения. Помойный уродец осознал, кто в доме настоящий хозяин! Это было даже лестно.

Ночью помойный уродец явился к Пафнутию на лежанку и улёгся рядом, прижавшись к нему тёплым боком.

— Мне холодно, а у тебя вон какая шуба, — негромко заявил он.

— Чего это тебе холодно… — сердито начал Пафнутий, но тут же осёкся. Бок уродца был не просто тёплым, а горячим. Очень горячим.

Все инстинкты Пафнутия немедленно завопили, что это не к добру.

— Эй, — хмуро окликнул он. — Как самочувствие?

Малыш не отвечал, только вяло дёрнул передней лапой, будто отмахнулся.

Чтоб его. Встревоженный Пафнутий мягко спрыгнул с лежанки и побрёл в спальню к хозяевам. Те, конечно, дрыхли и в ус не дули. Взяли в дом какого-то больного засранца и дрыхнут! У того небось ещё послеоперационный период не закончился, надо колоть антибиотики, и всякое такое. Пафнутий обожал сериал «Доктор Хаус» и научился понимать, что к чему.

Он безо всяких церемоний прыгнул в постель, приземлившись всеми семью килограммами ухоженного тела на бедро хозяйки. Та вскрикнула и подскочила, ошалело таращась на Пафнутия — никогда раньше он себе такого не позволял.

— Пафочка, что тебе? — пролепетала она. — Кушать хочешь?

«Ага. Какать!» — угрюмо подумал Пафнутий и утробно заворчал.

— А где Малыш? — обеспокоенно осведомился проснувшийся хозяин.

«Где-где, сожрал я его», — Пафнутий нетерпеливо переступил лапами по атласному покрывалу и снова зарычал.

Эти разгильдяи наконец-то всполошились и отправились искать своего подкидыша. Тот свисал с лежанки, будто тряпочка. Пафнутий старался не подавать виду, что всполошился тоже, и только наблюдал за тем, как приехала вызванная разгильдяями скорая ветеринарная помощь и как Малыша забирают в круглосуточную клинику, аккуратно поместив в переноску.

Ужас. Кошмар. Вот не было печали.

Малыш отсутствовал пять дней. Всё это время Пафнутий мрачно лежал у себя в домике, стараясь не вспоминать о том, как уродец сказал, что он, мол, красивый. Люди говорили ему такое много раз, так ведь то люди.

Он внимательно вслушивался в разговоры хозяев, которые сетовали на то, что после операции у Малыша началось осложнение. Сепсис.

Какое слово противное. Мерзкое.

Хозяйка даже всхлипывала потихоньку. А чего теперь реветь. Прошляпили кота. Надо было антибиотики колоть вовремя. Будто бы сами «Доктора Хауса» не смотрели. О люди, жалкий род… Что тут ещё скажешь?

Малыша привезли из клиники в понедельник. Он ещё больше похудел, казалось, что шкурка на нём просто болтается. Как пальто не по размеру.

Кошмар.

Кошмар глянул на Пафнутия блестящим озорным глазом и провозгласил:

— Привет. Ты красивый. Но что-то схуднул.

— На себя посмотри, — проворчал Пафнутий. Ему захотелось подскочить, будто котёнку, потереться лбом о бело-рыжий тощий бок Малыша.

Но он, разумеется, не мог себе этого позволить. Он как-никак был настоящим аристократом.

Название: По имени Ррргав
Автор: sillvercat для fandom Cats 2022
Бета: бета Xenya-m
Канон: мультфильм «Котёнок по имени Гав» (СССР, 1976)
Размер: драббл, 235 слов
Персонажи: Гав, Шарик, Кот
Категория: джен
Жанр: сказка, юмор
Рейтинг: PG
Краткое содержание: Котёнок Гав меняет имя.
Предупреждения: попытка стилизации под Г. Остера
Ссылка: тут.

— Мы уже выросли.

Гав немного важничает, говоря это. Лапы у него действительно выросли. Стали гораздо длиннее, он в них даже путается, не часто, но иногда. И когти выросли. И зубы. Как и у Шарика.

Шарик непонимающе таращит глаза:

— Ты к чему клонишь?

— Хочу сменить имя, — ещё солиднее отвечает Гав и даже приосанивается. — Чтобы все видели, что я уже взрослый. Ну или почти. Научи меня рычать, как ты.

— А? — Шарик даже пасть разевает. — Ты же умеешь.

— Это не рык, а мурлыкание, глупый, — снисходительно разъясняет Гав. — Просто такое тарахтение. И оно — как бы само. Оно бывает, когда мне хорошо. Ты же не рычишь, когда тебе хорошо?

— Н-нет, — Шарик совершенно сбит с толку.

— Рычи! — приказывает Гав. — А я посмотрю, как ты это делаешь!

Вот достал! В горле у Шарика рождается глухое раздражённое рычание.

— Да-да-да! — радостно кивает Гав. — Вот так! Мыр-р-р… мр-р-р-р… р-р-р-р…

Через четверть часа таких упражнений у него получается совсем хорошо. Шарик же охрип, устал и злится.

— Теперь я могу назваться Ррргав, — гордо заявляет Гав. То есть Ррргав.

— А я как буду зваться? — спохватывается Шарик.

— Ты? — Ррргав задумывается, но всего лишь на секунду: — Шар!

Шарик даже задыхается от возмущения, присев на задние лапы:

— Шар? Шар?! Я Шар-р-р-р?! Да я тебя!

Ещё через секунду Ррргав стремглав несётся по двору, улепётывая от разъярённого друга со всех лап, пока не взлетает на дерево.

Соседский Кот, чёрный, как сажа, сидит за углом в фейспалме. Он понимает, что этих двоих в дальнейшем ждут большие неприятности…

Неприятности ведь тоже растут.

Название: Туалетный котёнок
Автор: sillvercat для fandom Cats 2022
Бета: бета Xenya-m
Канон: ориджинал
Размер: мини, 1975 слов
Персонажи: Таня, дядя Паша, тётя Люба, тётя Аня, коты, незнакомец
Категория: джен
Жанр: драма, фэнтези, магреализм
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Таня работала в платном туалете уборщицей и кормила бродячих котов...
Примечания: русреал
Предупреждения: открытый финал
Ссылка: тут.

Таня работала в туалете при парке культуры и отдыха. Уборщицей. Мыла всё внутри и подметала снаружи. А ещё убирала летний театр, сторожку и административный домик.

Есть такое средство для чистки унитазов — «Туалетный утёнок». А вот Таню дразнили «туалетным котёнком». Но она лишь доверчиво улыбалась глуму и обидным словам. Возможно, это и была самая правильная тактика, если бы Таня выбрала её нарочно. Возможно, какой-нибудь священник мог бы сказать ей, что Христос учил прощать оскорбляющих нас.

Возможно.

Но ему пришлось бы слишком долго объяснять Тане всё это. У неё не хватало какой-то хромосомы. Или была лишняя. Этого Таня тоже не могла понять, как и всего остального, что говорили о ней сторож парка дядя Паша и какой-то пришедший к нему в будку мужик. Она нечаянно услышала их, когда искала среди кустов больного чёрного кота.

Кот пришёл сюда недавно, вернее приполз, ему было очень плохо, и он норовил спрятаться под кустами. Таня даже в сторожку заглянула, но тут же извиняюще улыбнулась и торопливо отошла, споткнувшись о торчавший из земли камень.

Таня вообще была неуклюжей. И не могла понять и запомнить очень многие слова. Но интонацию, с какой эти слова произносились, она улавливала очень хорошо. Вот и поспешила прочь, спотыкаясь и едва не падая. Потому что голоса чужого мужика и дяди Паши стали злыми. Очень злыми. А потом дядя Паша даже вытолкал мужика за порог сторожки и запустил ему вслед бутылкой, которую тот принёс. Бутылка разбилась на несколько блестящих острых осколков, вокруг тут же разлилась вонючая лужа, и Таня ещё больше испугалась.

Осколки надо было собрать. Но она боялась выглянуть из-за дерева, за которым пряталась, потому что мужик прошёл совсем рядом с нею, противно ругаясь. От него исходила злоба, ярко-красная, как кровь. А дядя Паша взял метлу и пошёл заметать осколки в совок. Таня вздохнула с облегчением. Она не понимала, отчего дядя Паша, всегда такой добрый, так рассердился на мужика.

— Вот же тварь, какую херню городит, — гневно бормотал тем временем тот, с грохотом ссыпая осколки в ближайшую урну. — Чтобы я… да такое дитё тронул… — он задохнулся и потёр ладонью левый бок. Потом заметил Таню, выдавил короткую улыбку и успокаивающе помахал ей рукой — мол, ничего.

Таня совсем перестала бояться, вышла из-за дерева и пошла дальше искать чёрного кота. У того всё лицо покрылось коростой, надо было ему помочь. Ну, хотя бы покормить. Часто такая короста пропадала, если кот хорошо ел и подолгу грелся на солнышке. Хотя многие из тех приезжих, что гуляли в парке со своими детьми, старались прогнать больных котов или ходили жаловаться директору парка тёте Любе.

Тётя Люба Таню не ругала, зная, что та сразу начнёт плакать. Она вздыхала над Таниными котами и приносила ей какие-нибудь лекарства или мазь, объясняя, как надо давать таблетки или мазать коросту и раны. Таня старалась запомнить.

Корм для котов тоже покупала тётя Люба. Она была маминой подругой, а когда мама умерла и Таня осталась с дедушкой, взяла её на работу в парк. Таня приносила дедушке получку и радовалась его похвале.

Она вообще почти всегда радовалась. Яркому солнцу с утра или, наоборот, тёплому дождю. Весне, когда деревья в парке, ещё не одевшись зеленью, покрываются нежными, тонко пахнущими цветками. И осени она тоже радовалась, потому что осенью на море опускались перелётные утки, осыпалась, шурша, листва, и среди ветвей можно было разглядеть наконец скворечники, которые мастерил и развешивал по весне дядя Паша.

«Счастливая ты, Татка!» — не раз со вздохом говорил Тане дедушка, лохматя ей волосы своей большой рукой, и Таня смеялась и энергично кивала, соглашаясь, хотя не вполне понимала, про что он. Но голос его был добрым. Дедушка вообще редко ругал Таню, хотя она не раз слышала, как соседки, баба Маша или баба Дуся, вздыхали и приговаривали: «За что Грише такой тяжкий крест на старости лет?»

Крест — это была она, Таня. У неё на шее тоже висел маленький золочёный крестик, и он вовсе не был тяжёлым. Но она знала, что не такая, как все. Уродливая. Дети показывали на Таню пальцами, а те, что постарше, смеялись над ней и выдумали этого самого «туалетного котёнка». У Тани был нос уточкой, низкий лоб, большой рот и маленькие, косо посаженные глаза. Осознать это всё она тоже не могла, но, сравнивая своё отражение в зеркале с лицами девочек, которых видела в парке, понимала, что не такая, как они. Хуже.

Зато парковые коты Таню любили, бегали за нею по пятам, валялись на солнышке возле туалета, требовали, чтобы она гладила их, тёрлись об ноги. Кроме них, Таню любили дедушка, тётя Люба, дядя Паша и мама, пока не умерла и её не положили в яму в большом красном ящике.

Однажды Таня подумала о том, что дедушку тоже положат в яму в красном ящике. От этой мысли она заплакала и плакала долго, пока не устала.

Парковые коты иногда тоже умирали, и дядя Паша рыл для них ямы в самом дальнем и заброшенном углу парка, куда не заглядывали гуляющие дети. Опускал в ямки завёрнутых в тряпьё котов и засыпал землёй. Он научил Таню класть на получившиеся холмики конфеты, которые потом расклёвывали птицы.

А к той яме, куда опустили маму, дедушка Таню больше никогда не водил.

И вот Таня допоздна задержалась в парке. Темнело, и дядя Паша вот-вот должен был запереть входные ворота на большой замок. Перед этим он всегда окликал Таню, чтобы выпустить её наружу, и теперь она заторопилась, домывая туалетное крыльцо. Коты внимательно наблюдали за нею. Они и жили под этим крыльцом, а рядом стояли в ряд их разномастные мисочки для еды и пластиковое корытце для воды — на всех одно.

Внезапно Таня вздрогнула и подняла голову, почувствовав на себе ещё чей-то взгляд. Человеческий. На скамейке под «невестиным деревом» кто-то сидел. Какая-то тёмная фигура. Дерево весной цвело мохнатыми белыми цветками, и тётя Люба объясняла, что это «невестино дерево», а Таня запомнила.

Она поглядела вниз — котов у неё под ногами уже не было, скользнули под крыльцо. Они не любили и боялись чужих, слишком часто люди их обижали.

— Девочка, — позвал Таню незнакомец тихим мягким голосом. — Ты здесь работаешь?

Таня кивнула. Она не испугалась и даже не насторожилась, как коты, такая функция просто не была в неё встроена, как сказал бы дяди Пашин сын Витёк. Она стояла, продолжая сжимать в руке сырую тряпку и с любопытством глядя на незнакомца, который поднялся со скамьи и как-то сразу, будто бы одним плавным движением, очутился рядом с нею. Он был каким-то тонким, узким и очень высоким, так что Тане пришлось задрать голову, чтобы в подступавшей полутьме разглядеть его лицо. Он не казался злым, как давешний мужик с бутылкой. Большие глаза глядели пристально, по-доброму, высокий лоб плавно переходил в блестящую лысину. Он был немолодой, но и не старик, как Танин дедушка.

— Ты не находила здесь больного кота? — продолжал незнакомец.

Таня пожала плечами и коротко ответила:

— Много, — и улыбнулась.

Она чаще отвечала одним, иногда несколькими словами, самыми простыми, какие знала. Но улыбалась почти всегда.

— Недавно, — пояснил незнакомец, так же коротко, словно подражая ей.

Таня оглянулась на дверь туалета. Её напарница, тётя Аня, принимавшая деньги от посетителей, недавно ушла, её рабочий день закончился. Под её столом, в картонной коробке, Таня обычно и размещала разных доходяг, которые иногда обнаруживались в парке. Сейчас там как раз лежал тот, с лицом в коросте. Ещё у него, наверное, болело что-то внутри, потому что он стонал, когда не спал. Скулил, как собака. Он был чёрный, с белыми пятнами, со слипшейся шерстью.

— Вот же урод, — в сердцах говорила про него тётя Аня. Таня каким-то чутьём понимала, что без неё напарница давно бы чёрного кота выбросила. Он никому не нравился, кроме Тани. Он истекал какой-то жидкостью и вонял.

Таня повернулась, зашла в туалет и вынесла на крыльцо коробку с котом. Тот даже не пошевелился, оказавшись снаружи, хотя Таня пощупала его перед тем, как выносить. Он был тёплым. Значит, не умер. Умершие коты были холодными и твёрдыми.

— Вот, — сказала она, протягивая незнакомцу коробку. — Это… ваш?

— Мой, — выдохнул тот, выхватывая коробку и ставя её наземь.

Дальше случилось чудо, если бы Таня могла так называть то, что произошло. Чёрный, липкий, весь в коросте, струпьях и щедро размазанной Таней мази кот после того, как незнакомец положил на него узкую крепкую ладонь, поднялся на ноги. Встал, чуть покачиваясь, но стоял твёрдо. Короста и струпья опали с него вместе с мазью, как опадают по осени сухие листья.

Он внимательно посмотрел широко раскрывшимися горящими глазами в лицо незнакомца. Один глаз у него был зелёным, другой — голубым. Незнакомец покачал головой. Они смотрели друг на друга, будто обмениваясь словами, не слышными Тане. Та рассмеялась, почувствовав себя совершенно счастливой. Чёрного не придётся опускать в яму завёрнутым в тряпьё.

Оба повернулись к ней. Глаза кота всё ещё ярко светились, и глаза незнакомца засветились тоже. «Он, что ли, кот?» — подумала Таня, слабо удивившись.

— Ты спасла моего друга, — негромко сказал незнакомец. — Ты спасаешь их всех. Я могу что-нибудь для тебя сделать. Чего бы ты хотела?

Оба продолжали смотреть прямо на Таню, которая добросовестно задумалась, наконец выпустив из рук тряпку, шлёпнувшуюся возле её замурзанных кроссовок.

Чего бы она хотела?

Много денег, чтобы отдать их дедушке, а тот порадовался бы?

Много конфет, чтобы есть самой и класть под деревьями, где смирно лежат в ямках коты, угощать детей, чтобы те её не дразнили, чтобы полюбили её?

Неожиданно Таню осенило. Она поняла, чего хочет больше всего на свете.

— Хочу стать красивой, — выдохнула она, доверчиво глядя на незнакомца и кота. Это была очень длинная фраза для неё.

Незнакомец и чёрный переглянулись, и первый задумчиво произнёс что-то вроде «хм». А чёрный кивнул, по-настоящему, как человек, и Таня опять разулыбалась. Они были хорошие, хотели сделать ей как лучше.

Если бы они сделали её красивой, её бы все полюбили. Перестали бы её дразнить.

— Закрой глаза, — велел Тане незнакомец, и она послушно сделала, как он сказал. Закрыла глаза и почувствовала, как его узкая жёсткая ладонь ложится ей на лоб, полностью его накрывая.

Неожиданно ей в виски ударила боль, да такая, что она не в силах была даже закричать. Только тихо застонала. Боль была как ослепительная белая стрела. Она как будто проткнула Танину голову от виска к виску, так же мгновенно вылетела и пропала. Таня открыла глаза.

— Слушай, Панкрат, ты же полностью изменил её геном, — восхищённо и с лёгкой укоризной проговорил кот.

— А как бы ещё я сделал её красивой? — пожал плечами незнакомец, отнимая руку от Таниного лба. — Но не знаю, сделает ли это её счастливой…

— Счастливой она как раз была, — с грустью сказал кот. Таня понимала каждое их слово, которыми они мысленно обменивались, считывала каждую их эмоцию. Ноги у неё неожиданно ослабели, и она опустилась наземь рядом с валяющейся там тряпкой. Коты вдруг окружили её пушистой разноцветной стаей, повылезав из-под крыльца и строго глядя на чужаков.

— Вы волшебники? Маги? — хрипло спросила Таня. Все эти слова откуда-то сами брались у неё в голове, она слышала их и раньше, просто не знала, что они означают. Теперь знала.

Кот и незнакомец молча переглянулись, улыбнулись и растаяли в невесть откуда налетевшем тумане. Да, они точно были волшебниками, решила Таня.

Она вскочила, взлетела по ступенькам крыльца и распахнула дверь. В простенке туалета висело помутневшее зеркало, Таня ринулась к нему и замерла.

У той, что смотрела на неё из зеркальной мути, было тонкое лицо с чуть вздёрнутым носом и серыми, широко поставленными глазами. Светлая чёлка кудрявилась над высоким лбом. Длинные ресницы, пухлый рот, точка родинки над верхней губой. Это было её настоящее лицо, а не карикатура на него, с какой она жила много лет.

Дядя Паша не узнает её. Дедушка не узнает. Её никогда не станут дразнить туалетным котёнком.

— Я больше не буду здесь работать, — с силой проговорила Таня, обращаясь к самой себе и котам, смирно рассевшимся вокруг неё. И горько заплакала.

Она присела на корточки, и коты полезли к ней на руки, тычась ей в лицо усатыми мордами.

— Я буду вас кормить, — всхлипывая, обещала она. — Буду приходить.

Но, говоря так, она уже знала, что это ненадолго. Вся её жизнь должна была измениться.

«Почему ты не попросила его вернуть маму? — спросил голос у неё в голове, теперь уже её собственный. Раньше она никогда его не слышала. — Ты до этого даже не додумалась. Красавицей захотела стать? Дура».

— Заткнись, — выпалила Таня и зарыдала ещё горше оттого, что теперь уже ничего нельзя было изменить.

Маги ушли.

«Не знаю, сделает ли это её счастливой…»

Она снова плакала, пока не устала, как в тот миг, когда поняла, что и дедушка может умереть.

Наконец она утёрла рукавом мокрые щёки, потрепала котов по пушистым спинам и встала.

Ей надо было запереть туалет и отнести ключ в сторожку.

Из всех репродукторов парка вдруг полилась тихая музыка, которую включил дядя Паша. Таня откуда-то знала, что это Гендель.

Название: Почувствуйте разницу
Автор: sillvercat для fandom Cats 2022
Бета: бета Xenya-m
Канон: ориджинал
Размер: драббл, 246 слов
Персонажи: хозяйка, коты
Категория: джен
Жанр: повседневность, драма, юмор
Рейтинг: PG
Краткое содержание: Коты едят из разных мисок.
Ссылка: тут.

— Фима, ты что делаешь?

Это риторический вопрос. Фима прекрасно знает, что делает. Он лезет в соседнюю миску к Пусе, потому что у Пуси в его зелёной миске упоительно пахнущий «Роял Канин Уринари», пятьсот пятьдесят три рубля четыреста граммов, а у Фимы в синей миске — «Наша марка» по сто девяносто пять рублей килограмм. Почувствуйте, как говорится, разницу.

В соседней комнате свой «Ренал» за шестьсот рублей четыреста граммов вкушает из жёлтой мисочки Моисей, он же Мося. У Моси хроническая почечная недостаточность, ему нельзя ни грамма другого корма.

Фима задирает башку и с укором зырит на хозяйку. Или ей только кажется, что с укором. «Да, жалок тот, в ком совесть нечиста!» — как писал Пушкин про Бориса Годунова.

Хозяйка присаживается на корточки и виновато гладит Фиму по серой пушистой спине.

— Это же дорого, — скороговоркой объясняет она. — А они болеют. А ты нет. Ты уж потерпи. Я знаю, что у Пуси и Моси вкуснее. Но посмотри, вот же Белка и Максик то же, что и ты, едят.

Фима с лёгким презрением взирает на упомянутых. Те и впрямь усердно хрустят «Нашей маркой». Поддерживают отечественного производителя. Они тут все до одного — бывшие уличные, включая Фиму, но он — старожил, он привередничает.

— Я бы вас всех кормила чем повкуснее, — бормочет хозяйка. — Но вас слишком много. Я не могу… — она неловко взмахивает руками. — Господи, чистый сюр. Что делать? Где деньги брать?

Фима хочет сказать ей, что на улице они все давным-давно отправились бы, как говорят кошатники, на радугу. Но он только сопит и бодает хозяйку в колено.

Название: Семнадцатый
Автор: sillvercat для fandom Cats 2022
Бета: бета Xenya-m
Канон: ориджинал
Размер: драббл, 466 слов
Персонажи: Елена Валентиновна, Галина Александровна, директор, кот
Категория: джен
Жанр: бытовая зарисовка, юмор
Рейтинг: PG
Краткое содержание: У Елены Валентиновны много питомцев.
Примечание: написано с натуры
Ссылка: тут.

— Ленка, ну так же нельзя, — укоризненно говорит библиограф Галина Александровна. Она скорее библиографиня, семидесяти лет от роду, седая и величественная, как старуха-княгиня у Грибоедова, и так же, как она, всем «тыкает». — Сейчас директриса придёт, представляешь, что скажет? И читатели будут жаловаться. Убери его.

Ленка, Елена Валентиновна, зав. читальным залом, меланхолично пожимает пышными плечами, обтянутыми белой блузкой:

— Вот придёт — и поговорим. Будут читатели жаловаться — тоже поговорим. Ему тут хорошо, пусть отдыхает. Вечером я его домой заберу.

— Ещё одного? — ахает библиографиня. — Их и так у тебя уже…

— Шестнадцать, — Ленка вся подбирается, как кошка, готовая к обороне. — Ну и что? У меня дом свой, сами знаете.

— Андрей тебя скоро из этого дома выгонит, — предрекает библиографиня со вздохом.

Андрей — это муж Елены Валентиновны и основной источник доходов семьи, ибо на библиотекарскую зарплату не разгуляешься, даже если ты зав. Ещё у Елены Валентиновны двое сыновей, и внимание матери равномерно распределено между детьми и четвероногими-хвостатыми. Впрочем, некоторые из этих хвостатых вовсе без хвостов — отдавлены, отгрызены, и вообще основной контингент её питомцев — это калеки, при виде которых добропорядочные граждане перебегают на другую сторону улицы со словами «Чур меня!».

Она выхаживает всех. Вершиной её подвига стал котёнок без диафрагмы, деньги на лечение которого собирали всей городской зоогруппой ВКонтакте. Собрали двадцать шесть тысяч на операцию в краевом центре, котёнок выжил. Назвали Платоном.

Очередной пациент Елены Валентиновны возлежит на её рабочей кафедре рядом со свежими номерами иллюстрированных журналов. Он рыж и чрезвычайно мордат, можно было бы сказать, даже вальяжен, если бы не сломанная лапа в лубках, катетер в вене и не блохи, которые бодро шныряют в его клокастой шерсти взад и вперёд, выбирая местечко повкуснее.

— Ну ты и кадр… — с уважением говорит ему библиографиня.

Кот сонно щурит янтарные глаза. Он явно знает, что он — кадр.

Тут в читальный зал врывается возмущённая директриса, и над головой кадра разражается настоящая гроза с громом и молниями. Кадр проявляет ноль эмоций, ему хорошо, а что там кричат люди — не его дело. Наконец директриса удаляется, потребовав немедленно унести «это» вон — к себе домой.

— Так я могу уйти? — радостно уточняет Елена Валентиновна, принося переноску для кадра, превратившегося в «это».

— Завтра отработаете! — директриса торопливо удаляется, нервно цокая каблуками, — последнее слово всё равно должно остаться за ней. Елена Валентиновна отработала в этой библиотеке тридцать лет, пересидела четырёх директоров и пятерых начальников управления культуры и ничего не боится.

Она деловито упихивает рыжего в переноску и весело говорит:

— Бай-бай. Счастливо вам доработать.

— Знаешь что, Ленка, — вдруг говорит библиографиня, — у мусульман поверье есть, что после смерти на Страшный суд перед Аллахом придут все животные, которых мы в своей жизни обидели или, наоборот, помогли. Так вот, твои тварюшки тебя отмолят. Каждый в тебя ткнёт крылом или лапой и скажет: «Эта женщина — святая». И пойдёшь ты, Ленка, в рай.

Ленка фыркает и уходит. Ей ещё предстоит уговорить Андрея на нового жильца.

Семнадцатого.