Я пишу эту бесконечную космическую сагу с непреходящим удовольствием... и даже научилась ваять к ней иллюстрации из Кандински 2.1.

Название: Ястребок. Настоящий дом
Цикл: Планета Русь
Автор: sillvercat для fandom Russian original 2023
Бета: Xenya-m
Размер: макси, 18505 слов
Персонажи: Горислав Романов, Янис Озолиньш, имперские космогвардейцы, пираты, русичи и другие обитатели Галактики
Категория: джен, броманс
Жанр: космоопера, драма, приключения, юмор
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Капитан Горислав Романов на своём единственном во Вселенной разумном корабле под названием «Ястребок» спасает с погибшей планеты Русь уцелевших там людей. Все они благополучно прибывают на пиратскую планету Тортуга-5, но за Гориславом всё ещё охотится всесильная Империя...
Примечания: Сиквел к циклу «Планета Русь» : скачать в формате .doc, .fb2
Предупреждения: нецензурная лексика, русизмы; насилие; сериальный формат, полнейшая техническая белиберда
Иллюстрации: здесь
В тексте есть иллюстрации, сгенерированные ИИ по запросам автора и взятые из Сети (первая)
Ссылка: тут

ПРОЛОГ

«Горе». Так частенько звала его мама. И добавляла со смехом: «Это чтобы судьба не позавидовала, а на самом-то деле ты — счастье…»

Горислава Романова первый и самый страшный удар Разрушителей настиг в степи. Тогда ему было неполных тринадцать, и он выжил, потому что оказался вдали от рухнувших зданий, да и само биооружие Разрушителей поражало только взрослых — от шестнадцати и старше, за редкими исключениями.

Отец Горьки погиб в космопорту, где работал механиком, мама — под оплавленными руинами родного дома, ставшего ей могилой.

Когда Горька, очнувшись, кое-как добрёл туда, к своему дому на окраине Нового Российска, и нашёл на его месте только обгорелую груду пластобетона, он просто оцепенело опустился наземь в ожидании собственной смерти.

Из носа у него капала кровь, пятная майку, почерневшую от висевшей в воздухе пыли. Он машинально откашливался, проводил ладонью по лицу, но слёз не было. Была только кровь. Была смерть — вокруг, среди руин домов — собственного и соседских. Вся улица лежала в развалинах. Весь город. Вся планета Русь, которую Империя использовала в качестве своей перевалочной базы — за это русичи и поплатились перед Разрушителями. А имперцы просто подняли уцелевшие корабли и ушли в Прыжок.

Спустя много лет о пиратском капитане Гориславе Романове скажут, что ему ворожит сама госпожа Удача. Ему, мол, везёт, он сам и все, кто рядом с ним, всегда выживут. Тогда, в свои неполные тринадцать, он не считал это удачей. Он вообще ни о чём не думал. Не мог думать.

«…чтобы судьба не позавидовала, а на самом-то деле ты — счастье…»

Он молча сидел, стиснув руками колени, и ждал, когда смерть, прилетевшая с неба, заберёт и его. В этом почерневшем небе вертелись багровые протуберанцы, в образованный Разрушителями разрыв материи ползли неведомые здесь ранее твари из других Вселенных. А у него в ушах всё ещё звучал мамин смешливый напевный голос: «Степняк, когда набегаешься, к обеду-то вернись. И вон хлебца свежего возьми с собой. Себе и Саньке с Лёхой».

Горька не нашёл Саньку и Лёху и умчался в степь один, как делал это всегда, едва научившись ходить. Сейчас степь горела, и удушливый дым лез в окровавленные ноздри, забивал лёгкие. Ветер относил этот дым в сторону космодрома.

Горька со вспыхнувшей в сердце надеждой подумал, что его отец, возможно, остался жив! Что в космопорту наверняка есть убежища, где тот с товарищами мог укрыться!

Надо было как-то добраться туда, но у него не оставалось сил даже подняться на ноги.

— Мама… — тоскливо позвал он, запрокинув голову к кроваво-чёрному солнцу, и не узнал своего голоса.

И вдруг услышал плач.

Детский плач.

Тогда из-под обломков магазинчика, в котором они с соседскими пацанами часто покупали всякую ерунду, он сумел вытащить тощего чернявого Матвея Хотуненко, которого вся улица звала просто Мотя Хват, и его пятилетнюю сестрёнку Соню. Её-то плач он и услышал.

— Пошли к космопорту, — прохрипел Горька, когда они выбрались наружу, набив карманы и рюкзаки всем съестным, что только нашлось в развороченном магазинчике. Брать чужое когда-то было для них безусловным табу, но это табу осталось в прошлом, как и вся их жизнь.

Они шли, задыхаясь от гари, поочерёдно неся Соню на закорках, шли, ведомые всё той же немыслимой надеждой — а вдруг там, куда они идут, окажутся живые люди. Корабли. И Горькин отец.

Но космопорт тоже лежал в руинах. Имперские корабли ушли с планеты, оставив внизу расплавленную от удара землю, мертвецов и неведомых ранее тварей. Оставив детей и подростков, которым повезло — или не повезло — выжить.

Пока Горька и Мотя с Соней пробирались к космодрому, прячась в развалинах от чудовищ, с визгом и свистом проносившихся у них над головами, они нашли ещё пятерых уцелевших ребят: трёх пацанов и двух девочек от семи до тринадцати лет. И нашли оружие — у погибших имперских патрульных. Те лежали ничком, и от их тел мало что осталось, но бластеры уцелели в обгоревших до костей руках. Девчонки с содроганием отвернулись, когда Горька выдернул из рук патрульного оружие и обтёр с приклада остатки плоти. И когда он первым же выстрелом вдрызг разнёс угольно-чёрную крылатую тварь, пикировавшую на них сверху, с полуразрушенной крыши одного из домов, они хором заорали:

— Ура!

И заплакали.

А Горька понял, что победил, и засмеялся. И все остальные засмеялись тоже. Странно и дико звучал этот смех среди оплавленных руин.

До космопорта они добрались только к утру следующего дня — этот рассвет был таким же багряно-чёрным, как и закат, теперь такими должны были стать все их рассветы.

Но им посчастливилось снова. Среди скелетов административных зданий, возле сгоревшей диспетчерской они обнаружили подвальный склад полуфабрикатов, предназначенных для пассажирских космолайнеров. Там оказались не только продукты, но и запасы воды — и они решили обосноваться на этом складе, совершая короткие вылазки по окрестностям.

Во время одной из таких вылазок они нашли потерпевший крушение транспортник с эвакуированными школьниками. Транспортник разбился, когда погиб пилот. Погибли и дети — весь первый класс, пятнадцать семилеток. Но учительница, Дарья Михайловна, чудом осталась жива. Они сделали носилки из обломков транспортника и отнесли её в свой подвал, где она прожила ещё неделю, читая им наизусть стихи Блока и Пушкина. У них не было почти никаких лекарств, кроме стерильных бинтов, запас которых оказался в том же подвале. Когда Дарья Михайловна умерла от заражения крови, они завернули её тело в тряпьё и выкопали в степи могилу, достаточно глубокую, чтобы не добрались мутанты.

«Река раскинулась. Течёт, грустит лениво и моет берега. Над скудной глиной жёлтого обрыва в степи грустят стога…»

Теперь в отряде у Горьки оказалось уже десять пацанов и шесть девчонок, Соня Хотуненко — самая младшая. Некоторые парни были старше Горьки, и он тогда не задумывался, почему же они безоговорочно приняли его главенство.

Уже после смерти учительницы они в очередной раз выбрались в Новый Российск — вчетвером: Горька, Мотя, Сашок Калинка (вот он как раз и был старше Горьки на два года, рыжеволосый коренастый силач) и Светланка Синицына, которую все они звали, конечно, Синицей. Синица мало уступала пацанам в ловкости, одета была так же, как они, — в пятнистый камуфляжный комбез с подвёрнутыми рукавами и штанинами, но два чужака, вынырнувшие из развалин возле бывшего стадиона, почему-то сразу догадались, что она — девчонка.

Горька держал бластер наизготовку, но он ждал тварей, а перед ним очутились люди, уцелевшие люди, парни лет шестнадцати, и стрелять по ним он не смог. А те с громким хохотом Синицу схватили. Облапали, запуская руки в расстёгнутый комбинезон.

— У неё сиськи! — радостно проорал тот, кто казался старшим, белобрысый и широкоплечий. Левая нога у него была перемотана выше колена заскорузлой тряпкой, но это не мешало ему двигаться по-звериному быстро.

Тут Синица опомнилась, пронзительно вскрикнула и укусила белобрысого за запястье. Тот, охнув, выпустил её, и она откатилась в сторону, судорожно сжимая в горсти ворот комбинезона, от которого отлетели застёжки. Парни бросились было к ней, но от Горькиного выстрела почти что им на головы рухнул оплавленный рекламный щит, извещавший об открытии футбольного сезона. Тогда они замерли, невнятно матерясь. Им не повезло: они почему-то выскочили из своего лаза без бластеров. Синица, всхлипывая, подбежала к Горьке, а белобрысый почти дружелюбно проронил, глядя на него в упор:

— Отдай девку, а? Зачем она вам, вы же малые ещё. Или давай меняться. На жрачку, на таблетки. У нас есть. Вы где обретаетесь вообще?

Говоря это, он будто невзначай подбирался всё ближе, и Горька истратил ещё один заряд, чтобы подпалить остатки скамьи, торчавшие, как гнилые зубы, из пластобетона слева от него. Снова выругавшись, тот застыл на месте. Тем временем Сашок подтащил Синицу поближе и заслонил её собой.

— Ну что? — процедил белобрысый. — Договоримся?

Краем глаза Горька видел побелевшее, в грязных разводах, лицо Синицы.

— Нет, — твёрдо ответил он, сжимая бластер. — Не договоримся. Проваливайте.

Белобрысый вдруг одним прыжком метнулся вперёд, срывая с пояса нож. Очевидно, он решил, что Горьке не достанет духу пальнуть в него, но тут сверху сорвалась тварь. И новый Горькин выстрел пришёлся в неё. Этот выстрел снёс твари голову, но за миг до этого она ударом мощной когтистой лапы разорвала горло белобрысому, и тот рухнул на бетон, хрипя и захлёбываясь кровью.

Горька опустил бластер. Все они какое-то время стояли, глядя на трупы перед собою, потом он негромко скомандовал:

— Пошли отсюда. Быстрее.

У них был крохотный флайер, найденный там же, на космодроме, — для него ещё оставалось горючее. И они летали только до Нового Российска и обратно — так низко над землёй, чтобы успеть приземлиться или соскочить, если появятся твари. В воздухе те были куда разворотливее и проворнее флайера.

— Как! Вы что! — вдруг ахнул второй парень, он держался позади белобрысого и уцелел. — А я? А меня?

На его конопатом худом лице ошалело таращились большие, круглые, как блюдца, светлые глаза.

— А тебя сожрут, если не спрячешься, ну, — ровно ответил Горька, поведя из стороны в сторону стволом бластера. — Проваливай туда, откуда вы вылезли.

— Как? — снова неверяще повторил парень. — Вы что! Мы же вместе с Орехом были! Я что, теперь один останусь? Здесь? — он переводил отчаянный взгляд с Горьки на Синицу, с неё — на Сашка и Мотю.

— Горь… — прошептал Мотя, передёрнувшись: он явно представил себя на месте этого парня.

— Я его не возьму, — всё так же ровно сказал Горька. И пояснил просто: — Он опасный.

Он это чуял, знал. Знал, что не сможет оставить такого, как этот, наедине с девчонками, вообще с младшими, знал, что всегда будет настороже, тратя на это силы в собственном логове. Нет. Ему хватало тварей.

Сашок подогнал флайер, и все они забрались в него, оставив внизу стоявшего на коленях и жалобно скулившего парня. Впрочем, тот, опомнившись, принялся с ругательствами бросать вслед низко идущему флайеру обломки кирпичей, один из которых едва не угодил в топливный бак. Но не угодил.

Все молчали. Синица беззвучно плакала, неловко утираясь и всё ещё сжимая грязными пальцами распахнутый ворот комбеза. Потом убито вымолвила:

— Всё из-за меня.

— Нет, — отрезал Горька. — Из-за них, потому что они — мудаки.

За такое слово он точно получил бы от мамы по губам. Но зато такие слова не требовали других объяснений. И он научился легко их произносить.

А ещё научился мгновенно концентрироваться. Думать чётко и ясно на несколько шагов вперёд. Быстро принимать решения — в том числе и рискованные, изобретать выходы там, где их, казалось, совсем не было.

И за каждое своё решение — отвечать самому.

И когда на разрушенный космодром Нового Российска наконец приземлились имперские космолёты, чтобы забрать живых, Горька вывел к ним свой отряд. Он знал, что на Руси есть и другие уцелевшие, но те прятались от имперцев, не доверяя им. Он не мог так поступить. Он хотел, чтобы его ребята выжили.

И их распределили кого куда: большинство по приютам, его же — в имперскую Космоакадемию по благотворительной квоте. Имперцы справедливо рассудили, что мальчишка, способный сколотить отряд из таких же подростков, успешно противостоять мутантам и выжить, станет блестящим командиром.

Он и стал им — только среди пиратского братства планеты Тортуга-5. И отыскал всех ребят, что были когда-то в его отряде, выкупил с каторги, куда к тому времени многие из них попали, забрал в экипаж своего «Ястребка». Первого во Вселенной очеловеченного корабля.

И госпожа Удача тоже очутилась в его экипаже. Чтобы помочь ему спустя почти четырнадцать лет вернуться на Русь и самому отыскать там уцелевших.

Часть 1

«Что бы ни случилось — умоем руки,
Что бы ни стряслось — помолчим на небо,
Станем необъятными, как полати,
Станем заповедными, как деревья…»
(Старинная русская песня)

Ослепительно голубой купол тортугского неба опрокинулся над густой синевой моря и зелёно-золотым сиянием вольных степей. «Ястребок», ловко сманеврировав, прошёл между двумя неповоротливыми торговцами — судя по символике на обшивке, принадлежавшими Виктувии и Цирцее, — и гордо опустился на серый пластобетон космодрома. Воздух замерцал раскалённым от топливных газов маревом, корпус корабля в последний раз дрогнул, прошитый вибрацией от носа до кормы, и гул двигателей затих.

— Ястребок, связь! — привычно скомандовал Горислав и открыл каналы вызова, откидываясь на спинку своего капитанского кресла и с наслаждением вытягивая затекшие ноги. — Штурман, эй! — обернулся он к Озолиньшу. — Станция «Вылезай», ты не промахнулся.

Янис только устало усмехнулся в ответ. Прыжок через подпространство на этот раз дался им обоим легко. По правде говоря, они его почти и не заметили, так торопились вернуться на Тортугу, под защиту Лиги Вольных Планет, где не было места вездесущей Империи. Имперцы, откровенно говоря, изрядно подзаебали Горислава вечным стремлением навязать всем свои правила. А уж когда они всерьёз принялись охотиться за «Ястребком», чтобы разобрать его на винтики, мысленный Гориславов счёт к ним вырос на порядок.

— Яська! — лихо гаркнул он в коммуникатор, вызывая следовавшую тем же курсом пиратскую королеву. — Мы на месте, ждём тебя! Цветочков тебе нарву самолично, ну! Давай ползи уже быстрей, красавица ты моя!

«Шаллах», корабль Ясмины аль-Халиль, под завязку нагруженный беглецами с планеты Русь, в основном детьми и беременными женщинами, не смог позволить себе уйти в Прыжок. Так что прибыть он должен был лишь через пару тортугских суток.

— Ползи? Ползи?! Это ты мне?! Ах ты ж, ш-шайтан! — разгневанно прошипела Ясмина с монитора, а Янис, рассмеявшись, злорадно предрёк:

— Получишь цветочками по роже, Романов, эх и полюбуюсь же я на это.

Горислав озорно покосился на него, но снова загорланил, переключая связь:

— Василиса! Эй! Васька-а!

— Чего орёшь? Явился не запылился, да ещё и орёт, — изображение смешливого Василисиного лица на экране было смазанным, плыло и качалось, и Горислав несколько оторопел.

— Мы вернулись, водку готовь, чего-чего, — сбавил он обороты. — А ты где?

Но Василиса совсем исчезла с экрана, и Горислав растерянно заморгал.

— Кэп, дело в том… — начал было «Ястребок», но тут в дверь просунулся Сашок Калинка и отрапортовал, сияя щербатой улыбкой от уха до уха:

— Кэп, Василиса Андреевна внизу стоит. И с ней ещё толпа народу. Встречают. Открыть шлюз?

— Спрашиваешь! — Горислав наконец вывалился из кресла, сообразив, что сигнал просто шёл на мини-коммуникатор Василисы, а не в «Чёртову дюжину», как обычно. — Ладно, Ястребок, отворяй ворота, гулять будем!

Радость так и бурлила в нём, он готов был обнять весь мир, а не то что красавицу Василису Прохорову, хозяйку харчевни, известной на всю Тортугу-5.

Да, они оставались отщепенцами, стоящими вне законов Империи, да, им предстояло вечно скрываться на Тортуге и с осторожностью выходить в «цивилизованные», то есть подчинённые Империи, миры. Но здесь и сейчас были улыбающиеся лица друзей, взбегающих по трапу «Ястребка». Впереди всех мчалась, смешно вертя лохматым хвостом, шестилапая Швабра, спеша к своему любимому человеку. К Янису. Её щенки, «швабрята», как их называла Василиса, пребывали в «Чёртовой дюжине» под присмотром своего сурового папаши-террибля с планеты Зима.

В распахнутые створки шлюза врывался жаркий ветер космодрома, пропахший раскалённым металлом. Горислав с удовольствием втянул ноздрями этот ветер. Он скучал по беззаботной, шалой и справедливой Тортуге, олицетворением которой была хозяйка «Чёртовой дюжины», подбегавшая сейчас к нему. Пшеничная косища перекинута на высокую грудь, ясные глаза сияют, но радостную улыбку Василиса сдерживала, чтобы не разбаловать своих подопечных обалдуев с «Ястребка».

Рассмеявшись, Горислав схватил её в охапку, пока рядом Янис так же самозабвенно тискал Швабру, лизавшую его в обе щёки.

Василиса лизаться не стала, чмокнула Горислава в скулу и строго приказала, упершись кулаками ему в грудь:

— А ну, поставь, шалопутный. Почему на связь не выходил? Чего опять натворил? На Руси был? Куда Ясминку подевал?

— Был, а как же, — Горислав ответил сперва на самый важный вопрос. — Вот только что оттуда, имперцам нос утёрли, а Ясминку через пару дней ждём, в Прыжок она не смогла. Не серчай, что запропали, вот они мы, и посоветоваться с тобой мне край как надо, Андреевна, — степенно закончил он, аккуратно ставя Василису на ноги и оглядываясь на свой стремительно разбегающийся экипаж.

Каждый рвался покинуть пределы хоть и родного, но замкнутого пространства корабля, вырваться на волю, поваляться в траве, ощутить под ногами настоящую землю. Гостеприимную землю Тортуги.

— Мам, мы пацанам Дом на мысу покажем! — возбуждённо проорал Дюха, оборачиваясь к Наташе Манучаровой. — Борк катер тамошний вызовет! Можно? Мы только до вечера! Ну, ма-ам!

Позади него так же нетерпеливо переминался с ноги на ногу его закадычный кореш Валёк. А ещё мутантята Борк и Матти из приюта на мысу и четвёрка мелких разведчиков, вывезенных с планеты Русь: тёзка капитана Романова Горька Захаров, Марьянка и близнецы Санька с Ванькой. Эта восьмёрка была неразлучна: все вместе носились по кораблю и даже ночевали в техотсеке у старого кибермеха Петровича, взявшего над ними опеку.

Мать только махнула неугомонному сыночку рукой: летите, мол, чертенята, без вас спокойнее, а Марьянка, догнав Дюху, ткнула его под рёбра:

— Пацанам, значит, покажешь? Я тоже, что ли, пацан? Или меня не берёте?

— Да ладно! — пробубнил Дюха, осознав свою оплошность.

Все восемь чертенят наконец улетучились со смехом.

Горислав понимал, что ещё пять минут — и на корабле останутся только он с Василисой, Янис да Наташа. Её-то он и поманил к себе.

— Мать-хозяйка, давай сюда. Пока Ясминка на своей метле не прилетела, помозгуем все вместе, куда и как лучше наших русичей определить. Тех, что с нею летят.

Янис фыркнул, услышав про «метлу» и представив, что бы сказала на это королева пиратов.

— Господи, понаходили, что ли, на Руси кого?! — догадалась Василиса, схватившись за щёки и озадаченно глядя то на капитана, то на штурмана. — То-то смотрю: мальцы, что усвистали, мне незнакомые совсем.

— Так получилось, ну, — хмыкнул Горислав. — Давайте все обратно в рубку, что ли.

Там он, снова опустившись в своё кресло, коротко рассказал о колонии выживших под Новым Российском, о командирше Надежде Воронцовой, державшей в крепком кулаке свою общину, о детях и женщинах, отправившихся с Ясминой на Тортугу, о мужиках, оставшихся на руинах бывшей военной базы вместе с драконами и не захотевших эвакуироваться.

— Много их сюда летит? — деловито осведомилась Василиса, уже что-то прикидывая.

Горислав перевёл выжидательный взгляд на Наташу. Именно она руководила посадкой русичей на «Шаллах» вместе с вернувшейся потом на Русь Надеждой Воронцовой.

— У Ясминки на корабле примерно сорок баб и девок, семнадцать мужиков и два десятка детей, — сосредоточенно нахмурившись, сообщила та. — Четверо бесенят, что сейчас удрали, разведчиков, тут с моими и останутся, кэп. Остальных куда-то пристраивать придётся.

— Куда-куда, на кудыкину гору, — проворчал Горислав, привычно взъерошив свои русые вихры. — Демидыч же мне хороший кусман берега выделил, когда я Дом на мысу для мутантят строил. Вот теперь пускай рядом с ним русичи строятся, ну.

Демидычем все они именовали бургомистра поселения Вайсбург, расположенного близ космопорта. Фамилия его, правда, была Демидофф, но какая разница.

— Тю! — Наташа притопнула протезом в знак полного своего несогласия. — Ты что, капитан! Русичи — они же мутантов на дух не переносят!

— Уж будто, — Горислав нахмурился. — С Борком и Матти кто сдружился? Кто сейчас с ними в Дом на мысу понёсся, как оглашенный? Не их ли малые?

— Вот именно что малые, — не желая уступать, строптиво пробурчала Наташа. Она вообще считала, что кэп временами сам как дитё, в сказки красивые верит. — А ты своим мутантятам под бок — взрослых. Мужиков, которые только воевать умеют, и баб на сносях — у тех херомантии всякой полны головы. Не пойдёт.

— Ладно тебе, — Горислав примирительно улыбнулся, не понимая, отчего так раскипятилась его мать-хозяйка, и оглянулся на Яниса, ища поддержки.

Штурман, однако, ни слова в эту самую поддержку не вымолвил, смотрел серьёзно и с явным беспокойством. Вот ещё один перестраховщик, ёлы-палы.

Не сдаваясь, Горислав продолжал:

— Русичи пятнадцать лет в подвалах жили, пора им понять, что мир велик и в нём столько рас, людей, нелюдей, искусственных разумов… один «Ястребок» вон чего стоит! Пусть учатся, ну.

— Слушай, кэп, они дикари, — когда Наташа сознавала свою правоту, она была пряма, как копьё, и вилять не собиралась. — Мало ли что им в головы дремучие взбредёт, говорю же. А ты виноватым останешься. Не надо тебе такого.

— Могу забрать всех баб на сносях и тех, что с дитями, пока что к себе в «Дюжину», а остальные пускай строятся, Горька, там, где ты скажешь, — предложила Василиса, но Наташа насупилась ещё сильней и заявила:

— Андревна, не в обиду, но у тебя же там шалман шалманом. Бабочек-давалок полный пансион. Пойдёт какой-нибудь ихний охламон жену навещать и к твоей крале завернёт. Так жинка его тебе первой косы выдерет.

— Пусть попробует, — нехорошо усмехнулась Василиса, а Горислав поднял обе руки в знак того, что не хочет больше спорить, и повернулся к штурману:

— Голос разума? Вещай.

Вот порадовал… Янис в затруднении посмотрел вниз, на Швабру, преданно замолотившую хвостом по полу, потом — на капитана и наконец промолвил:

— С Демидычем поговори, во-первых. Во-вторых, я с нашей матерью-хозяйкой, — он улыбнулся Наташе, ответившей ему скупой улыбкой, — согласен. Все, кто прилетит из-под Нового Российска, выросли совсем в других условиях, им и без того будет тяжко адаптироваться, сам понимаешь. И в это время им ни развесёлых девчонок, ни наших мутантят рядом с собой не надо бы. Когда привыкнут тут, пусть сами выберут, с кем им якшаться. Василиса Андреевна, я тоже не в обиду тебе говорю.

— Да какие обиды, — махнула та рукой, о чём-то напряжённо размышляя. Тонкая морщинка прорезала её высокий лоб. — Тогда вместе к Демидычу пойдём, Горька, торговаться будем. Вот прямо сейчас. А то он тебя обдерёт как липку, знаю я этого старого выжигу, — она сложила руки под высокой грудью. — Будем просить в аренду ещё один кусок земли у моря. А строиться там можно хоть сейчас начинать, если с ним по рукам ударим.

— Капитан, разрешите обратиться? — подал вдруг робкий голос «Ястребок» из корабельных динамиков.

— Разрешаю, — хмыкнул Горислав, предчувствуя, что и собственный корабль сейчас начнёт учить его уму-разуму. Дожился!

— С социально-психологической точки зрения не самым верным вариантом было бы ваше решение содержать общину взрослых состоявшихся людей, пусть даже они некоторое время будут заняты обустройством своего местопребывания, — заявил «Ястребок» в своей обычной педантичной и суховатой манере, так не сочетавшейся с мальчишеским высоким голосом. — Им нужна работа, общественно-полезная деятельность.

— Люблю этого пацана, — после паузы изрёк Янис, и «Ястребок», явно польщённый таким комплиментом из уст всегда ехидного штурмана, заторопился:

— Я бы рекомендовал вам взять для них в аренду суда. Несколько небольших рыболовных судов. Это, конечно, создаст некоторую конкуренцию местным жителям, но сразу впишет беженцев в хозяйственный механизм побережья.

— Немножко потеснятся местные жители-то, — безапелляционно отрезала Василиса. — Правильно всё говорит твой «Ястребок», Романов. Пошли к Демидычу. Пожалуй, и я в рыбаков вложусь, мне всегда поставки свежей рыбы и прочих там устриц ой как нужны.

И тут раздался ещё один мальчишеский голос, совсем не робкий, а скорее даже нахальный:

— У меня есть диаманды с Вивиканда, помните?

Горислав, изумлённо обернувшись, как и все остальные, обнаружил у переборки привычно прислонившегося к ней Грачика — нога за ногу, руки в карманах, смоляные кудри рассыпаны по плечам, смуглая физиономия сияет лукавой ухмылкой. Даже зелёный поношенный комбез помощника механика не мог испортить его наглую элегантность. Почему-то он не ушёл в город вместе с цирцеанцами, в чью каюту бесцеремонно втёрся, а предпочёл остаться на корабле. Петровичу помогать? Или подслушивать, что там командование решает, — вот это вернее.

— Вот же ферт! — сердито подбоченилась Василиса, подступая к парню, и тот резво попятился, но шального взгляда не опустил. — Вот кому космы-то повыдергать! Удрал с «Дюжины» без спросу, шлялся где-то… Диаманды какие-то спёр.

— И ничего не спёр, — Грачик тоже задиристо подбоченился, подражая бывшей хозяйке. — Забрал у циркача-мудака в счёт невыплаченных мне гонораров! А сейчас хочу… это… отдать на благотворительность. Спорим, за каждый по какой-нибудь рыбацкой лоханке дадут? Их всего четыре, диамандов-то. — Он ловко увернулся от карающей длани Василисы и скрылся за переборкой с воплем: — Погодите, сейчас принесу-у!

И когда «Шаллах» наконец совершил мягкую посадку на пластобетон тортугского космодрома, в бухте на новом, арендованном Гориславом куске побережья уже вовсю стучали молотки и жужжали пилы. Экипаж «Ястребка» возводил, как встарь, деревянную пристань. К ней должны были пришвартоваться четыре парусных мотобота, купленных лопающимся от гордости Грачиком. Рыбаки Вайсбурга польстились на его пресловутые «диаманды Вивиканда». Мнение же Внегалактической Сети по поводу этих камушков, традиционно считавшихся фальшивками, их не интересовало. Камушки-то были красивые! Хоть бабе в ожерелье, хоть самому в серьгу вдень, и пусть все завидуют.

Суда свои Грачик назвал «Купидон», «Копьё», «Красавчик» и «Кулак». И бровью не повёл в ответ на всеобщие по этому поводу подначки и предположения.

* * *

В глубине мощёного двора, где стояла харчевня «Чёртова дюжина», росло могучее дерево. Дуб — сказали бы на Руси. Под ним стоял стол на крепких ножках, тоже дубовый.

Пиратская королева Ясмина аль-Халиль, повязав вокруг головы тонкий многоцветный шарф, восседала за этим столом между Гориславом и Янисом. И с воистину материнской улыбкой наблюдала за своими подопечными русичами, только что прибывшими сюда на её «Шаллахе».

Те смирно сидели за другим столом — очень длинным, дощатым, накрытым белой праздничной скатертью. Уминали блины с мёдом и вареньем из тортугской ягоды, которую Василиса гордо именовала брусникой. Пили чай со смородиновым листом. И тихо переговаривались, уважительно и с некоторой робостью косясь на командование «Ястребка» и «Шаллаха».

Всё тут для них было новым и непонятным, и никто из них не спешил признаться другим и себе, насколько это новое их пугает. Даже синее небо, откуда никогда не сорвётся с визгом птеродактиль-мутант. Даже шелестящие на ветру листья могучих деревьев, уничтоженных на Руси Разрушителями.

Все их навыки оказались на ласковой Тортуге лишними. Ненужными.

Они знали, как биться с мутантами, как выживать в промозглом холоде подземелий, среди руин, без шелеста листьев и тёплого ветра.

Но сейчас всё вокруг было для них непривычным и чуждым. Страшным. И потому они взирали на Горислава и Ясмину, которые привезли их сюда, как на отца с матерью: не дадут в обиду, покажут, расскажут, укажут. Хотя те были куда младше многих из них годами.

Только дети ничего не боялись. Самые маленькие важно восседали на руках у своих матерей и мусолили сушки да пряники. Остальные разлетелись по обширному Василисиному двору, словно стайка воробьёв, вдогонку лохматым шестилапым щенкам Швабры. А ведь такие щенки, родись они на Руси, были бы немедля выбракованы как мутанты.

Подсчёты Наташи оказались почти что верными. «Шаллах» доставил на Тортугу восемнадцать мужиков, тридцать восемь женщин разного возраста, из которых два десятка выглядели почти как Ясмина, спокойно сложившая руки на округлившемся животе. Остальные — дети, от младенцев до отроков лет десяти-тринадцати, общим счётом двадцать один.

Достаточно, чтобы основать работящую общину.

В сервофургонах, щедро нагруженных Василисиными припасами, все они должны были отправиться от «Чёртовой дюжины» к новому своему поселению на берегу — и в этих же фургонах жить, пока мужики не соберут из термопластовых блоков и не обустроят для всех дома. Три просторных общинных дома — привыкшие на Руси обитать все вместе, они и здесь решили устроиться так же. Такое решение Гориславу озвучил возглавивший общину после ухода Надежды-командирши Фрол Устюгов, степенный чернобородый мужик, которого хотелось назвать именно мужиком, хотя был он всего на пяток лет старше Горислава.

— Разбегутся они у тебя, как пить дать, старшой, разбегутся, тут для них соблазнов слишком много, — негромко предрёк капитан «Ястребка», наливая ему квасу в белую фаянсовую кружку с незабудками. — Не удержишь, ну.

Фрол только повёл широким плечом, глянул спокойно сощуренными серыми глазами:

— Держать никого не собираюсь. Как разбегутся, так и вернутся. К тебе, кстати, двое хотят наняться в экипаж, Пантюхины Глеб с Олежкой, парни толковые. Нужны тебе люди?

— Толковые нужны, — кивнул Горислав, он этого ждал. — Ну добре, так и порешим. Начинайте строиться и рыбачить, всё в ваших руках. Бабы родят, дети подрастут, посмотрим, как всё пойдёт. Здесь хлеба вольные, ну. Если что, Василиса Андреевна всегда поможет.

Василиса, поставив на стол новый кувшин ядрёного кваса и блюдо с пирожками, степенно кивнула, улыбнулась, не разжимая ярких пухлых губ. От Горислава не укрылось, как оценивающе Фрол и хозяйка «Чёртовой дюжины» рассматривают друг друга, и он ухмыльнулся, незаметно ткнув Яниса локтем в бок. Тот тоже хмыкнул, а Ясмина тихо рассмеялась. Василиса подняла брови, укоризненно покачала головой — мол, чего регочете, скаженные, — и отошла плавной походкой, зная, что Фрол смотрит ей вслед.

— Старшой, — серьёзно спросил Горислав, — жена есть у тебя или как?

Ему вовсе не хотелось, чтобы из-за красавицы Василисы в общине пошли раздоры.

— На Руси схоронил, — кратко отозвался Фрол, и Горислав понимающе кивнул.

Что ж, тогда никто и ничто не удерживало старосту русичей от того, чтобы закрутить любовь с хозяйкой харчевни. Может, и устаканится у них всё. Хотя полюбовников у Василисы, по слухам, было много, но ни один из них не задерживался.

Горислав сам в своё время с нею крестильными крестиками поменялся, чтобы соблазну не поддаться. Давно, ещё до Яниса.

Штурман искоса глянул на него, будто подслушав его мысли. И тут что-то зажужжало в ослепительно голубом небесном сиянии. Все вскинули головы.

Над брусчаткой двора резво снижался серв, и дети с ликующими криками бросились врассыпную. Из-под Гориславова стола неспешно выбрался косматый, угольно-чёрный шестилапый террибль по кличке Сатана, потрусил встречать неизвестных гостей. Швабра — за ним.

За прозрачным забралом кабинки маячил неясный тонкий силуэт. И когда кабинка раскрылась, будто цветок, оттуда с улыбкой выпорхнула Элиа Дис, бывшая баронесса Руадис, яркая, словно весенняя бабочка, в одном из своих любимых сари — вишнёвом, присобранном на левом плече. Оглядела двор, примолкших русичей, Горислава и Яниса, поднявшихся ей навстречу, улыбнулась ещё ослепительнее, соперничая с солнечным сиянием. Но обратилась только к Гориславу:

— Явился?

— Являются ангелы в раю, а боец прибывает, — немедля отозвался тот, придвигая ей стул и легко чмокая в щёку. — Сама-то где пропадала, звезда моя?

— Если скажу, что у меня был роман, поверишь? — беззаботно рассмеялась та, касаясь браслета на правом запястье — давнего подарка Яниса. — Рада вас видеть, господин барон, — её улыбка стала нежной и одновременно лукавой, когда Янис взял её изящную руку и церемонно поднёс к губам. — Привет, Ясмина. На сей раз дочку ждёшь? Сочувствую ей, у мужиков жизнь куда проще.

— Ладно тебе, — выпалили все трое почти в один голос, и Элиа снова засмеялась, а потом уже серьёзно вымолвила:

— Про ваши дела кто только не толкует. Откуда прилетели, кого привезли, как имперцев кинули ни с чем. Провожайте своих, у меня для вас есть некая информация, господа пираты. Я тут пока с Ясминой посижу, пошепчусь. По-своему, по-женски.

— По-женски, значит, угу, понял. — Горислав встал из-за стола, кивнул Фролу: — Ладно, братва, давайте собираться.

* * *

Когда они с Янисом снова вернулись в «Чёртову дюжину», проводив и обустроив русичей на новом месте, единогласно названном просто «Приморье», уже начало смеркаться. Василиса, ездившая вместе с ними, сразу направилась на кухню — хлопотать об ужине. Ясмина устремилась за нею, объявив, что устала и хочет прилечь. Пиратской королеве незазорно было признаться в любой слабости. А Горислав с Янисом уселись за тот же стол под дубом, снова налили себе по кружке квасу и выжидательно уставились на бывшую баронессу Руадис, а теперь эскортессу самого высокого класса.

— Рассказывай, — попросил Горислав.

Та опять потеребила браслет на запястье, покусала тщательно накрашенные губы и наконец сдержанно проговорила:

— Среди моих клиентов в последнее время оказались некоторые из числа высших военных чинов Империи. Горька, ещё раз свистнешь — по зубам получишь.

— Собачку подзывал, — кротко сообщил Горислав, наклонился и почесал смирно протелепавшего к нему террибля промеж ушей. — Отличная собачка, руку-ногу откусить не рвётся, не то что некоторые люди. Продолжай, звезда моя, я весь твой.

Улыбка его была безмятежной, как у годовалого младенца, только что мусолившего здесь бублик.

— Вот же пустобрёх, — с досадой и невольным смешком бросила Элиа и повернулась к Янису. — Господин барон… Янис, хотя бы вы следите за изменениями, которые происходят в последнее время при императорском дворе? Точнее, в императорской династии?

— Я крайне далёк теперь от политики, госпожа баронесса… Эли, — с улыбкой поправился тот, — но да, по старой памяти слежу. И даже получаю по собственным каналам кое-какую конфиденциальную информацию.

— Какой молодец! — изрёк Горислав в пространство, вытягивая ноги под столом так, чтобы не задеть террибля. — И? Что там такого для нас полезного в вашей обоюдной конфиденциальной информации пишут?

— Сперва о том, что пишут в официальной, — почесал Янис кончик носа. — Как известно, после смерти императора Йена вплоть до последнего времени от имени малолетнего принца Филиппа всем распоряжался регент, он же лорд-протектор Уильям Сноуден, двоюродный дядя Филиппа и ставленник парламента, всё в одном породистом лице. Между прочим, я лично знаю его, шапочно, через отца. На одном из приёмов как-то был представлен, ещё будучи командиром имперской эскадрильи, ясное дело.

— Вот это честь… для него, — тут же ввернул Горислав, подавляя ухмылку.

— И какое ты составил о нём мнение? — живо поинтересовалась Элиа.

— Он очень умён, — медленно проговорил Янис. — Обаятелен, когда этого хочет. Печётся, конечно, об интересах династии, о своих собственных, но и об интересах Империи тоже.

— И о каких же больше? — так же живо осведомился Горислав, прекратив разыгрывать скучающего обалдуя. — Чисто теоретически? Мне накласть на Империю и судьбу её династии, как бог свят, но просто интересно.

— И теоретически, и практически, — заявил Янис, немного подумав, — об интересах династии. Но он, очевидно, считает, по примеру какого-то там древнего короля, что эти интересы неразделимы. Что-то вроде «Государство — это я». И что? — он внимательно посмотрел на Эли.

— Просто дядя воспитывал племянника, — пожала та точёными смуглыми плечами. — И воспитал. Мальчик вырос. И принял корону. Вернее, готовится к официальной коронации в столичном соборе Сейнт-Реймс, как все предыдущие императоры этой династии. Дань традиции.
Янис переглянулся с Гориславом.

— Как быстро растут чужие дети, — изрёк Горислав наконец. — Но, чёрт, прости, Эли, не могу понять, какое это имеет к нам отношение и с чего ты, такая серьёзная, примчалась сюда вихрем. Я очень рад тебя видеть, ну, — поспешно прибавил он, касаясь тонких пальцев Элиа. — Но не могу взять в толк, что тебя так обеспокоило, звезда моя. Маловероятно, что этот малёк окажется таким самодуром и идиотом, что развяжет новую Межгалактическую войну… Ну а всё остальное, — он махнул рукой, — нас не очень-то касается. Пойми, мы тут далеки от высокой политики, ну.

— Императору Филиппу восемнадцать, — Элиа на миг опустила лучистый взгляд на расшитую красными узорами белую скатерть, и Янису вдруг совершенно некстати пришло в голову, что эти узоры похожи на капли крови на белом снегу. — Он привык только подчиняться — дядюшке, парламенту, интересам Империи… и не привык повелевать. Он может… как это по-русски? Наломать дров. И он очень интересуется — помимо обычной светской белиберды, на которую обречён, — пиратской вольной планетой Тортуга-5 и загадочным неуловимым кораблём под названием «Ястребок». Как считаешь, это достаточное основание для того, чтобы я примчалась сюда так быстро, как только смогла?

Горислав и Янис опять переглянулись.

— Достаточное, — сдержанно проронил Янис, — согласен.

— Да бросьте, — выпалил Горислав, начиная раздражаться. — Пацан едва вышел из детской и хочет новых неведомых игрушек? Он через пять минут захочет других.

Элиа поглядела на него, сдвинув брови с явным неудовольствием:

— Тебе было восемнадцать, когда ты — вы оба, — теперь она посмотрела на Яниса, — окончили свою Академию. Получили лейтенантские звёздочки. Стали строить военную карьеру.

— Получили свои игрушки, если на то пошло, — отрезал Горислав, тоже насупившись. Ему совершенно не нравился этот разговор.

— Тебе не было и тринадцати, когда ты собрал отряд в своём погибшем Новом Российске, чтобы защищаться от тварей, которых привели Разрушители. Тебе не было и девятнадцати, когда ты угнал «Ястребок», чтобы сделать его «Ястребком» и спасти своих мутантят от гибели, — не отступала Элиа, прекрасно знавшая биографию Горислава. — Ты выстроил для них Дом на мысу и стал пиратом. А малёк этот, как ты его назвал, не менее упорен, чем ты, судя по тому, что я о нём слышала. И у него куда больше возможностей для исполнения своих прихотей. Он император.

— Втемяшится в башку какая блажь, колом её оттудова не выбьешь, — пробормотал Янис себе под нос. Давненько он не цитировал здесь русских классиков.

— Ай, да успокойтесь вы оба. — Горислав залпом допил свой квас. — Мальчишка что, снарядит сюда, на Тортугу, карательную экспедицию, чтобы поиграть наконец с нашим «Ястребком»? Разобьёт все договорённости, разрушит отношения с Лигой вольных планет? Но ты ведь сама сказала, что он пошёл в своего рассудительного дядюшку? Тогда он такую глупость не выкинет.

— Он, кстати, красавчик, — негромко проговорила Элиа, целомудренно опустив густые ресницы. — И станет великолепным мужчиной. Хотела бы я быть его эскортессой и обучить его… многому. Горька, последнее предупреждение: будешь свистеть — по зубам получишь, я не шучу, у меня рука тяжелая.

— Просто мне это всё не нравится, — без обиняков заявил Горислав. — Сама знаешь. Как и такие твои разговоры.

— Да знаю уж, — неожиданно тепло улыбнулась Элиа. — Сядь, чего вскочил. Я нашла бы способ оказаться в его постели, если б захотела, уж поверь. Но я не хочу этого делать, у меня вообще-то другие планы на будущее. Чего ты раскипятился?

— Хороший вопрос, — пробурчал и Янис. — Уместный. Мне это, между прочим, тоже не нравится.

Элиа вдруг рассмеялась и сквозь смех вымолвила:

— Вы похожи на двух взъерошенных воробьёв, господа пираты. Хорошо, признаюсь, мне просто захотелось вас подразнить. Довольны? — она снова хихикнула, будто девчонка, глядя на их сердитые вытянувшиеся физиономии, и уже серьёзно добавила: — А мне абсолютно не нравится то, что Горька склонен недооценивать Империю и её возможности. И намерения императора Филиппа, пусть пока некоронованного.

— Мы имперцев сделали, как грудных, над Русью, — с вызовом заявил Горислав. — И ещё сделаем. А Филипп этот твой… тоже пока что грудной младенец. Да с него небось дюжина нянек пылинки сдувает и по малейшему чиху мчится кружевной платочек подать.

— Горька, он растёт и учится, — спокойно возразила Элиа. — Вот потому-то я и сказала, что сама хотела бы учить его. Ну, помимо… других поводов для этого, — её усмешка снова стала манящей и дразнящей.

— Элька, отшлёпаю, — теперь пообещал Горислав, но она лишь мотнула головой, машинально поправляя рассыпавшиеся тёмные локоны:

— Господа пираты, давайте к делу. Янис, ты, как знающий механизмы Империи изнутри, понимаешь, что для доставки «Ястребка» в детскую, так сказать, императора совсем не обязательно организовывать сюда карательную экспедицию, как выразился Романов. Не обязательно и ловить вас сетью снаружи — они уже пытались это сделать, и безуспешно. Нужно просто отдать приказ соответствующим тайным ведомствам, вот и всё. И те скрутят вас незаметно для всех и прямо здесь, на Тортуге. Найдут способ. И захватят «Ястребок».

Янис кивнул в знак понимания, а Горислав угрюмо проронил:

— Не держите меня за дурака, ну. Естественно, я такую возможность предусматриваю. Но с «Ястребком» им так просто не справиться, это и ты должна понимать. Он не кусок стали и пластика. Он живой и мыслящий. И он с ними не полетит.

— Полетит, если шантажировать его вашими жизнями, именно потому, что он живой и мыслящий, — отрезала Элиа, хлопнув ладонью по столу.

— Имперцы этого не знают, — вставил Янис. — Пока что. Иначе бы и на карательную экспедицию, чего недоброго, решились бы.

— Вот именно — пока что. — Элиа перевела дыхание. — А для того, чтобы вы оказались в руках имперцев, много усилий не надо. Достаточно одного предательства.

Горислав прикусил губу, вспомнив, как когда-то сдали его Янису, тогда командиру имперской эскадрильи, его собственные кибермеханики. И чем всё это закончилось. По взгляду Яниса он понял, что и штурман подумал о том же самом.

— Расширяя круг людей, допущенных к себе и к «Ястребку», — с силой продолжала Элиа, — ты всегда полагался на них, Романов. Вон ещё и русичей привёз. Но истинно верными бывают только собаки, — она посмотрела на вильнувшую хвостом Швабру. — А из людей тебя продаст каждый. Ну или почти каждый. Не смотри так. Не я.

— А я вот и есть собака, — легко промолвил Янис, наклоняясь, чтобы почесать Швабру за ушами.

Но глядел он при этом всё ещё на Горислава. А тот снова покусал губы, раздумывая, и наконец вымолвил:

— А то я людей не знаю, Элька. Но это моё знание ни черта не меняет. Ни чер-та, — раздельно повторил он, тряхнув головой. — Я всё равно верю им как себе и всегда прикрою. Это мои люди, и я за них буду до последнего стоять. Захочет ли кто меня имперцам сдать — его дело. У каждого свои соображения могут быть, не обязательно шкурные, а может, очень даже высокоморальные и всё такое. У меня вот только штурман не высокоморальный, а, как выясняется, вообще пёс, — он ухмыльнулся, тоже уставившись на Яниса потемневшими глазами.

— Гав, — преспокойно согласился тот.

Элиа вскинула руки к небу, словно призывая богов в свидетели такого безрассудства, и не выдержала, фыркнула:

— Вы, два болтуна, у меня к вам ещё одно интересное дело есть. По первому у меня всё, я вас предупредила, что император Филипп намерен…

— Намерен сделать «Ястребок» своим игрушечным корабликом и запускать его в ручье, ну, — подхватил Горислав. — Не знаю, что может быть интереснее этого.

Элиа загадочно усмехнулась и не сказала, а почти что пропела:

— Что ж, Романов, я тебя, возможно, удивлю, ох и удивлю.

Её яркие глаза смеялись, и Горислав вновь почувствовал смятение. С Эли Дис шутки бывали плохи.

— Внемлем, — настороженно проворчал он за обоих — за себя и за штурмана.

Элиа, явно забавляясь, склонила голову к плечу:

— Итак, господа пираты, я хочу наконец совершенно распрощаться со своей прежней профессией и родить. И не от кого-нибудь, а от вас. От вас обоих, — повторила она, переводя озорной взгляд с одного остолбеневшего собеседника на другого.

— В ка-ком смысле? — наконец тупо выдавил Горислав, чувствуя, что заливается краской до ушей. Он видел перед собой совершенно обалдевшее лицо Яниса и подозревал, что смотрит на него как в зеркало.

— В самом что ни на есть медицинском, — невозмутимо сообщила Элиа. — Я задействую Лору и её клинику, я с ней уже связалась. Ваша задача — наведаться к ней и сдать своё… хм… свой биоматериал. Если вы, конечно, не возражаете.

— Твою мать... Васька! — заорал Горислав, срываясь с места; он уже не в силах был сидеть и слушать всё это, голова у него шла кругом. Янис же вообще уронил голову на стол и со стоном-смехом запустил пальцы в волосы. — Принеси уже чего-нибудь покрепче выпить, не могу я больше! Хотя нет, всё, стой! — он попятился, выставив вперёд ладони, будто Василиса уже выкатывала из дверей харчевни бочонок с вином. — Если так, какое там покрепче… твою… мать, — повторил он упавшим голосом, покосившись на штурмана, плечи которого продолжали содрогаться, будто он плакал. — Чего ты ржёшь, Озолиньш, конь ты ретивый?!

— Шею опустил… — еле вымолвил тот. — Не потряхиваешь гривой, не грызёшь своих… ой, не могу…

Василиса, показавшись тем временем на крыльце харчевни, философски пожала плечами, загадочно перемигнулась с Элиа и снова исчезла.

— Горька, тебя так это шокирует? — заботливо спросила Элиа.

— Нет! Да! — рявкнул Горислав, бухаясь обратно на стул. Мигнули фонари, и весь двор залился мягким рассеянным светом — никто из них и не заметил, как совсем стемнело. — Просто я как-то не был готов… становиться отцом, ну.

— Я же обещала тебя удивить, — довольно улыбнулась Элиа, и Горислав машинально отметил, насколько она вдруг стала похожа на Ясмину аль-Халиль. На Мадонну. На всех мадонн мироздания. — Я давно этого хотела. Ещё до того, как господин штурман подарил мне браслет своей матушки, — она снова вскинула руку, любуясь переливами света в камнях. — Но я опоздала. Зато теперь я хочу вас обоих. То есть детей от вас.

— Де-тей? — Горислав поперхнулся, потому что как раз в этот злополучный момент решил испить хотя бы кваску. Причём прямо из кувшина. Квас немедля залил ему рубаху.

— Именно. Испокон веку известно, что при такой технологии в основном получаются двойни и тройни. Я скопила достаточно денег, чтобы дать своим детям всё самое лучшее в этом лучшем из миров. Что?

— Нашим детям, — кротко сообщил Горислав, тоже склоняя голову к плечу. — Нашим, госпожа баронесса Руадис, и тебе от нас не отвертеться, так и знай.

И в этот миг на крыльце «Чёртовой дюжины» возникла Ясмина аль-Халиль, яркая и свежая, как только что распустившаяся роза, с оглушительным вопросом:

— Ну что? Ты им уже сказала?

— Я понял, — медленно проговорил Янис, отбирая у Горислава кувшин. — Это просто женский заговор, Горька. Маленький женский заговор. Они тут все заодно.

* * *

— Что это за история с браслетом? — напрямик осведомился Горислав у своего штурмана, когда они неторопливо шли через степь к возвышавшемуся на краю космодрома «Ястребку».

Янис помолчал, опустив голову и глядя под ноги, на протоптанную кем-то тропинку. Луна сияла так, что было видно каждую былинку.

— Когда-то в «Дюжине» она заметила, как я смотрю на тебя, — наконец глухо проговорил он. — И подошла. Это было, когда я только пришёл на «Ястребок», ты помнишь?

— Мы в «Дюжине» собрались, чтобы пяточки новому штурману мыть. Тебе то есть, — пробормотал Горислав. — И что?

— Эли подошла и напомнила, что я с ней знаком, — вздохнул Янис. — Наши матери были дружны, и мы правда в детстве несколько раз играли вместе. Она… в общем, она посоветовала мне, чтобы я тебе признался, — неловкой скороговоркой закончил он. — И я признался, но не сразу. Но всё-таки решился. В общем… когда ты меня не убил и не послал… я оставил для неё у Василисы материнский браслет. В благодарность. На память.

— Да ты, оказывается, романтик, Озолиньш, — после долгой паузы тихо проговорил Горислав.

— На себя посмотри, Романов, — буркнул Янис, схватив его за плечо. — Да постой ты минутку. Спросить хочу.

Горислав поглядел на его склоненную светловолосую голову, в напряжённое тонкое лицо.

— Я не верю, что хоть кто-то из твоих… из наших способен тебя предать, — сглотнув, быстро проговорил Янис. — Те кибермехи — ты их тогда только что нанял, и они с самого начала были частью спланированной мной операции по захвату «Ястребка». Но ведь сейчас… прямо сейчас, Горька, такую операцию планирует кто-то ещё. Изучает каждого из твоего окружения. Ищет слабые места… — Он запнулся, передохнул и продолжал: — У Эли свои резоны, они обусловлены её опытом. Но она права в том, что ты круг «своих» расширяешь до… до бесконечности. Для тебя любой, обратившийся к тебе за помощью, свой.

— Ты ошибаешься, — вдруг прервал его Горислав, глянув в упор. Лицо его в лунном свете показалось Янису очень бледным и усталым. — Когда я собрал отряд в Новом Российске… когда мы там выживали, двое парней, старше нас, поймали одну из наших девчонок, Синицу. Предлагали купить её у нас. Я шмальнул им в ноги и отбил её. — Он немного помолчал, будто припоминая. — Наверно, я бы стал стрелять им уже не в ноги, если бы они напали, ну. Но появилась тварь и снесла одному из них башку. Тогда второй начал умолять меня, чтобы мы взяли его с собой. На коленях стоял, плакал. Он не мог поверить, что мы вот так можем бросить его среди тварей. Одного. — Он опять замолчал.

— И? — напряжённо спросил Янис.

— Я его не взял, — просто ответил Горислав. — Ради безопасности остальных. И даже на другой день не вернулся туда, и совесть меня не мучила. Хрен с ней, с моей собственной жизнью, мне надо было сберечь малых. Так что никакой я не святой идиот, как ты меня называешь, — его твёрдые губы чуть тронула усмешка, — я рассчитываю всегда. И не рискну одними ради других, как бог свят. Только собой, если что, ну.

— Ну и я с тобой. Если что, — отрывисто проговорил Янис.

«Ястребок» высился впереди — стремительная и лёгкая громада. Их единственный настоящий дом.

Он ждал их.

Часть 2

«Новые родятся да командиры.
Это хорошо, это так и надо.
Что бы ни сказали — не станем спорить,
Что бы ни дарили — не станем верить…»
(Старинная русская песня)

— Новый день — новые песни, — философски изрёк Горислав, вываливаясь из душевой кабинки и вытирая полотенцем влажные волосы. «Ястребок» только что сообщил своему капитану, при этом десять раз извинившись, что из приморского поселения прибыли русичи и терпеливо ждут у трапа, даже в шлюзовую лезть стесняются.

— Стеснительные какие все стали, ну, — продолжал Горислав констатировать очевидное, отбрасывая полотенце и лукаво косясь на возмущённо покрасневшего Яниса. — Ладно, «Ястребок», накрой поляну в кают-компании на этих двоих и на нас со штурманом, если больше претендентов на завтрак нет, все у Василисы ночуют и харчатся.

Он помнил, что говорил ему староста русичей Фрол Устюгов: мол, придут два брата, Пантюхины Глеб с Олежкой, парни толковые.

— Их трое, — лаконично доложил корабль, и Горислав удивлённо хмыкнул, неторопливо натягивая штаны. Речь шла о двух братьях, точно.

Выходя из каюты, он похлопал штурмана по плечу и жизнерадостно предупредил:

— Не поторопишься — всё сожрём, ну.

Русичей действительно оказалось трое: два здоровенных плечистых русоволосых богатыря (Горислав рассеянно подумал, что в штурмовом отряде им цены не будет) и вихрастый чернявый пацан, выглядевший на их фоне сущим недомерком. Но, приглядевшись, капитан сообразил, что это никакой не пацан, а девчонка — молоденькая, со вздёрнутым носом, тревожными тёмными глазами и упрямо сжатыми в нитку губами. Она сильно напоминала Светланку Синицыну, Синицу, ту девчонку, что была в его отряде на погибшей Руси. Та вечно лезла поперёк батьки в пекло. Он так и не нашёл её, когда спустя годы вновь собирал свой экипаж. Бесследно канула, даже не засветившись в межгалактической Сети: то ли сгинула на каторге, то ли отправилась переселенкой на одну из новых терраформированных планет за Порогом.

— Привет! — крикнул Горислав, останавливаясь у трапа. — Чего мнётесь, давайте на борт.

Он церемонно обменялся рукопожатиями с каждым. У девчонки ладошка была маленькой, но заскорузлой от мозолей.

Все трое поотнекивались было от приглашения на завтрак в кают-компанию, но Горислав только бровь поднял с деланно удивлённым видом: мол, неужто с будущим капитаном спорить собираетесь? И те наконец навалились на расстегаи с рыбой, доставленные из «Чёртовой дюжины» и на чай с малиновым вареньем (варенье оттуда же), словно из голодного края заявились, как говаривала мама.

Янис, спустившийся наконец в кают-компанию, поздоровался невнятно, жевал вяло, налегал на чай, супился — в общем, изображал скуку и меланхолию. С ним бывало.

— Толковали мы с вашим старостой про двоих, — напрямик сказал наконец Горислав русичам. — Про Пантюхиных Глеба и Олежку.

Братовья переглянулись.

— Мы это, — лаконично прогудел старший. Статью и ростом он походил на Сашка Калинку. — Извиняй, капитан, не представились. Я и есть Глеб, это Олег, а это… — он посмотрел на вспыхнувшую девчонку, — сестрица наша единоутробная, Демьяна Гаршина. Мамка наша померла ещё на Руси, так что мы втроём… и к тебе втроём пришли. Дёма с нами хочет.

— Дёма не хочет дома, ну, — пробормотал Горислав, внимательно разглядывая девчонку, которая закраснелась пуще прежнего. — Сама-то за себя скажешь или как?

Про патриархальные традиции русичей он понимал всё: катастрофа отбросила их будто бы в те века, когда женщина полностью зависела от мужчины-защитника, от его силы и сноровки, а сама ценилась прежде всего как мать и воспитательница детей. Красиво говоря — как хранительница рода. Цинично говоря — как самка-производительница.

Демьяна вызывающе сощурила и без того узкие тёмные глаза. Ну пацан и пацан.

— Скажу, капитан, спрашивай.

— Без братьев не хочешь оставаться или мир желаешь посмотреть, себя показать? — продолжал Горислав, пряча улыбку.

— Я много чего могу, — её тёмные глаза сердито блеснули, она понимала, что капитан её поддразнивает. — Не только пироги печь.

— Стряпня ей как раз не удаётся, пироги она давеча спалила, — пробасил Глеб и хохотнул, получив от Демьяны свирепый тычок в бок. Сестрица, кажется, вовсю верховодила своими могучими тугодумами-братьями. Что ж, тоже хорошо.

— Она по части механики на все руки мастерица, — несмело вступил второй брат, Олежка. — Что угодно починит и наладит, хоть мельницу, хоть что.

Горислав хмыкнул:

— Мельниц вообще-то не держу, да и никто их тут не держит, чтобы налаживать, но подходец ясен, — он подмигнул девчонке. — У нас кибермех Фёдор Петрович тоже на все руки мастак, вот вернётся он на корабль, познакомишься. А вы, мужики, — он взглянул на братьев, — под начало нашего старпома поступите, он вас и распределит по надобности. Народ тут ушлый, всему обучит.

— И хорошему, и дурному, — вполголоса подсказал Янис, усмехнувшись. Ну точно, не в духе сегодня был штурманец, ой не в духе.

— Оставайтесь, если что, пока никого нет, попробуйте сами освоиться, — закончил Горислав, вставая из-за стола, и русичи тоже несмело поднялись. — Если что, только кликните: эй, «Ястребок», мол, встань передо мной как лист перед травой! — он хмыкнул, вспомнив старинную сказку.

— Слушаю, капитан, — немедля прозвенел над их головами серьёзный мальчишеский голос, и вновь прибывшие запереглядывались, подталкивая друг друга локтями.

— Присмотри за ребятами, объясни, где тут что, куда идти и как размещаться, — велел Горислав. — Наташе передай, что у неё ещё трое будут на довольствии. А мы тут со штурманом ненадолго слетаем… хм… кое-куда.

— На Арриду к Лоре в госпиталь, катер возьмём, — сообщил Янис, тоже подымаясь из-за стола и наблюдая, как новички гуськом выходят в коридор — так осторожно, будто ступают по тонкому льду, хотя на «Шаллахе» Ясмины они должны были уже освоиться с обстановкой на борту космического корабля.

— Не заболели, так, в гости, — поспешил уточнить «Ястребку» Горислав, и штурман, конечно, не преминул вполголоса съязвить:

— Разве что головой заболели.

— Головами, — Горислав не то чтобы привык, что последнее слово должно оставаться за ним, но не уточнить не мог.

— Ясно, капитан, — деловито откликнулся корабль. — Катер готов к вылету.

* * *

Но капитан со штурманом всё-таки дождались, когда на борт прибудут вызванные «Ястребком» Наташа и Петрович, передали им новичков с рук на руки и отбыли, отмахнувшись от лишних вопросов, по какой такой надобности, мол, начальство на Арриду подалось. Это «Ястребок» принял их скоропалительный отлёт как должное, а вот мать-хозяйка и кибермех — совсем другое дело. Отбрехаться Горислав бы отбрехался, конечно, но ему не нравилось настроение штурманца, хотя они всё обсудили накануне и отнёсся Янис к перспективе стать отцом вроде как спокойно. А вот поди ж ты. Так что вынуждать его ещё и выслушивать зряшную брехню Горислав не стал. Но когда в иллюминаторах катера закружилась степь, сменяясь синей морской гладью, а потом на высоком чернеющем небосводе обозначились первые искры звёзд, он прямо спросил:

— Что не так?

И вопросительно уставился на Яниса, закончившего прокладывать курс на Арриду, — в упор уставился, чтобы штурман понял, что отшутиться не удастся.

Тот вздохнул, оторвался от монитора и развернулся в своём кресле. Помедлил с ответом. Побарабанил длинными пальцами по подлокотнику, а потом выпалил, как в воду кинулся:

— Из тебя отец будет прекрасный, Романов, а вот из меня — никакой. Учитывая опыт с моим собственным отцом, — он через силу усмехнулся и прибавил: — Так что придётся тебе работать за двоих.

— Я так и знал, — пробурчал Горислав, в замешательстве потирая затылок, — что ты именно до этого додумаешься, умник.

— А чего тут раздумывать, это же ясно, — Янис пожал плечами.

Его сиротское прошлое, когда после смерти матери отец, барон Озолиньш, в своём прибалтийском замке на старой Земле издевался над ним, как хотел, пока Янис не поступил в Космоакадемию, — это самое прошлое вовсе не прошло. Горислав помнил их давний разговор так чётко, словно он был вчера, а не два года назад.

«Я стал курсантом и домой уже не вернулся, — сказал тогда Янис. — И на каникулы никогда не ездил. Заявил, что должен непрерывно совершенствовать свои навыки. Для отца это аргумент неоспоримый. Ты сказал, что я никогда не был мальчишкой. Нет, до маминой смерти был. Когда умер и отец, я всё равно туда не вернулся… Ну что ты так уставился на меня, Романов? Не одного тебя ломали».

«Меня не ломали, — ответил он ему тогда. — Меня любили».

В этом-то и было всё дело. В этом.

— Перестань ты строить такую жалостную морду, Романов, чёртов ты жалельщик, — проворчал штурман, сердито косясь на капитана. Его синие глаза потемнели. — Меня жалеть не за что, только моих будущих детей.

А Горислав вдруг вспомнил, как штурман возился с Арлен и другими мутантятами. И говорил им о таких вещах, которые никому другому в голову не приходили. Чёрт, да Янис же для Арлен лучшим другом был, куда лучше, чем он сам!

Горислав так и выпалил:

— Озолиньш, ты Арлен понимал куда лучше моего, так что не гони… ямщик.

— Это потому что я сам мутант, — невозмутимо сообщил Янис, чуть подумав. Но он уже начал улыбаться. Не усмехаться едко, а именно улыбаться. И эта искренняя улыбка сделала его тонкое правильное лицо живым и беззащитным.

— Ты же не хочешь, чтобы я один парился над порножурналами? — нажал Горислав и прикусил губу, чтобы не хмыкнуть некстати, а Янис предсказуемо закатил глаза и заявил:

— Манипулятор хренов.

— Кто, я?! — оскорбился Горислав, с деланным возмущением тараща глаза. — Да ни в жисть!

— Не знаю, какого рожна я иду у вас на поводу, у тебя и у Элиа, — продолжал нудно бухтеть штурман, снова разворачиваясь к своему монитору. — Наверное, потому, что я осёл.

— Осёл-мутант? — прерывающимся от сдерживаемого смеха голосом предположил Горислав и ловко увернулся от брошенного в него магнитного зажима. — Ладно, отбой! Отбой, говорю! Пора с Лорой связаться, пускай порножурналы готовит, ну, — он степенно пригладил вихры, снова усаживаясь в своё кресло. — «Ястребок»!

Но корабль молчал.

— А-а, треклятье, да это я осёл! — Горислав сокрушённо стукнул себя кулаком по лбу. — То ж обычный катер, железка бессмысленная, а два наших мы же русичам временно отдали, затариваться оборудованием и провиантом.

— Тогда тебе придётся самому на связь с Арридой выходить, — пожал плечами Янис. — Не всё ж пацана эксплуатировать. Вот так, ручками, ручками…

Теперь звёзды в иллюминаторах стали для них не крохотными искрами, а бриллиантовой россыпью на чёрном бархате космоса, и среди этих бриллиантов выделялись Вандея и Пандея, два арридских солнца, до которых оставалось не больше корабельных суток пути. Так что смысла идти в подпространственный Прыжок катеру не было.

— Побултыхаемся малёхо, ну, — пробормотал Горислав себе под нос, пытаясь наладить связь с сетью Арриды. Штурман был прав — он слишком многое переложил на своего понятливого и расторопного пацана, на своего умника-разумника… на «Ястребок». Пора было исправляться.

Но прежде чем он успел это сделать, коммуникатор ожил сам, издав тонкий пронзительный свист, возвестивший, что кто-то рвётся переговорить с катером. Но не «Ястребок», как ожидал Горислав, решивший было, что Наташа либо Сашок с Петровичем хотят что-то уточнить по поводу новеньких.

— «Драккар» вызывает катер «МТ-111», — прозвучал из динамиков ровный механический голос. — Приём.

Горислав бросил быстрый взгляд на штурмана, но тот лишь недоумённо пожал плечами, поняв его без слов. «МТ-111» — бортовой номер их катера. Значит, некий «Драккар» мог их видеть, но почему тогда ни автоматика, ни они с Янисом не смогли его обнаружить? Гориславу это решительно не понравилось, но он спокойно ответил:

— «МТ-111» на связи. Приём.

И тогда в динамиках завибрировал, забился мальчишеский голос, голос насмерть перепуганного, но храбрившегося пацана, голос, который Горислав не сразу узнал.

— Капитан, они меня сцапали, прости, я не хотел! Не хотел, я не хотел!

Паническая захлёбывающаяся скороговорка резко оборвалась хрипом, будто говорящего придушили.

Это был Грачик.

Горислав шёпотом выругался, чувствуя, как леденеет спина, и повёл плечами.

— Кто «они»? Приём, — ровно произнёс он.

Из динамиков не донеслось ни звука, тогда он снова склонился над коммуникатором:

— Требую видеосвязи и разъяснений. Приём.

В ответ раздался голос, но уже не Грачика. Низкий, нагловатый, с хрипотцой, совершенно Гориславу незнакомый, он проговорил неспешно, почти лениво:

— Твой щенок у нас, капитан, это точно. Мы его в прямом эфире можем на куски разделать, не вопрос. Но если ты сам со своим штурманом пришвартуешься к нашему шлюзу и явишься на борт, всем будет лучше, поверь. Приём.

— Не верю, — отозвался Горислав спустя секунду. Легко отозвался, хотя сердце у него заныло. — С какой радости мне вам верить. Смоделировать голос — раз плюнуть, я вам тут прямо сейчас спеть могу, как Лава Аррилья, ну. Так что давайте видеосвязь и объяснения, кто вы такие, помимо того, что мудилы ебучие. Приём.

— Как скажешь. Приём, — после паузы насмешливо отозвался собеседник, и Горислав сглотнул, когда на мониторе коммуникатора возник грузовой трюм, даже не каюта.

Грязный замусоренный грузовой трюм, где между какими-то контейнерами и бочками скорчился Грачик, затравленно уставившийся прямо в камеру. Руки у парня были скованы за спиной, и он тщетно попробовал отползти, когда к нему вразвалку подошёл тот, кто его снимал. Но куда там было деваться! Грачик только зажмурился и уткнулся лбом в пластиковый выступ контейнера, коротко простонав, когда сапог пришедшего с силой врезался ему под дых. Горислав сжал зубы, поклявшись, что непременно найдёт урода и хорошенько пересчитает ему рёбра. Грачик выглядел так, будто его слономорфисы топтали: шмотьё драное, весь в грязи и синяках, оба глаза подбиты и заплыли, но крови не видно, и на том спасибо.

Пнувший мальчишку мудила обернулся к коммуникатору. На вид ему было лет сорок, плотный, крепенький, низенький, эдакий гриб-боровик в сером комбезе, обнаживший в издевательской усмешке острые зубы. На его щеках, шее и даже на лысине синели полосы затейливых татуировок. Вурль, определил Горислав, судя по оскалу, да ещё и отбывший срок на Вандее-9.

— Вот видишь, капитан, я не соврал, — издевательски сообщил бандит. — Продать этого щенка на Виктувию для разных приятных утех — нам раз плюнуть. От него там через три месяца уже мало что останется, особенно если его на жёсткую наркоту подсадят. Так что, если хочешь выручить мальца, швартуйся, обменяем его на вас. Приём.

— Мне похер, капитан. Не слушай его, улетайте! — отчаянно проорал позади него Грачик, за что немедля ещё раз получил сапогом под рёбра.

— Отъебись от него, тварюга! — бешено рявкнул Горислав. — Явимся, ага. Координаты своего сраного корыта только дай. Приём.

Пока вурль диктовал Янису координаты, Горислав не удержался и добавил:

— Так ты, мудила, нас вместо него желаешь на Виктувию отправить? Хороший выбор, правильный, ну. Мы там шороху-то наведём, тем более что и к наркоте привычные. Приём, сука.

Вурль снова хищно оскалился:

— Тут и узнаете, куда мы вас отправим. Летите и швартуйтесь. Только без фокусов, не то мальчишке каюк. Вздумаете долбануть по нам из пушки или ещё чего-нибудь — мы его наружу по частям выбросим. Приём.

— Иди нахер. Конец связи, — ровно сообщил Горислав, лихорадочно пытаясь соединиться теперь уже с «Ястребком». С кем-нибудь с Тортуги-5. С Лорой. Но коммуникатор онемел, будто бы катеру обрубили все иные каналы. Похоже, что именно так и обстояли дела. Вот же гадство.

Горислав закусил губу. Они попались. Глупо попались в хорошо расставленную ловушку.

Он отключил бесполезный коммуникатор и повернулся к Янису со словами.

— Мы влипли, Королева. Влипли, как давно не влипали, — он вгляделся в спокойное лицо своего штурмана. Совершенно невозмутимое лицо. Будто это и не их сейчас загоняли в ловчую сеть, как диких животных. Когда Янис включал режим барона Озолиньша, вокруг всё могло гореть огнём. — Твоё мнение, голос разума? Ловят нас на живца, чтобы выкуп стребовать… или имперцы их наняли, чтобы раздобыть «Ястребок», а сами мараться не хотят?

Предупреждение Элиа снова будто зазвучало у него в ушах.

«Чтобы вас поймать, вовсе не обязательно атаковать Тортугу. Нужно просто отдать приказ соответствующим ведомствам, вот и всё. И те скрутят вас незаметно для всех... Найдут способ. И захватят «Ястребок»…»

Янис сдвинул тёмные брови, вводя в систему координаты, названные вурлем. Отозвался не сразу:

— Тридцать против семидесяти, я бы сказал. Мы, конечно, изрядно наследили, чтобы стать приманкой для лихих ребят. Не для наших из пиратского братства, а для отщепенцев с запорожных планет. Таких, как этот татуированный мартын. Но Империей тут разит куда больше, Горька. — Он сжал губы, синие глаза вспыхнули яростью. — Чёрт, как же я ненавижу ловушки!.. Ты что делаешь? — он даже слегка оторопел.

— В клетку никому не хочется, но принц Филипп, без пяти минут император, жаждет получить новую игрушку, — хладнокровно констатировал Горислав, распихивая по карманам и в сапоги оружие в расчёте, что хоть что-то не заметят при обыске. — Ладно, поиграем. Но рыл я начищу, сколько успею, предупреждаю сразу, так что рады эти твари нам не будут.

— Насчёт рыл, — Янис склонил голову к плечу и почти мечтательно улыбнулся. — Я тоже люблю это дело. Рыла чистить, в смысле. Так что оставь и на мою долю, а там поглядим.

Горислав ухмыльнулся, взвешивая в руке бластер:

— Блядь, с каким бы удовольствием я этих сук в капусту покрошил, но нельзя. Пацаном рисковать нельзя, ну. Хотя они его не отпустят, когда нас получат, будут мордовать и дальше, падлы.

— У нас выбора нет, у них все козыри на руках. Грачик и наша вырубленная связь, — Янис в очередной раз потыкал в оглохший и онемевший коммуникатор и махнул рукой. Вдали росла громада чужого корабля, ощетинившегося орудиями. — «Драккар». Надо запомнить. Они так уверены в себе, что не считают нужным скрывать, кто они, и показывать лица.

— Рыла, — поправил Горислав. — Эх, госпожа Удача не с нами сегодня… Но если нам всё-таки сфартит, — он на миг обнял Яниса за плечо, — если нам сфартит, Королева, они оставят нас вместе. Вот тогда посмотрим, чья возьмёт.

— Но я бы на их месте нас разделил, — через силу усмехнулся тот, — из соображений безопасности. Учитывая, на что ты способен, Романов.

— Они меня не так хорошо знают, как ты, ну, — подмигнул ему Горислав, встав у готовых раздвинуться створок шлюза.

* * *

Госпожа Удача была истинной женщиной, и Горислав Романов знал её всякой. Безбашенной оборванной девчонкой с пистолетом в тонкой руке на оплавленных руинах. Красоткой-куртизанкой с манящей хмельной улыбкой в прокуренном тёмном трактире. Чопорной, но всегда готовой задрать пышную юбку статной матроной в особняке бургомистра. Своим парнем с лукавыми глазами, сияющими за пластиком шлема, с бластером наизготовку. Но никогда она ещё не представала перед ним трюмным крысёнышем-замарашкой с растрёпанными вихрами и горячими пальцами, доверчиво касающимися его щеки.

— Вставай, пора! — прошелестел у него над ухом её шёпот, как порыв ветра.

— Горька, прочухайся!

— Кэп! Кэ-э-п!

Этот последний отчаянный вопль окончательно привёл Горислава в чувство. Он потряс гудевшей головой, разлепил веки, ничего ещё толком не видя. Поморщился, дёрнул рукой, пытаясь ощупать саднящий затылок. Не вышло: руки оказались скованы за спиной.

— Блядь, приплыли, — пробормотал он сипло, пытаясь проморгаться и хоть что-то разглядеть в темноте.

— Ещё не приплыли, ещё плывём, полагаю, на какой-нибудь имперский крейсер. Или базу, — прозвучал ровный, спокойный, почти ленивый голос Яниса у него за спиной, и его плеча коснулось твёрдое плечо штурманца, а рядом кто-то надрывно всхлипнул и закашлялся.

— Грачик? Мы чего, у тебя в гостях, что ли? — прохрипел Горислав. — В трюме этом сраном? У вурлей?

Теперь он наконец-то разглядел громоздящиеся вокруг контейнеры и тюки. Какую-то иллюзия освещённости создавала нервно мигавшая галолампа над дверью, и в её дохленьком свете он увидел покоцанную отчаянную физиономию Грачика.

Тот опять то ли всхлипнул, то ли хохотнул, подползая к нему на заднице:

— Кэп... Я не хотел! Вы зачем пришли-то, ведь ясно же было, что они… что они-и… я же вам говорил… я не хоте-ел!

Он ткнулся горячим лбом в плечо Горислава и заревел белугой.

— Просто так получилось, ты не виноват, дурилка, — если бы у Горислава оставались свободными руки, он бы погладил пацана по голове, но его собственная башка трещала немилосердно, а руками он мог лишь беспомощно дёргать в тщетной попытке высвободиться из хватки технопластика. — Хватит, ну. Хватит, говорю! — прикрикнул он уже сердито. — Хорош меня соплями мазать. Мы своих не бросим, и они, гады, это знали. Вместо тебя кто угодно из наших мог оказаться, — он перевёл взгляд с растрёпанной кудлатой макушки Грачика на бледное лицо Яниса. — Давайте рассказывайте, чего тут. Мы хоть кому-то по зубам дать успели? Или только нам досталось? Я что-то не помню ни хера, ну.

Он заёрзал на грохочущих жестью холодных листах, устилавших трюм, пытаясь определить, не сломано ли у него что, а Янис тем временем рассудительно пояснил:

— Они, понимаешь ли, прямо в стыковочный шлюз снотворного газа понагнали. Так что ничего мы не успели. Но, судя по всему, попинали они нас от души. А тебя ещё и по башке отоварили, похоже. Кровь, — он с беспокойством вгляделся в сумрачное лицо Горислава. — Голова не кружится? Не тошнит тебя?

— Тошнит от всей этой хуеты, блядь, — исчерпывающе отозвался тот, слегка поморщившись. — Хер с ней, с головой, — он наконец развеселился и хмыкнул. Явление госпожи Удачи порадовало его чрезвычайно. Может, всё ещё и обойдётся. Может, им удастся вырваться. — Грачик! — окликнул он, и парень с готовностью вскинул опухшие глаза, один из которых, правый, совсем заплыл и стал щёлкой посреди иссиня-чёрного кровоподтёка.

— Слушаю, кэп, — браво выпалил он, длинно шмыгнув носом.

— Давай сперва ты рассказывай, как тебя сцапали, что было дальше и куда мы вообще направляемся, ну.

Грачик сглотнул, вытер нос о собственное плечо под лохмотьями, в которые превратилась его когда-то белая рубаха.

— Я… э-э-э… повёлся, как дурак, — сознался он, тяжело вздохнув. — Запал на одного хлыща белобрысого, он привёл меня в «Каву-каву»… дальше ничего не помню. Прочухался уже тут, в трюме. — Он снова протяжно вздохнул. — Жалко. Такой облом. Хлыщ этот очень симпотный был.

Горислав и Янис в один голос застонали. Но Горислав был рад, что Грачика всё-таки ничто не взяло — что бы с ним тут ни делали, пацан оставался собой.

— Зараза малахольная, ну, — сурово проронил он, подавляя облегчённую улыбку. — Дальше.

Грачик поёрзал-поёрзал и величаво заявил:

— Подробности следующих дней пребывания на этом корыте я, с вашего позволения, опущу.

— Спасибо, — проворчал Янис.

— Следующих дней? — перебил Горислав.

— Дня три прошло, точно, — уверенно заявил Грачик. — Они в космосе болтались, чего-то ждали, потом куда-то рванули. Потом этот хмырь припёрся, его, кстати, Антом зовут, он тутошний капитан, и начал меня снимать. Для связи.

— Чего-то ждали… — пробормотал Янис. — Не чего-то, а кого-то. Нас. Выводы, Горь?

— Сами собой напрашиваются, — Горислав облизал сухие губы. Язык был шершавей наждака. — Сперва они сцапали живца, то есть нашу заразу любвеобильную, потом на живца сцапали нас. Теперь куда-то везут, скорее всего имперцам, как ты и говорил. Иначе бы давно уже тут стояли и манали нас, если бы им выкуп был нужен. Значит, имперцы действительно наняли этих сук, чтобы самим не мараться. И значит, они будут требовать «Ястребок».

— Вот тогда и поторгуемся, — Янис повёл плечом. — Готов? Мы, похоже, куда-то подлетаем.

Рокот двигателей и мерная вибрация корабля действительно изменились, это было ясно любому опытному космолётчику. «Драккар» готовился пришвартоваться — видимо, к кораблю или орбитальной базе имперцев. Ну или к собственной пиратской базе, но это Горислав считал маловероятным, хотя и допустимым.

Он снова пристально посмотрел на Яниса и тяжело проговорил:

— Вот ещё что, Королева. Эти мудилы дождались сигнала, что мы с тобой вылетели на Арриду. И тогда подкараулили катер. На «Ястребке» есть кто-то, кто подал им этот сигнал.

— Н-нет! — после секунды потрясённого молчания запротестовал Грачик. — Ты что!

— Да, — Янис сумрачно кивнул. — Всё верно. Кто-то из наших нас сдал. Кто-то из услышавших про Арриду. Но…

— Сейчас не время, — почти буднично произнёс Горислав и, опершись на его плечо, поднялся с пола. Его чуть шатнуло, но он выпрямился, тряхнув головой. Янис встал сам и помог встать Грачику, который всё ещё беспомощно переводил потрясённый взгляд с одного на другого своего командира.

— Но… но как же это… — заикаясь, забормотал он. — Такого же не может быть.

— Забудь пока, — отрезал Горислав. — Потом помозгуем.

Главное, чтобы было это «потом», с горечью подумал он.

«Драккар» ощутимо вздрогнул. Пришвартовались, понял Горислав.

Через несколько долгих, очень долгих минут створки трюмной двери медленно раздвинулись, пропуская входивших.

* * *

Первым, сильно прихрамывая, появился уже знакомый им вурль в сером комбезе, которого Грачик назвал Антом, капитан «Драккара». Уставившись на пленников, он растянул большой рот в прежней хищной усмешке, обнажив острые клыки. А следом за ним, насторожённо озираясь, вошли трое имперских космодесантников — первый с лейтенантскими нашивками на чёрном форменном комбезе, остальные — рядовые. Им было явно не по себе на пиратском судне.

Вурль встал между имперцами и пленниками и заявил, прищурившись:

— Господин лейтенант, вот эти двое. Расчёт!

Лейтенант, высокий, скуластый и черноволосый, внимательно оглядел Горислава с Янисом, по Грачику его взгляд скользнул лишь мельком. Он кивнул и отрывисто произнёс:

— Не думаете же вы, что я сейчас выну из кармана стопку космокредиток? Деньги за поимку этих двоих будут переведены на ваш банковский счёт.

— Мне не нравится слово «будут», — ещё сильнее осклабился Ант. — Мне надо, чтобы условленная сумма уже лежала у меня на счету, когда эти двое покинут «Драккар».

Вот так, значит. Двое.

— Трое, — спокойно возразил Горислав, шагнув вперёд. В висках у него застучало, он услышал, как позади Грачик со всхлипом втянул в себя воздух. — Мы уйдём отсюда втроём, лейтенант. Считайте пацана бесплатным приложением к нам двоим, но он тут не останется — если вы вообще хотите какой-то лояльности от нас и всего такого прочего. А я думаю, что вы хотите, ну. Это мой человек, вы должны это понимать.

Лояльности и всего такого прочего не будет, он-то знал это точно. В отличие от лейтенанта, который, не обращая внимания на протестующе взвывшего Анта, ещё несколько мгновений смотрел Гориславу прямо в глаза. Потом снова кивнул и так же отрывисто проговорил:

— Да, я понимаю вас, капитан Романов. Если это единственное условие для успешного сотрудничества с Империей, которое вы ставите, пусть будет по-вашему. — Он перевёл холодный взгляд на вурля: — А вам я советую не заноситься, господин разбойник, — его губы искривились в пренебрежительной усмешке. — Проверьте свой банковский счёт. Ваш запрос услышан на базе и выполнен, — он коснулся худыми пальцами передатчика в правом ухе.

Горислав быстро взглянул на Яниса, понимающе опустившего ресницы. Значит, всё-таки база. Судя по всему, она находилась на спутнике Руоккалы, планете, лежащей ближе всего к Арриде. Но, как бы там ни было, Грачика они себе уже выторговали, и госпожа Удача всё-таки была с ними, босоногая трюмная замарашка с тревожными глазами.

Вурль тем временем уткнулся в свой коммуникатор, а потом неохотно процедил:

— Допустим... — И повелительно махнул пленникам: — Выкатывайтесь.

Они поднялись из трюма «Драккара» и направились к шлюзовой: впереди имперский патруль, продолжавший настороженно коситься на маячивших повсюду пиратов, следом — Горислав, Янис и Грачик со скованными руками, за ними по пятам неотступно следовал Ант.

Створки шлюзовой раздвинулись, патрульные шагнули вперёд, пленники — за ними, и в этот момент вурль вдруг дёрнул Горислава к себе за цепочку наручников, сипло прошептав в самое ухо:

— Сюрприз!

Ошеломлённый Горислав покосившись через плечо, увидел прямо перед собой его острозубую ухмылку и вдруг почувствовал, что жёсткие челюсти «браслетов» на запястьях разомкнулись, а в ладони у него очутился холодный литой кусочек пластика — отмычка.

Что за чёрт!

— Сам не заносись, господин лейтенант, — прошипел вурль, просверлив ненавидящим взглядом спину космогвардейца

А потом створки шлюзовой закрылись, и двигатель «Драккара» взревел — корабль практически с места ушёл в Прыжок.

Бедолага лейтенант совершил непоправимую ошибку, задев самолюбие вурля и оставив его с пленниками у себя за спиной. В том-то и состояла беда Империи — в чрезмерной заносчивости. Горислав отметил этот факт лишь краем сознания — ему было не до того. Хер с ними, с бедами Империи, гори она огнём!

— Рвём когти! — гаркнул он.

Отмычка в его руке еле слышно пискнула. Оторопевшие патрульные ещё только разворачивались к ним — что за идиоты! — а Янис с Грачиком уже оказались на свободе. Горислав выхватил из-за голенища сапога оставшийся там стилет. Неужто чёртов вурль с самого начала планировал эдакий оборот событий?!

— Твою мать! — прохрипел Горислав, впечатывая злосчастного лейтенанта в переборку и прижимая лезвие ножа к его шее. — Не дёргайся, дурак, и останешься цел!

Время запрыгало, заскакало, по всей базе завыли сирены тревоги — насрать! Госпожа Удача мчалась впереди них, только грязные пятки сверкали.

— Не стрелять! — прорычал повелительный голос из динамиков.

Капитан, небось. Горислав ему не завидовал. Ситуация была патовая, но имперцы жидко обосрались — оказавшиеся вдруг на свободе пленники были им чересчур нужны, а потому неприкосновенны.

Грачик с Янисом ещё укладывали на пол оставшихся двоих патрульных, забрав у них бластеры, а Горислав уже заталкивал лейтенанта в первое же подвернувшееся помещение на выходе из шлюзовой. Какой-то сучий склад с амуницией — жаль, не с оружием, но им пока что вполне хватало захваченных бластеров.

Дождавшись, когда спутники проскочат в дверь мимо него, Горислав пинком отправил лейтенанта обратно в коридор и заблокировал дверь — для этого не потребовалось ни специального ключа, ни отпечатков пальцев, ни скана роговицы. Ни-че-го. Ей-богу, великая Империя подчас бывала беспечнее самого Горислава.

Запалённо дыша, он уронил руки и прислонился плечом к переборке. Теперь можно было и отдохнуть. Но недолго. Самую малость.

Янис, вмиг оказавшись рядом, с тревогой заглянул ему в лицо:

— Горька! Горька, что?

— Отдыхаю, — проронил он. — Первый раунд за нами, ну, — он вдруг рассмеялся, мотнув головой. — Слушай, я ж тебя так же в заложники брал, всё повторяется, мать их за ноги.

— Че-го? — разинул рот Грачик.

Горислав посмотрел на него — расхристанного, азартно сияющего, взмокшего, с бластером в смуглой руке — и расхохотался пуще прежнего.

— Здесь наверняка прослушка, — озабоченно заметил Янис, автоматически глянув на нависающий над головой потолок, но Горислав только рукой махнул:

— Пускай слушают, суки.

— Так расскажите же, — нетерпеливо потребовал Грачик, переступая с ноги на ногу.

— Ага, всё равно делать нечего, — Янис методично проверил уровень заряда в бластере и снова с беспокойством глянул на Горислава. — Ты точно в норме?

— Ну почти, — безмятежно отозвался тот, продолжая улыбаться. Серые стены склада, тревожное лицо Яниса, азартная физиономия Грачика медленно кружились перед ним. Как тогда, на Балтии, когда он брал в плен стоявшего сейчас тут барона Озолиньша, Снежную королеву. Гнал его по коридору, угрожая бластером.

А потом во вспыхнувшей перестрелке Янку уложили его же люди. А Лора, к которой они сейчас не долетели на Арриду, его спасла. Чёрт, неужто это было всего два года назад?! Вечность назад.

— Ты был куда расторопнее этих олухов, — мечтательно похвалил он, прикрывая глаза, — но госпожа Удача всё равно меня вытащила. И тебя. И опять вытащит, ну.

— Угу, сейчас я ей помолюсь, — ехидно фыркнул штурман, забирая у Грачика бластер. — Держи мой, тут заряда больше, а ты мажешь в белый свет как в копеечку небось.

— Пальбы не хочется, ну, — вздохнул Горислав. — Но чёрт знает, как всё обернётся.

Обернуться могло как угодно, пусть даже им не хотелось стрельбы, крови и смерти. Чужой и своей собственной.

Динамики в потолке вдруг ожили. Всё тот же начальственный голос, не так давно приказавший гвардейцам не стрелять, отрекомендовался:

— На связи полковник Петерс. Капитан Романов…

Дальнейшие его слова стали не слышны, потому что капитан Романов после доли секунды ошеломлённого молчания так по-конски заржал, сползая по переборке, что расслышать что-либо, кроме этого ржания, стало невозможно. Янис тоже криво усмехнулся и одними губами сказал захлопавшему ресницами Грачику:

— Потом объясню.

Проржавшись и утерев выступившие от смеха слёзы, Горислав ехидно обронил:

— Мир тесен, господин полковник, ну. За прошедшие шесть лет вам доверили целую базу, но генералом не сделали. Странно, ну да ладно, не моё дело. Слушаю вас.

Какое-то время в динамиках стояла тишина, потом Петерс процедил:

— Романов, вы должны понимать, что вскрыть вашу чёртову дверь и усыпить вас или парализовать при помощи газа — раз плюнуть.

— Плюйте, — любезно разрешил Горислав, продолжая ухмыляться. — Но вы этого почему-то не делаете. Дайте угадаю почему, — он сделал вид, что задумался. — Наверное, потому, что в таком пиздеце немудрено просрать пленников так или иначе: или концы отдадут, или сбегут, ну.

— А зачем столько хлопот? — после паузы с прежним апломбом отрезал Петерс. — В каморке, где вы так удачно засели, нет ни еды, ни воды, что самое главное. Четыре-пять дней, и можно будет спокойно заходить туда и брать вас голыми руками, Романов.

— Тоже мне новость. Вы именно это хотели нам сообщить? — осведомился Горислав невозмутимо.

— Хотел оговорить условия сделки, но, если вы так нагло настроены, я подожду, когда вы станете посговорчивее, а это непременно случится, не беспокойтесь, — на последних словах в динамиках что-то пискнуло, и повисла тишина.

Мёртвая тишина.

— Да я и не беспокоюсь, — пробормотал Горислав, продолжая сидеть на полу. — Чего мне беспокоиться — тепло, светло, мухи не кусают, ну. Грачик, — он посмотрел на пацана, нетерпеливо переминавшегося с ноги на ногу. — Будь ласка, пошарь по сусекам, а вдруг они тут ящик ядрёного каррахианского бухла оставили.

— Ты и вправду наглый, Романов, — хмыкнул Янис.

— А что это за мудила? Петерс этот самый? — живо поинтересовался Грачик, начав споро перетряхивать контейнеры. Янис принялся ему помогать, а Горислав легко пояснил:

— Действительно мудила, ты угадал. Это под его начало я попал, едва только из Академии вышел. Он тогда уже был полковником, им и остался. И это он приказал мне расстрелять беспилотник с нашими мутантятами, потому что там автоматика внезапно отказала. — Он передохнул, потёр виски, сызнова вспоминая, как всё это тогда было.

Беспомощно кувыркающийся на мониторах и медленно удаляющийся в космос беспилотник. Разъярённый голос Петерса в динамиках. Холодная нора гарнизонной гауптвахты, откуда Горислав сбежал, вырубив часового. А потом захватил имперский эсминец, который позже стал «Ястребком», и догнал судно с мутантятами.

— Госпожа Удача не подвела, — закончил он весело. — И сейчас не подведёт, как бог свят, ну.

Яркие глаза Арлен, тоже находившейся тогда в обречённом на гибель беспилотнике, будто глядели ему в душу. Глаза самой госпожи Удачи.

* * *

Никакого ядрёного каррахианского в стоявших у стен контейнерах, конечно же, не оказалось. Не было там ни простой воды, ни десантных сухпаев, на что втайне надеялся Горислав. Комплекты обмундирования, какая-то мелочёвка. Аптечки, содержимое которых позволило бы закинуться чем-нибудь взбодрительным, но к чему? Следовало беречь силы на тот случай, если Петерсу всё-таки надоест ждать и он решится на штурм.

— Снимай свои лохмотья, — безапелляционно приказал Горислав Грачику, глядя, во что превратилась одежда мальчишки.

— За-зачем? — захлопал тот глазами, явно оторопев.

— За-затем, — ехидно передразнил его Горислав. — Сожрать тебя хотим, а с одёжкой жрать как-то несподручно. Переоденься, дурья башка, или поверх вон гвардейскую форму натяни, — он кивнул на ящики с обмундированием. — Когда голодно, всегда мёрзнуть начинаешь, как цуцик.

Они с Янисом тоже нашли себе по куртке подходящего размера, и, пока Грачик разоблачался, целомудренно прячась за контейнерами, Янис негромко попросил Горислава:

— Закончи мысль насчёт того, кто мог нас с тобой сдать, Горь.

Они снова сидели на полу, и Горислав дёрнул вылезшего на свет божий Грачика за полу слишком широкой для того куртки, прежде чем ответить.

— Сядь сюда, к нам, красна девица, — велел он, усмехнувшись. — Теплее будет. — И близко-близко посмотрел в синие глаза Яниса: — А припомни всё-таки, кто из наших с нами был, когда мы только начали про полёт на Арриду толковать. Грачик вот обмолвился, что «Драккар» внезапно подхватился и понёсся нам навстречу.

— Ага, — пацан энергично кивнул, радостно усаживаясь обоим командирам едва ли не на колени, и Горислав легонько щёлкнул его по кудлатому затылку.

— Кто был при том разговоре? Сам «Ястребок», — спокойно сказал Янис, чуть подумав. — Трое новых русичей. Потом пришли Наташа с Петровичем, потом — Сашок.

— Угум-с, — промычал Горислав, упершись затылком в переборку и закрыв глаза. — Выводы сами собой напрашиваются, не так ли?

— Чего «Ястребок»-то?! — переварив информацию, бурно запротестовал Грачик. — И Наташа, и Петрович, и Сашок! Вы чего?! С ума сошли?! — он прямо-таки запылал от негодования.

Янис со вздохом отпарировал, щёлкнув пацана на сей раз по лбу:

— Перечисляю всех, кто присутствовал. Тебя там точно не было, — он подмигнул.

— И слава богу, — Грачик зябко передёрнул плечами под десантной курткой. — А кто такие эти новые русичи? — он зевнул, начиная согреваться, и зарылся носом Гориславу в плечо.

— Сам увидишь, ну, — коротко отозвался тот, опять переглянувшись со штурманом. — Давай спи. Надо беречь энергию.

В какой-то оцепенелой полудрёме прошло больше суток, судя по магнитобраслету, уцелевшему на руке Яниса. Время от времени полковник Петерс что-то квакал в динамиках, и Горислав, собрав все силы, с нарочитой бодростью ему отвечал. Смеялся, поддразнивал, создавая иллюзию, что с ними всё в порядке, что они тут ждут не дождутся визита десантуры с хлебом-солью.

С водой. Простой водой. Пить хотелось неимоверно.

Временами Гориславу начинало казаться, что сидят они вовсе не в полутёмной кладовой, где аварийное освещение едва теплилось, а в сыром полуподвале под Новым Российском, где ему и ещё десятку ребят повезло выжить почти четырнадцать лет назад. Что в вентиляционные отверстия под потолком с шипением лезут змеи-мутанты, возникшие из-за Порога вместе с армадой Разрушителей. Встряхивая головой, он с тревогой оглядывал спутников — Грачик лежал, свернувшись калачиком, уронив голову на колени Янису, а тот, как и сам Горислав, сидел, привалившись к стене, и встречал его взгляд твёрдо, будто не спал вовсе.

— Чего бы им снотворного газа в вентиляцию не нагнать? — в очередной раз очнувшись, хрипло спросил Горислав, встретив этот взгляд. — Я бы так и сделал.

Янис привычно повёл плечом:

— Либо нету у них, либо уморить боятся, мало ли что. Мы скоро сами вырубимся, Горь. И тогда они придут, возьмут нас такими вот… дохлыми и начнут ломать.

— Да и нехай, — равнодушно бросил Горислав. — Мы ж ничего не решаем, Янка. Ты же понимаешь, что всё тут решит «Ястребок».

Они оба это понимали. Но необходимо было выиграть время. Горислав чувствовал это всей кожей, каждым нервом, хотя сам понятия не имел, чего именно ждал.

Он понял это через несколько часов, когда снаружи, за дверью, началась какая-то непонятная им беготня. Завыли сирены, замигало и без того чахлое освещение… там что-то явно происходило.

— Твою… мать… — прохрипел Горислав и откашлялся, беря Яниса за плечо. — Кажись, время пришло. Вставай, штурман. Вставай, Королева. Хорошо бы нас на каторге не разделили.

Синие глубокие глаза Яниса снова были совсем рядом.

— Это бесчеловечно и антигуманно, — невозмутимо сообщил он, и они поднялись, вздрагивая от смеха, опираясь друг на друга и поддерживая Грачика, который невнятно пробормотал что-то вроде: «А? Где? Что, уже?» — и распахнул свои вишнёвые шальные зенки, лихорадочно озираясь.

— Оружие опустите, — спокойно скомандовал Горислав обоим. — Не будем же мы действительно палить по этим мудилам несчастным, грех на душу брать.

Они молча стояли и ждали, когда со скрежетом отодвинется термопластиковая дверь кладовой. Свет над их головами разгорелся и стал заметно ярче. И в этом ярком свете проявились силуэты застывших перед дверью десантников в полном боевом облачении, в шлемах, с оружием наизготовку, а голос полковника Петерса тем временем торопливой непривычной скороговоркой произнёс с потолка:

— Капитан Романов, вы и ваши люди должны добровольно сложить оружие и подготовиться к встрече с императором Филиппом.

Они ошеломлённо переглянулись. Горислав понял, что хлопает глазами не хуже Грачика, а тот обалдело пробормотал:

— Ни хера себе…

— Наследного принца Филиппа, — педантично поправил Янис, в отличие от них сохранивший своё ледяное самообладание.

Закованные в броню рослые фигуры зашевелились, мешая друг другу войти в узкую и низкую дверь кладовой, и Горислав сообразил, что это, должно быть, личная гвардия императора — то есть пока ещё принца — Филиппа. Шедший первым скомандовал низким, не терпящим возражений голосом:

— Бросайте оружие!

Горислав посмотрел в прорези его шлема, в глаза, похожие на глаза андроида, и спокойно разжал пальцы, выпустив бластер. То же самое сделали Грачик и Янис, пока он доставал из-за голенища стилет, отправив на пол и его. Только тогда десантники скрутили их, не протестовавших и не сопротивлявшихся.

Горислав проехался лбом и скулой по шершавой стене, к которой его жёстко притиснули, обыскивая безо всяких церемоний и заламывая за спину руки. Технопластиковые «браслеты» уже привычно сомкнулись на запястьях. Да уж, ни хлеба, ни соли, ни воды от десантников ждать не приходилось. Горислав через силу усмехнулся, подумав так, и эта же усмешка осталась на его растрескавшихся губах, когда бесцеремонные руки снова развернули его к двери.

На фоне своих громил принц Филипп — он же пока что некоронованный император великой Империи — выглядел подростком, каким и являлся совсем недавно. Хрупким, тонкокостным, с шапкой тёмных блестящих кудрей, обрамлявших почти девичье лицо с огромными чёрными глазами и «фамильным» орлиным носом. Пухлые губы он старательно и безуспешно сжимал в нитку. Одет был мальчишка — а как его ещё назвать — ни в какой не в камзол, как мстилось Гориславу, а в стандартный чёрный десантный комбез, только новенький, с гербом Империи на груди и без знаков различия.

Горислав вдруг ясно представил себе, как они сами сейчас выглядят в глазах немо уставившегося на них наследника престола, измудоханные и расхристанные, и едва подавил ещё один, совершенно неуместный смешок. Покосился на Яниса, бледного и больше обычного похожего на ледяную статую, пусть и со скованными позади руками. Покосился на Грачика, который всё-таки раскрыл рот, будто скворец, пялясь на принца — своего ровесника, сам замордованный, в лохмотьях и в нелепо громоздящейся на плечах камуфляжной пятнистой куртке.

— Капитан Романов, — звонко проговорил принц, глядя прямо в глаза Гориславу. — И вы, штурман Озолиньш, — он перевёл взгляд на Яниса. — И… — теперь он вопросительно посмотрел на Грачика, а тот вызывающе вздёрнул острый подбородок и с царственным достоинством прохрипел:

— Грачик Сарьян, помощник стармеха.

— И помощник стармеха Грачик Сарьян, — закончил принц, не уступая собеседнику в величавости.

Гориславу вдруг пришло в голову, что он впервые слышит полное имя Грачика, а Филипп тем временем продолжал:

— Я не отдавал распоряжения о вашей… поимке, но, когда мне доложили о ней по моим каналам, решил воспользоваться удобным случаем, чтобы с вами побеседовать.

— Неудобный случай, ну, — возразил Горислав, с трудом шевеля языком. — В наших сказках говорится: сперва накорми-напои, а потом расспрашивай.

Янис позади него почти неслышно хмыкнул.

Принц озадаченно взмахнул длинными ресницами, но — надо отдать ему должное — за секунду сообразил, что имеет в виду капитан «Ястребка», и повернулся к командиру своей гвардии:

— Освободите их и отведите туда, где они смогут поесть и прийти в себя.

— Слушаюсь, ваше величество, — бесстрастно отозвался гвардеец. Полковник Петерс, маячивший за спинами десантников, тоже не посмел и словом возразить.

«А приятно быть императорской игрушкой», — подумал Горислав, но ухмыляться у него уже не было сил.

Наручники соскользнули с его запястий.

Госпожа Удача, трюмная босоногая замарашка, подмигнула Гориславу из-за плеча принца и первой скрылась в ярко освещённом коридоре базы.

* * *

Помещение, куда гвардейцы отвели пленников, наверняка было каютой спешно выселенного куда-то важного офицерского чина. Никель, бронза, мягкая постелька, на которую немедля бухнулся Грачик. Предварительно он высосал не меньше двух литров воды из доставленного в каюту запаса живительной влаги в пластиковых бутылях. Горислав и сам пил как конь, пока не почувствовал, что вот-вот прохудится по причине переполненности.

— Ты как верблюд, копишь воду про запас? — ехидно поддел его Янис, опускаясь в кресло.

Вот кто вёл себя так, словно ничего особенного и не происходило, словно их каждый день желали лицезреть наследники императорского престола. «Фон барон же, что с него взять», — весело подумал Горислав, вновь обретя способность лыбиться — пересохшие губы перестали лопаться и кровить.

Вот наедаться от пуза они не стали — отломили по куску какого-то печева, принесённого молодым, настороженно на них косившимся вестовым. Насыщаться впрок не стоило — сразу начинало клонить в сон, хотя, казалось бы, именно в полудрёме они и провели больше суток корабельного времени.

Всё тот же великан — командир императорских гвардейцев — вошёл в каюту, едва они закончили жевать, и властно распорядился:

— Руки за спину и ступайте за мной. И чтобы без фокусов.

Его серые глаза внимательно просканировали каждого из пленников.

— Хрен бы ты тогда от меня на Балтии удрал, если б этакая бандура там служила, — без обиняков и так, словно бы никакого гвардейского офицера тут и не стояло, заявил Янис Гориславу.

— Вы же мне обещали рассказать, чего там было-то, — заканючил Грачик, послушно закладывая руки за спину, но тоже глядя сквозь офицера, как если бы тот был невидимкой.

— Вот же борзота, никакого понятия о субординации, так вот и мучаюсь с ними, так и страдаю, ну, — доверительно пожаловался Горислав офицеру, которого наконец проняло, судя по багровеющим ушам. Тем не менее выдержка тому не изменила — он лишь молча и выразительно указал стволом бластера на выход.

Пленники миновали несколько кают, прошли пару поворотов коридора, и створки очередной возникшей перед ними двери разъехались, видимо для того, чтобы выпустить двоих гвардейцев и впустить пленных.

Принц, стоявший в глубине достаточно просторной каюты, пышно обставленной и служившей, очевидно, для приёма таких вот высокопоставленных гостей, сделал шаг от совершенно пустого, огромного, как космодром, стола. Больше в каюте никого не было, и, едва только пленники переступили порог, Филипп повелительно махнул рукой сопровождавшему их офицеру, безмолвно приказывая выйти в коридор.

— Но я не могу оставить вас наедине с этими головорезами, они опасны, — резонно запротестовал тот.

— Голов не режем, — пробурчал Горислав себе под нос, не утерпев, — только уши, а если резать нечем — откусываем, ну.

— Можете и должны, Колин, потому что я так хочу, — отчеканил принц, и офицер, ещё немного поколебавшись и тяжело вздохнув, наконец подчинился. Дверные створки плотно сомкнулись за ним.

— Присядьте, — таким же безапелляционным тоном велел Филипп, указав на стулья с высокими резными спинками, стоявшие возле стола, и пленники повиновались.

Горислав примерно представлял, чего от них потребует наследник, и перед тем, как послать его подальше и отправиться на каторгу махать кайлом, хотел поберечь силы.

— В ногах правды нет, — пробормотал он, считая, что поймёт его только Янис, но Филипп, к его изумлению, быстро спросил, уставившись на него тёмными живыми глазами:

— А в чём есть? В чём вообще правда?

Ей-богу, это было даже смешно.

— У каждого правда своя, — дипломатично отозвался Горислав, косясь на спутников. Янис сидел так прямо и чинно, словно аршин проглотил, Грачик же воссел на стул, будто на насест, и обхватил руками левое колено. Стервец. Но, поскольку призрак рудничного кайла неотступно маячил перед ними, Горислав на стервеца даже не прицыкнул.

Филипп глянул на Грачика, как показалось Гориславу, с некоторой завистью, присел на стул напротив, вскинул кудрявую голову, сложив тонкие руки на тёмной столешнице:

— Давайте я сперва уточню предоставленные мне моими источниками данные. Вы, господин Романов, — его взгляд устремился на Горислава, — родились и росли в семье механика космопорта в городе Новом Российске, который был уничтожен Разрушителями на планете Русь во время Второй Межгалактической войны. Ваши родные погибли, но вы сформировали отряд из своих ровесников и с успехом отражали атаки мутантов, пока вас не нашли наши космогвардейцы. Членов вашего отряда отправили в благотворительные приюты, а вас — в имперскую Космоакадемию, которую вы окончили первым на курсе, но Империи прослужили недолго. Вы не подчинились приказу полковника Петерса, под чьим началом вам выпало служить, отказались расстрелять беспилотник с детьми-мутантами на борту. Вы сбежали с гауптвахты, угнали имперский эсминец и сделали из него корабль-охотник для перевозки контрабанды. Свой экипаж вы набрали из уроженцев всё той же Руси, частью из членов своего бывшего отряда. Ваша база находится на Тортуге-5, состоящей в Лиге вольных планет. Вы построили там дом для спасённых вами детей-мутантов и содержите его. На вашем счету множество успешных операций против Империи, но пока что при их проведении вы обходитесь без жертв. Всё верно?

— Да, — коротко отозвался Горислав и добавил, не удержавшись: — У вас неплохие информаторы… ваше величество.

«Но всё-таки самого интересного о «Ястребке» они не доложили, — с облегчением подумал он. — Не дотумкали пока, что к чему».

— Вы можете не титуловать меня так, я ещё не коронован официально, — без тени улыбки заявил мальчишка и на миг прикусил нижнюю губу, переведя глаза на Яниса: — Теперь вы, господин барон Янис Озолиньш. Штурман бывшего имперского эсминца, который сейчас именуется «Ястребком». Вы родились в привилегированной знатной семье на Старой Земле, ваши предки из поколения в поколение служили Империи. Вы пошли по их стопам, окончив имперскую Космоакадемию…

— Вторым на курсе, после Романова, — неожиданно и непочтительно перебил принца Янис. — Мне никогда не нравилась военная карьера, её избрал для меня отец после смерти матери.

— Но вы стали самым молодым командиром имперской эскадрильи. И на фамильные средства оснастили флагман имперского космофлота «Громовержец»…

— И оставил его космофлоту, — Янис пожал плечами. — Верно.

— Если в карьере господина Романова всё ясно и просто, то ваши поступки выглядят нелогично, господин барон, — подумав, заявил принц. — Это кажется странным для такого человека, как вы. Во время военной операции вы захватили в плен капитана Романова вместе с экипажем, привели его корабль на свою базу на Балтии, были тяжело ранены во время успешного побега пленных, взявших вас в заложники. А затем заявили, что оставляете военную службу… чтобы поступить штурманом на корабль всё того же Романова?

— Именно так, — безмятежно подтвердил Янис.

— Но почему? — поднял брови Филипп. Он и вправду не понимал.

— Исключительно по личным мотивам, ваше высочество, — взгляд Яниса стал острым и холодным, как сталь. — Простите, но зачем вам знать причины моих поступков?

— Я хочу лучше понимать людей, — принц коротко вздохнул, будто извиняясь. — То, что ими движет. Чтобы лучше ими управлять. — Он запнулся и добавил: — Правильнее управлять, — его острые скулы зарделись, он, кажется, понял, что сморозил что-то не совсем этичное.

Горислав в замешательстве кашлянул, почувствовав к этому пацану нечто вроде снисходительной жалости. Вот попал парень так уж попал.

— А чтобы понимать, — продолжал гнуть своё будущий император, — я хочу представить себя на месте человека, которого хочу понять, — он торопился и потому заговорил сбивчиво. — Так вот, я понимаю вас, капитан, — он вновь прямо посмотрел на Горислава, — и не понимаю вас, штурман.

— Вам придётся смириться с тем, что никакое «хочу» не обязано работать, — неожиданно мягко отозвался Янис, ему, видимо, тоже стало жаль паренька. — Ну и… чтобы понять человека, надо…

— Самому побывать на его месте, — закончил Горислав. — В прямом смысле, ну.

Грачик заёрзал на стуле. На его выразительной физиономии было написано разочарование. Его персону тут явно никто понимать не рвался, для принца он был, как выразился Горислав, приложением к командирам «Ястребка».

— Но я никак не могу оказаться на вашем месте, — горячо выпалил Филипп, глядя то на Горислава, то на Яниса. — Я хочу, — упрямо повторил он, — но никогда не смогу.

— Вы будущий император, — пожал плечами Горислав, — наследник правящей династии, неудивительно, что вас растили и воспитывали не так, как нас, и что у вас совсем другая судьба.

«Удивительно, что вы выросли искренним», — добавил он про себя. В самом деле, казалось, что Филипп говорит именно то, что думает, и делает, как говорит. Воспитавший его дядюшка, в таком случае, был весьма странным царедворцем. Или же парень ломал комедию, стараясь подстроиться под нужных ему людей? Понравиться им? Зачем?

— Я не буду скрывать, капитан Романов, что вы и ваши люди, — Филипп обвёл горящим взглядом всех троих, — мне нужны. Моим людям нужен ваш корабль, для этого они и взяли вас в плен, я знаю, — чистосердечно прибавил он, — но мне нужны именно вы.

Горислав проглотил резонный вопрос: мол, для чего имперцам понадобился его корабль — и вместо этого спросил:

— Почему мы?

— Потому что мне в моём окружении нужны люди, которым я могу доверять и на которых могу опираться, — прозвучал по-прежнему чистосердечный и не менее странный для пленников ответ.

Принц поднялся со своего места, и тогда они встали тоже.

Каторжанские норы в рудничных отвалах Вандеи-9 снова явственно замаячили перед Гориславом, когда он произнёс мягко и с сожалением:

— Мы больше не служим Империи, ваше величество, — он намеренно подчеркнул последние слова. — Не служим и не будем служить.

— Вы присягали Империи, — теперь смуглые скулы принца заливала бледность. — Вы утверждали прилюдно много раз, что не воюете с нами, потому что приносили присягу, капитан Романов.

— Не воюю, — с прежней мягкостью произнёс Горислав, качнув головой. — Но и не служу. Слишком много несправедливостей творится от имени Империи, это тоже все знают. Простите, ваше величество… но вам придётся справляться с этим без нас.

«Нас сейчас вздёрнут на реях, чёртов ты чистоплюй», — прочёл он в насмешливых глазах Яниса, оглянувшись на него, и сам криво усмехнулся.

— Я справлюсь, вот увидите, — принц задрал подбородок, совсем как давеча Грачик, но вновь беспомощно прикусил пухлую нижнюю губу.

— Хотелось бы это увидеть, — пробормотал Янис.

Филипп смотрел на них в упор ещё несколько нескончаемо долгих мгновений, потом тихо спросил:

— Есть шанс, что вы передумаете? Дать вам время?

— Нет, — твёрдо ответил за всех Горислав. Янис рядом с ним коротко вздохнул, и оба они посмотрели на Грачика, который лишь опустил мохнатые ресницы. Всё было предельно ясно.

Филипп, не отводя глаз, коснулся коммуникатора:

— Колин? Приготовьте шлюпку. Наши гости отбывают.

Где-то вдали явственно прозвучало яростное ругательство полковника Петерса и тихий задорный смешок госпожи Удачи.

* * *

Горислав вышел на связь с «Ястребком», едва только предоставленный им по высочайшему распоряжению катер отчалил от базы на Руоккале, и мальчишеский голос корабля, вибрирующий от напряжения, немедля отозвался:

— Где вы, капитан? Штурман с вами?

— Мы в порядке, парень, передай всем, — ответил Горислав, от облегчения даже обмякнув в кресле. — Были в плену у имперцев, сейчас выйдем в подпространство и вернёмся домой.

— Даст бог, — подал голос Янис, расположившийся в кресле рядом.

— Даст бог, — эхом повторил Горислав. — А у вас что? Вы где?

— Возле Арриды, прощупываем всё, ищем вас, — ликующе доложил корабль.

— Уже нашли, так что хорош щупать, — проворчал Горислав, тронутый до глубины души. Он так и знал, что эти сорвиголовы во главе с разумным, казалось бы, кораблём ринутся на поиски пропавших командиров. Попасть в сачок имперцев при этом было бы легче лёгкого, но им везло. Боже, как же им всем опять повезло! Он даже глаза прикрыл на миг, но справился с собой и хрипло закончил: — Не ссыте, ребята, прорвёмся. Не впервой, ну. Встретимся на Тортуге. Уходите туда немедленно, это приказ. Конец связи.

Грачик, свернувшийся калачиком, словно щенок, у контейнера с аварийным запасом и похрустывавший сухпайком, сонно отозвался:

— Эй, кэп, а чего бы нам сразу с ними не стыкануться? С «Ястребком» то есть? Если они сейчас возле Арриды…

— Того, что мы находимся на имперском катере, — спокойно пояснил Янис вместо капитана, сосредоточенно сводя координаты для Прыжка в подпространство. — И хрен знает, какую начинку они сюда впихнули, невзирая на распоряжение нашего светила. Прослушку — как самое безобидное, к примеру. Или заряд кибервзрывачатки. Нет, на «Ястребок» мы эдакое не потащим.

— Светило — он краси-ивый, — мечтательно протянул Грачик из своего угла, и Горислав лишь молча погрозил ему кулаком. Все они устали, как черти, едва дышали, им предстоял Прыжок, а этот охламон снова взялся за своё!

— Пристегните ремни, мальчики и девочки, зайчики и белочки, — хмыкнул Янис, закончив колдовать над пультом. — Сейчас прыгнем.

— Раскинулось море широко, и волны бушуют вдали… — припомнил Горислав вполголоса. — Товарищ, мы едем далёко, подальше от грешной земли…

Да уж, Земля была далеко. Очень далеко отсюда.

Звёздная россыпь в иллюминаторах на миг завертелась ярмарочной каруселью, стремительно сливаясь в разноцветные круги, и Горислав даже с какой-то радостью провалился в бездонную тьму Прыжка.

А спустя вечность или миг — это как посмотреть — он вновь коснулся пульта управления негнущимися пальцами и тихонько чертыхнулся, когда багряная юшка из ноздрей капнула на пульт.

Он с беспокойством оглянулся на Яниса, на Грачика — те со стонами зашевелились.

— Подъём, братва, станция Вылезай, — облегчённо повторил он свою обычную присказку, опуская катер на серый растрескавшийся пластобетон тортугского космодрома. — Смешно…

— Господи, что там тебе опять смешно? — простонал Янис, вскинув со спинки кресла растрёпанную белобрысую голову.

— А ты сам посмотри, — хмыкнул Горислав в ответ, кивая на иллюминатор, — наши вот только-только садятся, а мы уже, считай, туточки.

— Мы круты! — немедля подал хриплый голос Грачик, напыжившись, и попытался вылезти из своего угла. Его шатнуло, и Янис подхватил парня под локоть, с трудом поднимаясь сам.

Но у них всё-таки достало сил выйти из катера как положено боевому экипажу, гордо выпрямившись, невзирая на болтавшиеся на них имперские лохмотья. Горислав присвистнул, заслонив глаза ладонью от бившего в них солнца. Навстречу им стремглав неслась едва ли не на лету выпрыгнувшая из «Ястребка» ликующая толпа.

— Далече грянуло ура, полки увидели Петра, — пробормотал Янис, с обречённой ухмылкой закрывая глаза, прежде чем угодить в медвежьи объятия Сашка Калинки. А потом — Петровича, Наташи, Моти, Лешего… Все они были тут. Даже Дюха с Вальком. Даже Борк и Матти. Даже Горька с Марьянкой и остальные мелкие разведчики. Даже Швабра. Все летали на поиски.

…— Нам повезло, ну, — в очередной раз повторил Горислав, заканчивая в кают-компании «Ястребка» свой рассказ о происшедшем, и обвёл взглядом напряжённые физиономии своих пиратов. — Не прибудь туда этот самый Филипп, они бы нас в прах измордовали. Морды у нас, понятное дело, железные, но всё-таки жалко… — последние слова он произносил скороговоркой, залпом допив остывший чай и поднявшись с места. — Так. А скажите-ка мне, други, где наши новички? Пантюхины и Демьянка?

Потерять из виду братьев-великанов, равно как и их вспыльчивую неугомонную сестрицу, было просто невозможно.

Сашок с Петровичем запереглядывались было — остальные тоже уставились именно на них, видимо как на представителей второго эшелона командования, — но за всех ответила Наташа, привычно притопнув протезом по полу:

— Под замком у Фрола-старосты сидят, где. Вот как вы пропали, так и сидят.

— Ого, — присвистнул Горислав, переглянувшись с Янисом. Чего-то такого они оба и ожидали. — Давайте излагайте. Кто их накрыл на горячем?

И тогда Наташа запрокинула голову и позвала:

— «Ястребок»! Давай рассказывай, как дело было.

— Тю, — Горислав опустился на своё место и озадаченно покрутил головой. «Ястребок»! Вот такого он точно не ждал, и, судя по закаменевшим скулам Яниса, для штурмана этот поворот тоже стал сюрпризом.

— Прошу прощения, капитан, — извинился корабль, но его высокий полудетский голос тем не менее был твёрже стали. — Нетрудно было свести два и два, как вы говорите, после вашего исчезновения, хотя с некоторой долей вероятности подозревать можно было бы всех присутствовавших на борту в момент, когда вы объявили, что летите со штурманом на Арриду…

— Я тебе это припомню, — негодующе перебила его Наташа, снова топнув протезом. — С некоторой долей вероятности! — передразнила она.

Горислав знал, что и она была здесь как раз в этот злополучный момент, и с трудом подавил усмешку — мать-хозяйка мгновенно дошла до высшей точки кипения.

— Прошу прощения, — снова покаялся «Ястребок», но голос его был всё таким же непреклонным. — Наибольший процент вероятности, что с похитившими вас злоумышленниками были связаны именно новоприбывшие, подтвердил тот факт, что Демьяна Гаршина выходила с борта на связь с неким неустановленным лицом сразу после того, как ваш катер стартовал к Арриде, и сеанс связи был защищён от прослушки.

— Короче, — снова вмешалась Наташа. — Девка ни слова не сказала, кому она стучала и стучала ли. Не пытать же её. Она просто понятия не имела, прибыв сюда, — она кривовато усмехнулась, — что от нашего пацана укрыться сложновато. Не суть, капитан. Мы с Сашком и Петровичем к ней приступили, она намертво заткнулась. Не пытать же её, — повторила она. — Да и девка — кремень. Доложили Фролу ихнему. Он же нам эту семейку сосватал. Братцы-то её точно ни при чём, форменные дуболомы. Ну, а Фрол — тот мужик правильный, принял решение — запереть козу в подвале до вашего со штурманом возвращения, а братцы её вместе с нею сели, не хотим, мол, родную кровинушку одну оставлять. Вот так и торчат у Фрола, сколько вас нету, замаялся уже с ними он, подвал его под тюрягу неприспособленный. — Она выдохнула и умолкла, выжидательно уставившись на капитана.

— Покой нам только снится, — с тоской пробормотал тот, немного поразмыслив. — Блядь, как же я забодался, — он крепко потёр ладонью затылок. — Пошли спасать Фрола, господин штурман, и расследовать расследования. Делать-то нам больше нечего. «Ястребок», ты пока дай ему знать, что мы прибудем, ну. Есть катер свободный? Тогда мы со штурманом его забираем. А ту посудину, что мы от имперцев пригнали, прошерстите как следует, — он повернулся к закивавшему Петровичу. — Авось и пригодится для чего.

— Капитан, госпожа Василиса Прохорова, госпожа Ясмина аль-Халиль, госпожа Лора Караваева и госпожа Элиа Дис требуют, чтобы вы немедленно с ними связались, — доложил «Ястребок».

— Со всеми четырьмя-то? Не осилю, — с невольной ухмылкой отозвался Горислав, снова поднимаясь из-за стола, и навостривший уши экипаж зафыркал, давясь смешками, хмыкнула даже сердитая Наташа. — Передай каждой, что я её нежно люблю и страстно целую в лобик, но пока что занят, ну.

— Я с вами! — немедленно подхватился клевавший носом Грачик.

— Спать иди, — хмуро велел Горислав, не обращая внимания на его разочарованное мычание. — Счастливчик, можешь отдыхать — отдыхай. Мать-хозяйка, проследи, будь ласка, чтоб этот засранец помылся и лёг. И вы проследите, — он повернулся к Дюхе и остальным юнгам.

Они с Янисом и сами прикипели к засранцу за эти несколько дней, но на судилище у Фрола ему решительно нечего было делать.

* * *

— Предлагаю заховаться где-нибудь в лесу и улечься-таки спать, — Горислав в очередной раз сладко зевнул, снижая катер над побережьем. Море сверкало так, что глазам становилось больно. Впереди зеленел кудрявый от деревьев мыс, похожий на медведя, уткнувшегося в море мордой. Хребет медведя представлял собой заросшую лесом горную гряду.

— Будешь зевать, я засну прямо здесь, не дожидаясь никакого леса, — уныло пробормотал Янис. — Искать же начнут, — подумав, добавил он.

— «Ястребок»-то в курсе, — буркнул Горислав, разворачивая катер над деревянной пристанью, где на волнах горделиво покачивались три рыбацкие шхуны из числа купленных Грачиком. Ещё одна крохотной ореховой скорлупкой маячила в пронзительно синей морской дали. — Ладно, проехали и приехали. Просто ненавижу эдакие разборки, ну. Мы с тобой когда на Арриду-то опять подадимся? Элька ведь с живых не слезет, учти.

— Я пока не могу об этом думать, — простонал Янис, схватившись за голову, и Горислав невольно расхохотался.

Из трёх общинных домов русичей были готовы два, и строители, восседавшие на полусобранной крыше третьего, бодро помахали катеру, снижавшемуся над поселением. На остальных крышах — черепичных, красных — бойко вертелись флюгеры, отрада детей и голубятников. Голуби тут тоже уже были — стремительными стрелами прорезали небесную высь.

Аэродромом служила заботливо расчищенная и залитая пластобетоном площадка на опушке леса, где высился ещё один спаскатер с «Ястребка», оставшийся у русичей. Горислав виртуозно притёр рядом с ним свой и рука об руку с Янисом вывалился наружу. Тут их немедля встретила галдящая толпа ребятишек и щенков-«швабрят» — Василиса щедро поделилась с земляками всем, включая горластых и вездесущих шестилапых сторожей.

Горислав весело высыпал в растопыренные ладошки ребятни несколько горстей предусмотрительно захваченных с собою сладостей и подшлёпнул парочку огольцов — бегите, мол. Навстречу им уже спешил бородатый степенный Фрол в рабочем сером комбезе, устряпанном опилками, хотя его кряжистой могучей фигуре куда лучше подошёл бы какой-нибудь допотопный кафтан. Фрол тоже цыкнул на прыснувших во все стороны ребят и щенят и крепко, до боли, стиснул ладони прибывших.

— Нормально всё? — с беспокойством осведомился он, тревожно вглядываясь в лица капитана и штурмана.

— Помираем, так спать хочется, — ответил Горислав, махнув рукой. — Ерунда. Веди в свой подвал, будем разбираться. Потом покажешь, что вы здесь настроили, ну.

Подвал, где томилась арестованная семейка, располагался под мастерской, и Горислав, наткнувшись взглядом на расставленные и разложенные повсюду инструменты, только брови поднял. Любой из братцев Пантюхиных или отчаянная Демьяна, если их вывести наверх, вполне могли сцапать какую-нибудь кочерёжку и устроить нехилое такое побоище.

— Так, — припечатал Горислав, демонстративно беря бластер наизготовку и искоса глянув на вытянувшееся лицо своего штурмана. — Мне ещё пожить хочется, ну. Давай, Фрол Батькович, доставай на свет божий своих красавцев.

Извлечённые из подвала два красавца и одна красавица были бледны, помяты, всклокочены, воняли немытой человечиной и мочой — в общем, являли собой довольно жалкое зрелище. Но Горислав, не позволяя себе никакой жалости, выразительно указал им на выход стволом бластера. И они уныло зашагали под яркие солнечные лучи, моргая и озираясь, как разбуженные днём совы: оба белобрысых брата впереди, а за ними, будто кошчонка за волкодавами, — хрупкая черноволосая Демьяна.

Под любопытными взглядами остальных сельчан, немедля потянувшихся к мастерской, «арестанты» опустили всклокоченные головы, зыркая исподлобья. Но Фрол тут же повелительно махнул своим: ступайте, мол, подобру-поздорову, работайте. И отвёл всю честную компанию к сложенным за стройкой брёвнам, где терпко пахло нагретым смолистым деревом.

Все чинно расселись на брёвнах, и Горислав, не тратя времени на никчемные предисловия, в упор спросил Демьяну, зябко подобравшую под себя тонкие ноги в больших башмаках:

— Что они тебе пообещали взамен? Имперцы?

Фрол ахнул. Девчонка блеснула тёмными злыми глазищами из-под шапки смоляных кудрей, но промолчала. Её братья ёжились, будто от холода, хотя солнце припекало вовсю.

— С этим, как его, Антом, вурлем этим, который нас со штурманом сцапал, ты, конечно, могла связаться, но он бы тебе много не предложил, — рассудительно продолжал Горислав, не дождавшись ответа. — Что у него там есть, у разбойника занюханного, — да ни хрена. А вот Империя предложила тебе что-то для тебя очень важное. Такое, на что ты всю свою прежнюю жизнь готова была променять, ну. Что это? Деньги? Квота в Космоакадемию?

Он сам когда-то попал туда по такой квоте, но выходцам с планеты Русь почти невозможно было её добиться. Девчонка вполне могла на такое повестись, учитывая её честолюбивые стремления.

«Я много чего могу…» — выпалила она при первой встрече. Много чего могу — и много чего хочу. Прямо как император Филипп. Горислав невольно усмехнулся и так же рассудительно продолжал:

— Я на тебя не в обиде, как бог свят. Мы тебе не свои, ты нас знать не знаешь, десять минут видались, ну.

Демьянка вдруг вспыхнула и вся подобралась, будто бы эти простые слова задели её сильнее всего. Сверкнула злой улыбкой на чумазом лице и отрезала:

— Свои? Вам не понять! Вы говорите: вурль разбойник занюханный, а вы сами кто? Отщепенцы такие же. Вам Империя не нужна, вам вообще ничего не нужно! А я… — она судорожно сглотнула. — Вон староста нас в погреб посадил, — она с какой-то брезгливостью указала острым подбородком на опешившего Фрола. — А я всю жизнь в погребе сижу, в этом мире запертая, — она вдруг яростно вцепилась в ворот своей замызганной рубахи. — Ни денег, ни возможностей, ни счастья, ничего нет и не будет. Живи в помойке, жди, терпи, ковыряйся в земле или с железками, надейся! А я не хочу надеяться, я хочу сейчас! — она задохнулась и смолкла.

Янис задумчиво переглянулся с Гориславом. Фрол яростно поскрёб могучий загривок, братья же Пантюхины ещё сильнее понурились. Было понятно, что они знали о планах сестрицы, не одобряли их, но поделать ничего не сумели.

— Ясно… — протянул Горислав наконец. — Значит, у нас ни бабла, ни славы, ни возможностей. А ведь это всё, что тебе надо, и оно есть только у Империи, ну. А чего ж они за нами гоняются тогда, для чего тебя наняли, ты же должна была подумать? Может, и подумала, — закончил он, не дожидаясь ответа, — вот только «Ястребок» тебя поперёд нас раскусил, и хорошо, что так быстро. Так что не узнала ты ничего про нас и теперь уже не узнаешь. Могла бы одной из нас стать, но не нужно этого тебе. Заметь, я даже не спрашиваю, кто именно тебя нанял — но друзьями они тебе никогда не станут. А своих ты всех предала, так получается, ну. Не реви! — гаркнул он, увидев, что девчонка прячет лицо в грязных ладонях. — Умеешь воровать, умей и ответ держать.

Какое-то время они все сидели молча, слушая судорожные всхлипы пытавшейся совладать с собой Демьянки.

Наконец Фрол растерянно и расстроенно пробасил:

— И чего мне теперь с ними делать, капитан?

— Ай, — Горислав сердито махнул рукой. — А что ты с ними собирался делать, если бы мы со штурманцом не вернулись? — он чувствовал, как напрягся рядом Янис.

— Выгнал бы, — не раздумывая, объявил Фрол. — Пусть бы шли на все четыре. Мне такие говнюки тут не нужны. Но я вас ждал. Чтобы вы разобрались.

— А вы думали, мы их велим на заборе вверх ногами повесить? — резко осведомился Янис, блеснув глазами. — Ладно, староста, не обижайся, — он остыл так же мгновенно, как вспылил, и похлопал Фрола по плечу, поднимаясь с места. — Вам у себя пора уже какой-то правовой кодекс вводить, что ли. Ты с Демидычем, с бургомистром, посоветуйся. — Он посмотрел на Демьянку, по-прежнему прятавшую в ладонях лицо, и вздохнул.

— Хотел гнать — гони, — проворчал и Горислав, тоже вставая с бревна. — Блядь, в смолу влип, штанам пиздец, — он наконец усмехнулся и окликнул Демьяну: — Эй ты, воронёнок дурной.

Та вскинула распухшие глаза, сообразив, что обращаются к ней, заморгала растерянно.

Горислав снова тяжело вздохнул. Добрый Боженька любил над человечками и прочими разумными существами Вселенной жестоко пошутить. Что взять с нищей, родившейся на периферии девчонки? Он вспомнил Арлен, которая ничего не добивалась, но добилась всего. И умерла.

— Всё у тебя уже есть, и возможности, и способности. Но самое главное — братья у тебя есть, если от них не откажешься, может, и взлетишь, куда метишь. Имперцы ведь тебе заплатили, верно? Так бери эти деньги, ищи лучшей жизни, ну. — Снова не дожидаясь ответа, он перевёл взгляд на старшего, Глеба. — Берегите дурёху. Смотрите за ней хорошенько. И имперцам не верьте.

И он широкими шагами направился к недостроенному дому.

— А мы о ней ещё услышим, — вполголоса сказал Янис, догоняя его и оглядываясь на Демьяну, чья фигурка казалась нарисованной тушью перед неловко топтавшимися над нею братьями.

— Да и ради бога, — спокойно отозвался Горислав.

* * *

На обратном пути они всё-таки ухнули катер в какой-то зелёный овраг, заросший местным гигантским папоротником и лопухами с листьями-лопастями, и проспали до самого заката в обнимку. Предупреждённый «Ястребок» деликатно, но твёрдо пресекал всякие попытки со стороны обеспокоенных друзей разыскать капитана и штурмана. Так что они вернулись на корабль аккурат перед ужином, застав всю команду в сборе, и сами уселись за стол в кают-компании — лакомиться деликатесами из «Чёртовой дюжины».

— Васька небось скоро сама заявится, — пробормотал Горислав, впиваясь зубами в очередной кусок пирога с капустой. — М-м-м… Я скучал, ну. О, вон кто-то приземляется. «Ястребок», ну-ка глянь.

Но заявилась не Василиса. Стремительный чёрный катер без опознавательных знаков на борту легко опустился на пластобетон рядом с «Ястребком» и замер. Корабль тут же вывел на мониторы в кают-компании его изображение.

— Кого там ещё… — Горислав залпом осушил стакан кваса и поднялся из-за стола, не отрывая завороженного взгляда от монитора. — Янка-а… — прошептал он, хватая штурмана за плечо. — Янка, скажи, что мне это мстится!

— Н-нет… — пробормотал Янис, уставившись туда же.

На пластобетон космодрома из катера выпрыгнул принц Филипп. Будущий император великой Империи. Один. Совершенно один. Безо всякой свиты, без своей охраны, без гвардии. Всё в том же чёрном необмятом имперском комбезе без нашивок, с непокрытой растрёпанной головой. Огляделся, глубоко вздохнул и направился прямо к «Ястребку» — гордо, едва ли не чеканя шаг.

— Ой, — восторженно выдохнул Грачик у локтя Горислава.

Тут только тот опомнился и ринулся к шлюзу. Янис — за ним. И все остальные, растерянно галдя, — тоже.

— Трап опусти, — страшным шёпотом прошипел штурман на бегу.

— Пускай сперва скажет, чего заявился, величество, тоже мне, — отозвался Горислав сердито. Хватило с него на сегодня упёртых малолеток!

Принц Филипп стоял у шлюза, заложив руки за спину и упрямо вскинув кудрявую голову. Пираты во главе с капитаном пялились на него сверху, и никто не произносил ни слова. Наконец принц, видимо, сообразил, что перемолчать Горислава ему не удастся. Снова глубоко вздохнул и единым духом звонко выпалил:

— Возьмите меня в юнги.

И, поняв, что на «Ястребке» все окончательно потеряли дар речи, продолжил:

— Дядю я предупредил, он не против. Это не похищение. Я хочу… я бы хотел, — кротко поправился он, наверняка вспомнив отповедь Яниса насчёт «хочу», — хоть немного пройти по тому пути, которым прошли вы, капитан Романов, вы, штурман… и… и все вы… — его голос упал до полушёпота, и он совсем не по-императорски закончил: — Пожалуйста. Мне правда это очень нужно.

Горислав наклонил голову. Ему хотелось зажмуриться, чтобы не видеть этих умоляющих глаз, и выматериться трёхэтажно. Чёртов стервец влезет во все секреты «Ястребка»! В самую его суть! Но, блядь… дьявольщина… сейчас словно бы вся великая, вся проклятая Империя стояла перед ним.

— Чтоб вам провалиться, ваше… Филипп! — от души рявкнул он, протягивая тому руку, чтобы втащить его на борт. — Ты хоть понимаешь, что я и все мои люди будут тебя тут дрючить, как щенка?

— Понимаю, — кротко ответствовал будущий император, начав неуверенно и счастливо улыбаться.

— И ничего не все, — хором сказали Грачик, разведчики и Петрович.

А Наташа, высунувшись из-за их спин, вдруг проговорила:

— Пошли, высочество, покажу тебе твою каюту.

КОНЕЦ

БОНУС

Божена Светлова, капитан корабля «Зея»

+14
Лора Караваева, врач


Фёдор Петрович Крюков, кибермех


Мотя Хват, разведчик


Сашок Калинка, старпом


Надежда Воронцова, глава общины русичей


Арлен, создательница матрицы «Ястребка»


Борк, мутантёнок из Дома на мысу


Матти, его друг


Дюха Манучаров, юнга


Валёк Филиппов, юнга


Петрос Ксенакис с планеты Деметра, ставший драконом


Цирцеанец Квиллин, бывший каторжник


Швабра, корабельная собака


Террибль Сатана