Название: Яйца, яйца
Автор: sillvercat для fandom Xenos 2024
Бета: Xenya-m
Канон: ориджинал
Размер: драббл, 565 слов
Пейринг/Персонажи: Ульяна, Дмитро, Игнат, королева жукеров
Категория: джен
Жанр: фантастика, космоопера, юмор
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Приближался праздник.
Примечание: написано для анона с Инсайда; процитирована песня группы «Сектор Газа»
Предупреждение: сленг
Ссылка: тут

ЧИТАТЬ

Приближался праздник.

— Пасха-а-а-а, я достану из серванта банку на три литра-а! — во всю глотку проорал Игнат. Эту старинную величальную песню, дошедшую из глубины веков, он знал наизусть.

— Пасха-а-а-а, я покрашу яйца, хоть их в брюках и не видно! — с готовностью подхватил Дмитро.

— Два сапога — пара — изрекла капитанша Ульяна, входя в рубку «Горыныча», небольшого, но лихого космобота, выполняющего короткие разведывательные операции на задворках пятого сектора. — Послал же Господь подчинённых.

— Ну, кэ-эп… — обиделся Дмитро, а Игнат только скорчил жалостную рожу. — Праздника же хочется.

Ульяна сурово поглядела на них, но смилостивилась.

— Горыныч, — поинтересовалась она у корабля, — яйца в запасе найдутся? Куриные. Ну, в общем, птичьи.

— Откуда, кэп? — удивился корабль. — Свежую органику давно не пополняли. Месяц и семнадцать дней по внутреннему корабельному времени. В морозилке разве что укроп.

Теперь жалобную рожу скорчил и Дмитро.

— Ну понятно, творога тоже нет, — констатировала Ульяна. — А водка есть?

Парни потрясённо переглянулись, не веря собственным ушам.

— Согласно твоему распоряжению, кэп, есть в НЗ, — бодро отрапортовал Горыныч и отключился.

— Да неужто… — благоговейно пробормотал Игнат, хлопая глазами. — Кэп, да мы для тебя… да мы… да мы…

— Хорош дамыкать, олухи царя небесного, работайте, — осадила Ульяна своих готовых грохнуться перед ней на колени косморазведчиков. — Вы, самое главное, должны что? Не грешить!

— Да какое грешить?! — взвыл Игнат. — С кем?!

— Скоромное не употре… это самое, — не слушая его, назидательно продолжала капитанша. – Срамными словами не ругаться.

Дмитро закашлялся.

— В общем, праздник надо заслужить, — Ульяна скупо улыбнулась и скрестила руки на высокой груди. — Но яйца красить — извините. Не припасла. Свои красьте, как в величальной песне поётся.

Изрекла и удалилась, мягко ступая длинными стройными ногами в грубых десантных ботинках. Парни поглядели вослед этим ногам и разом вздохнули.

Но нежданные яйца внезапно нашлись — в совершенно нежданном месте.

…Планета под каталожным номером 3212-У, а попросту Болотица, была достаточно тоскливым местом. Сплошь камыши, называемые каким-то сложным местным термином, гигантские лягушки и невыносимая влажность: хлюпало не только под ногами, но даже в носу. И надо же было такому случиться, что именно в этом неприглядном болоте опальная королева жукеров отложила кладку своих драгоценных яиц!

Косморазведчики во главе с капитаншей стояли и сумрачно взирали на жучью королеву, которая беспробудно спала, обнимая прозрачными крыльями драгоценное гнездо с будущими отпрысками. Укромная пещера действительно была тщательно скрыта ею от посторонних глаз, вот только появления на Болотице «Горыныча» она не смогла предусмотреть.

Ульяна извлекла из кармана бронежилета коммуникатор:

— Доложу по начальству.

Дмитро переглянулся с Игнатом. Началась бюрократическая карусель, как ни странно, завершившаяся быстро. Район с гнездом потребовали накрыть защитным куполом и убираться подобру-поздорову, оставив сигнальный буй.

— Кэ-эп? — умильно протянул Дмитро, когда Ульяна опустила коммуникатор, и кивнул на гнездо. – Яйца-то…

Та мгновенно прочла его мысли или решила, что прочла.

— Спятил? — негодующе вспыхнула она.

— Да ты чего?! — обиделся тот. — Чего удумала?! Мы же это… только покрасить.

— Что?! — Ульяна схватилась за голову.

— Краски есть, — доложил Игнат как ни в чём не бывало. — Экологически чистые. Зелёная, алая и голубая. Остались с тех пор, как к нам школьная экскурсия с Ньютерры прилетала, помнишь? Они ещё «Горыныча» разукрашивали.

Ульяна сморщилась, будто кислой капусты пожевала. Она помнила, ещё как.

— Кэп, — дожал Дмитро. — Супротив обычаев идти нехорошо.

— Мы можем даже не пить, — героически закончил Игнат. — Но яйца красить надо.

— Вы мне ничего не говорили, а я вам ничего не разрешала, — подумав, кивнула Ульяна и величественно направилась прочь. — Пойду вон то озерцо обследую.

Парни снова переглянулись и со всех ног ринулись к кораблю.

Спустя полгода по местному времени на Болотице вылупились зелёные, алые и голубые жукеры.

Очень красивые.

Королева-мать была в восторге.

Название: Медсестра
Автор: sillvercat и Рин Тацуномико для fandom Xenos 2024
Бета: Xenya-m
Канон: ориджинал
Размер: мини, 1632 слова
Пейринг/Персонажи: Ксенак, Ми Джанаа
Категория: джен, гет
Жанр: фантастика, космоопера
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: В Отстойниках под космопортом властвует банда Крыс, главарь которой Ксенак получил тяжёлое ранение и нуждается в квалифицированной медицинской помощи. Его подельники привозят ему медицинскую сестру из расы Целителей.
Примечание: Авторская Вселенная; вымышленные расы
Предупреждение: сленг; насилие, описание ранения
Ссылка: тут

ЧИТАТЬ

Орбрисе Хусте. Помойная Яма, или просто Помойка. Нижние уровни Полиса, отведённые под склады, канализационную систему и технические коммуникации. Рассадник мутантов и крыс. Убежище нелегалов и аборигенов, сбежавших из резервации. Бесконечные запутанные переходы, тёмные, пропитанные миазмами: в магистраль стекали отходы со всего южного порта сто сорок пятой базы. Клоака. Мина замедленного действия, заложенная под колонией Терры на этой планете под названием Савонарола. Почему ей дали имя древнего инквизитора, было вполне понятно.

Равенством в колонии и не пахло. Нищие и богачи, неудачники и зазнайки, уроды и красавцы, что уж говорить про дискриминацию и расизм: космос огромен и велик с его разнообразием существ, доселе невиданных. Здесь шла старая как мир игра: борьба за сферы влияния. И те, в чьих руках оказывались козыри, вершили судьбу остальных. Полезен ли ты? Способен ли встроиться в систему? От этого зависела жизнь. Здесь буквально каждый был продавцом или ресурсом. А все те, кто был недостаточно ценен, невостребован, неугоден властям или же просто не смог вписаться в рамки структуры, в итоге оказывались в Орбрисе Хусте, ядовитых катакомбах. Впрочем, в резервациях и за стенами Полиса жизнь была ещё хуже.

Никто не жаловался и не роптал на судьбу. Ведь иной жизни обитатели Орбрисе Хусте никогда не знали.

* * *

Дипломированная медицинская сестра, которую притащили в логово к Ксенаку, происходила из пэй — самой физически неприспособленной к лишениям расы гуманоидов в обитаемой Вселенной. Ксенак знал, что пэй — единственные, кто когда-то присоединился к колониям людей по собственному желанию, без принуждения. Прирождённые целители, они отлично владели акупунктурой и лечебным массажем, были кротки и послушны, милосердны и совершенно лишены всякой агрессии. Их можно было бы использовать в увеселительных заведениях соответствующего пошиба (и поначалу использовали), но власть предержащие решили, что куда важнее сделать их незаменимым звеном в медицинской индустрии.

Вот кого сейчас видел перед собой Ксенак: женщину, очень высокую, почти под шесть футов (его собственный рост был куда меньше), и тощую — измятый, испачканный и кое-где разорванный зелёный медицинский халат мешком висел на её костлявых плечах. Довольно миловидное лицо — его своеобразную красоту не портили даже впалые щёки. Голову медсестры венчала причёска из тонких, скрученных в валик щупалец. Кожа отливала светло-бирюзовым цветом, на скулах алел нервный румянец, пальцы — длинные и тонкие, с тёмно-красными карбункулами на кончиках вместо ногтей, из которых сочилось сияние, обладающее, как слыхал Ксенак, целебными свойствами. Сейчас она то и дело сжимала и разжимала их, стоя перед ним. Боялась — это было понятно.

«Ми Джанаа» — было написано на её бейджике, всё ещё болтавшемся на распахнутом воротнике халата. Лапали её ребята, что ли, пока тащили? Да тут и лапать-то нечего. Ксенак через силу ухмыльнулся, заглянув в глаза медсестры — огромные, перепуганные, с ярко-бирюзовыми радужками, обрамлённые длинными пушистыми ресницами. Сейчас на этих ресницах блестели слёзы, и предводитель портовой банды Крыс, заметив их, раздражённо поморщился.

— Не реви, — резко бросил он, медленно усаживаясь на измятой постели. Голова кружилась, в ушах снова стоял звон, похожий на дребезжание аварийной сигналки.

Из-за высокого радиационного фона оборудование в порту то и дело сбоило, перегорали датчики, отключались визоры и сканеры, роботы-сервы выходили из строя. Этим вовсю пользовались воры и мошенники всех мастей, хакеры, террористы, проникавшие на территорию порта. И, конечно, Крысы — одна из самых сильных местных банд.

Их недаром так прозвали. Не только из-за того, что они были вездесущи и живучи, а убежища свои устраивали в подземных, находящихся на большой глубине, коммуникациях. Многие из потомственных членов банды принадлежали к расе ширвани, как и сам Ксенак. Автохтоны этой планеты, они пережили мутацию генома более тысячи лет назад, ещё до колонизации. Какой-нибудь яйцеголовый космобиолог с Терры мог бы объяснить Ксенаку и его стае, что анализ нуклеотидных последовательностей, полученных секвенированием ДНК, позволил установить филогенетические связи между изначальным видом гуманоидов, обитавших на Савонароле, и ныне вымершим видом гигантских археогрызунов… но вряд ли кто-то из Крыс его понял бы.

Короче говоря, у Ксенака и ему подобных портовых разбойников как атавизм сохранился хвост, короткий и голый. Прозрачные ушные раковины неплотно прилегали к черепу и стояли торчком. Всё остальное у них было вполне человеческим, кроме неимоверно острого нюха и повышенной живучести.

Но сейчас Ксенак, получивший в последней стычке с конкурирующей бандой тяжёлое ранение в живот, понимал, что не справится сам. Поэтому его соплеменники и притащили к нему в логово эту Ми Джанаа.

— Отпущу тебя и даже забашляю, — проговорил он устало. — Меня ранили, и я хочу, чтобы ты мне помогла.

Он не соврал ни единым словом, и она это поняла.

Медсестра на миг опустила длинные ресницы, а когда снова вскинула на Ксенака бирюзовые глаза, слёзы на них уже высохли, слава Всемогущему. Зато между бровями пролегла деловитая складочка. Девка оказалась в своей стихии, подумал Ксенак и удовлетворённо усмехнулся.

— Покажите мне свои травмы, — произнесла Ми Джанаа тонким напевным голосом на хорошей космолингве и уже безбоязненно приблизилась к его постели. Оклемалась, значит. Вот и ладушки.

— Где у вас медблок? — продолжала она, сосредоточенно хмурясь, и Ксенак хохотнул уже открыто.

— Детка, ты в отстойниках Орбрисе Хусте, — бросил он. — Какой тут может быть медблок?

Он снова опустился на смятую подушку, отбросив скомканное синее одеяло. Её пальцы легко коснулись его лба — он ощутил лёгкое покалывание, — потом сжали запястье, считая пульс.

— Но каждого из вас, должно быть, травмируют… ранят довольно часто, — настойчиво возразила она, и в её музыкальном голоске прозвучала неподдельная озабоченность. — Возможно, стоит выделить отсек… место для медицинского бокса и оборудования. Тогда у вас меньше будет… потерь.

Она попала в точку, эта настырная дылда. Ксенак терял своих людей, причём полезных для дела, терял не в бою, а из-за полученных ран и занесённой потом инфекции. Так он лишился друга детства, с которым они вместе выросли в Орбрисе Хусте, — чернокожего смешливого Лоджа, и боль этой потери ещё не притупилась в нём да и вряд ли когда-нибудь притупится. Лоджа ему чертовски не хватало: своим всегдашним позитивом и белозубыми ухмылочками он мог раздражать — и раздражал, не раз получая от Ксенака по башке. Но после того, как они опустили его сгоревшее от лихорадки тело в один из канализационных люков — обычный способ погребения для Крыс, —существование Ксенака стало куда унылее и мрачнее.

«А ведь можно было Лоджа спасти», — угрюмо подумал он и стиснул зубы, когда её пальцы с кровавыми карбункулами на кончиках принялись ловко снимать его повязки.

Повязки, несмотря на стерильность, подмокли, запашок стоял соответствующий. По сути, Ксенак гнил заживо и понимал это.

— Какие препараты вы принимаете? — строго спросила медсестра, не прекращая своей работы.

Ксенак кивнул на тумбочку у изголовья с пластиковым боксом на ней:

— Ребята достали антибиотики и антисептики, — хмуро проворчал он, разлепив потрескавшиеся губы.

— Вам надо пить больше жидкости, — заметила она, проницательно взглянув на него.

— Больше пить — больше ссать, — оскалился Ксенак, — а мне тяжело шляться до уборной и обратно, знаешь ли.

— Существуют приспособления для лежачих… — начала она было, но предводитель Крыс сердито оборвал её:

— Ещё чего!

Вожака никто не должен был видеть в таком жалком состоянии.

— Это не зазорно, — мягко произнесла Ми Джанаа, снова посмотрев ему прямо в лицо своими бирюзовыми глазами.

— Ещё как зазорно! — вспылил Ксенак. — Я не могу лежать тут прикованной к приборам колодой!

— Лучше умереть? — сдаваться она не собиралась, упорная стерва.

Выходит, раньше он пребывал в заблуждении, что беззащитные овечки из расы пэй вообще не способны кому-то противостоять, с кем-то спорить.

— Ты тут как раз для того, детка, чтобы такого не случилось, — отрезал он.

— Разумеется, — произнесла она самым успокаивающим, даже убаюкивающим тоном. — Вас спасал природный иммунитет и лекарства. А теперь вас буду спасать я. Попытаюсь, по крайней мере. Помолчите.

Её пальцы на миг коснулись его губ, и он невольно вздрогнул, закрывая глаза.

Но ещё успел увидеть, как с кроваво-красных карбункулов, что служили пэй ногтями, полилось сияние, похожее на флуоресцирующее свечение плесени на влажных стенах катакомб. Или на звёздный свет.

Ксенаку редко доводилось видеть звёзды. Очень редко. Лишь когда какие-то разборки происходили на верхних ярусах Орбрисе Хусте или даже на поверхности. Но там у него отчаянно кружилась голова, стоило ему лишь её запрокинуть и посмотреть вверх, на бесчисленные мириады бриллиантов, рассыпанных по чёрному бархату космоса.

Будто в огромном ювелирном магазине хай-класса.

Он пытался думать о ювелирных магазинах, пока звёздное свечение мягко заливало его исполосованный, гниющий, как тухлая рыба, живот. Боли не было. Лишь лёгкое жжение.

Ксенак открыл глаза, посмотрев снизу вверх на сосредоточенное нежное лицо медсестры. Она была хороша. Нет, даже прекрасна. Он впервые подумал о ней как о женщине, которую можно и захотеть. Звёздное сияние на него так подействовало, не иначе.

Он криво усмехнулся и спросил:

— Я в порядке?

Она промолчала, и он забеспокоился:

— Эй, как там тебя? Ми Джанаа?

Она коротко взглянула на него, и он уловил в этом яростным взгляде всё тот же магнетический звёздный блеск.

— Будешь в порядке, — спокойно отозвалась она, но ему вдруг показалась, что прямо на его многострадальном животе, сейчас не защищённом никакими повязками, вспыхнул настоящий костёр.

— Какого хрена ты делаешь? — изумлённо прохрипел он, невольно скорчившись под её узкой ладонью, прожигавшей его внутренности насквозь. — Чего ты… от меня… хочешь?!

Он задыхался от дикой, выворачивающей наизнанку боли, которой никогда прежде не испытывал.

Почему он считал, что пэй неспособны на насилие?! Ещё как способны! Или она полукровка? Нечистокровная пэй?

Внезапно боль ушла, и он распростёрся на постели, весь в поту, задыхаясь и ловя запёкшимся ртом сгустившийся воздух.

Ми Джанаа встала и выпрямилась во весь свой немалый рост.

— Ты здоров, — просто сказала она, щёлкнув пальцами с красными карбункулами на кончиках вместо ногтей. — Ты спросил, чего я хочу? Я хочу властвовать в Орбрисе Хусте вместе с тобой, глава Крыс.

Он медленно приподнялся на локтях, уставившись на неё, как заворожённый, а она так же просто пояснила, буднично отряхнув руки:

— Видишь ли, там, наверху, в Полисе, у меня возникли кое-какие проблемы.

— Не удивлён, — после короткого молчания резюмировал он и расхохотался. Тогда она тоже улыбнулась уголками пухлого рта и добавила:

— Но мне нужен самый лучший медблок со всем оборудованием. Я люблю лечить.

— Ты его получишь, — перестав смеяться, пообещал Ксенак, протягивая ей руку почти что с робостью.

И она вложила свои тонкие пальцы в его широкую грубую ладонь.

Дёрнуть её на себя, завалить на постель, подмять, задушить? Но одному Всемогущему известно, что она может с ним сделать, с такой-то звёздной силой.

Ксенак, глава Крыс, вздохнул и, не отводя взгляда от спокойного лица Ми Джанаа, поцеловал её узкое запястье.

Название: Вернуться на Лесавку
Автор: sillvercat для fandom Xenos 2024
Бета: Xenya-m
Канон: ориджинал
Размер: миди, 4440 слов
Пейринг/Персонажи: Саша Тёмный, Эд Финчли, Шкипер, майор Федотов, Мурашка, Макс, Оберон и другие
Категория: джен, броманс
Жанр: фантастика, космоопера
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Агент императорской секретной службы Саша Тёмный и его напарник Эд Финчли отправляются на планету развлечений, чтобы выручить из беды похищенных отпрысков знатных фамилий.
Примечание: Авторская Вселенная; вымышленные расы; сиквел к командным работам 2022 года «Лесавка» и «В лесах Лесавки», каждую часть можно читать по отдельности
Предупреждение: киносценарий на минималках; сленг; обсценная лексика, POV главного героя; настоящее время; упоминание насилия
Ссылка: тут

ЧИТАТЬ

Мой космический корабль называется «Балда», и для моего непосредственного начальника майора Федотова, руководителя отделения R императорской секретной службы, «балда» — синоним «идиота». То есть отнюдь не название знаменитого романа Достоевского, а моё второе имя. Майор дрючит меня беспощадно, надеясь, что таким образом прокачает непрокачанные доселе скиллы и тем самым, возможно, спасёт мою беспутную жизнь.

Насчёт «беспутной». Это тоже его определение. Хотя кто-кто, а майор Федотов прекрасно знает, что она у меня сродни жизни схимника — сплошное умерщвление плоти. Даже теперь, когда в моей жизни появился лесоруб Эд Финчли с планеты лесов под названием Лесавка.

Эту самую планету мы только что спасли вместе: Эд Финчли, его верный пёс Шкипер и я. Ну и отчасти, конечно, майор Федотов. Спасли от хищнического истребления тамошних лесов межпланетной Корпорацией. Её агенты хотели распылить над ней колонию малоизвестной расы жуков, чтобы те переработали все деревья в наркотики. Каково?! Но этакое свинство им не удалось — благодаря нам (чем я очень горжусь). А вот жуки оказались разумными, и мы запулили их в контейнере на планету, именуемую в просторечии Мусоркой, чтобы те перерабатывали там отходы… нет, уже не в наркотики, а просто в некую биосубстанцию.

После этакого подвига майор Федотов милостиво предоставил мне двухнедельный отпуск, из которого только что, гад такой, и выдернул. Словно пробку из бутылки, как гласит старая русская поговорка.

Вот он сидит передо мною — не поленился сам прилететь, явился лично в отель на Вивьерре, третьеразрядной планетке развлечений, во плоти, так сказать. Обычно он является мне на корабельном мониторе «Балды», чтобы отчитать по спецсвязи за очередной мой промах — или за то, что он считает промахом… ну и иногда для того, чтобы снисходительно, через губу, похвалить.

Последнее случается крайне редко.

Бывают ещё моменты раздачи не пиздюлей, а заданий. Вот сейчас наступил как раз один из них. Задание мне категорически не нравится, но кто бы меня спрашивал! Только не майор Федотов, слуга царю, то есть государю императору всея Руси, отец солдатам, то есть мне.

Лысый, как коленка, кряжистый и крепко сбитый, как медведь, с маленькими медвежьими же глазками, которые кажутся сонными, а на самом деле очень проницательны, он сидит передо мной, а я пожираю его преданным взглядом. Как учил царь Пётр, перед начальством нужно иметь вид лихой и придурковатый. Он у меня от природы такой, мне и стараться особо не надо.

— Этому бизнесу миллион лет, — веско роняет майор, очевидно чтобы я лучше проникся своей миссией. Я проникся. — Первая древнейшая. Мы и не пытаемся как-то с ним бороться, однако… — Он вдруг крепко потирает ладонью выпуклый лоб и заканчивает просто: — Однако эти суки вконец оборзели.

Оказывается, вконец оборзевшие суки каким-то образом похитили двух юных отпрысков знатных родов Империи и продали их на планету развлечений. Нет, не на ту третьесортную, которую выбрали мы с Эдом Финчли, чтобы просто оттопыриться по минимуму. Отпрыски почти что императорских родов не годятся для какой-то там Вивьерры, где стоит наш отельчик. Нет, их отвезли на Нью-Азарику, где и труба выше, и дым гуще, и намерены продать толстосумам, способным заплатить кучу галакредитов за двух юнцов из знатных семей. Голубая кровь, белая кость, чо.

— Они близнецы, навряд ли их разлучили, — сухо добавляет майор, и я сумрачно киваю. Грязное дельце, отвратное задание… и ещё отвратнее то, что я понимаю, какую роль в нём придётся играть лично мне.

Сексуальной приманки, вот какую.

Я мерранцианец, мы раса гермафродитов, если очень коротко, то есть мы двуполы. По этой причине пользуемся бешеной популярностью у разного рода извращенцев, особенно на планетах типа Нью-Азарики. И если знатных отпрысков злочинцы похитили, то я по легенде, сочинённой майором Федотовым, должен прибыть на Нью-Азарику добровольно, дабы подзашибить деньжат. Никто этому не удивится и не возмутится: пустяки, дело-то житейское.

Но возмутился не кто иной, как Эд Финчли, который попросту ворвался в мой номер с заявлением:

— Никуда ты не поедешь!

Глаза горят, из ноздрей пламя пышет. Красавчик, чо. У левого бедра — бластер, у правого — Шкипер, похожий на маленького медведя. Или на майора Федотова, который устало закатывает глаза в своём кресле.

— Подслушивали, мистер Финчли? — хмуро вопрошает он после паузы.

Я ничего не вопрошаю, я точно знаю, что Эд напихал повсюду «жучков» — не для того, чтобы меня контролировать, а именно что предчувствуя такой говенный поворот событий, к которому меня подталкивает майор Федотов.

— Он увольняется! — бушует Эд, и я умиляюсь, но вздыхаю:

— Я не могу.

— Он не может, — скупо подтверждает майор.

— Почему? — рявкает Эд. На его заросших светлой щетиной скулах ходят желваки, он прекрасен, он весь как Божия гроза. Это цитата. Я начитанный, я воспитан русской семьёй, если об этом ещё не упоминал.

— Потому что я слишком много знаю, и ему придётся меня убить, — весело опережаю я разъяснение майора.

Тому снова остаётся лишь кивнуть в подтверждение, но если он думает, что это остудит Эдов пыл, то он глубоко ошибается: ноздри Эда опять раздуваются, как у бешеного быка, а рука этак плавно скользит к бластеру на бедре. Да он реально собирается укокошить моё начальство, что ли?

— Эй, эй, — торопливо говорю я, — это шутка была, я просто люблю свою работу. Где ещё можно получить такое количество эмоций?

Теперь Эд разворачивается ко мне, его глаза по-прежнему пылают, брови сошлись над ними одной сплошной чертой. Точно Божия гроза. Мне хочется пригнуться.

— Ты будешь работать проституткой? — тихо спрашивает он.

Я яростно мотаю головой:

— Ты что! До этого не дойдёт.

Все трое — он, я и майор Федотов — прекрасно знаем: если для выполнения задания такое понадобится, всё превосходно себе дойдёт.

— Я выужу оттуда двух этих близняшек и вернусь, — успокаивающе заверяю я Эда. — Я уже… э-э… — намереваюсь сказать, что этакое уже проделывал, правда не на Нью-Азарике, но вовремя прикусываю язык.

Эд смотрит на меня и горько усмехается. Мне становится стыдно, и я снова открываю рот, но тут он говорит:

— Мы. Мы выудим оттуда кого надо и вернёмся, Саша. Даже и не думай, что сунешься туда без меня и Шкипера.

Я смотрю сперва на него, потом — на майора Федотова.

— Прекрасно, — выдержав очередную томительную паузу, бросает майор. — Но учтите, мистер Финчли, вы это делаете безвозмездно, то есть даром. Из чистого интереса. Оплачивать услуги… э-э… телохранителя — такой статьи расходов в бюджете операции не предусмотрено.

— Я на отдыхе, — роняет Эд не менее величественно, и они буравят друг друга взглядами. — Как хочу, так и расслабляюсь.

— Отлично, — снова констатирует майор, поднимаясь из кресла одним гибким кошачьим движением — и не скажешь, что медведь. Хотя я слыхал, что медведь — зверь весьма прыткий и тем особенно страшен. — Агент Тёмный, подробные инструкции с учётом… м-м… открывшихся обстоятельств вы получите позже. Всего доброго.

— Всего злого, — бурчит Эд Финчли в закрывшуюся за майором дверь номера.

Я хмыкаю и падаю в кресло, из которого только что поднялся майор. Шкипер немедля укладывается возле моих скрещённых ног и пытливо заглядывает в лицо. Эд Финчли этого делать явно не собирается, он по-прежнему кипятится.

— Почему ты и вправду не можешь уволиться? — резко бросает он, взволнованно расхаживая по номеру туда-сюда.

— Потому что мне будет скучно, — исчерпывающе, как мне кажется, объясняю я, но Эда такое объяснение не устраивает.

— Адреналин можно в других местах черпать, — бурчит он. — Саш, но тебе же не пятнадцать лет.

Я пожимаю плечами:

— С «тарзанкой», что ли, прыгать? Не смешно. Да и не в адреналине дело. Да, не в нём, — упрямо повторяю я под его скептическое фырканье. — Я просто за справедливость и за всё хорошее, против всего плохого.

Между прочим, я в это искренне верю, не смейтесь.

Наступает черёд Эда скорбно возвести глаза к потолку в подражание майору, но ему хватает такта промолчать, не подрывая моих принципов.

Принципам этим меня в своё время научили мама и папа, и я никому не позволю их марать.

Тем временем из моего коммуникатора раздаётся едва слышный щелчок — это майор сбросил мне обновлённые инструкции, не иначе. Так и есть.

Мы с Эдом и Шкипером читаем ориентировки на похищенных: пацан и девчонка, Глеб и Дарья, похожи друг на друга, как две горошины в стручке, белобрысые и сероглазые, с открытыми наивными улыбками. Мне физически больно на них смотреть, хотя я не особо-то эмпатичен. Эда тем более передёргивает, он-то эмпатичен на двести процентов. Однако я понимаю, что в малахольном юном возрасте пару дурачков могли даже не похитить, а завербовать, задурив им головы эротическими приключениями. Гормон играет, чо. Но действительность наверняка уже сумела превзойти все их самые смелые ожидания. За те-то десять дней, что они в розыске. Охо-хо.

— А почему это операция секретной службы, а не полицейская? — резонно спрашивает Эд, и я со вдохом ему объясняю:

— Потому что родовитые династии желают, чтобы всё было шито-крыто, им деток ещё женить и замуж выдавать в приличные семьи…

И тут нас обоих одновременно осеняет одна и та же мысль:

— А что, если… — я потираю лоб. — Чёрт, их же могли не ради тупого траха выловить, а шантажировать родню возможностью такого траха и последующей огласки? Да вдовствующая императрица Мария корону прозаложит, лишь бы тень такой вот фигни не упала на династию.

— С языка снял, — угрюмо кивает Эд, — но я бы на твоём месте не обольщался: эти мудилы наверняка сочетают приятное с полезным. Что им мешает сперва продать шкетов, а потом потребовать откупного за отснятый компромат?

— Ничего не мешает, — сухо подтверждаю я, проглядев инструкции до конца и немедля их стерев. Что всегда сдержанно хвалит майор, так это мою память. — Но будем надеяться, что это не так, что нам удастся спасти невинность этих ягнят, чёрт бы их побрал. Всё, собираем манатки, товарищ телохранитель. Подробности легенды обсудим по дороге к Нью-Азарике. И учти… — я выдерживаю томительную паузу, совсем как майор Федотов, и наконец через силу ухмыляюсь, глядя в карие тревожные глаза Эда: — Главный тут — я.

— Есть, командир, — шутовски салютует он, а Шкипер задорно гавкает.

Через час мы уже берём курс на Нью-Азарику. Храни господь нас, психов ненормальных, а также ягнят Глеба и Дарью.

Но я рад, что Эд со мной. Чертовски рад, хотя и не показываю виду, чтобы он не зазнавался.

* * *

Перед вылетом мы ещё успели завернуть в одно небогоугодное заведение на Вивьерре, где прибарахлились как надо. Счёт в галакредитах я уже сбросил майору (тот не порадуется, сразу скажу), и теперь, болтаясь на орбите Нью-Азарики, мы экипируемся прямо в рулевой рубке «Балды». Эд стеснительно от меня отворачивается, что весьма умилительно.

Я разукрашен, как кукла, тёмные кудри вздыблены разноцветным гель-лаком, сиськи размера D — соответствующей сбруей. Всё облегающее, блестящее и донельзя блядское. Разнообразные средства защиты распиханы по сбруе. В каблуках обеих туфель, например, прячутся мини-бластеры, последняя разработка отдела R, ребята недаром едят свой хлеб и пьют водку.

В висках колотится адреналин, но я с удовольствием пялюсь на Эда. Он тоже в сбруе, купленной там же, то есть выглядит не только брутально, но и вызывающе сексапильно. Кожа, ремни и латекс. Это должно подчеркнуть, что мы работаем парой. Кроме того, у него на виду две пушки, одна из них — «Малютка», то есть «Малюта Скуратов», наша оборонка тоже свой хлеб недаром ест, аналога этому оружию пока не существует.

— Ну как я? — хмуро вопрошает Эд.

— Я бы дала, — весело отзываюсь я и ржу над его покрасневшей физиономией. Стесняется. Вот дуралей.

Шкипера, посовещавшись, мы решаем оставить на корабле, нечего собачку развращать. И он, и «Балда» получают от нас подробные инструкции, все корабельные коммуникаторы остаются в полной готовности. Ясно, что предусмотрено не всё, а всё предусмотреть и невозможно, но мы постарались.

Майор на связь не выходит, чтобы не палиться.

«Балда» остаётся на орбите, а мы загружаемся в шлюпку, которая должна высадить нас не куда-нибудь, а в мини-космопорт на крыше самого крупного на Нью-Азарике «Небоскрёба развлечений», так эта херня в форме многоэтажного дилдо называется.

И если вы думаете, что я лечу туда наобум Лазаря, то сильно ошибаетесь. У меня везде подвязы, и в этом гнезде порока в том числе. Разумеется, я фигурирую перед подвязами в двух разных ипостасях: как агент императорской секретной службы Саша Тёмный и как прожжённая меркантильная мерранцианская стерва по кличке Годива.

Если я — Годива, то Эд вполне тянет на Годзиллу, когда мы с ним дефилируем в космопортовский отель — там же, на крыше. Вокруг меня немедля начинают увиваться, плотоядно скалясь, разнообразные сутенёры. Мелкая сошка. Эд выразительно демонстрирует им «Малютку», они махом скисают и неохотно расползаются, чтобы подступить к следующей партии визитёров. Недостатка в них здесь не бывает.

В номере я включаю глушилки, блокирующие любую подслушку (ещё одно стародавнее ноу-хау отдела R) и подключаюсь к каналу не менее стародавнего нашего агента по кличке Мурашка.

Мурашка, то есть урождённый Муравьёв Пётр Вениаминович, — уборщик. Нет, уборкой, разумеется, занимаются сервы, это само собой, а он организует их работу. Должность весьма хлопотная, к ней относятся с уважением на любой планете и хорошо оплачивают. И именно в такой ипостаси Мурашка невидим, вездесущ и контролирует всё, докуда дотягиваются резвые клешни его сервов.

Я, грешным делом, раньше подозревал, что он двойной либо тройной агент, но оказалось, что я возвожу на мужика напраслину, в чём самолично имел возможность не раз убедиться. Он до последней капли крови, высокопарно выражаясь, предан нашей императрице Марии, а секретные службы иных держав просто вертит на хую.

Строгий иконописный лик Мурашки с редкой золотистой бородёнкой возникает передо мною на коммуникаторе, и я радостно здороваюсь:

— Исполать тебе, старый хрыч.

— Так я и знал, что они тебя, блядину, пришлют, — приветствует меня старый хрыч, и Эд позади придушенно крякает. Я понимаю, что Мурашка прямо сейчас нажил себе свирепого врага, и поспешно говорю:

— Мурашка, знакомься, это Эд Финчли мой телохранитель. Эд, он ничего такого в виду не имел, он… э-э… любя.

Эд снова сердито крякает, Мурашка ехидна усмехается, а я торопливо продолжаю:

— Давайте прямо к делу. Где держат наших золотых прысков? Это ты их нашёл?

Последний вопрос — риторический. Конечно, он, точнее — его сервы, больше некому.

— Держат там, где и любой ценный товар, — на складах, — лаконично отвечает старик. — То бишь в подвалах. Ярус B. Рассчитывают договориться по-хорошему, как я понимаю.

Вот оно что. Возможно, вариант, который мы обсуждали с Эдом — что похитители хотят срубить бабла по всем фронтам, — пока не роляет. И слава богу.

— Как туда попасть? — тут же интересуется Эд. У него тоже явно отлегло от сердца: понял, что мне не придётся проникать куда бы то ни было под видом шлюхи. Космодесантура — вот наш здоровый выбор. Можно, конечно, и прикладом по зубам получить, но техника имплантации сейчас на высоте, хуле. Вставят зубы вместе с челюстью за счёт казны.

— Мои ребятки проведут, — скрипит Мурашка, и мы прощаемся до назначенного часа, обговорив кое-какие детали. Ребятками он свою обслугу называет.

Эд хмуро смотрит на меня, я — успокаивающе — на него, но он не успевает выразить мне какие-либо претензии, потому что вместо строгого лика Мурашки на экране коммуникатора возникает вырубленная из цельного дубового пня физиономия майора Федотова. Начальству не терпится узнать детали. Либо на него давят сверху, а скорее всего, то и другое одновременно.

— Н-ну? — цедит он через губу.

Я исправно отчитываюсь по диспозиции грядущего вечернего банкета, шеф одобрительно хмыкает, а Эд внезапно и резко спрашивает:

— А есть доступ к базе данных этого вот всего? — он обводит ручищей кричащую роскошь номера (который мы отсняли опять же за казённый счёт), имея в виду, конечно же, весь сучий «Небоскрёб развлечений».

Вместо того чтобы ответить: «Не твоё дело, сынок», майор, чуть подумав, обстоятельно объясняет:

— Они с регулярностью меняют коды доступа. Последний раз мы эту богадельню взламывали почти год назад, в мае двадцать второго. У них тут обитает некий учёный прыщ, то ли купленный, то ли в заложниках. Очень мозговитый. Вот он защитой их БД и занимается. Мы не смогли его вычислить.

На мои вопросы он ни разу так пространно не отвечал. Мужской шовинист.

— И даже Мурашка не смог? — недоверчиво осведомляюсь я.

— Даже он, — коротко бросает шеф, и мы снова переходим к обсасыванию деталей. Вроде всё предусмотрено… но я же упоминал, что всего предусмотреть невозможно.

Наконец майор, убедившись, что Эд за мной присмотрит, а значит, полного идиотизма можно не бояться, исчезает в виртуальной дымке. Мы с Эдом опять смотрим друг на друга, и я бодро изрекаю:

— Пора наружу.

— Зачем? — сумрачно интересуется Эд. Заметьте, не «нахера», а культурненько «зачем».

— По легенде, мы явились в эту клоаку развлекаться и при случае зарабатывать бабки, — сухо напоминаю я. — По той же легенде, мы тут останемся и после выполнения миссии, чтоб не спалиться. Может, мне в дальнейшем понадобится это место.

— Эта клоака, — едко поддевает меня Эд и берёт «Малютку» наперевес. Как у него рука не устаёт таскать такую бандуру, ума не приложу.

— Она, — охотно соглашаюсь я и, подправив перед зеркалом боевую раскраску, вываливаюсь за дверь. Навстречу приключениям. Знать не зная, что буквально через полчаса мне удастся сделать то, что не удалось Мурашке и его ребяткам.

Найти очень мозговитого учёного прыща.

* * *

Вообще-то я понятия не имел, кто этот длинноносый задохлик с залысинами на высоком лбу, понуро прячущийся за изгибом барной стойки. Что меня сразу заинтриговало — у него, как и у меня, был телохранитель. Свирепого вида громила — не в коже и ремнях, как Эд, у которого экипировка была частью легенды, а в какой-то простой рабочей робе. По тому, с каким интересом громила пырился на Эдова «Малютку», я понял, что он в этом соображает.

— Настоящий? — с интересом осведомляется он наконец, и Эд фыркает:

— Спрашиваешь!

Они немедля находят общий язык за обсуждением различных марок орудий уничтожения гуманоидов, а я подсаживаюсь поближе к покинутому всеми длинноносику.

Он испуганно вскидывает на меня серьёзные голубые глаза, а я импульсивно брякаю:

— Не бойтесь, приставать не буду. Я это ненавижу.

Почему-то у меня сразу вспыхивает к нему какая-то безотчётная симпатия. Он выглядит беззащитным и одиноким, будто брошенный котёнок. Котёнок под ногами толпы фриков, весело галдящих, обдолбанных и бесстыжих. Того и гляди отдавят ему хвостик.

— Я тоже, — облегчённо улыбнувшись, признаётся он, но тут же с резонным любопытством продолжает: — Тогда что вы здесь делаете?

— Я на работе, — честно отвечаю я, не кривя душой.

Он краснеет до самого кончика своего длинного носа, и я легко угадываю его мысль по поводу моей «работы». Я его не разочаровываю, я кладу ногу на ногу так, чтобы бедро, обтянутое чёрным шёлком, высунулось в разрез, и печально сообщаю:

— Надо же как-то жить.

— Мне тоже, — вздыхает он, уставившись на меня доверчиво, как всё тот же котёнок, к которому внезапно наклонились и почесали за ушком. Вот-вот замурлычет. Я взглядываю на Эда — не убил бы «котёночка», но тот, забыв про обязанности телохранителя, шушукается с громилой. Впрочем, он тут же ловит мой взгляд и перегибается ко мне через стойку с кратким и негромким:

— Оберон тоже воевал на Лесавке за независимость.

— Сепаратист сепаратиста видит издалека, — ехидничаю я с облегчением. Мне безотчётно нравится странная приятельская связь, установленная между нашими парочками, и чутьё меня не обманывает.

Это самое чутьё редко меня подводило, но иногда я его не слушался и потому огребал. Но сейчас я слушаюсь: мне кажется, что эта странная пара — Оберон и его подопечный Макс — могут оказаться нам с Эдом полезными.

Да, длинноносика зовут Максом, и я, наплевав на конспирацию, представляюсь ему не Годивой, а Сашей. Сообщаю, что я родом с Меррании, и как вы думаете, о чём он начинает меня расспрашивать? С необидным пылом истинного учёного — о том, как я себя чувствую в таком теле. Это мило. Правда мило, и я честно ему отвечаю. До тех пор, пока коммуникатор неслышным, но ощутимым щелчком не даёт мне понять, что пора переодеваться и отправляться рисковать головой ради спасения двух золотых шкетов из подвалов этого многоэтажного дилдо.

Коммуникатор сработал и у Эда — судя по брошенному на меня озабоченному взгляду.

— Нам пора, — с сожалением говорю я Максу, ставя свой бокал с золотистым наманским вином на стойку. — Потом мы можем продолжить наше общение.

— Я не… не могу вас никуда пригласить… — мямлит он расстроенно. — Я… не могу общаться. Оберон должен следить, чтобы я ни с кем не разговаривал.

Его Оберон бессовестно манкирует своими обязанностями, хочу сказать я, но он продолжает сбивчивым полушёпотом:

— Видите ли, моя деятельность здесь является в некотором роде… — он осекается и досадливо машет рукой. — Об этом мне тоже запрещено говорить.

Теперь щёлкает не коммуникатор — щелчок раздаётся прямо у меня в мозгу. Там неожиданно складываются паззлы — в одну-единую чёткую картинку, когда я вспоминаю фразу майора о некоем высоколобом умнике, отвечающем здесь за коды доступа в базу данных. Умник то ли куплен, то ли похищен.

Тот, что сидит передо мной сейчас, куда уж как высоколоб, высоколобей некуда.

Я на миг сжимаю его запястье и сразу же отпускаю.

— Скажите, где вас искать, — требую я, сверля его взглядом. Ладно, пускай думает, что я на него запал, аж кушать не могу. — Пожалуйста.

Макс мгновенно сдаётся. Удивительно, как это хозяевам до сих пор удавалось его контролировать. Котёночек радостно бежит к каждому, кто его погладит. Но я сейчас не притворяюсь, я искренен, и он это чувствует. Он с запинкой называет мне координаты своего яруса и апартаментов, и мы расстаёмся.

Мы с Эдом торопливо возвращаемся в номер, где он быстро спрашивает:

— Тебя заинтересовал этот чувак?

В его голосе нет ни намёка на подозрительность и ревность. Он тоже чует неладное, и я исчерпывающе объясняю:

— Майор говорил, что защитой здешних БД занимается некий умник…

— То ли купленный, то ли в заложниках, — подхватывает Эд, который тоже не пальцем делан. — Вот оно что. Нам повезло. Он дал тебе свои координаты?

Я киваю, и мы снова начинаем разоблачаться, причём Эд буквально рвёт с себя свою конскую сбрую. Я начинаю подозревать, что его больше не заставишь в неё влезть. Ладно, плевать, чо.

Теперь на нас — чёрные комбезы типа «ниндзя» — это, кажется, какие-то древнеяпонские воины, что ли. Тоже весьма сексуально, как и армейские ботинки на ногах. Косметику с рожи как следует не отмыть, теперь на щеках у меня яркие разводы. Я пробую их отскрести, но лишь машу рукой, взглянув на себя в зеркало. Какая, нафиг, разница, я же не на официальный приём иду.

Тем временем в коммуникаторе проявляется Мурашка и без долгих предисловий сообщает, что его сервы сейчас раскупорят для нас систему вентиляции, и мы можем там себе ни в чём не отказывать.

— Только не застряньте, — с привычным ехидным смешком добавляет он и отключается.

Актуальненькое предупреждение, особенно для громоздкого Эда. И не забываем про «Малютку», с которым он не намерен расставаться.

Серв спускается прямо на ковёр из вентиляционного люка, а мы, наоборот, туда поднимаемся. Он остаётся в номере, его задача — замести за нами следы. Люк за нашими спинами встаёт в пазы, а мы бодрыми ужами продвигаемся вперёд, следуя едва уловимым указаниям коммуникатора.

Путь этот кажется бесконечным… но, по крайней мере, никто из нас не застрял. Ну и потом, он не всегда пролегает по вентиляционным шахтам, вниз мы, разумеется, спускаемся на грузовом лифте.

Тем не менее перед двумя знатными шкетами, онемевшими от изумления, мы возникаем будто привидения, именно из стены, точнее — из очередной вентиляционной шахты. То, что эти дурачки онемели, играет нам на руку, иначе они непременно принялись бы вопить — от радости или от испуга — и навели бы на нас охранников.

На фотографиях, предъявленных нам майором, наследники выглядели безмятежными, ухоженными… детьми. Да, именно детьми. Сейчас же на нас с осунувшихся чумазых физиономий глядят совершенно взрослые глаза. Я — прожжённый циник, я считаю, что это полезно — получить такой жестокий урок в самом начале беспечной сытой жизни. Если Глеб и Дарья унаследовали железные гены своей знатной родни — их хер сломаешь, помяните моё слово.

Короче, мы хватаем хлопающих глазами отроков и засовываем в вентиляцию, откуда спустились. Эд при этом бормочет им нечто успокаивающее, но по его глазам видно, что ему не терпится кого-нибудь укокошить или как минимум набить морду. Так что я грозно показываю ему кулак и гоню вслед за проворно удирающими шкетами, а сам покидаю подвал последним. Из другой стены немедля возникает серв Мурашки и снова в самом прямом смысле слова заметает за нами следы.

Дальше до поры до времени всё идёт по плану. Мы вчетвером, по-прежнему никем не замеченные, вылезаем на крышу «Небоскрёба развлечений», куда опускается вызванная мною с «Балды» вторая шлюпка — прежняя всё ещё смирно стоит на приколе в мини-космопорту этой клоаки. Придётся ею пожертвовать ради конспирации, жалко, но чего уж — жалко у пчёлки в известном месте.

Тут происходит некая рокировочка, и я точно знаю, что майор Федотов ею доволен не будет. Вместо того, чтобы вместе с огорошенными всем происходящим, но послушными отроками отправиться на «Балду», мы засовываем их в шлюпку и я отдаю «Балде» со Шкипером два приказа. Первый: принять шлюпку, оставить отроков на борту и, согласно плану, после подпространственного Прыжка состыковаться со спецами майора на орбите планетки с незамысловатым названием Земляника. Мне эта Земляника очень нравится, но там находятся, скажем так, дачи известных имперских фамилий, а я для пребывания там рылом не вышел.

Второй приказ, о котором не должен пока что знать майор: вернуть шлюпку туда, откуда она прибыла, то есть на крышу «Небоскрёба развлечений», в условленное место. Где в неё загрузимся мы… и кое-кто ещё. Загрузимся и встретимся с «Балдой» в другом условленном месте, чтобы через Прыжок отправиться… м-м-м… куда надо.

— Если майор спросит про шлюпку, скажите, что потерялась, — инструктирую я «Балду» и Шкипера. Шкипер согласно гавкает, «Балда», само собой, нет.

Майор, конечно, начнёт рвать и метать, но это же будет потом, не так ли?

Эд серьёзно пожимает отрокам лапки, я делаю то же самое. Это поднимает им боевой дух, они прямо на глазах приосаниваются. Ничего, на Землянике найдётся кому над ними причитать и сюсюкать.

Шлюпка отбывает, мигнув сигнальными огнями, а мы устраиваемся на крыше передохнуть, как два воробья под стреху. Вернее, воробей здесь я, Эд пусть и не орёл, но ястреб.

Он толкает меня локтем в бок, в прорезях маски азартно блестят карие глаза:

— Крепко подумал? Может, ну его, этого Макса?

— Хороший же чел, надо выручить, — решительно заявляю я.

— Попробуем, — вздыхает Эд, больше не возражая. За что и ценю: доверяет моим хотелкам настолько, что готов рискнуть ради них жизнью.

Мы снова лезем в вентиляцию, уже без помощи сервов Мурашки. Эта часть операции — только для нас с Эдом, психов недоделанных. Я прямо слышу скрипучий голос майора Федотова: «Вот же психи недоделанные. Ну, с Тёмным-то всё ясно, но вы-то куда, Финчли?»

Куда, куда, на кудыкину гору, воровать помидоры. Эд готов делать что угодно, лишь бы вместе со мной, и я этим бессовестно пользуюсь.

Коммуникатор снова подсказывает мне, куда передвигаться и где остановиться. Когда мы, запыхавшись, наконец замираем в нужном месте шахты, Эд берёт руль на себя. Ведь это он закорешился с телохранителем Макса — леса Лесавки объединили их. Я, волк-одиночка, им отчасти завидую.

Эд сдирает маску с физиономии и отбивает по вентиляционной решётке какую-то непонятную мне морзянку. Потом осторожно снимает решётку и просовывает в отверстие сперва озабоченную рожу, а потом ствол «Малютки». Не для того, чтобы пальнуть, упаси боже, а чтобы доказать, что свой.

Нам не стоит особых усилий убедить Макса и Оберона рвать отсюда когти. Что неудивительно: оба они люди нормальные, и всё, что творится в этом вертепе, им за прошедший год остобрыдло.

Длинноносик так просто сияет и даже норовит неловко меня обнять, будто бы я его спаситель и могучий избавитель. Я осторожно от этих проявлений чувств-с отстраняюсь, косясь на Эда. Всё в порядке — тот лишь снисходительно лыбится.

Дальше опять всё проходит без сучка и задоринки: прилетает шлюпка, высланная «Балдой», и мы загружаемся в неё, чтобы прибыть в условленное место. Из-за таких бугаев, как Эд и Оберон, мы с Максом в тесноте жмёмся к переборкам.

Куда мы отправляемся, когда наконец возникший из подпространства «Балда» берёт нас на буксир?

Да на Лесавку, конечно, куда же ещё. Там в каком-нибудь кочевье лесорубов мы надёжно укроем и Макса, и Оберона. Они заслужили немного отдыха.

Теперь спецам из императорской секретной службы не составит труда вскрыть базы данных Нью-Азарики, без Макса-то.

Ну а к тому, что получу от майора Федотова люлей, я уже привык.