@темы: видео, Туапсе

В. Харламов «Победа»

@темы: День Победы

УПД: пост про Эверест не для слабонервных:
masterok.livejournal.com/846557.html

@темы: приколы

@темы: приколы, фото, арт

Отопление отключили!!!11расрас!
Бог с им, с тем ао3 и фикбуком, но отопление!!! У нас лысые мерзнут!!!
Верните тепло в батареи, хады!

@темы: фото, кошачье

@темы: фото

@темы: видео, музыка

Название: Герцогиня
Автор: sillvercat для WTF Canidae: dogs, wolves, foxes, etc 2023
Бета: Xenya-m
Канон: ориджинал
Размер: миди, 4848 слов
Пейринг/Персонажи: Гера, Ренат, Анна и другие
Категория: джен
Жанр: мистика, драма, юмор
Рейтинг: PG
Краткое содержание: Ренат потерял маму. Гера потеряла хозяина. Анна нашла Рената, Геру и котёнка Чудика. И ещё она стала ведьмой.
Примечание: хуманизация, POV Анны; время действия — начало двухтысячных

Часть 1

Мальчик назвал её Герцогиней, и она приняла это имя спокойно, но не безразлично, скорее с печальным достоинством. В прежней жизни её звали по-другому — Ариадной, но мальчик, разумеется, не мог этого знать.

Он был худым, остроносым, загорелым, его одежда истрепалась, в кроссовках хлюпало. Он всё время о чём-то тревожился, словно предчувствовал какую-то беду. Или свою вину. Она очень хорошо ощущала это, недаром её предки на протяжении поколений сторожили овечьи и козьи стада, защищая своих подопечных. Мальчика, втихомолку подобравшего её и давшего ей новое имя, что-то сильно беспокоило. Кто-то обижал его.

Герцогиня... Хм. Пусть так и будет. Она позволила мальчику дать ей это имя, мгновенно поняв, что «Гера» — это тоже она. Позволила лечить свою лапу, повреждённую в прыжке через изгородь. Внизу лежали старые грабли, и Гера на них напоролась. Подушечка правой передней лапы сильно воспалилась и не давала как следует наступать на неё. Мальчик нашёл Геру возле магазина, где она лежала в тени, свернувшись калачиком, уткнув нос в растрёпанную пыльную шерсть. Он присел перед нею на корточки — она нехотя подняла голову — и с уважением сказал:

— Вау, ты породистая. Кто тебя потерял?

Она — тогда ещё Ариадна, не Гера — могла бы ответить ему, что хозяина-профессора зачем-то увезли с дачи в город на завывающей белой машине, а её… её туда просто не взяли. Она бежала за машиной, пока не добежала до следующего посёлка. Остановилась и нюхала воздух долго и тоскливо. Машины уже нигде не было видно, а дорога разветвлялась. Как попасть отсюда в городскую квартиру, она не знала. На дачу их с хозяином отвёз его сын. Она всем сердцем чувствовала, что с хозяином стряслось что-то очень плохое. И что никто не станет её искать.

Она была виновата.

Она не смогла его защитить.

Ей стоило бы вернуться к оставленной даче. Но лапа у неё совсем распухла, и она поселилась у помойных баков за магазином, очень быстро ослабев и исхудав.

И тогда её нашёл этот мальчик.

Ренат. Она тогда ещё не знала, что он Ренат.

Он сказал:

— Ты будешь Герцогиня. Гера. Пошли со мной? Только тихо, у меня бабка злая и всегда ругается. Я тебе сейчас что-нибудь в магазине куплю поесть.

Он вытряхнул из кармана монеты и бумажки, пересчитал, скрылся за углом, а потом принёс ей несколько упоительно пахнущих сосисок. Одну сосиску он на ходу дожёвывал сам.

— Извини, тоже есть хочется, — пробормотал он виновато. И, пока Гера ела, обвязал вокруг её шеи обрывок кожаного ремешка. Теперь она стала как будто его собака.

Его собственная.

* * *

Тринадцатилетнего Рената, Рената Равильевича Акчурина, в школе и на улице дразнили «татарвой», и потому он отчаянно дрался, так что его даже ставили на внутришкольный учёт. Но не это было плохо, а то, что мама умерла. «У Надьки-то разрыв аорты… а ведь такая молодая», — шуршали соседки бабы Зины, втайне довольные тем, что они-то вот немолодые, но живые.

После маминой смерти Ренат словно отупел, его уже не трогали ни эти перешёптывания, ни то, что отец немедля его бабе Зине «сбагрил», как та выражалась. «Сбагрил, а сам загулял».

Баба Зина даже не приходилась мамой его маме, была второй женой дедушки, то есть маминой мачехой. Дедушка тоже давно умер, ещё до рождения Рената.

В доме бабы Зины у него не было ничего своего, любимого и дорогого. Он не знал, куда подевались его книжки и старые игрушки, остались, наверное, на той съёмной квартире, где он жил вместе с отцом и матерью. Мама сама ушла от бабы Зины — когда Ренату исполнилось пять; он это время помнил смутно, как и древний бабы-Зинин дом, где всегда стоял запах чего-то прокисшего.

И у него не осталось ничего, да ему теперь ничего и не нужно было — после маминых похорон, после стай ворон над кладбищем, покосившихся памятников с жестяными венками рядом. Облезлые листья на этих венках шуршали, как перешёптывающиеся соседские бабки.

Отец начал пить с самых поминок, и с тех пор Ренат его трезвым не видел. И вообще редко видел его теперь, а потом баба Зина сердито заявила, что Равиль укатил на севера: «Вишь ты, денег обещает присылать, врёт небось».

Ренат и это выслушал равнодушно. Но за «татарву» и «бомжонка» — его начали дразнить и так — дрался ещё беспощаднее. Школьный психолог Елена Валерьевна пыталась беседовать с ним, подсовывала какие-то тесты. Он каменно молчал.

Никто ему не был нужен. Хорошо хоть летние каникулы начались.

А потом появилась эта собака.

Герцогиня.

Гера.

Она была колли, шотландской овчаркой, точно такой, как на картинке в энциклопедии «Моя собака», которую Ренат листал в читальном зале детской библиотеки: узкая длинная морда, белая полоска на лбу и рыже-белая шуба. И очень умные миндалевидные глаза, тёмно-карие, грустные.

У неё тоже никого не было, Ренат это сразу понял. Наверно, какой-то урод завёз её сюда и выбросил из машины. Или она потерялась и заблудилась, Ренат не знал. Зато теперь она стала его. Она пошла за ним, сильно припадая на переднюю лапу. Её надо было лечить.

И скрывать от бабы Зины. Та сразу начала бы долдонить, что такую большую псину не прокормишь, он сам всё время жрёт, дармоед, да ещё и псину теперь привёл. Или вдруг она надумает Геру продать. С неё сталось бы.

Ренат накормил Геру сосисками. Деньги у него завелись, когда он принялся продавать на вокзале собранные в лесу грибы и ягоды. С оглядкой на бабок, конечно: когда бабки появлялись, он испарялся. Но его продажи всё равно шли успешнее, он заходил прямо в тамбуры вагонов, а бабки опасались милиции.

Он решил, что поселит Геру в сарае — баба Зина редко туда заглядывала, и вообще по большей части находилась в доме, сгрузив на него все огородные заботы. Потому что он обязан был отрабатывать кормёжку. Ренат не протестовал. Это было справедливо, ведь иначе ему пришлось бы отправиться в детдом. Ну и вообще, пока он таскал воду и поливал грядки, тяпал картошку или подвязывал помидоры в теплице, баба Зина к нему не прискрёбалась. И не шибко ворчала, когда он из дому исчезал, выполнив дневную работу.

* * *

Гера пошла за мальчиком, сильно хромая — лапа болела. Мальчик пролез за зелёный забор вокруг какого-то дома, сдвинув одну из досок, и Гера тоже туда пролезла. Они очутились на огороде, аккуратно расчерченном полосами грядок, из которых торчали разные стебли и листья. Мальчик быстро огляделся по сторонам, нет ли кого, и позвал Геру за собой в сарай, стоявший в глубине огорода.

В сарае было темно и пыльно. Лежал разный лом, лопаты и грабли. Гера чихнула, устраиваясь в углу на груде рваных жёстких половиков. Сюда хотя бы не попадёт дождь. Она благодарно посмотрела на мальчика, а тот сказал, снова присев на корточки рядом с нею:

— Ты лежи тихонько, я вечером приду и принесу что-нибудь, чем тебя можно лечить. И поесть ещё принесу. Вылезу в окно и приду.

— Ренат! — раздалось снаружи. — Ты где шляешься, ирод? Грядки не полил!

Голос был надтреснутый, старушечий.

Мальчик вздрогнул. Но не выскочил сразу из сарая, как ожидала Гера, а притаился у двери, выглядывая в щель. Дождавшись, наверно, когда обладательница злого скрипучего голоса скроется из виду, он выскользнул наружу, не оборачиваясь. Гера посмотрела ему вслед — он торопливо добежал до проржавевшей бочки, вкопанной в землю, и плюхнул туда ведро. Потом проворно потащил ведро к грядкам — поливать торчавшие оттуда стебли и листья. Гера вздохнула, укладывая морду на вытянутые вперёд лапы.

Потом она поняла, что обладательницу злого голоса зовут баба Зина. Но баба Зина Геру так и не увидела и не узнала, что та жила в сарае на огороде почти месяц. Ренат вылечил ей лапу, щедро обмазывая её йодом — Гера терпела. Ещё он добавлял ей в суп и кашу растолчённые таблетки, называя их «антибиотик». Таблетки были горькие, но Гера опять терпела. Она понимала, что мальчик её лечит. И правда, лапа у неё болела всё меньше и меньше, а когда Ренат выводил собаку в лес, она уже почти не хромала. Он дожидался, пока баба Зина «отчалит», как он говорил, в магазин или уляжется спать, и осторожно прокрадывался с Герой к оторванной доске в заборе. Самым странным было то, что никто из соседей их тоже не замечал.

Словно Гера была невидимкой.

Вместе с Ренатом она ходила в лес и на речку, он искупал её и расчесал ей шерсть, избавив от репьёв и колтунов. Он разжигал на берегу костёр, и они сидели рядом, глядя на огонь. Гера чувствовала себя так спокойно и умиротворённо, словно вновь очутилась рядом с прежним хозяином. Но она всегда помнила, как того вдруг увезла завывающая белая машина. Могло ли такое случиться с Ренатом? Она надеялась, что нет.

Но случилось другое.

Баба Зина увезла его в город — вот что случилось.

Сначала Ренат не появился вечером в сарае. Зато из дома долго раздавались визгливые крики — Гера чуть было не решилась выскочить и побежать к Ренату. Но она крепилась — ведь он ей это строго-настрого запретил.

Он пришёл в сарай, когда луна уже высоко стояла в небе, круглая и блестящая, как монета. Он высыпал перед Герой на пол кучку объедков из газетного кулька, обхватил её за шею обеими руками и зашептал:

— Она меня завтра в город повезет. В интернат сдавать. Её в опеку вызывали, она уже все документы собрала. — Он судорожно и длинно выдохнул, утыкаясь Гере в шею, а потом снова горячо зашептал ей на ухо: — Я тебя всё равно не оставлю. Я доску в заборе отодвину, ты выходи и иди за нами на электричку. Потихоньку иди, чтобы она тебя не заметила. Будешь в тамбуре, тебя никто не тронет. А когда приедем в город, опять иди за нами. Если она меня к тёте Ане повезёт, чтобы переночевать, так тётя Аня прямо возле вокзала живёт. Она ничего так, нормальная тётка… была. Я к ним когда-то на каникулы ездил. Давно. А там я тебя спрячу.

Гера на всё была согласна, только чтобы оставаться с ним.

Она действительно легко проскочила в тамбур электрички и затаилась среди вёдер и корзин дачников, каждый из которых считал, что она принадлежит другому. Контролеры тоже скользнули по ней безразличными взглядами. А когда голос сверху объявил: «Конечная. Просьбы не забывать свои вещи в вагонах», — Гера выскользнула из электрички и поспешила вслед Ренату и бабе Зине, чьи фигуры маячили впереди, — так, чтобы не терять их из виду.

Она не знала, как мальчик собирается её «устроить», но изо всех сил на него надеялась.

Ей больше ничего не оставалось.

Часть 2

* * *

Булгаковская Маргарита стала ведьмой от горя и бедствий, поразивших её.

Так случилось, что на тридцать первом году жизни я тоже стала ведьмой. Я помню даже дату — последний день весны выпал как раз на понедельник и праздник Святого Духа.

Тогда я поздней электричкой уехала за город. Всю ночь бродила по молчаливому сосновому бору, прижималась щекой к шершавой коре, и высокие чёрные стволы постепенно забирали себе все мои земные страсти — страхи, обиды и желания. А утром под щебет первых птиц я вышла на залитую туманом и ледяной росой поляну. Первые солнечные проблески едва показались из-за верхушек леса. Я долго шла по мокрой траве, набирая воду в новенькие итальянские туфли, а потом сняла с себя всё до последней нитки и упала в жёсткие стебли. Тело пронзил ледяной холод, и я стала ведьмой.

Я лежала на животе в зарослях молодой полыни и смотрела, как по травинке ползет блестящий, словно выточенный из гематита, жук. Наконец он вспорхнул и улетел. Встало солнце, уполз под коряги туман. Я надела влажное бельё и платье, обулась и побрела к станции.

На перроне шла бойкая торговля рассадой, а у одной бабки на ящике я увидела россыпь каменных колечек. Такие же продавались во всех галантерейных отделах за двести рублей. Раньше я равнодушно проходила мимо, зная, что они разлетаются вдребезги от малейшего удара. Но в то утро…

Изо всех приглянувшихся колец по руке мне оказалось только одно — тонкое, темно-зелёное.

А вернувшись домой, я взглянула в зеркало и увидела, что мои серые глаза приобрели отчётливый зелёный оттенок.

* * *

Моя квартира находилась в тихом квартале — с потрескавшимся асфальтом, корявыми тополями и вытоптанным двором. Летом окно затеняла старая ракита, а зимой тонкие ветки пропускали неяркое солнце. Я привыкла к своему жилищу, унаследованному от бабушки, как привыкают к жёнам или мужьям, превратив его в типичное «уютное гнёздышко» одинокой старой девы с книгами на полках и мягкими игрушками на диванчике.

Тем летним вечером тишину квартиры разорвал звонок в дверь.

— Ой, баба Зина! — я еле скрыла досаду, отперев замок.

Я, грешным делом, всегда недолюбливала сестру покойной бабушки — рыхлую телом старуху с брезгливо поджатыми губами. И всегда боялась показать это. Благо, жила баба Зина в посёлке, а в городе бывала редко.

— Да вот привезла энтого архаровца в интернат оформлять. Да заходи ты, ирод! Отцу-то родному наплевать, что он на шее у меня висит. Как Надька померла, по первости ещё вертелся, а уже полгода, как грят, на севера уехал — да и сгинул. Ни денег, ни писем. А энтот — он нарочно мне нерьвы мотает, — она привычно замахнулась на отшатнувшегося к стене чернявого мальчишку лет тринадцати.

Я вспомнила, что Надя, приёмная дочь бабы Зины, ранней весной скончалась от аневризмы аорты.

И тут до меня наконец дошло, что долговязый худой подросток за её спиной — это Ренат, Надин сын, Реничек-Вареничек.

Черноглазый бутуз иногда появлялся в доме моих родителей на каникулах, чтобы сходить зоопарк и покататься на метро. Кто его привозил и увозил? Наверное, отец. В последний раз это было года два назад. Но тогда у него не было такого тяжелого взгляда исподлобья и такой злой усмешки.

У меня больно сжалось сердце. Да, с той ветвью семьи я никогда не была близка. Но как я могла забыть про осиротевшего мальчишку! Я ещё помнила, как он, стесняясь, прибегал ко мне в гости, забирался на диван с книжкой про Джельсомино в стране лжецов или с рассказами Сетон-Томпсона. Ещё мы азартно резались в морской бой, выкликая: «Е-два! Бэ-четыре! Попал!»

— Проходите, — сдержанно произнесла я, чувствуя, как решение приходит само. Зреет, поднимаясь из самого сердца.

Интернат? Никакого интерната!

Баба Зина начала снимать многочисленные кофты, Ренат нагнулся расшнуровать кроссовки.

— А я твоим звонила, звонила… Где они? — пыхтя, поинтересовалась баба Зина.

— Родители? На даче, наверно, были, сейчас дома, — рассеянно отозвалась я.

— Замуж-то не вышла? — вопрос был задан с привычной ехидцей. — И не родила никого? Смотри, тебе сколько, тридцать? Не девочка поди.

Но я пропустила всё это мимо ушей, хотя раньше расстроилась бы наверняка.

А старуха продолжала жаловаться на жизнь и тяжкую судьбу, которая послала ей на старости лет такого неслуха.

— Вот бумаги его, я уже созвонилась, — в руке у неё очутилась вынутая из обширной хозяйственной сумки пластиковая папка с документами. — Переночуем, а утром пойдём.

— Баба Зина, я сейчас провожу вас к родителям, поговорите, пообщаетесь, там и переночуете, — спокойно сообщила я. — А Рената я оставляю у себя…

— Ой, да такие хлопоты!.. — начала было старуха.

— Насовсем, — закончила я фразу. — Возьму в ученики. Но уж, сами понимаете, кости — ваши, мясо — наше.

— Чего? — испуганно выпалил мальчишка. В его тёмных глазах, устремлённых на меня, метались недоверие и облегчение.

— Помолчи, отрок. Раз уж попал ведьме в когти, терпи и вникай, — я невольно рассмеялась, тоже с облегчением. Всё складывалось как надо. Как нельзя лучше.

Мой смех внезапно заставил бабу Зину начать резко собирать сумки. Зато лицо Рената заметно просветлело, он снова стал похож на прежнего Реньку с ясной детской улыбкой на смышлёной физиономии.

— Оставляешь, значит, его? Ну правильно, ты одна, чего тебе. Хорошо, тогда я сей же час обратно, последней электричкой, — пробормотала баба Зина, боязливо косясь на меня.

— Я провожу, — сдержанно обронила я и тут же поправилась, снова глянув на Реньку: — Мы проводим.

Парню надо было распрощаться с этой страницей своей прежней жизни, перевернув её самому. Он снова стрельнул в меня взглядом и потупился.

* * *

Проводив бабу Зину на вокзал, мы медленно зашагали по улице обратно к дому. Ренат всё ещё осторожно, как зверёк, косился на меня. Он будто узнавал меня заново, а ведь так оно и было.

— Чем довёл бабку? С какими-нибудь обалдуями связался? — строго спросила я. — Учти, если соврёшь, я сразу почую.

Ренат тяжело вздохнул.

— С пацанами дрался. Дразнили… то татарвой, то бомжонком, — он дёрнул худым плечом. Его футболка и вправду выглядела застиранной, вся в разводах, и не поймёшь, какого цвета, кроссовки хлябали на тощих ногах.

Я мельком подумала, что баба Зина не оставила мальчишке никаких вещей. Только документы. Впрочем, она же привезла его в интернат, на казённый, так сказать, кошт.

— Что ещё? — с прежней суровостью продолжала я, не давая волю жалости.

— Менты приходили, доложили бабке, что я на вокзале торгую, по электричкам хожу с грибами и ягодами. Она не потому взъелась, что торгую, а потому, что денег ей не отдавал.

— Мог бы с песнями ходить, — пробормотала я. — Разлука ты, разлука, чужая сторона, никто нас не разлучит… — я резко осеклась, вспомнив, что мать Рената как раз лежит в сырой земле.

Но он, слава богу, этой древней песни не знал, моргнул растерянно.

— Шутка юмора, — пробурчала я. — Значит, песен не пел, наркоту не толкал.

— Вы чего, тёть Ань, — распахнул он глаза, а потом снова вздохнул и совсем по-взрослому объяснил: — Да надоел я ей, чего уж. Я ведь ей никто, а пенсия у неё маленькая. Отец свалил и не присылал ничего. Понятно всё, куда ей со мной возиться. Ей опекунство, чтобы деньги за меня получать, не дали, сказали, что старая она, оформляйте в интернат.

— Зато я молодая, — с натужной весёлостью выпалила я, но не успела договорить, когда он быстро сказал:

— А у меня ещё собака есть. Вы разрешите? Потому что… потому что без неё я не могу.

В его глазах теперь вспыхнула отчаянная решимость. И надежда.

* * *

Гера всё то время, что Ренат и баба Зина находились в доме, куда зашли после электрички, смирно лежала на ступеньках лестницы, ведущей в подвал. Из подвала несло кошками и стоялой водой, в трубах булькало и тихонько подвывало. Свет проникал сюда из-за полуоткрытой железной двери, через которую Гера и разглядела, что Ренат, баба Зина и ещё какая-то неизвестная женщина снова выходят из подъезда.

Подождав немного, Гера выскочила наружу и потрусила за ними, держась в отдалении. Ренат иногда оглядывался, сердито округлял глаза и взмахивал рукой, веля ей вернуться обратно к подвалу, но она не могла. Она беспокоилась. Люди ведь снова шли на вокзал. Зачем? А ну как возьмут, сядут в электричку и уедут?

Ренат, конечно, обещал не бросать её, но Гера-то понимала, что он был ещё мальчиком. Детёнышем. Другие люди могли его попросту не слушать.

Но на вокзале в электричку села только старуха, с явным облегчением махнув Ренату и даже не попытавшись его на прощание обнять. А Ренат и женщина развернулись и двинулись в обратный путь.

Гера внимательно рассматривала женщину. Та была молодая. Светловолосая, тонкая, высокая, немного сутулая. Глаза весёлые.

«Хорошая», — решила про себя Гера, вдруг успокоившись.

Ещё она чувствовала в этой женщине силу. От неё становилось боязно, но не слишком. Просто понятно было, что кого-кого, а вот её надо слушаться. Беспрекословно.

* * *

— Какая ещё собака? — ахнула я.

Моя семья стремительно разрасталась. Буквально на глазах.

Но собак я любила, хоть у меня их никогда не было.

— Я её в посёлке у магаза нашёл, — горячась, бессвязно бормотал Ренат. — Понимаете, я не мог её бросить. Она лапу поранила, я лечил. Держал в сарае за домом. Бабке не говорил, она бы её велела выкинуть. Или продала бы — породистую.

— Подожди, — нетерпеливо прервала я. — Не тарахти. Ты что, её с собой привёз? Сюда? А где же она?

— А вот она, — Ренат ткнул пальцем куда-то за спину. — За нами идёт. Она такая умная, тёть Ань, вы не представляете, какая она умная. Как человек, даже ещё лучше!

Он торопливо бросился назад и скоро вернулся под свет зажёгшихся фонарей вместе с собакой.

Несмотря на его сбивчивые объяснения, я ожидала увидеть обычную дворнягу с веселым скандальным нравом и кудлатой мордой. Но ко мне важно прошествовало благородного вида создание и чинно уселось рядом. О такой собаке я мечтала в детстве, но так и не собралась завести, сперва — из-за отцовской аллергии, потом — из-за маленькой жилплощади.

И тут нате вам.

— Какая красавица! — ахнула я, и собачий хвост немедля мотнулся по пыли.

Она действительно была умна и всё понимала! Я протянула руку, не решаясь её погладить.

— А как ее зовут? Она чужих подпускает? — я присела перед собакой на корточки.

— Герцогиня. Гера, свои! — Ренат хмурился, ожидая решения собачьей и своей судьбы.

Бело-рыжая красавица с острой длинной мордой снисходительно позволила мне потрепать себя по пыльной шелковистой спине.

— Колли, — вспомнила я виденный в детстве сериал про Лесси, шотландскую овчарку. Собака эта в каждой серии, шедшей в конце воскресной передачи «В мире животных», кого-нибудь выручала. Своего непутёвого хозяина, каких-нибудь заблудившихся детей или попавших в браконьерскую ловушку зверей. — Собака-спасатель. Будешь нас спасать?

Гера негромко заскулила, будто соглашаясь, и я с улыбкой выпрямилась.

Да, всё было к лучшему в этом лучшем из миров.

Ренат вдруг подошёл ко мне и неловко ткнулся лбом в плечо. Пробормотал:

— Спасибо.

За себя не благодарил, отметила я мысленно и так же неловко пригладила жёсткий ёжик его чёрных волос:

— Давай договоримся, племянничек. На «ты» и тёткой будешь звать. А сейчас — домой, мыться и спать, утро вечера мудренее, — эта старинная присказка сама сорвалась с губ. — Раскладушку в кухне пока поставлю, а дальше видно будет. Утром пойдем сперва купим тебе какие-нибудь новые шмотки, чтобы ты смотрелся джентльменом, а не босяком, и айда в опеку документы оформлять.

— Могут ведь и отказать, — по-взрослому серьёзно заметил Ренат. — Бабке вон отказали. И папа у меня, хоть и уехал, но живой же.

— А я ведьма, забыл? — подмигнула я ему, а он хмыкнул:

— Шутите. То есть… шутишь.

А я вдруг спохватилась, хлопнув себя по лбу:

— Караул! Ты же не ужинал!

Да уж, мне только с детьми и собаками возиться! На полке холодильника у меня, как помнилось, сиротливо маячили лишь баночки с йогуртом и творог с овсяными хлебцами. Пришлось завернуть в круглосуточный магазин за хлебом, сыром, сосисками, пельменями и «Педигри».

Но Ренат так толком и не поел. Помылся и рухнул на расстеленную мной раскладушку. Гера немедля устроилась рядом с ней. Привычно уже шевельнула хвостом, поглядев на меня, и уронила голову на лапы.

Умаялись оба, подумала я и погасила свет.

* * *

Сложнее всего с моим новым положением было примирить родителей. Неожиданно для себя я обнаружила, что, несмотря на отдельную квартиру, я по-прежнему отчитываюсь во всех своих тратах отцу, а в мыслях и поступках — матери. Мое увольнение с опостылевшей работы — я перебирала бумажки в одном из НИИ — они восприняли как трагедию Шекспира, а решение приютить Рената оказалось равным концу света и времён.

— У него есть отец! — грозно заявлял мой собственный отец.

— Зачем тебе такой хомут на шею? — поддакивала мама. — В крайнем случае пусть вон у нас живёт…

Подразумевалось: «Тебя и раньше-то никто замуж не брал, а с таким хвостом — тем более…»

Если кто-нибудь пробовал ссориться с родителями, то знает, что занятие это бесперспективное. Мать ударяется в слёзы, отец хватается за сердце, потом за аптечку, а ты чувствуешь себя последней свиньёй. И никакие способности ведьмы тебе не помогут. Приходилось лгать. Утешало только то, что теперь меня не мучила из-за этого совесть.

— Реньку я взяла на лето, пока бабка не остынет. А работу я нашла новую, лучше оплачиваемую, но с осени. В налоговой. Могу я в кои веки отдохнуть как следует! Мне же выдали расчёт. И в центр занятости я схожу, отмечусь.

Ни в какой центр я, однако, не торопилась. Мне надо было заниматься Ренькой.

Выяснилось, что его мама в законный брак не вступала, а потому никаких прав на сына Равиль не имел. И оформить опекунство большого труда не составило, побегать только пришлось.

Беготня по казённым домам возымела и ещё один хороший результат: чиновники нашли Равиля Акчурина в посёлке Де-Кастри возле Сахалина, кажется, на строительстве нефтяной платформы. Оставалось надеяться, что Ренькин отец переборет всё-таки свою слабость и свяжется с сыном. Чай не чужие. Вечное, со времён Некрасова, стремление мужиков топить горе в вине всегда меня бесило. Успокаивало только, что Ренат относился к этому более философски.

— Папа справится, — заявлял он.

Ну-ну, дай-то бог, как говорится.

Прочие родственники тоже чудили. Баба Зина запоздало сообразила, что некому теперь полоть ей огород, и начала охать и ахать по телефону. Тогда уже за дело взялся мой папа, отвезя тётке в посёлок целое «приданое» за Реньку: два ковра с дачи и «гэдээровский» сервиз, пылившийся у меня в коробке на антресолях. А заодно нанял какого-то местного дядю Гришу, чтобы тот помогал бабе Зине, сунув ему пятьсот рублей и пообещав переводить столько же помесячно и в дальнейшем. Я посочувствовала дяде Грише. Судя по скупым рассказам Рената о своём житье-бытье у старухи, та была тем ещё эксплуататором.

В общем, и эта коллизия разрешилась ко всеобщему удовлетворению.

И мы с Ренатом даже отпраздновали это. Сидя на спускавшихся к воде ступенях набережной, мы радовались жизни. Я запивала «Балтикой-тройкой» колбасную нарезку, а «новое поколение», как ему и полагалось, выбрало «Пепси», чипсы и шоколадку. Гера чинно восседала рядом с нами, сдержанно виляя хвостом, когда к ней обращались, и деликатно брала с ладони кусочки колбасы. Тоже праздновала.

Я понимала, что неплохо было бы проехать вдоль шоссе, на котором стоял посёлок Рената, чтобы поискать прежних хозяев такой чудесной собаки, но душа к этому не лежала. Чуяла я, что собака не так просто взяла и заблудилась.

На всякий случай я регулярно втайне от Рената просматривала местные газеты — не ищет ли кто потерянную колли, но там стояла тишина. Опять же слава богу, философски подумала я.

— Финансы-то на излёте, — деловито сообщил мне Ренат.

— М-м-м… — согласилась я.

— Можно пойти машины мыть, — обдумывал парень наше дальнейшее житьё-бытьё.

— А тебе так хочется? — подняла я брови. — Да нет, деньги мы добудем иначе. Пошли.

Отставив бутылки на прокорм бомжам, мы двинулись к станции метро.

— Заставишь милостыню собирать? — ехидничал Ренька позади меня. Волчья затравленность постепенно исчезла из его взгляда. Слава Всевышнему, парень наконец почувствовал себя дома. И огромную роль в этом сыграла не я, а Гера.

— Будешь дерзить, продам в рабство в земли Шом, — легко сообщила я.

— А где это? — купился Ренька.

— Вызову дракона — узнаешь.

Он довольно прыснул.

Но его живая физиономия озадаченно вытянулась, когда мы поднялись на крыльцо почтамта и купили там пачку разноцветных глянцевых «лотереек».

— Ты серьёзно, тёть Ань? — недоверчиво ухмыльнулся он.

— А вот увидишь… — загадочно отозвалась я.

Когда через две недели состоялся нужный тираж, я боялась только, что в газеты просочится информация о том, кто эта загадочная «жительница Энска, выигравшая в лотерею миллион».

За вычетом налогов, разумеется, сумма оказалась куда меньше, но у нас оставались «лотерейки».

* * *

Лето катилось неспешно. Я всё ещё «валяла дурака», как сокрушались родители, но мы с Ренькой исправно ездили к ним на дачу помогать, привозя домой дары сада и огорода. В тот вечер, когда у нас в семье появился ещё один «родственник», я как раз наварила молодой картошки и уселась за пасьянс. Поглядела на племянника, растянувшегося на диване с книгой.

— Что читаем?

Ренат, не отрываясь от чтения, показал обложку:

— Бойе. «Ученик ведьмы».

— Очень актуально. Читай-читай, — я раскладывала «Косынку» — пасьянс, который не сходился в принципе, но требовал не менее получаса времени. — Устанешь от трудов, иди селёдку почисти. Как Ванька Жуков, девятилетний мальчик… помнишь?

— Ейной мордой в харю тыкать… как же, помню, — Ренат поднял глаза, сел на диване, как-то помялся и наконец бухнул: — Тётк, ты вот всё про ведьму, ученика, кости ваши, мясо наше… и вот в лотерею выиграли… ты это что, всё серьёзно?

Голос его дрогнул.

Я важно кивнула, глядя в его округлившиеся глаза:

— И ещё выиграем, так что серьёзней некуда, отрок. То, что мне дано, то и тебе дано будет. Только учиться надо.

— Учиться, учиться и учиться… вон на стенке колледжа кирпичами выложено… — заворожённо пробормотал Ренька, всё ещё уставившись на меня. И вдруг встрепенулся: — Ой... Слышишь?

За входной дверью явственно раздавался чей-то писк.

Мы вышли в коридор вслед за цокающей когтями по полу Герой. Снаружи опять послышалось короткое хныканье.

— Ой, — снова выдохнул Ренька, распахивая дверь.

Маленький — месяцев полутора — котёнок сидел на резиновом коврике и хрипло пищал. Чёрная шёрстка скаталась, а белые лапки посерели от пыли.

— Возьмём? — дрогнувшим голосом выпалил парень. — Тётк?

— Куда от вас деваться, оглоедов! — от души произнесла я, подняла дрожащее существо и показала собаке: — Гера, свои.

Собака всем видом выразила недоумение — я, дескать, познакомиться вышла, нешто маленьких обижать буду.

— Реник, нагрей молока, — я зашла в комнату и поставила сиротинку посередине. — Осваивай жилище, чудо в шерсти.

Шерстяное чудо сделало несколько отважных шагов — прямо в угол, где присело и напрудило лужицу на серое ковровое покрытие. И принялось деловито зарывать.

— Н-да… Нужно срочно купить лоток, — задумчиво проговорила я, отправляясь в ванную за чистящим средством. — И расширить жилплощадь. Ренька, ты где хотел бы жить?

— У моря, однозначно, — немедля отозвался парень с кухни, хлопая дверцей холодильника — доставал молоко.

— А поконкретней? Балтийское, Белое, Баренцево?

— Лучше Чёрное. Можно Средиземное, — хихикнул он.

— Средиземное нам не подходит, — серьёзно возразила я. — Земля чужая. А вот Чёрное — вполне. Надо на сайтах недвижимости пошарить. Дом, квартира? Как по-твоему? В доме мужик нужен. Справишься?

— Рехнулась, тётка? — на сей раз Ренат выскочил из кухни с недочищенной селёдкой в руке. За ним скакало чудо, видимо не удовлетворившееся молоком и привлечённое селёдкой.

Я подхватила котёнка на руки:

— Будешь ты у нас Чудик. Поедешь к морю, Чудик? Возьмём целое купе и покатим. Только надо прививки сделать… вроде как.

Тот вцепился в меня крохотными коготками, пригрелся и замурлыкал, забыв даже про приманчивую селёдку.

— Тётк, — не унимался Ренька, переминаясь с ноги на ногу и хлопая длинными ресницами. — Слушай, ну это… ты вообще… Мы что же, вот так всё бросим и покатим не понять куда?

— Именно, — степенно кивнула я. — Потому что нам фартит. Потому что я ведьма, а ты мой ученик. Потому что нас ждут путешествия и приключения. Ты понял?

— Ура, — шёпотом сказал Ренька и вдруг зашмыгал носом. Но когда я растерянно попыталась погладить его по голове и приобнять, он сердито увернулся:

— Я мужик. В доме нужен мужик, сама же сказала.

— Значит, покупаем дом, — кашлянув, бодро заключила я.

* * *

В купе скорого поезда, катившего на юг, спали на полках женщина и мальчик. Анна и Ренат. В ногах у Анны, свернувшись калачиком под простынёй, сладко дрых Чудик.

Гера не спала. Она лежала на коврике, внимательно глядя в тёмное окно, за которым мелькали высокие столбы и светлело небо.

Она была целиком и полностью счастлива.

Её люди были с нею. Её люди и Чудик. Ей было кого защищать.

@темы: фики, ЗФБ-23

Название: Натуральный обмен
Цикл: «Проныра»
Автор: sillvercat для WTF Science Fiction 2023
Бета: Xenya-m
Канон: ориджинал
Размер: мини, 2900 слов
Пейринг/Персонажи: Дрюня, Алекс, боцман, другие члены экипажа «Проныры», циркачи, слономорфисы, мистер Лоу
Категория: джен
Жанр: космоопера, юмор, приключения
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Дрюня, капитан космического кораблика под названием «Проныра», вечно что-нибудь с успехом или без успеха предпринимал. На этот раз он решил подзаработать контрабандой экзотических инопланетных зверей.
Предупреждения: нецензурная лексика (немного)
Примечания: навеяно космическим циклом команды WTF Net deneg 2022 «Общий драйв» и «Отработка», разрешение автора на продолжение получено

По-настоящему-то Дрюню звали Андрей Сорокожердев, но кто бы это смог выговорить? Правильно, почти никто, кроме своих.

Но своих в космосе было мало, да и обитали они в основном по задворкам Империи, за дальним Порогом, на почти необитаемых, едва-едва терраформированных планетах, куда имперцы высаживали их с минимумом необходимого.

Свои не жаловались. Они были привычные. И Дрюня тоже был привычный.

Так уж получилось, что, когда он, капитан маленького вёрткого судёнышка под названием «Проныра», решил подзаработать контрабандой экзотических животных, его старпома Алекса не было на корабле. Иначе он объяснил бы капитану, насколько это неблагодарное занятие. И явился бы единственным — не человеком, конечно, но кибером, которому скептик Дрюня поверил бы на слово, без каких-либо доказательств.

Но Алекса на борту «Проныры», увы, не оказалось. Он, можно сказать, находился в заслуженном отпуске. Уникальный кибер, доставшийся раздолбаю Дрюне в наследство от разорившегося и спившегося отца-изобретателя, раз в год нуждался в апгрейде и профосмотре. Для этого Дрюня втихаря связывался со старыми отцовскими друзьями, всё ещё работавшими на заводе, когда-то принадлежавшем отцу, и те так же втихаря обслуживали Алекса.

Почему-то никто из знавших о существовании супер-кибера, неотличимого от человека, пока что не сдал его яйцеголовым умникам имперских техноцентров. Очевидно, все считали (а так ведь оно и было), что Алекс — уникальный продукт, созданный специально как друг, напарник и нянька раздолбая Дрюни. А потому ни для кого другого интереса не представляет.

В общем, Алекс крайне редко покидал своего подопечного — только для ежегодного апгрейда. И вот снова наступил опасный момент, когда Дрюня остался капитанить на «Проныре» один, клятвенно пообещав Алексу, что не встрянет ни в какую авантюру. Вроде той, когда он сдуру связался со Скруджем, главой бандюков с Утопии, а тот едва не припряг его для съёмок в порнофильме в качестве отработки за допущенный косяк. Дрюня по сию пору вспоминал эту позорную историю с содроганием.

Алекс отбыл, и Дрюня уныло загнал «Проныру» в ремонтные доки: корабль ведь тоже нуждался в техосмотре. Остальная его команда — боцман Захарыч, Мотя Козырь и новоиспечённый член экипажа, юнец по кличке Шпунтик, —получив от капитана аванс, проворно разбежалась по разнообразным заведениям, щедро рассыпанным по Тортуге-5, пиратской планете из Лиги Вольных Планет близ Приграничья. Дрюня же мрачно залёг в номере космоотеля под странным названием «Кава-кава». Предаваться нехитрым развлечениям, обычным для авантюристов на отдыхе, ему отчего-то не хотелось.

Он точно знал отчего. Что душой-то кривить, у него просто не было денег. Именно сейчас, когда Алекса взялись апгрейдить спецы, а корабль встал в доки на текущий ремонт. Запрещать своим ребятам оттопыриваться на Тортуге Дрюня не хотел, но сам уже не имел на эти оттопырки права. Вот он и лежал на широкой, но довольно расшатанной кровати в самом затрапезном номере отеля (рядом с кухней), тоскливо уставившись в потолок. Позолота с потолка давно облезла, в вентиляцию назойливо проникал кухонный чад и гомон поваров — спасибо, хоть не крысы. Какой отстой! И даже весёлую девицу не вызовешь.

«А ну, встряхнись, тряпка!» — сердито приказал он себе, а вслух громко скомандовал «умному помощнику», то есть автомату, обслуживавшему номер:

— Умник! Местный банк объявлений мне!

Умник неверно истолковал слово «банк», чего и следовало ожидать, и на потолочном экране визора резво замаячила добрая сотня предложений о немедленном и очень выгодном кредите. Дрюня скорбно зажмурился. Он точно знал, что за любой взятый кредит Алекс по возвращении всю душу из него вытрясет. Прецеденты имелись.

— Сеть частных объявлений, баран, — устало обругал Дрюня Умника, и тот, наконец вкурив, что от него требуется, сменил базу данных на экране. Эта сеть здесь именовалась без изысков — «ПродайКупи».

Дрюня заскользил глазами по строчкам, пытаясь сообразить, на чём в этой помойке можно легально (ну или почти легально) заработать. Наконец он добрался до рубрики «Меняю». Это, конечно, был сущий блошиный рынок, но имелся и один несомненный плюс: у Дрюни издавна валялись некие артефакты для такого натурального обмена баш на баш. Оставалось только найти, кому эти самые артефакты впарить, в ответ получив то, что можно выгодно сбыть с рук за деньги.

Дрюня несколько раз прогнал базу объявлений туда-сюда по потолку — помойка, как есть помойка. Через коммуникатор отеля он связался с несколькими объявляльщиками — херушки. То есть с нулевым результатом — услышав, на что именно Дрюня предлагает им меняться, они немедля разъединялись.

Знатоки чёртовы, снобы.

Список снобов всё рос, а список потенциальных менял уменьшался.

И тут взгляд впавшего в окончательное уныние Дрюни зацепился за строку: «Предлагаю пару слономорфисов с Дедеркаута, половозрелы, готовы к размножению».

Слономорфисы. Хм…

Дрюня вывел на потолок данные об этих животных и несколько озадачился. Они были достаточно редкими и дорогими, травоядными, то есть не хищными, неопасными, но Дрюню смутили их размеры в полтора человеческих роста. Прилагавшееся к статье изображение радовало глаз чем-то морщинистым, серым, огромным, с туповатой, но кроткой мордой.

Они очень походили на земных слонов, но без привычных длинных хоботов и огромных ушей.

Дрюня задумчиво поскрёб пятернёй затылок и принялся искать, куда и кому можно спихнуть таких красавчиков. Точнее, красавчика и красавицу.

Клиент, возжелавший заполучить слономорфисов, нашёлся сразу же. На планете утончённых радостей для сибаритов, как правительство позиционировало эту дыру, под названием Виктувия. Виктувианцы извечно поставляли другим мирам всякие деликатесы, вина и всё такое прочее. Слономорфисы значились в длиннющем списке заказов, выкаченном неким мистером Лоу — уже в другую сеть, «ТвояПокупка», и нашлись поиском в один клик.

Поскольку зверюги были крупноваты, Дрюня решил уточнить у Лоу, до какой степени они ему нужны, чтобы без толку не катать их по всей Галактике. Оказалось, что сильно нужны. Мистер Лоу, появившись на экране визора собственной тощей лысоватой персоной, прямо-таки расцвёл, когда услышал о паре слономорфисов. Он энергично затряс остатками седеющей шевелюры, но принялся так же энергично торговаться, стараясь сбить Дрюнину цену. Тот, впрочем, не шибко опечалился, ибо предусмотрительно эту цену задрал, как делает любой мало-мальски соображающий торговец. Наконец оба фигурально ударили по рукам и расстались, довольные друг другом.

Итак, Дрюне предстояло оказаться на Виктувии со слономорфисами под мышкой, едва «Проныра» покинет ремонтные доки.

Выглядело всё это неплохо даже для скептика Дрюни, и он немедля связался с продавцом слономорфисов, который представился герром Стольцем. Услышав его чудовищный акцент, Дрюня понял, почему герр Стольц самолично не попытался впарить хоть кому своих драгоценных слономорфисов. Тот просто-напросто очень плохо коммуницировал на космолингве. Как устной, так и письменной. Но, когда Дрюня осторожно растолковал ему, что именно предлагает в обмен на его зверюг, тот расцвёл пуще мистера Лоу и так же энергично закивал. Насколько Дрюня смог разглядеть на старом экране визора, то и дело покрывавшемся рябью, герр Стольц был типичным выходцем из Старой Германии, тучным и склонным к обильной жратве и выпивке, с кирпичного цвета физиономией.

Они договорились встретиться наутро, и Дрюня, подрочив в кулак, безмятежно уснул. В обмен на свои завалявшиеся артефакты он получит пару экзотических зверюг, за них — деньги, а деньги — это же прежде всего свобода.

* * *

На встрече с герром Стольцем Дрюню ожидал ряд открытий чудных, как писал поэт. Во-первых, владелец слономорфисов оказался хозяином бродячего космоцирка-шапито, что можно было бы и предвидеть. Вторым открытием стали артисты этого самого шапито — их павильончики Дрюне пришлось миновать, прежде чем он добрался до шатра хозяина. По дороге Дрюню бросало то в жар, то в холод, такие ему попадались обольстительные акробатки и фокусницы с разных планет, только одни птицеженщины Сирин, Алконост и Гамаюн чего стоили. От их сладкого пения Дрюня просто взмок. Ну и предсказатель — или предсказательница — судьбы по имени Рокиньо неясного пола, бросавшая на капитана «Проныры» зазывные взгляды из-под чёрных кудрей. Тут Дрюне пришлось себе напомнить, что денег у него нет. И в ближайшее время не будет… слава Богу. Пока он не продаст слономорфисов.

Восседающий в центральном шатре за старинной деревянной конторкой герр Стольц оказался на голову ниже Дрюни, чего не было заметно на экране визора, но действительно краснолиц, громогласен и чудовищно коверкал космолингву.

Похлопав Дрюню по плечу толстой ручищей, он проговорил на удивление чётко:

— Диаманды?

Диаманды с Вивиканды вообще-то в большинстве обитаемых миров считались синонимом фальшивки, никакой реальной ценности не имеющей. Миф. Устойчивый фразеологизм, как выразились бы яйцеголовые имперские лингвисты.

Но в том-то и фокус, что у Дрюни эти артефакты были. Четыре грубо огранённых камня, сверкавшие золотисто-зелёным блеском. Достались от отца, как и Алекс. И если Алекс являлся подлинным сокровищем, то насчёт диамандов Дрюня сильно сомневался. Очень сильно. По крайней мере, все семь лет, миновавших с поры получения им отцовского наследства, он не раз пребывал в стеснённых обстоятельствах и пытался хоть кому-то впарить злосчастные артефакты. Херушки. То есть безуспешно. Было похоже, что каждый жулик в обитаемой Вселенной был о диамандах Вивиканды наслышан с наихудшей стороны.

Только не герр Стольц. Он осторожно взял крупными пальцами поочерёдно каждый из торжественно выложенных Дрюней на конторку камней, покатал их туда-сюда, поцокал языком. Потом достал из ящичка конторки тонкий кинжал, с рукоятью, украшенной стразами, и слегка поцарапал лезвием бока диамандов. Диаманды, не отзываясь на провокации, горделиво сияли. Сиял и Дрюня. Он точно знал, что дело чистое. Пусть даже герр Стольц полезет во Всегалактическую Сеть и почитает про «миф» и «фразеологизмы».

Просто репутация у диамандов была хреновая, вот и всё. Именно такого для себя всегда боялся сам Дрюня. Заработаешь хреновую репутацию — вовек не отмоешься. Но, похоже, герра Стольца это вовсе не волновало. Может быть, он задумал провернуть с диамандами какую-то хитрую комбинацию. Или обшить ими лифчики своих циркачек. Дрюню это тоже не волновало. Теперь ему нужны были слономорфисы, коль они со Стольцем ударили по рукам.

Стольц вывел Дрюню наружу и с резвостью, какой трудно было ожидать от его тучной фигуры, потрусил от шатров к загонам. Оттуда доносились самые разные звуки животного мира: писк, визг, вой и трубный рёв.

И вонь тоже доносилась. Отменная вонь. Практически нестерпимая. Дрюня даже незаметно сглотнул.

— Вот! — торжественно объявил хозяин, указывая короткопалой рукой в сторону самого большого загона.

Над термопластиковой загородкой двумя серо-бурыми холмами возвышались гладкие спины. Один из зверей повернулся и уставился на подошедших маленькими круглыми глазками. Его взгляд показался Дрюне очень усталым и грустным.

— Самец, — гордо провозгласил герр Стольц и ткнул пальцем в сторону второго животного. — Самка. Забирать.

— П-прямо сейчас? — слегка оторопев, промямлил Дрюня. — Мне… надо на корабле всё подготовить. Обустроить, так сказать, логово.

В принципе, он представлял, где устроит это самое логово для слономорфисов. В грузовом отсеке, отгородив там свободную зону с помощью контейнеров. «Проныра» уже был на ходу, до Виктувии, где проживал покупатель, мистер Лоу, можно было добраться за пару корабельных суток. Всё складывалось как нельзя лучше. Действительно, зверюг можно было забирать хоть сейчас.

— А что они жрут… э-э, едят? — спохватился Дрюня. В Сети ему удалось выяснить только, что слономорфисы — травоядные.

Герр Стольц выпалил какое-то длинное, то ли латинское, то ли немецкое, слово и снисходительно добавил, глядя на вытянувшуюся физиономию Дрюни:

— Я давать вам два брикета. В качестве жеста доброй воли.

Дрюня облегчённо закивал. В конце концов, он не собирался катать животных взад-вперёд, показывая им достопримечательности обитаемой Галактики. Через пару дней он от них избавится, а там уже покупатель пусть кормит их чем захочет. Хоть грудью.

По коммуникатору Дрюня вызвал своих предающихся где-то увеселениям раздолбаев и велел Захарычу немедля прибыть на корабль и расчистить площадку в грузовом отсеке, а потом вести «Проныру» к месту стоянки шапито. Герр Стольц, слушая эти распоряжения, одобрительно хмыкал. Сам же Дрюня решил, что места на лужайке, где обосновался цирк, вполне хватит, чтобы посадить здесь небольшой корабль. Кораблик. Это, конечно, было нарушением правил, но фиг ли, «Проныра» быстренько улизнёт. Зато не придётся отдавать последние финансы за транспортировку зверюг до космодрома.

— Кэп, что ты делаешь в цирке? — озадаченно осведомился Захарыч.

— Выступаю, — проворчал Дрюня. — Зверей покупаю. Хорош болтать, давайте, ноги в руки — и сюда.

Все циркачи высыпали из своих палаток и павильонов, заслышав гул двигателей, и восхищённо задрали головы к вечернему небу, где бортовые огни «Проныры» гордо соперничали со светом разгорающихся звёзд. Дрюня вспомнил свои диаманды, и ему как-то взгрустнулось. Всё-таки он сроднился с этими легендарными, пусть и в нехорошем смысле, камушками.

Циркачи зааплодировали и засвистели, когда Захарыч виртуозно притёр корабль чуть ли не к самому входу в загон слономорфисов, откуда махал ему руками Дрюня. Тот придирчиво проверил, как его раздолбаи обустроили грузовой отсек, и решил, что сойдёт на пару-то дней. Место пребывания экзотических зверюг было аккуратно огорожено контейнерами.

Слономорфисы вышли из своего загона, подгоняемые окриками герра Стольца и побрели к трапу «Проныры», встряхивая ушами. Уши эти были невелики и располагались близко к затылку, а хоботы представляли собой короткие отростки, придавая слономорфисам несколько удивлённый вид.

Дрюня заглянул за контейнеры, где устроились зверюги, проверил наличие травяных брикетов, обещанных герром Стольцем, и лоханок с водой и дал отмашку Захарычу — взлетаем, мол, пока полицейские не засекли. Он отсалютовал герру Стольцу сквозь закрывающиеся створки шлюза и заторопился в рубку, в своё капитанское кресло. Долгие проводы — лишние слёзы.

* * *

«Проныра» взял курс на Виктувию, где слономорфисов дожидался мистер Лоу. Передав управление автоматике, Дрюня вылез из кресла, с хрустом потянулся и отправился смотреть, как там его экзотические животные. Животные были в полном порядке: осторожно топтались по импровизированному загону, помахивали ушами и вытаскивали хоботами клочки прессованной травы из кормушки. Самец повернул голову и посмотрел на Дрюню внимательно, как давеча. И тому опять показалось, что взгляд у зверюги грустный-грустный.

— Не падайте духом, поручик Голицын, — попытался приободрить его Дрюня. — Гляди веселей. Вон у тебя какая девушка!

Девушка тоже посмотрела на Дрюню как-то печально, и тот забеспокоился. А вдруг животины заболеют? Слягут?

— Что вы такие… депрессивные? — укорил их Дрюня. — Прокатитесь, мир посмотрите, других людей. Зверей. Могу вам звёзды показать, хотите?

Совершенный идиотизм, но он действительно вывел слономорфисов из трюма и направился с ними наверх, на первый ярус, туда, где сквозь иллюминаторы можно было увидеть бриллиантовую россыпь созвездий.

— Кэп, ты спятил? — робко просвистел откуда-то сбоку Захарыч, но Дрюня лишь отмахнулся. Ему надо было как-то расшевелить зверюг, чтобы весёлые были и бодренькие к моменту совершения сделки с мистером Лоу. И вообще.

Зверюги зачарованно тянули хоботы к звёздам в иллюминаторах и тихонько дудели. Радовались, наверное. Или просто разговаривали. Самец, например, говорил своей девушке: «Ты у меня прямо как та звёздочка». А она смущалась.

— Ты будешь Ваня, — решительно объявил Дрюня слономорфису, и тот с любопытством уставился на него. — Надо же вас как-то называть. А ты — Маруся.

Маруся одобрительно затрясла ушами. Все были довольны, и у Дрюни от сердца отлегло. Всё-таки редких животных он раньше не перевозил.

Всё бы ничего, но у Маруси с Ваней оказался один большой недостаток, причинявший неудобство. Они срали. То есть выделяли продукты своей жизнедеятельности прямо на настил грузового трюма, и эти продукты воняли, можно сказать, оглушительно. Убирать дерьмо Дрюне пришлось самолично, ведь купить слономорфисов было его и только его затеей. Тем более что Захарыч прятался в техотсеке под предлогом проверки произведённых на Тортуге ремонтных работ, Мотя заявил, что у него аллергическая реакция на дерьмо и он умрёт, если его понюхает, ну а Шпунтик — тот вообще испарился из поля зрения кэпа.

Что утешало Дрюню — к вечеру следующего дня «Проныра» должен был приземлиться на Виктувии. Мучиться оставалось недолго, поэтому Дрюня, сцепив зубы, споро выбрасывал дерьмо слономорфисов в утилизатор, ну а те — те производили его так бойко, как будто бы им за это платили. Пожалуй, теперь Дрюня понял, почему герр Стольц избавился от этих во всех отношениях примечательных животных.

Наконец Виктувия приблизилась настолько, что можно было наблюдать её сияющую атмосферу в иллюминаторах, и Дрюня вызвал мистера Лоу. Потенциальный покупатель довольно потирал руки, радуясь прибытию слономорфисов, и Дрюня счёл своим долгом его предупредить: животные, мол, производят слишком много… хм… отходов. Так что в их вольере, или что у них там будет, необходим специальный настил. В ответ мистер Лоу залился неприятным дребезжащим смехом и пояснил оторопевшему капитану «Проныры», что подстилка не понадобится — слономорфисы на Виктувии не задержатся.

— По крайней мере, в том виде, в каком вы их привезли, — довольно сообщил он.

— В смысле? — не понял Дрюня.

— Я покупаю этих гигантов для сети своих ресторанов, — охотно пояснил мистер Лоу. — Изысканный деликатес для самых взыскательных и богатых клиентов. Слономорфисы и вправду редкие животные, блюда из их мяса произведут фурор. Я буду продавать права на их реализацию с аукциона. Вы что-то сказали, капитан?

Да, Дрюня сказал: «Блядь!» — и разъединился.

Потом ещё немного посидел, тупо пырясь в иллюминатор на приближающийся виктувианский космодром. Дал команду автоматике вернуться на орбиту планеты и поплёлся вниз. К слономорфисам. То есть к Ване и Марусе.

Ну какого рожна он взялся их утешать, какого рожна дал им имена?!

Тупой рефлексирующий идиот.

Он абсолютно не представлял, что ему теперь делать. Отдать зверюг на растерзание шустрому плотоядному Лоу он просто не мог. Но куда их девать? До их родной планеты с непроизносимым названием путь был неблизок. Расход топлива! Дерьмо!

— Вот дерьмо, — выдохнул Дрюня, и Ваня, мягко приблизившись, положил ему на плечо свою большую голову. — Чтоб ты пропал… — говоря это, Дрюня почесал слономорфису тёплое местечко у основания хобота. Свободной рукой погладил шершавый бок блаженно закрывшей глаза Маруси. У Маруси были длинные стрельчатые ресницы.

Ему конец. Он в тупике.

* * *

Из тупика капитана «Проныры» извлёк, конечно, Алекс. Прекрасный всезнающий и всепонимающий Алекс, старший помощник, вообще помощник, опекун, отцово наследство и божье благословение. Когда из пришвартовавшейся к корабельному шлюзу крохотной шлюпки показалась высокая фигура суперкибера, Дрюня едва не заплакал от радости. Теперь-то Алекс найдёт выход из безвыходного положения.

Так и вышло.

Алекс с непроницаемым лицом оглядел доверчиво уставившихся на него слономорфисов (из недр корабля тем временем возникла вся остальная сдриснувшая команда «Проныры» и воззрилась на Алекса с надеждой), сдвинул строго очерченные тёмные брови и выдал:

— Поселенцы с Катрионы-2 душу прозакладывают за органические удобрения, вырабатываемые этими травоядными. Они намеревались их разводить и даже заказали пару, но грузовик с ними был предположительно угнан пиратами и до Катрионы не добрался. Вполне возможно, что это и есть те самые исчезнувшие особи.

Дрюня снова уселся в капитанское кресло, чтобы обрести душевное равновесие, и проворно отыскал данные о Катрионе-2. Отыскал и блаженно выдохнул. Не так далеко, не так дорого, а заправиться можно, не приземляясь на космодроме Виктувии. Ну их, этих сибаритов и гурманов.

— Надеюсь, катрионцы нам хорошо заплатят, — жизнерадостно объявил он. — Видите, мне всё-таки удалось провернуть эту сделку к выгоде для всех нас.

Главным образом, для Вани и Маруси, подумал он.

И ещё подумал, что будет по ним скучать.

Название: И воздвигнется тварь
Цикл: «Проныра»
Автор: sillvercat для WTF Science Fiction 2023
Бета: Xenya-m
Размер: мини, 2917 слов
Персонажи: Дрюня, Мара, Алекс, другие члены экипажа «Проныры»
Категория: джен, гет
Жанр: драма, фантастика, романтика, юмор
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Капитан «Проныры» наконец встретил девушку, на которой решил жениться.
Предупреждение: сленг, ненормативная лексика, цитаты из классиков, стёб

У капитана Андрея Сорокожердева был космический корабль «Проныра» класса «B», супер-кибер Алекс, неотличимый от человека и служивший на «Проныре» старпомом, а также сложная фамилия, которую никто не мог выговорить, и потому все звали его просто Дрюней.

Тем не менее когда он решил жениться, то сразу подумал, что наконец-то нашёл девушку, готовую зваться «мадам Сорокожердева».

Нашёл он её на захудалой планетке Акрида-3, едва-едва терраформированной и лишь чуть-чуть освоенной. Вся цивилизация её тулилась вокруг единственного космопорта. Посёлок Джексонвилль в пять тысяч душ, если верить Галасети, приютил несколько магазинов, пару увеселительных заведений, полицейский участок, госпиталь и церковь. Вот и вся цивилизация.

Как раз возле церкви Дрюня и встретил девушку, согласившуюся стать мадам Сорокожердевой.

Её собирались побить камнями.

Ну или просто побить.

Дрюня тогда решил осмотреть достопримечательности Джексонвилля и вместе с экипажем начал их обход с кабака.

Как на грех, суперстарпома Алекса снова с ним не было. Если бы был, ничего из последующего не случилось бы. Но старый друг покойного Дрюниного отца, проф Заборски, выпросил Алекса в своё распоряжение на пару недель. Дрюня не смог ему отказать. В конце концов, Алекс действительно был уникальным кибером, совершенно неотличимым от живого человека — от серьёзного, рассудительного человека, конечно же, а не от раздолбая вроде Дрюни и остальных членов экипажа «Проныры». И если бы профу удалось изучить технологические фишки Алекса, он бы озолотился. Дрюня был бы не прочь тоже озолотиться, но в высоких технологиях не понимал ни бельмеса.

В общем, Алекса с ним не было, но перед отбытием, сурово глядя Дрюне в глаза своими светлыми внимательными глазами, он взял с него слово, что тот не будет лезть ни в какие авантюры. Дрюня, памятуя о множестве совершенно самоубийственных авантюр, из которых Алекс его раз от разу вытаскивал, поклялся, что ни-ни, больше никогда. Да он, чёрт раздери всё, даже не возьмёт в рот ничего крепче простой воды. Аш два о.

Поэтому в таверне «Бычий рог» Дрюне очень быстро наскучило. Одно дело, когда ты сам весело и изящно заливаешь за воротник, чувствуя себя лихим покорителем Вселенной, а совсем другое — уныло смотреть стрезва на красные пьяные рожи своих товарищей, несущих невнятную белиберду и фальшиво горланящих пошлые куплеты. Тьфу. Всё-таки трезвый человек и пьяный человек — это два разных человека, философски рассудил Дрюня, потягивая свой холодный лимонный чай.

Ещё он героически решил, что не будет подниматься в бордель «Коровье вымя». К чему? Подшофе любая женщина покажется красавицей, а стрезва? Он сильно подозревал, что обитательницы «Коровьего вымени» красавицами вовсе не являлись. Он не был поклонником пудовых прелестей.

Поэтому Дрюня уныло махнул рукой своей продолжавшей предаваться увеселениям команде — развлекайтесь, мол, братцы, за меня — и выгреб на свежий воздух.

Снаружи сияло солнышко, порхали пернатые представители местной фауны и серворикши. От услуг последних Дрюня отмахнулся, решив прогуляться пешком. Тем более что местный воздух был напоен, по старинному книжному выражению, ароматом каких-то цветов, а не только выхлопных газов. И от спёртой атмосферы космического корабля тоже сильно отличался.

Из-за крыш домов торчал церковный шпиль, и Дрюня направил свои стопы именно туда.

Зря, как выяснилось в дальнейшем.

В церковном дворе он застал отвратительную сцену, не успев даже толком войти за кованую ограду. Несколько вопящих что-то нечленораздельное мегер в чёрных одеяниях окружили молодую девушку, казавшуюся ещё моложе и беззащитнее на зловещем фоне этих старых ворон. Мегеры дёргали её за волосы и за оборки простенького светлого платьица. Местный пастор воздвигся древним идолом возле церковного крыльца, держа у груди некую священную книгу, будто щит, а какие-то фермеры, деревенские остолопы, подходили к живописной группе женщин всё ближе и ближе, мрачно сжимая пудовые кулачищи. Что-то подсказывало Дрюне, что за девушку они вступаться не собирались.

Совсем даже наоборот.

— Эй, погодите! — гневно крикнул он на космолингве.

Все сперва замерли, а потом повернулись к нему. В их сумрачном молчании было что-то настолько угрожающее, что Дрюню пробрал озноб посреди солнечного дня. Молчала и девушка, опустив белокурую растрёпанную головку.

— Кто из вас без греха, пусть первым бросит камень, — пробормотал Дрюня, чувствуя себя преглупо.

Провинившаяся бог знает в чём девушка подняла голову. У неё были светлые, переполненные слезами глаза. Заглянув в них, Дрюня немедленно принял решение. Он снял с пояса бластер, с которым на недавно заселённых планетах предпочитал не расставаться, и выразительно им помахал. Прихожане — или кто они там были — тут же расступились, и Дрюня взял девушку за руку. За тонкие влажные пальчики, доверчиво уместившиеся в его ладони. Сердце Дрюни мгновенно скатилось к ногам незнакомки. К маленьким босым ногам.

Всё было ясно — девушку в этой захолустной дыре несправедливо обижали. А хоть бы и справедливо — она была так красива, что Дрюня готов был обвенчаться с ней прямо здесь и сейчас, но не собирался вручать самое важное в своей жизни решение в жирные лапы местного пастора — или кто он там был. Дрюня окинул его уничтожающим взглядом и, не слушая, что он там бормочет, с девушкой под руку покинул это непотребное место.

Он бы с удовольствием поднял её и понёс — она была такая маленькая и тоненькая, к тому же босая, — но постеснялся. Зато он завёл её в первую попавшуюся лавку, где задрипанный серв-торговец притащил ей с витрины пару туфелек, усыпанных блестящими стразами. Она сперва отнекивалась, но наконец обулась, выпрямилась и застенчиво посмотрела на Дрюню сквозь длинные ресницы. Прошелестела на космолингве:

— Спасибо. Вы очень добрый.

Сердце Дрюни окончательно растаяло. Бог свидетель, он защитит эту малышку от всех бессердечных подонков, коих на её пути, видать, появлялось немало! Он откашлялся и хрипло выдавил, кляня себя за косноязычие:

— Меня ты можешь не бояться, девочка. Я никогда тебя ничем не обижу. У меня есть корабль, там, в порту, — он указал в сторону космодрома, — не такой уж большой, но шустрый. Мы зовём его «Проныра». Летаем на нём туда-сюда, делаем то и сё. На жизнь хватает, в общем.

Он почти не приврал. Хватает, чтобы оплачивать топливные расходы и аренду ангара в космопортах. Чтобы не умереть с голоду и иногда даже позволить себе оттопыриваться в разных забегаловках.

— Про-ны-ра? — задумчиво, нараспев повторила девушка. Её глаза странно блеснули, Дрюня решил, что она вот-вот заплачет.

— Если тебе хочется убраться с этой чёртовой Акриды, мы немедленно улетим, — загорячился он, не в силах оторвать взгляда от её будто фарфорового личика со свежей царапиной на левой щёчке — проклятые мегеры, они навредили ей! — А тебе хочется?

Он вдруг осёкся.

Может, у неё тут родной дом и семья? Может, она давно замужем? Из-за чего у неё вышел весь этот сыр-бор с мегерами у церкви?

Дрюня непроизвольно оглянулся. Толпа мегер и фермеров во главе со священником так и маячили поодаль, хотя и на довольно приличном расстоянии.

Девушка дважды быстро кивнула, а потом вдруг взяла его руку и приложила её, эту грубую, исцарапанную, загорелую лапищу к своей маленькой, но упругой груди. К сердцу приложила!

Дрюня вспыхнул до ушей. До самой соломенной макушки. Он почувствовал, что сейчас взлетит прямо к парящим в зените серворикшам. Или рухнет замертво в бурую дорожную пыль.

— Я скажу в космопорту, что ты моя невеста, — наконец прохрипел он, с неохотой отнимая руку. — Тогда тебе разрешат вылететь. — Он вдруг спохватился, что до сих пор, чурбан несчастный, не спросил самого главного: — Как тебя зовут? Я Андрей Сорокожердев, но ты можешь звать меня Дрюня.

Он перевёл дух, снова с тревогой уставившись на неё.

Она улыбнулась — на правой щеке от этой улыбки появилась трогательная ямочка — и прошептала:

— Мара. Да, я лететь с вами, капитан, сэр.

Она снова взяла его за руку тонкими пальчиками, прильнула доверчиво белокурой головкой к плечу. Дрюня ощутил себя могучим богатырём, призванным защищать и оберегать эту доверчивую кроху. Супергероем.

Он погрозил кулаком в сторону толпы бредущих следом неотёсанных уродов и свистнул серворикше.

* * *

К возвращению его ребят из кабака Мара успела облазить весь корабль, который и правда был небольшим. «Тоже проныра», — умилённо думал Дрюня, не поспевая за нею. Перед глазами его мелькало то её розовеющее из-под юбчонки бедро, то округлость груди в вырезе платья. Не говоря уже о стройных босых ногах — купленные им туфельки она легко сбросила у выхода в грузовой шлюз. Дрюня задыхался и вновь заливался пурпуром при виде всех этих нечаянно обнажавшихся красот, обзывал себя похотливым козлом: ведь было ясно, что малышка невинно не подозревает о своей прелести.

Она резво обежала весь корабль и выжидательно уставилась на Дрюню глазами-озёрами. Дрюня взмок от противоречивых желаний и мыслей. Показать ей её каюту? Свою каюту? Совершить обряд венчания прямо здесь, на Акриде? Долететь до Лас-Вегаса-7?

Его лихорадочные размышления прервало появление экипажа. Парни высыпали из катера, лихо влетевшего в грузовой шлюз, и притихли, озадаченно уставившись на своего капитана и на незнакомку рядом с ним. Дрюня понимал, в какую сторону вертятся шестерёнки в их забубённых башках.

— Это Мара, — деревянным голосом сообщил он, выступая вперёд и снова беря девушку за руку. — Я… эм… в общем, я собираюсь на ней жениться, но для начала увезти отсюда.

Потрясённое молчание и отвисшие челюсти парней были ему ответом. Действительно, так глубоко на их памяти кэп ни разу не влипал. Так глубоко и так мгновенно.

— Эт-то кто? — тем временем быстро поинтересовалась Мара, оживлённо вертя белокурой головкой и постукивая по металлу пола босой ступнёй. Что было странно (и эту странность Дрюня машинально отметил), звук раздавался такой, словно девушка всё ещё была обута.

— Это наш экипаж, — гордо отрекомендовал он своих обалдуев. — Мотя Козырь, Захарыч и Шпунтик.

Все трое, запунцовев небритыми скулами, едва ли ножкой по полу не шваркнули. Дрюня приосанился, снова вполне их понимая. Такая девушка! Такая девушка — и вот-вот будет принадлежать ему!

Он не мог поверить в собственное счастье. Но для начала надо было подобру-поздорову убраться с Акриды-3.

«Проныре» это удалось, но не без дурацких проволочек. Таможенники препон не чинили, но охрана космопорта вывела на мониторы рубки небольшую ораву людей, толпившуюся у пропускника. Дрюня с изумлением и раздражением узнал среди них пастора из покинутой Марой церкви. Что за настырный старикашка! Он что-то молол, взмахами руки указывая в сторону «Проныры».

— И воздвигнется тварь, посланная как испытание… — только и разобрал Дрюня. Больше слушать он не стал.

— Не бойся, — вполголоса сказал он побледневшей Маре, которая свернулась клубочком в кресле отсутствующего на борту Алекса. — Я тебя ему не отдам. И никому не отдам. Ты у него служила, что ли? — не удержался он от вопроса.

Мара, как давеча, взяла его руку в свои и прижалась к ней щекой, будто котёнок. Захарыч трубно крякнул и отвернулся, вытесняя из рубки Шпунтика и Мотю, и деликатно задвинул за собой дверь.

— Я служить, да, — тихо ответила Мара, глядя на Дрюню снизу вверх своими огромными светлыми глазами.

— Больше ты ни у кого служить не будешь, — решительно заявил он. А когда вахтенный офицерик космопортовской охраны принялся что-то вякать, снова выведя на мониторы пастора с его паствой, он столь же решительно оборвал его, рявкнув: — Идите все в жопу! Мы вылетаем!

— Надеюсь, капитан, вы отдаёте себе отчёт в том, что делаете… — пробубнил офицерик на прощание, а Дрюня, стиснув зубы, чтобы не сказануть лишнего при Маре, запустил стартовую программу.

Кибердиспетчер порта препятствий ему не чинил, и вскоре «Проныра» уже завис на орбите Акриды-3, готовясь к Прыжку в подпространство.

— Иди ко мне, малышка, — прошептал Дрюня, вылезая из кресла и обращаясь к Маре. Та с готовностью вскочила и раскинула руки, давая понять, что это он должен прийти в её объятия. Он с удовольствием сделал это, ощущая под ладонями всё её хрупкое тело, округлости и изгибы которого были так совершенны, так… так…

— Кто из вас кибер? — спокойно спросила Мара, продолжая прижимать к себе ошалевшего Дрюню обеими руками, вернее уже двумя парами рук. Прижимать с нечеловеческой силой, грозя немедля придушить его, как щенка. Потом эти руки немилосердно его встряхнули.

Дрюня прикусил себе язык лязгнувшими зубами, и рот его наполнился кровью. Он абсолютно ничего не понимал и потому не мог внятно ответить.

Мара чуть отстранилась, заглядывая ему в лицо уже не серыми глазами-озёрами, а бесстрастными пятнами круглых зеркал. Таких Чужаков за всю карьеру пилота и капитана ему ещё не приходилось видеть. Но она точно была Чужачкой. Нечеловеком!

Будто в подтверждение его отчаянной мысли, из-под подола её простенького платья выскользнуло что-то вроде щупальца или хвоста. И хлестнуло его по ногам, прожигая одежду, заставляя придушенно взвыть от боли.

— Говори, — проскрипела Мара совсем уже немелодичным голосом. — Ты не кибер. Кто из вас кибер? Где твой кибер?

«Херасе», — только и подумал Дрюня. Так ей с самого начала нужен был именно Алекс? Да кто она вообще такая?!

На шум в рубку просунулись озадаченные физиономии боцмана, Моти и Шпунтика. Дрюня невнятно проорал то ли «Спасайтесь!», то ли «Спасите!», он и сам не понял. Вырваться из железных Мариных объятий он бы нипочём не смог. Мара легко развернула его, как куклу, к себе спиной, оплетая своим грёбаным щупальцем шею, и спокойно повторила свой вопрос, обращаясь уже к онемевшему экипажу:

— Кто из вас кибер?

— Блядь, что за хуйня? — обрёл наконец дар речи Мотя, за что Дрюня преисполнился к нему невыразимой признательности. Это была именно хуйня. — Отпусти кэпа, сука! Нету тут никакого кибера.

Сверкая и переливаясь, страшное щупальце мгновенно устремилось к нему, но тут экипаж, во всём соответствуя названию корабля, мгновенно вылетел наружу и задраил вход в рубку. Дрюня их за это не винил: парни были безоружны — против эдакого чудовища.

Итак, он снова остался наедине со своей наречённой невестой. То есть с набором рук и щупалец. А ведь он, чёрт раздери всё, мог бы даже попробовать с ней перепихнуться. Возлечь. Познать. Какой пиздец! Дрюня затравленно поглядел в её зеркальные буркалы и прохрипел:

— Кто ты такая вообще?

Ему хотелось плакать. Хотелось возвращения ласкового нежного то ли цветочка, то ли котёночка, встреченного им у церкви. Он вдруг понял, что толпа у церкви хорошо знала, что за тварь перед ними. И ведь пастор ещё хотел его предупредить! Что же он не сумел блеять повнятнее, старый хрен!

— Не есть важно, — начала было Мара, но тут одновременно произошли сразу два события.

Сработала система пожаротушения, и рубку заполнили клубы отвратительно воняющей пены и водяного пара. А посреди этих шипящих и хлюпающих облаков, будто Афродита из пены морской, из аварийного эвакуационного люка возник Алекс. Не успел Дрюня рта раскрыть, как стальная рука супер-кибера непочтительно затолкала его в этот самый люк, легко вырвав из лап и щупалец мегеры-Мары.

Дальше он ничего не видел и не слышал, провалившись по трубе уровнем ниже, в техотсек, прямо в руки озабоченно на него уставившихся Захарыча, Моти и Шпунтика.

— Кэп, ты как? — тревожно пробасил Захарыч, но Дрюня нетерпеливо отмахнулся.

— Откуда взялся Алекс?!— прокряхтел он, задрав голову к только что покинутому уровню. Кажется, наверху что-то летало и ломалось.

— Ты лучше скажи, кэп, откуда ты эту мымру со щупальцами притащил? — саркастически вопросил в ответ Мотя, но Дрюня сделал вид, что не слышит этого вопроса. Отчитываться он будет только перед Алексом.

Он не сомневался, что супер-кибер, как всегда, разрулит ситуацию, но на душе у него было паршиво. Очень.

Дрюня так Алексу и сказал, уже сидя на койке в своей каюте и устало стягивая мокрую одежду. Он надеялся, что его штаны насквозь промокли от пены, а не по какой-то другой позорной причине.

Свирепую Мару, шипящую ломаные ругательства на всех самых распространённых языках Галактики, Алекс отправил не просто за борт, а обратно на Акриду-3, снизив для этого «Проныру» над пыльной равниной подальше от Джексонвилля. До земли при этом, правда, оставалось весьма приличное расстояние, но Алекс спокойно проронил:

— Этот вид чертовски устойчив к внешним повреждениям.

Вслед Маре полетели её туфельки, валявшиеся в грузовом шлюзе.

— Эм… — пробормотал Дрюня, жмурясь от стыда. Он вспомнил, как собирался беречь и защищать хрупкий цветочек — Мару. — В общем, да, я снова влип, я дурак, знаю. Расскажи, что это вообще было такое?

— Довольно редкий вид Чужака, — объяснил Алекс, выводя прямо на стену каюты объёмное изображение той Мары, какой она стала после трансформации. — Раса называется вал-хас-си. Принимает облик любого живого организма, но, к счастью, ненадолго, на шесть-семь земных суток. Обитает недалеко от Порога. Её представители служат в основном шпионами, диверсантами и прочими наёмниками. Кстати, они двуполы, чтоб ты был в курсе.

Дрюня снова судорожно зажмурился, выдавив:

— Только парням не говори. И убери ты уже это… это…

Понятливый Алекс тут же отключил изображение.

— Никакой у меня с тобой личной жизни не будет, — сварливо забубнил Дрюня, натягивая пижаму и поудобнее устраиваясь на койке. Он знал, что управление «Пронырой» Алекс тоже возьмёт на себя, так что он вполне мог позволить себе короткий отдых. Или даже длинный — после такого-то потрясения! — Она что, специально тебя искала?

— Да. Согласно данным правоохранительных органов Акриды-3, — педантично отчитался Алекс, — особь вал-хас-си прибыла сюда под видом девушки…

— Самки человека, — хмуро вставил Дрюня, у которого всё ещё болезненно ныло сердце. Сердце, к которому Мара так нежно прижимала ладонь. Очевидно, чтобы считать какую-то информацию.

Змея со щупальцами.

Алекс утвердительно кивнул.

— Накануне она зарегистрировалась в отеле космопорта и стала ждать нашего прибытия. Её наняли для охоты за мной, и она почему-то ошибочно решила, что может со мной совладать. Неверные вводные данные от нанимателя. Но её обнаружил пастор, ранее пострадавший от вал-хас-си и имевший представление, как их распознать. Он напустил на неё свою паству. Вал-хас-си, конечно же, легко бы их раскидала, но не хотела выдавать себя, ибо для этого пришлось бы совершить обратную трансформацию. Но тут появился благородный ты и самолично привёл её на «Проныру».

— Кровь не сворачивай, — бормотнул Дрюня, натягивая повыше одеяло. Шею ещё саднило в том месте, где её сжимало адское щупальце Мары.

«И воздвигнется тварь, посланная как испытание…» — вспомнил он слова пастора.

— Но вал-хас-си не знала, что меня здесь нет. Ещё один её прокол. В итоге миссия сорвана, контракт расторгнут. Больше она на меня не покусится, они понимают, когда следует отступить. Но имени нанимателя она не назвала, так что мне не следует расслабляться, — закончил Алекс свои объяснения и погасил в каюте свет. — Спокойной ночи, кэп.

— Да уж, спокойной, — скорбно проворчал Дрюня. — Стой! — спохватился он и даже одеяло отбросил. — Проф Заборски выяснил про тебя всё, что хотел?

— То, что я ему позволил выяснить, — невозмутимо ответил Алекс и задвинул за собой дверь капитанской каюты.

Дрюня зарылся в подушку, а потом ткнул её кулаком. Раз и ещё раз.

Всё, больше никакой любви. Никаких нежных самок человека. Разве что, как прежде, покупать их услуги за деньги. Это, по крайней мере, будет честно.

Он шмыгнул носом и пробормотал:

— Так я молил твоей любви — с слезами горькими, с тоскою. Так чувства лучшие мои обмануты навек тобою…

Переборки сочувственно завибрировали.

«Проныра» готовился к Прыжку.

Название: Добрый молодец
Цикл: «Проныра»
Автор: sillvercat для WTF Science Fiction 2023
Бета: Xenya-m
Размер: мини, 1640 слов
Персонажи: Дрюня, мадам Рози, Алекс, девушки, бандиты
Категория: джен, гет
Жанр: драма, фантастика, романтика, юмор
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Капитан «Проныры» спасает падших женщин.
Предупреждение: сленг, ненормативная лексика, цитаты из русских народных песен, стёб
Автор использовал перефразированную цитату из «Трёх мушкетёров» А. Дюма, вложив её в уста Дрюни. Пасхалочка)

Дрюня, он же Андрей Сорокожердев, капитан корабля под названием «Проныра», совершенно разочаровался в женщинах, и на то у него были очень веские основания. Попав по своим не всегда законным делам на Акриду-3, одну из планет вблизи Порога, он ухитрился влюбиться в нежную, как цветочек девушку… и даже предложил ей руку и сердце.

Всё, что случилось потом, Дрюня пытался забыть. Но всё равно помнил с ужасающей ясностью, как его цветочек, хрупкий и нежный, внезапно превратился в чудовище, обвившее его своими железными щупальцами на глазах охреневшего экипажа. И так же неприятно, мягко говоря, было сознавать, что нужен он был ей — или ему, ведь вал-хас-си, эти твари, были двуполы — так вот, нужен был не сам Дрюня, а его суперкибер Алекс.

Алекс, в конце концов, и выручил их всех из этой передряги, выбросив вал-хас-си вон из корабля обратно на Акриду-3. Скатертью дорожка!

«К чёрту. К чёрту всех красивых, поэтических и влюблённых женщин!» — мрачно думал Дрюня, высаживаясь в крохотном одноместном катере возле городишки Новатеррас на планете Нью-Тексас. Всё равно «Проныра» пролетал мимо, и Дрюня оставил его болтаться на орбите под руководством всезнающего и супернадёжного Алекса. Недаром же того пыталась стырить гнусная вал-хас-си… Нет, он не будет об этом вспоминать! Официально он отправится к местному мэру Родригесу, чтобы провентилировать вопрос о поставках в Новатеррас партии удобрений с Галапагосса-5 — тамошние удобрения отлично подходили местным злаковым культурам.

А заодно Дрюня собирался утопить свои печали в пышных телесах мадам Рози.

Мадам Рози, чернокудрая мулатка весом под центнер, была хозяйкой единственного местного борделя «Роза ветров», правила своим маленьким царством железной рукой и давала немногим. В числе этих немногих, удостоенных чести оказаться в её постели, почему-то был и капитан «Проныры». Хотя, Господь свидетель, внешность у него была самая заурядная, — русоволосый, веснушчатый, весьма тщедушный на вид, — да и мужские стати не сравнимы со статями какого-нибудь гиганта с Орфея-9. А вот поди ж ты.

Сам Дрюня сильно подозревал, что мадам Рози прониклась к нему подобием материнских чувств, да он и ощущал себя младенцем, припадая к её великолепной смуглой груди. Но даже больше этого ему нравилось болтать с мадам Рози о том, о сём, курить её длинные коричневые сигареты с привкусом лакрицы, лёжа в постели, и выслушивать её советы. Почти всегда они оказывались дельными.

Короче говоря, Дрюня собирался поплакаться и расслабиться. Но ни того, ни другого у него не получилось.

Едва он выбрался из катера, приземлившегося на крохотном космодроме, и сделал десяток шагов по пластобетону, как мир будто взорвался у него перед глазами. Не успев ничего понять, он кулем осел на тёплый от дневного зноя пластобетон — а очнулся уже в жёсткой траве неподалеку от рулевой дорожки, куда его без церемоний кто-то оттащил. С вывернутыми наизнанку карманами, откуда исчезло всё, включая коммуникатор.

Держась за затылок, где взбухала здоровенная шишка, Дрюня кое-как сел и оглянулся на свой катер. Катера не было. «Угнали, гады!» — с тоской подумал Дрюня, припомнив, что перед тем, как шасси коснулись земли, он дал отмашку Алексу: всё в порядке, мол, я на месте. И отключил связь. Навряд ли после этого старпом станет отслеживать капитана. Не маленький, в самом деле, да и прилетел потрахаться.

— Суки, гады, чтоб вам обосраться, — с чувством произнёс Дрюня в адрес неведомых налётчиков и, кряхтя, поднялся на ноги. Огляделся. Космодром был подозрительно пуст. Даже киберы-сервы не суетились. И — ни одного корабля, ни одного катера.

— Переворот тут у них, что ли? — озадаченно вопросил Дрюня сам себя, но ответа, понятное дело, не получил. Ветер уныло посвистывал в ржавом пыльном бурьяне, здание терминала было тёмным и казалось заброшенным. Того и гляди, оттуда какие-нибудь привидения вылезут. Зомби. По спине у Дрюни пробежали мурашки. Нет, надо было отсюда валить, да побыстрее. Но вот вопрос: куда?

Алекс его выручит, конечно, но как связаться с Алексом? Всё-таки путь надо было держать к мадам Рози, чей бордель приютился на отшибе, за городом, неподалеку от космопорта, — чтобы заведение могли навещать как экипажи прибывающих кораблей, так и какие-нибудь местные шишки втихаря от жён.

И почему он ещё с борта «Проныры» не постарался связаться с Рози или, на худой конец, с мэром Родригесом? Не расспросил, как дела, как природа, погода? Дурак, вот почему.

Дрюня машинально отряхнул штаны от приставших к ним репьёв и, инстинктивно пригибаясь, попылил по бездорожью. Направление, он, слава Богу, отлично знал, столько раз его возили туда надоедливые сервы. Сейчас вокруг по-прежнему было тихо и темно.

— Степь да степь круго-ом… путь далёк лежи-ит… — припомнил Дрюня полушёпотом и сам себя же и заткнул: от этой песни трёхвековой давности стало совсем уж диковато.

Поспешно миновав несколько оврагов, по дну которых бежали ручейки, и вовсе перестав обращать внимание на репьи и промокшие ботинки, Дрюня наконец вырулил на задворки борделя мадам Рози.

То, что он там узрел, оптимизма ему не прибавило.

Бордель находился в самой натуральной осаде. То бишь вокруг него стояло несколько бронированных колымаг, откуда торчали головорезы самого головорезского вида. Время от времени они открывали пальбу по борделю, а из его окон им отвечали столь же бойким огнём. Убитых и раненых Дрюня, к счастью, не заметил, зато заметил появившийся в одном из окон второго этажа пышный круглый зад мадам Рози, похожий на полную луну. Этот зад Дрюня узнал бы где угодно. Головорезы тоже почтительно примолкли, прежде чем разразиться похабными воплями.

— Вот вам, а не мои девочки! — задорно и пронзительно прокричала мадам Рози, поворачиваясь к окну раскрасневшимся лицом и не обращая внимания на то, что в ставню вонзился заряд из плазмопистолета.

Дрюня начал кое-что понимать. Очевидно, в Новатеррасе действительно произошёл переворот, и власть захватили какие-то говнюки. Чем ещё можно было объяснить отсутствие шерифа на месте безобразной свары? И то, что самого Дрюню саданули по башке в космопорту, едва он приземлился, и угнали катер? Говнюки наверняка встречали так каждого прибывающего. Кроме имперских кораблей, но те на Нью-Тексасе приземлялись крайне редко.

То, что он сделал потом, Дрюня не мог бы объяснить ничем, кроме молодецких гормонов, ударивших ему в голову при виде пышного зада Рози. Или дубинки, тоже ударившей в голову часом ранее. В общем, пользуясь тем, что нападавшие всё ещё зачарованно пялились на окна борделя, Дрюня подобрался к ближайшей бронированной бандуре и с криком: «Вас тут не стояло, с-суки!» вырвал из рук опешившего бандюги бластер. Бандюгу он съездил по яйцам, а его товарища — по башке прикладом. Прыгнул в колымагу и запустил мотор.

Естественно, вслед ему стреляли. Но ни один заряд не пробил топливного бака, чего он боялся больше всего, и, разнеся ворота, от которых и так уже мало что осталось, Дрюня на всём ходу влетел во двор борделя. Как он и надеялся, дамы прикрыли его огнём с верхотуры, и он, вывалившись из бронемобиля, кубарем вкатился в распахнувшуюся дверь чёрного хода. Тут он сразу попал в жаркие объятия мадам Рози — правда, совсем не в такой интимной обстановке, на которую рассчитывал изначально.

Когда мадам Рози расцеловала Дрюню и утёрла ему пот со лба, выяснилось много интересного. В Новатеррасе действительно объявился некий проходимец по имени Альвадо с целой бандой таких же засранцев под началом. С мадам Рози у него сразу не сложились отношения, потому что, покупая любовь её девочек, он имел отвратительное обыкновение их мучить. Громилы такой привычкой не отличались, но они просто были слишком грязны, вечно пьяны и воняли. Поэтому мадам Рози погнала их всех поганой метлой, чего Альвадо ей не простил, совершив государственный переворот и свергнув мэра. И заявился в бордель брать то, что считал своим.

— Дрюня! — озабоченно сказала мадам Рози. Это всегда выходило у неё очень мило: «Дрю-у-уня». — Дрюня, к сожалению, мы остались без связи. Эти уроды очень некстати разбили галасвязь, а маленькие коммуникаторы не работают на большом расстоянии. Мы попытались связаться с окрестными фермерами, но они, сам понимаешь… — она со вздохом развела полными руками.

Её девочки теснились тут же с ружьями, бластерами и плазмопистолетами, в обожжённых продранных платьях, но в их ярких глазах читалась решимость. Отличные женщины, не какие-то там нежные цветочки!

— Понял, — мрачно прохрипел Дрюня. — Трахаться все любят, но своя шкура дороже.

Он снова почесал шишку на затылке, лихорадочно соображая, что же теперь делать. Имеющиеся в борделе коммуникаторы действительно тянули в лучшем случае до захваченного Альвадо городка, но никак не до орбиты с болтавшимся там «Пронырой». Но тут Дрюню осенило — видать, массаж шишки помог.

— В машине! — выдохнул он. — В их чёртовой машине точно есть передатчик помощнее, зуб даю! Свяжусь с Алексом, «Проныра» тут же будет здесь!

Мадам Рози расцвела и, обхватив Дрюню за шею, вновь крепко поцеловала.

— Иди, а мы тебя огнём прикроем, — сурово произнесла она, наконец оторвавшись от его губ.

— Ага, — только и вымолвил запыхавшийся и раскрасневшийся Дрюня. Он, конечно, мог в любую минуту погибнуть от заряда бластера или от взрыва плазмобомбы, но, чёрт возьми, всё это было так здорово, так упоительно! — Прикройте!

Подождав, пока девочки откроют пальбу по бандюкам, он снова выбрался во двор, где бросил бронированную колымагу. Та всё ещё стояла там, зияя пробоинами в боках, какая-то пригорюнившаяся, но относительно целая. Молясь, чтобы и передатчик в её вонючем чреве тоже остался цел, Дрюня прыгнул на броню и нырнул внутрь.

Ему повезло. Им всем повезло, потому что передатчик — достаточно мощный, чтобы дотянуться до «Проныры» — оказался невредим. И код вызова Дрюня помнил лучше, чем таблицу умножения.

— Алекс! — выдавил он, едва в динамиках раздался спокойный чёткий голос его старпома, воистину Божий глас. — Выручай, я в борделе мадам Рози! — он запоздало сообразил, что прозвучало это как-то странно, и поспешно продолжал: — Тут нас одна банда уродов осадила. Свергла мэра!

— Понял, — буквально через секунду прозвучал уверенный голос Алекса, безо всяких лишних вопросов, что характерно.

Дрюня облегчённо откинулся на жёстком сиденье бронемобиля, понимая, что его суперкибер действительно понял.

Но пора было уносить отсюда ноги, пока в жопу бронемобилю всё-таки не влетел заряд. Кроме того, целоваться с мадам Рози под обстрелом оказалось чертовски упоительным занятием.

Как жаль, что он не мог жениться на ней.

Хотя…

— Выйду на улицу, солнца нема, красные девки свели меня с ума! — заорал Дрюня, почему-то ужасно счастливый, и вывалился из люка. Над ним что-то просвистело и бахнуло, но ему было на это насрать. Он запрокинул голову, чтобы увидеть, как «Проныра», лёгкий и грозный, ощетинившийся плазмопушками, выныривает из-за ближайшего холма. — Девки голосистые звонко поют, доброму молодцу спать не дают!

Возможно, мадам Рози тоже знала эту песню, всё-таки русских пиратов она повидала немало. Если же нет, он её научит. Обязательно!

@темы: фики, ЗФБ-23, фантастика

В большинство команд на этой ЗФБ я попала случайно, да так и осталась.
В Африки я принесла работу своей подруги alamaro, которая дайри в нынешних условиях не пользуется. То же самое произошло с командами Грызунов и Сказок. Я принесла туда арты тех художников, что в дайри попадают с трудом.
Самое смешное было с командой Научной фантастики. Люди кричали на Инсайде, желая площадки. У меня площадка была. Ещё с начала распада, простите, переезда дайри я сделала несколько соо, которые уже почти все извела (одно осталось)). Итак, у меня была площадка, я завела комлогин и её предоставила. В итоге пришлось капитанить, ибо никто из чайковавших на Инсайде просто не пришёл). Зато пришли чудесные viki-san555 c «Прекрасным далёко» и другими работами и galax_om с дивным коллажом «Туннель в небе» и фотоинсталляциями на челлендж.
Перед собой вы тоже видите фотосет на челлендж. Лысая кошь по имени Буся — моя, исполнение — oversoul12

Название: Полный улёт!
Автор: WTF Science Fiction 2023
Канон: сериал "Космическая полиция", ориджинал
Форма: фотосет, инсталляция, коллаж
Персонажи: полицейские с планеты Алтор, пилот Сфинкс
Категория: джен
Рейтинг: G
Размер: 4 фотографии, 2000х1500

ЕЩЁ!

@темы: фото, кошачье, ЗФБ-23