Ма-леди Марион из Лифорд-холла возлежала на узкой койке в отведённой ей на «Ноттингеме» каюте и с тоской мечтала о собственной постели в собственной спальне. Но до Лифорда оставалось, согласно расчётам, двенадцать корабельных суток пути. Пространство, предоставленное ей на королевском правоохранительном линкоре под руководством капитана, ма-лорда Роберта Дерено, было чрезвычайно эргономичным и ограниченным. Таким же ограниченным, как сам Дерено.

Марион повернулась на другой бок и тяжело вздохнула. Ещё двенадцать суток терпеть этого напыщенного осла, его сальные усмешки и жадные взгляды его старпома, ма-лорда Гая, выходца из новофранцузского сектора. Выскочка, считающий, что в Новой Англии таким, как он, всё позволено. Марион всерьёз сомневалась, что до конца утомительного путешествия у неё достанет терпения. То и дело подмывало запустить в кого-нибудь из этих двоих кувшином с хмельным лигурийским.

Внезапно дверь каюты бесшумно отъехала в сторону. Марион, не веря своим глазам, медленно села на кровати. Дерено или Гай посмели войти к ней, пользуясь универсальной ключ-картой?!

Но нет, проскользнувшая в каюту тень никак не походила на приземистого капитана или на великана старпома. Вошедший был статным, но худощавым, с копной разметавшихся по плечам тёмных волос и с тёмными же сверкающими глазами. И она совершенно точно никогда его раньше не видела! Марион прикусила нижнюю губу, чтобы сдержать невольный вскрик, и тут чужак не угрожающе, а умоляюще выдохнул:

— Тс-с... Ма-леди, прошу, не выдавайте!

Марион так же безмолвно и зачарованно кивнула. Она была до крайности заинтригована. Откуда на летевшем в космосе абсолютно изолированном военном судне мог взяться посторонний человек?! И не просто посторонний. Она, как и пришелец, услышала в коридоре тяжёлые шаги нескольких пар ног. Его ищут!

Марион кивком указала незнакомцу на переборку, за которой находился санузел — в крохотном закутке она ухитрилась устроить подобие будуара, где царили ароматы её любимых бальзамов и ароматических масел с Голконды и Вивьерры.

Парень вновь благодарно сверкнул глазами и бесшумно исчез за переборкой.

Марион ещё успела сокрушённо подумать: если сюда ворвутся люди Дерено и начнётся потасовка, всему хрупкому великолепию её будуара придёт конец. Но сокрушаться не было времени: в дверь каюты уже властно стучали, не решившись, видимо, воспользоваться универсальным ключом.

Марион соскочила с постели, накинула халат и отодвинула дверь.

В коридоре ожидаемо переминался с ноги на ногу старпом Гай, пытаясь заглянуть через плечо Марион в каюту. За его спиной так же неловко топтались двое десантников.

— Что вам угодно? — вежливо спросила Марион, скрестив руки на груди.

— Сюда... к вам никто не заходил? — с запинкой осведомился старпом, и она презрительно сощурилась:

— Я что, по-вашему, пьяна, ма-лорд, или нахожусь под действием транквилизаторов, если не заметила, что ко мне в каюту кто-то вошёл?

— Что вы! — выдавил злосчастный старпом. — Боже упаси! Но, возможно, вы очень крепко уснули?

Марион смерила его уничтожающим взглядом от белобрысой макушки до застёжек на высоких ботинках и произнесла с ударением на каждом слове:

— Я читала книгу, — и едва не добавила, что ему явно незнакомо это занятие. — А что случилось?

— На жилых палубах, возможно, появился беглый преступник, — отрывисто отозвался Гай, продолжая обшаривать взглядом каюту, благо рост ему это позволял.

Марион непритворно ахнула:

— Каким же это образом?!

Теоретически она представляла, что в грузовых отсеках «Ноттингема» находятся заключённые, которых доставляют либо в столичную королевскую тюрьму, либо на планету-каторгу, но никогда прежде не задумывалась об этих несчастных. Теперь же, когда один из них несколько минут назад предстал перед нею и держался так учтиво, она не могла не посочувствовать ему.

Тем более что она от души презирала спесивого Дерено и его дубинноголового помощника.

— Ему каким-то образом удалось обмануть охрану, — лаконично объяснил Гай и отступил на шаг, видимо, успокоившись. — Будьте осторожны, ма-леди.

— Разумеется! — горячо заверила его Марион и прибавила, величаво кивнув: — Благодарю вас за заботу, ма-лорд.

Когда шаги Гая и его людей отдалились, Марион повернулась спиной к двери и кинулась к переборке. Всё это время она молилась, чтобы беглец ничего не уронил в таком ограниченном пространстве. Гай непременно бы это услышал.

— Выходите, — вполголоса позвала она, и незнакомец выскользнул наружу.

Несколько мгновений они в упор смотрели друг на друга. Вблизи он оказался ещё красивее, чем запомнилось Марион — с благородными тонкими чертами смуглого лица. И этот человек — преступник?

— Спасибо вам! — прошептал он и вдруг прибавил: — Вы такая красавица, ма-леди.

Марион почувствовала, что невольно краснеет. Эти искренние слова тронули её гораздо сильнее, чем любые витиеватые комплименты галантных кавалеров на придворных балах в столице, которые ей довелось посещать во время путешествия.

— Какое преступление вы совершили? — выпалила она. — Вы грабитель или... убийца? — голос её дрогнул.

Он покачал головой:

— Богом клянусь, я стараюсь не отнимать человеческие жизни попусту. Но мы грабим королевские транспортники — я и мои люди, чтобы помочь поселенцам на самых отсталых и бедных планетах.

Она что-то слышала об этом!

— Боже мой, — прошептала она, прижав руки к груди. — Я знаю вас! Вы Робин Гуд!

— Робин из Локсли, — поправил он. — Это моё родное поселение, оно было дотла сожжено и разграблено бойцами Дерено.

Глаза его вновь запылали.

— Боже мой, — потрясённо повторила Марион. — Но как вам удалось выбраться из трюма? Как вы сбежите с корабля?

Сердце её билось тревожно и часто.

— Хэрн — Космический Охотник — помогает мне, — с гордостью произнёс Робин. — Он явился мне... просто возник на мониторах моего катера, когда я... неважно. Важно то, что теперь я должен выручить своих друзей и угнать отсюда шлюпку. Не волнуйтесь за меня, ма-леди, говорю же, Хэрн мне поможет.

Марион понятия не имела, кто такой этот самый Хэрн и почему она так переживает за какого-то разбойника, но немного успокоилась, поверив его убеждающим словам.

— Может быть, вам нужны деньги? — помедлив, нерешительно осведомилась она.

На смуглом лице Робина вспыхнула лукавая улыбка:

— Боже упаси, ма-леди, я не граблю прекрасных дам.

— Но вы и не грабите меня, — обиженно возразила она, — я предлагаю помощь от чистого сердца.

— Вы уже помогли мне, — горячо заверил Робин и, не успела Марион опомниться, как он коснулся её губ своими обветренными губами — легко и почти целомудренно. Почти.

О, Марион охотно продлила бы этот поцелуй... но тут Робин отстранился и окинул её обжигающим взглядом сквозь пряди волос, упавшие на лоб.

— Скажите же, как вас зовут, чтобы я мог поминать вас в своих молитвах, — шепнул он, и Марион пролепетала:

— Марион из Лифорда.

— ...и чтобы я мог найти вас, — закончил он. — Теперь уж точно найду. Ждите меня, ма-леди.

Он приоткрыл дверь, настороженно огляделся и бесшумно растворился в слабо освещённом коридоре, а Марион, прислонившись к переборке, невольно прижала пальцы к горящим губам.

Робин из Локсли.

— Алиса, — спустя несколько минут окликнула она кибер-служанку, — найди мне в инфобазе всё, что там есть про этого человека. А потом сотри все записи, которые ты вела во время его визита. И мой запрос тоже сотри.

— Да, ма-леди, — послушно отозвалась Алиса. — Вы что-то ещё сказали, ма-леди?

«Ты попал, Робин из Локсли», — вот что она сказала.

Старший помощник капитана королевского линкора «Ноттингем» Гай Гизборн требовал от своих бойцов, а также от представителей разного пойманного им сброда, чтобы его титуловали «ма-лорд». Всякий, кто этого не делал, рисковал огрести по роже и лишиться пары зубов, потому что рука у Гая была тяжелая.

Вообще-то титул этот принадлежала ему по праву — Гай был весьма знатного происхождения и окончил королевскую Космоакадемию одним из лучших на курсе. Так что он не считал себя ни дураком, ни выскочкой, и зуботычины за неуважение к своей благородной персоне отвешивал с полным на то основанием.

Вот только...

Во только существовал его командир, будь он трижды неладен, пресветлый сиятельный капитан «Ноттингема» Роберт Дерено, обласканный властями, заносчивый и высокомерный гад, считавший, что ему позволено унижать не только низших чинов из экипажа — хрен с ним, с экипажем, матросня неотёсанная, — но и своего старшего помощника. Правую, можно сказать, руку.

То есть Гая Гизборна.

Чего стоили одни оглушительные вопли по внутрикорабельной связи, словно личные коммуникаторы отменили. Не говоря уже о мелочных придирках, на которые Дерено был горазд. А ведь Гай подходил к службе обстоятельно и серьёзно, стараясь учесть все детали. Нет же, Дерено в любой ситуации находил повод для публичного разноса.

Отвратительно.

Всякая мыслящая личность, имеющая руки — да хоть щупальца вместо оных, как у вессианцев из системы Персея, — сообразила бы, что негоже с собственной конечностью так по-хамски обращаться, ведь пригодится же!

Но капитану Дерено явно нравилось дразнить, оскорблять и дёргать по пустякам свою злосчастную правую руку, будто недоделанного прыщавого юнгу! А какой, спрашивается, у Гая тогда создавался авторитет в команде?

Правильно, никакой. Вот и приходилось давать в зубы каждому встречному и поперечному, раз уж невозможно хорошенько отделать самого Дерено.

Но с некоторых пор заносчивый капитан уступил место главной головной боли Гая кое-кому другому. На его беду, в контролируемом «Ноттингемом» новоанглийском секторе Галактики появился некий мерзавец, именовавший себя Робином Гудом (по примеру легендарного разбойника давно минувших времён). Он якобы был выходцем из уничтоженного по приказу короля жалкого поселения Локсли, жители которого сплошь являлись отъявленными мятежниками. Вместо того чтобы усвоить полученный урок и покориться короне, этот негодяй собрал шайку таких же отщепенцев, беглых каторжников и прочего сброда.

Они угнали боевой эсминец королевского космофлота, назвали его «Шервуд» в честь леса, где творил свои тёмные делишки знаменитый древний разбойник, и принялись досаждать властям, грабя богатые круизные лайнеры и королевские транспортники. А украденные припасы, оборудование и лекарства доставляли на отсталые терраформированные планеты. Там их буквально боготворили.

Капитан Дерено, ответственный за поимку Робина из Локсли, бесился чуть ли не до апоплексического удара, но поймать неуловимый «Шервуд» и покарать мятежников не мог, как ни старался.

Гай был совсем не против того, чтобы Дерено хватил апоплексический удар, но Робин из Локсли по нескольким причинам стал и его личным врагом.

Первую причину звали ма-леди Марион из Лифорда. Рыжекудрая остроязыкая девушка, волею судьбы ставшая на несколько недель пассажиркой «Ноттингема», запала Гаю в сердце. Прежде всего, потому, что не давала спуску напыщенному ослу Дерено, который в ответ на её выпады краснел, бледнел и даже зеленел, но поделать со злоречивой ма-леди ничего не мог. Ну как не влюбиться в такую! Да еще и красотка, каких поискать.

И тут до Гая дошли слухи, что, мол, ма-леди Марион якшается с отщепенцами с «Шервуда». Он, конечно, ни на йоту такому навету не поверил, но призадумался. Тем более бандита Робина видели на той палубе «Ноттингема», где во время путешествия находилась каюта Марион. Тогда Робин из Локсли угодил в руки космодесантников Дерено совершенно случайно. Гай и понятия не имел, кого они загребли во время облавы, но негодяю удалось удрать вместе с пятёркой таких же проходимцев, угнав корабельную спасательную шлюпку. Неужто здесь замешана ма-леди Марион? Гай в не в силах был этому поверить.

Вторая причина, по которой Гаю хотелось схватить неуловимого Робина из Локсли, — это обеспечило бы ему продвижение по службе, и он смог бы наконец отвязаться от настырного Дерено, может даже, чем чёрт не шутит, стать офицером королевского генштаба. Ну и то, что все его ходы, ловушки и облавы не приносили результата, изрядно задевало самолюбие, жалким неудачником он сроду не был.

Третья же причина являлась самой болезненной. Робину из Локсли, дьявол его раздери, удалось заманить в ловушку самого Гая и унизить его похлеще, чем унижал Дерено. Случилось это так.

Катер с «Ноттингема» приземлился на одной из захудалых планет, чтобы корабельный баталер мог приобрести там закончившиеся припасы. На картах планета обозначалась как как X-21435554-0, но первооткрыватели назвали её Галатеей. Городок Шепард близ космопорта предоставлял высаживавшимся путешественникам не только товары, но и целый комплекс развлекательных, фигурально выражаясь, услуг. Благодаря этим услугам Шепард процветал. Остальные же поселения Галатеи, разбросанные там и сям, были просто нищими деревушками.

«Ноттингем» оказался тут не случайно. Близ Галатеи заметили чёртов «Шервуд», которому тоже, по всей видимости, требовалось пополнить запасы. Но глубокое сканирование результатов не дало. Десантники под предводительством Гая высадились в паре поселений, с пристрастием допросили бургомистров, сожгли для острастки несколько общественных строений, в том числе церковь, но это не помогло. Разбойники как в воду канули, точнее, в космос. Так думал Гай, но, к своему несчастью, ошибался.

Он отправился с командой баталера, чтобы тот не увлёкся и не накупил лишнего за казённый счёт, как уже случалось раньше. А ещё он лелеял надежду найти в базе предлагаемых развлечений умелую и не вульгарную красотку, с которой можно будет не только жарко перепихнуться, но и поболтать. Вдруг ему повезёт настолько, что красотка окажется кудрявой и рыженькой?

Ему не повезло вообще. Вот то есть абсолютно.

Рыжекудрая прелестница, вызванная им по коммуникатору в номер космопортовской гостиницы, мало того, что оказалась шустрым мальчишкой-сопляком в парике, так ещё и принадлежала, то есть принадлежал, к шайке Робина из Локсли. Гай понял это, очнувшись с гудящей головой на полу шлюза некоего боевого корабля, пока женский голос по внутренней связи сообщал со всей невозмутимостью механизма:

— До выхода «Шервуда» из атмосферы X-21435554-0 осталось пять минут пятнадцать секунд.

Тут Гай с ужасом обнаружил, что створки шлюза медленно, но неумолимо открываются. А он был без скафандра! Более того, в одних трусах — таким его, одурманенного, выкрали из гостиницы!

— Эй! — хрипло заорал он, прильнув к смотровому окну шлюзовой камеры. — Эй!

За стеклом появилось лицо. Смуглое, хмурое, с яркими тёмными глазами. Разбойничья рожа, в общем. Гай лихорадочно огляделся и схватил валявшийся на палубе коммуникатор.

— Вы Гай Гизборн, старший помощник на «Ноттингеме»? — властно спросила рожа. Дождалась утвердительного кивка и продолжала: — Я Робин Гуд.

Гай это уже понял.

— Чего вы хотите? — процедил он, стараясь не оборачиваться на зияющую позади смертоносную щель, из которой тянуло морозом. Он уже весь, с головы до пят, покрылся гусиной кожей.

— Чтобы вас не было, — откровенно ответил Робин. — Вы изувечили старост в двух поселениях и сожгли четыре общинных дома.

— И что с того? — вызывающе осведомился Гай. И тут же стиснул зубы, чтобы не лязгали.

— С того, что ты сейчас отправишься в космос без скафандра, Гизборн, — равнодушно проронил Робин.

— Капитан Дерено спалит за меня все поселения на этой поганой планетке, — высокопарно заявил Гай, леденея.

— Сомневаюсь, — с ехидной ухмылкой ответил Робин.

Гай тоже сомневался.

— До выхода «Шервуда» из атмосферы X-21435554-0 осталось пятьдесят девять секунд, — возвестил механический голос.

Дерьмо!

Робин помедлил.

— Поклянись, что не тронешь больше поселенцев ни на этой планете, ни на любых других, гоняясь за нами, — сказал он наконец.

— Клянусь, — выдавил Гай сквозь стиснутые зубы.

— В чём клянёшься? — уточнил Робин.

— Что ни я, ни мои люди не тронут ни одной суки в ваших сучьих поселениях, пусть они даже будут укрывать тебя, сволочуга, но я не успокоюсь, пока сам не отправлю тебя в космос без скафандра! — Гай поразился, как это он выговорил такую длинную фразу. У него замёрз даже язык.

— Слово чести? — Робин сощурил насмешливые глаза.

— Слово чести, паскуда!

Спустя несколько томительных секунд, показавшихся Гаю вечностью, створки шлюза медленно, мучительно медленно начали закрываться. А ещё через несколько минут «Шервуд» вновь спланировал к поверхности планеты и завис так низко, чтобы Гай мог спрыгнуть, не разбившись насмерть.

Потом ему в одних трусах и босиком пришлось пробираться сквозь заросли, так что в ближайший городишко он добрёл весь исцарапанный, с обгоревшими на солнце плечами и израненными ногами.

Гай знал, что слово своё сдержит. И насчёт поселян, и насчёт Робина из Локсли.

Он его поймает.

Всенепременнейше.

И очень, очень скоро.

Когда старший помощник капитана королевского линкора «Ноттингем» Гай Гизборн клялся, что непременно поймает пиратского капитана Робина Гуда, досаждавшего короне на угнанном эсминце «Шервуд», он и не подозревал, что это случится так скоро.

Однако же случилось.

Гай прекрасно знал поговорку: «За двумя зайцами погонишься — ни одного не поймаешь». Но тут сработала другая: «Одним выстрелом двух зайцев уложить».

Потому что на сей раз он охотился вовсе не за Робином Локсли, а с отрядом космодесанта высадился на базе-спутнике Терры-5, чтобы прищучить хозяина этой базы, старого бандита Карлайла.

Тот по происхождению являлся вурлем, и его настоящее имя невозможно было выговорить, не вывихнув себе челюсти. Нагадил он в этой части Галактики преизрядно, и Гай, скрепя сердце, признавал, что стервец Локсли по сравнению с Карлайлом действительно благородный разбойник: не пытал пленных, не насиловал женщин с захваченных круизных лайнеров, держал данное слово. В общем, с ним можно было иметь дело, в отличие от Карлайла. Но когда подобные мысли забирались Гаю в голову, он тотчас старался их оттуда изгнать. Ещё чего — признавать благородство какого-то проходимца!

Тем не менее, в глубине души Гай понимал — и это бесило больше всего, — что в дурного человека ма-леди Марион не влюбилась бы.

В общем, снедаемый мрачными мыслями, Гай спланировал штурм базы Карлайла близ Терры-5 и самолично его возглавил. Чтобы не спугнуть бандитов, «Ноттингем» остался на расстоянии одного подпространственного прыжка от спутника, там же, к счастью, остался и капитан Дерено. А на крышу базы плавно опустился космокатер с тридцатью десантниками. Пираты и пикнуть не успели, как их положили мордами в пол. Кое-кто пытался оказать сопротивление — что ж, этих пришлось положить мордами в пол на веки вечные.

Самого Карлайла с его ближайшим помощничком — татуированным от кончика носа до кончика члена громилой Закиром — Гай обнаружил в пыточной на нижнем ярусе базы, оборудованной по последнему слову соответствующей техники. Пытки, имевшие целью что-либо выведать у пытаемых, с появлением новейших сывороток правды стали анахронизмом, но Карлайл обожал сам процесс, результат для него был вторичен.

Поэтому Гай, ворвавшийся в пыточную первым, с удовольствием выпустил заряд из бластера, — а не из парализатора, как полагалось, — в татуированную грудь верзилы Закира. Слишком уж много крови было у того на руках, причём сейчас в буквальном смысле, ибо на крюках пыточной болтался какой-то бедолага. Карлайл так впечатлился печальной кончиной помощника, что немедленно задрал лапы в гору.

У Гая руки чесались всадить заряд из бластера и ему — в какое-нибудь уязвимое место, а не укокошить, — но поступить так означало уподобиться этому мерзавцу. Так что он сдал Карлайла сержанту Мендру сотоварищи, а сам достал походную аптечку и поспешил к висящему на дыбе пленнику. Вогнал ему в худое бедро шприц с обезболом, осторожно снял с крюков и аккуратно разложил на полу, чтобы обтереть дезинфицирующими салфетками и выяснить, откуда натекло столько кровищи. И только когда пленник разлепил заплывшие веки и уставился на Гая, он осознал, что перед ним беспомощно распростёрся не кто иной, как Робин Локсли.

Робин Гуд.

— Твою мать! — ошеломлённо прохрипели оба разом. А потом, так же одновременно: — Ты что здесь делаешь?!

— Танцую! — огрызнулся Гай. Он отчего-то не испытывал резонного злорадства и ликования. — За что они тебя?

— Не захотел добычей поделиться, — кратко пояснил Робин. И добавил, облизнув разбитые губы и поморщившись: — Спасибо!

— На здоровье, — Гай поднялся.

Он уже понял, что серьёзных ранений этот прохвост не получил — Карлайл с Закиром просто занимались по нему художественной резьбой, чтобы причинить побольше боли.

Гай огляделся в поисках какого-нибудь тряпья. Ничегошеньки. Пришлось вытряхнуть из шаровар покойного Закира. Шаровары были не слишком чистые, к тому же в них можно было легко запихать сразу двух тощих Гудов, но, чай, не в примерочной находятся. Он запустил штанами в Робина, внимательно за ним наблюдавшего:

— Прикройся, жопу отморозишь. И двигай отсюда нахер, когда мы уйдём. Шлюпок тут как минимум три, я видел.

— Я не понял, — Робин медленно повиновался, по-прежнему не спуская с Гая странного взгляда. — Ты что, не арестуешь меня?

— А тебе не терпится? — съязвил Гай, досадливо отворачиваясь. Его корёжило от собственного идиотизма, но он ничего не мог с собой поделать.

— Ты же клялся, — не унимался чёртов Локсли.

Вот охота же ему трындеть без толку. Велели идти нахер, туда бы и чесал.

— Клялся, — буркнул Гай уже от двери. — Но я сам хочу тебя поймать, а не быть обязанным за это Карлайлу. Всё равно что жрать за ним объедки.

Робин поперхнулся следующим вопросом и вытаращил глаза. Гай этому мрачно порадовался. Как и тому, что сам рулит ситуацией, и вообще... И вообще проявляет неебическое благородство.

Как подобает рыцарю.

Или идиоту.

Но, быть может, ма-леди Марион узнает об этом его поступке от Гуда.

— Тогда за мной должок, — заявил Робин.

— Да уж, взыщу, не забуду, — величественно кивнул Гай и выскользнул в коридор.

Последнее слово всегда должно оставаться за ним.

Сам ли он выбрал себе сына или того привела к нему судьба — об этом не следовало задумываться. Но тяжкие мысли не оставляли Хэрна, бессмертного среди смертных, нашедшего промеж людей избранника, которого скоро — всегда так скоро! — ему предстояло потерять.

Человек в капюшоне. Сын Хэрна. Защитник беззащитных.

Невидимый, не замеченный никем, Хэрн стоял и смотрел, как Робин из Локсли неохотно склоняет гордую голову перед всадником — беловолосым норманном в кольчуге и синем плаще, — который надменно уставился на него.

— Это ты убил королевского оленя, смерд? — высокомерно цедит норманн.

— Я, — спокойно отвечает Робин. — Берите меня, а мальчика отпустите.

Мач рядом с ним невнятно всхлипывает и бормочет:

— Нет, это я, я виноват, я не знал...

— Взять обоих, — властно командует норманн. — В тюрьму их!

Внезапно он осекается на полуслове. Брови его под шлемом в немом изумлении ползут вверх.

Где же олень? На побуревшей траве валяется лишь грубо вырезанная из дерева фигурка с рогами.

Хэрн в зарослях боярышника беззвучно хохочет и тут же морщится.

Нет. Это самое начало пути, который предначертан Робину из Локсли. Одна нить тянет за собой другую.

Норманн судорожно моргает, протирает глаза. На траве — снова окровавленная туша убитого оленя.

— Я сказал — взять их! — окрепшим голосом рычит он.

И солдаты волокут Робина и Мача в Ноттингем.

Первые шаги человека в капюшоне по тропе своей судьбы.