Я не про воду, вы ж поняли…
Ну, помимо того, что от традиционно дамских напитков – вина и пива – меня сразу развозит, как бобика, а водка гнусно воняет, и вкус у неё ещё гнуснее.
Поддав, я становлюсь никуда не годной просто. Голова болит, спать хочется, и сушняк давит. Но самое главное, то, ради чего люди пьют – хорошее настроение – ко мне не приходит. Оно, наоборот, уходит на фиг! И я на глазах становлюсь мрачной, как Бальзак катафалк.
И блин, что ещё достаёт – я теряю контроль над миром и собою. И попадаю в разные нелепые ситуации.
Хорошо помню несколько своих упитий до положения риз, ни к чему хорошему не приведших.
Лет десять назад в Новосибирске я напилась на кладбище.
Когда навещала первого мужа.
Напоил меня его племянник Лёха.
Большая просьба не делать скорбные лица – на кладбище нам с Лёхой всегда бывает ОЧЕНЬ ВЕСЕЛО. Мы ржём не переставая.
Пашка, мой первый, обладал и обладает способностью веселить всех вокруг – в больнице ли, на кладбище ли...
Но тогда Лёха на последние деньги догадался взять литровую бутылку водки в кладбищенском ларьке, до этого клятвенно меня уверяя, что пить мы не будем, нет-нет!
В итоге на тридцатиградусной летней жарище мы выпили литр водки на двоих (ну, чуть-чуть традиционно вылили на могилу, мы ж не жадные!), закусывая всего лишь парой помидоров и парой кусков хлеба.
Милые мои... Когда настала пора ехать домой, мы поняли, что лучше останемся на кладбище. Причём я уже была согласна стать похороненной заживо. Лишь бы никуда не идти...

читать дальше
Увы. Пришлось ковылять к автобусу, поддерживая друг друга. Тем более, что вечером у меня был приём.
Нет, не светский, и не в пионеры.
Мне нужно было получить контактные линзы в некоей медфирме «Северный Ветер». Десять лет назад линзы не были ещё так распространены, как сейчас, и сей факт был событием.
И я их получила! Дрожащими руками впихнув в слезящиеся красные глазки. Ноги, добавлю, при этом дрожали так же сильно, как и руки...
Фильм ужасов, знаю. Но это было только его начало...
На следующий день, с жесточайшего бодуна, но в контактных линзах, я отправилась в Академгородок к подружке Нинке, чтоб похвастаться своей зрячей персоной.
А в этот вечер у Нинки собралась тёплая компания – за просмотром фильма «Оно» по Стивену Кингу. Наверное, все помнят, как там жуткий клоун Пеннивайз затаскивал детишек в канализацию, а потом из раковин кровь выплёскивалась алыми такими кляксами... и прочие жизнеутверждающие моменты.
Так вот, этот фильм шёл четыре часа. Ночью. Светился только экран телевизора. (Это важно).
«Оно» закончилось, утихли наши писки-визги, все быстро разбрелись, а мы с Нинкой рухнули спать. Было часа два ночи.
Утром я не смогла даже разлепить веки. Глаза были по кулаку величиной, из них текло – полное ощущение, что туда насыпали толчёного стекла... Нинкина мама, добрая тётя Женя, за руку повела меня к офтальмологу, благо поликлиника была недалеко, через лесок. Туда же, в панике от Нинкиного телефонного звонка, примчался племяш Лёха.
В общем, врач нашёл у меня острый конъюнктивит, велел линзы выкинуть, выписал кучу всяких капель, и – самое оригинальное: «Вот вам направление, зайдите в процедурный кабинет, вам там дадут кровь в пробирочке, будете её тоже капать каждые три часа, прекрасно помогает...»
Обана, думаю, это что-то новенькое…
По стеночке, придерживаемая Лёхой, я проковыляла в процедурку и услышала: «Девушка, присядьте и вытяните-ка руку...» Я послушно вытянула руку, ожидая, что сейчас мне туда вложат пробирку. Ага, щаз! Руку мне обмотали жгутом... Кровь, оказывается, должна была быть МОЯ!
Короче, дальше начался просто цирк с зоопарком. Нинка добросовестно капала мне в глаза кровь, а, поскольку мы всё время корчились от истерического смеха, она, естественно, промазывала. В конце каждой процедуры мы обе напоминали героинь Стивена Кинга, чудом вырвавшихся из лап клоуна Пеннивайза. Фильм «Оно», серия следующая...
Как-то в разгар этого кошмара зашёл тогдашний поклонник Нинки, юный художник Коля, тонкая и впечатлительная натура... Убежал он очень быстро. Почему-то...
А линзы я сдала и даже получила обратно деньги по справке от врача.
The end.