* * *

Неделя родео в Маунтин-Риверсе завершилась. Трибуны стадиона опустели, торговцы разобрали яркие палатки и павильоны. Ковбои продемонстрировали публике свою удаль и получили призы, а Элис с Гэлом — деньги, честно заработанные за выступления на ярмарочной сцене. Всю сумму Элис так же честно разделила по статьям: «на расходы каждому» и «на хозяйство». Гэл не протестовал. Он был у неё преимущественно на подхвате, старался лишний раз не мозолить глаза публике, что было очень правильно, учитывая историю с угнанным жеребцом и прочие его подвиги.

— Куда теперь двинем? — оживлённо поинтересовался он, упрятывая свою долю в карман и мечтательно лыбясь. — Погнали в Неваду, а? Там тоже есть родео!

— Да-да, а ещё игровые автоматы на каждом углу, — съехидничала Элис, открывая лэптоп. — Перебьёшься без Вегаса, партнёр, маловат ты ещё. Вот, в Вайоминге, в Кроу-Кроссе, скоро откроются скачки, туда и двинем.

— Ну во-от… — разочарованно прогудел парень и почесал свою кудлатую макушку, но возражать не стал. К вечеру того же дня они хорошенько упаковали свои пожитки и «двинули» в Вайоминг, расплатившись с хозяином кемпинга.

Однако Маунтин-Риверс их не отпустил.

—...Тормозни, мне отлить надо, — как ни в чём не бывало, сообщил Гэл, начав ёрзать на сиденье, едва Старикан миновал городскую черту и дорога стала виться среди предгорий. Небо стремительно потемнело, как это всегда бывало к вечеру в горах, и задул холодный ветер.

— Ну вот, привет, — Элис уже привычно возвела глаза к потолку кабины, но съехала к обочине и притормозила у тёмных зарослей можжевельника, за которыми начинался подлесок. — На стоянке тебе не отливалось!

— Тогда мне не хотелось, — объяснил Гэл, распахивая дверцу, и спрыгнул вниз.

— Фонарь возьми! — запоздало крикнула Элис ему вслед.

— Небось не промахнусь! — фыркнул парень из темноты и зашуршал ветками.

Элис только вздохнула. Теперь она действительно чувствовала себя матерью — причём матерью трёхлетнего несмышлёныша. Берта рядом с нею вскинула голову, озабоченно уставившись в холодную туманную мглу, и Элис успокаивающе потрепала её по холке:

— Он сейчас вернётся, сиди.

Потом она не раз отчаянно бранила себя, дуру, за то, что сразу же не отправила собаку вслед за Гэлом.

Из кустов донёсся сперва сдавленный вскрик, потом ещё один… и треск веток, внезапно оборвавшийся. Элис подскочила на сиденье, заглушив мотор и выхватив из бардачка «беретту» и фонарь. Берта с громким лаем уже выметнулась в приоткрытую дверцу кабины. Не успела Элис соскочить с подножки, как Гэл появился в луче фонаря: бледный как полотно, с вытаращенными глазами на пол-лица. Он сильно приволакивал правую ногу, и Элис, кубарем скатившись вниз, схватила его за плечо:

— Что? Что случилось?

— Там… там…. — заикаясь, забормотал Гэл, судорожно вцепившись ей в локоть. — Я… там…

— Что?! — Элис направила луч фонаря в темноту, где с лаем скрылась Берта. — Медведь?

Гэл тоже обернулся, а потом облизнул губы и хрипло выдавил:

— Н-нет… ничего. Просто я споткнулся… ногу подвернул.

— Споткнулся? — недоверчиво переспросила Элис, шаря лучом фонарика по кустам, откуда выпрыгнула деловито принюхивавшаяся к чему-то Берта. При виде неё у Элис слегка отлегло от сердца. — Чего же ты шарахнулся оттуда, как заполошный?

— Я… просто мне показалось… а там никого и не было, — сбивчиво объяснил парень, торопливо ковыляя к трейлеру и таща за собой Элис. — Я дурак, да. Поехали отсюда побыстрее.

Голос его вздрагивал и срывался.

— Я тебя буду на каждой стоянке выгуливать, как Берту. Или памперсы тебе куплю, — сумрачно пообещала Элис, помогая ему залезть в кабину. Взмахом фонарика она указала Берте, чтобы та обогнула трейлер с другой стороны. — А сейчас мы вернёмся в город и найдём врача. Такого, чтобы с ним наличкой без страховки расплатиться. Я, кажется, на окраине какую-то табличку видела. Вроде бы там была частная практика.

— Ещё чего! — в ужасе завопил Гэл, махом переключившись. — Какого ещё врача? Мария-Дева и пресвятой Иосиф, с ума ты сошла, что ли?

— Я точно буду недоумком, если отправлюсь в дорогу, не выяснив, что там у тебя с ногой, — непреклонно отрезала Элис, забирая в кабину вслед за Бертой. — Так что не пыхти без толку, мы возвращаемся.

— Плохая примета, — тоскливо предрёк Гэл, потирая лодыжку, пока Элис с трудом разворачивала Старикана обратно к Маунтин-Риверсу. — Ну чего ты такой кипеж подняла, не понимаю. Всё само заживёт! Раньше я всегда…

— Цыц! — прикрикнула на него Элис и прибавила скорости. — Того, что раньше было, не будет.

Она очень ярко представила себе, как этот обалдуй перематывает сломанную ногу листом лопуха, и прямо вспотела от этого видения.

Теперь уже Гэл закатил глаза и замолчал, надувшись. И не сдвинулся с места, продолжая мрачно резаться в какую-то игру на недавно купленном мобильнике, когда Элис остановила фургон. Старикан едва уместился на тихой узкой улочке рядом с угловым домом, на котором действительно виднелась табличка «Дэвис, доктор медицины». Улица была совершенно пуста — в маленьких городках спать отправляются рано, — но в высоких окнах на втором этаже этого дома горел тусклый свет.

— Выгружайся, — непререкаемо распорядилась Элис, обогнув кабину и распахнув дверцу. — Не прикидывайся тряпочкой, — она вспомнила одну из любимых идиом Кита. — Давай, давай, я помогу.

Кривясь то ли от боли, то ли от раздражения, Гэл уныло подчинился, и Элис незаметно для него вздохнула с облегчением. Она не переставала удивляться тому, что пацан, хоть и был подростком в самом что ни на есть пубертате, оказался на редкость покладистым и слушался её практически беспрекословно. «Идеальный ребёнок», — подумала она, усмехнувшись. Боялся ли он, что снова в одиночку окажется на дороге, или проникся к Элис таким уж непомерным почтением, она не знала. Но её это устраивало. И странно трогало.

Взмахом руки она отправила Берту обратно в кабину, заперла её там и решительно подхватила Гэла под локоть. Они поднялись по каменным ступенькам массивного крыльца, и Элис попыталась повернуть дверную ручку— безрезультатно. Тогда она нажала на кнопку звонка и прислушалась. Где-то в глубине дома тихо тилибомкнул колокольчик.

— Все спят, поехали отсюда, — с надеждой предложил Гэл, но тут оба услышали стремительно приближающиеся шаги, и дверь распахнулась.

Стоявший на пороге мужчина располагал к себе с первого взгляда, а со второго — так тем более: высокий, худощавый, темноволосый, с седеющими висками и мягким взглядом карих глаз. На нём был тёмно-серый блейзер, изрядно поношенные джинсы и домашние туфли. Элис поймала себя на том, что глазеет, как зачарованная, на его точёное спокойное лицо. Гэл за её плечом тоже, кажется, затаил дыхание.

Из просторного полутёмного холла едва уловимо пахло дезинфектантом, и Элис поняла, что они всё-таки попали куда нужно.

— Добрый вечер. Чем могу помочь, мэм? — спросил мужчина со старомодной учтивостью. Его внимательный взгляд обратился сперва на неё, потом на Гэла. — Кто-то болен?

— Добрый вечер. Мальчик повредил ногу, а мы как раз отправились в путь, — опомнившись, торопливо пояснила Элис. — Пожалуйста, не могли бы вы его осмотреть? Если вы доктор Дэвис, конечно же, — спохватившись, добавила она.

— Мартин Дэвис, к вашим услугам. Проходите, пожалуйста, — сдержанно отозвался мужчина и посторонился, пропуская их в холл. — Направо, в приёмную. К сожалению, моя помощница уже ушла домой, время позднее.

Элис подумала, что ему наверняка потребуется подтверждение их платежеспособности — может быть, разные бродяги то и дело стучатся к нему в дверь! — и быстро проговорила:

— Я заплачу наличными.

Дэвис обернулся и ещё раз пристально оглядел их обоих. Успокаивающая улыбка слегка тронула его твёрдые губы, зажглась теплом в глазах:

— Для тех, кто находится в затруднительном материальном положении, в нашей клинике предусмотрены скидки.

— Я Элис Хилл, — перебила его Элис. Ещё не хватало, чтобы этот человек занимался тут благотворительностью! — Мы выступали с концертами на прошедшем родео и вполне способны оплатить ваши услуги, уверяю вас. Хоть и путешествуем в трейлере, — отрывисто добавила она.

— Кроме того, детям я оказываю помощь бесплатно, — закончил Дэвис, терпеливо дождавшись, пока она договорит.

Но тут вполне предсказуемо взъерепенился Гэл.

— А кто здесь ребёнок-то? — воинственно выпалил он.

Элис поспешно дёрнула его за рукав куртки, но доктор не обиделся, а лишь тихо рассмеялся, переведя взгляд на насупленную физиономию мальчишки:

— Это была просто информация для вашего сведения. Вдруг у вас когда-нибудь обнаружится… м-м-м… подкинутый кроха. Да и леди Хилл настаивает на оплате. Молодой человек приходится вам..?

— Моим работником, — быстро ответила Элис. — Пожалуйста, взгляните, что там у него с ногой, мистер Дэвис. Я подожду в приёмной, с вашего позволения.

— Да, разумеется, — сдержанно кивнул Дэвис.

В приёмной стояли два чёрных кожаных кресла, очень удобных на вид, и столик с разложенными на нём глянцевыми журналами, а из-за небольшой стойки виднелся монитор компьютера. Видимо, здесь и находилось рабочее место отсутствующей помощницы. Дэвис включил компьютер и поднял на Элис внимательный взгляд:

— Я должен занести в свою базу хотя бы минимальные данные о пациенте, — сказал он, словно извиняясь.

Элис посмотрела на Гэла, и тот, потупившись, скороговоркой пробормотал:

— Гэл Чирешару. Гэл Стефан Чирешару. Шестнадцать лет.

И каменно смолк.

Доктор, как ни странно, больше ни о чём не спросил, лишь сделал несколько пометок в открывшемся документе и кивком пригласил Гэла зайти в кабинет.

Опускаясь в кресло, Элис с облегчением подумала, что парень, кажется, очутился в надёжных руках. И ещё подумала — даже с некоторой гордостью, — что он перестал походить на шелудивого приблудного щенка: чистый, нормально одетый по подростковой моде и уже не такой костлявый, каким она его подобрала. Вот только подстричь гриву своих чёрных кудрей он наотрез отказывался, предпочитая по-прежнему стягивать волосы в хвостик на затылке. В общем, пацан стал настоящим красавчиком. Элис ободряюще ему подмигнула и рассеянно взяла со столика журнал.

Гэл шевельнул губами, словно собираясь что-то сказать, но тряхнул головой и молча вошёл в кабинет вслед за Дэвисом, беспомощно и даже как-то обречённо покосившись на Элис через плечо. И лишь когда за ним захлопнулась дверь, она сообразила, что мальчишка вовсе не капризничает и не ломается. Он мог стесняться доктора — возможно, в силу своей ориентации, о которой Элис успела благополучно забыть. Они с Гэлом едва-едва начали притираться друг к другу и вопросы секса, как наиболее скользкие, обоюдно обходили стороной. Ну вот, и что теперь?

Элис мысленно выругала себя тупой ослицей, встала, снова выругала и села. Сейчас она могла только поставить всех в неловкое положение, ни с того ни с сего ворвавшись в кабинет во время осмотра. Идиотская ситуация.

— Впадаю в маразм, — с досадой констатировала она себе под нос и принялась напряжённо прислушиваться к происходившему за неплотно прикрытой дверью кабинета.

— Как это произошло? — раздался негромкий голос врача и характерное позвякивание инструментов. — Подожди, я тебе помогу. Вот так… хорошо. Посиди минутку, я всё подготовлю. Ты дрожишь. Замёрз?

— Н-нет… — промямлил Гэл срывающимся голосом и после паузы с явной неохотой продолжал: — Мы уже отъехали от города, и тут я… мне… мне понадобилось выйти… и я поскользнулся в кустах.

Парень старался подыскать формулировки поизящнее, и Элис невольно улыбнулась.

— И где же это случилось? — в голосе врача ей тоже послышалась сдерживаемая улыбка.

— Не знаю… — растерянно пробормотал Гэл. — Темно было. Где-то в горах, недалеко. Ой!

— Больно? — участливо осведомился Дэвис. — Но перелома или вывиха нет, насколько я могу судить без рентгенограммы, просто сильное растяжение связок. Сейчас я введу тебе обезболивающее и наложу тугую повязку. У тебя есть аллергия на какие-нибудь лекарства?

— Мне не больно! — торопливо возразил Гэл, но тут же снова ойкнул и даже глухо замычал. — Не надо, не трогайте…

— Вот видишь, — укоризненно заметил Дэвис. — К чему упрямиться? Это дети боятся уколов, а ты не ребёнок. Как мы уже выяснили.

Тут Элис обнаружила, что успела не только подняться на ноги, но и оказаться возле кабинета… и даже взяться за дверную ручку. Она не представляла, что сказать Дэвису, чтобы не выглядеть полной дурой, но Гэл так явно паниковал, что она должна была немедленно его выручить. Наверное, ей стоило соврать, что у парня действительно аллергия, а уж потом разобраться, что привело его в такое смятение.

Но тут снаружи, от трейлера, донёсся тревожный лай Берты, отчётливо разнёсшийся по пустынной тихой улочке, и Элис, шёпотом чертыхнувшись, метнулась по коридору к выходу.

Первым, что она увидела в неярком свете одинокого уличного фонаря, была шерифская звезда, блестевшая на груди направлявшегося к крыльцу человека. Лицо его отчасти скрывали поля ковбойской шляпы, низко надвинутой на лоб, одежда была совсем неприметной, но звезда — видимо, свеженачищенная — сверкала чуть ли не ярче фонаря. Элис напряглась, пытаясь припомнить имя местного шерифа. Завсегдатаи родео всегда отзывались о нём с почтением и с досадой одновременно. Въедливый упёртый зануда, вот как. Нипочём не простит даже маленького грешка.

А Гэл когда-то сказал о нем: «Злющий зануда».

— Ваш фургон, мэм? — отрывисто спросил мужчина, на мгновение приложив два пальца к полям шляпы. — Он загромождает улицу. Я Клод Миллер, окружной шериф.

Под цепким бесстрастным взглядом его светлых глаз у Элис по спине пробежал холодок. Да, Миллер. Клод Миллер, точно.

— Элис Хилл. У меня… м-м-м… ребёнок находится на приёме у доктора Дэвиса, — брякнула она и едва не застонала от досады. Боже правый, ну что ща чушь она городит, какой ребёнок, почему она не назвала Гэла своим работником?! — Сейчас доктор закончит осмотр, и мы немедленно уедем.

— У вас там ещё и собака в кабине, — сухо продолжал шериф, будто не слыша её. — Она без намордника, без привязи и представляет собой опасность для окружающих. Если вам так нужна была медицинская помощь, вы могли проехать до ближайшей муниципальной больницы, где имеется разрешённая для фургонов стоянка.

Элис задохнулась от возмущения, но постаралась взять себя в руки. Миллер был представителем закона в этом городе и мог основательно испортить ей жизнь. Ей, Гэлу и Берте.

— Собака находится в запертой кабине, охраняет трейлер, и она не опасна, если не пытаться вскрыть замок, — холодно промолвила она. — А до ближайшей, как вы выразились, больницы, несколько десятков миль. Я же говорю, что мы уедем сразу же, когда врач…

— Вы, кажется, выступаете на ярмарках, мисс Хилл? — перебил её Миллер таким брезгливым тоном, словно спрашивал, не торгует ли она собой. — Войдёмте в дом, я хочу увидеть вашего ребёнка, которому так срочно потребовалась медицинская помощь.

Элис на секунду прикрыла глаза от досады. Проблемы росли, как снежный ком. Ну зачем она соврала? Только подтвердила его нелестное мнение о себе и таких, как она.

— Он не совсем мой и не совсем ребёнок, — сделав над собой усилие, снова заговорила она. Послушно открыла входную дверь и пошла по направлению к приёмной. — Ему шестнадцать лет. Можно назвать его моим напарником — мы путешествуем вместе, и он помогает мне во время выступлений. Я собираюсь оформить над ним законное опекунство. Он повредил ногу в дороге, и нам пришлось вернуться за помощью в Маунтин-Риверс. Я клянусь вам, мы уедем тотчас же, когда доктор Дэвис…

Дверь в кабинет врача распахнулась, и послышался весёлый голос Дэвиса:

— Кто там поминает моё священное имя всуе? Всё в порядке, мисс Хилл, мы отлично справились. Это оказалось сильное растяжение связок, я наложил мальчику тугую повязку и выписал противовоспалительное средство… А, это ты, Клод. Добрый вечер.

Он вышел за дверь, вытирая руки бумажным полотенцем. Гэл маячил у него за спиной, бледный и растерянный. Заметив Миллера, он побледнел ещё сильнее. Нога его в расшнурованной кроссовке была аккуратно перебинтована в лодыжке, штанина джинсов засучена, и он опирался на небольшой костыль.

— Это и есть ваш ребёнок, мисс Хилл? Так я и думал, — в бесстрастном голосе Миллера проскользнула тень насмешки, а глаза — не просто светлые, а ярко-голубые — пренебрежительно сощурились. — Примечательный ребёночек, скажу я вам. Хотелось бы взглянуть на его документы.

Он обращался исключительно к Элис, а не к самому Гэлу. Тот молча достал свои водительские права из кармана куртки и протянул ему. Какое-то мгновение они в упор смотрели друг на друга — пока шериф не перевёл взгляд на удостоверение.

— Гэл Стефан Чирешару. Несовершеннолетний делинквент. Мелкое воровство, попрошайничество и даже проституция, но на горячем никогда не попадался и от ювенальной юстиции успешно уходил, — шериф снова смерил холодным взглядом прислонившегося к косяку Гэла, а тот опустил голову и закусил губу, но ни словом не возразил. — Так он приходится вам родственником, мисс Хилл? Вы тоже цыганка?

Пренебрежительно вскинув бровь, он вернул Элис документы.

— Нет, — с вызовом ответила она, вспыхнув до корней волос. Сейчас ей, право же, хотелось быть цыганкой! Подобно легендарному королю Дании, носившему во время нацистской оккупации звезду Давида!

— Но вы намерены законным образом, через официальные органы, оформить опекунство, мисс Хилл? — подтекст «вы идиотка» явственно прозвучал в этой фразе, но шериф невозмутимо закончил: — Потому что в противном случае я обязан изъять его у вас и передать соответствующим службам.

Изъять! Будто речь шла о какой-то вещи!

У Элис перехватило горло от подступившего гнева. Но она была обязана сдерживаться. Миллер вполне мог обойтись с Гэлом именно так, как только что сказал, и она уповала лишь на то, что ему не захочется возиться с проезжими бродягами, готовыми вот-вот покинуть территорию его округа.

— Да, разумеется, — отчеканила она, — сразу же по приезде в Вайоминг я оформлю опеку через суд, самым что ни на есть законным образом. Гэл отличный парень, трудолюбивый и талантливый, — она увидела широко раскрытые, потрясённые глаза мальчишки, и быстро повернулась к Дэвису: — Сколько мы вам должны, доктор?

— Сто восемьдесят долларов, — помедлив, со вздохом отозвался тот. — И я бы рекомендовал вам всё-таки сделать в муниципальной больнице рентгенограмму и сдать необходимые анализы. Мальчик…

— Я регулярно сдаю кровь… и я чистый! — звенящим от напряжения голосом выпалил Гэл. Губы его вздрагивали, он сжимал и разжимал пальцы, стискивавшие костыль. — Чистый, слышите?

— Мальчик, видимо, неоднократно переносил на ногах простудные инфекции и респираторные заболевания, — терпеливо переждав эту вспышку, продолжал Дэвис. — Миндалины увеличены, носоглотка воспалена, вполне возможны осложнения, так что я настоятельно рекомендую ему полное клиническое обследование.

— Да. Обязательно, — поспешно согласилась Элис, ещё раз посмотрев на Гэла: парень был просто на себя не похож. — Мы обязательно этим займёмся. Как только прибудем в Вайоминг. Стоимость костыля, который вы ему дали, входит в названную сумму? — она открыла поясной кошель.

— Входит, — с новым вздохом ответил Дэвис, принимая у неё деньги. — Я рад, что сумел оказать мальчику помощь, мисс Хилл.

Он участливо посмотрел на Гэла, немилосердно кусавшего губы, и укоризненно — на шерифа.

Элис чувствовала, что не в состоянии больше произнести ни слова, но всё-таки выдавила:

— Спасибо… вы очень добры. Утром мы уедем отсюда. Всего хорошего, док… мистер Миллер.

И поспешила на крыльцо, подхватив Гэла под локоть. Она скорее мешала ему идти, чем помогала, но мальчишка сам так торопился поскорее убраться прочь, что не обращал никакого внимания на свою больную ногу.

Остававшиеся позади мужчины проводили их внимательными взглядами, которые Элис чувствовала всей своей гордо выпрямленной спиной. Миллер промолчал, а доктор вполголоса произнёс:

— Клод, ты иногда бываешь просто…

Элис захлопнула за собой дверь и больше ничего не слышала.

Они с Гэлом так стремительно добрались до фургона, словно ожидали, что шериф сейчас кинется за ними в погоню. Элис помогла Гэлу подняться в кабину, обежала трейлер с другой стороны и уселась за руль, отодвинув завилявшую хвостом Берту.

— Давай вернёмся в кемпинг, — с усилием сказала она, заводя мотор.

Гэл быстро кивнул, не глядя на неё. Он всё ещё молчал, крепко сжав губы и сцепив руки на коленях. Лица его Элис не видела, потому что он низко опустил голову, словно прячась за рассыпавшимися прядями чёрных волос.

Доехав до кемпинга, Элис заглушила мотор и откинулась на спинку сиденья, чувствуя себя просто выпотрошенной. Гэл тоже не шевелился. Берта тихонько заскулила, повернувшись к нему, и тогда он хриплым полушёпотом выпалил, всё ещё не подымая головы:

— Я больше не буду.

Элис удивлённо моргнула.

— Не будешь — что? Падать в темноте? Выходить по нужде? — она с трудом выдавила натянутую улыбку. — Ты о чём толкуешь, партнёр?

— Он там сказал… — Гэл поднял на неё измученные глаза. — Шериф. Сказал, что я вор и шлюха. Так оно и есть. Но я больше не буду. Я никогда не хотел. Я просто хотел… я…

Он осёкся на полуслове и уткнулся лицом в ладони, а Элис, потрясённая до глубины души, порывисто обняла его за худые плечи, притянув к себе так тесно, как только могла — с застрявшей между ними тревожно скулящей Бертой.

— Забей, — так же хрипло проговорила она, прижимаясь щекой к его кудрявой макушке. — Просто забей, и всё. Он паршивый, тупой, высокомерный сукин сын. Забей.

Притихшая было Берта завозилась между ними, тоже требуя своей доли обнимашек, и Гэл, глубоко вздохнув, обхватил и её за шею свободной рукой. Они сидели так, а Берта, счастливо пыхтя, старательно лизала им щёки и руки, пока Гэл не засмеялся дрожащим смехом.

— Идите в фургон, — тихо попросила Элис, размыкая объятия. — Я тут ещё немножко посижу. Покурю. Давайте, ребята, идите.

Проводив их взглядом, она достала пачку «Лаки Страйк» из бардачка и опустила стекло. На стоянке, кроме Старикана, тёмными глыбами высились ещё два фургона. Элис машинально подумала о том, как удивится Боб Томпсон, хозяин кемпинга, снова обнаружив тут поутру их Старикана, чиркнула зажигалкой и закурила. Это должно было помочь. Всегда помогало.

Она всё ещё видела перед собой льдисто-голубые, полные презрения глаза шерифа Миллера.


* * *

Гэл лежал на своём диване, закутавшись в одеяло с головой, поджав к животу коленки и подсунув ладонь под щёку. Так ему было почему-то легче. На домотканом индейском коврике у дивана сонно посапывала Берта, и это тоже как-то успокаивало, хотя, казалось бы, чем псина могла ему помочь?

Перебинтованная лодыжка тупо ныла, но Гэл не обращал на это внимания. За время своих скитаний он привык сносить боль и неудобства терпеливо, без нытья и соплей. Всё равно пожаловаться он мог разве что Марии-Деве да Господу Иисусу, и то не факт, что они услышали бы его и пожалели. Ведь он успел изрядно нагрешить и сам знал это.

Гэл шумно выдохнул. Нет, Господь Иисус и Мария-Дева всё-таки смилостивились над ним и послали ему встречу с Элис Не-Даёт. С Элис, которая не только взяла его к себе, накупила целую кучу всего — даже навороченную мобилу и новую гитару! — но и заступилась за него перед мудаком шерифом. Святые угодники, она сказала, что Гэл талантливый! Талантливый и трудолюбивый, это он-то!

Гэл криво усмехнулся. Светящиеся цифры на табло микроволновки на миг расплылись у него перед глазами, и он сердито заморгал.

Не время было реветь. Прямо сейчас ему следовало поднять задницу с дивана и наконец рассказать Элис всё без утайки, вбив ей тем самым в голову такую мороку, что не приведи Боже. Но он просто не мог больше молчать.

Всякие-разные придирки шерифа Миллера, его брезгливые взгляды, ноющая боль в лодыжке — всё это было сущей ерундовиной по сравнению с тем огромным и тёмным, тем неописуемым, что произошло с ним там, среди кустов орешника и можжевельника, над неглубоким оврагом близ старой грунтовой дороги.

В ушах его снова зазвучал голос, дрожащий и монотонный, еле различимый, но всё-таки слышный. Слышный ему одному.

А он ничего не ответил! Ничего не сделал! Струсил!

Гэл решительно сполз с дивана, мимолётно погладив лениво вильнувшую хвостом Берту. Завернувшись в одеяло, он кое-как допрыгал до комнаты Элис, поскрёбся в полуприкрытую дверь и встал у косяка, прислушиваясь к ровному дыханию женщины. Она спала так спокойно, так безмятежно, что он опять заколебался и совсем уже было собрался вернуться в свою постель. Но тут Элис пошевелилась, повернулась на бок и села на кровати, машинально приглаживая растрепавшиеся волосы.

— Ты что? — хрипловатым со сна голосом спросила она, спуская на коврик босые ноги. Спала она всегда в мужских футболках, больших и заношенных, вот и сейчас на ней была как раз такая. Гэл думал, что это футболки её погибшего мужа. — Что случилось? Нога болит?

— Н-нет, — помедлив, выдавил Гэл. — Вернее, болит чуток, но это фигня. Я…

— Он тебя чем-то обидел? — прервала его Элис, сдвинув брови. — Этот доктор?

Гэл опешил от неожиданности.

— Почему ты спрашиваешь? — быстро осведомился он, поджимая свою злосчастную ногу, как цапля на болоте — когда он с дядькиной семьёй кочевал по Луизиане, то повидал много таких.

— Потому что ты явно боялся и стеснялся, а он так же явно настаивал на своём, хоть и весьма мягко, но я же слышала. Я уже собиралась к вам туда войти, но тут откуда-то принесло этого Миллера, — хмуро и исчерпывающе объяснила Элис. — Иди сюда, сядь, что ты там торчишь, как цапля?

Гэл проковылял в комнату и неуверенно присел на край её откидной кровати. Святые угодники, она поняла, что он стремался там, в кабинете Дэвиса! Она хотела заступиться за него! И она тоже подумала про цаплю — так глупо, но у него от этого потеплело на душе. Может быть, она и остальное поймёт и не скажет, что ему пора в дурку?

— Спасибо, — выдохнул он, благодарно вглядываясь в её встревоженное лицо. — Нет… нет, мы с доком поладили. Я наврал, что у меня аллергия, и он отстал со своими уколами, просто таблетку дал, — Гэл неловко хмыкнул, поёрзал на кровати, уставившись на собственные руки, вцепившиеся в голые коленки. И, вобрав в себя побольше воздуху, продолжал: — Я не про него хотел сказать. Я хотел сказать, что там… ну, в кустах… в овраге… ну, когда я побежал и ногу подвернул… — он сглотнул, чувствуя, как враз пересохло в горле. — Там… в общем, там была мёртвая девчонка.

Вот, он всё же это выговорил.

Повисла такая тишина, что Гэлу казалось — он слышит не только сопение Берты на кухне и шум проезжающих по шоссе машин, но и стук сердца Элис.

— Что? — схватив Гэла за плечо, та устремила ему в лицо такой пронизывающий взгляд, что он едва не зажмурился. — Что ты городишь? Там, в кустах, был труп?! И ты мне ничего не сказал?!

— Не в кустах… — Гэл облизал дрожащие губы, гадая, не сочтёт ли она его всё-таки совершенно чокнутым, но наконец решился и выпалил: — Она была в земле, глубоко. В овраге. И она меня позвала.


* * *

Завернувшись, как и Гэл, в одеяло, — её не переставало знобить, — Элис поставила на кухонный стол свой лэптоп. Сейчас ей, как никогда, нужен был Кит.

Кит Рязанов с его острым и резким умом, злым языком, Кит, который, бесспорно, высмеет и Гэла с его нелепыми выдумками, и её за то, что она потакает мальчишке, но, может быть, посоветует, как им теперь быть. Что им делать.

Дожидаясь, пока в окошечке скайпа появится «пиратская» аватарка, Элис рассеянно посмотрела в другое окно — в окно трейлера. Небо там начинало проясняться, приближался рассвет. Гэл взглянул туда же. Он сидел, ссутулившись на табурете возле Элис, обхватив ладонями фаянсовую кружку с травяным чаем, пахнущим мятой. Когда они перебрались на кухню, Элис первым делом поставила чайник.

— Алло, психи, что это вам не спится? — жизнерадостно поприветствовал их Кит и хохотнул, а Элис прямо-таки осела на стуле от облегчения. Больше всего она боялась, что он не выйдет на связь. — Чего вы тут маячите в одеялах, как какие-то индейцы? Вы где, уже в Вайоминге?

— Нет. Случилось кое-что странное, и нам нужен твой совет, — отрывисто проговорила Элис, и Кит, очевидно, почувствовав её напряжение, не стал больше ёрничать, а серьёзно произнёс:

— Выкладывайте.

Элис взяла Гэла за острый локоть и велела:

— Давай, расскажи ему.

Ей хотелось, чтобы Кит услышал всё именно от парня.

Гэл тяжело вздохнул, так, что плечи дёрнулись под намотанным на них одеялом, и начал монотонно и сбивчиво:

— Я… ну… мы поехали в Вайоминг, а я по дороге набурился колы, и мне приспичило отлить. Темно уже было. Элис… она ругалась, но остановила фургон, и я полез в кусты. Ну вот… решил отойти подальше, — он быстро посмотрел на Элис и потупился, — а потом, когда я уже… то услышал, что меня кто-то зовёт. Ну, что-то говорит. Женщина. Я сперва поэтому застремался… подумал, что она меня увидела и всё такое. Но она говорила только: «Скажи моей маме, что я тут, скажи моей маме…» — голос его на секунду прервался, — и… и тогда я понял, что она лежит там. В овраге. В земле, глубоко.

Элис отчаянно хотелось закурить, но сигареты остались в бардачке кабины, а выйти сейчас наружу, даже в сопровождении Берты, было выше её сил. Как ни странно, она поверила Гэлу сразу же, и теперь будто сама слышала тихий жалобный голосок.

«Скажи моей маме», о Боже…

— Почему ты так решил? — быстро спросил Кит, как будто это было самым важным. — Ну, что она лежит в овраге, а не торчит, к примеру, в кустах, не подглядывает за тобой, в самом-то деле? Там же было темно. Или ты взял фонарь?

— Нет, — отозвался Гэл после паузы. — Не брал. Но я это просто почуял, понимаешь? Что она не в кустах, а в земле, глубоко подо мною. Кто-то убил её и зарыл там… и она всё это время… ждала.

— Ждала, когда ты сунешься в кусты, чтобы отлить, — раздумчиво произнёс Кит, и Элис коротко усмехнулась. Всё это и впрямь звучало совершенно дико.

— Ты мне не веришь, — безнадёжным полушёпотом пробормотал Гэл и втянул голову в плечи.

— Почему, я верю, — голос Кита был абсолютно серьёзным. — Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам, если на то пошло.

— Чего? — парень растерянно заморгал.

— Ничего. Почитайте ему при случае Шекспира, мисс Хилл, вы всё-таки учительница. Продолжай. Дальше что было?

— Я просто охуел, — выпалил Гэл и глянул на Элис. — То есть охренел. Начал орать, побежал к дороге… грохнулся, подвернул ногу. Элис повезла меня к врачу. То есть обратно в Маунтин-Риверс. Я ей ничего не сказал… ну, про тот голос. Док, то есть доктор Дэвис, ногу мне перевязал и сказал, что это растяжение. Ну и всё. Мы вернулись на стоянку, легли спать, и тут… — Гэл потёр ладонями лицо, — я понял, что больше не могу. Что должен всё рассказать, как было, пусть даже Элис меня полным психом посчитает.

— Я не посчитаю, — твёрдо возразила Элис, поймав его опасливый взгляд.

— Очень здравая мысль, Эсмеральда, — похвалил Кит. — И что теперь?

— И теперь мы позвонили тебе, чтобы послушать твой ядовитый логический анализ, — не выдержав, Элис вскочила и подлила себе в кружку чаю из термоса, где заваривались травы. Курить ей хотелось просто нестерпимо. — А ты даже не сказал, что пацан всё врёт, спятил или обкурился, а я, как дура, его слушаю.

Она мимолётно стиснула ладонью плечо Гэла и снова села на стул, едва не расплескав чай, — так дрожали руки, а она зачем-то наполнила кружку доверху.

— А ты именно это надеялась услышать? — поинтересовался Кит с привычным усталым ехидством. — Так вот, я тебя разочарую: судя по всему, он не врёт, навряд ли обкурился и тем более не спятил, хотя какая-то доля вероятности есть во всех трёх предположениях. А ты — отнюдь не дура, хоть иногда ею бываешь. Относительно того, как вам теперь поступить, могу сказать, что опять же существуют разные варианты развития событий, и все они наверняка приходили вам в головы. Первый: валить нахрен из этого Касл-Рока с его говорящими трупами в кустах и забыть всё, как страшный сон.

— Я не смогу, — твёрдо произнёс Гэл и поставил свою кружку на стол. — Я тогда всё время буду слышать её голос. Той девчонки в земле.

Он передёрнулся всем телом, и Элис снова положила руку ему на плечо. Её поражало, как парень ещё держится. Случись с нею что-то подобное, она начала бы биться в истерике прямо там, в чёртовых кустах.

— Тогда вариант номер два, — бесстрастно произнёс Кит. — Самый идиотский. Пойти поискать это место и, собственно, сам труп.

— Почему идиотский? — быстро спросил Гэл.

— Потому, — отрезал Кит. — Думалку включи. Что вы будете делать с этим трупом, если его найдёте? Вот то-то же, — он, конечно, увидел, как они безмолвно переглянулись. — Поэтому в ход следует пустить вариант номер три. Прямо сейчас обратиться к властям. Есть там у вас, в вашем Касл-Роке, какой-нибудь шериф?

— Не-ет! — завопил Гэл, вскакивая с табурета и путаясь в одеяле.

— А, так всё-таки с властями были проблемы, — после некоторого молчания сухо констатировал Кит, и Элис не выдержала:

— Он просто козёл, этот шериф Миллер! Высокомерный мудак! Он всё время придирался к нам, начиная с того, что мы не там оставили фургон, когда Гэл пошёл к врачу! И Берта ему помешала, она у него, видите ли, опасная! И…

— И Эсмеральда, ставлю доллар, попадался ему на глаза и раньше, не произведя на него благоприятного впечатления, — закончил Кит со вздохом. — Тем не менее, ребята, пораскиньте мозгами, и вы поймёте, что это — единственно правильное решение. Не говорите своему нудному мудиле, что парень, мол, слышал из-под земли голос, иначе он вас обоих в психушку упечёт. Спросите, не пропадала ли в городе девушка, скажите, что пацан заметил в кустах что-то подозрительное. Наврите, в общем, но так художественно, чтобы этот служака начал чесаться. Не мне учить тебя, как лучше приврать, Эсмеральда.

— Да я даже не помню, где именно это было! — простонал Гэл, хватаясь за голову. — Он меня и слушать не станет! Он смотрит на меня, как на говно!

— Без фекальной фиксации. Эсмеральда, — сурово осадил его Кит, и Элис невольно зафыркала. — Хорошо, план «Бэ», синтез второго и третьего вариантов. Поезжайте сперва туда сами. Найдите эти сраные кусты. Вернее, ссаные. Ты, может быть, там что-нибудь обронил с перепугу, Эсмеральда? Стесняюсь прямо предположить, что.

— Иди ты, — буркнул Гэл, тоже начиная лыбиться, и Элис с превеликой благодарностью поняла, что Кит сумел оживить мальчишку. — Ничего я не ронял. Хотя нет, наверное, ножик. Складной ножик. Я его на всякий случай достал, потому что… ну как-то щемиться начал… ещё даже до того, как она меня позвала. И… если честно, я совсем не хочу туда возвращаться.

Он с мольбой посмотрел на Элис.

— Соберись, Эсмеральда, — властно скомандовал Кит. — Ты же мужик. Я тебя понимаю. Там реально можно обосраться со страху… но, кстати, — он сделал выразительную паузу, — в общем и целом, ты же прямо там не начал истерить и не решил, что съехал крышей. Почему? Был прецедент? С тобой и раньше беседовали закопанные стюардессы?

Гэл открыл рот, закрыл, снова открыл и спросил:

— Ка-кие стюардессы?

— Неважно, — нетерпеливо бросил Кит. — Это пошлый русский анекдот. Непереводимый фольклор. Отвечай на вопрос. Ты цыган, и потому всякая потусторонняя белибердистика — для тебя дело обычное, так, что ли?

— Не знаю, — хмуро пробурчал Гэл, снова усаживаясь на табурет. Элис подобрала с пола упавшее одеяло и накинула ему на плечи. — Я знаю только, что такое бывает… и оно бывает, вот и всё, Господь Иисус и Мария-Дева соврать не дадут.

— М-да, — усмехнулся Кит. — Воистину дерьмо случается по воле Господа Иисуса и Марии-Девы.

— Ладно, — с силой произнесла Элис. — Хватит болтать, ребята. Сейчас мы опять возьмём у Боба его «форд» и поедем на разведку.

— Блядь, ну почему я не с вами?! — тоскливо простонал Кит.


* * *

Спустя час Элис вела старый «форд», вновь взятый напрокат у Боба Томпсона, по вчерашнему маршруту, прочь от Маунтин-Риверса, в предгорья. Гэл притих на заднем сиденье, ёжась в своей ветровке, будто замёрз, и крепко обнимая Берту за мохнатую шею. Собака то и дело лизала его в щёку и в подбородок, едва слышно поскуливая.

В очередной раз с беспокойством глянув на эту парочку в зеркало заднего вида, Элис как могла деловито проговорила:

— Так, ребята, давайте, как советовал Кит, выключим эмоции и включим думалку. Понятно, что вчера было темно, ничего не разобрать. Но хотя бы примерно определимся. Как долго мы пилили сюда от заправки? Я сейчас веду эту развалюшку примерно с той же скоростью.

— Это ты типа интересуешься, когда мне приспичило отлить? — с бледной улыбкой осведомился Гэл и уже серьёзно пояснил, сосредоточенно уставившись в окно. — Минут пятнадцать прошло… потому что я как раз на часы посмотрел и подумал, что ты сейчас начнёшь ругаться, — он снова фыркнул, но закончил упавшим голосом. — То есть, ну… это уже где-то тут… скоро.

— Отлично, — бодро заявила Элис, сбросив скорость. — И знаешь что? Когда я разворачивала Старикана обратно в город, он зацепился крышей за какую-то раскоряку над самой дорогой, об сосну или…

Она осеклась, уставившись прямо перед собой, а потом они с Гэлом в один голос выдохнули:

— Вот она!

Корявая, чёрная, разлапистая сосна в самом деле нависала прямо над дорогой, растопырив толстые ветви, будто руки. Кора отслоилась от ствола, и сосна казалась скрюченной ведьмой в лохмотьях, вышедшей к дороге, чтобы подкараулить неосторожных путников.

Элис мотнула головой, отбрасывая совершенно ненужные ассоциации, и затормозила у обочины. Оглянулась на Гэла: тот ёжился на сиденье, будто старался занимать как можно меньше места. Он по-прежнему крепко обнимал за шею тесно прильнувшую к нему Берту. Элис с дрогнувшим сердцем поняла, что парень наверняка очень боялся вновь услышать всё тот же взывающий к нему голос мёртвой девушки.

Протянув руку, она легко коснулась его взлохмаченной чёлки и тихо сказала:

— Послушай, тебе вовсе незачем снова проходить через всё это. Место мы отыскали, запомнили, теперь можно вернуться в город и начать доставать шерифа Миллера. Мне этого хочется не больше, чем тебе, но так уж вышло, что, кроме него, нам некому помочь.

Гэл уныло и неразборчиво что-то промычал, а Берта покосилась на Элис с явной укоризной. «Не мучай ребёнка!» — ясно читалось на её мохнатой морде.

— Мы можем вообще уехать отсюда, — напомнила Элис, разворачивая «форд». — Отправиться, куда собирались. В Вайоминг. И всё.

— Уже нет, — помолчав, отозвался Гэл на удивление твёрдо. — Уже не можем, понимаешь?

Она понимала.

* * *

Шериф Миллер — вот кто совершенно не собирался ничего понимать. Предвзятый, упёртый зануда — как бы Элис хотела прокричать это прямо ему в лицо! Красивое, надо сказать, волевое и замкнутое лицо, с резкой складкой между бровями — он, конечно, чаще хмурился, а не улыбался. Как бы она сама поступила на его месте? Стала бы она слушать россказни какой-то ярмарочной певички и подобранного ею цыганёнка, разъезжающих в старом фургоне? Элис не бралась судить. Она знала только, что Гэл говорил правду, и собиралась донести до шерифа эту правду, даже если бы её пришлось кулаком вколачивать в его дубовую башку.

Когда «форд» въезжал обратно в город, как раз открывались первые магазины. Элис заглушила мотор возле супермаркета и, войдя внутрь, негромко, но настойчиво поинтересовалась у молоденькой, откровенно зевающей кассирши, как найти дом шерифа Миллера. Ей показалось, что лучше не дожидаться, пока шериф явится к себе в офис, а застать его дома, врасплох.

Она думала, что кассирша спросит, зачем ей понадобился шериф, но та, хоть и округлила удивлённо свои сильно накрашенные глаза, без лишних вопросов объяснила ей, как проехать к дому Миллера. Направляясь к двери-вертушке, Элис чувствовала на себе любопытный взгляд девушки.

Миллер жил неподалеку, в трёх кварталах от универмага, и его дом был под стать хозяину: такой же аккуратный и обстоятельный, с ровно подстриженным газоном и затейливой альпийской горкой перед крыльцом. Камни на этой горке деловито обнюхивал, не пытаясь, впрочем, выкапывать, крупный золотистый ретривер. При звуке чужих шагов у ворот он вскинул голову и приветливо завилял хвостом, пока оставленная в машине Берта с любопытством смотрела на него сквозь стекло.

Элис переглянулась с Гэлом, который уныло хромал рядом — от костыля, выданного ему накануне доктором Дэвисом, парень наотрез отказался. Элис могла побиться об заклад, что Гэл думает сейчас о том же, о чём и она: навряд ли хозяин этого добродушного пса встретит их столь же приветливо.

Шериф, открывший им дверь, очевидно, только что принял душ. От него пахло свежо и приятно — лосьоном после бритья и мятной зубной пастой. Белая футболка обтягивала его широкую грудь, а серые домашние слаксы были щегольски отглажены. Глядя в его непроницаемые голубые глаза, Элис — в помятой ковбойке и джинсах, растрёпанная, с припухшими от недосыпания веками — остро почувствовала собственную неухоженность и вмиг разозлилась. Франт несчастный! Красавчик паршивый! Как там Гэл сказал: «Смотрит на меня, как на говно»? Да по какому праву?!

— Чем могу служить? — холодно осведомился Миллер, внимательно оглядев сначала Элис, а потом — Гэла, застывшего за её спиной.

Усилием воли обуздав раздражение, Элис проговорила учтиво, со светской улыбкой:

— Доброе утро. Вы позволите нам войти, шериф? Простите, что беспокоим вас в вашем собственном доме, но дело, с которым мы пришли, не терпит отлагательств.

— Вы клялись, что этим же утром уедете в Вайоминг, — бросил шериф, но, тем не менее, посторонился, пропуская их в дом. Гэл мимоходом погладил ретривера, который догнал их и дружелюбно ткнулся носом ему в ладонь. Заметив это, Миллер коротко приказал:

— Джой, гулять!

Отступив, ретривер виновато вильнул хвостом и вернулся на крыльцо.

— Я его ничем не заражу, не переживайте, — немедленно заявил Гэл со своей обычной бесшабашно-невинной ухмылочкой, и Элис незаметно для шерифа дёрнула парня за рукав ветровки. Не хватало ещё, чтобы он начал цапаться с Миллером!

Шериф, однако, и бровью не повёл, словно не слышал этого выпада, а спокойно повернулся к ней:

— Итак, мэм?

Элис нервно откашлялась и начала:

— Видите ли, вчера, перед визитом к доктору, мы как раз и направлялись в Вайоминг, но тут случилось нечто очень странное… — она запнулась. Идиотизм следующей фразы был очевиден, но она не знала, как по-другому её сформулировать: — Так случилось, что нам пришлось остановиться на выезде из города… и там нам показалось, что недалеко от дороги, в овраге… в общем, там закопан труп девушки.

Ну вот, теперь ей только и оставалось, что любоваться скептически вздёрнутой бровью шерифа.

— Вам показалось? — с ударением на каждом слове осведомился тот. — Как это понимать?

— Мне приспичило поссать, — как ни в чём не бывало, объявил Гэл, и Элис едва не застонала. — Я вышел... и мне не показалось — там в самом деле была мёртвая девчонка. Чего вы так на меня уставились? Я не чокнутый и не вру, клянусь Марией-Девой и святым Иосифом!

Шериф повернулся к мальчишке, который устроился на углу маленького, явно старинного столика в центре холла. Под этим ледяным взглядом парень нахохлился, вытащил руки из карманов и вызывающе повертел пальцами в воздухе:

— И я ничего тут у вас не спёр, видите?

«Час от часу не легче», — тоскливо подумала Элис и сердито прикрикнула:

— Гэл! Перестань сейчас же!

Она не могла понять, какого рожна ему вздумалось так не вовремя дерзить.

— Руки вижу, — невозмутимо отозвался Миллер, едва заметно усмехнувшись. — Что в карманах, не вижу. А также не вижу повода верить такому… трюкачу, как ты. И будь любезен, слезь с моего стола, он датируется концом девятнадцатого века.

Гэл сперва вспыхнул, потом его смуглое лицо побледнело, и он вскочил, рывком вывернув карманы ветровки и джинсов: сперва боковые, а потом и задние, демонстративно повернувшись к Миллеру спиной.

— Нате, обыщите! — ядовито предложил он, косясь на шерифа сузившимися, очень тёмными глазами, и шериф, нахмурившись, шагнул к нему.

Элис просто не узнавала мальчишку. Да какая муха его укусила?!

— Прекратите этот балаган немедленно, оба! — скомандовала она привычным учительским тоном, и оба действительно прекратили балаган и вытаращились на неё с непередаваемым изумлением. Тут она опомнилась, но решила не извиняться, а продолжала с прежним напором: — Мистер Миллер, в вашем городе за последние несколько недель, месяцев, лет пропадали девушки?

— Что значит «пропадали девушки»? — резко переспросил шериф, ещё сильнее сдвинув брови. — Многие молодые люди просто уезжают отсюда, окончив среднюю школу. Это небольшой город, мисс Хилл, он оживает только с приходом родео, и молодёжь здесь не задерживается. Я, признаться, так и не понял ни вас, ни вашего… — он коротко глянул на Гэла, ответившего ему столь же хмурым взглядом, — ни вашего подопечного. Вы рассказываете мне какие-то…

— Цыганские сказки? — ехидно осклабился Гэл.

— Невероятные истории, — снова будто не слыша его, сухо закончил Миллер. — Невдалеке от Маунтин-Риверса, возле дороги, зарыт чей-то труп? И каким волшебным образом, позвольте узнать, вы догадались, что он находится там?

— Она позвала меня, — глухо вымолвил Гэл, опуская голову. Весь его боевой пыл разом исчез. — Вы мне не верите… но она лежит там, эта девчонка… и ждёт, когда её найдут.

Последние слова он пробормотал едва слышно и непроизвольно оглянулся по сторонам, словно ища, куда присесть. Похоже было, что силы враз оставили его. Элис поспешно к нему шагнула, но Миллер опередил её и подхватил парня под локоть. Тот моментально пришёл в себя и попытался возмущённо высвободиться, но шериф не обратил на его барахтанья ни малейшего внимания. Он пристально взглянул на Элис поверх его растрёпанной воронёной макушки.

— Если вы оба пытаетесь сделать из меня дурака, мисс Хилл, то вы об этом крупно пожалеете, — он перевёл взгляд на гневно сопящего Гэла. — Вы хотите, чтобы я осмотрел то место, где, по-вашему, зарыт этот мифический труп? Что ж, я готов. Поезжайте вперёд, а я — за вами. Но ещё раз предупреждаю — если там ничего не обнаружится, вы оба горько пожалеете, что разыграли этот спектакль, достойный дешёвого телешоу.

Гэл наконец вырвался из его хватки и молча заковылял к двери, Элис — за ним.

— Слава тебе, Господи, и за маленькие милости, — угрюмо буркнула она себе под нос.


* * *

Садясь за руль «форда», Элис собиралась задать Гэлу хорошую взбучку за все его выкрутасы. Но, взглянув в разнесчастное лицо мальчишки, снова устроившегося позади в обнимку с обрадованной Бертой, она вздохнула и сказала лишь:

— Пожалуйста, я тебя очень прошу… я понимаю, что он тебя бесит, он и меня бесит, но не дразни его. Держи себя в руках. Если кто-то тут способен дать ход этому делу, то только он… Гэл? — она завела мотор и с беспокойством посмотрела на парня, который опять скорчился на сиденье так, словно у него болел живот. — Ты меня слышишь?

— Слышу, — тоскливо выдавил тот. — Ладно, я понял.

Ворота подземного гаража поднялись, и оттуда выехал тёмно-зелёный «ровер», за рулём которого сидел Миллер. Притормозив, он открыл дверцу, и ретривер, резво подбежавший к машине, так же проворно и привычно вскочил на соседнее с водителем сиденье.

— По крайней мере, он любит собак, — меланхолично констатировала Элис, нажимая на педаль газа. — Это ему в плюс.

Ещё Миллер хорошо водил машину. «Ровер» будто приклеился к заднему бамперу их «форда», несмотря на все повороты горной дороги, и Элис ясно видела в зеркале сосредоточенное замкнутое лицо шерифа. Чёрт возьми, ей хотелось, чтобы он убедился в их правоте — не для того, чтобы взять над ним верх, восторжествовать, утереть ему нос… а чтобы он выяснил всё до конца. Нашёл убийцу. Она почему-то не сомневалась, что Миллер из тех, кто не отступится, пока зло не будет наказано.

«Что за неуместная патетика! Наказанное зло и восторжествовавшая справедливость…» — подумала Элис и даже усмехнулась. Но эта усмешка тут же застыла на её губах, едва за поворотом показалась та самая старая корявая сосна, что служила им ориентиром. «Форд», повинуясь рулю, прижался к обочине, и Элис с беспокойством глянула сперва на «ровер», а потом — на Гэла. Тот и сам быстро оглянулся на машину Миллера, аккуратно затормозившую позади них.

— Ты в порядке? — негромко спросила Элис.

Губы мальчишки дрогнули, он покачал головой и коротко бросил:

— Нет, — помолчал и прибавил: — Плевать, пойдём, сделаем это. Сделаем его.

Он выдавил кривую усмешку, открыл дверцу и вывалился наружу, сопровождаемый Бертой. Та в полном восторге приветствовала Джоя, живо выпрыгнувшего из «ровера», и обе собаки взапуски помчались прочь от дороги, словно играя в догонялки.

Люди, оставшиеся у машин, проводили их глазами и настороженно переглянулись.

— Так что? — отрывисто осведомился шериф.

Пока Элис и Гэл ждали его возле дома, он успел переодеться в грубые рабочие джинсы и голубую рубашку, немного поношенную, но тщательно выглаженную. Ковбойская шляпа, низко надвинутая на лоб, и кобура с револьвером на боку делали его похожим на героя вестернов, при виде которого у зрительниц замирает сердце и сбивается дыхание.

Сбивалось дыхание и у Элис, но совсем по иной причине. Несмотря на звуки радостной собачьей возни за кустами, несмотря на присутствие Миллера, ей было очень не по себе. По спине прокатилась дрожь, а на лбу выступила испарина. Чёртова сосна, растопырившая свои ветки, словно руки, покрытые коростой, или сырой смрадный холод, сочившийся из неглубокого оврага неподалеку, были тому виной, Элис не знала. Невольно передёрнув плечами, она посмотрела на Гэла. Тот вскинул на неё глаза, ставшие просто громадными, а потом перевёл взгляд на Миллера, нетерпеливо топтавшегося рядом, и тихо произнёс:

— Пойдёмте.

Он повел Миллера и Элис в сторону овражка, неловко раздвигая ветки кустов, цеплявшиеся за одежду, но остановился, не доходя до него, и обернулся. Невесть откуда налетевший ветерок взъерошил его спутанные кудри и стих так же внезапно, как налетел. Выпрыгнувшие из кустов собаки замерли на месте как вкопанные, вытянув шеи и принюхиваясь. Берта едва слышно заскулила, а Джой попятился, поджав свой вздёрнутый хвост.

— Вот, — коротко выдохнул Гэл. — Тут.

Элис пристально посмотрела на шерифа. Тот тоже немного побледнел, или же это ей показалось? Нет, он действительно побледнел.

— Схожу за лопатой, — так же коротко, как Гэл, сообщил он, повернулся и начал пробираться сквозь кусты обратно к дороге.

Элис еле удержалась, чтобы не завопить: «Не бросайте нас одних!» и не ринуться за ним. Вместо этого она крепко взяла Гэла за руку, а тот благодарно прижался к ней плечом. Пальцы у него были просто ледяными.

— А этот зануда всё-таки прихватил с собой лопату, — через силу усмехнувшись, проговорила Элис и сжала обе руки Гэла в своих. — Ты что… ты всё ещё слышишь… — она запнулась. — Слышишь её?

Гэл помотал головой, почти утыкаясь носом в отворот её куртки:

— Слава Иисусу и Марии-Деве, нет. Теперь не слышу. Я просто знаю, что она там.

И она была там.

Вернувшись к оврагу с небольшой лопатой в руках, Миллер, уже надевший пластиковые голубые перчатки, властным жестом велел всем отойти в сторону. Лезвием лопаты он очертил небольшой прямоугольник на том месте, где раньше стоял Гэл, закатал рукава рубашки и без единого слова принялся копать. С такой методичной невозмутимостью, словно дерево собрался сажать, машинально подумала Элис, продолжая обнимать Гэла за плечи. Обе собаки жались к их ногам, даже не пытаясь приблизиться к углублявшейся яме.

Миллер ни разу не прервался, не разогнул спины даже для того, чтобы утереть вспотевший лоб. Он копал и копал с размеренностью механизма, пока лезвие лопаты не скрежетнуло, задев что-то, находившееся глубоко в земле.

— Поосторожнее! — надрывно выкрикнул Гэл, вздрогнув под рукой Элис, и отвернулся, зажмурившись.

Но Элис видела всё. Видела, хоть и не хотела смотреть, как Миллер аккуратно, словно археолог, отгребает комья от скрюченного тела, маленького, похожего на тело ребёнка. Вот показались полузасыпанные землей пряди светлых волос… блеснула на солнце пряжка ремня, за которую, видимо, и задела лопата… сквозь расползшуюся на полосы джинсовую рубашку виднелась почерневшая плоть и обнажившиеся кости. Запах тлена ударил в ноздри.

Шериф наконец распрямился.

— Это Генриетта Макрой, — буднично сказал он. — Она уехала в какую-то нью-йоркскую школу искусств… по крайней мере, все так говорили. Ровно год тому назад.

— А её семья? — прошептала Элис, непроизвольно сглатывая. — Не искала её?

— Её мать уже несколько лет находится в психиатрической лечебнице, в Гладстоне, — так же буднично сообщил шериф. — Подонок знал, кого выбрать.

— Подонок, — автоматически повторила Элис.

— Её пытали — зубы выбиты, пальцы переломаны, — коротко пояснил Миллер, присев на корточки и чуть пошевелив тело рукой в перчатке. — Я полагаю, что...

Тут Гэл отскочил от Элис и метнулся в кусты, где его, судя по доносившимся звукам, жестоко вывернуло. Элис едва не последовала его примеру, но только стиснула кулаки в карманах и опустила глаза на свои измазанные глиной кроссовки.

— Вы полагаете, это сделал кто-то из местных? Из тех, кто знал, что девушку не будут искать? — хрипло спросила она.

Гэл повозился в кустах и кое-как вывалился оттуда, тоже глядя только себе под ноги.

— Я полагаю, что вам, мисс Хилл, и тебе, парень, — помедлив, устало произнёс шериф, повернувшись к нему, — не стоит докладывать полиции, которую я сейчас вызову, — в его руке очутился сотовый телефон, — о пресловутом голосе Генриетты, который якобы раздавался из-под земли.

— Якобы? — выпалила Элис, и шериф раздражённо поморщился:

— Только не начинайте снова, мисс Хилл. Ты что, парень… Гэл Стефан, — поправился он вдруг, — ты мечтаешь сделаться героем телешоу?

Гэл безмолвно замотал головой.

— Слава Богу, — сухо обронил Миллер. — Тогда определимся с показаниями. Допустим, ты пошёл в эти кусты с собакой, та забеспокоилась, так как что-то почуяла, ты начал копать землю… допустим, ножом.

— Я потерял нож где-то тут… — пробормотал Гэл, и Миллер одобрительно кивнул:

— Отлично. Значит, ты дорылся до подозрительных лохмотьев, испугался, побежал, выронил нож, упал, повредил ногу. Никому ничего не сказал, так как был в шоке. Вы, мисс Хилл, отвезли его к доктору. Утром парень вам во всём признался, и вы пришли ко мне. Мы отыскали то место, я стал копать и обнаружил Генриетту, упокой, Господи, её бедную душу, — он снова мельком глянул в яму. — Поверьте, простой рассказ безо всякой потусторонней чертовщины будет наилучшим выходом для вас. Кстати, Гэл Стефан, — он в упор посмотрел на Гэла, — ты упомянул, что Генриетта тебя позвала. Она что-то говорила?

Элис вздрогнула от удивления, поняв, что Миллер спрашивает это абсолютно серьёзно.

— «Скажи моей маме, что я тут», — глухо вымолвил Гэл, бросил быстрый взгляд в сторону ямы и поспешно отвернулся. — Больше ничего.

Миллер кивнул и внезапно добавил:

— Существуют вещи, не поддающиеся никакому логическому объяснению. Генриетта действительно оказалась здесь, и я признаю, что был предвзят — по вполне понятным причинам. Тем не менее, приношу вам обоим свои извинения.

Гэл захлопал глазами и закашлялся от неожиданности.

Ни… ничего, — прошептал он, облизывая губы.

— Где ты сам был год назад? — с той же невозмутимостью продолжал шериф, не давая ему опомниться.

— Во Флориде… с дядькой Сандро… — растерянно пробормотал тот. — А… что?

— А вы, мисс Хилл? — теперь взгляд голубых глаз Миллера обратился на Элис.

— Выступала в одном замечательном местечке под названием Колорадо-Спрингс, знаете такое? Даже на местной радиостанции вела собственную программу. — объявила Элис, моментально ощетинившись. Он что, подозревал их?! — К чему вы это спрашиваете, шериф?

- К тому, что полиция тоже непременно это спросит, а я должен узнать всё необходимое первым, — безапелляционно отрезал её Миллер. — Потому что это мой округ. Спасибо за информацию… а теперь я вызову кавалерию.


* * *

— И что, прибыла кавалерия? — осведомился Кит с жадным любопытством, которого даже не пытался скрыть.

— Да, туча копов и парни из ФБР, — вздохнула Элис, усаживаясь рядом с Гэлом на его диван и зябко подняв ворот халата. Она до сих пор никак не могла согреться. — Весь день допрашивали. Мы только час назад вернулись. Переоделись, поели, и вот…

— Сущий пиздец, клянусь святым Иосифом! — с жаром перебил её немного очухавшийся Гэл. Осёкся, ойкнул и виновато потупился. — Ну, то есть они всё выспрашивали, почему я в школе не учусь, где моя семья и всякое такое… достали просто. И отпечаточки сняли! Теперь я в федеральной базе! — похвастался он, повертев перед монитором растопыренными пальцами.

— А, то есть ты с лёгкостью выдал им версию, подсказанную этим вашим шерифом, и они её проглотили? И всё, что тебя теперь волнует — не заставят ли тебя, бедненького, вернуться в школу? — насмешливо протянул Кит.

— Ну-у… — Гэл в замешательстве покосился на Элис. — А чего, он же всё верно посоветовал, Миллер то есть. Зачем нам лишняя морока? Девчонку мы нашли, сейчас копы будут искать того мудака, который её убил, а нас помурыжат, да и отпустят.

Под его умоляющим взглядом Элис вздохнула и подтвердила:

— Да, я надеюсь, что через пару дней от нас отстанут, и мы спокойно уедем в Вайоминг. А там я уже оформлю над этим чертёнком законную опеку, — она потрепала заулыбавшегося Гэла по макушке, — потом медстраховку, засуну его наконец в больницу на обследование, как советовал док Дэвис, ну, и в школу отправлю, само собой.

Гэл враз перестал лыбиться, подскочил на жалобно крякнувшем диване и горестно возопил:

— Это ещё зачем?! Школа! Больница! Да я здоров как… как… — он задохнулся от возмущения, а Кит коротко хохотнул:

— Ну, парень, ты попал, теперь мамочка Элис позаботится о тебе как следует! Но, между прочим, — голос его внезапно стал на удивление серьёзным, — чем быстрее вы свалите из этого вашего Касл-Рока, тем лучше. Скорее всего, ваш Закон и Порядок прав.

— Кто-о? — озадаченно протянул Гэл, выпятив губы трубочкой.

— Убийца из местных, — продолжал Кит, не слушая его. — Найдя труп, вы автоматически привлекли к себе его больное внимание, следовательно…

Вдруг Берта навострила уши и сорвалась со своего коврика возле дивана, стремительно метнувшись к двери. В эту дверь кто-то негромко, но настойчиво постучал.

Сердце у Элис отчаянно заколотилось, и она тоже вскочила с места, как и вытянувшийся в струнку Гэл.

— Так, ребята, — тихо и быстро приказал Кит. — Скайп не выключайте, просто откройте другую вкладку. Любую. Кто бы там ни был, я хочу всё слышать.

— Сделай, как он сказал, — шепнула Элис Гэлу и нарочито шумно отодвинула табурет, направившись к двери.

— Отоприте, мисс Хилл, — распорядился знакомый властный голос. — Мне необходимо кое-что с вами обсудить.

Элис распахнула дверь.

Шериф Миллер снова успел переодеться в тонкий бежевый джемпер, в брюки на тон темнее джемпера и опять выглядел возмутительно свежим и красивым — как фотомодель с разворота женского глянцевого журнала. Элис досадливо поморщилась. Сама она не успела даже помыться, потому что всю горячую воду извёл Гэл, проторчавший в душе чуть ли не полчаса после того, как они вернулись в трейлер. На ней сейчас красовался зелёный махровый халат — поверх футболки — и тапочки-«зайчики», а Гэл — тот вообще щеголял в одних только синих шортах до колен, босиком, и грива его блестящих кудрей не успела просохнуть после душа.

Миллер оглядел их обоих с совершенно непроницаемым видом и негромко спросил:

— Могу я войти?

— Да, разумеется, — спохватилась Элис. — Прошу, проходите, шериф.

Она указала на кухонный табурет, надеясь, что Миллер не обратит внимания на включённый в сеть лэптоп, а сама снова присела на угол дивана. Гэл остался стоять возле стола, гордо вздёрнув подбородок, но обхватив себя руками, словно пытаясь укрыться от взгляда Миллера. В маленькой кухоньке с приходом высоченного и широкоплечего гостя стало очень тесно. Здесь повсюду громоздились коробки с пожитками, запакованными Элис для переезда в Вайоминг, а на полу перекатывались изгрызенные Бертой мячики и обглоданная кость. «Цыганская кибитка, да и только», — уныло подумала Элис. По крайней мере, Миллер непременно должен был так решить.

— И что же вы хотели обсудить с нами, шериф? — устало спросила она, плотнее запахивая на груди халат. — Время позднее. По правде говоря, мы ужасно измотались и хотели бы уже отдохнуть… от официальных лиц.

— Прошу прощения, — отозвался Миллер, глядя не на неё и не на Гэла, а на Берту, которая, процокав когтями по полу, протолкалась к своему коврику и разлеглась на нём. — Собственно, я пришёл, чтобы… — он помолчал, видимо, подбирая слова, — чтобы выразить удовлетворение по поводу того, что вы оба, давая показания, придерживались той версии событий, которую я вам озвучил.

«Хорошая формулировка», — подумала Элис и пожала плечами:

— Ваше предложение было разумным. И версия вполне реальна, если уж на то пошло. Не пришлось даже слишком кривить душой. Мальчик действительно нашёл труп этой бедняжки, а каким образом — это уже вторично.

Миллер покосился на Гэла и ровным голосом поинтересовался, видимо, не вытерпев беспорядка:

— Одеться не хочешь?

— Я одет, и мне не холодно, — мгновенно отпарировал тот со своей ангельской улыбочкой и даже руки опустил, которыми обхватывал себя за голые плечи. На его смуглой груди блеснул маленький серебряный крестик. — Я вас что, смущаю, что ли?

Началось! Элис не собиралась этого терпеть.

— Сейчас по заднице получишь, — сердито пообещала она, стаскивая с дивана клетчатый шотландский плед из грубой шерсти и набрасывая его Гэлу прямо на дурную башку. — Извините, шериф. Продолжайте.

— А вы были хорошей учительницей, — задумчиво промолвил тот, едва заметно улыбнувшись, и почесал лохматое пузо разлёгшейся на коврике Берты. — Это заметно даже без тех характеристик, что прислал школьный совет вашего бывшего учебного заведения. То есть школы имени Улисса Гранта.

Элис недоумённо моргнула, а потом залилась краской от досады и смущения. Миллер запрашивал её характеристики!

— Их запросил не я, а федералы, — словно прочитав её мысли, тот примирительно вскинул широкую ладонь, — но у меня есть друзья в соответствующих местах.

— Не сомневаюсь, — едко бросила Элис, усилием воли разжав пальцы, стиснувшие ворот халата. — Так вы пришли, чтобы похвалить нас за враньё и отметить мои педагогические способности?

Миллер чуть нахмурился и коротко ответил:

— Не совсем. Поскольку вам предстоит задержаться у нас, в Маунтин-Риверсе, ещё на некоторое время для дачи показаний коронеру и иных формальностей, я бы рекомендовал вам с Гэлом Стефаном, — он опять мельком взглянул на демонстративно закутавшегося в одеяло Гэла, — переехать в мой дом, оставив тут на приколе свою колымагу.

Элис не поверила собственным ушам. Судя по вытаращенным глазам Гэла, парень тоже не поверил. Шериф терпеливо и с лёгкой улыбкой на твёрдых губах наблюдал за всеми изменениями их мимики.

— Вы никого не стесните, — спокойно сообщил он. — Я живу один. И в случае опасности сумею вас защитить, поверьте.

Элис вдруг рассвирепела — совершенно нелогично и, как выразился бы Кит, до белых глаз. Эта идиома пришлась как нельзя более кстати. Ей следовало бы обратить внимание на обмолвку «в случае опасности», но она отметила совершенно другое.

— Вы разузнали всю нашу подноготную и сочли нас… — у неё даже голос сорвался от возмущения, когда она вновь посмотрела на потрясённое лицо Гэла, — сочли достойными разместиться под крышей своего дома. Снизошли до бродяг. Какая честь, сэр!

Миллер перестал улыбаться и нахмурился. Его гладко выбритые щёки начал медленно заливать румянец, и Элис преисполнилась по этому поводу совершенно неприличного злорадства.

— Это именно так выглядит, по-вашему? Простите. Я не хотел оскорбить никого из присутствующих, — он неловко кашлянул. — Мне просто очень не хочется, чтобы что-нибудь случилось с вами в моём округе. В моём городе, — проговорил он с ударением на последних словах. — Вот и всё.

Элис глубоко вздохнула. Чёрт возьми, она переживала совсем не о том, о чём следовало переживать!

— Это вы извините меня, шериф. Мы все довольно-таки сильно нервничаем, — сухо пояснила она и махнула рукой. — Давайте сделаем вид, что вы ничего не предлагали, потому что это, во-первых, глупо, а во-вторых, вызовет неизбежные пересуды и ненужные сплетни среди ваших избирателей.

Она ясно представила себе обсуждение в том же «Хвосте скакуна» на злободневную тему: «А вы слыхали, что Элис Не-Даёт поселилась у нашего шерифа вместе со своим цыганским приёмышем? К чему бы это, а?». Её так и передёрнуло.

— Объясните лучше, что вы подразумевали под «опасностью»? — потребовала она.

Миллер тоже вздохнул и поднялся с места.

— Просто будьте осторожны. Я не имею права информировать вас обо всём, что успела выяснить полиция, но, скорее всего, в убийстве Генриетты замешан кто-то из местных. Из горожан. Я оставлю вам номер своего мобильного, — он положил на стол карточку. — Надеюсь, что скоро все формальности закончатся, и вы сможете без помех уехать в Вайоминг. Спокойной ночи, мисс Хилл… Гэл Стефан.

Кивнув им на прощание, он вышел. Ступени откидной лесенки трейлера скрипнули под его тяжёлыми шагами.

Берта тихонько гавкнула, Элис с Гэлом переглянулись, и Гэл стремительно развернул к себе стоящий на столе лэптоп.

— Давай, говори, что думаешь обо всём этом, — устало попросила Кита Элис. Ей не терпелось услышать его рассудительный ехидный голос, что бы тот ни сказал.

— Во-первых, заприте дверь за своим ковбоем, — безапелляционно распорядился тот. — Чёрт, я тут всё это время потел, как мышь под метлой, и боялся нечаянно пёрднуть.

Гэл, рванувшийся к двери, захохотал во всю глотку. Элис тоже нехотя усмехнулась. Она была уверена, что этот охальник смешит их нарочно, чтобы дать возможность хоть немного скинуть напряжение.

— Во-вторых, — назидательно продолжал Кит, будто не слыша их смеха, — ковбой абсолютно прав. Некий мудак пытал, убил и зарыл в овраге полоумную девчонку, которую заведомо никто не стал бы искать. Это мог быть приехавший на родео турист или водила-дальнобойщик, не исключаю. Но очень вероятно, что этот мудак — местный и, более того, является не каким-нибудь психопатом, которого родственники в полнолуние держат под замком, а наоборот, столпом общества и всеми уважаемым членом церковной общины. Кстати, им вполне может оказаться и ваш Клод… как его… Фролло. Святоша и зануда.

— Клод Миллер, — буркнула Элис, почему-то расстроившись. — Ну, это вряд ли.

— Почему вряд ли? — хмыкнул Кит. — Вижу, он произвёл на тебя некое достойное впечатление, но я бы не доверял и ему. В конце концов, именно он посоветовал вам утаить от властей достаточно важную информацию.

— Да не нужна никому эта информация, на самом-то деле, — вяло возразила Элис. Она вдруг почувствовала, что едва может шевелить языком от навалившейся усталости.

— Нужна или нет, об этом стоило судить компетентным, как говорится, органам, — заявил Кит. — Ну да ладно, дело сделано, как сказал палач, отрубив голову невинной жертве… Эсмеральда, а ты чего там молчишь, будто воды в рот набрал?

— Я не набирал, — Гэл шмыгнул носом. Он тоже выглядел осунувшимся и измотанным.

— Это поговорка такая. Русская, — снисходительно объяснил Кит. — Неважно. У меня к тебе вопрос — умеешь ли ты стрелять?

— Стрелять? — повторил Гэл, озадаченно взмахнув ресницами.

— Именно. Стрелять. Пиф-паф. Не из рогатки, а из пушки, которую наша леди Не-Даёт возит в бардачке для защиты от тех, кто силком хочет взять то, что она не даёт. Не умеешь? Что ж, леди, тебе придётся научить его.

— Зачем? — простонала Элис. Голова у неё и так шла кругом.

— Надо, — властно отрубил Кит. — Пригодится. Не спорь… и не откладывай. Завтра же начинайте тренироваться. А я отключусь. Устал я чего-то с вами. Ствол держите поближе к себе и дверь больше никому сегодня не открывайте. Эсмеральда, ты мужик, проследи!

— Мизогинист! — для проформы огрызнулась Элис, но пиратский череп уже исчез из скайпа с коротким мелодичным посвистом, и она закрыла глаза. Больше всего ей сейчас хотелось, чтобы Старикан вместе с нею, Гэлом и Бертой оказался далеко-далеко от Маунтин-Риверса.

Где-нибудь в стране Оз.

Эта мечта была такой яркой, что Элис даже не удивилась, когда Старикан вдруг ощутимо затрясся. Всего один раз. Мигнул, погас и опять зажёгся свет. Ночная тишина снаружи сменилась возбуждённым гомоном — из остальных фургонов высыпали их обитатели.

— Землетрясение, — констатировала Элис, машинально взяв со стола карточку с номером, которую оставил им Миллер, и сунула её в карман. Она даже не испугалась. Чего ей было, в самом-то деле, пугаться после всего, что с ними произошло? Тем более, что лёгкие подземные толчки в этой гористой местности были делом привычным. — Может, тоже выйдем?

— Не-е… — протянул Гэл, бухаясь на диван. — Фигня какая. Спать….

Решив не заморачиваться насчёт неразобранной постели, Элис укутала его пледом и погасила свет.

Страна Оз осталась недосягаемой.


* * *

— Ай, мамолэ ли, мамолэ, ловорэ, г'алёв, нанэ…

Гэл карабкался по камням, распевая во всё горло. Нога у него почти не болела, слава Марии-Деве. Прошло уже несколько дней после мытарств в полиции, странного визита шерифа Миллера и ночного землетрясения, и он с нетерпением дожидался, когда же Элис начнёт учить его стрелять, как приказал Кит. Это было бы так здорово и круто, несмотря ни на что. Несмотря на весь приключившийся пиздец и голос той бедолажки у него голове, напугавший его до уссачки. Что ж, дерьмо случается, Кит всё верно сказал.

По правде говоря, Гэл был ужасно благодарен Киту: хотя тот и дразнил его какой-то Эсмеральдой, но, выходит, всё-таки воспринимал всерьёз!

Да и Миллер, хоть и мудак, но Гэлу поверил, вот чудеса-то! Он даже оказался не таким уж мудаком, по крайней мере, стал смотреть на Гэла не как на говно, а скорее, как на Бертиного щенка, что вообще-то тоже было нелестным. Гэл не шибко печалился по этому поводу, но какая-то внутренняя блоха всё равно подзуживала его задирать этого чересчур серьёзного и придирчивого зануду, слишком правильного гада! И очень симпотного притом.

И ведь он взаправду пригласил их с Элис пожить в своём в доме!

Но думать о Миллере было всё равно что случайно задевать нарыв на пальце — аж дёргало.

Гэл досадливо поморщился, выбрасывая из головы эти глупости. На самом деле он прекрасно видел, как жадно смотрит на Миллера Элис. Но разве она даст себе волю? Да никогда. Она же Элис Не-Даёт…

Он сокрушённо вздохнул. Элис была святой, как сама Мария-Дева, но очень, очень несчастной.

Гэл поднялся ещё выше по едва заметной тропке, ведущей в предгорья, поглядел сверху на трейлерную стоянку и снова вздохнул. Элис точно надерёт ему задницу, если узнает, что он, пользуясь её отлучкой, без спросу отправился в горы, да ещё и после всего случившегося! Но его словно что-то толкало в спину.

Он уже просто не мог без толку торчать в фургоне и пялиться в телик. Или терзать гитару. Или читать книжку, которую ему подсунула Элис. «Над пропастью во ржи» — вот как называлась книжка. Про одного странного чувака. Читать её было прикольно, но трудновато, поэтому Гэл поскучал-поскучал да и решил наконец прогуляться, хоть и знал, что ему прилетит за это от Элис. Но он же ушёл не один, а с Бертой!

Он оглянулся на собаку, деловито рыскавшую среди кустов, и блаженно потянулся всем телом. Солнце припекало совершенно по-летнему, и он стащил с себя куртку, оставшись в новенькой лимонно-жёлтой футболке. Кайфово было подставить башку и плечи горячему ветру, мчащемуся из прерий и пахнущему молодой травой!

Блин, ну наконец-то наступило настоящее лето!

Гэл счастливо сморщил нос. Его кожа быстро хватала загар и скоро обещала стать тёмной, как горький шоколад. Чтобы совершенно вышибить из головы нелепые мысли о Клоде Миллере, ему стоило наконец отыскать кого-нибудь особенного — там, в Вайоминге, когда они туда приедут. Втихаря от Элис, конечно же. Он ни в коем разе не хотел её огорчать или шокировать.

Но он не мог не мечтать… как дурак, о ком-то чудесном. О том, кто полюбит его.

Гэл споткнулся и едва не загремел вниз по каменистой осыпи, когда услышал из-за валуна, торчавшего впереди, тихое рычание Берты. Он даже не представлял, что эта добродушная псина способна так рычать. Сердце у него ушло в пятки. Святые угодники, неужели опять?!

Торопливо огибая валун, скользя по камням, сыпавшимся из-под ног, он в панике прислушивался к себе. Но, к величайшему своему облегчению, ничего не услышал. Никакого слабого голоса, взывающего к нему, слава Иисусу и Марии-Деве!

Берта между тем застыла у края валуна. Очевидно, после недавнего землетрясения валун сдвинулся немного в сторону, открыв лаз в небольшую пещерку, куда вполне можно было протиснуться, согнувшись в три погибели. Уставившись в этот провал, Берта навострила уши. Густая шерсть у неё на загривке поднялась дыбом, из горла так и рвалось утробное ворчание.

Гэл тоже замер на месте. Да, он прежде не видел всегда спокойную, флегматичную Берту в таком взбудораженном состоянии.

— Эй! — растерянно окликнул он. — Ты чего? Там кто-то есть, что ли? Кого-то завалило камнями?

Понятное дело, Берта ничего не могла ему растолковать, только гавкнула и заскулила. Вот же чёрт! Гэл потерянно огляделся по сторонам. Солнце по-прежнему ласково припекало, в зарослях бересклета безмятежно посвистывали какие-то птахи. Блин, ему следовало немедля забрать отсюда псину и вернуться в фургон! Но если в пещерке действительно завалило кого-то?

Он безнадёжно ругнулся, почесал в затылке, скинул наземь висевшую на плече куртку и полез в нору.

Внутри было очень сыро, холодно и темно. Гэла прямо-таки заколошматило от этого промозглого холода, и он не сразу сообразил, что можно же включить фонарик в мобиле! Непослушными пальцами он нащупал в кармане телефон, вытащил его, чуть не уронив, и нажал на нужные кнопки.

И тут же подскочил, едва не заорав.

Свет был совсем чахлым, но и в этом свете он ясно увидел, что свод крохотной пещерки впереди и вправду обрушился. А из-под груды камней и земли торчало чьё-то большое тело.

Не человеческое. Тело какой-то офигенных размеров зверюги!

— Ма-мария-Дева… — пробормотал Гэл дрожащим шёпотом. Позади него, пробравшись через лаз, озабоченно запыхтела Берта. Она уже не рычала, только сосредоточенно принюхивалась.

Продолжая крепко сжимать во вспотевшей ладони мобильник, Гэл навёл луч света на морду распростёртого на земле зверя. Это была огромная кошка. Пума!

Её рыжевато-бурая шерсть испачкалась в грязи и слиплась от крови, но, когда Гэл неуверенно протянул руку и коснулся мощной шеи зверя, он ощутил под пальцами живое тепло. Пума ещё дышала, хотя её задние лапы были намертво придавлены обрушившимся сводом.

— Ма-мать твою… — выдохнул Гэл, не в силах подобрать других слов. Он уже собрался было повернуться и подпихнуть Берту к выходу, оставив несчастную зверюгу в её будущей могиле, но тут глаза пумы открылись, и Гэл вновь буквально прирос к месту.

Огромные, яркие, с круглыми зрачками, занимавшими почти всю золотисто-зелёную радужку, эти глаза будто втягивали его в себя. В них застыла беспомощная, безмолвная мольба — Гэл видел это так ясно, словно грёбаная животина заглянула ему в самую душу.

— Киса, киса, — облизнув губы, позвал он дрожащим голосом. — Больно тебе?

Пума зажмурила глаза и больше не открывала.

В тесноте пещерки Гэл не мог даже как следует развернуться. Но он, больше не раздумывая, положил телефон на подвернувшийся плоский камень, достал из кармана нож и принялся раскапывать завал.

Он не знал, сколько прошло времени, прежде чем сумел свободно подтянуть к себе тяжёлое тело зверя. Он ободрал руки, обломал ногти и лезвие ножа, охрип от ругательств и богохульств и ужасно боялся, что свод пещерки снова начнёт осыпаться, похоронив рядом с пумой его и Берту. Поэтому, как только тело пумы освободилось из-под камней, он пополз к выходу, пятясь задом, как рак, и неловко волоча пуму за передние лапы. Зверюга была тяжеленной — Гэл прямо чувствовал, как всё обрывается у него внутри от натуги, — но Мария-Дева хранила их всех: его, Берту и пуму, и вот они наконец-то оказались на поверхности под горячими лучами солнышка!

Гэл так и рухнул наземь рядом с пумой. Немного отдышался, а потом неуверенно протянул руку и потрогал её за нос. Пума не открывала глаз, но пальцев Гэла коснулось тёплое дыхание. Живучая зверюга! Гэл почему-то совсем перестал её бояться. Возможно, из-за пойманного им взгляда, так похожего на взгляд страдающего человека.

Он нащупал в кармане чудом не забытый и не оброненный им в пещере мобильник. Он чувствовал, что ему вот-вот позвонит Элис, и не ошибся. Раздалась мелодичная трель.

— Привет, — весело сказала Элис ему в ухо. — Что делаешь?

— Отдыхаю, — выпалил Гэл и, что характерно, даже не соврал.

— Сэлинджера читал? — строго спросила она.

— Читал, — отозвался Гэл и опять не соврал.

— Молодец, — похвалила его Элис. — Готовься, сегодня вечером мы поём в «Скакуне», я сговорилась с хозяином за пять сотен.

— Круто! — с энтузиазмом одобрил Гэл.

— Так что не запаздывай, бери гитару и к восьми дуй туда, надо отстроиться. Старикана хорошенько запри и попроси кого-нибудь из соседей тебя подбросить. Да, там в холодильнике фасолевый суп, не поленись разогреть перед тем, как лопать, а то знаю я тебя!

— А ты где? — осторожно осведомился Гэл.

— Еду в Форт-Крик, узнать в тамошних кабаках, не сгодимся ли мы им. А ты не опаздывай, понял?

Гэл очень даже понял.

— Ты давай, полежи тут, — попросил он пуму в полной уверенности, что она его слышит. — Потерпи. Я только за лекарствами к доктору сгоняю и сразу вернусь!

* * *

Запыхавшись, Гэл вихрем ворвался в фургон. Там, прыгая на одной ноге, он поспешно переодел заляпанные глиной джинсы, вытряхнул из кудрей песок и как мог тщательно вымыл ободранные руки. А потом запер расстроенную Берту в трейлере и помчался к соседям по кемпингу — выяснять, не подкинет ли его кто-нибудь до центра Маунтин-Риверса, поближе к дому доктора Дэвиса. Он не сомневался, что док ему поможет.

Но, подойдя к дому со знакомой табличкой «Дэвис, доктор медицины» на углу, он оробел и растерялся, раздумывая над тем, что бы такое получше соврать доку, чтобы тот ничего не заподозрил и не вознамерился лечить его самого. Это пугало Гэла куда больше попрёков Элис! Хотя док, когда они у него были, разговаривал с ними вежливо, по-доброму, и у него были уверенные руки.

Дэвис сам отворил дверь после одного-единственного короткого звонка. Приветливый взгляд его карих глаз при виде Гэла сразу стал пытливым и даже встревоженным.

— Что-то опять случилось? Как твоя нога? — озабоченно осведомился он. — Я слышал, вам пришлось у нас задержаться.

Вот так деликатно он отозвался о том происшествии, из-за которого город наводнили приезжие федералы. И даже не укорил Гэла тем, что тот сразу ничего не рассказал о своей страшной находке. Да и об этой убитой девчонке ничего не спросил, хотя соседи по кемпингу уже достали Гэла до печёнок такими расспросами.

Гэл смущённо понурился и пробубнил:

— Нет, ничего не случилось… спасибо. Нога в порядке. Только… у нас там собаку камнями придавило в горах. Она пропала во время землетрясения, а я её нашёл и вытащил. Но её довольно сильно побило. Я тут больше никого не знаю… ни одного ветеринара, и денег у нас не особо много, — он решил, что чуток прибедниться не помешает. — Не продадите ли шприц с каким-нибудь обезболивающим, док? Я ей вколю, и она запрыгает как новенькая. И что-нибудь, чтобы раны ей промыть.

Протараторив всё это одним духом, он притих. Сейчас Дэвис скажет, что он, мол, не собачий лекарь, и выгонит его.

— Входи, — доброжелательно промолвил Дэвис и отступил на шаг, пропуская Гэла в приёмную. — К сожалению, я сегодня опять без помощницы, она взяла отпуск по семейным делам. А ты и в самом деле почти не хромаешь, молодец. Не хочешь, чтобы я взглянул на твою ногу? Я не возьму за это денег, не беспокойся.

Гэл в панике затряс головой, и Дэвис мягко улыбнулся, проходя вслед за ним в знакомый, пропахший лекарствами кабинет с ширмой в углу.

— Кроме того, я не возьму с тебя денег ни за обезболивающее, ни за антисептик, — всё так же мягко и спокойно произнёс он, — если ты позволишь мне промыть твои собственные ссадины.

Значит, он заметил!

Гэл машинально попытался спрятать ободранные руки в карманы, но потом сдался и пробормотал:

— Ладно.

— Значит, ты гуляешь по окрестностям один? — умело и быстро обрабатывая его царапины, поинтересовался доктор. — Что ж, когда я был мальчишкой, как ты, я тоже не мог усидеть дома и облазил все здешние предгорья. Правда, трупов я не находил.

Голос его был совершенно серьёзным.

— Это не я, это Берта нашла… ну, наша собака, — в замешательстве пояснил Гэл, глядя на его проворные пальцы в прозрачных перчатках, на полуопущенные тёмные ресницы и чёткую линию рта. — Я не… не хотел.

Он прикусил губу, резонно ожидая, что Дэвис сейчас начнёт наконец расспрашивать его о том, как всё произошло, и приготовился излагать официальную версию событий.

— Бедная Генриетта, — вздохнул тот, выпрямился и стащил перчатки, отправив их в лоток вместе с использованным тампоном.

— Вы её знали? — ахнул Гэл.

Дэвис печально кивнул:

— И её несчастную мать — тоже. Обе они были моими пациентками. К сожалению, душевная болезнь в их семье на протяжении поколений являлась частой гостьей, вот и Генриетту она не миновала. Возможно, смерть стала для неё избавлением. Кроме того, на Генриетте порочная нить наследования оборвалась.

«Скажи моей маме, что я здесь…» — вспомнился Гэлу задыхающийся монотонный голосок, и он враз почувствовал, как спина покрывается испариной. Маленькое скорченное тело в яме, полузасыпанное землёй… Нет, Генриетта не должна была умирать так! Гэл чуть не выпалил это вслух, но спохватился, побоявшись сболтнуть лишнего.

— Спасибо. Можно мне лекарство… и я пойду? — скороговоркой пробормотал он, вскакивая с табурета, на который усадил его доктор. — Берта… понимаете, она там осталась и ждёт меня.

— Конечно, конечно, — успокаивающе заверил Дэвис, открывая шкафчик с лекарствами. — Вот антисептик, стерильные салфетки... и я сейчас приготовлю шприц с обезболивающим. Какой породы собака?

— Маламут, — вспомнил Гэл.

— Она довольно крупная, я полагаю, и дозировка должна быть рассчитана как минимум на семьдесят фунтов веса, — рассудительно сказал доктор, брякая чем-то внутри шкафчика.

По мнению Гэла, в пуме было никак не меньше ста фунтов, но он предпочёл кивнуть, мечтая убраться отсюда побыстрее. От запаха дезинфекции и от этого бряканья у него просто волосы дыбом поднимались.

— А где же мисс Хилл? — буднично поинтересовался Дэвис, вручая ему бумажный пакет с лекарствами.

— Э-э… присматривает за Бертой, — соврал Гэл, резво пятясь прочь из кабинета. — Спасибо, док, большое спасибо!

— Рад был снова помочь вашей славной команде, — весело заметил Дэвис. — Передавай мисс Хилл поклон от меня.

— Ага, само собой! — пылко заверил его Гэл, вываливаясь на крыльцо и прижимая локтем драгоценный пакет. Массивная дверь бесшумно закрылась за ним.

До трейлерного кемпинга он долетел как на крыльях, даже не пытаясь проголосовать по дороге. Выпустил Берту, снова запер Старикана и с той же стремительностью ринулся в горы. Ему не пришлось долго отыскивать то место, где он оставил раненую пуму — дорогу он запомнил так хорошо, словно ходил здесь не один десяток раз.

«Когда я был мальчишкой, как ты, я тоже не мог усидеть дома и облазил все здешние предгорья…» — неожиданно вспомнилось ему.

Пума по-прежнему неподвижно лежала у подножия валуна — на правом боку, подставив солнцу светлое поджарое брюхо. Осторожно приблизившись, Гэл присел на корточки возле её усатой морды и осторожно поплескал водой из предусмотрительно прихваченной бутылки на её гладкий нос. Пума не открывала глаз, но высунула кончик розового языка и облизнулась.

Гэл возликовал.

Он продолжал удивляться тому, что нисколько не боится этого громадного зверя, который, очнувшись, может разорвать его в клочья.

— Я ведь просто хочу помочь, — шёпотом объяснил он не то себе, не то пуме и бережно провёл пальцами по подушечкам её левой задней лапы. Лапа рефлекторно дёрнулась, и Гэл снова возликовал: насколько ему было известно, это означало, что хребет у зверя не сломан.

Он принялся с прежней аккуратностью, буквально по каплям лить воду на запылённую окровавленную шерсть пумы, пытаясь сообразить, где же бедная зверюга сильнее всего поранилась, и промыть эти повреждения уже антисептиком. Он очень обрадовался, обнаружив всего одну длинную рваную рану, тянувшуюся от основания хвоста до середины левой ляжки. Раны на холке и на затылке были не так велики, хотя как раз они, очевидно, и отправили пуму в нокаут.

Гэл извёл все стерильные салфетки и весь антисептик, совершенно взмок от напряжения, но заслуженно собой гордился: ему удалось обработать все раны и ссадины несчастной пумы. Он машинально лизнул ребро собственной ладони, откуда снова начала сочиться кровь, но подумал, что о себе позаботится дома. Теперь ему следовало вколоть зверю обезболивающее в надежде на то, что он отлежится, залижет раны и сумеет добраться до дальних гор, ни с кем не столкнувшись по дороге.

Он достал из пакета одноразовый шприц с колпачком и боязливо повертел его в руках. Сложного тут, наверное, ничего не было, насколько он понимал, только воткнуть иглу в мохнатую ляжку пумы и нажать на поршень. Он покосился на Берту, которая с любопытством следила за всеми его ветеринарными манипуляциями, вывалив розовый язык.

— Хорошо тебе пялиться тут, — уныло констатировал Гэл, глубоко вздохнул и, не давая себе опомниться, сжал двумя пальцами складку песочно-рыжей шкуры на бедре зверя, одним движением вогнал туда иглу и медленно надавил на поршень. По телу пумы пробежала волна дрожи, но она не шевельнулась — так же, как и во время других процедур, — наверное, всё-таки достаточно болезненных.

— Прости, — дрожащим голосом сказал Гэл, извлекая иглу и засовывая обратно в пакет опустевший шприц. — Это для твоей же пользы, девочка.

Обычное докторское утешение приободрило его самого, и он даже заулыбался.

— А ты вправду девчонка или пацан? — с любопытством продолжал он, озабоченный новым вопросом, и снова потянулся рукой к хвосту пумы. — Уж больно ты здоровенная для девки… Точно, пацан, — удовлетворённо заключил он, отведя хвост в сторону и уставившись на мохнатые причиндалы зверюги. — Я так и…

Предупреждающий тревожный лай Берты слился с яростным рыком пумы. Огромное сильное тело взметнулось с земли, извернувшись в прыжке, и мощные лапы ударили Гэла в грудь, сбивая с ног. Он покатился по камням, инстинктивно прикрывая голову руками.

Последним, что он увидел, была оскаленная пасть пумы — с клыками, как ему показалось, длиной в палец. А потом его накрыла милосердная тьма.

Очнулся Гэл от негромкого перезвона мобильника и горестно застонал, не открывая глаз. Это наверняка была Элис, которая где-то его ждала… А он тут спал! Он рефлекторно пошарил около себя рукой, пытаясь отыскать под подушкой мобилу, обнаружил камни и песок, так же рефлекторно подскочил и сел, держась за голову.

О Иисус-Спаситель, он же был в горах! Пума! Где пума? И где Берта?

Берта сидела рядом и смотрела на него с любопытством, а вот пумы нигде не было видно. Удрала? И даже не попыталась его сожрать?

— Слава тебе, Мария-Дева благодатная, — горячо прошептал Гэл и схватил сотовый, вывалившийся у него из кармана. Точно, звонила Элис. — Я тут, я уже иду! — в панике крикнул он в трубку.

— Я в «Скакуне», — устало сообщила та. — Ты что, спишь там, что ли? Ну ты даёшь. Бери гитару, Берту и двигай сюда. Пусть Боб или Джер тебя подвезут. Или мисс Вай. В чужие машины не вздумай подсаживаться. Ты меня слышишь?

— Угу, — промычал Гэл. Башка болела зверски, просто раскалывалась.

— Ел? Суп разогревал? — с некоторым ехидством поинтересовалась Элис.

— Не-а, — со вздохом признался Гэл, подымаясь с земли и отряхивая джинсы.

— Я так и знала! — торжественно провозгласила Элис и отключилась.

Знала она, как же!

Всё ещё держась за голову, Гэл не выдержал и расхохотался. Продолжая смеяться, он аккуратно подобрал с земли не разнесённые ветром грязные салфетки и сложил в пакет, намереваясь выбросить всё это в помойный бак возле кемпинга. Негоже было мусорить в горах.

Ему показалось, что он поймал на себе чей-то пристальный взгляд. Может быть, это спасённая пума смотрела на него с какого-нибудь утёса?

Смотрел. Это же был парень! И он наверняка обиделся на то, что Гэл вот так вот нахально взял и полез ему под хвост! И пялился на его причиндалы. Сам Гэл бы точно обиделся.

— Ты извини! Я больше не буду! — прокричал он, снова рассмеялся и поскакал вниз в сопровождении Берты, размахивая пакетом.

Он не ошибся. Громадный зверь действительно провожал его внимательным взглядом, стоя в тени соседнего утёса.


* * *

В «Скакуне», как всегда, было накурено, шумно, и перегарную вонь чуть ли не ножом можно было резать. Ковбои гоготали и сыпали солёными словечками. Это особо не раздражало Элис: она просто старалась не доводить свои выступления до того момента, когда парни наберутся лишнего, и это лишнее ударит им в головы. Проблемы были ей совершенно ни к чему, и она всячески старалась их избегать. Хотя, чего греха таить, появление Гэла ей этих проблем прибавило. Репутация у мальчишки в этих краях была не ахти какой хорошей. Но во время выступлений он так искренне лыбился, что невольно вызывал ответные улыбки на самых мрачных физиономиях. И песни он горланил со всем пылом, будь то сентиментальная баллада про одинокую крошку Мэри-Лу или забористые куплеты, до которых поддатые ковбои были весьма охочи. Однако всякой похабщины Элис не терпела, тем более в устах такого пацанёнка, — каким бы взрослым и бывалым он себя ни считал.

В этот вечер Гэл примчался в бар запыхавшийся, чем-то очень довольный, с горящими от возбуждения глазами и улыбкой до ушей. Элис даже не стала упрекать его за опоздание. Они быстренько настроились и на принесённом Гэлом кураже отыграли весь репертуар с небывалым жаром. Ковбои с таким же энтузиазмом подпевали им, колотя по столам кулаками и пивными кружками, так что Элис то и дело со смехом их урезонивала, объясняя, что хозяин бара, Гас Вильямс, вычтет из её гонорара стоимость попорченной мебели и посуды.

— Да мы ему сами заплатим, этому сквалыге! — наконец громогласно возопил Работяга Билл. Все согласно захохотали, и Элис только и оставалось, что махнуть рукой и сдаться.

Она была, пожалуй, почти счастлива. Оттого, что черешневые глаза Гэла сияли радостью, а ковбои одобрительно свистели и хлопали именно ему. Оттого, что все они сейчас забыли, как чуть было не кинулись топтать парнишку сапогами всего-то пару недель назад. Один лишь Джим Берроуз, который начал тогдашнюю заварушку, демонстративно от Гэла отворачивался и косоротился. Однако в весело гомонящей толпе его кислую рожу можно было не замечать.

Но это всё-таки не помогло.

Закончив выступать и оставив ковбоев накачиваться пивом напротив телеэкрана с бейсбольной трансляцией, а Гэла — подпирать стену в коридоре, Элис зашла на кухню к Гасу. Тот сунул ей пакет со свежей выпечкой, хоть она и отнекивалась, и расчёт за первый вечер выступлений. Она буквально на минуту задержалась там, чтобы с ним поболтать. Гас ей нравился: спокойный и немногословный, но любивший острое словцо и искренне к ней расположенный. В очередной раз весело отказавшись от его предложения поселиться в крохотной гостиничке при баре и петь только у него, она вышла в коридор… и не нашла там Гэла.

Элис начала всерьёз волноваться, когда обнаружила Берту возле припаркованного на тёмной стоянке «форда» — одну. Гэла не было и там. И в зале, куда она мельком заглянула — тоже. Телефон у парня был или вмёртвую разряжен или отключён. Механический голос бодренько провякал ей про недоступность абонента.

Запретив себе паниковать, Элис взяла Берту за ошейник и вернулась с нею в кабак — к тому коридорчику возле кухни, где оставила Гэла. А оттуда Берта резво привела её к единственному месту, куда ей не пришло в голову заглянуть, — к мужскому туалету.

Выругав себя за тупость, Элис решительно повернула дверную ручку и заглянула в пропахшую дезинфекцией и дешёвым спреем уборную, на ремонте которой Гас явно сэкономил. Господи Боже, проклятый бар был набит народом от подвала до чердака, но почему-то в этом вонючем сортире не оказалось никого, кроме её мальчика и дуролома Джима Берроуза, у пуза которого Гэл держал нож.

На скрип двери оба повернулись. Физиономия у Берроуза была не только перекошенной, но и свинцово-серой. Гэл крепко сжимал губы, глаза его казались огромными. Рука у него, видимо, дрогнула, когда Элис распахнула дверь, — на светлой рубашке ковбоя начало расплываться алое пятно. Берроуз взвыл и попытался перехватить нож.

Без колебаний, жалея только о том, что не прихватила из машины пистолет, Элис приказала:

— Берта, взять!

Тоже ни секунды не колеблясь и даже не зарычав, собака взметнулась и одним толчком опрокинула верзилу на кафельный пол, встав передними лапами на его многострадальное пузо.

Тут Берроуз обрёл дар речи и прохрипел:

— Да вы охуели! Я вас всех посажу! Бродяги недоёбанные!

Берта глухо заворчала, и он мгновенно заткнулся, тяжело дыша.

— Ты что, с ума сошёл? — выпалила Элис, подбегая к Гэлу и хватая его за плечо. — Что тут происходит?

— Я пошёл отлить. Он тут был. Он спросил меня, почём я беру за отсос, — бесцветным голосом отозвался Гэл, уронив руку с ножом. — Я ему врезал. Он меня попробовал заломать, вот и… — он сглотнул и опустил голову.

— Это я тебя посажу, — вкрадчиво сообщила Элис, обернувшись к распростёртому на полу Берроузу. — Ты напал на несовершеннолетнего, ты, ублюдок хренов, паскуда!

В глазах у неё потемнело от ярости, и она еле сдерживалась, чтобы не приказать Берте хорошенько тяпнуть засранца.

— Я не нападал! — оскорбленно пропыхтел тот, тщетно пытаясь приподняться на локтях. Но лапы грозно оскалившейся Берты переместились ему на грудь, и он шлёпнулся обратно на кафель. — Он бешеный, твой сучонок! И твоя шавка бешеная, и ты тоже, Элис Не-Даёт! Зачем ты таскаешь за собой этого цыганского педрилу?! Мерзость какая! — у него даже голос задрожал от негодования. — Чего он заслуживает, так это пули в задницу!

— Вот ты и есть мерзость, — устало проговорила Элис. Её даже замутило от отвращения. — Отпусти его, Берта, испачкаешься. Ещё одно слово, — она предупредительно вскинула руку, увидев, что Берроуз раскрыл рот, готовясь осчастливить их очередной порцией откровений, — и я прикажу собаке отгрызть тебе яйца. Вали отсюда, пока цел.

Берта, тихо ворча, отступила, и Берроуз с кряхтением поднялся. Осторожно потрогал пальцем окровавленную прореху на рубашке и что-то пробормотал себе под нос. Явно не извинения, хмуро подумала Элис, переводя взгляд на Гэла. Тот опустил глаза, скривив губы в горькой усмешке, и молча спрятал в карман зажатый в кулаке нож.

— Это мой ножик! — подал возмущённый голос Берроуз.

Берта гулко гавкнула, и верзила моментально исчез за дверью.

Всё, что сделала Элис, снова посмотрев на бледное замкнутое лицо Гэла, ещё недавно светившееся детским восторгом, — подошла к умывальнику в углу сортира и открутила старомодный кран. Под ошеломлённым взглядом парня она тщательно умылась сама и кивнула ему, стряхивая с пальцев капли:

— Просто смой с себя этого урода, да и всё. Смой и забудь.

Гэл глубоко вздохнул, слабо улыбнулся и, подойдя, тоже подставил ладони под струйку воды. Набрал полные пригоршни, поплескался, брызгая водой на макушку, — словно какой-то утёнок, подумала Элис, — и обернулся к ней, лыбясь уже по-настоящему. Вода капала у него с носа и подбородка, и Элис сама начала улыбаться. Она оторвала кусок бумажного полотенца от висящего на стене рулона, протянула ему и строго спросила:

— Так ты нож у него из кармана вытащил, что ли?

Гэл покаянно шмыгнул носом:

— Ага.

— Молодец, — одобрила Элис, а пацан облегчённо прыснул и тут же примолк, когда она осведомилась, толкнув дверь чёртова сортира: — А твой ножик где? Я же тебе новый покупала. Опять потерял, что ли?

— Сломал, — лаконично сообщил Гэл и глянул на неё так, будто бы хотел что-то добавить, но промолчал.

— Не спрашиваю, кто научил тебя так профессионально лазить по чужим карманам, — усмехнулась Элис, пропуская его вперёд. Берта замыкала шествие. — Ну, а кто научил пользоваться ножом, как надо, м? Дядька?

— Не-а, — серьёзно ответил Гэл. — Один чувак. Циркач. Мы с цирком однажды кочевали, а он там фокусником был. Дэн… Дэниэль Ромеро. Он меня и по карманам научил, у него руки такие… — Гэл пошевелил пальцами и бесшабашно ухмыльнулся. — Ловкие.

— Понятно, — сдержанно обронила Элис.

Ещё ей было понятно, что мальчишку многое связывало с этим неизвестным ей Дэниэлем Ромеро: рассказывая о нём, Гэл раскраснелся и то и дело мечтательно вздыхал.

— А потом он свалил из цирка, — грустно поведал он. — В Нью-Йорк поехал. И когда уезжал, сказал мне, что я непременно встречу кого-то. Кого-то чудесного, — Гэл передохнул и продолжал, возбуждённо блестя глазами. — И если я в это сам поверю, то всё сбудется. Обязательно!

В его голосе прозвенела такая глубокая убеждённость, словно он говорил о Спасителе, Марии-Деве и святых угодниках. Элис даже немного оторопела, в замешательстве откашлялась и наконец сказала, усаживаясь за руль «форда», пока Гэл устраивался рядом с нею, а Берта — как всегда, на заднем сиденье:

— Ну, тогда я тоже приложу руку к твоему обучению. Завтра ты у меня будешь учиться стрелять, Гэл Стефан Чирешару.

И засмеялась, едва не оглохнув от восторженного вопля пацана.


* * *

Но на следующий день у них ничего не получилось. Напрасно Гэл подорвался со своего диванчика ни свет ни заря и кинулся самолично варить кофе и жарить тосты, топоча по полу босыми пятками, роняя скользкие тарелки и сокрушённо чертыхаясь.

Элис на него не ворчала. Выглянув из своей спальни и застигнув его с веником и совком в руках, заметающим осколки, она только хмыкнула и отправилась умываться. А Гэл, проворно отправив бывшую тарелку в мусорный пакет, смирно сел на табуретку, зажав руки между колен, и стал дожидаться её, хотя готов был скакать от нетерпения.

Элис вышла из душевой в халате, с полотенцем на голове, и принялась деловито рыться в коробках, где у них лежал подготовленный к переезду и нераспакованный кухонный скарб. Достала пустую пластиковую банку, потом ещё одну, и ещё.

— Это для мишеней, да? — радостно догадался Гэл, подпрыгнув на скрипнувшем табурете. — Вау, клёво! А можно, я на них разные мудацкие, ой, то есть я хотел сказать, противные рожи нарисую?

Он живо схватил чёрный маркер, отыскав его в тарелке с разными мелочами, а Элис так и прыснула, но ответить не успела: в кармане её халата зазвонил мобильник. Разом навостривший уши Гэл приуныл, почуяв недоброе. Так и оказалось: местное отделение социальной службы штата, находившееся в соседнем городке, возжелало побеседовать с Элис о деталях её опекунства. Вот ни раньше, ни позже!

Гэл шлёпнулся обратно на табурет, запустил пальцы в волосы и скорбно закатил глаза. Это был невыносимо! Именно сейчас, когда они уже совсем, совсем собрались и подготовились! Святые угодники, да за что же?!

— Скажи им, что мы заняты, — с надеждой предложил он, умоляюще воззрившись на Элис.

— Угу, — кивнула та, наспех дожёвывая слегка подгоревший тост с абрикосовым джемом и направляясь в спальню. — Скажу, что учу тебя стрелять и потому подъеду попозже. То-то они порадуются — за нас обоих. Особенно учитывая, что несовершеннолетние не имеют права пользоваться оружием. Прибери тут, хорошо?

— Хорошо, — покорно пробурчал Гэл, не находивший в этом ничего хорошего, тем более после недавнего сражения с веником и осколками тарелки. — Может, вечером тогда?

— Вечером мы снова поём в «Скакуне», — напомнила Элис, появляясь из спальни в новом голубом джемпере и широких белых брюках. На ходу она зачесала свои густые рыжие волосы наверх и закрутила их в узел.

— У, супер, — искренне одобрил Гэл, на секунду даже позабыв о нагрянувшем обломе, и восхищённо уставился на неё. — Ходи так всегда.

— Неудобно, — возразила Элис, но довольно засмеялась, взъерошив ему кудри. — Когда ты предстанешь перед всеми этими нудными леди и джентльменами, тебе тоже придётся надеть что-нибудь поприличнее, чем эти футболки, которые ты так любишь. И подстричься.

Гэл изобразил, что балансирует на грани обморока вместе с табуреткой, и еле удержался от того, чтобы действительно не грохнуться на пол. Дверь захлопнулась, каблучки Элис деловито простучали по бетонной дорожке под окном фургона, зарокотал мотора «форда». Ну вот, уехала.

— А я опять торчи тут взаперти! — горестно поведал Гэл, обращаясь к Берте, и всё-таки плюхнулся рядом с нею на пол, обняв за лохматую тёплую шею. — Да что же это за напасть такая!

«А почему же ты не выпросился погулять?» — безмолвно поинтересовалась Берта, склоняя голову набок. Она-то уже нагулялась с утра, выскочив из фургона. Счастливица!

— А вдруг бы она не отпустила? — пожал плечами Гэл, отвечая на этот безмолвный вопрос. — Тогда бы я уж точно никуда не посмел слинять.

Берта, наверное, закатила бы глаза, если б могла. Гэл сам ощущал шаткость такой позиции, поэтому, поразмыслив ещё немного, решительно поднялся, распахнул лэптоп и вышел в скайп с аккаунта Элис.

И вот тут-то ему наконец повезло: Кит был в сети!

Немедленно воспрянув духом, Гэл попробовал установить соединение, и спустя пару длинных гудков из динамика раздался знакомый голос. Надтреснутый и ехидный.

— Что, красавица моя, соскучилась?

— Ага, ещё как! — хихикнул Гэл, вмиг развеселившись, и включил видеорежим.

— А, так это ты, Эсмеральда? Ну, ты тоже красавица. А где же наша леди Не-Даёт?

— Поехала в социалку насчёт меня, — жалобно доложил Гэл. — Они позвонили, она нарядилась и поехала. А мы ведь только-только собрались учиться стрелять!

— Любишь кататься — люби и катайся, — непонятно хмыкнул Кит, как обычно, скрывавшийся за пиратской аватаркой. — Значит, она наконец созрела для того, чтобы вручить малышу спички, то есть «беретту»? Что-то мне подсказывает, что для этого появился очередной повод, или я ошибаюсь?

Гэл уважительно покрутил головой. Всё-таки этот русский хакер, даже торча в своей медвежьей Сибири, угадывал про них всё!

— Был повод, да, — вздохнул он и торопливо рассказал о мудаке Берроузе из «Хвоста скакуна», о ноже и внезапном появлении Элис и Берты. Кит внимательно, не перебивая, выслушал его и резюмировал:

— Что-то опять мне подсказывает, что такой инцидент для тебя отнюдь не новость, а, Эсмеральда? В отличие от нашей леди Не-Даёт. Защищать себя она привыкла, а вот такой фигни с твоей персоной не ожидала.

— Считаешь, что я её подставляю? — вымолвил Гэл, бледнея от обиды, но понимая, что Кит беспокоится в первую очередь об Элис. — Что из-за меня она влипнет в какую-нибудь поганую историю?

— Она уже влипла, подобрав тебя, — без обиняков сообщил Кит. — Поэтому ты должен её максимально оберегать, Эсмеральда, а не доставлять новых хлопот. Мудаков вокруг полно, ножей и пуль на всех не напасёшься. Ты бы ей хорошего, годного мужика высмотрел, что ли, позабыв ненадолго о своём собственном козырном интересе в этой области.

Гэл не сразу понял, про что он толкует, а когда понял, то пожалел, что этот ехидина его сейчас видит — так мучительно он покраснел.

— Ладно, парень, — после паузы произнёс Кит с неожиданной мягкостью, — это всё, конечно, не так легко, я понимаю, но ты справишься, зуб даю. Справился же ты с этим мудилой в сортире!

Гэл почесал кончик носа, вздохнул, но честно признался:

— Если бы Элис с Бертой не подоспели, не знаю, что со мной было бы… но спасибо… — приободрённый нежданной похвалой, он решился наконец выпалить: — А я вообще-то спросить хотел: можно мне погулять немножко? Не могу я уже тут сидеть, ветра хочется и солнышка, клянусь святым Иосифом и Марией-Девой!

На последней фразе у него даже голос задрожал.

Кит явно оторопел и завис на несколько секунд, а потом расхохотался:

— Ну ты даёшь, Эсмеральда! Мама тебя не отпустила, так ты взялся за папу?

— Я у неё и не спрашивал, — дипломатично пояснил Гэл и смущённо ухмыльнулся. — Я в горы не полезу, — тут он вспомнил о приключении с пумой и слегка поёжился. — Так, в траве поваляюсь, на солнышке погреюсь. А?

Он умоляюще вытаращился в камеру.

Кит проворчал что-то совершенно непонятное по какую-то толпу цыган с медведем, выслушал пылкие заверения Гэла, что никаких медведей тут сроду не водилось, снова хохотнул и наконец со вздохом подытожил:

— Ладно, иди проветрись на часок, Эсмеральда, если тебе так уж невмоготу. Под мою личную ответственность. Но учитывай обстановку, не будь дураком, от незнакомцев держись подальше, да и от знакомцев тоже, потому что в этом вашем городишке…

— Да знаю я, знаю, — нетерпеливо прервал его Гэл. — Я же с Бертой буду! И я ненадолго, клянусь Марией-Девой! Я тебе брякну, когда вернусь!

— Не сегодня, — легко отозвался Кит. — У меня скоро диализ.

— Это что такое? — слегка опешил Гэл.

— Погугли, — так же легко посоветовал Кит, фыркнул и отключился.

Гэл погуглил. Почитал про искусственную почку, с тоской размышляя о том, почему же хорошим людям вроде Кита или Элис, да и него самого (хоть он не такой уж хороший, как они) в жизни так не везёт! Но потом он приободрился, решив, что число неприятностей, отпущенных на их долю, по справедливости-то должно уже подойти к концу. Кит выздоровеет, Элис встретит хорошего мужика, и он, Гэл, тоже найдёт для себя кого-то чудесного. Надо только в это верить, как Дэниэль говорил, вот и всё!

Гэл быстренько сполоснул грязные чашки, стоявшие в мойке. Скрутил непослушные кудри шнурком на затылке, обулся, прихватил из холодильника пакет с сырными палочками и бутылку коки. И вместе с донельзя довольной Бертой выскочил из фургона. Впереди раскинулся целый день, золотой, зелёный и солнечный, и до приезда Элис Гэл намеревался использовать его на всю катушку! Час? Кто сказал про час?


* * *

Валяться ничком в мягкой молодой траве прерии, под сияющим небесным куполом, под ветром, летящим с предгорий, было всё равно что очутиться в раю. Гэл по-братски разделил с растянувшейся рядом Бертой прихваченные из дому харчи, прижался щекой к траве и, кажется, даже задремал, разморившись на солнышке. Потому что когда чуть ли не возле его уха мягко и лениво затопали копыта, он сперва решил, что ему это снится.

Но это был вовсе не сон! Какой там сон! Буланый жеребец — охрененно громадный, с тёмной гривой и длинным, почти до земли, хвостом, подошёл вплотную к Гэлу и теперь смотрел на него с любопытством, вытянув грациозную, как у лебедя, шею и расставив длинные, тоже тёмные от колен, ноги.

— О-о, Мария-Дева! — простонал Гэл в совершеннейшем благоговении, медленно усаживаясь на траве — так медленно, чтобы не спугнуть мустанга. — Святые угодники, какой же ты красавчик… звездочка моя, stea, солнышко, иди ко мне, băiat bun, хороший мой мальчик, иди, иди, иди-и…

Конь не был ни спутан, ни взнуздан. Он громко, но вполне доброжелательно фыркнул, послушав, как заливается Гэл, и запрядал ушами, принюхиваясь к его выставленной вперёд ладони. Гэл горько пожалел, что они с Бертой слопали весь запас сырных палочек, но кто же знал, что им встретится такой вот конь! Такое чудо!

Берта тоже с любопытством таращилась на буланого, слегка помахивая хвостом.

С прежней осторожностью поднявшись на ноги, Гэл коснулся ноздрей буланого, нежных, как щенячье брюшко, и погладил почти невесомо. Буланый стоял смирно, лишь посверкивал большими ясными глазами. Гэл с замиравшим сердцем провёл рукой по гордо изогнутой горячей шее, по спине, на которой не было заметно никаких потёртостей от постоянной тяжести седла. Неужели он был до сих пор никем не объезжен, этот волшебный красавчик, это сокровище?!

Продолжая выпевать ласковые слова, румынские и английские, Гэл оглаживал и оглаживал жеребца по светлой блестящей шерсти, которая словно светилась в лучах полуденного солнца. Трепал за шелковистую гриву и лихорадочно прикидывал, сумеет ли удержаться на спине этого ниспосланного ему небом ангела, если вот прямо сейчас попробует — аккуратно, очень аккуратно! — на него взобраться.

Он не успел додумать эту мысль до конца, потому что на его плечо легла тяжёлая ладонь.

Ноги у Гэла подкосились, и он замер, как изваяние, не смея оглянуться на возникшего за его спиной человека. Единственное, что удержало его от того, чтобы не кинуться прочь с отчаянным воплем, — так это то, что конь продолжал мирно стоять на месте, да и Берта даже не заворчала.

Гэл осторожно повернул голову, чувствуя, как на лбу проступает испарина, а обзеленённая травой майка начинает липнуть к телу… и встретился глазами со спокойным взглядом стоявшего позади него незнакомца. Встретился и даже рот разинул от изумления, будто дитя малое.

Чувак этот был лет на десять старше и на голову выше него. И он был краснокожим. Но не обычным краснокожим, каких Гэл встречал и раньше. Что-то вроде панциря из деревянных или костяных (Гэл так и не разобрал) палок, сплетённых вместе, прикрывало его голую грудь, оставляя открытыми мускулистые руки и плечи. А крепкую бронзовую шею охватывал такой же костяной — или деревянный — нашейник. Черные длинные волосы парня падали на спину и плечи. Но он не выглядел разряженным, как ярмарочный индеец, выставленный для привлечения зевак. Он казался порождением этой прерии, этих гор, как и его чудесный конь. Чужим тут был как раз Гэл!

Гэл невольно потянул носом воздух — от чувака пахло костром. Дымом. Ветром. Святые угодники, может быть, он каким-то образом перенёсся в прошлое на сотню лет назад? Или даже на пятьсот?! Как в какой-нибудь киношке?

Мария-Дева…

Гэл боязливо опустил взгляд и выдохнул с облегчением, обнаружив, что на странном парне всё-таки надеты обычные джинсы, хоть и вытертые почти добела, а на ногах красуются не мокасины какие-нибудь, а изношенные кроссовки, как у него самого.

— Привет, а ты кто? — кашлянув, несмело спросил он. Буланый не стал бы дружить с плохим человеком, в этом Гэл не сомневался!

Парень отпустил его плечо и небрежно, но ласково погладил тёмную гриву жеребца. Гэл, как зачарованный, уставился на его длинные смуглые пальцы.

— Нравится конь? — вместо ответа спросил он глубоким мягким голосом, от звука которого у Гэла всё внутри прямо завибрировало.

— Ещё бы! — пылко выдохнул он. — Я бы от счастья помер, если б смог прокатиться на нём хоть разок!

Индеец тихо засмеялся и похлопал буланого по холке.

— Не умрёшь. Сам залезешь или помочь?

Залезет ли он?! Да Гэл просто взлетел на мощную спину коня, едва не захлебнувшись от восторга, и только потом сообразил, что, блин, было бы круто, если б парень всё же его подсадил. Он был красавчиком, как и его конь!

Пока Гэл устраивался на спине смирно стоявшего буланого, индеец снял с пояса уздечку и приладил её коню.

— Чтобы тебе полегче было, — серьёзно пояснил он. — Без седла ты и так ёрзать будешь, с непривычки, хокши-ла.

Он не улыбался, но его карие глаза казались пронизанными светом. Гэл вдруг почему-то вспомнил тёмные, как заброшенные колодцы, глаза доктора Дэвиса. И светлые, серо-голубые, но совершенно ледяные глаза шерифа Миллера. Он непроизвольно мотнул головой, будто отгоняя от себя это видение, и с жаром выпалил:

— Я умею! Умею! Ты не думай!

— Тогда держись, — спокойно кивнул индеец и слегка шлёпнул мустанга по крупу. Гэл ликующе заорал во всё горло, когда этот волшебный, этот расчудесный скакун сорвался с места. Летя вперёд, как на крыльях, он услышал позади себя смех странного парня.

О, Мария-Дева, вот это была скачка! Гэл изо всех сил сжимал коленями бока жеребца. Ветер бил ему в лицо, развевая волосы, с которых давно сполз шнурок. Свободный ветер прерий, он и Гэла сделал свободным, как птица, как ястреб, парящий над головой…

Гэл мог бы скакать так вечно, но опомнился, когда вдруг подумал, что парень стоит всё на том же месте и терпеливо его ждёт.

Он обернулся на скаку и увидел его высокую фигуру — тот действительно стоял, заслонив глаза ладонью от солнца, и пристально смотрел им вслед. Гэл почувствовал себя слегка виноватым и с неохотой потянул за узду, заставляя коня сперва замедлить бег, а потом повернуть назад.

Всё хорошее когда-нибудь кончается… впрочем, как и плохое. Гэл это точно знал.

— Я чуть было не доскакал до самой Калифорнии, — запыхавшись, похвастался он, перекидывая ногу через спину коня и соскакивая на землю. — Ух, как круто! — он выпрямился, сияя, и повернулся, чтобы погладить буланого. — Он волшебный! Как его зовут?

— Вакиньян, Гром, — напевно ответил парень, тоже коснувшись шеи жеребца. — Гром священен. Так что ты прав, он действительно волшебный.

Тут Гэл спохватился, мысленно огрел себя кулаком по дурацкой башке и выпалил:

— А тебя-то, тебя как зовут?

— Ша Акичита, — степенно ответил парень, зажав в кулаке поводья. — Красный Воин. И тебя я знаю, ты Гэл, — добавил он прежде, чем тот сам успел назваться.

Гэл сперва оторопел, а потом залился мучительным горячим румянцем, едва за голову не схватившись.

Что этот Ша Акичита мог знать о нём? Что он недавно нашёл труп, зарытый неподалеку от Маунтин-Риверса? Или что он промышляет в мужских уборных и обносит оставленные без присмотра машины? Об этом Гэлу было просто невыносимо думать!

— Ты поёшь вместе с этой женщиной, с Элис Не-Даёт, — скупо улыбнувшись, объяснил индеец и взлетел на коня одним слитным стремительным движением. Подобрал поводья, поглядел на Гэла сверху вниз и прибавил: — Хорошо поёшь. И твоя леди очень красивая, хокши-ла.

От испытанного облегчения Гэл едва не сел в траву. Коленки у него прямо подогнулись.

— Как ты меня называешь? — прокричал он вслед Ша Акичите, тронувшему коня с места.

Чёрт, он был таким красивым с этими чёрными волосами, разметавшимися по широченным плечам, как у какого-то Тарзана… и он словно слился воедино со своим чудесным конём!

— Братишка! — крикнул парень, обернувшись на скаку и сверкнув белозубой улыбкой.

«А, вот так вот, значит», — уныло подумал Гэл и всё-таки сел, а после лёг ничком в траву, когда конь и всадник скрылись из виду. Он уже не был уверен, что всё это случилось с ним на самом деле, а не приглючилось в каком-то странном загадочном сне. Может, ему просто башку напекло?

Берта настойчиво лизнула его в щёку. Тогда он послушно встал и поплёлся к шоссе, чтобы вернуться в кемпинг.

Но в одном он всё же был твёрдо уверен — в том, что Ша Акичиту он ещё встретит.


* * *

На другой день Элис и Гэл наконец-то выехали в предгорья, подальше от кемпинга, взяв с собой самодельные мишени. Странно, но Элис теперь и сама чувствовала грызущее её изнутри острое нетерпение. Почему-то она точно знала, что нужно поторопиться с обучением парня этой растреклятой стрельбе, нельзя больше медлить и откладывать, они и так потеряли слишком много времени!

Это ощущение ей совершенно не нравилось, но деваться от него было некуда.

— Почему ты не научился стрелять в своём цирке, с тем фокусником, как его… Дэниелем? — хмуро спросил она, выпустив из машины Берту и взяв сумку из багажника.

Гэл, выпрыгнувший из «форда» первым, пожал плечами и потянул сумку у неё из рук. Ради аккуратности в таком важном деле, как стрельба, он безжалостно стянул свои густые кудри в хвост — чтобы ни одна прядка не выбилась.

— Я тогда не думал об этом. Вернее, думал, но не об этом. Учился кое-чему другому, — ресницы его опустились, а губы тронула невинная улыбочка херувима. — И тогда мне не попадались на дороге леди с пистолетами в бардачках.

— Ты просто не заглядывал им в бардачки, — Элис вернула ему невинную улыбку и, слегка развеселившись, зашагала вверх по тропинке. Парень карабкался за нею, волоча сумку. — Давай-ка встанем вот здесь.

Она деловито осмотрелась. Место казалось подходящим. На обломках большого валуна вполне можно было расставить импровизированные мишени — пустые банки и бутылки, а ровная площадка перед ними простиралась футов на двадцать. Для начала сойдёт, решила Элис.

Она подошла в одному из каменных обломков, держа в руках пару бутылок, на которых Гэл всё-таки не поленился намалевать чёрным маркером усатые бандитские рожи. Аккуратно расставила их на камне, помедлила и уселась рядом. Поманила к себе Гэла, и тот послушно подошёл, недоумённо глядя на неё и выжидательно улыбаясь.

— Потом я покажу тебе, как разбирать пистолет и как чистить, — серьёзно пообещала Элис, доставая «беретту» из кармана куртки. — Но сначала ты должен научиться правильно убивать.

Её невольно передёрнуло при этих словах, а улыбку Гэла как ветром сдуло.

— Заряжен? — быстро, на выдохе спросил он.

— Сейчас заряжу, — буднично отозвалась Элис. — И впредь он будет всегда заряжен. На всякий случай, — она помолчала, подбирая слова. — Мне почему-то кажется, что сейчас это необходимо. Смотри. Ты держишь пистолет вот так — это называется хват.

И она достала из другого кармана магазин с патронами.

…Не было наушников, не было нормальных мишеней. Конечно, Гэл без толку извёл с десяток патронов, пока не приноровился, и последние четыре банки с валунов смёл так, что только осколки брызнули.

— Неправильный хват трудно потом исправить, — взяв его за руку, объяснила Элис громче, чем следовало: в ушах у неё всё ещё звенело от выстрелов. — Береги пальцы, ставь их сразу, как я показала, а не как в кино видел — тебе ещё на гитаре играть, — она аккуратно забрала у него пистолет. —. Кстати, тут тебе повезло: и руки натренированы, и пальцы длинные. У «беретты» объёмная рукоятка.

Гэл молча кивнул. Он больше не казался радостным или взбудораженным, скорее, каким-то погасшим, и Элис с беспокойством это отметила. Они опять сидели на камне — Гэл даже не присел, а плюхнулся на валун, словно ноги у него подкосились.

— Пока вы снова не зарядили вашу пукалку, леди, — раздался откуда-то сбоку, от кустов, спокойный весёлый голос, — и не начали пальбу, я, пожалуй, вылезу на солнышко. Привет, хокши-ла.

Оба они стремительно повернулись при первом же звуке этого низкого мелодичного голоса, а Элис вскочила, мгновенно дослав на место новый магазин с патронами. Берта уже стояла у кустов, приветственно размахивая хвостом, и Элис машинально отметила эту странность.

— Вы быстрая, как змея, леди, это хорошо, — уважительно протянул незнакомец — бронзовокожий, высокий, широкоплечий, с собранными в хвост длинными чёрными волосами. Он был одет в клетчатую рубашку навыпуск и тёмные джинсы.

Элис видела его впервые в жизни. Индеец? Она не могла бы не запомнить его — такого. Но почему Берта обрадовалась этому чужаку? И Гэл… Она перевела взгляд на мальчишку: тот лыбился не то что с облегчением, а прямо-таки блаженно. Наверное, будь у него хвост, он бы завилял им, как Берта. Что за дела?

Элис так и спросила — сердито и резко:

— Что за дела, Гэл Чирешару?

Под дулом «беретты» чужак стоял совершенно невозмутимо, только выставил перед собой широкие ладони, показывая, что безоружен и не опасен.

— Не бойся, он клёвый чувак, я его знаю, — горячо выпалил Гэл, умоляюще взмахнув руками. — Его зовут Ша Акичита, мы… — он запнулся.

— Мы… что? — ещё строже осведомилась Элис, косясь на его смущённое и вместе с тем предовольное лицо. — Давай-давай, договаривай… артист!

Мальчишка виновато опустил голову и тяжко вздохнул, а чужак — Ша Акичита? — весело улыбнулся.

— Я тебе не сказал, извини… — обречённо промямлил Гэл, уставившись в траву так пристально, словно увидел там нечто невообразимо притягательное, помимо кузнечиков. — Я вчера отпросился у Кита погулять, и Ша Акичита… он дал мне своего коня прокатиться. Знаешь, какой конь?! — Гэл вскинул голову, глаза его ликующе засверкали. — Он как ветер! Его зовут Вакиньян, Гром то есть, и он прямо летит! Понимаешь?! Летит! — голос его так и зазвенел.

— Понимаю. Летит, — Элис безжалостно и бестактно оборвала эти восторженные излияния. — Он летит, и ты летел. Я не поняла только, что значит «отпросился у Кита?». М?

Пацан ещё ниже свесил покаянную башку и превратился в живую аллегорию раскаяния и смирения. Он даже начал ковырять землю носком кроссовки. Элис покачала головой, подавляя улыбку. Сама себе она казалась аллегорией укора — глаза к небу, глубоко вздохнуть, покачать головой. Роли распределены раз и навсегда, как в средневековых комедиях.

— Обувь хотя бы не порти, чудовище, — устало распорядилась она, снова пряча пистолет в карман. — С Китом я ещё разберусь, — она перевела взгляд на неподвижно застывшего индейца. — Ша Акичита, я не помню вас, а даже если бы помнила, не обязана вам доверять. Мы никому не должны здесь доверять. Думаю, вам лучше уйти.

Тот даже не пытался возражать. Лишь молча повернулся и снова шагнул к кустам на краю полянки, превращённой в стрельбище. Элис заметила, что он слегка припадает на левую ногу.

— Нет! Нет, пусть он останется, ну пожалуйста! — взмолился Гэл, провожая его отчаянным взглядом, а потом опять жалобно уставился на Элис. — Он очень хороший, я точно знаю! И… — глаза его вспыхнули, словно он нашёл самый неопровержимый аргумент в пользу Ша Акичиты: — И ему нравится, как ты поёшь!

Элис только вскинула брови, но, посмотрев в опечаленные глаза мальчишки, всё-таки дрогнула.

— Вы действительно бывали на наших выступлениях? — поинтересовалась она, невольно шагнув вслед за индейцем. — И вы участвуете в родео? Я, правда, совсем не помню вас.

Ша Акичита повёл широким плечом, стоя к ней вполоборота, и улыбнулся своей скупой улыбкой, которая, однако, мягко засветилась в его карих глазах:

— Я стараюсь быть незаметным, леди. И мой Вакиньян — не для родео.

«Да уж, тебя не заметишь, как же», — подумала Элис, а вслух с невольным любопытством спросила:

— И где же сейчас этот ваш чудо-конь?

— В прерии, — легко ответил Ша Акичита. — Ищет себе невесту. Я его для этого отпустил.

— Но вы же хромаете, — повинуясь внезапному импульсу, горячо выпалила Элис. — Вам трудно передвигаться… и вы отпустили коня на поиски невесты? Это безумие какое-то.

Индеец лишь молча улыбнулся и снова шагнул прочь. Гэл позади него горестно застонал, а Берта укоризненно гавкнула.

— Ладно, ладно, — вздохнула Элис, поднимая с земли сумку и ставя её на камень. — Считайте, что я вняла положительным рекомендациям своей семьи, — она легонько дёрнула мальчишку за кудрявый хвостик на затылке. — Присоединяйтесь к нашему небольшому пикнику, мистер Ша Акичита.

Гэл сиял, как серебряный доллар, и почти что пританцовывал, пока Элис аккуратно расстилала на плоском камне салфетки и доставала припасённые сандвичи с беконом, варёную кукурузу и бутылки с питьевой водой. Ша Акичита, немного помедлив, всё-таки подошёл и уселся на обломок валуна рядом с этим импровизированным столом.

— Спасибо за доверие, — сказал он негромко и подмигнул бухнувшемуся на траву Гэлу.

— Если вы присутствовали на нашем… стрелковом шоу с самого начала, — задумчиво произнесла Элис, когда все утолили первый голод, — скажите, всё ли мы с Гэлом делаем правильно? Он стал реже промахиваться, но как-то… потух, а ведь поначалу чуть ли на голове не стоял от счастья…

Уже выговорив это, она удивилась, почему спрашивает столь важную вещь не у самого Гэла, а у совершенно постороннего человека. Гэл прекратил жевать и напряжённо уставился на парня, буквально прожигая его глазами.

Тот тоже посмотрел на него, потом — на Элис, и не спеша произнёс:

— Что ж, вы всё верно ему показали, леди. И хокши-ла всё делал правильно, — он хмыкнул, увидев, как расцвёл Гэл, и начал степенно перечислять, пока пацан энергично кивал, — Пушку подымаешь под ведущий глаз и не зажимаешь, будто душишь гадюку. На спуск жмёшь первым сгибом пальца, медленно жмёшь и аккуратно, не дёргаешь. Мушка ровная, спуск плавный. Если так, то всё ты правильно делаешь.

— Но он как будто перегорел, — снова с тревогой напомнила Элис.

Индеец повернул голову и посмотрел на неё серьёзно и даже как-то сурово, а потом опять перевёл взгляд на притихшего Гэла:

— У того, кто так поёт, очень чуткое сердце. Кого ты видишь перед собой, когда целишься, хокши-ла? Живого человека, которого тебе предстоит уложить в могилу? Но это не человек… хотя и не пластиковая банка, — продолжал он с силой и убеждённостью, от которой у Элис побежали мурашки по спине. — Многие инструкторы по стрельбе твердят, что оружие, мол, это просто дрель, которая делает дырки на расстоянии. Но и вы, леди, и ты, хокши-ла, как и я, понимаем, что, нажимая на спуск, отнимаем жизнь, которую даровал Вакан каждому существу. Однако тот, в кого ты целишься, хокши-ла, сам пришёл убить тебя и тех, кого ты любишь. И ты должен уложить эту тварь первым, вот и всё, — он наклонился и заглянул в побледневшее лицо Гэла. — И это верно и правильно, уоштело. Вакан даёт нам жизнь, и никто не вправе отнять её, кроме него, но ты — его орудие, ты отнимаешь чужую жизнь, чтобы не отняли твою. Ты защищаешь себя и тех, кто тебе дорог. Думай только об этом, хокши-ла.

Ша Акичита легко поднялся, посмотрев на потрясённо молчавших Гэла и Элис своими прищуренными тёмными глазами. Элис только сейчас заметила у него в вырезе рубашки чёрно-белый костяной нашейник, то ли украшение, то ли амулет.

— Спасибо за то, что разделили со мной хлеб, леди… хокши-ла, — он склонил черноволосую голову и снова выпрямился. — Я этого не забуду.

Камешки на тропе даже не зашуршали под его ногами, когда он начал спускаться вниз.


* * *

Элис готова была благословлять этого загадочного человека. После его слов в душе у Гэла будто произошёл какой-то перелом. Он даже плечи развернул и стал выше ростом, а она вдруг увидела в нескладном подростке, почти ребёнке, мужчину, каким он станет через несколько лет, и прямо залюбовалась. А потом подумала, что пацану всё-таки нужен отец, и грустно улыбнулась.

А Гэл даже не мазал больше. Ну или почти не мазал. После того, как были уничтожены все пластиковые бандиты, в расход пошли свирепые помидоры, жестокие перцы и пара негодяйских яблок. А Элис аплодировала и свистела после каждого меткого выстрела, и оба хохотали.

— Итак, ты пристрелялся, — удовлетворённо констатировала она после того, как они оставили свой импровизированный полигон, максимально очистив его от следов своего пребывания, и начали спускаться вниз по тропке. — Но надо почаще повторять этот урок, чтобы навык не потерялся. Это совсем как с гитарой. Только учитывай, что ты пока что несовершеннолетний и не имеешь права носить оружие.

Она вздохнула. Тот же шериф Миллер не похвалил бы её за эдакое. Не говоря уж об органах опеки. Но она знала, что должна сделать это, вот и всё.

Гэл задумчиво кивнул. Теперь «беретта» оттягивала карман его куртки. Парень рассеянно сдёрнул с волос стягивавшую их резинку и с удовольствием повертел головой, подставляя смуглое лицо ветру.

— Как он тебя называет? — с любопытством поинтересовалась Элис, даже не уточняя, о ком речь. Гэл и так понял.

— Хокши-ла, — с демонстративным вздохом отозвался он и сморщил нос в наигранной, но не совсем, печали. — Братишка.

Элис прыснула с невольным облегчением. Она старалась не задумываться о сексуальны предпочтениях Гэла: такие мысли приводили её в замешательство. Хотя она понимала, что уподобляется страусу, прячущему голову в песок.

— Ты извини, что я тебе не сказал сразу… ну, про Ша Акичиту, — протянул тот, виновато на неё косясь. — И за то, что свалил без спросу. Ну сил уже просто не было торчать в фургоне, вот и не утерпел. Я больше не буду, клянусь Марией-Девой и пресвятым Иосифом! Ну… или постараюсь, — добавил он, чуть поразмыслив.

— И ты извини, что заставляю тебя там торчать, — пробормотала Элис, нахмурившись. — Я как будто птицу в клетке запираю, честное слово. Чтоб он провалился в преисподнюю, тот растреклятый маньяк!

— И поглубже, поглубже! — с энтузиазмом подхватил Гэл, озираясь по сторонам. — Давай вот тут ещё посидим, а? Смотри, какие цветочки клёвые!

Мальчишке явно не хотелось сразу возвращаться домой, а усыпанная голубыми и жёлтыми цветами полянка, на которую они спустились, и вправду выглядела очень живописно и мирно. Элис улыбнулась, махнула рукой и бухнулась в траву. К шмелям, басовито там жужжавшим. И Гэл враз оказался рядом с нею, обхватив за шею довольно засопевшую Берту.

Небо над их головами сияло голубой солнечной чистотой. Высоко-высоко кружил орёл или ястреб, высматривая добычу. Позади громоздились горы, и лёгкий ветерок приносил оттуда, из ущелий, приятную прохладу. Берта лениво растянулась на траве, положив лобастую голову на передние лапы. Гэл сидел рядом, скрестив ноги, и сосредоточенно выплетал венок из собранных вокруг цветов — смуглые пальцы так и мелькали. Закончив, он гордо нахлобучил его себе на голову и расплылся в лихой улыбке:

— Ну как? Зацени!

— Фавн, — со смехом определила Элис, обхватив руками колени и положив на них подбородок. — Типичный юный фавн. Свирели только не хватает.

— Это ещё кто? — заморгал Гэл.

— Мифическое существо у древних греков. Можно даже сказать, полубожество с козлиными рожками и копытами, — хмыкнула Элис в некотором замешательстве. Поди вот растолкуй мальчишке, что фавны знамениты ещё и своей любвеобильностью! Она решила не вдаваться в эти чересчур интимные подробности и встала. — Давай-ка, щёлкну тебя на память в таком вот… полубожественном виде.

Она похлопала себя по карманам в поисках мобильника, и Гэл тут же вскочил с восторженной готовностью.

Потом Элис не раз вспоминала этот миг — последний безмятежный миг перед нахлынувшей на них чёрной чередой кошмаров: сияющую голубизну вокруг, сияющие глазищи пацана и разноцветный венок в его тёмных растрёпанных кудрях.

Он отступил на шаг к большому валуну, темневшему за его спиной, и весело крикнул:

— Давай вот так! Вот здесь! Хорошо?

И тут же осекся, бледнея. Элис, не успевшая вскинуть мобильник, онемело смотрела, как кровь отливает от его смуглых щёк, превращая живое мальчишеское лицо в застывшую пепельно-серую маску. Гэл даже пошатнулся, слепо оглянувшись, и упёрся рукой в валун, но тут же отпрянул, будто обжёгся.

— Гэл, что? — в панике выкрикнула Элис, подбегая к нему и хватая за плечи. — Что?!

Берта тоже кинулась к ним с отрывистым лаем.

Почерневшие глаза Гэла посмотрели на Элис затравленно и безнадёжно, но голос был совершенно ровным, когда он ответил:

— Он где-то тут… под этим камнем лежит. И ему очень тяжело. Надо его поскорее оттуда вытащить.

— Он? — еле выговорила Элис трясущимися губами. В ушах у неё звенело, будто она опять стояла под выстрелами.

— Да, — коротко выдохнул Гэл. — Теперь это пацан.

Элис ещё несколько мгновений потрясённо смотрела в его застывшие, помертвевшие глаза, а потом наконец вытащила мобильник и начала искать в контактах номер Клода Миллера. Пальцы не слушались, она крепко закусила губу, чтобы не грохнуться в обморок, но, когда в трубке раздался уверенный голос шерифа, вымолвила почти спокойно:

— Вы хотели, чтобы я позвонила вам, если что-то опять случится. Так вот, это случилось. Мы снова нашли труп.

Оба, она и Гэл, так и не присели до самого приезда Миллера — молча стояли, обнявшись, и неотрывно глядели с обрыва на дорогу, пока по грунтовке не запылил тёмно-зелёный «ровер» шерифа. Миллер буквально взлетел к ним по каменистой тропинке. Он был бледен, дышал тяжело и с невероятным изумлением взглянул на венок, который Гэл, конечно, позабыл снять. Тот стиснул зубы под этим ошеломлённым взглядом, сорвал венок и швырнул его вниз с обрыва.

—…А после всё пошло по накатанной: федералы налетели, как вороньё, — закончила Элис, отрешённо глядя на пиратскую аватарку Кита, украшающую окно скайпа. — С той лишь разницей, что им пришлось пригнать экскаватор, чтобы достать оттуда этого парня… Господи помилуй, Кит! — она закрыла лицо руками и на миг уткнулась лбом в острое плечо застывшего рядом Гэла.

— Господь милует редко, ты не хуже меня это знаешь, Элис Хилл, — сухо проронил Кит. — Держу пари, что и Эсмеральда это прекрасно знает, потому и заклинает беспрестанно своих святых угодников и Марию-Деву. Эсмеральда, ты вообще тут? Я тебя не слышу. В обмороке лежишь?

— Вот ещё, — пробормотал Гэл, откашлявшись. В полутьме фургона, где светился только экран лэптопа, его осунувшееся лицо казалось очень взрослым. Протянув руку, он легонько сжал запястье Элис. — Нормально всё со мной.

— Как ты на сей раз объяснил копам свою счастливую находку? — бесстрастно осведомился Кит.

— Сказал, что я почуял, — так же бесстрастно отозвался Гэл. — Просто почуял, и всё. Типа Берта почуяла, и я почуял.

— Он только это и твердил, — вмешалась Элис, подняв голову. — И в конце концов они отстали со своими расспросами. Надеюсь, что никто из них не сболтнёт об этом репортёрам, они и без того вертятся тут, как гиены над падалью, — она осеклась и судорожно выдохнула.

— Что ж, они именно что вертятся над падалью, — хладнокровно констатировал Кит, — назовём вещи своими именами. Второй труп в мирном и безмятежном городишке. Что говорят копы? Это серийные убийства? Есть сходство второго с первым? Кто предполагаемая жертва? Время смерти?

— Можно подумать, нам кто-то всё это рассказал! — запальчиво воскликнула Элис. Она нипочём не призналась бы, что расстроена нарочитой бесчувственностью Кита, что в горле у неё стоит ком, а на глаза то и дело наворачиваются слёзы. Что она в поисках утешения и защиты цепляется за Гэла. За ребёнка, и без того травмированного всем происшедшим, ребёнка, который сам нуждается в утешении куда больше неё!

Гэл стойко держался в течение всех этих поганых часов: все время, пока они, сидя в стороне у обрыва, ждали, когда же из-под проклятого валуна извлекут тело закопанного там парнишки. Пока агенты ФБР и копы наперебой приставали к нему с сакраментальным вопросом: «Каким образом?»

«Каким образом ты догадался об этом, парень? Ты был здесь раньше? Откуда ты узнал, что он там?»

Возможно, Гэлу стоило бы раскричаться и удариться в слёзы, отрешённо подумала Элис, стиснув на груди узел цветастой вязаной шали, наброшенной поверх халата. Может, тогда их отпустили бы раньше. Но мальчишка, твёрдо глядя в глаза допрашивающим его копам и агентам, отвечал одно и то же: «Я просто почуял, что он там. Собака почуяла, и я почуял. Понимаете?»

Они ничего не поняли, разумеется, но в конце концов отпустили их. Привезли всех — Элис, Гэла и Берту — в кемпинг, в полицейской машине, пока один из федералов ехал следом в их обысканном сверху донизу «форде». К счастью, журналистская стая за ними не увязалась, пока что ничего не пронюхав, — до поры, до времени, пока им кто-нибудь не проболтается.

Сенсация! Цыганский мальчик-экстрасенс находит в Маунтин-Риверсе второй по счёту труп!

Элис запретила себе думать об этом.

— Извини, Кит, — проговорила она бесцветным голосом. — Я не хочу это пока обсуждать. Я постараюсь всё разузнать и позвоню тебе, когда будут какие-то новости. А пока просто приготовлю поесть, и мы просто ляжем спать. Потому что мы просто трупы.

Гэл вздрогнул, глянув на неё остановившимися глазами, и она замерла, в панике сообразив, что именно ляпнула.

— Надеюсь, что до последнего всё-таки не дойдёт, — хмуро пробурчал Кит. — Тогда заключительный вопрос — ваш Глист Дриствуд не объявлялся?

— Кто-о?! — выпав из ступора, Элис невольно вытаращила глаза.

— Ну, Клинт Иствуд, — со всей невозмутимостью пояснил Кит. — Он же Клод Фролло, ваш неподкупный ковбой, джедай с лазерным мечом и столп общественной морали в одном благообразном лице.

— Он про шерифа Миллера! — заорал Гэл и облегчённо прыснул.

— Не объявлялся, — с дрожащим смешком отрезала Элис. Господи! Циничная зараза Кит Рязанов, сидя за тысячи миль отсюда, ухитрился развеселить её мальчика! Кухня вдруг расплылась у неё перед глазами.

— Я тебя люблю, чёртов ты пират — сдавленным шёпотом пробормотала она. — Спокойной ночи.

И захлопнула лэптоп.

Они молча съели наскоро приготовленный Элис ужин — консервированное мясо с красными бобами — и она снова встала, чтобы сварить какао. Если бы не Гэл, которого надо было кормить — за последние несколько бесконечных часов парень на глазах осунулся и выглядел больным — она бы уже рухнула в койку, засунула голову под подушку и забылась каменным сном.

— Скажи мне, — поколебавшись, всё-таки спросила она, положив ладонь на плечо Гэла, поднявшего на неё усталый взгляд, — скажи мне, что ты слышал в этот раз? Если можешь, конечно, — торопливо добавила она.

Худое плечо мальчишки дрогнуло под её рукой, и он на мгновение закрыл глаза, но будто пытаясь сосредоточиться.

— Пацан всё время твердил одно и то же, как она, — тихо выдавил он. — Как та девчонка. Генриетта. Но только та говорила: «Скажи моей маме». А он: «Пусть уберут камень. Тяжело».

— Боже… — прошептала Элис, тоже прикрыв глаза и крепко обняв его обеими руками. — Тебе-то за что всё это?! Ты сам ещё ребёнок!

Гэл на секунду прижался щекой к её руке. Голос его был почти спокойным, когда он объяснил ей так просто, словно отвечал свой урок у школьной доски:

— Но ведь кто-то же должен был для них это сделать. Значит, так надо Спасителю-Иисусу. Кит сказал, что он немилостив. Но я всё равно рад, что услышал их обоих и нашёл. Что они теперь успокоились. И что я…

Он не договорил. В кармане халата Элис завибрировал мобильник, и она на миг даже перестала дышать, чуть было не схватившись за сердце. Что за проклятье, она превращалась в какую-то параноидальную истеричку в этом чёртовом, как выразился Кит, Касл-Роке!

На мобильнике высветился номер шерифа. Как там опять же выразился Кит, Клинта Иствуда. Нет, сперва он назвал его как-то иначе — видимо, это была очередная русская идиома, для бедняги Миллера явно нелестная.

— Алло, — выдохнула Элис в трубку. Честно признаться, ей совсем не хотелось сейчас беседовать ещё и с шерифом. Она уже до хрипоты наговорилась со всей полицейской братией… но, возможно, Миллер хотел сообщить им что-то важное? Что-то, касающееся найденного Гэлом бедолаги?

— Я сейчас заеду к вам, — безо всяких предисловий произнёс Миллер. — Собственно, я уже подъезжаю и буду у вас минут через пять. Предупреждаю для того, чтобы вы без опаски открыли мне дверь.

Без опаски, как же!

Элис едва удержалась от того, чтобы не напомнить ему сказочку о Братце Кролике, в дом которого ворвался Волк, подделав голос Братца Черепахи, и ответила только:

— Хорошо. Это Миллер, — пояснила она Гэлу в ответ на его вопросительный взгляд и снова спрятала телефон.

Парень скроил недовольную, но забавную гримасу, проведя пальцами вдоль щёк и придав своей живой физиономии каменно-напыщенное выражение, на миг действительно став чертовски похожим на шерифа Миллера.

Открывая тому дверь, Элис с большим трудом удерживалась от нервного хихиканья, а Гэл так вообще ухмылялся в открытую и с вызовом. Глянув на них, шериф удивлённо поднял брови. Лицо его было не столько каменным или надменным, сколько измученным, и Элис враз почувствовала угрызения совести. Да этот бедняга замаялся не меньше них! И из-за них.

— Проходите, шериф, — виновато предложила она, торопливо отступая в сторону и отпихивая Берту. Та мигом кинулась приветствовать вошедшего и обнюхивать его брюки, на которых кое-где виднелись золотистые шерстинки Джоя. — Присаживайтесь, пожалуйста. Есть какао и травяной чай. Могу сварить кофе.

— Спасибо, от кофе не откажусь, — сдержанно обронил Миллер, снимая свою шляпу и устраиваясь на табурете напротив Гэла, сидевшего на диване с поджатыми под себя босыми ногами.

Элис с облегчением кивнула и достала кофеварку. Ей требовалось хоть чем-то занять руки, чтобы прийти в себя.

Миллер ещё немного помолчал, рассеянно почёсывая лохматый загривок очень довольной этим Берты и наблюдая за тем, как Элис готовит кофе, — внимательно, словно никогда в жизни не видел ничего подобного. Элис подумала, что он тоже растерян и пытается собраться с мыслями, но тут Гэл задиристо поинтересовался:

— Вы пришли, чтоб на неё попялиться, что ли?

— Гэл! — в смятении одёрнула его Элис, а Миллер провёл ладонью по своим светлым, зачёсанным назад волосам и спокойно ответил:

— Нет. Я пришёл ещё раз настоятельно потребовать, — он подчеркнул последнее слово, — чтобы вы оба немедленно оставили этот злосчастный фургон и переехали в мой дом на период расследования. Подождите отнекиваться! — досадливо воскликнул он и поморщился, когда Гэл и Элис одновременно замотали головами. — Бога ради, прекратите валять дурака и поверьте мне, что это необходимо — прежде всего в интересах парня… Гэла Стефана… просто поверьте, и всё!

— Прошу прощения, шериф, — холодно произнесла Элис, сильнее стягивая на груди концы своей шали, — я не сомневаюсь в ваших добрых намерениях, но в той ситуации, в какой мы поневоле очутились, мы никому не можем верить на слово. Даже вам. Не сомневаюсь, что вы это понимаете.

— Вы уподобляетесь своему… девиантному подростку, мисс Хилл, — Миллер раздражённо повысил голос, а девиантный подросток на диване зафыркал громко и воинственно, как строптивый жеребёнок. На его дерзкой физиономии явственно читались вызов и желание что-нибудь немедленно отмочить, подумала Элис, исподтишка погрозив ему кулаком.

— Вы меня вынуждаете, — Миллер чуть ли не со стоном упёрся локтями в колени, опуская голову, — вынуждаете разглашать вам те детали расследования, о которых вам совершенно не стоит знать!

— Выяснилось, кто был тот несчастный убитый мальчик? — быстро спросила Элис, и вызывающая ухмылка Гэла мгновенно улетучилась.

— Выяснилось, да, — со вздохом произнёс Миллер. — Это Эдди Коул, и он не местный, в отличие от Генриетты. Он из Колорадо и ушёл из дома полтора года назад. Тогда ему было пятнадцать. Привлекался за проституцию, мелкое мошенничество и кражи из автомобилей, — он покосился на Гэла, но тут же отвёл глаза. — Два месяца назад ему, к сожалению, удалось сбежать из исправительного учреждения в Вайоминге, куда его наконец определили. Тогда же его следы затерялись… до сегодняшнего дня. Чёрт бы вас побрал, вы, два упрямых мула, я не собирался вам всё это рассказывать!

Наступила полная тишина. Элис видела только помертвевшее лицо Гэла и понимала, что, должно быть, и сама бледна, как смерть.

— Простите, — Миллер перевёл дыхание и в замешательстве потёр лоб своей большой ладонью, — я не хотел быть грубым. Вам и так сегодня досталось. Теперь, когда вы всё знаете, я жду от вас разумного решения… от вас обоих. Гэл Стефан? — теперь он смотрел только на парня, который ответил ему потрясённым взглядом. — Ты, хоть и цыган, но не дурак же ты. Подумай, в конце концов, мозгами.

— Отлично прозвучало, шериф! — мгновенно ощетинившись, вспылила Элис. При виде замершего, как изваяние, Гэла всякие колебания враз испарились у неё из головы. — Он, конечно, цыган, ну а вы сами — просто олицетворение вашего паршивого Маунтин-Риверса, чёрт бы его побрал совсем!

— Прошу прощения, я не хотел никого оскорбить, — Миллер с тяжёлым вздохом опёрся на край столешницы и устало прикрыл глаза. — Господи Боже, я только и делаю, что прошу у вас прощения, но я и в самом деле не хотел! Я имел в виду только общеизвестную цыганскую беспечность и безалаберность… Хорошо, хорошо, хорошо, это всё замшелые предрассудки, а я идиот и готов извиниться за свою дурацкую нетолерантную обмолвку ещё сто раз подряд! — теперь он почти кричал, беспомощно глядя то на Гэла, то на Элис, сурово скрестившую руки на груди. — Вы знаете, отчего умер Эдди Коул? Его пытали, как Генриетту, жгли ему соски, ломали пальцы… а потом всадили пулю в… в задний проход и оставили умирать, засунув под тот проклятый валун, который окончательно придавил его после землетрясения! — он запнулся и вскочил, подхватывая под локоть покачнувшуюся Элис. — Мисс Хилл!

— Чего он заслуживает, так это пули в задницу… — сглотнув, чётко выговорила она сквозь нарастающий тонкий звон в ушах. — Так сказал про Гэла один ублюдок, когда они чуть не подрались… в баре у Гаса. Его зовут Берроуз. Джим Берроуз.

— Почему я впервые об этом слышу? — прогремел Миллер, встряхнув Элис так, что у неё лязгнули зубы. — Когда это произошло, чёрт вас дери?!

— Не смейте её трогать! — яростно крикнул Гэл, молнией метнувшись к ним и вцепившись в запястье шерифа. — Уберите от неё свои чёртовы руки!

— На днях, — торопливо ответила Элис, выдёргивая локоть из разжавшихся пальцев Миллера, и отступила, оттесняя Гэла в сторону. — Кажется, три или четыре дня назад. Но этот Берроуз вязался к Гэлу ещё раньше, там же, у Гаса в «Скакуне», вскоре после того, как мы впервые встретились. То есть перед началом родео. Я его тогда выручила… и привезла к себе, — она вымученно улыбнулась Гэлу.

— Святое дерьмо! — процедил шериф, сверля их обоих уничтожающим взором своих ледяных глаз. — И после всего этого вы продолжаете отказываться от моего предложения?!

— Да, — не раздумывая, бросил Гэл, и Элис, помедлив, тоже кивнула.

Снова повисла тяжёлая тишина.

— Что ж, мне стоило бы запереть вас обоих на месяц в окружной тюрьме, вот и всё. Для вашей же пользы. А Берроузом я сейчас же займусь, — угрюмо заявил наконец Миллер, ожесточённо нахлобучив шляпу, и размеренными шагами вышел из фургона. Заурчал мотор его машины.

Берта озадаченно заскулила, склонив голову набок. Она совершенно не понимала, что такое стряслось с человеком, который только что ласково почёсывал её за ушами.

Заперев за ним дверь, Элис привалилась к ней спиной, молча встретив тревожный взгляд растерянного, поникшего Гэла.

— Ха, а этот святоша умеет ругаться, оказывается! — пробормотал тот, кое-как выдавив усмешку. — Но всё равно он мудак. Ты не бойся, мы и без него выберемся из этой херовины… то есть хреновины… и уедем в Вайоминг. Скоро! Вот увидишь! Я же цыган, я чую! И Мария-Дева со святым Иосифом сохранят нас!

В его голосе звенела страстная убеждённость. Хотела бы Элис так же пылко в это поверить. Но сейчас она могла верить только в то, что Клод Миллер найдёт паскудника Берроуза и вытрясет из него правду. Она потёрла ноющий локоть, на котором стальные пальцы Миллера наверняка оставили синяк.

Ни шериф Миллер, ни Мария-Дева ничем не смогли помочь несчастному бродяжке Эдди Коулу, когда тот умирал, изнемогая от боли, совершенно один.

«Пусть уберут камень. Тяжело»…

Элис шагнула к Гэлу и крепко обхватила его за плечи, а тот уткнулся носом в её халат, отчаянно бормоча:

— Не бойся, Элис. Не бойся, не бойся!

Берта снова едва слышно заскулила у их ног.

* * *

После визита Миллера Элис стала просто сама не своя, Гэл это понимал и весь извёлся. Он не сердился на неё и не раздражался оттого, что она теперь тряслась над ним, как наседка над цыплёнком, и готова была сопровождать его даже в уборную. А ещё таскала с собой на все встречи с нудилами из соцслужбы и потенциальными работодателями, а также по магазинам, вообще не оставляя одного в фургоне. И, заявив, что это давным-давно следовало сделать, отвезла его в муниципальную больницу на обследование, где он провёл битых полдня, писая в баночки, отвечая на дурацкие расспросы и позволяя тыкать в себя иголками. Кошмар!

Но Гэл терпел всё — ради Элис. Он дорого бы дал за возможность хоть разок прокатиться на волшебном буланом Вакиньяне, чтобы прерия летела под копыта… дорого бы дал за то, чтобы поболтать с Ша Акичитой, послушать его глубокий негромкий голос и смех. С ним было… спокойно. Спокойно, как ни с кем другим. Гэл не сомневался, что и Элис тоже это почувствовала. Но Ша Акичита им больше не встречался, и это Гэла весьма печалило. Может быть, при нём Элис не была бы такой дёрганой. Она даже спала теперь с «береттой» под подушкой.

Кит, которому они снова позвонили сразу же после ухода взбешенного Миллера, тоже посоветовал немедленно переехать хотя бы в кабак к Гасу. Но Элис наотрез отказалась. Она не хотела зависеть ни от чьих милостей, и тут Гэл был с нею полностью согласен. Они сами могли защитить себя, чёрт подери!

Хорошо ещё, что в Маунтин-Риверсе никто пока не пронюхал, что это именно Гэл и Элис нашли второй труп. Федералы держали языки за зубами. Кстати, во время очередного допроса они допытывались, не встречал ли случайно Гэл беднягу Эдди Коула во время своих скитаний, и подсовывали ему фотку, с которой напряжённо смотрел рыженький и щуплый светлоглазый парнишка. Упокой Господь его душу, Гэл никогда раньше его не видел.

В городе ходили слухи только о том, что, мол, федералы отчего-то задержали Джима Берроуза и куда-то увезли. Но Берроуз был известным говнюком, и никто особо не печалился по этому поводу.

Но Гэлу всё-таки не верилось, что все непотребства тут творил именно Берроуз. Пусть и мудак, он был способен силком поиметь или избить кого-то, кто послабее него, особенно по пьяни. Но подонок, замучивший Эдди и Генриетту, был не просто упившимся мудаком, а самим Злом. Самим Сатаной. Гэл чувствовал это. До Сатаны гадёныш Джим Берроуз никак не дотягивал.

Раздумывая об этом, Гэл машинально гонял машинки в забавной телефонной игрушке, болтаясь неподалёку от кассы в супермаркете. Сумка с покупками уже стояла у его ног, но Элис, вспомнив, что забыла купить ещё что-то, вернулась обратно в торговый зал. Ища её взглядом, Гэл рассеянно вертел в ладони мобильник, когда чья-то рука легко коснулась его локтя. Всего на миг, и сразу отдёрнулась. Гэл порывисто обернулся — позади него стоял доктор Дэвис. Мартин Дэвис, поднапрягшись, вспомнил Гэл.

Он вообще напрягся. Он оказывается, уже забыл, какие глубокие у доктора глаза — таинственные и тёмные. И какие добрые лучики морщинок разбегаются от их уголков к седеющим вискам. И какие красивые у него руки, изящные и тонкие, но сильные даже на вид. Настоящие докторские руки.

От Дэвиса приятно и свежо пахло каким-то парфюмом. И прикид на нём был стильный: светлая рубашка-поло и такие же светлые брюки, словно он не в какой-то магаз явился, а на встречу с высокопоставленными шишками.

— Добрый день, — приветливо сказал Дэвис, и Гэл, опомнившись, торопливо кивнул в ответ. Кивнул и в замешательстве откашлялся.

— С вами всё в порядке? С тобой, с мисс Хилл и вашей замечательной собакой? — участливо спросил док, чуть склонившись к Гэлу. — Она поправилась?

Гэл с раскаянием припомнил, что такого он наврал Дэвису, чтобы выклянчить у него лекарств для раненой пумы. Ему показалось, будто это было давным-давно. И вправду давно. До встречи с Ша Акичитой. До обучения стрельбе. До новой страшной находки в горах.

— Да-а, спасибо, всё окей, — промямлил он, неловко указывая подбородком на стоявший на парковке «форд». Там прилежно скучала Берта, просунув морду в приоткрытое окно.

— Вот же какой я невнимательный, — сокрушённо развёл руками док. — Она действительно в порядке. А ты? Выглядишь немного уставшим, извини. Ваши мытарства с полицией ещё не закончились?

Гэл отрицательно покачал головой. Почему-то в присутствии Мартина Дэвиса его бойкий язык, обычно так свободно болтавшийся и болтавший всякую ерунду любому, кто желал слушать, намертво прилипал к нёбу.

— Сочувствую, — серьёзно промолвил док. — И вообще сочувствую тебе. Быть не таким, как все, порой неимоверно тяжело… и я это знаю.

— Вы… знаете? — медленно повторил Гэл, во все глаза уставившись на него.

Дэвис кивнул:

— К сожалению или к счастью — да, знаю. Не проклинай свою инаковость, мальчик мой, — это дар. Проклятие, кара или жребий, но всегда дар, который получают немногие.

— Не понимаю, о чём вы, — прошептал Гэл, силясь отвести взгляд от глубоких глаз доктора, но не мог этого сделать. Он словно стоял у края бездонной пропасти, заглядывая в неё, и что-то внутри так и подмывало его прыгнуть вниз. Броситься в бездну. Слиться с нею…

Он почувствовал, как кровь отхлынула от лица.

Дэвис снова мягко коснулся его локтя.

— Я тебя испугал, извини, — с сожалением произнёс он, отступая на шаг и поворачиваясь к выходу. — Просто хочу, чтобы ты знал — я понимаю тебя. И всегда выслушаю, если тебе это понадобится. Мои наилучшие пожелания прекрасной леди Элис. А, вот и она. Всего хорошего.

Он учтиво поклонился появившейся возле кассы Элис, улыбнулся ей, но дожидаться, когда она оплатит покупки и подойдёт, не стал — вышел на крыльцо.

Гэл с облегчением перевёл дух. Он вдруг сообразил — вздумай доктор спросить не у него, а у Элис, выздоровела ли их собака, ему пришлось бы потом рассказывать Элис про пуму! Не приведи Господь! Он даже поёжился. Нет уж, Элис никогда не должна была про это узнать, хватит с неё, она и так не спит ночами, за него, раздолбая, переживает.

Элис тем временем сложила покупки в бумажный пакет и поспешила к выходу. Кассирша проводила её очень внимательным и не очень доброжелательным взглядом.

— Док что-то спрашивал у тебя? — наморщив лоб, с некоторым беспокойством спросила Элис. — Что?

Оба посмотрели на парковку, где доктор садился в свой серый «кадиллак».

— Спрашивал, в порядке ли я, и передавал тебе привет, — скороговоркой сообщил Гэл, забирая у неё пакет. — И… — он в замешательстве шмыгнул носом, не зная, как сформулировать то, что чувствовал, — ещё почему-то сказал, что знает про мою… инаковость. Сказал, что это Божий дар. И чтобы я типа не стремался и от этого дара не отказывался.

Тут ему пришло в голову, что Дэвис слово «Божий» как раз и не говорил. Просто «дар», и всё.

Элис тоже озадаченно нахмурилась:

— Что он имел в виду? Он что-то узнал о твоих… способностях? О том, что ты опять нашёл…

— Может, он про мою ориентацию толковал, — понизив голос, перебил её Гэл, подходя к двери-вертушке. — Откуда ему знать, что я нашёл ещё и того бедолагу, Эдди?

— Вот и я думаю, откуда, — отозвалась Элис, спеша следом за ним. — Может быть, Миллер рассказал ему? Они ведь, кажется, дружат. Ладно, в любом случае, что бы он не имел в виду, он добрый человек и его волнует твоя судьба.

— Угу, — промычал Гэл.

— Знаешь что? — деловито произнесла Элис, уже переключившись на текущие заботы. — Давай не будем сейчас возвращаться в кемпинг. Поедем сразу к Гасу в «Скакун». Мы ему за три вечера задолжали из-за всей этой полицейской кутерьмы, вот и попоём. И вообще… давно мы не пели. Гитары-то наши у него остались, — она с улыбкой посмотрела на просиявшее лицо Гэла. — Хочу.

А уж он-то как хотел, Мария-Дева! Выплеснуться в песне, раз уж нельзя было в скачке — выхлестнуть из себя все страхи и тоску, и тревогу…

— Давай, поехали! — с жаром воскликнул он, торопливо сгрузив сумки в багажник «форда» и дёрнув на себя заднюю дверцу, за которой радостно виляла хвостом Берта. — Ох, вот напоёмся…

Он даже зажмурился в предвкушении, а Элис облегчённо рассмеялась, усаживаясь за руль:

— Поехали! То-то Гас обрадуется.

Это решение спасло им жизнь.


* * *

Элис с Гэлом действительно в тот вечер напелись всласть — так, что едва не охрипли. Гэл чувствовал себя гитарной струной: всё внутри у него звенело и вибрировало, каждый нерв был сперва до предела натянут, а потом отпущен на волю. Это было даже не на скачку похоже. Это было совсем как секс, чего уж там. Он и взмок в точности как после секса и ощущал такую же сладостную блаженную опустошённость.

Песня.

Полёт.

Смерть.

Почему он вдруг подумал о смерти? Вот дурак-то.

Гэл растерянно повернулся к Элис, которая устало улыбалась, утирая лоб и отхлёбывая тёплый чай из стакана, почтительно поднесённого Гасом. Старый хрыч пялился на неё во все глаза и тоже лыбился как младенец у рождественской ёлки. Ковбои всё ещё наперебой хлопали и свистели, хотя последний аккорд песни отзвучал несколько минут назад.

Из-за всего этого шума Гэл даже не заметил, как хлопнула дверь бара, пропустив внутрь незнакомого паренька, что-то невнятно выкрикивающего. Гэл только увидел, как ошеломлённо поворачиваются к двери головы стоявших рядом и враз примолкших ковбоев. А вошедший опять надрывно крикнул:

— Заткнитесь же, мать вашу! Слушайте! Там кемпинг горит! Элис Не-Даёт, горит твой фургон!

Он хрипло закашлялся, и тут Гэл узнал в нём Майка, старшего сына семьи Лоддеров, обитавшей в соседнем трейлере. Лицо его было перемазано полосами чёрной копоти, и он едва держался на ногах.

…Гэл не понял, как же они с Элис очутились в своём «форде». Он запомнил только, как все расступались, пропуская их к двери, как мчалась впереди них Берта. Дальше был какой-то тёмный провал.

Он даже молиться не мог, будто позабыл все слова молитв. Он точно знал, почему горит Старикан — потому что он, Гэл Чирешару, поселился в нём, он, не такой, как все, отмеченный проклятьем или даром. Он не смел даже взглянуть на Элис, но всё равно видел её белое, как бумага, лицо с крепко сжатыми, тоже белыми, губами.

Вся территория кемпинга была затянута сизым едким дымом. В свете включенных прожекторов и фонарей — оказывается, уже наступила самая настоящая ночь — суетились пожарные, сматывая шланги. Тут же стояла полицейская машина, на крыше которой вертелась мигалка, отбрасывая синие и малиновые блики. И «ровер» шерифа Миллера тоже был здесь.

А от их верного Старикана остался лишь обгорелый мокрый остов, чёрный, страшный, залитый пеной.

Берта добежала до него первой. Остановилась, вытянув шею и расставив большие лапы, недоумённо принюхалась к острому запаху гари, резавшему ноздри. И вдруг завыла — протяжно и громко, задрав к небу лобастую морду, словно волчица.

Гэл рефлекторно схватил Элис за руку, и так, вцепившись друг в друга, они подошли к Берте и встали рядом. Люди вокруг притихли, а они всё стояли и смотрели на обгоревшие руины, оставшиеся от их дома. Их единственного дома. Потом Элис наклонилась и взяла Берту за ошейник.

— Хватит, детка, — спокойно велела она. — Поплакала, и будет. Мы-то ведь живы.

Тут враз заговорили все, кто до этого стоял молча. К Элис подскочил полицейский сержант и старшина пожарного расчёта. Гэл, всё ещё оглушённый горестным воем Берты, застрявшим у него в ушах, отступил в сторону, в свою очередь ухватив Берту за ошейник. Он увидел, как Элис отрицательно покачала головой, когда пожарник указал ей на останки фургона, и почему-то сразу сообразил: она отказалась войти туда. И правда, к чему? Ясно же было, что ни в кабине, ни в самом трейлере ничего не уцелело. Совсем-совсем ничего.

Сердце у Гэла больно сжалось. Он сам готов был завыть, как Берта… и ему невыносимо хотелось, чтобы сейчас на его плечо легла твёрдая тёплая ладонь — такая, как у дока Дэвиса. Подбадривая его. Утешая. Успокаивая.

Самому ему нечего было терять, он привык обходиться минимумом шмоток, а каких-то вещей, особенно ему дорогих, напоминающих о семье, о давно умершей матери, у него не было вовсе. Кроме крестильного серебряного крестика на шее. Кроме гитары, подаренной ему Элис. Обе гитары как раз и уцелели, слава Спасителю-Иисусу, оставшись в кабаке у Гаса. Но Элис! Всё её имущество! Фотографии её погибшего мужа, всякие милые её душе вещички и мелочи… Лэптоп!

— Сидеть! — строго приказал Берте Гэл и торопливо протолкался к Элис мимо пожарника и копов.

— Лэптоп! Жёсткий диск! — выпалил он, с надеждой глядя в её запавшие глаза, покрасневшие от дыма. — Данные на нём — они могли и не сгореть! Так всегда в сериалах показывают. Я пойду, поищу, я заберу… ну, то, что там осталось…

Он точно знал, отчего Элис не хочет заходить в фургон — ей было бы невыносимо больно увидеть, во что превратился их дом.

Но она серьёзно сказала, глядя ему в лицо своими огромными глазами:

— Да, ты прав. Я пойду. Сама.

Она вдруг обняла Гэла, прижавшись к нему на какой-то миг, потом отстранилась и решительно направилась к Старикану. Пожарник и сержант, растерянно потоптавшись на месте, опомнились и кинулись следом, наперебой окликая её:

— Эй, леди! Леди! Погодите!

— А ты сообразительный малый, Гэл Стефан, — произнёс чей-то усталый голос позади него, и Гэл сразу узнал шерифа Миллера. Конечно, куда же без него…

— Я такое по телику видел, — сумрачно покосившись на него, ещё раз пояснил Гэл.

Миллер уже не выглядел, как обычно, аккуратистом. Его светлые брюки, замшевая куртка и ботинки — всё было перепачкано сажей. Полоса сажи пересекала и его правую щёку.

— Как это всё случилось? — поколебавшись, выдавил Гэл.

— Можно было бы предположить, что в этом старом рыдване загорелась проводка или что леди забыла выключить утюг, — тоже явно поколебавшись, сухо ответил Миллер. — Но, к сожалению, скорее всего, в окно фургона швырнули бутылку с «коктейлем Молотова», если ты знаешь, что это такое… — он дождался ответного кивка Гэла и продолжал: — Окно было выбито, а возле кабины валялась канистра с бензином. Вам с мисс Хилл чертовски повезло, Гэл Стефан.

— Мы… пели у Гаса, — сипло вымолвил Гэл. Он едва сдерживал начавшуюся дрожь. — Спаситель-Иисус…

— Да, — вздохнул Миллер, словно подтверждая его последние слова.

— Кто мог это сделать?! — выкрикнул Гэл. Гнев вдруг запылал в нём похлеще любого «коктейль Молотова». Они ведь ни в чём не были виноваты, а какой-то ублюдок пришёл их убивать! — Кто этот мудила?

«И ты должен уложить эту тварь первым…» — вспомнил он тяжёлые и твёрдые слова Ша Акичиты.

— Вчера небезызвестный тебе Джим Берроуз сбежал из арестантского фургона во время перевозки, — помедлив, сухо ответил Миллер, и Гэл, на секунду опешив, выругался так грубо, как редко себе позволял. Суки, уёбки, они упустили этого подонка!

Шериф едва заметно поморщился.

— Гэл Стефан, когда я подошёл к тебе, то сказал, что ты сообразительный малый. Я и в самом деле так считаю. Теперь, надеюсь, ты воочию убедился, как глупо вы с мисс Хилл рискуете своими жизнями. О чём я вас неоднократно предупреждал, хоть и желал бы ошибаться, видит Бог. — он опять тяжело вздохнул. — Кроме того, вы лишились крыши над головой и всего своего имущества. Я настаиваю на том, чтобы вы немедленно — немедленно! — перебрались в мой дом, и надеюсь, что ты меня в этом стремлении поддержишь.

— Мы могли бы вселиться к Гасу, — подумав, пробурчал Гэл. Ох, как же ему не хотелось зависеть от милостей этого правильного придиры! Хоть он и назвал его, Гэла, «сообразительным», ну надо же.

Миллер ещё сильнее нахмурился, но голос его остался ровным:

— Чтобы подвергнуть опасности и его? Каким образом он защитит вас? И какой платы потребует за такую услугу?

— А вы? — внезапно выпалил Гэл. — Вы-то чего так об нас печётесь? Вы прямо как будто сами подожгли этот фургон, лишь бы нас к себе заполучить!

Он осёкся, в ужасе сообразив, что именно ляпнул просто от досады на безнадёгу их положения, от досады на этого зануду... и уже хотел извиниться, но тут Миллер вскинул руку, и у Гэла зазвенело в ушах. Только спустя несколько мгновений он понял, что шериф отвесил ему крепкую затрещину.

— Придержи язык, Гэл Стефан. У меня есть алиби, — бесстрастно проговорил он. — Я весь вечер проторчал в полицейском участке, объясняясь с федералами.

Гэл сглотнул солёную слюну, опустил голову и неловко пробормотал:

— Простите.

— Это ты прости, — хмуро бросил Миллер. — Можешь подать на меня жалобу судье. Я… я абсолютно… о Господи Боже! — он на секунду прикрыл глаза, а потом посмотрел на Гэла почти с мольбой. — Подумай о мисс Хилл. Её необходимо защитить. Вы в равной опасности, но я обращаюсь к тебе — не как к капризному ребёнку, а как к мужчине. Прекрати выделываться и доказывать мне, какой ты крутой. Мы оба должны прежде всего позаботиться о ней.

Пресвятые угодники, он был кругом прав, этот придира!

И рука у него была тяжёлая.

— Я не выделываюсь, — мрачно пробубнил Гэл.

— Можешь выделываться сколько захочешь, я разрешаю. Но только у меня в доме. Я ни одним словом тебя не упрекну, — с надеждой пообещал Миллер.

— Так неинтересно, — через силу усмехнулся Гэл и внезапно поймал на лице шерифа отражение этой усмешки. А потом тот поглядел на фургон, откуда с помощью пожарных выбиралась Элис, и быстро проговорил:

— Ну же, ты согласен? Поможешь?

Гэл опять покривился и вздохнул:

— Ладно, идёт. Только вы ей не говорите, что мы тут… повздорили. И не говорите, что вы типа за неё беспокоитесь. Скажите, что за меня.

— За тебя, Гэл Стефан, — обронил Миллер, торопливо направившись к Элис и обернувшись на ходу, — я тоже беспокоюсь.

Когда он отошёл, Гэл наконец опустился на землю и обнял Берту за шею. Ему надо было срочно прижаться к кому-то тёплому и большому. Берта будет просто счастлива от грядущей встречи со своим приятелем Джоем, отрешённо подумал он, глядя, как шериф горячо втолковывает что-то Элис, стоя возле неё и указывая в его сторону.

Клод Миллер тоже был сообразительным малым.

«За тебя, Гэл Стефан, я тоже беспокоюсь»...

Гэл поглядел на измученное лицо Элис и вдруг судорожно всхлипнул, отвернувшись.

Всё это случилось из-за него.


* * *

Элис не переставала удивляться тому, как в самые тяжёлые, невыносимо тяжёлые минуты жизни рассудок цепляется за какие-то нелепые мелочи и застревает на них. Вот и сейчас, потеряв всё, что у неё осталось после смерти Кона, а может быть, именно поэтому она, как дура, радовалась тому, что перед выступлением в «Хвосте скакуна» они с Гэлом побывали в супермаркете. И теперь у неё был хотя бы двухмесячный запас ежедневных прокладок и влажных салфеток, купленных со скидкой! И… о да, да, гитары и «беретта».

И ещё они все остались живы: она, Гэл и Берта.

Так Элис и сказала Киту тем же вечером, а точнее, глубокой ночью, когда они вселились в ухоженный просторный особняк шерифа Миллера. Вернее, ввалились, измотанные и подавленные, неся свои немногие уцелевшие пожитки, будто бродяги.

А они теперь и были бездомными бродягами.

Миллер предложил им поужинать, а когда они отказались — какой тут ужин! — отвёл их в гостевые спальни на втором этаже: уютно обставленные и чистые. Там даже красовались садовые цветы в вазах — разноцветные левкои и флоксы. Элис с Гэлом оторопело переглянулись, увидев это, а Миллер, заметив, видимо, их удивление, сдержанно пояснил:

— У моей мамы была привычка обихаживать весь дом, даже пустые комнаты. Она и меня к этому приучила. Что вовсе не означает, будто я специально готовился к вашему визиту или как-то его… спровоцировал.

Он быстро взглянул на досадливо насупившегося Гэла.

— Ваша мама, наверное, южанка? — через силу улыбнувшись, предположила Элис, ставя свою сумку в углу комнаты. «Спровоцировал» прозвучало в устах Миллера очень странно, но сейчас у неё просто не было сил это обдумывать. Не было сил и на светскую болтовню, но Миллер приютил их, и ей следовало отдать дань вежливости.

Шериф энергично кивнул:

— Вы угадали. Из Атланты. Она всегда говорила, что выскочила замуж за неотёсанного монтанского ковбоя, потому что он украл её сердце, а без сердца жить невозможно, — на его усталом лице явственно читались грусть и гордость. — На самом деле папа был не ковбоем, а управляющим горнорудной компании. Он умер два года назад. А мама — вскоре после него.

— Сочувствую, — тихо промолвила Элис с защемившим сердцем. — Должно быть, ваши родители были счастливы здесь. У вас прекрасный дом… и вы очень добры.

— На самом деле я сухой эгоцентричный говнюк, — поправил её Миллер на полном серьёзе. — Ах да, ещё педант и перфекционист.

Он снова быстро взглянул на Гэла — словно пытаясь убедиться, понял ли тот эти слова.

— Два последних слова — практически синонимы, — рассеянно уточнила Элис и подошла к окну. Чуть раздвинула нарядные полосатые занавеси и выглянула во двор. Там, освещённые фонарями, в полном восторге носились друг за дружкой Джой и Берта. Вот кому повезло так повезло. — Пропала ваша альпийская горка, — с беспокойством констатировала она, поворачиваясь к шерифу.

— Ну это же не французские клумбы, поправить легко, — спокойно отозвался Миллер, всё ещё стоя в дверях. — Кстати, обратите внимание: охранная сигнализация установлена по всему периметру дома. Завтра… то есть уже сегодня я покажу вам, как тут всё устроено… и покажу сам дом. Он принадлежит нашей семье четыре поколения подряд, хоть и неоднократно перестраивался, и здесь очень много любопытного. У папы в библиотеке — практически музей истории Монтаны.

— Четыре поколения торчать на одном месте, это ж чокнуться можно со скуки, — пробурчал Гэл, бухаясь прямо на светлый ковёр у кресла и заботливо укладывая рядом с собой гитару. Они специально заехали за инструментами к Гасу. — А какие-нибудь девайсы и вай-фай есть у вас? Я бы порнушку в сети позырил. Чтобы расслабиться.

— Гэл! Замолчи сейчас же! — сердито прикрикнула Элис. Чёрт, ну что за стервец! Она заранее знала, что он будет вот так пикироваться с шерифом и дразнить его, уж больно разными были эти двое. — Извините его, шериф, мы оба просто…

— Потеряли слишком много, измучились и вынуждены зависеть от других людей, в данном случае, от меня, — закончил за неё Миллер, снова взглянув на Гэла, и тут же отвёл глаза. — Кроме того, Гэл Стефан — подросток, ему нравится перечить и не нравится зависеть. Я понимаю. Я оставляю вас до утра, но если вам что-то понадобится, вы всегда можете найти меня внизу. Отдыхайте, мисс Хилл… Гэл Стефан.

Он даже коротко поклонился. «Мама-южанка», — подумала Элис с грустью.

— Погодите! — взволнованно выпалил Гэл, вскакивая на ноги одним прыжком. — Я сморозил фигню, простите… но нам и правда нужен Интернет. Прямо сейчас. Чтобы Элис могла поговорить по скайпу со своим другом. Он живёт в России. Можно это как-то устроить? Ну пожалуйста!

Кит! Элис уже и не чаяла поговорить сейчас с Китом, учитывая, что её лэптоп погиб в огне, а жёсткий диск от него забрали копы, пообещав, что эксперты попробуют восстановить все записанные данные.

— Не стоит так хлопотать… — возразила она дрогнувшим голосом. — Вы и без того делаете для нас слишком много, шериф.

— Это пустяки, — решительно прервал её тот. — Разумеется, у меня есть и компьютер, и лэптоп. Я сам должен был подумать об этом. Минуточку.

Он стремительно повернулся и исчез в дверях, прежде чем Элис успела снова запротестовать. Она укоризненно посмотрела на Гэла, который сперва наивно захлопал ресницами, но потом произнёс без всякой наигранности, безапелляционно, как отрезал:

— Тебе это нужно. Не спорь.

У Элис не было сил спорить. Она опустилась в кресло и прикрыла глаза, откинув голову на спинку. Тело молило об отдыхе, и она провалилась в какое-то полузабытье на минуту-другую, снова увидев перед собою залитые пеной, закопчённые бока своего старенького фургона.

Рядом раздалось деликатное покашливание, и Элис с трудом заставила себя поднять голову. Миллер стоял возле кресла с лэптопом, казавшимся игрушкой в его больших руках. Огляделся и деловито пристроил его на стеклянном низком столике, откуда Гэл проворно убрал вазу с фруктами, немедля захрустев яблоком. Элис открыла скайп совершенно машинально и очнулась только, когда после пары гудков соединения из-за пиратской аватарки раздался хрипловатый голос Кита, удивлённый и встревоженный:

— Что это тебе не спится, красавица моя?

И тогда Элис зарыдала — так, словно этот короткий привычный вопрос прорвал какую-то плотину. Она не хотела этого. В самом деле не хотела. Но она ничего не могла с собой поделать — слёзы хлынули сами. Она скорчилась в кресле, буквально ослепнув от эти слёз и только почувствовав, как Миллер растерянно толкает ей в руки мокрый холодный стакан, расплёскивая воду ей на колени, а потом так же настойчиво и неловко суёт пачку бумажных салфеток. А в это время Гэл, заикаясь и путаясь в словах, кое-как пытался растолковать Киту, что же произошло.

Господи Боже, ей нельзя было так раскисать, ни в коем случае!

Элис несколько раз судорожно выдохнула, высморкалась, утёрла глаза и наконец проговорила срывающимся ломким голосом, жалобно, как маленькая девочка, как последняя дура:

— Кит, футболки Кона сгорели! И свадебные фотографии! Ничего-то у меня не осталось, совсем, совсем ничего! Только в бу-бумажнике! И, может, на жёстком диске, если в полиции сумеют…

Губы у неё затряслись, и она зажала рот ладонью, чтобы опять не разрыдаться, не напугать Гэла, который и так уставился на неё не то что в растерянности, а в полной панике, бедный малыш.

А Кит сказал, помолчав почти с минуту, так что она решила, будто связь прервалась:

— Вот же сучье дерьмо!

И опять тяжело умолк. А потом велел:

— Эсмеральда, ну-ка, включи камеру. Хочу посмотреть на вашего… м-м-м… гостеприимного хозяина.

Камеру включил, однако, не Гэл, а сам Миллер, так напряжённо уставившийся на аватарку, словно хотел разглядеть за нею самого Кита. Элис молча смотрела припухшими глазами на его широкие плечи, обтянутые некогда белой, а теперь испятнанной гарью рубашкой, и на хмурое сосредоточенное лицо.

— У вас вся физия в саже, шериф, — громко объявил наконец Кит. — Но вы выглядите до чертей порядочным и способным выебать того мудилу, который спалил нашего Старикана. Как следует выебать, на совесть — а вы человек совестливый, это тоже сразу видно. Эсмеральда, это ты там ржёшь? Веди себя прилично, маленький негодяй, здесь дама.

— Господь всемогущий, — почти благоговейно пробормотал Миллер. У Элис невольно вырвался дрожащий смешок, а Кит, как ни в чём не бывало, продолжал:

— Скажу банальность — не стоит обращаться ко мне так высокопарно, можно просто Кит. Я хакер-паралитик, больной на голову, говорю всё, что мне в эту голову взбредёт. Рекомендую привыкнуть и быть ко мне максимально толерантным, так вам же проще будет, — он хмыкнул. — Наша леди Не-Даёт считает, что я агент КГБ, можете тоже так считать, это мне льстит. Я живу, вернее, доживаю или выживаю, это уж как повернуть, в столице Сибири, и нет, медведи у нас по улицам не ходят, и да, я надеюсь, что вы прикроете задницы этим двоим побродяжкам. Коль уж я сам не могу этого сделать. Или надерёте, если они станут рыпаться и доказывать свою крутизну вместо того, чтобы спрятаться за вашей широкой спиной и сидеть, не высовываясь. Кстати, вы что, не женаты? Я думаю, будь у вас миссис Миллер, она нипочём не позволила бы вам притащить в свой приличный дом пару голодранцев, которые находят повсюду трупы, как грибы. Чересчур симпатичных голодранцев вдобавок.

— Да, — после долгой-долгой паузы растерянно подтвердил Миллер. — То есть… я живу… жил один.

— И никогда не были женаты? Сколько же вам лет? По виду около тридцати пяти, я прав?

Элис охнула от негодования, ну, а Гэл, наоборот, блаженно заухмылялся, явно наслаждаясь каждой минутой этого диалога.

— Н-нет, — процедил Миллер. — То есть да, правы.

— Позвольте резонный вопрос — почему?

— Кит! — обретя дар речи, возмущённо выкрикнула Элис. — Прекрати этот бестактный допрос сию же минуту!

— Не ваше дело, — видимо, тоже придя наконец в себя, отрезал шериф. Скулы его запунцовели даже под пятнами сажи, а Гэл вдруг фыркнул и заметил сквозь смех:

— Забейте, шериф, это он просто пытается развлечь нашу леди!

— О Боже милостивый! — Элис схватилась за голову.

— Какой ты стал догадливый, Эсмеральда! — ехидно откликнулся Кит, а Миллер, поспешно отступая к дверям, объявил:

— Я… пойду приведу себя в порядок. С вашего позволения.

— Так и быть, позволяю, — царственно проронил Кит, а когда за Миллером захлопнулась дверь, сказал очень мягко и серьёзно: — Свобода лишь в том, чтоб быть абсолютно нищим, Элис Не-Даёт. Считай, что добрый Боженька и Мария-Дева нашего Эсмеральды возжелали, чтобы ты начала жить сначала. Как птица Феникс. Фургон застрахован?

— Да, — пробормотала Элис, откашлявшись. — Придут страховщики, все бумаги я соберу. Мы будем выступать у Гаса и везде, где только можем. Я не собираюсь сидеть на шее у Миллера. Постараюсь купить другой фургон как можно быстрее.

— У него весьма крепкая шея, как я заметил… и вообще, дайте ему сперва сцапать этого поганца, — заявил Кит безапелляционно. — Не дёргайтесь хотя бы некоторое время. Кстати, я почему-то уверен, что это не он спалил Старикана, чтобы наконец заманить вас обоих к себе, но удостовериться не мешает.

— У него алиби, он был в полицейском участке, — деловито сообщил Гэл, и Кит одобрительно хмыкнул:

— Что ж, допускаю, хотя он мог и нанять кого-нибудь.

А Элис опять простонала, хватаясь за голову:

— Кит! Ну что ты городишь!

— Да ладно тебе, дорогуша, — легко отозвался тот, — ты чересчур доверчива, как Красная Шапочка, а я — старый битый волк и не могу исключить никого из своего списка подозреваемых. Учитывая же то, что Эсмеральда нашёл мертвяков разного пола, я и за него всерьёз волнуюсь. Ваш грёбаный маньяк просто всеяден… Чёрт, я как никогда, хочу быть рядом с вами, несчастные вы дуралеи!

— Это всё из-за меня, — вдруг проговорил Гэл тихо и хрипло, и Элис вскинула на него тревожный взгляд. Парень снова сидел на полу, низко опустив голову и уставившись на свои руки, крепко сжимавшие гриф гитары. — Если бы я не встретился с Элис, ничего бы не случилось. Она бы спокойно уехала отсюда после родео, и всё. А тут я…

Элис почувствовала, как всё обрывается у неё внутри.

— Эй, эй, Эсмеральда, фигню-то не болтай, — начал было Кит, но Гэл только непреклонно мотнул опущенной головой:

— Сами подумайте, это же правда. Из-за меня у неё всё погибло… твой единственный дом, Элис. Всё, что тебе было дорого.

Элис молча сползла с кресла и села рядом с ним, ухватив за плечо. Гэл попытался вывернуться, но она силком развернула его к себе, приподнимая ему голову за острый подбородок и заглядывая в лицо. В его тёмных глазах сверкали слёзы, горячие и отчаянные, капая ей на руки.

— Какой же ты дурачок, Гэл Чирешару, только ты мне дорог, ты мне дороже всего на свете, — срывающимся полушёпотом проговорила она, неловко прижимая к себе его упрямую кудлатую башку и чувствуя, как он весь дрожит в её руках. — Мне тебя послали Иисус-Спаситель и Мария-Дева, сам же сказал, и так оно и есть.

— А я?! — сварливо осведомился Кит позади них. — Я тебе уже не дорог?! Всё, я сейчас пойду и застрелюсь. Прекратите там реветь, вы оба. Я всё слышу.

— Мы не ревём, — возразила Элис и кое-как вытерла глаза. — Я тебя тоже люблю, ехидный ты медведь… и если бы ты смог сюда приехать, я бы тебе показала, как сильно.

— Ого! Да я сегодня весь удрочусь, воображая это! — весело провозгласил Кит, и Гэл прыснул сквозь слёзы, а Элис торопливо зажала ему уши обеими ладонями, словно это могло помочь. — Отстань от парня, женщина, я не только всё слышу, но и всё вижу. Эсмеральда, ответствуй немедленно — сколько родных песен ты знаешь?

— Че-го? Песен? Каких песен? — сипло вымолвил Гэл, часто моргая мокрыми ресницами и машинально утирая нос ладонью.

— Ты же цыган. Цыганских песен, чёрт тебя дери! — весело гаркнул Кит. — Я желаю послушать цыганские песни, как Лев Толстой, хотя ты понятия не имеешь, кто это, дикое ты дитя душистых прерий, но леди Не-Даёт тебе расскажет. Не суть. Вот эту песню ты наверняка должен знать, не сам же Кустурица её сочинил, — и он запел низким дрожащим голосом, но очень верно ведя мелодию: — Sa o romale phuchena bubamara sose ni c'elel, devla, devla mangav la o' lake mera merav sa e romen puchela bubamara sose achela devla, devla vacarle, bubamara tuka pocinel…

— Hej, romale a shunen e chavoren gungle zurale bubamara chajori baro grga voj si o djili... — подхватил Гэл, проведя пальцами по струнам своей гитары. Глаза его засверкали, но уже не от слёз.

И они загорланили вдвоём:

— Djindji rindji bubamaru ciknije, shuzhije ajde more kor romesa… Djindji rindji bubamaru ciknije, shuzhije ajde more kor romesa… Shavale! Romale!…

Элис не выдержала и проворно схватила вторую гитару. Уж что-что, а подыграть этим сумасшедшим она могла. И хотела!

Когда песня закончилась, Элис подняла смеющийся взгляд и увидела застывшего у порога Клода Миллера — чисто выбритого, в свежей белой рубашке. Тот молча поднёс палец к губам. А когда к двери обернулся взахлёб хохочущий Гэл, Миллера на пороге уже не было.


* * *

Гэл не мог не признать, что в доме у зануды шерифа было безопасно. Тепло. Уютно. И дом этот вправду был… Гэл не мог точно подобрать слово — наверное, прибежищем. Будто все те люди, про которых толковал Клод Миллер — эти поколения его предков: седобородые старики, сгорбленные старушки с морщинистыми руками, кряжистые мужики в низко надвинутых шляпах, статные женщины, прижимающие к себе попискивающих младенцев… все они словно оставались здесь, в этом доме, незримыми тенями наполняя его. И Гэл не мог не признать, что немного завидует Миллеру. У его-то семьи дома не было вовсе, а теперь он сам стал парией для своих родичей.

Всерьёз поцапаться с шерифом Гэл ухитрился всего дважды. И, как ни странно, оба раза — из-за Ша Акичиты, хотя в первый раз речь о нём даже не заходила. Это случилось в библиотеке Миллера, которую тот накануне с такой гордостью называл музеем истории Монтаны. Там были книги, книги, книги — до потолка, и при виде этих книг глаза у Элис так и разгорелись. А Гэл с любопытством уставился на разложенные под стеклом в специальной витрине, жёлтые от времени бумаги, какие-то каменюги с кулак величиной… и на настоящий боевой индейский топор! С полустёртыми узорами на деревянной резной рукоятке, с выщербленным лезвием…

Тут-то Гэл и вспомнил Ша Акичиту. Он честно хотел спросить про каменюги — не самородки ли это? — но спросил совсем другое:

— Ваши предки с краснокожими, что ли, тут воевали? — и указал на топор. — Трофей?

Прозвучало это как обвинение, и Миллер сдержанно ответил:

— Армия оттесняла шайеннов и лакота в резервации, когда мой прадед Джошуа здесь поселился… когда был построен Маунтин-Риверс. Да, индейцы сильно пострадали, но такова плата за прогресс. Ты же пользуешься благами цивилизации, Гэл Стефан?

— Ну да, тёплым сортиром и мобилой, подумаешь, — презрительно скривился Гэл. — Я мог бы и без этой фигни прожить, клянусь пресвятым Иосифом. Моим предкам это тоже не нужно было… как и шайеннам. Мы совсем другие, да, мы дикари, зато мы умеем кое-что другое.

Он умолк, прикусив губу. То, что он умел, отлично годилось для какого-нибудь ужастика или, в лучшем случае, для телешоу. Элис тревожно посмотрела на него, заложив пальцем страницы какой-то растрёпанной книги, которую сняла с полки, но ничего не сказала. И Миллер промолчал.

Гэл снова глянул на индейский топор, вздохнул и поинтересовался со всем возможным любопытством, какое только мог изобразить:

— А вон там вон — это что? Самородки? Настоящие?

Ему, конечно, тут же пришлось выслушать лекцию о монтанских полезных ископаемых, но зато Элис перестала тревожно хмуриться и снова углубилась в свою книгу. Оказалось, что это не просто книга, а редкие дневники какого-то путешественника, рассекавшего по Монтане аккурат в пору основания злосчастного Маунтин-Риверса. Вот радости-то!

Во второй раз Гэл психанул, когда речь зашла прямо про Ша Акичиту. Они все как раз сидели за ужином в просторной кухне шерифа: сам Миллер, Элис, Гэл и Джой с Бертой.

Элис, конечно же, немедля заделалась тут поварихой — а кто бы сомневался? — тем более, что на этой кухне была уйма всяческих прибамбасов, которые помогали печь, жарить и варить. Гэлу, признаться, нравилось сидеть там за широким дубовым столом — тоже небось прадедушкой шерифа сколоченным — есть всякую вкуснятинку и одновременно подкусывать Миллера, пользуясь его же обещанием не перечить.

Кит, обычно присутствовавший на этих посиделках в виде скайповой аватарки, подкусывал всех без исключения, а Элис тщетно пыталась их урезонить.

В общем, это было весело — до тех пор, пока Миллер не заводил шарманку про то, что Гэлу Стефану — он всегда-всегда называл его полным именем — надо, мол, непременно окончить старшую школу, которую Гэл забросил полтора года назад, и подать документы в какой-нибудь колледж, с чем Элис покаянно соглашалась. Говорила: мол, когда кончится весь этот кошмар, она сразу же займётся образованием Гэла, чтобы тот мог уже с сентября считаться хотя бы находящимся на домашнем обучении. Кит же ехидно советовал ей сдать пацана обратно в цирк и не париться, пускай он там за бабки мысли угадывает.

Сам Гэл не прочь был провести всю жизнь, разъезжая по Среднему Западу с гитарой — родео на его век хватило бы, как и симпотных ковбоев, но он сомневался, что Элис одобрит эту идею.

Однако сцепились они с Миллером вовсе не из-за такой фигни. Кит спросил шерифа, уже совершенно серьёзно, о том, как идёт расследование убийств и поджога фургона, на что Миллер попробовал дипломатично отмычаться. Тогда хитрюга Кит решил подкатиться с другой стороны и осведомился, почему бы, собственно, убийце являться не уроженцем Маунтин-Риверса, а каким-нибудь заезжим чужаком. Как вариант — одним из участников родео.

Тут Миллер чуток оживился и заявил:

— Федералы активно прорабатывают именно эту версию… и я бы, честно говоря, очень хотел, чтобы преступником в конце концов оказался чужак. Не в том даже дело, что мой город покроется дурной славой, просто… — нахмурившись, он помолчал несколько мгновений, — ужасно думать, что такой выродок рос вместе с тобой.

— М-да… — неопределённо протянул Кит, а шериф посмотрел на Гэла своими прозрачными светлыми глазами и назидательно сказал:

— Если ты завёл тут какие-то предосудительные знакомства, Гэл Стефан, рекомендую этого не скрывать.

Гэл прямо задохнулся от негодования — да за кого этот святоша его принимает?! — и Элис тоже с досадой сдвинула тонкие брови.

— Гэл, как и я, знаком здесь со всеми завсегдатаями и хозяином «Хвоста скакуна», — холодно произнесла она, — с продавцами магазинов, с организаторами родео, с доктором Дэвисом и медперсоналом муниципальной больницы, с тучей полицейских и соцработников… и наконец, с вами, шериф.

— И вообще парень давно нацепил пояс целомудрия, — лениво встрял Кит, видимо, желая по обыкновению разрядить враз накалившуюся атмосферу. — Кстати, Эсмеральда, ты можешь пока погуглить, что это за штука такая, аккурат для тебя.

— На фиг надо, — со всей возможной вежливостью буркнул Гэл, от самого названия «штуки» не ожидая ничего хорошего, а шериф продолжал размеренным тоном гнуть своё:

— Если Гэл Стефан и впредь будет воздерживаться от сомнительных контактов, это ему только на пользу пойдёт. А пока что полиция особо внимательно присматривается к тем, кто не является жителем Маунтин-Риверса, но в пору родео постоянно находится здесь.

— Например? — Элис ещё сильнее нахмурилась.

— Например, Уильям Коллинз по прозвищу Работяга Билли, — помедлив, нехотя отозвался шериф. — Или некий парень-лакота, который называет себя Красным Воином. Этот самый Воин неоднократно задерживался моими помощниками из-за того, что запугивал туристов в горах, хотя те всего лишь случайно свернули с маршрута и…

— Секунду! — перебила его Элис, вскинув руку. — Красный Воин? Ша… Акичита?

Они с Гэлом уставились друг на друга, потом на Миллера, и Гэл гневно выпалил:

— Ша Акичита неспособен никого запугивать! Он добрый! И вообще… это же его горы!

— Это тот парень, что учил тебя стрелять, Эсмеральда? — с любопытством спросил Кит. — И катал тебя на своём розовом пони? Парень, на которого ты пускаешь слюни вплоть до полного обезвоживания?

Повисло зловещее молчание, а потом Миллер пришёл в себя и разжужжался, словно рой разъярённых пчёл. Даже Киту не удавалось вставить ни слова в его гневный монолог, и он попросту сбежал из скайпа. Досталось и Элис, которая, мол, невесть с чего скрыла от расследования важную информацию, потакая прихотям мальчишки, и, конечно, самому мальчишке, который неизвестно чем думал, но только не головой, заигрывая с незнакомыми ему бродягами.

— Я не заигрывал! — заорал наконец Гэл, срываясь с места. — Понятно вам?! Не заигрывал! Мне просто было хреново… и страшно! Страшно! А Ша Акичита — он хороший! И он мне помог! Отъебитесь от него!

— Ну-ка, прекрати истерить и непристойно выражаться, — жёстко приказал Миллер, тоже поднявшись из-за стола. Светлые глаза его заледенели. — Этот человек подозрителен — ведёт асоциальный образ жизни…

— Он живёт, как его предки, что тут плохого? — перебила его Элис, тоже не выдержав. — Честное слово, вы перегибаете палку, шериф. Гэл скрыл от меня первую встречу с этим человеком, но во время второй встречи Ша Акичита вёл себя очень достойно и очень добросердечно по отношению к нам обоим. Вообще он называет Гэла братишкой.

— Необычайно весомый аргумент в его пользу, — саркастически заметил Миллер. — Гэл Стефан, к сожалению, неразборчив в своих спонтанных привязанностях, но вы-то, мисс Элис…

Дальше Гэл слушать не желал. И не желал, чтобы Элис услышала ругательства, вскипевшие у него на языке. «Нудный задрот» было самым мягким из них. Он выскочил из-за стола и стремглав кинулся вверх по лестнице, прыгая через две ступеньки. Забился в свою комнату и рухнул на кровать.

Впору было завыть от безнадёги. Они с Элис во всём зависели от этого задрота, жили в его доме, под его грёбаной защитой! Теперь копы привяжутся ещё и к Ша Акичите, как репьи, и опять из-за Гэла! Мария-Дева и святой Иосиф нарочно, что ли, посылают Гэлу всякие испытания?!

Он боднул головой подушку и сдавленно заскулил от бессилия, когда одно из этих испытаний, самое противное, кашлянуло у двери и постучало по косяку костяшками пальцев.

— Я вовсе не имел в виду, что ты… сексуально неразборчив или что-то в этом роде, — сухо проронило испытание. — Я всего лишь хотел сказать, что ты слишком доверчив и тянешься к любым рукам, которые кажутся тебе добрыми. Как щенок.

Вот спасибо-то!

— Нахуй, — прошипел Гэл в подушку.

— Ты что-то сказал? — осведомился шериф почти мягко.

— Что я сплю! — выдавил Гэл и рывком надел подушку себе на голову. Так что удаляющихся шагов Миллера он уже не слышал, но вошедшая следом Элис стащила подушку с его головы, взъерошила ему хвостик волос на макушке и мягко проговорила:

— Не переживай за Ша Акичиту. Он ни в чём не виноват и докажет, что не виноват. Я ему тоже верю.

Гэл порывисто приподнялся на локте и уставился в её серьёзные глаза:

— Он тебе тоже нравится? Ну скажи же, скажи! Я, чёрт, не про… не про сексуальные предпочтения, как гундел тут этот нудила!

Элис укоризненно поморщилась при этих словах, но улыбнулась.

— Ша Акичита… хороший человек. Как и шериф Миллер. Шериф просто беспокоится о нас, он не хотел тебя задеть или оскорбить. Всё уладится, правда. Спокойной ночи.

Она ещё раз потрепала его по волосам, потушила свет и бесшумно прикрыла за собой дверь.

«За тебя, Гэл Стефан, я тоже беспокоюсь»...

Гэл уронил голову на руки и горячо взмолился Марии-Деве, чтобы слова Элис и впрямь сбылись. Чтобы все их испытания наконец завершились!

Но через несколько дней ему пришлось застрелить человека.


* * *

Гроза в тот вечер разразилась такая, какой Гэл давно не видывал. Поглядев в окно, за которым бесновалась буря и метались, колотя по стеклу, ветки росшего у дома вяза, он вспомнил, как ночевал в продуваемых ветром щелястых сараях на чужих выгонах. Во время своих одиноких скитаний ему не раз приходилось проводить ночи именно так — зарывшись в фермерское сено вместе с какой-нибудь бродячей, как он сам, шавкой — и гадать, не снесёт ли эту развалюху ураганом.

А сейчас он — подумать только! — сидит под крышей и под крылышком самого вредного на всём Среднем Западе шерифа! Под очень нудным и докучливым, правда, крылышком, но всё-таки. Гэл представил себе Миллера в виде непрерывно бухтящего что-то громадного индюка с крыльями врастопырку и мгновенно развеселился.

Он был дома один. Вернее, с Джоем. Шериф ещё утром отбыл на службу, Элис отправилась в соседний городок Биг-Тимбер, прихватив с собою запросившуюся покататься Берту. Собака, как и Гэл, не привыкла подолгу торчать на одном месте, но вот как раз Гэла-то Элис с собой не взяла. Погода с самого утра испортилась, по местному телеканалу даже передавали штормовое предупреждение. Так что Гэлу было строго приказано включить охранную систему, сидеть дома и не высовываться.

Он и не высовывался. Ещё немного постоял у окна, отодвинув занавеску и бесцельно пялясь во тьму. Потом пошарил по сети, но соединение было паршивым, видать, из-за бури. Да и вообще Гэл к Интернету не очень-то привык — не был Интернет-зависимым, как с одобрением говорила Элис. Раньше, в его прежней бродячей жизни, у него не было подходящих девайсов для этого, да и привязанностей тоже не было. Перекати-поле, как сказал про него Кит. В России, значит, тоже есть перекати-поле.

Гэл повалялся на постели с учебником английской грамматики — да-да, дошло даже до этого! — и наконец решил спуститься на кухню и пошарить в холодильнике. Еда здорово утоляла не только голод, но и печали.

Он вытащил из-под матраса «беретту», уже привычно сунул в карман своей толстовки и вышел из комнаты вместе с Джоем. Пёс радостно подорвался с ковра у постели — тоже, видно, рассчитывал получить вкусненькое.

Гэл понятия не имел, знает ли шериф, что «беретта» сейчас у него. Сам он предпочитал об этом помалкивать — придира Миллер вполне мог и отобрать пушку. Элис же без лишних разговоров купила и зарегистрировала на себя ещё и «кольт». А «беретту» отдала Гэлу со словами: «Мне так спокойнее. Хочу, чтобы ты всегда знал, где она находится».

Гэл знал, и это тоже чертовски его успокаивало.

Апокалипсис случился, когда Гэл с Джоем уже почти дошли до кухни. Снаружи, со двора, донёсся адский грохот, свет мигнул один раз, второй… и безвозвратно погас.

— Блядь, святые угодники… — ошарашенно пробормотал Гэл, застыв на нижней ступеньке лестницы.

Сначала он даже не испугался. Сел на ступеньку и стал ждать. Чего пугаться, это же просто буря. Он точно знал, что охранка, если она крутая, как у шерифа, всё равно сработает, как надо, даже если электричество вообще отрубилось. Этими ценными познаниями с ним в своё время поделился Дэн Ромеро, когда обучал Гэла сложному воровскому ремеслу. «Ты, малыш, запомни, — говорил Дэн, весело блестя шалыми синими глазами, — по-настоящему крутую охранку лучше не пытаться обойти. Если даже вырубится свет, она не отключится, в ней всегда есть запасной источник питания — на какое-то время, а там и фараоны подоспеют…»

Гэл немного пригорюнился, вспомнив безбашенного синеглазого Дэна и подумав, что тот сейчас наверняка в тюряге, — а он сам вот в доме шерифа, надо же!

Наконец ему надоело ждать, когда же включится свет. Осторожно ступая, он пересёк тёмный холл и приблизился ко входной двери, за которой завывала буря. Стоило, наверное, выглянуть наружу и посмотреть, что же такое стряслось во дворе. Гэл спохватился, что сдуру забыл свою мобилу в спальне наверху… но пистолет-то взял! Да и не было особого смысла кому-то названивать, пугать Элис или попусту дёргать Миллера, Гэл же не дитя малое, чтобы бояться буки в темноте. Всё равно сейчас должны были приехать фараоны, потому что сработала сигналка.

Или не сработала?

Или… что?

Фараоны всё не ехали и не ехали. После Гэл узнал, что примерно такая же авария, что произошла во дворе у шерифа, случилась возле местного отделения банка: от ветра рухнуло старое дерево, обесточив всё здание, и полицейские сперва ринулись туда.

Но тогда Гэл этого не знал. Он нерешительно потоптался у двери, удивляясь, почему же не включился аварийный генератор в подвале. Некоторое время раздумывал, не подняться ли всё же наверх за мобилой и не позвонить ли Миллеру… но потом, терзаемый любопытством и тревогой, просто-напросто отпер замок и выглянул наружу.

— Ох, ну ни хуя ж себе… — ошалело протянул он.

Сырой ветер ударил в лицо, но ливень уже стих, а глаза у Гэла достаточно привыкли к темноте, чтобы увидеть громадное дерево, рухнувшее прямо у ворот. Оно проломило ограждение и даже, кажется, подмяло под себя чью-то тачку, которая от удара тоже влетела за ограду участка шерифа. Кому принадлежала тачка, Гэл не знал. Вокруг не было ни души, небо то и дело раскалывали грозовые разряды. А если в тачке кто-то остался, придавленный этакой махиной?!

И где, спрашивается, застряли эти долбаные копы, когда они по-настоящему нужны?!

Гэл ещё с минуту постоял на крыльце, не зная, на что решиться, а потом вернулся в дом. Но вместо того, чтобы отыскать наконец мобилу и позвонить «911», он на ощупь отыскал свои кроссовки в стойке для обуви, натянул на голову капюшон толстовки и снова вышел из дома. Где у Миллера фонарь, он не знал.

Зато его сопровождал Джой, деловито шлёпая рядом по лужам, и это как-то… подбодряло. Гэл подтянул пса поближе к себе за ошейник и осторожно подошёл к чужой машине — тёмному искорёженному «бьюику», прямо-таки расплющенному рухнувшим деревом. При очередном росчерке молнии в чернильно-чёрном небе Гэлу показалось, что внутри «бьюика» и в самом деле кто-то сидит!

— Чёрт, вот чёрт! — в отчаянии пробормотал он. — Мария-Дева и святой Иосиф, чего же делать-то?

Он выпустил ошейник Джоя, обошёл машину с другой стороны и, дождавшись новой вспышки молнии, попытался заглянуть в разбитое боковое окно. Ноги скользили на груде обломанных веток и сучьев.

Неожиданно раздавшийся короткий лай Джоя был заглушен новым громовым раскатом, и тут чья-то пятерня вцепилась в волосы Гэла прямо сквозь капюшон, дёрнув голову назад так резко, что выгнулась шея. Гэл только и успел, что сдавленно захрипеть.

— Чего, ублюдок цыганский, опять по чужим тачкам шаришь? — процедил ему в ухо чей-то знакомый голос. Гэл обмер и похолодел, мгновенно сообразив, чей именно.

Джима Берроуза, сбежавшего из тюряги, вот чей.

— Всё из-за тебя, сучонок, — продолжал тот, крепко зажимая локтем шею Гэла и одновременно заламывая ему за спину правую руку. — Фараоны… доебались до меня, и я теперь в бегах. Но ничего, сейчас ты мне за это заплатишь. Сейчас, погоди… А-а, блядь, ты ещё тут!

Негодующий лай Джоя сменился пронзительным визгом — Берроуз отшвырнул собаку жестоким пинком в бок.

Ни умолять о пощаде, ни звать на помощь Гэл просто не мог — он хрипел и задыхался в безжалостной хватке, кое-как хватая сырой воздух широко раскрытым ртом. Лёгкие разрывались. Каркающий смех Берроуза резал уши, когда тот толкал Гэла прямо на разбитую машину, пытаясь прижать его грудью к капоту.

Всё это происходило словно в бреду. Словно в аду.

Теряя силы, Гэл последним отчаянным рывком выдернул из кармана куртки «беретту». Ребристая рукоять пистолета легла в его вздрагивающую ладонь, будто рука друга.

«Тот, в кого ты целишься, хокши-ла, сам пришёл убить тебя и тех, кого ты любишь, и ты должен уложить эту тварь первым…»

Не задумавшись, не произнеся ни слова и даже мысленно не взмолившись Всевышнему, Гэл рефлекторно взвёл курок, наугад ткнул дулом «беретты» в правый бок Берроуза и нажал на спуск.

Удар выстрела слился с ударом грома.

Руки Берроуза, мёртвой хваткой стискивавшие шею Гэла, медленно разжались, и он захрипел ему в ухо, наваливаясь на него всем своим весом. Последним усилием Гэл отпихнул его от себя, передёрнувшись от отвращения. Обмякшее тело тяжелым мешком шлёпнулось в грязь. Глаза Берроуза сперва выпучились в немом изумлении, а потом закрылись, но рот так и остался распахнутым в немом крике.

— Мария… Дева… — наконец выдохнул Гэл, уронив руку с пистолетом. Ноги у него тряслись и разъезжались, зубы судорожно цокали. Если бы не закапавший снова холодный дождь, он бы уже наверняка потерял сознание и рухнул рядом с безжизненным телом Берроуза.

Сзади раздался скрип тормозов. Гэл обернулся, и яркий свет фар ударил ему в лицо, враз ослепив и заставив прикрыться локтем. Он снова вскинул пистолет, но тут же пошатнулся от облегчения, узнав «ровер» шерифа и самого Миллера, уже выскакивающего из машины и что-то кричащего.

Гэл никак не мог сообразить, что именно тот кричит. Он вообще ничего не соображал, только глядел в искажённое волнением бледное лицо Миллера широко раскрытыми глазами. Но спустя несколько мгновений наконец-то понял.

— Он напал на тебя? — вот что спрашивал Миллер. — Ты стрелял в него?

— Я не хотел… — едва шевеля оледеневшими губами, пробормотал Гэл — как десятки раз до этого в своей взбалмошной жизни, когда его ловили за кражей мороженого в магазине или заставали ночующим в чужом сарае, на чужом выгоне. Но сейчас ему грозили не побои разгневанного фермера. Ему грозила тюрьма. Годы за решёткой. А может, и пожизненное заключение.

Потому что он, Гэл Стефан Чирешару, убил человека. Совершил смертный грех. И сделал бы это снова, не задумываясь.

«…того, кто сам пришёл убить тебя и тех, кого ты любишь…»

Элис! Элис так расстроится…

Гэл судорожно зажмурился и почувствовал только, как рука Миллера ложится ему на плечо. Как тот осторожно усаживает его прямо на поваленное дерево. Зашуршал дождевик, наброшенный им Гэлу на плечи. А потом шериф разжал пальцы Гэла, крепко стиснувшие рукоять «беретты», забрал пистолет и аккуратно завернул его в носовой платок. Словно сквозь пелену тумана, Гэл увидел, как Миллер наклоняется над распростёртым в грязи неподвижным телом и на несколько секунд прижимает ладонь к шее Берроуза.

— Жив, — буднично констатировал Миллер и выпрямился. В его руке тут же очутился мобильник.

Жив? Мария-Дева, так Берроуз был жив?!

Гэлу казалось, что он прокричал это во весь голос, но с его закушенных губ не сорвалось ни звука. Неожиданно прямо перед его глазами снова оказалось лицо шерифа, усталое и осунувшееся, а твёрдая рука встряхнула его за плечо.

— Полиции ни слова, Гэл Стефан. Говорить с ними буду я, — его строгие светлые глаза требовательно уставились на Гэла из-под сдвинутых к переносице густых бровей. — Ты понял меня? Кивни, если понял.

Собравшись с силами, Гэл кивнул.

Он так и сидел, не шевелясь, там, куда шериф усадил его, пока не приехали парамедики и копы со своими мигалками — почти мгновенно, он даже глазом моргнуть не успел. Парамедики сразу засуетились возле Берроуза, укладывая его на носилки, а вовсе не в чёрный пластиковый мешок, какие показывают по телику.

Значит, Берроуз и вправду был жив!

Гэл съёжился в комок, когда копы в своих блестящих плащах окружили его, будто стая каркающих ворон. Но Миллер почти сразу растолкал их, встал прямо перед Гэлом, загораживая его собой, и крикнул, повелительно вскинув руку:

— Пятая поправка!

Он быстро взглянул через плечо на Гэла и снова повернулся к притихшим копам, к старшему из них, пожилому темнокожему детективу по имени Стив Монро, которого Гэл уже прекрасно знал после всей тягомотины с двумя найденными трупами.

— Детектив Монро, — спокойно произнёс Миллер, — вот «беретта», из которой стрелял парень, а его отпечатков у нас целая коллекция. Но законный его представитель — Элис Хилл — здесь отсутствует, равно как и адвокат. Я сомневаюсь, что в такую бурю они смогут прибыть в Маунтин-Риверс раньше завтрашнего полудня. Так что сейчас я вам парня не отдам. Он останется здесь, в моём доме. Квалифицируйте это, как домашний арест, если угодно. Пусть медэксперт осмотрит его и выдаст своё заключение. Вы сами видите, что всё произошло на территории принадлежащего мне участка. Покушение пострадавшего на чужую собственность и нападение автоматически подпадает под действие «доктрины крепости», вы это знаете не хуже меня.

«Доктрина крепости? Это что ещё за фигня такая?» — машинально подумал Гэл и как будто наяву услышал ехидный голос Кита: «А ты погугли».

Рука шерифа подхватила Гэла под локоть.

— Дойдёшь до дома сам или тебя отнести? — отрывисто спросил он.

Ещё чего не хватало! Гэл даже очнулся от возмущения, а, очнувшись, сам схватил шерифа за запястье.

— Только Элис пока ничего не говорите! — взмолился он хриплым шёпотом. — Пожалуйста! Она же всё равно не сможет сейчас вернуться, она вся испсихуется в этом Биг-Тимбере!

Шериф поднял брови и молча кивнул, и тогда Гэл, спохватившись, разжал пальцы.

— А Джой? Где Джой? — с тревогой выпалил он. — Этот ублюдок так сильно пнул его…

Миллер чуть отступил в сторону, и тогда Гэл наконец увидел бедного пса, смирно лежавшего на тротуаре и слабо помахивающего хвостом.

— Думаю, рёбра сломаны, — устало пояснил Миллер. — Но навряд ли ветеринар сейчас сможет сюда приехать. Разве что завтра. Я ему позвоню, проконсультируюсь.


* * *

Они направились в дом целой процессией. Гэл, всё ещё укутанный в плащ Миллера, едва переставлял ноги и всё оглядывался на оставшихся возле дороги копов, которые фотографировали пробитую ограду и замеряли тормозной путь «бьюика» рулеткой. За Гэлом озабоченно семенила на высоких каблучках молодая пухленькая афроамериканка — полицейский медэксперт. И наконец, шествие замыкал шериф, который бережно нёс на руках Джоя, прижимая его к груди.

В доме уже горел свет. Гэл не знал, сработал ли это наконец запасной генератор или починили основную линию. Шериф показал эксперту на дверь собственной спальни на первом этаже, а сам принялся обстоятельно устраивать Джоя на мягкой подстилке в холле и названивать ветеринару.

Медэксперт, назвавшаяся Линдой Стивенс, осторожно помогла Гэлу стянуть мокрую и грязную одежду, зафоткала его зверски саднившую шею, рёбра и руки, на которых уже начали проступать багровые кровоподтёки. Потом что-то набормотала на свой диктофон, попрощалась и ушла. И всю рваную одежду Гэла забрала с собой, упаковав в голубой пластиковый пакет и опечатав. Сказала, что это, мол, вещественные доказательства.

А Гэл так и остался сидеть в одних трусах на стуле с вычурной резной спинкой, вяло гадая, не заругается ли на него за это Миллер. Вон как тот взбеленился когда-то из-за несчастного старого столика в холле! Но у Гэла просто не было никаких сил встать. И мысли у него текли медленно-медленно, как тоненькая струйка воды, которую что-то перекрывало.

Он чуть не убил человека, вот что.

Снаружи послышались быстрые шаги, и Миллер деловито произнёс, не заглядывая в спальню:

— Видишь в углу дверь? За эркером?

Гэл понятия не имел, что такое эркер, но дверь видел.

— Там ванна. Включай воду, лезь туда и отмокай, сколько тебе надо. Не утонешь?

Гэл потряс головой и промямлил, что постарается.

— Потом наденешь мой халат и выйдешь на кухню, — распорядился шериф.

— Вы дозвонились до Элис? — сипло спросил Гэл, кое-как поднимаясь на ноги.

— Да. Застряла в Биг-Тимбере, вернётся завтра к вечеру, — коротко ответил шериф. — Там дорогу завалило. Она спросила, почему ты не отвечаешь на звонки. Я объяснил, что твой телефон стоит на зарядке, а ты переутомился после грамматики и уже спишь, — в его голосе явственно послышалась усмешка. — Давай, мойся и выходи.

Шаги отдалились.

Залезая в огромную ванну на изогнутых ножках, Гэл подумал, что шериф Миллер, оказывается, не дурак правдоподобно приврать — несмотря на все свои, как выражался Кит, высокоморальные принципы. И, подумав так, даже улыбнулся.

Он пролежал в этой роскошной ванне, наверное, с час, подливая туда горячей воды и сдувая с носа пену, вкусно пахнущую ванилью. В спальнях наверху не было ванн, только душевые кабинки, тоже шикарные, но эта ванна была просто райским чертогом.

Наконец Гэл неохотно вылез, вытерся огромным вишнёвым полотенцем, свисавшим с подставки, ополоснул райский чертог и натянул постиранные трусы, успевшие высохнуть на горячем радиаторе. Накинул на плечи махровый, тоже вишнёвого цвета, халат, в котором точно чуть не утонул, и старательно завязал пояс. Поерошил растопыренными пальцами влажные кудри и босиком пошлёпал на кухню, где чем-то умопомрачительно вкусно пахло.

При виде него Джой, лежавший на подстилке, бойко замолотил по полу пушистым хвостом, и у Гэла малость отлегло от сердца.

— Ветеринар приезжал? — обеспокоенно поинтересовался он, поворачиваясь к Миллеру. Тот сидел на высоком табурете у барной стойки, уже в чистой голубой рубашке и сухих джинсах. Где он их взял, раз Гэл оккупировал его спальню, осталось непонятным.

Ещё немного помявшись, Гэл тоже вскарабкался на табурет у стойки, старательно придерживая халат.

— Да, Биллингс сумел сюда добраться, — неспешно отозвался Миллер, сам поднявшись с места. — Сказал, что это, скорее всего, просто сильный ушиб, но завтра нужно обязательно свозить малыша на рентген,.. А ты как? Оклемался немного? Тогда давай, ешь.

И перед носом у Гэла возникла глубокая тарелка, до краёв наполненная овощным рагу, из золотистых, томатно-баклажанных глубин которого призывно торчали свиные хрящики и ломтики куриной грудки. Ничего прекраснее он в жизни не видывал! У него просто слюни побежали, как у бульдога, и он даже застонал, хватая вилку.

Шериф снова уселся на табурет, искоса наблюдая за тем, как Гэл уплетает рагу. Когда же тот опустошил тарелку и даже вытер её кусочком хлеба, Миллер негромко велел:

— А теперь, Гэл Стефан, рассказывай, как всё произошло, от начала и до конца, ничего не пропуская.

Можно было ожидать, что он скажет: «И не ври», но… не сказал.

Гэл поёрзал, покашлял, прочищая саднившее горло, поднял на шерифа глаза и принялся рассказывать, начиная с того момента, когда он решил пойти на кухню вместе с Джоем и вырубился свет. Шериф внимательно слушал, не перебивая и не переспрашивая, но спокойный взгляд его голубых глаз будто держал Гэла, не давая ему сбиться.

— Берроуз упал… и я решил, что он умер… и вы приехали, — закончил Гэл, уже едва ворочая языком, и зябко сгорбился. Даже под тёплым халатом его опять начало знобить.

— Берроуз намеревался тебя изнасиловать? — неожиданно спросил Миллер, и Гэл вскинул на него потрясённый взгляд.

— Н-не знаю, — запинаясь, пробормотал он. — Он начал меня душить… и орать, что…

— Что ты ему сейчас за всё заплатишь, я понял, — прервал его Миллер. — И адвокат Берроуза наверняка заявит, что эти слова можно трактовать как угодно. Что тот собирался тебя ограбить, к примеру. Но когда ты сам будешь давать показания в участке и в суде, скажи, что Берроуз хотел надругаться над тобой. Это произведёт сильное впечатление на судью Литтлхок. Она у нас особа впечатлительная, — Миллер сухо усмехнулся. — Кроме того, этот скот ведь и раньше нападал на тебя. Мисс Хилл может это официально засвидетельствовать.

— Я вообще ни о чём таком не думал, когда он меня схватил, — честно признался Гэл и снова поёжился.

— Само собой, — устало кивнул Миллер. — Ты просто сражался за свою жизнь, и у тебя получилось. Ты не трус, Гэл Стефан, — он сделал такое движение, словно хотел взять удивлённого Гэла за руку или потрепать по плечу, но вовремя сдержался. И хмуро закончил, уже не глядя на него: — Но с твоей стороны было чудовищной глупостью выходить из дома.

Гэл виновато понурился и внезапно подумал, что если бы на месте этого сурового невозмутимого человека с холодными глазами сейчас сидел Ша Акичита, то он, Гэл, уже ревел бы навзрыд, уткнувшись в его надёжное широкое плечо. Но он нипочём не мог представить себе, что способен разреветься, уткнувшись в плечо шерифа Миллера.

Он вновь тоскливо поёрзал на табурете и наконец, собравшись с духом, выпалил:

— Меня посадят в тюрьму? Дадут срок?

— Возможно, — помедлив, лаконично отозвался Миллер. — Но маловероятно.

Тут Гэл кое-как перевёл дыхание.

— Ты несовершеннолетний, — продолжал Миллер. —.На тебя было совершено нападение. Ты защищался, хоть и не имел права брать пистолет. И не забудь о «доктрине крепости». То есть о законной защите от вторжения, — пояснил он, видя недоумение Гэла. — Это один из основных постулатов нашей правовой системы, появившийся со времён первых поселенцев. Так что больше всего тебе повезло с тем, что тачка этого скота влетела на мой участок, — брови его снова сошлись к переносице, и он резко бросил, сверля Гэла взглядом: — Кстати, Гэл Стефан, бродяжничая по округе, ты когда-нибудь задумывался над тем, что, согласно этой доктрине, любой фермер, застукавший тебя за ночёвкой в своём сарае, также имеет полное право выстрелить в тебя?

Гэл безмолвно помотал головой и сглотнул. Это было уже слишком! Нет, он никогда не задумывался ни о какой такой крепости. Его могли убить только за то, что он переночевал в чужом сарае?! В глазах у него защипало, он шмыгнул носом и услышал тяжёлый вздох шерифа.

— Ладно. Ладно, парень. Я специально кое-что преувеличил для доходчивости, прости. «Доктрина крепости» предусматривает право владельца земли на законную оборону вплоть до убийства нападающего — при условии, что это действительно опасное нападение. Но чёрт возьми, Гэл Стефан! — голос Миллера вдруг зазвенел, а потемневшие глаза вспыхнули гневом: — Ты всё равно постоянно рисковал своей жизнью! Как можно столь низко себя ценить?! Таскаться по каким-то грязным закоулкам, где можно нарваться на любого ублюдка, подобного Берроузу… а ведь тебе надо было просто обратиться к властям! Органы опеки позаботились бы о тебе, раз твоя семья от тебя отказалась! Любое государственное учреждение в тысячу раз лучше…

— Свободы? — перебил его Гэл, вскинув голову. Он чувствовал, как дрожит у него голос, он сомневался, что сможет хоть что-то объяснить этому всегда такому сдержанному человеку, который невесть с чего вспылил… но он горячо продолжал, не надеясь, что тот поймёт. — Я так не смогу. Элис… Элис говорила мне то же самое, когда мы только встретились. Чтобы я шёл в приют. Нет. Я не могу. Не могу жить в клетке, понимаете? Я там умру. Мне нужно небо… и ветер. И… — он снова опустил голову и закончил быстрым шёпотом: — И чтобы меня любили.

Он чуть было не сказанул про кого-то чудесного, того, кто, может быть, встретится ему однажды… но вовремя прикусил язык.

— Элис любит тебя, — на удивление мягко произнёс шериф, внимательно всматриваясь в него.

Гэл тяжело вздохнул и пробормотал:

— Я вас не поблагодарил… не сказал спасибо… ну, за то, что вы отмазали меня от тюряги. Спасибо.

На несколько минут в кухне воцарилось неловкое молчание. Было слышно только, как Джой поскуливает во сне на своей подстилке. Гэл машинально утёр нос тыльной стороной ладони, а Миллер кашлянул и вдруг непререкаемо заявил:

— Ладно. Давай-ка выпей, Гэл Стефан.

В одной его руке внезапно очутился стакан, а в другой — бутылка виски «Джек Дэниэлс», которую он аккуратно откупорил. Кубики льда брякнулись в стакан, и виски полилось туда же широкой струёй, распространяя острый запах.

Гэл вдруг обнаружил, что сидит, как дурак, с разинутым ртом, а потом и вовсе начинает ухмыляться.

— Ни фига ж себе! — злорадно провозгласил он, подпрыгнув на табурете. — Мне же целых пяти лет до двадцати одного не хватает!

— Четырёх лет и двух месяцев, не преувеличивай, Гэл Стефан, — невозмутимо поправил Миллер, придвигая к нему стакан. — Это лекарство от стресса. Для твоего же блага. Пей.

Гэл фыркнул, закатил глаза, но послушно глотнул из стакана. И ещё раз. Во рту у него всё загорелось, в горле опять запершило, в голове зашумело, но — зато, зато! — сразу стало веселее. Гораздо! И самым весёлым было то, что шериф Миллер вёл себя совсем не так, как… шериф Миллер!

— А ещё вы наврали Элис! — прищурившись, торжественно объявил Гэл и прыснул.

Всё это и вправду было до чёртиков смешно!

— Для её же блага, — степенно кивнул шериф. — Допил? Тогда отправляйся спать, — тон его по-прежнему не допускал возражений. — Сам дойдёшь?

Ну вот, опять! Да что ж такое-то?! Будто он грудной младенец… или пострадавший пёс!

Гэл решительно сполз с табурета, но виски, наверное, всё-таки произвело разрушительные злодейские действия в его и без того помутившихся мозгах, потому что он ехидно осведомился, наклонив голову к плечу:

— А если бы я сказал, что не дойду, тогда что?

— Я бы тебя отнёс, — коротко пояснил шериф.

— Прямо до постели? — невинно уточнило виски голосом Гэла.

— Конечно, — подтвердил Миллер и выжидательно умолк.

— А… — наглое виски хотело уже поинтересоваться, не прилёг бы Миллер рядышком, чтобы рассказать сказку, коль уж он такой заботливый. Но тут Гэл внезапно очнулся и в панике вернул себе функцию управления мозгами, торопливо выпалив: — Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, Гэл Стефан, — откликнулся шериф.

Гэл готов был поклясться, что он едва удерживался от смеха.

Да и сам Гэл, невзирая на весь случившийся сегодня пиздец, неудержимо улыбался, поднимаясь по лестнице.

Мария-Дева, пресвятой Иосиф и все Божьи угодники помогли ему выстоять против мудака Берроуза и не укокошить его при этом! Шериф Миллер защитил его от копов и даже напоил вдобавок! Смехота!

И ещё, и ещё, — неожиданно понял Гэл, упав на постель и начав уже уплывать в сон, — Миллер почему-то запомнил день его рождения.


* * *

Остановив свой «форд» у обочины, Элис откинулась на спинку сиденья, отрешённо наблюдая, как едут навстречу редкие на этой просёлочной дороге машины. Почти из каждой ей приветливо махали и сигналили.

Со времени событий у дома шерифа Миллера прошло уже два месяца, и за эти месяцы их с Гэлом узнала вся округа. Ещё бы, столько всего было связано именно с ними. Два найденных трупа, сгоревший дотла фургон и едва не застреленный, но выкарабкавшийся и сейчас лежавший в тюремной больнице серийный убийца Джим Берроуз… Просто какой-то триллер, где ей и Гэлу, к сожалению, достались главные роли.

Из одного проезжавшего мимо потрёпанного пикапа ей даже засвистели, как школьнице. Узнав в свистуне Билли-Работягу, Элис улыбнулась и махнула ему — проезжай, мол. Сейчас ей не хотелось, чтобы кто-нибудь — даже он — останавливался и болтал с нею.

Ей нужно было наконец побыть наедине с собой и поразмыслить о будущем — своём и Гэла — именно здесь, на границе выгоревшей от солнца полынной прерии и гор, тенистыми громадами высившихся за её спиной.

Эти горы были словно огромные ладони, поддерживавшие её.

Господи, даже после того кровавого кошмара, что случился здесь, она так ясно ощущала родство с этой дикой землёй, будто родилась здесь.

Заканчивался август. Проведите незабываемое лето в Маунтин-Риверсе, в самом сердце Монтаны, среди простых и добрых пастухов и погонщиков скота, насладитесь их естественной, как сама природа, жизнью!

Элис горько усмехнулась и потёрла лицо ладонями.

Шериф Миллер был не просто добрым, а воистину святым человеком. Проклятье, да он был великодушен, как сам Боженька, впустив в свой дом каких-то бродяжек с тёмным прошлым и ещё более тёмным настоящим. Он практически содержал её и Гэла, возился с ними, провёл Гэла по всем кругам отвратительно скрипящей юридической системы, о деталях функционирования которой Элис знала раньше лишь из полицейских телесериалов. Благослови его Господь, она бы без него не справилась.

Но всё закончилось, аллилуйя, и теперь им с Гэлом нужен был собственный дом. Пусть даже на колёсах, но свой приют.

Когда-то её совсем не волновал такой вопрос. Она была абсолютно одинокой, если не считать Берты, была свободной, как ветер в прерии, а Старикан преодолевал для неё все дороги, какие только мог осилить, весело гудя своим древним мотором. Сейчас ей оставалось только осесть в кабаке у Гаса или в любом другом, хозяин которого принял бы их на постой, и в котором они бы расплачивались песнями за еду и крышу над головой.

Будь она по-прежнему одна — возможно, так и поступила бы, лишившись Старикана. Но её мальчику нужен был дом, а не комнатушка над кабаком. Он достаточно наскитался и заслуживал лучшей участи. Да и чёртовы органы опеки в таком случае могли с полным правом отобрать его у Элис и затолкать в приют.

«Тебе надо окрутить этого сухаря Миллера, любовь моя, хоть я и корчусь от ревности, предлагая такое, — недавно с пафосом объявил ей Кит и бессовестно заржал. — Вы бы усыновили Эсмеральду и…»

Что там было за «и…», Элис так и не узнала, потому что с негодованием захлопнула лэптоп, всё ещё слыша каркающий смех Кита и с досадой понимая, что повелась на его дурацкую подначку, как девчонка. Но чёрт побери всё, с тех самых пор она то и дело возвращалась к этой дикой мысли!

Он был красив, Клод Миллер. Надёжен и добр. И терпелив. Он даже притерпелся ко всем взбрыкам и выходкам Гэла, который часто в его присутствии будто с цепи срывался. Но, когда мальчишка забывал, что ему надо дразнить шерифа, они втроём устраивали вполне мирные и весёлые посиделки с гитарой — в гостиной, у огромного старинного камина с потрескивавшими в нём дровами. И ей казалось, что Миллер даже рад тому, что они с Гэлом наполнили его старый дом суматохой и песнями.

Дом. Дом Миллера, эта крепость, обихаживаемая с такой любовью на протяжении поколений, гнездо, которое стоило защищать, в котором стоило растить детей — этот дом порождал в Элис такую тоску по собственному гнезду, какой она не испытывала ни разу за всё время своей кочевой жизни.

Не стоило поселяться тут. Не стоило вспоминать, как мечтали они с Коном о детском смехе под крышей собственного дома, который она продала, чтобы навсегда забыть о той, безвозвратно ушедшей, жизни.

А теперь у неё и Старикана не стало. Бедняга Старикан…

Сумма страховки, полученная за него, не впечатляла: в конце концов, фургон действительно был старичком, хоть и служил им верой и правдой. Ей стоило бы как следует прошерстить автоаукционы, рынки подержанных тачек… но злоключения Гэла, этот растянувшийся до середины августа судебный процесс, каждодневная бюрократическая катавасия выкрутили её, как тряпку.

— Всё закончилось, — проговорила она вслух. — Работай, девочка.

Но сначала ей надо было всё хорошенько обдумать.

Открыв дверцу «форда», она достала из бардачка «кольт», сигареты и зажигалку, заперла машину и направилась прямиком в прерию — в некошеные заросли чьего-то пастбища. Никакой изгороди она не заметила, но это было именно пастбище, а не пшеничное или кукурузное поле. Далеко впереди, насколько она могла увидеть, заслонившись ладонью от бивших в лицо солнечных лучей, маячил тёмный силуэт одинокой лошади.

Отойдя подальше от дороги, Элис уселась на траву, скрестив ноги по-индейски, хотя знала, что неизбежно нацепляет репьёв на джинсы, как бродячая собака — на хвост. Ей уже даже курить не хотелось. Она просто сидела, закрыв глаза и рассеянно растирая в пальцах сухой колосок пырея. Солнечное марево дрожало над порыжевшей травой, в которой заливались стрёкотом кузнечики, и под этот стрёкот Элис уткнулась лбом в колени, погружаясь в какой-то странный транс.

Лёгкий стук неподкованных копыт по земле, раздавшийся совсем рядом, заставил её резко вскинуть голову и вскочить, одновременно выхватив из кармана револьвер.

— Уоштело, леди Элис, — раздался у неё над головой негромкий, весёлый и очень знакомый голос. — Вы по-прежнему быстры, как змея.

Ша Акичита!

Элис и сама не ожидала, что испытает такую радость при виде него — не просто облегчение от того, что гипотетический чужак оказался хорошим знакомым, а именно глубокую радость — яркую вспышку, горячую, как полуденное солнце.

— Вас давно не было видно, — строго заметила она, сгоняя с лица улыбку и деловито пряча «кольт» обратно в карман.

Ша Акичита легко спрыгнул наземь, и Элис уставилась на него во все глаза — на его угольно-чёрные волосы, небрежно разметавшиеся по обнажённым бронзовым плечам, и на старинный костяной панцирь, прикрывавший широкую грудь. Столкнувшись взглядом с индейцем, Элис смутилась, чувствуя, как щёки заливаются жаром, и торопливо перевела глаза на рослого буланого жеребца с тёмной спутанной гривой, которого Ша Акичита держал под уздцы.

— Это… — она чуть нахмурилась, припоминая кличку этого великолепного коня. — Вакинан?

— Вакиньян, — поправил Ша Акичита, легко улыбнувшись. — Гром.

Буланый тихо фыркнул, будто понимал, что речь идёт о нём — а ведь действительно понимал, с улыбкой подумала Элис, коль уж прозвучала его кличка. Она подняла руку и погладила горячие нежные ноздри жеребца.

- Какой же ты красавец… — прошептала она, осторожно проводя пальцами по бархатной морде коня, по широкому лбу, а тот чуть вскинул голову, слегка боднув её ладонь.

Ша Акичита рассмеялся:

— Вы прямо как хокши-ла, как мой маленький братец, он тоже сразу кинулся обниматься с этим хитрецом… — внезапно улыбка слетела с его лица. — Расскажите мне всё, что было с ним, и то, что есть сейчас. До меня доходили слухи…

Элис глубоко вздохнула, взглянув в тёмные, как ночь, глаза индейца:

— Что же вы слышали?

— Что хокши-ла не убил того мудака, который на него напал, — медленно проговорил Ша Акичита, пытливо посмотрев на неё. — Что был суд. Что его признали…

— Невиновным, — выдохнула Элис, прикрывая глаза. — Да, всё было именно так… но я никак не могу поверить в это, я ревела в зале суда, как несчастная корова, когда судья оправдала моего мальчика, — она кое-как усмехнулась дрожащими губами. — Оправдательный приговор. Позавчера. Господи Боже, вот же он натерпелся…

— Но его ведь не сажали в тюрьму? — быстро спросил Ша Акичита, крепко сжав её руку тёплыми шершавыми пальцами.

— Нет, — прошептала Элис и снова глубоко вобрала в себя воздух. Горло болезненно сжималось, и каждое слово приходилось выдавливать, но она наконец справилась с собой и объяснила, как могла спокойно: — Шериф Миллер не позволил отправить его в тюрьму. Он даже сам внёс за него залог… Чёрт возьми, как же мне было стыдно, — она покачала головой, беспомощно кривя губы. — Мне и сейчас стыдно перед ним. И перед вами — за то, что стою тут и ною.

— Вы не ноете, — серьёзно и мягко возразил Ша Акичита, не разжимая пальцев, и она в замешательстве почувствовала, что её сердце забилось быстрее. — Мне самому стыдно за то, что я оставил хокши-ла, когда ему так нужна была поддержка. Но я не мог тогда прийти, просто не мог. Где он сейчас?

— В доме шерифа, — объяснила Элис, подавляя непонятное замешательство. — Сегодня вечером мы с ним выступаем у Гаса. Миллер сам подвезёт его к «Скакуну».

— А того мудака, что творил тут все эти непотребства, держат за решёткой? — резко спросил Ша Акичита, выпустив её руку.

Элис кивнула:

— Да. Да, разумеется. Но он ни в чём не сознался. Джим Берроуз. Он взял на себя только нападение на Гэла и поджог нашего фургона, но не убийство той девушки, Генриетты, и того мальчика, Эдди Коула. Однако федералы продолжают искать улики, и Миллер сказал, что Берроуз находился здесь, в Маунтин-Риверсе, когда были совершены оба этих убийства. Алиби у него нет, и, возможно, полиции удастся найти доказательства его виновности. В любом случае его ждёт немалый срок за то, в чём он уже признался, — она перевела дыхание и вдруг выпалила то, о чём давно хотела спросить: — Как много для вас значит Гэл? Вы так заинтересованы в нём, неравнодушны… но почему? — она в смятении осеклась и на миг прижала пальцы к губам. — Простите, что я спрашиваю о таком, но…

— Но вы готовы защищать его, как медведица своего медвежонка, — перебил её Ша Акичита. Карие глаза его улыбались, но чеканное лицо было, как всегда, непроницаемым. — Уоштело, всё верно, вы имеете право спрашивать что угодно, леди Элис, он ваш медвежонок, и я отвечу. Нет, я не заинтересован в нём сексуально. Я люблю женщин, их мягкий смех и нежные тела, — теперь его губы тронула задумчивая улыбка, и Элис невольно затаила дыхание, чувствуя, как кровь бросилась ей в лицо. — Женщина — самое прекрасное создание Вакан Танки, существо изначально священное. Но хокши-ла дорог мне, мы… — он запнулся на мгновение, — мы с ним смешали кровь, и он действительно стал моим братом по нашим обычаям… хоть и не подозревает об этом.

— Что? Когда? — ахнула Элис, потрясённо уставившись на него. — Смешали кровь? Но каким образом?

Ша Акичита лишь смущённо повёл широким плечом и и лаконично ответил:

— Так получилось. Он и вправду не подозревает об этом. Вы можете просто поверить мне на слово? Можете? Ну пожалуйста!

Элис просто разрывалась от любопытства! Но когда он вот так улыбался, эта его улыбка могла растопить вечную мерзлоту на Аляске и отсрочить великое оледенение — беспомощно подумала Элис, а вслух сердито бросила:

— Вы со своим хокши-ла и вправду братья — когда вы оба лыбитесь, вам невозможно противостоять. Два плута!

Ша Акичита запрокинул голову и громко расхохотался, а потом спросил как ни в чём не бывало.

— Довезти вас до «Скакуна», леди Элис?

Верхом? Он хотел подвезти её на своём прекрасном коне?

— Нет, спасибо, — помедлив, с сожалением отказалась Элис. — Я не могу оставить здесь свою машину.

— Тогда, может быть, я просто прокачу вас на Вакиньяне? — настойчиво продолжал индеец, всё с той же улыбкой глядя ей в глаза. В его глазах плясали золотые искорки. — Хокши-ла скакал на Вакиньяне сам, но конь не осёдлан, — он мимолётно похлопал по холке всхрапнувшего буланого, — и я не уверен, что вы одна удержитесь на нём.

— Я… — начала было Элис, собираясь снова отказаться; в конце концов, всё это было слишком неловко! Но внезапно она рассмеялась, увидев, что и конь, и всадник смотрят на неё практически с одинаковым, умоляющим и ласковым, видом. — А почему бы нет?

Через несколько мгновений она уже сидела перед Ша Акичитой в кольце его уверенных крепких рук, прижимаясь спиной к панцирю на его груди и с восторгом ощущая, как летит прерия под копыта Вакиньяна. Ветер развевал её волосы, все заколки и шпильки сразу рассыпались, и она в первый раз за прошедшие месяцы ощущала себя по настоящему свободной — свободной, как этот ветер!

— Хей-я! — неожиданно закричала она во всё горло, сама не зная, что кричит, а Ша Акичита рассмеялся своим глубоким гортанным смехом. Она чувствовала, как вздрагивает его широкая грудь, чувствовала тепло его большого тела.

Как же давно она не позволяла себе вот так доверчиво прильнуть к мужчине! И она откуда-то точно знала, что этот мужчина не истолкует неверно её порыв, не попытается воспользоваться её доверием. «Женщина — самое прекрасное создание Вакан Танки, существо, изначально священное…» — вспомнила она его недавние слова и улыбнулась.

Наконец Ша Акичита повернул жеребца и, подскакав к одиноко застывшему на обочине «форду», бережно опустил Элис на землю, подхватив под мышки.

«Ну, вот и всё» — вздохнув, она машинально пригладила ладонями спутавшиеся волосы и быстро заплела их в косу.

— Вы теперь можете уехать отсюда вместе с хокши-ла, — вдруг очень серьёзно проговорил Ша Акичита, внимательно глядя на неё сверху вниз. — Вы ведь именно этого хотите?

Он сказал как раз то, о чём Элис постоянно думала все последние дни, и она почему-то совсем этому не удивилась.

— Я не знаю, — честно ответила она, подняв на него глаза. — Но я больше не могу так. Не могу оставаться нахлебницей из милости в чужом доме. Шериф Миллер — прекрасный, великодушный человек, однако нам нужен свой собственный дом, хотя бы фургон, каким был Старикан… Но на хороший трейлер мне не хватает страховой выплаты.

Ша Акичита молча кивнул в знак понимания и тронул коня с места.

— Увидимся в «Скакуне», леди Элис! — внезапно крикнул он, обернувшись к ней.

А она ещё немного постояла у обочины, потом тряхнула головой и села за руль «форда».

«Работай, девочка».


* * *

Пользуясь тем, что дома не было ни Элис, ни Миллера, Гэл лихо съехал с площадки второго этажа в холл прямо по отполированным дубовым перилам лестницы, пока Джой и Берта, толкаясь и повизгивая, наперегонки неслись по ступенькам.

— Не догнали, не догнали! — нараспев поддразнил он их, спрыгивая с перил, и потрепал собак по головам. Потом присел прямо на пол и с удовольствием потискал их.

Теперь, когда все кошмары в Маунтин-Риверсе наконец закончились, Гэлу всё время хотелось хохотать, прыгать и обниматься с кем-нибудь. Нервная разрядка плюс кинестетический голод, как авторитетно объяснил Кит, когда Гэл спросил его, почему с ним такое творится.

Гэл привык спрашивать у этого русского насмешника абсолютно всё, потому что знал — тот, хоть и посмеётся, но объяснит понятнее Гугла, куда сам всё время Гэла посылал. В Гугле надо было правильно формулировать вопрос, а Кит всё понимал с полуслова. Он был клёвый чувак, Кит.

А шериф Миллер — просто сухарь, как тот же Кит сказал Элис. Гэл своими ушами слышал: выходи, мол, за этого сухаря и усынови вместе с ним Эсмеральду. Вот умора-то! Гэл так и покатился со смеху, но Элис не смеялась, а сердито захлопнула лэптоп, как она всегда делала, когда Кит слишком уж её доставал. Тогда Гэл тоже перестал реготать и поспешно убрался от греха подальше. Элис сердилась редко, но всегда впечатляюще.

Раздумывая обо всём этом, Гэл вышел на крыльцо и присел на согретые солнцем перила, беззаботно болтая ногами. Сухарь Миллер позвонил ему минут десять назад и сообщил своим ровным, как фонарный столб, голосом: «Я подъеду за тобой через четверть часа, Гэл Стефан, приведи себя в порядок и спускайся». Подумаешь, дело большое! Гэл и так был в порядке, уже переодевшись в новую красную футболку и чистые джинсы. Он только собрал непослушные лохмы в хвост на затылке и переобулся. Всё, он готов был выступать в «Скакуне»!

Его всегда колбасило перед выступлениями. А уж во время выступлений — так и подавно! Особенно когда он чувствовал, что слушатели сами начинают заводиться в ответ… о-о, Мария-Дева, тут он вообще готов был взлететь прямо в небо! Но почему-то сильнее всего его заводил даже не тот одобрительный рёв, которым встречали его ковбои, колотящие по столам кулаками и пивными кружками, а яркий огонь, что вдруг вспыхивал в голубых холодных глазах Клода Миллера, когда тот слушал его песни.

Встряхнувшись, Гэл соскочил с перил и спустился по ступенькам крыльца, цыкнув на собак, радостно завертевшихся у ворот. Зелёный «ровер» шерифа плавно подкатил к тротуару. Миллер оставался точным, как часы.

— Привет! — жизнерадостно выпалил Гэл, распахнув заднюю дверцу и просунув голову в салон. — Ой…

Впереди, рядом с шерифом, сидел улыбающийся Мартин Дэвис.

Гэл не встречал его уже довольно долго, и сейчас, глядя в серьёзные тёмные глаза доктора с разбегающимися к вискам лучиками морщинок, понял, что рад его видеть. Очень рад!

Он сам растерянно заулыбался, неловко топчась на месте.

— День добрый, — приветливо отозвался Дэвис, облокотившись на спинку своего сиденья и развернувшись к Гэлу. — Как дела?

— Ты запер дверь? — сухо осведомился Миллер вместо приветствия. — Держу пари, что нет. Вернись, запри. И собак оставь в доме, зачем ты их выпустил? У Гаса им делать нечего.

— А то они там запьют и закурят, конечно, — проворчал Гэл себе под нос и отправился обратно к дому, с удовольствием слыша позади себя мягкий смех Дэвиса. Вот док уж точно не зануда!

Заперев входную дверь за собаками, весьма неохотно проследовавшими в дом, сам он вернулся к машине, независимо посвистывая, и, уже залезая на заднее сиденье, догадался спросить:

— А вы что, с нами поедете, док? — он даже заморгал озадаченно, настолько не вязался затрапезный и лихой «Хвост скакуна» со всем обликом доктора Дэвиса. Даже зануду Миллера Гэлу было привычнее там видеть — тот выглядел, как ковбой, пусть и хорошо прикинутый ковбой, но всё же. А Дэвиса Гэл, хоть убей, не мог представить себе иначе как в докторском халате и со стетоскопом на шее. Хотя сейчас на нём был строгий, коричневый с блестящим отливом, блейзер.

— А ты что, боишься, что я там запью и закурю? — прерывающимся от сдерживаемого смеха голосом поинтересовался Дэвис, а шериф с явным неодобрением покачал головой и коротко проронил, трогая машину с места:

— Мартин, ты подростку-то не уподобляйся.

— Девиантному, — ангельским голоском подсказал Гэл, в полном восторге заметив в зеркале, как доктор заговорщически ему подмигнул.

Улыбаясь во весь рот, Гэл смотрел на обоих мужчин и невольно их сравнивал. Ну как же он мог не сравнивать, когда они сидели прямо перед ним, такие разные и такие красавчики, помилуй его Бог или дьявол! Миллер с его светлыми волосами, чеканным профилем, большими руками, уверенно лежавшими на баранке руля… и док, такой же широкоплечий, как шериф, но более изящный, стройный и смуглый, похожий на какого-то голливудского актёра или на телезвезду.

Поймав себя на этих недостойных мыслишках, Гэл смутился так, что щёки загорелись. Он закашлялся и в панике выронил связку ключей от дома шерифа сперва на сиденье, а потом, пытаясь их подобрать, — на коврик под ногами. И немедля удостоился нового неодобрительного взгляда Миллера, который в очередной раз покачал головой.

— А как поживает твой пёс, Клод? — быстро спросил док, явно стремясь переключить внимание шерифа с Гэла на себя. — Надеюсь, с ним всё в порядке? Он ведь тоже пострадал, когда тот подонок вторгся к тебе в дом?

— На мой участок, — педантично поправил его шериф. — И ты же сам только что видел этого шалопая. Ветеринар отлично подлатал его. Носится, как наскипидаренный, — Миллер скупо усмехнулся. — Я бы и за Джоя откромсал бы Берроузу яйца, не только за Гэла Стефана.

Что такое? За него?! Гэл широко распахнул глаза, жалея, что упрятал ключи в карман и ему уже больше нечего выронить. Вместо этого он торопливо пробормотал, почти не соображая, что говорит:

— Док Дэвис тоже, между прочим, отлично лечит всяких зверюг, он мне давал лекарства, когда я… — тут Гэл прикусил язык и в ужасе умолк, поняв, какую глупость ляпнул просто ради того, чтобы соскочить с неловкой темы.

— Когда ты — что? — с расстановкой переспросил шериф, остро глянув на него в зеркало заднего вида. Как истая ищейка, он сразу унюхал в обмолвке Гэла нечто подозрительное, зараза! — Я что-то не припомню, чтобы мисс Хилл рассказывала мне, будто её собака была больна.

— Она и не болела, — пришёл Дэвис на помощь Гэлу. Точнее, он, наверно, считал, что пришёл на помощь, а на самом деле окончательно его утопил. — Её завалило камнями в горах… тогда, помнишь, при том землетрясении в начале июня?

Брови шерифа недоумённо поползли вверх, и тут Гэл наконец не выдержал — словно плотина его чересчур долгого молчания рухнула, подмытая потоком. Он и вправду слишком долго молчал о том, чем втайне безмерно гордился:

— Только Элис не рассказывайте, но я тогда соврал, что это была собака, простите, док. На самом деле это была пума, её завалило камнями в пещере, и я думал, что она умерла, но мы с Бертой вытащили её наружу, и она оказалась живая, только сильно пораненная, и тогда я побежал к доку Дэвису, потому что знал, что он поможет, — он благодарно взглянул на врача, который часто-часто моргал, слушая его. В сторону шерифа Гэл даже не рисковал смотреть. — Ну вот, я взял все лекарства, промыл ей рану, как надо, и перевязал, и даже укол ей поставил, вот! — похвастался он, всё же боязливо покосившись на каменный профиль шерифа. — Вернее, ему, потому что это оказался пацан. И он потом ушёл, — Гэл благоразумно решил не рассказывать, как кугуар кинулся на него и повалил на землю. — Простите… — добавил он упавшим голосом и потупился, засовывая руки между колен.

Миллер молча и очень аккуратно припарковал машину у обочины и заглушил мотор. «Это ещё зачем?!» — подумал Гэл почти в полуобмороке от страха.

— Всемилостивый Боже… — сдавленно простонал Дэвис, уставившись на Гэла округлившимися глазами. — Пума? Пума?!

— Только Элис не рассказывайте! — как заклинание, умоляюще повторил Гэл. — Пожалуйста! Ну пожалуйста!

— Разумеется, я ей ничего не скажу, — медленно и чётко произнося каждое слово, проговорил Миллер, обернувшись к Гэлу и пригвождая его к сиденью тяжёлым свирепым взглядом. — Но, не будь здесь доктора Дэвиса, я бы весь ремень об твою задницу измочалил, чёртов ты стервец. Ты что творишь, а?! — прогремел он уже в полный голос, яростно сверкая глазами.

Ой, мамочка… Гэл вжался боком в дверцу, словно пытаясь слиться с нею, и торопливо зачастил:

— Я больше не буду, клянусь пресвятым Иосифом! И пума была очень хорошая, очень ласковая… то есть это был пацан… — он опять вспомнил, как кугуар прыгнул на него, придавив к земле всем своим весом, — прямо руки мне лизал, как котёнок, клянусь Марией-Девой, вот Берта не даст соврать, и… и… док, вы только никуда не уходите!

Дэвис уже откровенно хохотал, мотая головой.

— Ох, ты и циркач, парень… ну и циркач! Надо же! Пума!

— Циркач? — процедил Миллер, продолжая сверлить Гэла таким взором, что у того всё в животе просто узлом завязалось. — Каким местом ты думал, когда начал возиться с этой зверюгой?! Где ты её нашёл вообще? В какой ещё пещере?

— В горах над кемпингом, — быстро отрапортовал Гэл, решив, что вопрос о том, каким местом он думал, ответа явно не требует. — Я… э-э-э… гулял там с Бертой. И тут она что-то почуяла, Берта то есть, — он перевёл дух и прямо посмотрел в сузившиеся сердитые глаза Миллера. — Я не знал, что я там могу найти, понимаете? Это случилось сразу после Генриетты… Я должен был посмотреть, понимаете?

Он чувствовал, как дрожит его голос, но ничего не мог с этим поделать.

— Допустим, — немного помолчав, бросил Миллер, всё так же прожигая его глазами. — Но, чёрт тебя дери, ты же потом увидел, что это пума! Пу-ма! Не бродячий щенок и не котёночек, которого надо спасать! Почему ты не рванул оттуда без оглядки?

Гэл так ярко вспомнил всё, что произошло в той полузасыпанной камнями пещере, словно опять стоял там на четвереньках, грязный, как прах, перед громадным, распростёртым на земле, беспомощным зверем.

— Я… хотел, — хриплым полушёпотом пробормотал он. — Честно, хотел уйти, клянусь Марией-Девой! Но он на меня посмотрел. Кугуар. Открыл глаза и посмотрел. Как будто просил, чтобы я не бросал его… и я не смог, понимаете?

Он запнулся и смолк. Воцарилась тишина.

— Доктор Дулиттл… — устало буркнул шериф себе под нос, потирая шею, и его пронзительный взгляд немого смягчился. — Или святой Франциск. Или тайный Санта. Это же безумие какое-то, Гэл Стефан!

— Но он тоже хотел жить, — вдруг выпалил Гэл, облизнув пересохшие губы. — Он тоже Божья тварь, он хотел жить, и если уж я туда… к нему… ну, попал…

— Надо было дать ему собой пообедать, зачем мелочиться, — живо подсказал Дэвис, широко улыбаясь, а шериф поморщился и хмуро осведомился:

— Ты что, Гэл Стефан, вознамерился приносить себя в жертву всем тварям Божьим?

— Но если я могу… — упрямо возразил Гэл, в смятении отводя глаза, — если так получилось, что только я и могу… а ведь так получилось… с ним… с Генриеттой и с Эдди тоже… значит, я должен это сделать. Понимаете?

Он снова вскинул глаза, переводя напряжённый взгляд с замкнутого лица шерифа на доброжелательное лицо Дэвиса. Боже, он не знал, как передать им то, что он чувствовал, им, этим взрослым, умудрённым опытом, всезнающим людям, которые наверняка считали его недоделанным малолетним придурком!

В носу у него предательски защекотало. Да уж, не хватало только разреветься перед ними…

— Святой, — весело подытожил доктор, так внимательно и остро взглянув на Гэла, словно впервые его увидел. — Не знаю, Франциск ли, но святой уж точно. Или блаженный, что одно и то же. Много ли людей жертвовало хоть чем-то ради тебя, дурачок?

Ну вот. Дурачок.

Гэл подумал, подумал и отрывисто сказал:

— Немного. Но они всё равно были.

Дядька Сандро, приютивший его после смерти матери. Бесшабашный фокусник Дэн Ромеро, обучивший его любви. И Элис, Элис-Не-Даёт, подобравшая его на дороге и расплатившаяся за это собственным кровом. И Ша Акичита, позволивший ему покататься на Вакиньяне и показавший, как надо стрелять. И насмешник Кит, никогда не отказывавшийся объяснять ему всё, что бы он ни спросил.

И шериф Миллер, Клод Миллер, пустивший его в свой дом, отстоявший его перед фараонами и даже заплативший за него залог в суде. Только что сказавший, что он откромсал бы за Гэла яйца мудаку Берроузу!

— Да вы и сами, док, — ликующе воскликнул Гэл, шмыгнув носом, но начав уже улыбаться. Он знал, точно знал, что прав! — Вы и сами лечили меня! И один раз даже не взяли денег! И за лекарства для пумы — тоже!

— Эк я облажался-то! — в наигранном ужасе всплеснул руками Дэвис и покатился со смеху вместе с Гэлом. А шериф с тяжким вздохом завёл мотор.

— Сколько бы людей ни делали что-то ради тебя, Гэл Стефан, — назидательно произнёс он, уже не оборачиваясь, — это вовсе не означает, что ты обязан теперь спасать каждую придавленную камнями пуму, чёрт тебя подери! Потому что когда такая зверюга порвёт тебя, никто из этих людей не обрадуется! Ты меня понял?

Гэл поймал в зеркале его хмурый усталый взгляд и опять виновато потупился.

— Да понял я, понял, — уныло пробубнил он, ковыряя пальцем обшивку кресла. — Не дурак.

- Да ну? — Миллер иронически вскинул брови. — Не порти мне сиденье, Франциск.

Доктор Дэвис снова мягко рассмеялся. И тут оказалось, что они уже почти подъехали к «Хвосту скакуна», вот чудеса-то!


* * *

От этого вечера в «Хвосте скакуна» Элис не ожидала никаких подвохов. Ей нравилось выступать у Гаса, нравилось то, как их с Гэлом принимают тамошние завсегдатаи. Хотя она, конечно же, не могла забыть ту весеннюю заварушку в «Скакуне», откуда еле-еле вытащила Гэла. Элис не спрашивала, вспоминает ли об этом Гэл, но почти не сомневалась, что тот, по своему обыкновению, выбросил это из головы и не держит на ковбоев зла.

Пресвятой засранец.

Однако Элис никак не ожидала увидеть в толпе завсегдатаев «Скакуна» Клода Миллера и Мартина Дэвиса — она-то считала, что Миллер всего лишь подвезёт Гэла к бару и высадит. Судя по тому, как удивлённо загудели, а потом сразу притихли поддатые ковбои, и для них этакое явление тоже было в новинку. Дэвис улыбался, застенчиво раскланивался и пожимал тянувшиеся к нему руки, Миллер только серьёзно кивал в ответ на приветственные возгласы. Пока оба пробирались к стойке, Гэл протиснулся к Элис, лыбясь широко и смущённо.

— Прости, без репетиции, шериф припоздал за мной заехать, — выпалил он виновато.

Элис не стала спрашивать, как с ними в машине оказался доктор Дэвис, и просто молча вручила парню гитару. Но тут Гэл едва не выронил инструмент из рук, зачарованно уставившись на нового посетителя, вошедшего в бар.

Этот вошедший был высоким, смуглым, статным, одетым лишь в поношенные джинсы. Костяной панцирь, прикрывал его грудь, а в карих глазах при виде опешивших Гэла и Элис вспыхнуло знакомое лукавство.

У Элис перехватило дыхание. Всё-таки он пришёл!

— Ша Акичита! — выдохнул Гэл, засияв ярче любой запылённой лампочки под потолком бара. — Ты пришёл! Сюда! — он оглянулся на Элис, будто не веря своим глазам и требуя от неё подтверждения случившемуся. — Вот здорово!

— Уоштело, — степенно согласился индеец, пробившись к ним сквозь толпу, и, на миг потеряв всю степенность, подмигнул Элис, а Гэла хлопнул по плечу. — Я хочу вас послушать, хокши-ла, тебя и твою леди.

Элис подумала, что Гэл сейчас повиснет у индейца на шее, но нет, мальчишка только возбуждённо сверкнул глазами и рванулся к микрофону. Элис оставалось только засмеяться, глянув в лукавые глаза Ша Акичиты, и развести руками.

Она тоже была так странно, горячо и по-детски рада его приходу, что сама удивлялась. Гэл ударил по струнам, взяв первый аккорд, и песня хлынула в притихший зал, как буйный летний ливень на пересохшую от жары землю.

— Caravan is comin, all guitars are strumming, chief is sitting high with gold across the chest, I'm just a little chavo, I don't even own a guitar, but mama they got girl that I love the best… Lela, lela, lela, lela pala tute, jas kana meres merava pala late…

Недаром Гэл так любил горланить эту залихватскую песню. Она так ему подходила, его весёлому беспечному нраву. Кит в таких случаях говорил: «Заплети горе верёвкой»… или что-то в этом духе.

— Lela, lela, lela, lela pala tute, I'm dying dying, dying after you, lela, lela, lela, lela pala tute, girls they like the kissing, as much as we do…

…Но Элис мгновенно напряглась, когда Ша Акичита вдруг деловито вынул микрофон из пальцев у обалдевшего Гэла. К тому времени и Элис, и Гэл уже порядком устали, несмотря на рвущийся наружу кураж. Было самое время глотнуть горячего чаю на кухне у Гаса и немного отдохнуть. Элис растерянно заморгала, а Ша Акичита внезапно снова подмигнул ей и проговорил своим спокойным глубоким голосом:

— Уоштело, минуту внимания, джентльмены, — и, терпеливо дождавшись, когда это самое внимание удивлённо заворчавших ковбоев полностью будет приковано к нему, продолжал: — Мы тут все знаем, в каком затруднительном положении оказались леди Элис и её мальчуган. В Маунтин-Риверсе они лишились своего крова. Их фургон был застрахован, но сумма выплат за него слишком мала, чтобы леди могла позволить себе купить новый фургон и жить той вольной жизнью, какой жила раньше.

К этому моменту Элис очнулась, выпав из ступора, в котором пребывала после второй его фразы, и одним рысьим прыжком очутилась возле этого полуголого наглеца, этого чёртова Тарзана.

— Как вы смеете?! Кто вас просил?! — яростно зашипела она и вцепилась в его широкое запястье, обмотанное бисерным браслетом, в тщетной попытке вырвать у него микрофон. — Зачем вы?..

Его свободная рука вдруг взметнулась, мягко накрыв её губы, и от краткого прикосновения этой загрубевшей тёплой ладони Элис умолкла так же прочно, как если бы он заткнул ей рот кляпом. А Ша Акичита кивнул в знак одобрения и невозмутимо продолжал:

— Леди независима и горда… и должна свободно выбирать, как ей жить, как птица должна свободно летать в небе. Уедет от нас леди Элис или останется — она имеет право как на то, так и на другое. Давайте же скинемся, кто сколько может, чтобы предоставить ей такую свободу, потому что мы её друзья. Её, — тут он посмотрел на замершего в остолбенении Гэла, — и её мальчугана. А друзья всегда помогают друг другу. Я всё сказал, хейапи.

Он всё так же деловито взял со стойки бармена большую глиняную тарелку, на которую посетители бросали наличные при расчёте за выпивку, и поставил её на столик перед собою. Положил туда пачку сотенных купюр, перетянутых резинкой, и тяжело брякнувший камушек. Самородок!

— Ша Акичита! — простонала Элис, снова обретя дар речи, и закрыла ладонями пылающее от стыда лицо. Она была готова провалиться сквозь обшарпанный линолеум треклятого бара. И вдруг почувствовала, как кто-то неловко обхватывает её за плечи, успокаивая. Гэл. Его яркие глаза блестели непролитыми слезами, но губы вздрагивали в изумлённой улыбке.

Ковбои наперебой загалдели, а из кухонной двери внезапно показался Гас, вынимающий из кармана чековую книжку.

— Парень прав, — веско произнёс он. — Маунтин-Риверс задолжал тебе, Элис Не-Даёт, тебе и твоему парнишке. Я бы обращался с тобой, как с королевой, согласись ты поселиться у меня в «Скакуне», — он взглянул в сторону шерифа и слегка поклонился. — Сейчас тебя защищает закон, и это хорошо, но у тебя был твой дом, пусть и на колёсах, когда ты приехала сюда, а теперь его нет. Так что бери, — он усмехнулся, выписав чек и аккуратно положив его в тарелку, — бери и не прекословь. Женщины! — он философски пожал могучими плечами. — Даже лучшие из вас упрямы как ослицы.

Ковбои захохотали, загудели и чередой потянулись к столу, сосредоточенно опустошая свои карманы. Ша Акичита весело заулыбался, а Элис обречённо опустила голову. Больше ей ничего не оставалось.

…— И вот за какие-то четверть часа эти чёртовы шовинисты, эти бродяги, эти несчастные благотворители, — беспомощно закончила Элис, уныло глядя на пиратскую аватарку Кита в центре экрана лэптопа, — накидали нам столько денег и чеков, что эта куча не уместилась в тарелке… все, кто там был! Даже Миллер, Господи Боже ты мой! Даже доктор Дэвис! А я… я всё стояла, как дура, держалась за голову и слова не могла вымолвить, будто этот наглец Ша Акичита меня заколдовал!

— Конечно, заколдовал и правильно сделал, — безапелляционно заявил Кит, и Элис возмущённо подпрыгнула на стуле. Хотя чего ещё ей было от него ожидать! — Учись с достоинством принимать чужую помощь, леди Не-Даёт, ты уже большая девочка, и это вовсе не зазорно — принимать помощь от друзей. Ты не по своей вине очутилась в такой заднице, да ещё и с пацаном на руках…

— Я не на руках! — энергично запротестовал Гэл, возникая на пороге спальни с пакетом кукурузных чипсов. Он уже успел переодеться в шорты и шлёпанцы и даже пропотевшую и провонявшую табаком чёрную футболку, в которой выступал, сменил на голубую с Королём-Львом на груди.

— …раз уж наш столп общественной морали на тебе не женился, — как ни в чём не бывало закончил засранец в пиратской треуголке.

Гэл поперхнулся чипсом и судорожно закашлялся, а Миллер, шедший следом, заботливо похлопал его между лопаток. Элис придушенно застонала и уронила голову на руки, мечтая теперь провалиться сквозь пушистый сиреневый ковёр гостевой спальни.

— Добрый вечер. Мы не помешали? — учтиво осведомился шериф, задержавшись на пороге. Он тоже был в домашних слаксах и футболке, только, конечно, не с Королём-Львом, а в простой тёмно-синей.

— Что вы, что вы, ни в коем случае, — самым что ни на есть светским тоном заверил его Кит. — Вас-то мне и надо, вас обоих с Эсмеральдой, имею я в виду. Умоляю, проследите, чтобы наша неистовая дама не захлопывала меня, пока я не выскажусь до конца. У вас же есть наручники? Можете на неё пока их надеть, а я скажу следующее… — он выдержал эффектную паузу и продолжал, убедившись, что все затаили дыхание: — Открою карты — я давно намеревался поступить так же, как эти ваши неотёсанные деревенские олухи, накидавшие тебе, леди Не-Даёт, полную шапку монет, будто бы ты сидела на перекрёстке перед винным магазином. Только я хотел подключить к этой благородной операции Эсмеральду, чтобы тот втихаря сфоткал на телефон твою банковскую карту — к слову, о картах. А теперь я могу обойтись без этих шпионских трюков и честно, со всей откровенностью сообщить, что хочу внести свою лепту вдовицы в это богоугодное дело. Леди Не-Даёт, не стоит так скрежетать своими прелестными зубками, не то тебе скоро понадобится дантист, а это недешёвое удовольствие. Вот купишь фургон — тогда и скрежещи.

— Ух, зараза! Трепло! Пират несчастный! Иди… ко всем чертям! — свирепо прорычала Элис, буравя экран взглядом. От более крепких выражений её удерживало только присутствие Гэла. — Ещё чего не хватало!

Гэл и Миллер безмолвно переглянулись, и Миллер выжидательно поднял брови.

— Ты отказываешь мне, своему самому старому и верному другу, стоящему одной ногой в могиле?! Отказываешь в праве сделать то, что сделали для тебя совершенно посторонние люди?! — трагическим полушёпотом просвистел Кит. — Отказываешь — небось ещё и на основании того, что я беспомощный нищий калека?!

— Я вовсе не... — запальчиво запротестовала Элис, немедля попавшись на удочку, и тут же осеклась. — С-скотина! Да чтоб ты…

— Пропал? Провалился? Сгорел? — любезно подсказал Кит. — Ты тогда сразу состаришься от скуки, красавица. Итак, гони номер карты. Где её сумочка, Эсмеральда?

— Сидеть! — гневно скомандовала Элис мгновенно подорвавшемуся с места второму засранцу, и Гэл так же резко плюхнулся на ковёр, как и влетевшая в комнату Берта. Миллер, всё ещё стоявший у дверного косяка, вдруг медленно съехал по нему вниз, содрогаясь от беззвучного смеха, и сел на корточки. Элис только страдальчески замычала, поняв, до чего же по-идиотски всё это выглядит.

— Хоу-хоу-хоу! — провозгласил Кит зычным басом Санты, но тут же надрывно закашлялся и продолжал своим обычным голосом: — Хочу соблазнить тебя, о неподкупнейшая из прекрасных и прекраснейшая из неподкупных! Открой мне номер своей карты, а взамен я открою тебе свой лучезарный лик. То бишь пропитую, распухшую от эскулапских снадобий и местами покрытую щетиной рожу. Я серьёзно. Хочешь?

— Хренов шантажист и манипулятор, — с чувством заявила Элис, начиная невольно улыбаться. Он был невыносим, но как же она его любила!

— И твой друг, — важно подтвердил Кит, — друг, который имеет право помочь тебе, так же как ты ему, то есть мне, если у меня, однажды сгорит больничный бокс. Так что, по рукам? Ты смотришь в мои бесстыжие зенки и завороженно диктуешь мне волшебные цифры своего счёта, девочка моя?

Элис с беспомощной досадой перевела взгляд с его аватарки на Гэла, который усердно кивал непутёвой башкой, на Миллера, успокаивающе ей улыбавшегося… и тут она действительно успокоилась и даже развеселилась. Чёрт бы их всех побрал, они были несносны, все до одного — эти мужики от мала до велика, стремящиеся распорядиться её жизнью и точно знающие, как будет лучше для неё, словно строгие папаши, но тем не менее… тем не менее, они действительно были её друзьями!

Она сдалась. Молча придвинула к себе лэптоп и быстро вбила в окошечко для сообщений цифры, которые знала на память.

— Если ты на самом деле не хочешь, — неловко сказала она, снова на миг обернувшись к Гэлу и к Миллеру, которые напряжённо уставились на экран. — Если ты просто поймал меня на «слабо», то пусть. Пусть будет по-твоему, вот и всё.

— Слово короля — золотое слово, — важно изрёк Кит, возясь с чем-то там у себя так явственно, словно реально тащил откуда-то настоящую съёмочную камеру. Он даже запыхался. — Чего мне стесняться? Я же прекрасен. Любуйся.

Видеорежим наконец сработал, и Элис постаралась не ахнуть, впервые взглянув на человека, чей голос сопровождал её почти два года. Она услышала, как позади неё прерывисто и громко вздохнул Гэл.

Кит совершенно точно и беспощадно описал себя. Человек, полулежавший на кровати с приподнятым изголовьем, в измятой тёмно-зелёной пижаме, казался измождённым до предела и неестественно скрюченным. В вороте пижамы виднелись острые ключицы, и под одну из них уходила игла от стоявшей сбоку от кровати капельницы. Он был совершенно лыс, и на его одутловатом, изжелта-бледном, как пергамент, лице остро и ярко блестели тёмные живые глаза.

Угол его большого рта дёрнулся в усмешке, и он с обычным своим ехидством осведомился:

— Что? Похож я на Стива Хокинга? Все паралитики похожи друг на друга весьма своеобразной позой, но у меня, к сожалению, нет его бабла.

— Не похож, — проглотив комок в горле, решительно возразила Элис.

— Гонишь, — весело определил Кит. — Эсмеральда, скажи своё веское слово. Похож?

— А… кто это? — с запинкой пробормотал Гэл, и Кит хохотнул, саркастически вскидывая брови:

— Я всё время забываю, что ты дремуч, как сибирский медведь, Эсмеральда. Ладно, потом погуглишь, это тебе полезно. И, коль мы теперь можем свободно пялиться друг на друга, отойдя от первоначального радостного шока, давайте посчитаем, состоятельные кроты.

— Что посчитаем? — слабым голосом спросила Элис. Господи, какие ещё кроты?! Ну что он опять городит!.. Она едва удержалась от всхлипа и выпалила: — Между прочим, я и правда ужасно рада тебя наконец-то увидеть, старый ты пират!

Горло у неё сжалось. Она вдруг поняла, что всё это время втайне надеялась, что Кит соврал ей про свою болезнь, сочинил какую-то дурацкую байку, а сам — вовсе не инвалид, прикованный к постели до конца жизни.

Но он не соврал. Проклятье, он сказал правду!

— Посчитаем, сколько у тебя теперь бабла, и хватит ли его на подержанный, но приличный трейлер со всей обстановкой, — с глубоким вздохом пояснил Кит. — И я доброшу недостающую сумму, если уж выкрутил из тебя номер твоего счёта. Я могу себе это позволить, моё содержание на сраной больничной койке оплачивает КГБ, не забывайте, — он снова сипло хохотнул и досадливо сморщился: — Вы трое, хватит взирать на меня, как стая Бемби, отбившихся от мамочки! — Он дурашливо округлил глаза и демонстративно захлопал ресницами, видимо, изображая Бемби. — От вас, шериф, вообще такого не ожидал. В общем, баста. Давайте подобьём бабло и вылезем на площадку, где торгуют подержанными тачками. Приценимся и выберем что-нибудь поприличнее.

Так они и сделали.


* * *

Гэл вышел из супермаркета с пакетом под мышкой, подталкивая ногой громыхающий скейт. Такой фигни у него сроду не было, такой глупой детской игрушки, но, может, потому она ему так и нравилась. Он оправдывал себя тем, что на скейте было куда удобнее рассекать по городку. И кататься на этой штуковине он научился сразу, едва лишь встал на неё, ловко балансируя и удерживая равновесие.

Элис с Миллером уже не боялись отпускать его из дому одного. Ведь все опасности и кошмары закончились, слава Спасителю-Иисусу. Элис полностью погрузилась в обустройство нового трейлера, который уже не был Стариканом, нет — они почему-то прозвали его Жирафом, и Гэл даже решил расписать фургон снаружи изображениями разных африканских зверей. Потому-то он и отправился в супермаркет — за баллончиками с краской.

Они собирались уехать из Маунтин-Риверса через пару дней — сперва в Вайоминг, где у Элис была договорённость о выступлениях аж до Дня Благодарения, а потом… потом подвернулось бы что-то ещё.

Гэл наморщил нос, жмурясь под лучами полуденного солнца, и счастливо вздохнул. Он соскучился по дороге. Как и Элис, и Берта! Развернув скейт, он ловко покатил вниз по улице — от супермаркета к следующему кварталу.

И внезапно задумался о том, радуется ли шериф Миллер их скорому отъезду. Чёрт, они ведь наверняка здорово ему мешали, в особенности сам Гэл. Он давно понял, как высоко Клод Миллер ценит порядок, размеренность, спокойствие, а тут… Гэл даже фыркнул, вспомнив, как носился по дому наперегонки с радостно гавкающими собаками, как подпевал в чинной гостиной музыкальному центру, изрыгающему «Начни носить лиловое» вместо заунывных рояльных раскатов, которые обычно слушал шериф. А ещё Гэл никак не мог удержаться от того, чтобы не прокрасться ночью к холодильнику вместе с собаками и не выгрести оттуда что-нибудь вкусненькое. А ещё... Да что там вспоминать! Ясно было, что Клод Миллер испытает немалое облегчение от их отъезда, оставшись наконец один в своём громадном, старинном, чинном доме.

Гэл неожиданно вспомнил, как Элис, подобрав его на дороге, сказала: «Я всегда буду одна, мне так нравится, и мне никто не нужен». А сам он тогда ответил ей: «Но это же скучно. И страшно».

А каково было шерифу?

Гэл не успел обдумать это как следует — рядом с ним вдруг раздался короткий автомобильный сигнал. Он тормознул свою доску, поставив ногу на асфальт, и настороженно оглянулся — из приоткрытого окна знакомого серого «кадиллака» на него с мягкой улыбкой смотрел доктор Дэвис. Больше на перекрёстке ни одной машины не было.

Гэл тоже заулыбался и совсем соскочил на тротуар. Док был клёвым чуваком, деликатным и таким добрым к ним всё это время. Гэлу очень хотелось поговорить с ним перед отъездом — и вот, не иначе как Мария-Дева исполнила его желание!

— Привет, — весело сказал док. — Ух, как ты быстро катишь, я едва тебя догнал, — он рассмеялся, покачивая головой. — Держу пари, у тебя раньше не было такой штуковины.

Как он угадал?

— Это же баловство, — рассудительно объяснил Гэл, ногой покатывая скейт туда-сюда по тротуару. — Не еда же и не одежда. Кто бы мне это раньше покупал? Да я и сам себе не купил бы — зачем?

Дэвис снова понимающе качнул головой, поглядывая на него.

— Ты торопишься? — неожиданно спросил он. — Мисс Хилл ждёт тебя прямо сейчас?

Гэл засмеялся и с удовольствием ответил, глядя в добрые глубокие глаза Дэвиса:

— Она возится с Жирафом… — и расхохотался ещё пуще, видя, как док всё выше и выше поднимает тёмные брови. — Мы так назвали наш новый фургон. Он классный! Прежний звался Стариканом… ну, тот, который сгорел… а этот — Жираф.

— Это что, подъёмный кран? — предположил доктор, и Гэл закатился ещё громче — хорошо хоть, рядом никого не было, никто не слышал, как он ржёт, будто офигевший от радости мустанг.

— Хочу побеседовать с тобой перед вашим отъездом, — вдруг очень серьёзно произнёс Дэвис. — Меня интересуют твои планы на будущее, и я бы с удовольствием обсудил с тобой кое-что. Когда вы с мисс Хилл уезжаете?

— Планируем послезавтра, — солидно откликнулся Гэл и понял, что ему ужасно хочется послушать, что же скажет ему док. — Можно и прямо сейчас поговорить, я не тороплюсь… если честно, мне совсем нечего делать, вот разве что Жирафа размалевать жирафами, — он ухмыльнулся и залихватски потряс пакетом с забрякавшими там баллончиками, — но это терпит. Только мне надо сперва Элис предупредить, чтобы она не волновалась.

Док одобрительно кивнул, наблюдая, как Гэл сосредоточенно ищет телефон в карманах ветровки. Но, когда мобильник наконец нашёлся, оказалось, что он намертво разряжен. И когда успел? Вот гадство, опять из-за игрушек небось. Гэл уныло покосился на Дэвиса и пробормотал:

— Ну извините, док, тогда сегодня не получится.

Дэвис заметно огорчился — у него прямо лицо вытянулось — поразмыслил немного и предложил:

— Назови мне номер её телефона, я ей сам позвоню.

Ну конечно же! Сразу воспрянув духом, Гэл продиктовал ему номер мобильника Элис и начал возиться с норовившим укатиться скейтом, краем глаза следя за тем, как Дэвис сосредоточенно подносит сотовый к уху. Он не сомневался, что Элис не будет возражать против их встречи.

Так оно и вышло. Док весело сказал в трубку:

— Мисс Элис, добрый день. Как приятно слышать ваш милый голос. Да. Да, я знаю, что вы вот-вот уезжаете, и мне очень жаль, право. Скажите, могу ли я похитить у вас Гэла на часок? Мне хотелось бы обсудить с ним его планы на жизнь. Он у вас очень интересный и подающий большие надежды молодой человек.

Гэл даже покраснел, услышав этакое. Док что, и вправду так про него думает?! Офигеть!

— Да. Да, — произнёс Дэвис в трубку. — Я бы с радостью пригласил его к себе домой на чашку чая, с вашего позволения. Моя экономка, мисс Камингс, испекла превосходный лимонный пирог. Да, конечно. Обязательно. Благодарю вас за доверие, мисс Элис, увидимся.

Он нажал на «отбой» и с улыбкой посмотрел Гэлу в глаза:

— Мисс Хилл разрешила нам пообщаться с условием, что после чаепития я доставлю тебя в кемпинг, ты там должен нарисовать Африку на фургоне.

— Я же говорил! — с облегчением возликовал Гэл, и Дэвис кивком указал ему на заднее сиденье, продолжая улыбаться:

— Клади свой скейт и краску в багажник, а сам прыгай сюда.

Улица по-прежнему была совершенно пуста, когда Гэл рассеянно оглядел её, усаживаясь в «кадиллак». Скейт и пакет с баллончиками расчудесно уместились в большом багажнике. Большом и идеально чистом.

— Между прочим, — внезапно сказал Дэвис, трогая машину с места, -— у меня тоже никогда не было скейта, и я бы хотел на нём хоть раз прокатиться. Но это будет выглядеть смешно.

— Если у вас в саду есть дорожки, то можно попробовать там, — оживлённо предложил Гэл, хоть и не помнил, есть ли возле дома доктора этот самый сад. — Я не буду смеяться, честно! Ну или совсем чуть-чуть, — добавил он, прыснув, и тут же посерьёзнел, положив подбородок на спинку переднего сиденья и виновато глядя сбоку на точёный профиль Дэвиса. — Вы не обидитесь?

— Как я могу на тебя обижаться, — со странной грустью произнёс вдруг тот, мельком посмотрев на него. — Ты же сама жизнь, мальчик. Маленький фавн.

Лицо его тоже стало каким-то печальным, Гэл не знал, отчего так, но, желая снова вернуть улыбку на это красивое лицо, неловко поёрзал на сиденье и выпалил:

— Нет уж, я не хочу быть фавном! Элис рассказывала, что у них козлиные ноги с копытами и даже рога! — он дурашливо оглядел свои пыльные кроссовки и сосредоточенно ощупал лоб, будто в поисках пресловутых рогов. — И ещё что-то с ними не так, но она не сказала, что.

— Я догадываюсь, что, — Дэвис сосредоточенно сдвинул брови, но в его глазах всё-таки зажглись озорные искорки, чему Гэл очень обрадовался. — Однако тоже не скажу. Погугли.

— Ну до-ок… — заканючил Гэл, всё ещё опираясь подбородком на спинку переднего кресла и едва удерживаясь, чтобы не расхохотаться, — я же сейчас просто мозги свихну, гадая, чего там ещё с этими несчастными фавнами не так!

За такими занимательными разговорами они проехали ещё пару кварталов и повернули к дому доктора. Оказалось, что позади него и вправду есть сад, окружённый резной оградой, а с улицы в дом вёл отдельный вход — тот, что с крыльцом и табличкой. Автоматические ворота в ограде плавно поднялись, когда док нажал на кнопку маленького пульта. Машина по асфальтовой дорожке въехала прямиком в просторный подземный гараж, ярко осветившийся сразу вспыхнувшими там лампами дневного света.

Экономки в доме не оказалось — док пояснил, что она, наверно, уже ушла, но лимонный пирог стоял в духовке, да такой вкусный! Гэл умял три куска подряд, пока вёл с доком неспешную беседу по поводу своей будущей учёбы, излагая ему все планы Элис на этот счёт и даже больше того.

— Кит считает, что мне надо в цирке выступать. Ну там, мысли читать, угадывать, что у кого лежит в карманах, и всякое такое, — со смехом поведал он, облизывая пальцы. Таких вкуснющих пирогов даже Элис не пекла! — Но на самом деле это всё ерунда, конечно. Я и не умею ничего эдакого. Кит просто прикалывается, дразнит Элис и меня. Кит — это друг Элис из России, — пояснил он в ответ на недоумевающий взгляд дока и немного рассказал про Кита — всё, что того не обидело бы, услышь он этот рассказ.

— А сам ты как намереваешься использовать свои способности? — осведомился Дэвис, едва дослушав, и Гэл даже немного обиделся — неужто Кит совсем доктора не заинтересовал? И ещё он удивился, заметив, что красивые тонкие руки Дэвиса бесцельно поглаживают кружевную белую скатерть, трогают то серебряный нож, то салфетку, то вилку. Волнуется он, что ли? Из-за чего? И что он подразумевал, когда упомянул про его способности?

— Вы про что? — с запинкой выдавил Гэл, проглотив слюну. В горле у него пересохло, хотя он только что осушил целую кружку холодного имбирного чая. Он снова вспомнил, как тогда, в магазине, Дэвис сказал ему про его «дар». Про его «инаковость». Но ведь ни одна живая душа на свете, кроме Элис, Кита и Миллера, не знала, каким странным образом он нашёл Эдди и Генриетту! О голосах, раздававшихся в его голове!

Доктор просто угадал? Или это шериф рассказал ему, они ведь друзья. Подумав о последнем, Гэл немного успокоился, а Дэвис, на миг коснувшись его локтя своими длинными пальцами, грустно улыбнулся и произнёс, будто подслушав его мысли:

— То, что некие особые способности — паранормальные или экстрасенсорные — у тебя есть, для меня неоспоримый факт, — тихо сказал док. — Я знаю, что это ты нашёл Генриетту и того парнишку там, в горах. Но не знаю, как. Я уже говорил тебе и повторю, что понимаю и разделяю твою инаковость. И хочу знать о тебе как можно больше. Но если ты сам не хочешь или не можешь это обсуждать, то не рассказывай.

У Гэла почему-то защемило сердце, когда он оторопело глянул доктору в глаза. Дэвис смотрел на него так напряжённо… почти умоляюще. Это он-то, всегда такой спокойный и уравновешенный!

— Ну почему не хочу… — ошеломлённо пробормотал Гэл, снова безотчётно сглотнув. — Вы же друг шерифа… и вы точно не напишете про меня в газеты и на телешоу, — он кое-как усмехнулся и вздохнул. — Да и нет у меня никаких особых способностей. Я просто услышал их голоса, понимаете? Генриетты и Эдди.

— Каким образом? — быстро спросил Дэвис, чуть нахмурившись.

— Генриетта… она говорила: «Скажи моей маме, что я тут», — глухо вымолвил Гэл и на секунду прикусил нижнюю губу. — А Эдди… тот всё хотел, чтобы убрали камень. Он лежал под камнем. Убийца засунул его туда, понимаете?

— Думаю, что понимаю… — медленно отозвался Дэвис после паузы. — И что... они твердили только это?

Гэл кивнул и криво усмехнулся:

— Мне хватило. Я чуть не… неважно, в общем.

— Как странно… — тихо сказал Дэвис, не спуская с него глаз, и Гэл опять кивнул. Он был рад, что рассказывает всё это доку, хотя тот, похоже, и сам не мог растолковать, как такое получалось, но всё-таки.

— Я не знаю, откуда это взялось и зачем. Но если это мой… как вы тогда говорили, мой дар, то он мне дан зачем-то, — горячо выпалил Гэл. Он впервые произнёс вслух всё, о чём часто думал. — Получилось так, что только я смог им помочь... Эдди и Генриетте. Больше их никто не услышал бы. Значит, меня кто-то выбрал для этого. Может, даже Спаситель-Иисус… пусть и не явился в горящем кусте, потому что я не шибко-то достоин его видеть… — Гэл перевёл дыхание и решительно закончил: — И если надо будет помочь ещё кому-нибудь, то я помогу. Всю жизнь буду помогать.

— Станешь полицейским миноискателем? То есть трупоискателем? — с неожиданной холодной насмешкой в обычно мягком голосе вдруг осведомился доктор. — Я не говорил тебе, что ты должен именно так использовать свою инаковость, Гэл Чирешару. Ты ведь цыган, и, если я не ошибаюсь, и твои предки родом из Трансильвании? В тебе течёт… — он чуть помедлил, — особая кровь.

— Какая? — Гэл так и прыснул со смеху. Особая кровь, ну надо же! Шериф Миллер мог бы порассказать своему другу, какими способностями наделяет такая кровь её обладателей, то и дело отсиживавшихся у него в камере! — Мир набит цыганами, от нас рогатиной не отмашешься, как говорила моя тётка Лили. Roma pretutindeni — цыган полно!

— Ты себя не ценишь, — док с укоризной сдвинул брови, и Гэл совсем развеселился, вспомнив, как о чём-то эдаком толковал и шериф. Пресвятые угодники, что такого они нашли в нём, в неотёсанном цыганском воришке?!

Пора было сменить тему разговора, которая явно слишком действовала доку на нервы, хотя Гэл не понимал, почему.

— А пойдёмте в сад! — живо предложил он. — Я научу вас кататься на скейте!

Дэвис долго молчал, внимательно разглядывая его — так внимательно, что Гэл окончательно растерялся. Опять он что-то не то сказанул, и док расстроился? Но ведь они это уже обсуждали!

— Не стоит, — негромко произнёс наконец Дэвис. — Я пошутил насчёт такой глупости, только и всего.

— Но это же прикольно! — с горячностью возразил Гэл, в замешательстве ероша свои спутанные кудри. Он вдруг подумал, что док, как и шериф, должно быть, ужасно одинок, и ему, наверное, бывает тоскливо одному. — Давайте попробуем! А? — он наклонил голову к плечу, просительно глядя на Дэвиса. — Будет весело, вот увидите, честно!

Док ещё немного помолчал, рассматривая его, а потом коротко рассмеялся. Коротко и сухо.

— Ты в самом деле хочешь доставить мне удовольствие этой детской забавой? Ну что ж, тогда пойдём.

Он отставил в сторону стул, бросил на скатерть старомодную накрахмаленную салфетку и поманил обрадованного Гэла за собой. Тот пулей выскочил из-за стола, хотя неожиданно почувствовал лёгкое головокружение — наверное, имбиря в выпитом им чае оказалось слишком много.

— Так скейт же в машине остался! В багажнике! — спохватился он.

— Сейчас зайдём в гараж и заберём, — рассудительно отозвался док. Он вроде как перестал сердиться и печалиться, слава пресвятому Иосифу!

В саду было хорошо. Тепло, солнечно, тихо, только птица какая-то посвистывала. Синица, наверное. Пахло опавшей листвой, свежевскопанной землёй и почему-то яблоками, хотя яблонь Гэл не заметил. Это был даже не сад, а кусок настоящего леса: старые вязы, буковые деревья и молодые дубки — как-то странно для сада, рассеянно подумал Гэл, с любопытством озираясь. По саду пролегали три дорожки, а за ними виднелись какие-то грядки или клумбы — вот откуда пахло свежей землёй. Гэл отметил всё это краем сознания, как и то, что Дэвис идёт позади — почти вплотную к нему, отставая лишь на шаг.

И когда в голове у Гэла дружным хором взорвались голоса — множество голосов — и он сам отчаянно вскрикнул, потрясённо поворачиваясь к доктору, — тот заботливо подхватил его под локти. Теряя сознание, беспомощно падая ему на руки, Гэл увидел, что Дэвис успокаивающе ему улыбается.


* * *

Элис очень нравился их новый фургон. Их с Гэлом и Бертой новый дом. Их Жираф — дурацкое имя, но такое для него подходящее. Фургон был повыше, чем бедолага Старикан, но поуже и тоже довольно тесноват, но Элис подобрала сюда самый минимум мебели, стараясь, чтобы этот минимум был максимально удобным и полезным. Особенно для мальчика. Хотя Гэл настоял на том, что будет, как и прежде, обитать на кухне.

Элис купила уже и новый холодильник, и маленький телевизор, и микроволновку, обновила душевую кабинку, благо что с теми деньгами, которые скопились на её счету, она смогла себе это позволить. Ша Акичита был совершенно прав: эти деньги дали ей самое главное — свободу. Теперь она и Гэл могли ехать куда угодно… или остаться здесь, но по собственной воле, а не по чужой.

Они решили ехать.

Элис даже приобрела несколько ненужных, но милых вещиц вроде самодельной вазы для фруктов, напоминавшие те мелочи, что у неё когда-то были. И лэптоп она тоже купила — и Гэлу, и себе — перекинув на свой все данные с восстановленного полицией жёсткого диска от предыдущего сгоревшего девайса. Если бы она так же легко могла восстановить прежнюю жизнь!

За текущими хлопотами по обустройству нового трейлера Элис не заметила, как начало темнеть. Спохватившись, она отыскала в кармане мобильник. Было уже шесть часов пополудни. Гэл почему-то так и не явился раскрашивать Жирафа, хотя сам же собирался в супермаркет за баллончиками с краской.

Вот же разгильдяй…

Вздохнув, Элис набрала номер разгильдяя… и тут же выяснила, что абонент временно недоступен или выключен. Абонент небось опять играл в телефонные игрушки и напрочь разрядил мобильник!

В сердцах ругнувшись себе под нос и заперев фургон, Элис села за руль «форда». Дела можно было закончить и завтра. Но где же застрял парень? Ведь они накануне даже вместе подобрали в сети трафареты для росписи Жирафа. Гэл так радовался в предвкушении живописных работ, и на тебе, куда-то пропал!

Когда Элис остановила машину у дома Миллера, там уже стоял его «ровер». К гаражу шериф его не отогнал, видимо, ещё намеревался вернуться в свой офис. Берта и Джой, виляя хвостами, наперегонки кинулись навстречу Элис, и она рассеянно потрепала собак по холкам, отыскивая взглядом скейт Гэла — тот вечно бросал его возле крыльца, и Элис ему за это безуспешно выговаривала. Сейчас она была бы рада увидеть там эту злосчастную доску, но скейта у крыльца не было.

Элис стремительно прошла через холл на кухню, откуда по всему дому разносились вкусные запахи. Миллер, как она и думала, колдовал над ужином. В последние несколько дней он возвращался домой пораньше, и Элис, прекрасно понимая, отчего так, невольно чувствовала себя виноватой. Шериф хотел подольше побыть с ними перед их скорым отъездом, вот и всё. Но сейчас ей было не до чувства вины, как и ни до чего другого: только тревога пульсировала, как красные и синие мигающие огни полицейской машины.

Гэла в доме не оказалось — она могла бы даже не спрашивать об этом. Не валялся у крыльца скейт, не гремела музыка, в гостиной не надрывался телевизор, комментируя жизнерадостным голосом Клайва Стюарта матч между «Носками» и «Янки»… да и собаки, которые обычно всегда вертелись около парня, встретили Элис на улице.

— Шериф… Клод! — окликнула она, быстро пройдя на кухню. — Гэл… где Гэл? Вы его не встретили? Он не звонил?

Миллер так же быстро обернулся к ней от плиты. Его брови сдвинулись к переносице, голубые глаза потемнели, но ответил он, как всегда, ровно:

— Когда я вернулся, его здесь не было. Я считал, что он с вами, помогает обустраивать трейлер. И он не звонил. Вы сами ему звонили?

— Телефон не отвечает. — пробормотала Элис и на мгновение сильно прикусила нижнюю губу. — Наверное, разряжен.

Рука Миллера c зажатой в пальцах лопаткой замерла над жаровней, а потом он выключил газ и, больше не обращая внимания на шкворчавшее мясо, развязал и сбросил на табурет свой красно-белый полосатый фартук, над которым всегда так потешался Гэл. И достал из кармана мобильник, стремительно выходя из кухни в холл.

— Сержант? — негромко, но резко сказал он, и Элис поняла, что он связался с городским полицейским участком. — Были какие-нибудь происшествия после моего ухода? Любые, даже самые незначительные? Хорошо. Пошлите патрульную машину проехать по городу. Если ребята где-то увидят нашего парня, Гэла Стефана, пусть немедленно доставят его домой. Да, конечно. Я перезвоню.

Он нажал на «отбой» и тут же набрал другой номер:

— Харрис? Ты где? — он немного послушал, что ему отвечали, и устало проговорил: — Ладно. Ладно, я понял. У нас тут пацан пропал. Да, наш. Гэл Стефан. Нет, в городе. Я позвонил в участок, но вдруг ты увидишь или услышишь что-то подозрительное… Перезвони.

Он снова опустил телефон в карман и поглядел на Элис темными, как грозовое небо, глазами.

— Я предупредил патрульных и своего заместителя. Но надо начинать поиски самим. Куда или с кем Гэл Стефан мог пойти? — отрывисто спросил он, чуть ли не на ходу обуваясь и хватая куртку. — Куда он вообще собирался?

— В супермаркет за красками для нашего фургона, — ответила Элис, стараясь говорить громко и чётко, хотя чувствовала, как дрожит её голос. — Но это было днём… часа в два пополудни. Он собирался уходить, и я как раз позвонила ему, велела оставить собак здесь, а не таскать их с собой в магазин, тем более что он на скейте и не может смотреть за ними как следует... Это я виновата, я решила, что всё закончилось… и я запретила ему носить пистолет!

Она умолкла, задохнувшись и прижав ладонь к губам. Сердце у неё то билось часто и быстро, то совсем замирало. Она ощутила, как кровь отливает от лица и невольно протянула руку, вцепившись Миллеру в локоть, в рукав его потёртой замшевой куртки. Она боялась упасть.

Неужели опять? Неужели?.. Только это билось у неё в голове.

— Гэл Стефан — несовершеннолетний, — отозвался шериф, крепко взяв её за плечи и пристально вглядываясь в лицо. — Он не имеет права носить оружие, вы поступили правильно. Мисс Хилл? — его сильные руки чуть встряхнули её, пытаясь привести в чувство.

— Я в порядке… — пробормотала Элис, отстраняясь. — В порядке. И опасность же миновала! — она снова с мольбой взглянула на шерифа. — Он же мог… просто… заиграться со своим скейтом… и всё… в парке, например, встретить других подростков…

Голос у неё опять задрожал. Она и сама в это не верила.

— Сейчас мы всё выясним, — уверенно пообещал шериф, выходя на крыльцо и напряжённо всматриваясь в полутьму. Поднялся ветер, и сразу похолодало. — Гэл Стефан — действительно ещё подросток и притом изрядный разгильдяй, как мы с вами знаем... — он нехотя улыбнулся, снова оборачиваясь к Элис. — Так куда он мог пойти, до такой степени увлёкшись, что не нашёл возможности вас предупредить?

— Он никого тут толком не знает до такой степени, — пытаясь собраться с мыслями, начала было Элис, но тут же осеклась и замерла, увидев, что от ворот к крыльцу кто-то торопливо идёт. Но это был не Гэл — не его тонкая и гибкая мальчишеская фигура. Собаки, тем не менее, ринулись к пришедшему, виляя хвостами.

— Добрый вечер, — раздался знакомый приветливый голос.

Это был Мартин Дэвис — улыбающийся, высокий, в длинном тёмном пальто.

— Вы не встречали сегодня Гэла? — вместо приветствия спросила Элис, быстро сбегая по ступенькам крыльца.

Дэвис озадаченно качнул головой, всё ещё улыбаясь:

— Нет. А что? Я как раз хотел пригласить завтра его — вас обоих — и Клода, если он свободен от службы, конечно же, к себе на имбирный чай с лимонным пирогом. Моя экономка, мисс Камингс, великолепно… — он поглядел на лица Элис и Миллера и запнулся на полуслове: — Что случилось?

В его карих глазах вспыхнула тревога.

— Гэл Стефан не вернулся домой, — коротко пояснил шериф, обходя его и направляясь к воротам по шуршавшему под ногами гравию. Элис поспешила за ним, машинально запахивая куртку. — Не пришёл вовремя, не отвечает на звонки, вернее, у него отключен телефон. Я дал распоряжение патрульным: объехать город и проверить, нет ли его где. Мы собираемся в супермаркет, куда он отправился за покупками, и порасспрашиваем там продавцов, кассира… кого-нибудь. Может, кто-то видел, куда и с кем он ушёл.

— Я с вами, — живо сказал Дэвис, догоняя их. — Я не могу поверить, что с Гэлом что-то случилось. Быть такого не может, ведь преступник арестован, не так ли? Этот, как его, Джон… Джордж… Джим Берроуз! В конце концов, мальчик мог просто встретить кого-то и отправиться… м-м… в гости. У него здесь есть друзья его возраста? Подростки иногда так заигрываются в компьютерные игры…

— Он ничего не говорил о том, что с кем-то подружился здесь, — ответила Элис, глядя, как шериф запирает ворота, оставляя собак во дворе.

— Надо прихватить собак, — озабоченно предложил доктор. — Они могут… м-м… взять след.

— Боже, Мартин, ты насмотрелся дурацких детективов. Это не полицейские ищейки, — с досадой бросил шериф, усаживаясь за руль. — Ладно, садитесь все. И смотрите по сторонам внимательно… Господи, если чертёнок и в самом деле просто где-то заигрался, я ему так задницу надеру, что он неделю сесть не сможет! Извините, мисс Элис, но это просто свинство.

Он хмуро покосился на Элис в зеркало заднего вида, а та с трудом выдавила бледную улыбку:

— Это как-то не совсем… гуманно. И более того, противоправно.

— Зато справедливо. — отрезал Миллер, трогая машину с места, а доктор, усевшийся рядом с Элис на заднее сиденье, оживлённо сказал:

— Да, если получится, как с той полудохлой пумой, то выдрать за такое вполне справедливо… — он осёкся, в панике округлил глаза и шлёпнул себя по губам, глядя то на онемевшую Элис, то на свирепо выругавшегося шерифа. — Прости, Клод, я совсем забыл, что ты обещал этому бесёнку ничего не рассказывать мисс Хилл.

— Какая… пума? — пролепетала Элис, едва шевеля губами. Голова у неё окончательно пошла кругом, и она схватилась вспотевшими пальцами за ручку дверцы, словно собираясь выскочить наружу.

— Парень недавно раскололся нам с Мартином. — неохотно начал шериф, с досадой поглядев на Дэвиса, — что нашёл в горах раненую пуму после того землетрясения. И вместо того, чтобы удрать, выволок зверюгу из пещеры, где она лежала, на свет Божий и принялся лечить. К Мартину сгонял за лекарствами. Наврал, что это для вашей Берты — её, мол, камнями поранило. Артист!

— Я ему поверил, — сокрушённо признался Дэвис. — Простите, мисс Хилл, он был очень… убедительным.

— И что дальше… было? — срывающим шёпотом спросила Элис. Она, конечно, понимала, что тогда с мальчишкой ничего не случилось, но представить рядом с ним огромного дикого зверя было выше её сил.

— Засранец уверял, что после его лечения пума просто поднялась и ушла, — проворчал шериф. — Остаётся поверить.

Элис только и могла, что застонать, запустив пальцы в волосы и раскачиваясь из стороны в сторону. Спрашивается, что ещё Гэл от неё скрывал?!

— Парень явно воображает себя каким-то избранником Божиим, —заметил доктор Дэвис, с состраданием глядя на неё. — Пожалуй, воспитательный метод Клода мог бы и помочь… — он тихо хохотнул.

— Не вижу поводов для веселья, Мартин, — сухо обронил шериф, стиснув баранку руля. — Конечно, парень может…

— О, минуточку! — проговорил Дэвис, на миг виновато коснувшись плеча Элис. — Я прошу прощения, но… м-м… вот ещё одно вполне логичное предположение: мальчишка кем-то увлёкся! А? — он опять оживлённо и даже с каким-то азартом перевёл взгляд на Миллера. — По-моему, вполне резонная гипотеза, парень так молод и не умеет держать себя в руках. Все мы помним себя в таком возрасте — неконтролируемый взрыв гормонов…

— За себя говори, Мартин, — ещё суше отрезал шериф, и доктор развёл руками.

— Ты ханжа, Клод, и всегда им был. Я же считаю, что это совершенно нормально. Инстинкт. Зов Матери-природы. Я врач, Клод, и рассуждаю, как врач. Так что мальчик… хм… удовлетворит свои естественные потребности и вернётся, вот увидишь.

«Боженька с Марией-Девой и святым Иосифом пошлют мне симпотного водилу…» — в смятении вспомнила Элис слова, сказанные Гэлом при их самой первой встрече на дороге… но тут же отрицательно мотнула головой, протестуя. Как бы ни был беспечен Гэл, он не мог не знать, что она будет страшно за него волноваться.

Он просто не мог так поступить с нею, вот и всё!

— Он не мог, — упрямо прошептала она, сунув озябшие руки в карманы куртки и отворачиваясь от понимающей улыбки доктора. Конечно, тот наверняка посчитал её идиоткой, которая сама подавляет свои, как он только что выразился, «естественные потребности»!

Машина подкатила к супермаркету, и мужчины вышли, а Элис осталась сидеть, отрешённо наблюдая, как Миллер и Дэвис идут к крыльцу магазина. Она отчего-то точно знала, что все расспросы кассирш и продавцов ни к чему не приведут. Гэл был здесь, ушёл и… пропал. Как такое могло получиться?

Она несколько раз глубоко вздохнула, всё ещё пряча руки в карманах. В голове у неё крутилось только: «Спаситель-Иисус, Мария-Дева и пресвятой Иосиф, простите и помогите…»

Ей мучительно хотелось поговорить с Китом или Ша Акичитой. Не то, чтобы она не доверяла шерифу — Клод Миллер сейчас как раз находился на своём месте, а чем ей мог помочь тот же Кит, если рассудить здраво? Он же находился за тысячи миль от неё и Гэла. А Ша Акичита, живший первобытной жизнью своих предков? Да у него наверняка и мобильника-то не было…

Но в их присутствии она бы успокоилась хоть немного, а Миллер — она чувствовала это всеми своими натянувшимися нервами — пребывал в такой же страшной тревоге, что и она. Она не спрашивала себя, почему так — просто видела это, и всё. От каждой неловкой шуточки доктора Дэвиса, который просто пытался их немного приободрить, Миллера прямо-таки корёжило, и он с трудом разжимал губы, чтобы ответить — ответить не грубостью.

Жаль, что сигареты остались в бардачке «форда», — подумала Элис и, не в силах больше сидеть на одном месте, вылезла из машины.

На стоянке возле супермаркета уже зажглись фонари, и в их неярком свете усталые лица Миллера и Дэвиса, только что вышедших из супермаркета, казались застывшими масками. Элис с оборвавшимся сердцем поняла, что да, она угадала — от продавцов и кассирш шерифу так ничего и не удалось узнать.

— Гэл Стефан был здесь, — ровным голосом произнёс Миллер. — Судя по кассовым чекам, в четырнадцать пятьдесят. Лора… кассирша его запомнила, парнишка же у нас звезда, — он чуть скривил губы. — Купил краску в баллончиках и пакет мармеладных мишек. Вышел за дверь. Встал на скейт и покатил. Больше ни она, ни продавцы его не видели и, соответственно, понятия не имеют, сел он к кому-нибудь в машину или нет. Запись с камер тоже ничего не показала — только его уход. Стоянку он, по крайней мере, миновал и покатил дальше. Ребята из патруля его не встретили — ни во время последнего объезда, ни раньше. Если парень до утра не объявится, подключим федералов. Гэл Стефан — важный свидетель по двум делам об убийстве, и даже если он просто загулял, а мы будем выглядеть идиотами, тем не менее…

Элис мало волновало, как и кто будет выглядеть. Вспомнив кое-что из виденного ею в полицейских сериалах, она выпалила, перебив Миллера:

— Есть же какое-то оборудование, которое поможет отыскать его телефон, даже отключенный?

— У федералов есть, — лаконично пояснил Миллер, подходя к «роверу» и машинально приглаживая растрепавшиеся от ветра волосы. Элис так же машинально подумала, что свою неизменную форменную шляпу, делавшую его таким похожим на ковбоя, он не надел. Забыл.

— Повторяю тебе, Клод, — нетерпеливо и раздражённо воскликнул Дэвис, обходя «ровер» с другой стороны, — есть же этот парень, этот краснокожий, что толкнул такую пылкую речь в баре, призывая собрать средства в пользу леди Элис и Гэла… — он внимательно посмотрел на онемевшую Элис. — Я так понимаю, что мальчик знал его и раньше? До этого… бенефиса в баре? И насколько хорошо знал? Он тогда так на этого индейца смотрел… Не мог он уйти именно с ним… как там его, с Ша Акичитой, строящим из себя крутого вождя?

Дэвис умолк, а шериф тоже испытующе посмотрел на Элис и раздумчиво кивнул. Тут у неё прорезался пропавший от неожиданности и возмущения голос, и она отчеканила:

— Ша Акичита считает Гэла своим младшим братом, и он не способен причинить ему зло!

Запальчивая, сбивчивая речь прозвучала просто по-дурацки, и Элис только бессильно сжала кулаки. Дэвис покачал головой, снисходительно и тревожно глядя на неё, а шериф сумрачно отпарировал:

— Это как минимум наивное суждение, мисс Хилл. Лучше скажите, насколько сильно Гэл Стефан доверял этому индейцу?

— Настолько же сильно, насколько я ему доверяла и доверяю, — гневно произнесла Элис. — Вы напрасно думаете… то, что вы думаете! Вы не должны…

Она снова запнулась и перевела смятенный взгляд на Дэвиса, который ответил её взглядом серьёзным и печальным.