— Вовсе нет! — горячо возразила девушка, и её обычно бледные щёки сильнее порозовели. — Ты, Бруно Ланге, самый добрый и благородный человек из всех, кого я знаю. Ну, кроме… — она быстро посмотрела на Зеро, и тот тоже вспыхнул до корней волос, встретив этот пылкий взгляд.

Бруно снисходительно покачал головой. Дети, сущие дети!

— Вы, огольцы, — продолжал он, обращаясь к китайчатам, — тоже вполне сойдёте за индейцев, если на вас нахлобучить чёрные парики да размалевать пострашнее. Я об этом позабочусь. Но нам нужен будет ещё и благородный герой, который отведёт от нашего юного вождя все подозрения и поможет выручить из беды прекрасную леди.

— Конечно, это буду я! — раздался из-за прикрывавшей вход попоны чей-то знакомый насмешливый голос, и в фургон ввалился Джейкоб, размахивая початой бутылкой с мутной жидкостью внутри.

Мари ахнула и разразилась смехом, за ней — все остальные, кроме Бруно, который с досадой сдвинул брови:

— Старый пьянчуга, где ты только добываешь эту отраву! Нет, ты будешь нашим паяцем, нашим верным Панталоне — зрители должны не только влюбляться или ненавидеть, но и хохотать всласть.

— Как всегда! — вздохнув с нарочитым разочарованием, Джейкоб отсалютовал Мари бутылкой и отхлебнул глоток. Резко запахло сивухой. — А я так жаждал спасти тебя, звезда моя!

— Спасать её будет Зеро, — непререкаемо заявил Бруно, и парень, вспыхнув от восторга, буквально взлетел на ноги, словно Мари требовалась его немедленная помощь, либо же он желал кинуться Бруно на шею. — Сядь, дурачок! Ну что за лоботрясы у меня в труппе, — Бруно не смог удержаться от невольного смешка. — Сперва нам надо сочинить эту пьесу целиком, от начала до конца, учитывая всё до последней мелочи.

— Ты обзавёлся любимчиками, Бруно Ланге! — с нарочитым пафосом провозгласил клоун и повернулся на каблуках, слегка пошатываясь. — Фаворитами! Виданное ли дело, такого молокососа брать на роль героя-Ланселота!

Он явно хотел ляпнуть что-то ещё, взмахнув своей бутылкой, но тут она вдруг разлетелась брызгами осколков — даже прежде, чем все услышали удар револьверного выстрела и вскочили.

Зеро стоял, прикусив губу и опустив руку с дымящимся кольтом.

Мари запоздало ойкнула.

— Простите, сэр, — покаянной скороговоркой пробормотал Зеро. — Я сейчас тут всё приберу.

— Да уж, постарайся, чёрт тебя дери! — прогремел Бруно, которого только присутствие девушки удержало от более крепких выражений. — Это мой треклятый фургон! А ты бьёшь тут стекло и заливаешь всё сивухой!

Он разъярённо обернулся к выходу, где на ступеньках уже возникли Тильда и Мозес со взволнованным «Что случилось?»

Того и гляди, Папаша тоже просунет сюда свою башку с тем же вопросом!

— У меня виски закончилось, — кротко объяснил Джейкоб, посмотрев на всё ещё зажатое в руке горлышко разбитой бутылки. — Совсем. А Бруно придумал новое шоу для нашего Сидящего Быка. Вот и всё.

Бруно только рукой махнул. У него не осталось слов, кроме непотребных немецких ругательств.

— Сэр! — вдруг раскрыл рот обычно молчаливый улыбчивый Гуанг. — А Вичаша-то согласен?

Теперь все поглядели на индейца, который так и сидел на своей лежанке, поджав под себя ноги, пока вокруг него кипели страсти.

Мальчишка посмотрел сперва на Бруно, потом — на Зеро, потом — на Мари, прижавшую ладони к щекам… и утвердительно кивнул.

— Хей-хей-о! — ликующе завопил Зеро, а Вичаша засмеялся.



Что по-настоящему удивило Бруно в маленьком индейце, так это то, что Вичаша, согласившись остаться в труппе, беспрекословно принял над собой его волю, будто волю своего вождя. Бруно знал по опыту, что в мирное время решения в племени индейцев принимает совет из самых уважаемых воинов, ну, а когда отряд выходит на тропу войны, за всё отвечает один человек — военный вождь. Очевидно, хозяин цирка и стал для Вичаши таким вождём. Это странно трогало суровую душу Бруно, и он поклялся себе ни на йоту не подвести доверия мальчишки.

Хотя сценарий представления, вкратце изложенный им своей труппе, мог стать для Вичаши даже опасным. Большую часть публики в тех городках, через которые они проезжали, составляли золотоискатели, торговцы, скотоводы, шахтёры и их семьи, а для них каждый индеец изначально являлся врагом, дикарём-язычником, коего следовало уничтожить. Такое отношение Бруно и собирался если не переломить, то хотя бы поколебать своим шоу. И это он, как мог, пытался объяснить Вичаше.

— Краснокожие и белые всегда враждуют, но это неправильно, — сказал он однажды вечером, когда циркачи устало сидели вокруг костра, задумчиво глядя в огонь.

И люди, и звери отрепетировали за день дважды и изрядно утомились. Мадам Тильда и Джейкоб уже отправились в свои фургоны на ночлег. Вичаша полулежал, опершись на локоть и рассеянно перебирая густую шерсть расположившегося рядом Чакси. Мари сидела напротив, зябко кутаясь в разноцветное мексиканское серапе. Зеро держался возле неё, время от времени разламывая хворостины и подбрасывая обломки в огонь.

Все вопросительно посмотрели на Бруно.

— Мы-то не враждуем, — продолжал тот с силой, подчёркивая каждое слово. — Что мешает другим поступать так же? Эта земля обширна и богата, она прокормит всех, если не воевать.

Он и в самом деле думал так, хотя понимал, что это какое-то прекраснодушие и несбыточная мечта.

— И волк возляжет рядом с ягнёнком, — процитировал, горько усмехнувшись, Мозес, сидевший тут же.

Бруно знал, что в отрочестве чернокожему довелось быть рабом на хлопковой плантации, о чём свидетельствовали рубцы от кнута на его спине и белёсые отметины от кандалов на запястьях и лодыжках.

— Ты описываешь библейский рай, мистер Бруно, — своим густым басом продолжал силач. — Земля эта, может, и обильна, но одни хотят владеть ею безраздельно, уничтожив для этого других. Вот и всё. В нашей стране уже нет места для краснокожих, хотя она им когда-то принадлежала. И ты не сможешь изменить этого, как ни старайся.

— Нет, смогу, — заявил Бруно с уверенностью, которой сам не испытывал. — Хотя бы попробую показать здешней публике, что индейцы — такие же люди, из плоти и крови, с человеческой душой, что они способны на искреннюю дружбу и выручают друзей, если те попадают в беду.

Выслушав эту горячую речь, Вичаша энергично кивнул в подтверждение, приподнявшись с земли. Его тёмные глаза заблестели в свете костра.

— Узы дружбы… святы, — проговорил он, медленно подбирая английские слова. — И я теперь знать… знаю, что не все васичу — враги, — он улыбнулся, сморщив нос, и не совсем последовательно добавил: — И я им это покажу.

— Звучит хорошо, — ободряюще проговорила Мари, а Зеро протянул руку и сжал тонкое запястье мальчишки.

— У тебя болит плечо? — с беспокойством спросил он, указывая на бинты, которыми всё ещё была прикрыта заживающая рана.

Вичаша весь день практиковался в верховой езде на ещё одном обученном мустанге труппы — гнедом Кавалере, и, конечно, изрядно натрудил пострадавшую руку.

Но он отрицательно качнул головой, не желая выказывать своей слабости, особенно перед Мари. Это было совершенно ясно.

— Расскажи, а как живут ваши женщины, Вичаша? — вдруг спросила та своим мелодичным звонким голосом. — Вы охотитесь и сражаетесь… а если ваши женщины остаются одни? Если мужчин… убивают? — её голос дрогнул.

— Они не оставаться… не остаются одни, — с некоторым удивлением отозвался Вичаша. — Как может женщина жить одна? Она слаба, её всегда должен защищать мужчина. Если у неё нет мужа… брата, сына… она идёт в палатку к любому воину. Если она молода, то становится ему женой. Если стара — матерью.

Его мальчишеский голос звучал совершенно непререкаемо. Тут Бруно волей-неволей вспомнил, как сама Мари пришла к нему за защитой, когда его цирк гастролировал в Луизиане.

«Я не хочу продаваться, мсье Бруно»…

— Она обязана становиться женой, если молода? — вдруг скороговоркой выпалил Зеро и подался вперёд, отбросив в сторону хворостину. — Ну, а если она не хочет? Если она любила своего мужа и не хочет никому больше принадлежать?

— У женщины всегда есть дети, — пожав плечами, степенно произнёс Вичаша. На его остроскулом лице по-прежнему читалось искреннее недоумение. Очевидно, он не понимал, что тут вообще можно обсуждать. — Она согревает воину постель, он кормит её детей. Это справедливо.

— М-да, — кашлянул Бруно, почесав в затылке. Первобытная логика Вичаши была безупречна.

Собственно, ситуацию, о которой рассказывал мальчишка, он и сам наблюдал в племени дакот. У вождя Матотаупы, взявшего Бруно в плен, было четыре жены — и две из них достались ему от его погибших друзей.

— Женщина же не может сама прокормить детей и себя, — подумав, решил пояснить индеец. — Это тяжело. Это под силу только воину. Он охотится и воюет. Защищает для своей… свою семью.

— В прерии и в горах жить нелегко, — не унимался Зеро. Почему-то этот разговор явно задел его за живое. — Ну, а в мире белых людей?

— Но ты же живёшь у него, — невозмутимо парировал Вичаша, указывая на Бруно, который растерянно заморгал. — И ты, — он указал на Мари.

— И даже я с моим Папашей, — гулко захохотал Мозес, откинув назад курчавую голову. — Похоже, малыш считает, что у тебя тут прямо гарем, мистер Бруно!

— Не молоти ерунды, — сердито одёрнул его хозяин. — Они не моя семья, Вичаша, — повернулся он к маленькому дакоте, который серьёзно на него глядел. — Они работают у меня, я плачу им жалованье. Понимаешь? Чёрт! — он снова поскрёб в затылке под смеющимся взором Мари. — Похоже, мне надо и ему платить жалованье. Но, Боже всемилостивый, он же даже не понимает, что такое деньги!

— Не скаредничай, Бруно Ланге, — ехидно посоветовал из темноты клоун, подковыляв к костру. Он подвернул лодыжку на репетиции. — Пусть это дитя прерий поймёт, какие отношения связывают тебя и твою труппу. Чтобы он Бог весть что не воображал.

— И чего тебе, старому пню, в фургоне не лежится, — проворчал Бруно. — Бог весть что тут воображаешь только ты. Скажи лучше, Вичаша, — он снова повернулся к индейцу, — как у вас, у дакот, называется вот это созвездие? — он указал на россыпь звёзд у себя над головой. — Я позабыл.

Мари тихонько хихикнула, прекрасно поняв, что хозяину неловко, и он просто пытается перевести разговор на более удобоваримую тему, но индеец живо запрокинул голову и с готовностью отозвался:

— Шункаха Напин. Волчье Ожерелье.

Чакси рядом с ним навострил уши и с подвывом зевнул, будто подтверждая слова своего хозяина. Все рассмеялись.

Бруно серьёзно кивнул и покосился на Зеро, который молчал, словно каменный. Странно, но ему тоже как будто было не по себе.



В городок Биг-Тимбер труппа Бруно Ланге въехала с приличествующей случаю помпезностью.

Городок этот вырос на месте бывшего старательского посёлка, и его жителей по-прежнему кормил горный рудник, расположенный неподалёку. Здесь уже обосновалось достаточно народу для того, чтобы Биг-Тимбер обзавёлся не только двумя питейными заведениями и церковью, но и публичным домом. Однако цирк сюда добрался впервые за всю недолгую историю городка.

Итак, въезд получился торжественным и интригующим. Мозес вёл под уздцы Папашу, который выглядел надменнее и высокомернее любого лорда. Мари, прелестная, как только что распустившийся бутон, в своей шляпке с пером, из-под которой щедро выбивались золотистые локоны, искусно управляла обряженным в новую попону Орфеем. Джейкоб, стоя на козлах своего фургона, жонглировал яркими булавами и рассыпал во все стороны воздушные поцелуи, мало заботясь о том, кому они предназначались: весёлым девицам, высыпавшим на порог борделя, или дородному бородатому шерифу. Рядом с Джейкобом сиял щербатой улыбкой Гуанг, на плечах которого ловко балансировал Фу. Клетка с Зарой стояла в открытом фургоне, с которого предусмотрительно сняли брезентовый верх, чтобы все могли увидеть возлежащую там тигрицу, лениво прищурившую свои бирюзовые глаза. Сам же Бруно шёл рядом, поигрывая хлыстом. Шествие замыкали пудели мадам Тильды, вертевшиеся волчками в желтовато-бурой дорожной пыли.

Только Вичаша и Зеро в этот раз не спешили показываться публике. Они смирно сидели в обнимку с Чакси за опущенной попоной в последнем фургоне. Все трое с любопытством глазели по сторонам, но наружу не высовывались.

Бруно мельком призадумался, почему так, но расспрашивать парнишек не стал. Возможно, они просто желали сохранить инкогнито до премьеры шоу, которое хозяин назвал просто: «Чудесное спасение». Понятно, что такое название отчасти раскрывало интригу спектакля, но Бруно хотел, чтобы зрители знали — в его шоу всё закончится хорошо. Вовсе не так, как это обычно случается в жизни.

Циркачи, проехав по главной улице через весь город, разбили лагерь на его окраине, поставив фургоны в круг, как всегда это делали, ночуя в прерии. Любопытствующие зеваки топтались поодаль, но близко подходить не решались — въезд труппы явно произвёл на них сильнейшее впечатление, чего и добивался Бруно.

Как только все обустроились и поставили яркий шатёр, туда занесли церковные скамьи. Мадам Тильда уселась у входа и стала продавать билеты, которые вытаскивал из перевёрнутого цилиндра попугай Гектор, веселивший толпу уморительными возгласами. За какой-нибудь час все двести билетов были распроданы — два купил даже местный пастор для себя и супруги. Тогда Тильда принялась гадать всем желающим, раскидывая на обитом выцветшим красным бархатом столике свои замусоленные карты. Зеваки обступили её плотным кольцом и стояли так до самого начала представления, пока Джейкоб не начал крутить ручку своей шарманки.

Первое отделение прошло без сучка и задоринки. Безбилетники, в основном местные ребятишки, просочились внутрь и расселись в проходах и у самой арены, но Бруно всегда был снисходителен к такому нарушению правил. Его выручка и без того составила немалую сумму. Циркачи один за другим исправно проделывали свои давно отработанные номера под восторженный гул и рукоплескания толпы, сроду не видавшей ничего подобного.

Зеро, как обычно, поразил понимавших толк в меткой стрельбе ковбоев. Но в этот раз он пробыл на импровизированной арене недолго, приберегая свои умения для придуманного хозяином шоу.

И вот там-то он проявил их в полной мере, как и Вичаша.

Бруно громко объявил о начале шоу, предоставив затем право Джейкобу разгуливать вдоль барьера и подогревать интерес публики смешными и подчас скабрезными репликами. А сам поспешил в стоявший у входа фургончик, чтобы переодеться. Как-никак, он являлся в представлении главным злодеем!

Под умильные гримасы Джейкоба красавица Мари принялась прогуливаться возле импровизированного «ручья», мелодично подпевая руладам шарманки. Ковбои буквально затаили дыхание, внимая ей. Потом из-за «кустов» показался Зеро. Он снял шляпу и, опустившись на одно колено, преподнёс зардевшейся девушке букетик полевых цветов. Мари скромно потупила взор, принимая букет, а Зеро взволнованно продекламировал, не подымаясь с колен:

— Цветок следит за солнцем взглядом,
И к вечеру, заметив рядом
С собой глаза цветка,
Оно ворчит, склонившись низко:
«Зачем ко мне садишься близко?»
«Затем, что жизнь сладка!»
Мы все — цветы, а Ты — светило!
Прости нас, если не хватило
Нам дня тебя любить, —
Мы влюблены в твои закаты,
В твои полёты и агаты,
И в полночь впереди!

Бруно озадаченно кашлянул, услышав эти немудрёные вирши. Полёты? Агаты? В написанной им пьесе их точно не было… но зрители одобрительно загудели и зааплодировали, особенно дамы.

— Слепой Амур, я ожидал, робея,
Вонзится ли в меня твоя стрела.
Hо миг настал, могу сказать себе я:
Любовь пришла,
Любовь пришла,
Любовь пришла,
Любовь пришла-а!

Это уже заголосил Джёйкоб, выразительно подёргивая приклеенными косматыми бровями. Бруно сумрачно подумал, что после представления он кое-кому всыплет за самоуправство. Зрители засмеялись, подталкивая друг друга локтями, но тут на арену вылетел на своём гнедом мустанге Вичаша.

Его худая смуглая грудь и не по-детски суровое лицо были испещрены красными и чёрными полосами боевой раскраски, в распущенные смоляные волосы вплетались орлиные перья. Потрясая томагавком, он соскочил с коня, что-то гортанно прокричав по-дакотски, и кинулся на Зеро, который успел заслонить собою свою даму.

Ковбои вскочили со скамеек, ругаясь на чём свет стоит, а противники, вцепившись друг в друга, покатились по песку. Бруно в какой-то миг всерьёз забеспокоился, что зрители вот-вот пустят в ход оружие. Но тут Джейкоб пронзительно заулюлюкал, подражая индейскому кличу, и все притихли. Этого хватило, чтобы Вичаша и Зеро поднялись на ноги, с трудом переводя дыхание и сверкая глазами. Мари бросилась к Зеро, который, запыхавшись, проговорил срывающимся голосом:

— Мы безоружны, воин, и виноваты лишь в том, что сорвали эти цветы на твоей земле! Ты хочешь покарать нас за это смертью?

— Твои братья, бледнолицый, — так же громко и серьёзно ответил Вичаша, глядя на них, — убивали моих безоружных сородичей безо всякой причины. Они не щадили ни глубоких стариков, ни грудных младенцев!

Теперь он обводил пылающим взором примолкших зрителей, грудь его тяжело вздымалась, он судорожно сжимал в руке томагавк.

— Но мы-то не делали этого! — вскричала Мари своим нежным проникновенным голосом. — Ты хочешь поступить подобно тем жестоким убийцам?

— Вы пришли на мою землю! — закричал и Вичаша, подступая к ним всё ближе. — Я не звал вас сюда!

— Но эта земля велика, — вмешался Зеро, продолжая заслонять собой девушку. — Велика и щедра, и на ней хватит места всем, если жить в согласии, а не охотиться друг на друга, подобно диким зверям!

Бруно подумал, что эти слова прозвучали точь-в-точь как во время недавнего спора в фургоне, но тут его внимание, как и взоры всех зрителей, опять привлёк Джейкоб. Клоун, будто иллюстрируя страстную тираду Зеро, опустился на четвереньки, оскалился, зарычал и вприпрыжку пробежался вдоль барьера арены. Публика покатилась со смеху.

Старый фигляр хорошо знал, как разрядить накалившуюся обстановку!

Однако все тут же снова посерьёзнели, когда Вичаша подошёл вплотную к обнявшейся паре и негромко произнёс:

— Твои слова звучат красиво, бледнолицый, но как я могу поверить им, если это всего лишь слова? Ты говоришь так, потому что сейчас тебе грозит смерть, но, едва я уйду, ты станешь рубить растущие здесь деревья, построишь плотину, перегородив реку, воткнёшь нож в грудь Матери-земли!

— Я срублю всего лишь несколько деревьев, чтобы построить дом, где буду жить со своей любимой, — Зеро взглянул на Мари, которая трогательно подняла на него свои голубые глаза, — и я вспашу лишь часть земли возле этого дома, чтобы посадить пшеницу и испечь хлеб. И я хочу мира с тобой, хочу, чтобы ты стал желанным гостем в моём доме, чтобы ты приходил и садился, как друг, у нашего очага.

После этой пылкой речи в шатре наступила напряжённая тишина. Все, затаив дыхание, ждали ответа Вичаши, и даже обычно бойкий клоун стоял смирно и молчал.

— Хорошо, — наконец медленно произнёс индеец, и зрители с явным облегчением перевели дух. — Я поверю тебе, бледнолицый.

— Я не нарушу своего слова! — горячо поклялся Зеро, блеснув глазами. Вичаша кивнул, вскочил на своего спокойно дожидавшегося мустанга и ускакал прочь с арены, пролетев мимо Бруно, которому пора было готовиться к собственному выходу в качестве злодея.

Пока зрители негромко переговаривались, обсуждая увиденное, влюблённая парочка распрощалась. Мари осталась на импровизированной полянке, нежно прижимая к груди букетик, а Зеро, то и дело оглядываясь на неё, медленно удалился. Джейкоб под хихиканье публики послал ему вслед парочку воздушных поцелуев, но Зеро не обратил на насмешника никакого внимания.

— Ты молодец! — вполголоса похвалил его Бруно, и парень вымученно улыбнулся. Похоже было, что он и вправду так сильно волновался, будто ему и Мари грозила настоящая опасность.

Бруно недосуг было размышлять над этой странностью. Надвинув пониже свою чёрную шляпу и натянув на лицо тёмный шейный платок, он возник, как само воплощение зла, позади ничего не подозревавшей Мари, которая мечтательно глядела на букетик, подаренный ей возлюбленным.

При виде высокой зловещей фигуры Бруно зрители возбуждённо зашушукались, а кто-то из мальчишек, толпившихся у арены, даже крикнул Мари:

— Оглянитесь, леди!

Но Мари не успела последовать этому доброму совету. Бруно ловко накинул ей на голову большой холщовый мешок, упихивая её туда, будто пойманную козочку. Мари жалобно вскрикнула, забилась и обмякла в его руках, будто в самом деле лишилась чувств от ужаса. Бруно коротко свистнул и водрузил тело беспомощной девушки на спину резво подскакавшему на зов вороному коню. Тот вообще-то был довольно кротким мерином по кличке Бродяга, но сейчас, в расшитой серебром упряжи, выглядел настоящим Буцефалом. Джейкоб сперва схватился за голову, потом упал на колени и картинно воздел тощие руки к небесам, словно призывая Всевышнего и всех Божьих ангелов на помощь. Под гомон зрителей Бруно вскочил на коня и рысью погнал его за кулисы.

— Фух! — выдохнул он, очутившись в фургончике и утирая со лба проступившую испарину. — Ты в порядке, девочка?

Он озабоченно заглянул в лицо освобождённой им из мешка Мари, а та лишь утвердительно кивнула.

— Провидение отвернулось от влюблённых, посылая им всё новые и новые напасти, как посылало их пророку Иову! — горланил тем временем Джейкоб, разгуливая туда-сюда по арене. — Удастся ли нашему храброму герою спасти голубку от ястреба, девичью честь от поругания?

— У старого дурня лишь одно на уме, — проворчал Бруно, вызвав на губах Мари слабую улыбку, и выпрыгнул из фургончика, чтобы посмотреть, как справятся Зеро и Вичаша со следующей сценой.

Огольцы справились прекрасно. Зеро, догадавшись о похищении возлюбленной, впал в отчаяние, не наигранное, как у Джейкоба, а самое что ни на есть неподдельное. Зрители прониклись к нему горячим сочувствием, в руках у некоторых дам даже замелькали платочки, которыми те утирали слёзы.

Между тем на арене снова появился Вичаша, уже не на мустанге, но в сопровождении настороженно озиравшегося Чакси, при виде которого зрители удивлённо зашумели. Индеец показал псу косынку, оброненную похищенной девушкой, и Чакси сделал пару кругов вдоль барьера, сосредоточенно принюхиваясь. Мальчишки резво отшатывались, когда пёс пробегал мимо. Наконец он скрылся за кулисами, и Зеро с Вичашей поспешили следом.

— Благородные рыцари идут на помощь невинности! — трубно возгласил Джейкоб, тряся воздетым ввысь костлявым указательным пальцем, будто копьём. — Леди в опасности! Сейчас вы убедитесь в том, насколько она велика!

— Леди? Она довольно-таки мала, — вполголоса съязвил Бруно, пробегая мимо него к арене и волоча за собой нервно хихикнувшую Мари.

Та, впрочем, немедля сделала вид, будто захлёбывается рыданиями.

— Ты будешь принадлежать мне или погибнешь! — зарычал Бруно, обращаясь уже исключительно к девушке, которая отняла руки от лица и отступила на шаг, гордо встряхнув растрёпанными кудрями.

— Никогда! — отрезала она, мятежно сверкнув глазами. — Я никогда не стану твоей, чудовище! Я буду принадлежать только своему любимому Ричарду!

— Ничего подобного! — свирепо загремел Бруно, снова хватая её за руку. — Стань моей или умри!

Оба они, конечно, несли сущий бред, подумал Бруно с тоской. Но он доподлинно знал, что публика обожает такое кипение страстей. И точно — в рядах зрителей раздался ропот и сочувственные возгласы. Кое-кто из особо впечатлительных ковбоев, перепутав игру с действительностью, уже пробивался прямиком к арене, энергично работая локтями.

«Пора закругляться, если не хочу получить пулю в лоб, — с кривой усмешкой решил Бруно. — Где там эти шалопаи?»

Но Зеро и Вичаша как сквозь землю провалились!

Ругнувшись себе под нос, Бруно продолжал, обращаясь к Мари и яростно раздувая ноздри, словно взбесившийся бык:

— Я убил твоего брата и отца! У тебя не осталось защитников! Твой Ричард — несчастный молокосос! Я и его убью! Никто тебе не поможет!

— Эй-эй-эй! — тревожно завопил за его спиной Джейкоб, обращаясь, видимо, к чересчур ретивому ковбою, рвущемуся на помощь Мари. — Полегче, приятель! Осади назад!

Прыткий спаситель, однако, не угомонился, а попросту выхватил револьвер и пальнул в Бруно под женский визг и ругательства остальных ковбоев. Пуля просвистела у самого носа вовремя отшатнувшегося «злодея».

— Scheiße! Вот же дерьмо! — уныло пробормотал он, мысленно поклявшись никогда больше не устраивать столь убедительных и экспрессивных шоу. Он уже готов был заорать: «Зеро, да спасай ты её уже!», но тут грохнул ещё один выстрел.

Пуля, на сей раз сбившая с Бруно шляпу, принадлежала, судя по радостному рёву толпы, как раз-таки Зеро, а тут и сам он возник на арене, будто ангел мщения: растрёпанные русые волосы прилипли ко лбу, глаза пылали праведным гневом, только вместо огненного меча у него был кольт. Очередная пуля чиркнула по узлу скрученного на плече Бруно плаща, который упал на песок. А потом маленький шельмец буквально заставил хозяина плясать, стреляя под каблуки его высоких блестящих сапог. Цедя смачные немецкие ругательства, тот несколько минут исправно подпрыгивал, чтобы доставить хохочущей публике побольше удовольствия, но в конце концов взмолился, скрежеща зубами:

— Довольно! Хватит! Оставь меня! Я исчезну отсюда, и вы меня больше никогда не увидите, только пощади!

— Нет! Никогда! — азартно вскричал вошедший в раж Зеро, и Вичаша за его спиной согласно закивал. Про себя Бруно в очередной раз истово поклялся, что после представления беспощадно выпорет обоих стервецов. Они действовали абсолютно не по его сценарию! — Ты убил её брата и отца! Ты заслуживаешь смерти!

Не успел Бруно и глазом моргнуть, как вокруг его шеи захлестнулась петля лассо, метко наброшенная Вичашей. Смуглое лицо индейца было непроницаемым и грозным. Негодник тоже полностью вошёл в роль!

— Да вы с ума посходили! — в отчаянии прохрипел Бруно, хватаясь за петлю.

— Пускай наш окружной судья разберётся с ним, — вмешался Джейкоб, милосердный, как глас Божий, и потряс невесть откуда взявшимися наручниками. — Протяни руки, негодяй!

Бруно обречённо понял, что должен немедленно выполнить это наглое приказание, если не хочет протянуть ноги. Когда чересчур тесные «браслеты» сомкнулись на его запястьях, больно прищемив кожу, он едва не взвыл. Да уж, кого-кого, а клоуна после представления непременно следовало скормить Заре! Хотя нет — мясо у старого болтуна наверняка было слишком жилистым и насквозь проспиртованным.

Зрители ещё долго рукоплескали, продолжая бурно обсуждать увиденное. Наконец циркачи, устав раскланиваться, побрели в свой лагерь. Мозес и Чакси остались на страже шатра и реквизита. Назавтра следовало повторить представление для тех, кто его ещё не видел, но Бруно не хотелось пока даже думать об этом.

…— Посмейте мне только ещё раз эдакое учудить! — пригрозил он невинно захлопавшему ресницами Зеро и широко улыбавшемуся Вичаше. — А! — он безнадёжно махнул рукой.

Нахальная молодёжь во главе с Мари, озорно пересмеиваясь, направилась к коновязи, чтобы обиходить четвероногих артистов. А потом все молокососы до утра намеревались околачиваться в фургоне Тильды — бренчать на гитаре, играть в карты и рассказывать байки всю ночь напролёт. Старуха была этому рада-радёхонька. А Бруно следовало бы радоваться, что молодые дуралеи с выздоровлением Вичаши вымелись из их фургона, и Вичаша теперь приходил туда только ночевать.

Бруно проводил их завистливым взглядом и вздохнул.

— Хозяин, сэр! — неожиданно окликнул хозяина Мозес, высунувшись из-за кулис шатра, и Бруно нехотя обернулся.

Ему надо было подсчитать выручку и спрятать деньги в окованный железом ящик, находившийся в самом что ни на есть надёжном месте — в клетке у Зары. Представление полностью удалось, сборы обещали быть очень неплохими, и он не желал ничего слушать до завтрашнего утра.

— Что там ещё стряслось, Моз? — пробурчал он, рассеянно отряхивая сюртук.

— Какой-то жентмун вас спрашивает, сэр, — понизив голос, произнёс чернокожий,

Когда Мозес начинал коверкать прекрасно известные ему слова на манер раба с плантаций Юга, это означало, что он хочет казаться тем, кем никогда не был — великаном с ослиными мозгами, как он сам говорил.

И это точно не сулило ничего хорошего.



«Жентмун», дожидавшийся хозяина цирка у выхода из шатра, выглядел истинным байроническим героем. Если бы Бруно пришлось подвизаться в качестве настоящего антрепренёра, лучшей кандидатуры на роль возлюбленного героини он бы не нашёл: высокий надменный красавец лет тридцати пяти, с военной выправкой и медальным профилем. Но то, как этот красавец кривит в брезгливой гримасе свой аристократический рот, оглядываясь по сторонам, Бруно совершенно не понравилось. Зеро, живой, непосредственный и пылкий, в подобной роли смотрелся куда пригляднее.

Одет байронический герой был щегольски, но его высокие сапоги успели покрыться дорожной пылью, как и клетчатый сюртук, и трость с набалдашником.

Бруно учтиво осведомился, выступив вперёд:

— Чем могу быть вам полезен, сэр?

— Вы хозяин этого… заведения? — не утруждая себя приветствием, холодно осведомился пришедший, и Бруно едва не присвистнул. Слово «заведение» прозвучало так уничижительно, словно речь шла о публичном доме.

— Моё имя — Сайрус Хардинг, — продолжал «жентмун», — и я разыскиваю некоего преступника, обокравшего мою семью. До меня дошли сведения, будто бы таковой находится в вашей труппе.

— Я Бруно Ланге, к вашим услугам, — не менее ледяным тоном отозвался хозяин цирка. — Среди моих людей преступников нет, все они — законопослушные граждане.

Про себя он подумал, что этот невесть откуда взявшийся лощёный аристократ, скорее всего, под «преступником» подразумевает Вичашу, и начал лихорадочно прикидывать, куда бы спрятать индейца.

— Почему вы так в этом уверены? — теперь гримаса Хардинга была откровенно сардонической. — Вы столь глупы или наивны?

— Прошу прощения? — Бруно высокомерно поднял брови. Этот хлыщ точно знал, как взбесить собеседника!

— К сожалению, я прибыл сюда слишком поздно и не успел попасть на ваше так называемое представление, о котором гудит весь этот городишко, — продолжал Хардинг с прежней безапелляционностью. — Иначе я лично опознал бы негодяя в одном из ваших трюкачей.

«Трюкачи» — каково?!

— Опишите же мне этого вашего преступника, — бросил Бруно со скептической усмешкой.

— Он совсем юн, но уже закоснел в неповиновении закону, — после паузы размеренно отчеканил Хардинг. Несмотря на кажущееся спокойствие, его тонкие пальцы на позолоченном набалдашнике трости заметно подрагивали. — Ему сейчас около семнадцати лет, англосакс, приятной наружности, волосы русые, глаза… скорее голубые, чем серые. Хорошо ездит верхом, отлично стреляет. Есть у вас такой? Судя по описаниям…

— Судя по описаниям, такого мальца у меня в труппе нет, — не моргнув глазом, солгал Бруно. Сердце у него так и подскочило, но он придал своему лицу самое безразличное выражение.

Зеро! Хардинг с предельной достоверностью описал Зеро.

В труппе был только один светловолосый и светлоглазый юнец, метко стреляющий с обеих рук. Весёлый и шустрый. Надёжный, как вода и хлеб. Тайно вздыхающий о прелестной Мари. Юнец, найденный ими в прерии с исполосованной до костей спиной. И отдавать его кому бы то ни было на расправу Бруно не собирался.

Хардинг что-то протестующе заговорил, но Бруно властно его прервал:

— Вы можете обратиться к властям — к окружному шерифу, например. Удивительно, почему вы до сих пор этого не сделали, а предпочли заявиться с непонятными россказнями ко мне.

Даже при чахлом свете керосиновой лампы стало заметно, как напряглось точёное лицо незваного визитёра, как проступили на его гладко выбритых скулах багровые пятна нервного румянца, но он не стал угрожать или скандалить, а сухо проронил:

— Именно так я и поступлю.

И, не удостоив больше Бруно ни словом, ни кивком, вышел из шатра.

— Arsch! — свирепо пробормотал Бруно себе под нос, проводив его тяжёлым взглядом. —Schwanz!

«Задница» и «хер» — вот те слова, которых заслуживал этот напыщенный хлыщ. Не имело никакого значения, чем насолил ему Зеро. Хардинг пришёл искать мальчишку самолично, а не обратился к шерифу — это не могло не вселить подозрений. Что-то тут было явно нечисто.

— Надо предупредить мальчонку, — озабоченно произнёс Мозес, неслышно подойдя к Бруно, и тот согласно кивнул.

Но когда хозяин цирка поднялся в Тильдин фургон, выяснилось, что утомившаяся ребятня уже разбежалась по своим углам. Он заглянул в фургон к Мозесу, где Зеро нынче ночевал один, и вполголоса окликнул парня. Тот не отозвался. В полосе лунного света, падавшего из-за откинутой занавески, виднелся только его силуэт на лежанке. Намаявшийся за день мальчуган дрых без задних ног.

Немного постояв в нерешительности, Бруно бесшумно опустил полог и сам отправился на ночлег, справедливо рассудив, что утро вечера мудренее. Он встанет на рассвете и поговорит с мальчишкой, вытрясет из него правду о Хардинге и обсудит, как быть дальше. Бруно не сомневался, что труппа сумеет защитить Зеро от несправедливых наветов.

Однако поутру паренька в фургоне не оказалось. На лежанке валялась только скомканная попона.

Быстрыми шагами, с тревожно колотящимся сердцем Бруно обошёл весь свой маленький лагерь, уже безо всяких церемоний заглядывая в каждый фургон. Бесполезно.

Зеро как в воду канул.

Собравшиеся вокруг хозяина циркачи слушали его внимательно, не перебивая. Бруно коротко поведал о вчерашнем визите «жентмуна», представившегося Сайрусом Хардингом, о том, как сам он не решился разбудить паренька ночью и не обнаружил его на месте утром. Джейкоб открыл было рот, наверняка намереваясь что-то съязвить, но поглядел на расстроенные лица окружающих и смолчал. Удивительное дело!

— Зеро рассказывал кому-нибудь из вас о себе? Хоть что-то? — негромко спросил Бруно, поочерёдно оглядывая каждого из циркачей. — Оголец горазд болтать. Мозес? Тильда? Мари?

Силач в явном замешательстве кашлянул и поскрёб курчавый затылок.

— Горазд-то горазд, но о себе не шибко болтал, — сообщил он хмуро. — Только и помянул, что сирота, мол. А я непривыкший человеку в душу лезть с расспросами. Захочет — сам расскажет.

— Вот и рассказал… — с досадой проворчал Бруно. — Дамы? Вы-то уж могли бы и выспросить мальчишку, откуда он родом и что с ним приключилось. Вы же любопытнее сорок!

«Когда не надо», — мысленно добавил он.

— Только не я! — оскорбленно вспыхнула Мари.

— Ей он только песнюшки нежные в ушки дудел, до расспросов ли тут было, — не удержавшись, ввернул Джейкоб и непритворно взвыл, когда острый каблучок наездницы с силой впечатался в его лодыжку.

— О своей бабушке он рассказывал, — словно нехотя вымолвила Тильда. — Говорил, что добра была к нему единственной из всех его домашних. Только и всего.

Бруно уныло ругнулся себе в усы и внимательно посмотрел на Вичашу. Мальчишка стоял, опустив голову, и словно бы о чём-то напряжённо раздумывал.

— А ты что скажешь, чертёнок? Вы же дружны.

Дакота сперва лишь плотнее сжал губы, а потом без лишних слов указал на Чакси, который, как всегда, тенью следовал за ним и сейчас сидел на траве у его ног, обутых в мокасины:

— Чакси его найдёт.

Пёс поднял к нему лобастую голову и слегка вильнул хвостом, будто подтверждая сказанное. Его золотистые глаза блеснули, уши встали торчком, словно он сообразил, про что толкует его хозяин.

Бруно понятия не имел, хочет ли сам Зеро, чтобы его искали. Может быть, тот просто сбежал, очутившись в безвыходном положении? Но Бруно не мог просто так бросить парня наедине с его судьбой, даже не попытавшись выяснить, что же с ним такое стряслось.

«Вы столь глупы или наивны?» — как презрительно осведомился этот «Schwanz», Сайрус Хардинг. Что ж, пусть так, подумал Бруно устало. Но Зеро был его человеком. Его другом. И он собирался бороться за него сколько хватит сил.

— Лошади все на месте, — бесстрастно констатировал он, обращаясь к Вичаше. — Верхом он не уехал. Пешим ушёл. Пускай Чакси и вправду попробует взять след.

— Может, он Папашу угнал? — елейным голоском предположил клоун. На сей раз сам хозяин отвесил насмешнику подзатыльник — нечего зубы скалить, когда у всех на душе тошно. Джейкоб оскорблено надулся и запыхтел. Но именно он нашёл под фургоном Мозеса валявшуюся там тряпку, пропитанную мерзким едким запахом.

— Хлороформ, — вылезая из-под фургона, отрывисто произнёс клоун и сразу посерьёзнел. — Доктора им пациентов во время операций усыпляют, — пояснил он в ответ на вопросительный взгляд Вичаши. — Ну, когда ногу отрезают или ещё что.

— Боже мой! — Мари всплеснула руками, и её хорошенькое личико побледнело как полотно.

— Ого, — промолвил Бруно, сильнее нахмурившись. Ему тоже стало не по себе от слов Джейкоба.

Всё-таки Зеро не сам ушёл из лагеря. Но его не просто похитили. Тот, кто это сделал, подлейшим образом отравил его во сне. Негодяй так боялся, что не справится с парнишкой? Что тот подымет шум и разбудит своих друзей? Но вместе с тем такая подлость выглядела проявлением некоей странной и отвратительной заботы — не оглушить Зеро ударом по голове, не придушить, а лишить сознания безболезненно!

И это проделал либо сам лощёный «Schwanz» Сайрус Хардинг, либо нанятые им головорезы по его приказу, что было более вероятным. Бруно не мог представить себе, чтобы этакий надменный гад прятался под фургоном Мозеса с флаконом хлороформа в кармане, рискуя тем, что пудели Тильды вцепятся ему в задницу.

«Ну, по крайней мере, Чакси легко учует и распознает вонь этой отравы», — подумал Бруно, наблюдая за псом, который уверенно вёл циркачей далеко в обход лагеря по едва заметным следам в примятой траве, пока не закружился на месте, выжидательно посматривая то на Вичашу, то на Бруно.

Словно ждал от них какого-то решения.

Циркачи безмолвно переглянулись. Нежаркое осеннее солнце поднималось из-за гор на востоке, налетел порыв холодного колкого ветра, и невольная дрожь пробрала всех, даже Джейкоба, скроившего безразличную мину.

— Здесь они сели на лошадей, — негромко произнёс Вичаша, указывая на пожухлую траву. Следы — человеческие и звериные — он читал не хуже Чакси, ему можно было верить.

Бруно глянул в сторону Биг-Тимбера. Сейчас любопытствующие горожане снова потянутся к лагерю циркачей — сперва, конечно, вездесущие и крикливые, как галчата, мальчишки, потом все остальные, вплоть до почтенных отцов семейств… а вечером труппе надлежало дать ещё одно представление.

Он яростно чертыхнулся и повернулся к Мозесу:

— Эй, старина, ты остаёшься за меня. Мы уезжаем на поиски, — и непререкаемо прибавил под общий ропот: — Если мы не вернёмся, вам придётся справляться самим. Представление должно состояться, пусть и без вчерашнего шоу. Но я не намерен возвращаться без Зеро.

— Правильно! — энергично кивнула седой головой Тильда.

— Но мы тоже хотим его искать! — возмущённо и жалобно вскричала Мари, сжав кулачки, а остальные циркачи загомонили в подтверждение.

— Тихо! — гаркнул Бруно, катнув желваками на скулах, и, добившись тишины, безапелляционно продолжал: — На поиски отправлюсь я, Вичаша, Чакси и…

— Я! — не утерпел Гуанг, умоляюще сложив руки перед собой. — Позвольте нам с Фу тоже пойти, босс, сэр!

— Вы будете охранять наших женщин, наш лагерь и участвовать в представлении, — решительно отрезал Бруно. — Со мной пойдёт ещё Джейкоб. Да-да, ты, старый греховодник, — подтвердил он, с невольной улыбкой посмотрев на вытянувшуюся от неожиданности физиономию клоуна. — Выручку из кассы я бы тебе нипочём не доверил, — он сделал многозначительную паузу и снова усмехнулся, — но я точно знаю, что ты сумеешь отстрелить яйца любому подонку!

— Вот спасибочки-то, — скорбно протянул клоун под смешки циркачей.

— Возвращайтесь в лагерь, — повелительно закончил хозяин, поворачиваясь к Мозесу и Тильде, — и предоставьте действовать нам. Вичаша, — он взглянул в суровые глаза маленького дакоты, — пригони сюда Галешку, Кавалера и Бродягу. Не будем терять ни минуты.



Они ехали верхом весь день вслед за неутомимо бежавшим впереди Чакси. Тот даже не останавливался, чтобы лучше принюхаться — запах вёл его, как лодку по — течение реки. И, кем бы ни были похитители Зеро, они направлялись на юго-восток — в том направлении, откуда прибыла труппа.

Всё это заставляло Бруно просто заходиться от тревоги за мальчишку. Было совершенно ясно, что надутый индюк Хардинг знал Зеро раньше, искал его, начиная с тех мест, где парень впервые присоединился к каравану… и не остановится ни перед чем, чтобы отомстить мальчишке.

Но за что? Бруно так и эдак ломал голову, размышляя о случившемся, пока под копыта пятнистого Галешки летела осенняя прерия. Чем таким насолил «жентмуну» сорванец? За тот год, что Зеро провёл в цирке, Бруно успел убедиться в его прямодушии, смелости и добром нраве. Найдёныш пришёлся по душе даже зверям, его полюбили все — от Гектора до Папаши.

Бесспорно, в прошлом Зеро таилась некая тщательно скрываемая им загадка, но Бруно не сомневался, что это не было ни подлостью, ни преступлением. И Хардинг не походил на разгневанного отца обесчещенной девчонки, но зачем бы ещё он стал так упорно преследовать парня?

Пока Бруно снова и снова перемалывал в голове все эти мысли, пытаясь одновременно припомнить, не болтал ли парень что-нибудь, что могло бы пролить свет на загадки его прошлого, наступил вечер. Начало смеркаться, и сразу же резко похолодало, как это обычно бывает в предгорьях, куда уверенно и быстро вёл своих спутников Чакси.

Но вскоре всадникам пришлось спешиться и вести мустангов в поводу по еле различимой тропе, виток за витком поднимавшейся на перевал. Подмётки сапог скользили, мелкие камешки сыпались из-под ног. Вичаша в своих мокасинах двигался проворнее всех. Подождав, пока Бруно его нагонит, он рассудительно проговорил:

— Они остановятся на ночлег, — и тут же поправился: — Уже остановились.

— Ты думаешь, мы их настигаем? — быстро спросил запыхавшийся Бруно. Сердце у него так и ёкнуло.

Вместо ответа Вичаша указал на Чакси, который встал посреди тропы, втягивая воздух чёрными ноздрями. Тут и Бруно почувствовал отчётливый запах дыма.

Кто-то развёл неподалеку костёр!

— Они разложили костёр, — уверенно подтвердил Вичаша. — Это они.

Бруно собрался возразить, что это могли быть и охотники, промышляющие в горах добычей пушнины, лесорубы или золотоискатели, но осекся. Он, как Вичаша и Чакси, просто чуял, что костёр разожгли похитители Зеро, и что сам Зеро находится рядом. Беспомощный, одурманенный, возможно, раненый!

Молчавший доселе Джейкоб кашлянул и заявил, будто прочтя мысли Бруно:

— Если у этих молодчиков зуб на мальчишку, они уже наверняка расписывают ему спину хлыстом.

В очередной раз вспомнив, в каком плачевном виде прибился к его труппе Зеро, Бруно скрипнул зубами и отрывисто бросил:

— Прямо сейчас мы не можем лезть на рожон. Необходимо…

— Мы с Чакси проберёмся туда, — индеец тоже поймал его мысль на лету. — Вернёмся и расскажем.

Голос его дрогнул от волнения, и Бруно успокаивающе опустил ладонь на его худое плечо.

— Будь осторожен, — негромко попросил он. — И возвращайтесь побыстрее.

Вичаша только глазами сверкнул в ответ и исчез в темноте вслед за Чакси — по-звериному бесшумно. С горечью понимая, что сам он сейчас ничем помочь не может, Бруно привязал мустангов к приземистым чахлым деревцам, растущим в расселине скалы, уселся на камень и принялся проверять револьверы.

Джейкоб плюхнулся рядом с ним и со вздохом извлёк из кармана сюртука сигару, которую Бруно тотчас же у него отобрал.

— Ты думаешь, что у этих подонков нюх, как у Чакси, и они учуют моё курево? — обиженно пропыхтел клоун.

— Твои сигары воняют так, что их в Нью-Йорке можно учуять, — сердито отпарировал Бруно. — Сиди смирно, Джей, не то опять схлопочешь.

— Ты так переживаешь за этого молокососа, словно он — твой собственный сыночек, — не остался в долгу Джейкоб и поспешно отодвинулся, когда хозяин вскинул руку, но тот лишь отмахнулся от насмешника, как от назойливой мухи. Не до препирательств ему было.

Минуты текли медленно, будто патока из разбитого кувшина, пока наконец из-за утёса так же неслышно, как исчез, не показался Вичаша, а за ним тенью — Чакси.

Бруно вскочил на ноги, как и Джейкоб, а индеец, встав перед ними, проговорил своим спокойным хрипловатым голосом:

— Они в сотне шагов отсюда, за двумя поворотами тропы, в пещере, и их шестеро. Зеро с ними, связан.

Бруно испытал непередаваемое облегчение, услышав это. Зеро был жив и находился почти рядом. И если считать Чакси за полноценного бойца — а так оно и было — шансы одолеть противника были высоки.

— Да этот зверюга стоит двоих, — пробормотал Джейкоб, снова, будто медиум, вторя мыслям хозяина.

— Идём, — решительно скомандовал Бруно, вручая ему револьвер, и все четверо нырнули в заросли кустов, стараясь двигаться бесшумно.

Уступ огромного гранитного утёса, куда наконец вывел своих спутников Вичаша, нависал прямо над пропастью и был ярко освещён пламенем разгоревшегося костра. Физиономии тех пятерых, что развалились вокруг него, были самыми что ни на есть разбойничьими, и у каждого на поясе бряцал целый арсенал. Сайрус Хардинг, «жентмун» и «Schwanz», маячил у входа в пещеру, не спуская глаз с распростёртого в глубине неё силуэта.

Это был Зеро, связанный, будто тюк, и совершенно недвижимый.

С захолонувшим сердцем подумав о том, что мальчишку могли и до полусмерти одурманить проклятой отравой, Бруно стиснул рукоять кольта. На стороне циркачей была внезапность — бандиты, судя по всему, даже не помышляли о том, что кто-то поспешит на выручку похищенному пареньку. Тем не менее, их было больше, и все они выглядели отъявленными головорезами, с которыми не так-то просто справиться.

Вичаша почти невесомо коснулся локтя Бруно и отрицательно качнул головой, словно прося не горячиться. Бруно так же молча кивнул в ответ. Перед атакой следовало тщательно всё рассчитать. Кроме того, он отнюдь не был профессиональным убийцей и не привык вот так вот запросто начать палить в неизвестных ему людей, будто в куропаток.

По-прежнему касаясь руки Бруно, Вичаша указал глазами вперёд, на тропинку, по которой они спускались к скальному выступу. Это должно было означать: «Подойдём ближе», и Бруно снова кивнул. Повернулся к Джейкобу и прошептал:

— Останься здесь. Прикрой нас.

Клоун только опустил набрякшие веки в знак понимания. Собственно, та позиция, где все они сейчас находились, была идеальной для нападения: люди, ярко освещённые пламенем костра, стояли перед ними, словно актёры на сцене. Но Бруно всё ещё надеялся обойтись без лишнего кровопролития.

Вслед за Вичашей и Чакси, почти неразличимыми во тьме, Бруно подобрался ещё ближе ко входу в пещеру. Далеко внизу, у подножия утёса, шумела узкая, но бурная речушка, и этот шум — слава Боженьке за маленькие милости! — заглушал всякие шорохи на тропе. Наконец все трое снова затаились в кустах, как настороженные звери.

Между тем Хардинг, глядя на Зеро, бессильно лежавшего на песке, что-то отрывисто проговорил, и Бруно весь обратился в слух.

— Не трудитесь притворяться, вы уже пришли в себя, — громко и раздражённо повторил Хардинг, шагнув ближе к связанному пленнику, и Бруно вздохнул с невольным облегчением — значит, мальчишка благополучно очнулся. — Скоро мы достигнем границы штата и более не сможем везти вас в таком виде. Предлагаю вам хорошенько обдумать своё положение… и моё предложение.

«Моё предложение»?

Бруно совершенно не понимал, о чём тот толкует, но всё, что он сейчас мог — это внимательно слушать.

— Я выну кляп, чтобы мы могли поговорить, как цивилизованные люди, — продолжал тем временем Хардинг, склонившись над Зеро. Бруно понял, что тот сдёргивает тряпку, затыкавшую пленнику рот. — Рук не развяжу, не обессудьте.

Избавившись наконец от вонючего кляпа, Зеро сперва жадно, с хрипом хватал воздух полуоткрытым ртом, потом надрывно закашлялся. Хардинг поднёс к его запёкшимся губам жестяную фляжку, но парень гневно мотнул растрёпанной головой и откатился в сторону, насколько сумел, опираясь на связанные за спиной руки. Глаза его вспыхнули ненавистью, но он не проронил ни слова.

— Вы ведёте себя глупо, — с досадой бросил Хардинг и выпрямился, глядя на него сверху вниз. — Чёрт бы побрал ваше упрямство! Я искал вас повсюду, а вы скрывались в бродячем цирке. Но ваша семья заключила со мной честную сделку! Ваш отец заполучил обратно свой рудник в обмен на вас. Вы принадлежите мне… и вам придётся или смириться с этим, или умереть.

Бруно не верил собственным ушам. Что за ахинею нёс этот подонок?! Семья Зеро продала ему мальчишку? В обмен на какой-то рудник? Что за бред?! Он взглянул на Вичашу, желая убедиться, что не ослышался, но лицо индейца было непроницаемым, как у бронзовой статуи.

Зеро тряхнул головой, сплюнул на песок и прохрипел, едва шевеля языком:

— Подите… к чёрту в ад…. Хардинг. Я не… товар. Я лучше… умру.

Каждое слово давалось ему с трудом, но глаза всё так же яростно блестели.

— Какая театральщина, — поморщившись, проговорил Хардинг после длинной паузы. — Участь, которая хуже смерти? Бросьте валять дурака! И не забудьте… — голос его стал вкрадчивым и почти таким же хриплым, как у Зеро, — не забудьте, что смерть бывает разной. Может статься, вы в конце концов всё-таки предпочтёте ей участь, которую так презираете.

Зеро опять замотал головой, не спуская пылающего взгляда с исказившегося злобой лица Хардинга.

— Никогда, — выдохнул он. — Слышите? Никогда!

— Отлично, — после недолгого молчания бесстрастно констатировал тот и отошёл в сторону, чтобы пленник смог лучше рассмотреть костёр и маячившие возле него тёмные фигуры наёмников. — Вы не хотите меня? Тогда вы получите этих пятерых живодёров. Прямо сейчас. Здесь. Я не шучу, — его улыбка превратилась в настоящий оскал. — Это зрелище доставит мне невыразимое удовольствие… после чего вы отправитесь вон в ту пропасть. Искать вас никто не будет — для своей семьи вы умерли ещё год назад, став её позором. Повторяю, я не шучу и не блефую! — его голос на миг сорвался, на шее вздулись жилы, а красивое лицо стало какой-то уродливой маской. — Вы хотите умереть именно так? Выбирайте!

У Бруно перехватило дыхание.

— Что угодно, лишь бы не вы, Хардинг, — негромко, но отчётливо произнёс Зеро и закусил потрескавшиеся губы.

— Ах ты, тварь… — то ли простонал, то ли прорычал тот и, не успел Бруно опомниться, как «жентмун» вцепился в ворот рубахи Зеро, вздёргивая парнишку на ноги, и так же молниеносно разорвал её до самого пояса.

Бруно подавился готовым вырваться ругательством.

Под разорванными лохмотьями белела маленькая, но несомненно девичья грудь. Хардинг, оскалившись, сдёрнул с Зеро остатки этих лохмотьев, а потом и штаны с исподним, обнажив до самых щиколоток длинные стройные ноги.

— Да это же девка! — потрясённо выдавил один из бандитов, рослый и черноусый. Он по-собачьи мелко потряс головой, ошеломлённо оглянувшись на товарищей, будто призывая их в свидетели такого непотребства.

— Ваша девка! — объявил Хардинг во всеуслышание и на шаг отступил в сторону, толкнув Зеро на землю. — Берите.

Бандиты плотоядно осклабились.

Тут рассудок Бруно, видимо, просто отказался ему служить. В следующий миг он понял, что черноусый верзила покачивается из стороны в сторону, хрипя и судорожно взмахивая руками. Меж его ключиц в распахнутом вороте рубахи торчала резная рукоять ножа.

Нож принадлежал Вичаше: Бруно сам недавно видел, как индеец старательно вырезал из дерева оскаленную волчью голову.

Ноги у верзилы бессильно подогнулись, и он кулём повалился на землю. А Вичаша сорвался с места с пронзительным гортанным криком, похожим на орлиный клёкот.

— Индейцы! Чёртовы дакоты! — взвыл кто-то из успевших очухаться бандитов, и началась пальба.

Пуля, предназначавшаяся Вичаше, расщепила корявый ствол дерева, возле которого окаменело застыл Бруно. Словно очнувшись от кошмарного сна, тот резко вскинул кольт и первым же выстрелом уложил наповал прицелившегося в Чакси наёмника. Пёс безмолвной тенью промчался вслед за Вичашей, обогнав его, и встал над распростёртым на земле телом беспомощного Зеро, грозно оскалив клыки.

Сверху тоже загремели выстрелы — это в дело вступил Джейкоб. А Бруно рванулся к костру.

На бегу сдёрнув с плеч куртку, он бухнулся на колени возле лежавшего ничком Зеро и неловко укрыл его почти обнажённое тело. Только потом он принялся распутывать ремни, стягивавшие запястья и щиколотки пленника. Рассудком он понимал: всё, только что им увиденное — не бред, перед ним — не мальчишка-подросток, а юная девушка… но совместить два этих образа в собственной голове ему решительно не удавалось.

Едва высвободившись из пут, Зеро вскочил на ноги и натянул штаны, одной рукой придерживая на груди куртку Бруно. Тот попытался было поддержать его за плечо, но Зеро вырвался и стремительно огляделся по сторонам.

Хардинг! Проклятый скользкий «Schwanz», воспользовавшись поднявшейся сумятицей, улизнул у них из-под носа!

— Револьвер! — простонал Зеро. Глаза его пылали всё тем же лихорадочным волчьим огнём. — Дайте мне револьвер, ради всего святого!

Повинуясь этому отчаянному требованию-мольбе, Бруно машинально разжал пальцы, стискивавшие кольт, и только потом опомнился.

— Стой! Да подожди же ты! — гаркнул он.

Куда там! Выхватив у него оружие и свистнув молниеносно подскочившему Чакси, Зеро вслед за псом исчез в тёмном провале пещеры, где держал его Хардинг, и где, судя по всему, тот решил укрыться. Очевидно, существовал потайной ход оттуда на поверхность, о котором знал чёртов «жентмун».

Бруно испустил непристойнейшее немецкое ругательство и тоже кинулся к пещере. Краем глаза он заметил, что два уцелевших наёмника сиганули с обрыва в реку, пытаясь таким образом укрыться от пуль Джейкоба. Старик — воплощённая Немезида с бакенбардами и в драном коричневом плаще — возник на тропинке и скачками поспешил вниз, будто огромный кузнечик. Вичаша схватил револьвер с тела неподвижно лежащего бандита и помчался следом за Бруно.

Задыхаясь, тот кое-как выговорил.

— Так ты всё знал?!

Даже не оглянувшись, Вичаша молча вывернулся из-под его протянутой руки и исчез в чёрном провале подземного лаза.

В очередной раз беспомощно и свирепо выругавшись, Бруно пригнулся и тоже нырнул в темноту.

Ему казалось, что он очень долго бредёт по неумолимо сужающемуся проходу, то и дело ударяясь макушкой о выступы скалы и вслепую шаря свободной рукой по шершавым камням. Но это, наверное, продолжалось всего несколько минут.

Где-то впереди басовито гавкнул Чакси, и Бруно так и подскочил, заслышав этот лай. Настиг ли Зеро Хардинга? Что он вообще собирался делать, превратившись из жертвы в охотника?

«Вытяни из колоды своего врага, мальчик, — отчётливо прозвучал у него в ушах высокий напряжённый голос старой Тильды. — А теперь сделай с ним то, что хочешь сделать».

Бруно почувствовал, как между его лопаток проступает холодный пот. Дышать становилось всё труднее — то ли от быстрого бега, то ли от того, что кислорода в глубине пещеры стало не хватать.

— Эй! — прохрипел он, на миг остановившись и уперевшись ладонью в сырой холодный камень, чтобы отдышаться. — Где вы там?

Ответом ему стал хлёсткий оглушительный удар револьверного выстрела. Потом — ещё один. А потом грохот выстрелов сменился грохотом обвала.

Это далеко впереди обрушился свод пещеры.



Ужас, который испытал Бруно, не поддавался описанию. Несколько раз в своей богатой приключениями жизни он оказывался на волосок от смерти, его полосовали когти хищников, он бестрепетно стоял под градом пуль, но сейчас он буквально заледенел при мысли о том, что Зеро и Вичаша погибнут!

— О нет, Боже Всевышний… — пробормотал он и, согнувшись в три погибели, ринулся вперёд в кромешной тьме, ежеминутно рискуя расшибить себе голову о какой-нибудь выступ.

Но через десяток шагов он заметил впереди отблески лунного света, ощутил приток свежего воздуха и понял, что свод резко поднимается вверх. Не успел он опомниться, как прямо к нему метнулось что-то тёплое и косматое, вскинувшее лапы ему на плечи и жизнерадостно облизавшее его подбородок.

— С-скотина! — с чувством выдохнул Бруно и обеими руками сгрёб Чакси в охапку. — Хозяин твой где?

— Тут, — раздался голос Вичаши откуда-то сбоку.

Лёгкая рука легла Бруно на плечо, и тот, выпустив пса, крепко обнял мальчишку, перемазанного липкой глиной. Сердце Вичаши часто-часто колотилось под тонкими рёбрами. Бруно немилосердно встряхнул огольца, снова притиснул к себе и наконец отпустил, всматриваясь в его чумазое лицо.

— Зеро где? — выпалил он и закашлялся. Мелкая пыль от обвала всё ещё висела в воздухе.

Вичаша безмолвно указал на видневшуюся впереди огромную осыпь, целиком закрывшую проход.

Не позволяя себе поддаться панике, Бруно запрокинул голову, глянув вверх. Как он и предположил, свет лился сюда сквозь пролом в полуразрушенном своде. Был ли это потайной выход из клятой норы, уже не имело значения, как и то, успел ли сбежать отсюда Хардинг. Следовало как можно быстрее расчистить чёртов завал, пока он не стал могилой для Зеро.

Сорвав с пояса нож, Бруно принялся размеренно раскапывать насыпь, отбрасывая в сторону крупные камни и нисколько не заботясь о том, что заваливает ими ход, по которому попал сюда. Вичаша старательно, обеими руками, разгребал землю рядом с ним. В одной его руке был зажат всё тот же нож с деревянной рукоятью в виде волчьей головы. Какое-то время в пещере слышалось только их запалённое дыхание да приглушенные ругательства Бруно, который то и дело напряжённо прислушивался, пытаясь различить внутри завала какие-нибудь звуки… но тщетно.

Неожиданно лунный свет, падавший сквозь дыру в своде, закрыла чья-то тень. Голос Джейкоба, привычно-насмешливый и вместе с тем встревоженный, громко изрёк:

— Самородки добываете, босс? Дело хорошее. Подмогнуть, может? Или вам конкурентов не надобно? Тут уже целая артель собралась, не успеваю отгонять.

— Какая ещё… — Бруно поперхнулся, когда ему на голову посыпались мелкие камешки и комья земли, а низкий бас Мозеса взволнованно прогудел:

— Посторонись, Бруно, не то зашибу.

— Scheiße! — простонал тот, резво отскакивая в сторону. — Вы откуда взялись, черти?!

— А ты думал, мы вас одних бросим? — прозвенел возмущённый возглас Мари, и Бруно снова застонал, чувствуя, однако, неимоверное облегчение. Теперь-то они все вместе точно вытащат Зеро!

Мозес по-кошачьи мягко, несмотря на свои габариты, приземлился рядом с хозяином, покачнулся, но устоял на ногах.

— Тильда и Зара караулят фургоны внизу, под горой, — пояснил он, как само собой разумеющееся. — Все остальные наверху. Прости, Бруно, не до представления нам было. Мы чуть от беспокойства не рехнулись. Вот и добрались сюда. Весь день и полночи ехали следом. Тильда показывала дорогу. А тут такое побоище… — он развёл руками и повторил виновато: — Прости. Не поспели помочь.

— Копай, не болтай! — только и рыкнул в ответ Бруно, сунув ему в руки нож, а сам снова задрал голову к маячившим наверху силуэтам: — Вы, засранцы, принесите из фургонов кирки и лопаты!

Вскоре ход в пещеру совместными дружными усилиями был расширен настолько, что завал принялись расчищать уже семь пар рук. Присоединились не только Фу с Гуангом и Джейкоб, но даже Мари, как мужчины ни силились прогнать её прочь.

Когда под лопатой Бруно вдруг что-то звякнуло, он так и замер. Потом наклонился и поднял из груды песка револьвер. Это был его собственный кольт, очевидно, в момент обвала выроненный Зеро!

— Осторожней! — севшим от волнения голосом приказал он, и тут из груды земли показалась тонкая грязная рука, пальцы которой слабо шевельнулись.

Бруно стиснул эти холодные пальцы и принялся копать, как взбесившийся терьер, буквально через минуту потянув на себя лёгкое тело. Стоя на коленях, он слегка потряс бесчувственного Зеро, обхватил ладонями его голову, пытаясь уловить дыхание. Зеро дышал! И, судя по всему, позвоночник у него не был сломан, руки и ноги двигались, хоть и бессознательно. Крови нигде не было заметно.

— Господи, слава Тебе… — пробормотал Бруно и откашлялся. Горло у него перехватило.

В момент обвала голова и плечи Зеро оказались там, где свод пещеры вновь поднимался, образуя полость, не тронутую разрушением. Это его и спасло.

— Кто-то крепко молится за этого парня, — серьёзно проговорил Мозес, помогая Бруно стряхнуть землю с одежды и волос Зеро. — Это ж надо — почти что из могилы спасся!

— Я молюсь за него! — всхлипнула Мари, бросаясь рядом с ним на колени. — Зеро, милый, очнись, прошу тебя!

Она не выдержала и разрыдалась. Слёзы закапали на бледное застывшее лицо Зеро с запавшими глазами и плотно сомкнутыми веками.

— Девичьи молитвы, как и девичьи слёзки, только в сказках помогают, — ехидно проскрипел бессердечный Джейкоб, протискиваясь поближе. — Посторонись, плакса.

С этими словами он бесцеремонно отпихнул Мари в сторонку и сунул под нос Зеро какой-то пузырёк. Резко завоняло аммиаком.

— Да ты хочешь добить мальчишку! — возмутился Мозес, принюхавшись, но Зеро дёрнулся, оглушительно чихнул и наконец открыл глаза. Потом медленно сел, держась одной рукой за голову, а второй — за плечо Бруно, и обвёл всех недоумённым взглядом.

Бруно неловко обнял его, но тут их обоих едва не опрокинули наземь Мари, Вичаша и Фу с Гуангом, кинувшиеся Зеро на шею.

— Бестолочи, вы что творите? — проворчал Бруно, пытаясь подняться на ноги.

— Вы… откуда взялись? — ошеломлённо пробормотал Зеро, вынырнув из кучи-малы. — А где?...

Он запнулся и умолк, прикусив растрескавшиеся губы.

Бруно мгновенно догадался, о ком он спрашивает.

— А ну, отойдите, огольцы, дайте человеку отдышаться! — скомандовал он и присел на корточки так, чтобы заглянуть Зеро в глаза. — Ты стрелял в Хардинга?

— Да, — так же тихо и коротко ответил тот. — Дважды. Потому и случился обвал.

— Убил? — спокойно поинтересовался Вичаша, а Мари испуганно ахнула.

— Надеюсь, что да, брат, — голос Зеро был совершенно бесстрастным.

— Уоштело. Хорошо, — удовлетворённо подытожил индеец.

Бруно тоже одобрительно кивнул и выпрямился.

— Давайте поскорее выбираться отсюда, — отрывисто велел он. — Что до мерзавца Хардинга, так по мне, это место — отличная ему могила.

— Аминь, — немедля отозвался Джейкоб, а Чакси только гавкнул.

— А кто такой этот Хардинг? — полушёпотом спросила Мари, машинально отряхивая юбку и во все глаза уставившись на Зеро. — Почему он похитил тебя?

— Я тебе потом расскажу, — бесцветным голосом пообещал тот и поморщился, пытаясь подняться.

— Давай помогу, — Бруно легко поднял его с земли, крепко держа за плечи. — Нигде не болит?

Зеро отрицательно мотнул головой.

— Ты везунчик, парень, — заключил Бруно. Это последнее слово само слетело с его губ.

Зеро взметнул на него тревожный взгляд, но Бруно уже подтолкнул его наверх, передавая в протянутые руки Мозеса.

Когда все выбрались наружу, помогая друг другу, Бруно снова наклонился к уху Зеро и прошептал:

— Отдохнёшь и наутро придёшь ко мне фургон. Не вздумай никуда удирать. Ты же не трус.

— Да, сэр, — хрипло вымолвил тот, снова встретившись с ним глазами.

— А я? — игривым шепотом встрял вездесущий Джейкоб.

— И ты, и ты, старый балабол, — со вздохом проворчал хозяин. — Куда же без тебя.

Он прекрасно понимал, чего боялся Зеро — того, что его тайна будет прилюдно раскрыта. Но клоун пока помалкивал, ну, а за Вичашу Бруно мог ручаться, как за себя.



Взбудораженные циркачи угомонились нескоро: сперва надо было обустроить лагерь, причём удалившись на достаточное расстояние от злосчастной пещеры. Тела убитых бандитов Бруно распорядился закопать там же и первым взялся за лопату. Пусть и отъявленные головорезы, они всё-таки были людьми и заслуживали погребения.

Наконец караван тронулся с места и двигался вперёд, пока не отыскалось подходящее место для ночлега. Фургоны были, как обычно, поставлены полукругом, лошади распряжены, спутаны и накормлены, как и другие животные. Зеро работал наравне со всеми, будто и не его только что извлекли из-под толщи земли, не он был одурманен ядом и увезён невесть куда.

Будто и не он оказался… кем?

Бруно прямо-таки обжигался об эту мысль, как и о воспоминание о тонком девичьем теле, беззащитно белеющем в свете костра. Он собрался было прогнать Зеро в фургон, чтобы дать ему возможность отлежаться, но поглядел на его бесстрастное замкнутое лицо и прикусил язык. Он понял, что Зеро сочтёт это оскорблением.

Наконец бивак был разбит. Циркачи наскоро поели наваренной мадам Тильдой похлёбки и разбрелись по фургонам. Все действительно вымотались до чёртиков, так что добросердечный Мозес, повздыхав, сам вызвался охранять лагерь и остался возле костра — в окружении Тильдиных собачонок и с грудой требующего починки реквизита на коленях. Так что Зеро отправился в фургон один.

Вичаша и Бруно безмолвно переглянулись и тоже ушли к себе. Бруно устало опустился на грубо сколоченный табурет у стола и подпёр голову руками, а индеец в обнимку с Чакси расположился прямо на полу по своей привычке, привалившись спиной к краю лежанки.

Бруно точно знал, что, невзирая на своё внешнее спокойствие, Вичаша, как и он сам, напряжённо гадает, не уйдёт ли Зеро из лагеря.

— Так ты всё-таки знал, кто он такой на самом деле? — не вытерпел наконец Бруно, уже задававший Вичаше этот вопрос, на который так и не получил ответа. — Что он… вовсе не парень?

Мальчишка прямо посмотрел Бруно в глаза и так же прямо ответил:

— Не знал. Но догадался.

Бруно поперхнулся следующим вопросом и лишь что-то невнятно промычал, а Вичаша невозмутимо продолжал, поглаживая Чакси, который поднял к нему свою острую морду и с самым внимательным видом слушал:

— Но мы никогда про это не говорили.

— Как? — не выдержал Бруно. — Как ты догадался?

Вичаша пожал худыми плечами и, подумав, объяснил:

— Он… смущался мужчин не меньше, чем женщин.

— Стеснялся, — уточнил Бруно, и индеец энергично кивнул:

— Он каждый раз стремился делать мужское дело прежде других мужчин. Будто хотел показать.

— Доказать… — пробормотал Бруно, глубоко задумавшись. Он-то всегда приписывал опрометчивые подчас действия Зеро юношескому стремлению во всём быть лучшим.

— И он очень красивый, — как ни в чём не бывало добавил Вичаша.

Бруно открыл было рот и тут же снова закрыл.

— Каждый человек вправе стать тем, кем захочет сам, — спокойно закончил дакота. — хотя его воля и его выбор всегда находятся в руках Вакан Танки, Великого и Таинственного.

— Помнится, наш пастор в воскресных проповедях тоже такую ерундовину молол, — послышался ехидный голос Джейкоба, без церемоний просунувшего свою всклокоченную седую башку в фургон. — Только не про Вакан Танку он толковал, а про Иисуса Спасителя.

Индеец в ответ и бровью не повёл.

— А где же наша юная леди? — продолжал трунить клоун, располагаясь на лежанке у противоположной стены так вольготно, словно находился в собственном фургоне — даже подогнул под себя ноги и укутался в полосатое мексиканское покрывало.

Бруно цыкнул на него, привстал с табурета и покрывало отобрал.

— Не знаю, про кого ты толкуешь, — буркнул он. — Мальчик наверняка умаялся до чертей и свалился в свою постель. Сядь смирно, старый ты болтун.

— Полагаю, он говорит про меня, — сдержанно произнёс Зеро из-за его спины.

Бруно порывисто обернулся — тот спокойно стоял у входа и смотрел на всех без вызова, твёрдо и устало. Он успел умыться и сменить запачканную рваную одежду. Его тонкое лицо — лицо ангела со старинной гравюры — было бледным и чистым, вихры надо лбом — потемневшими от влаги. Бруно вдруг поразился тому, что целый год принимал его за мальчишку. И продолжает принимать — ведь он даже мысленно не мог отнести Зеро к его истинному полу.

Он кашлянул и как мог спокойно велел:

— Садись и рассказывай всё, раз пришёл. Только без утайки и вранья, всё как есть, если хочешь остаться с нами. Ты хочешь?

Несмотря на маску чисто индейской невозмутимости, он невольно задержал дыхание в ожидании ответа.

— У меня нет родных и друзей, кроме вас, — медленно и напряжённо отозвался Зеро, не отводя взгляда. — Да, я хочу остаться у вас, мистер Бруно. Однако… — он замолк.

— Что? — быстро спросил Бруно, а Зеро лишь качнул головой и проронил, присаживаясь на табурет:

— Спрашивайте.

— Где твоя семья? — осведомился Бруно, решив пока не заострять внимания на этом «однако». — Кто твоя настоящая родня?

Зеро на миг крепче сжал губы, потом глубоко вздохнул и заговорил:

— Мой отец владеет горнорудной компанией в Небраске, и я его единственный ребёнок, — он криво усмехнулся, и его длинные пальцы затеребили край великоватой для него рубашки. — Допустим, его — и моя — фамилия Маккензи, но это не имеет значения. Мы довольно богаты по местным меркам. Моя мать умерла от чахотки, едва мне минуло три года, но отец оплатил моё образование, приличествующее… — он запнулся.

— Приличествующее леди, я полагаю, — сухо подсказал Бруно, и Зеро сдвинул брови:

— Да, но… мой старший брат погиб на войне. Он сражался за Союз. У отца не осталось других сыновей и наследников, и поэтому он…

Тут Зеро снова осёкся.

— Держу пари, твоему батюшке даже нравилось, что ты скачешь верхом в мужских штанах и палишь в белый свет как в копеечку! — громогласно изрёк Джейкоб, хлопнув себя по костлявым коленям.

— Да, он был даже отчасти доволен, — подтвердил Зеро со вздохом.

— Минутку, — Бруно вскинул ладонь. Он просто не мог этого не спросить. — Но тебе-то зачем это нужно было? Стрелять, скакать верхом…

— Я хотел бы родиться мальчишкой, — просто ответил Зеро. — Или… хотя бы стать им.

— «Хотя бы!» Легко сказать, — пробурчал Джейкоб себе под нос и демонстративно поскрёб пятернёй в паху. Вичаша фыркнул, а Бруно сердито показал фигляру кулак.

— Потом дела у отца пошли всё хуже и хуже, — продолжал Зеро, словно не заметив этой мизансцены, — и он решил поправить их с помощью моего замужества. Хардинг был приятелем отца и пообещал ему золотоносный рудник в обмен на меня. Но я этого не хотел. Не хотел! — с силой повторил он, гневно блеснув потемневшими глазами. — Ни Хардинга, ни… женской участи. Такой судьбы, когда другие решают за тебя, как тебе быть и что делать — только потому, что ты не родился мужчиной.

— О да, потому что разум находится у нас в штанах, — важно согласился Джейкоб и надул щёки с преувеличенной серьёзностью. Решительно, старый негодяй был невыносим!

— И тогда ты сбежал из дому? — уточнил Бруно, в упор глядя на Зеро, чьи бледные губы тронула лёгкая усмешка.

Всё, о чём он рассказывал, было объяснимо, логично и вытекало одно из другого. Девочка, жаждущая свободы от женской участи, и отец, поощряющий её… до поры до времени, пока не подвернулся случай выгодно её продать.

Было понятно всё, кроме того, почему даже сейчас Зеро предпочитает считать и именовать себя мужчиной. И почему сам Бруно так боится увидеть в нём ту, что увидел обнажённой у костра в гогочущей толпе наёмников.

Зеро отрицательно качнул головой:

— Нет. Не тогда. Я ещё надеялся убедить отца не поступать со мной так… так гнусно, так несправедливо. Но они с Хардингом просто сговорились… он позволил Хардингу остаться со мной наедине в пустом доме, чтобы тот… — он глубоко вздохнул и одним духом выпалил: — чтобы тот взял меня силой, и тогда бы мне уже некуда было деваться. Но у Хардинга ничего не получилось.

— Держу пари, я даже знаю, почему, — опять не вытерпел клоун и даже руками азартно замахал, привлекая к себе внимание. — Дуралеи не учли, что имеют дело вовсе не с благовоспитанным хрупким цветочком, и ты просто оторвал Хардингу яйца.

Зеро звонко расхохотался:

— Если бы! Но я его по ним хорошенько двинул, — живо похвастался он, — и ещё по башке саданул!

Он снова заразительно прыснул и наконец стал тем самым сорванцом, которого Бруно так хорошо знал.

Или считал, что знает.

— Он, похоже, просто помешался на тебе, этот Хардинг, — задумчиво произнёс он, потирая лоб.

Как Бог свят, глядя в сияющие глаза Зеро и на его яркую улыбку, он вполне понимал злосчастного дохлого прощелыгу. Будь сам Бруно на его месте, он бы тоже пошёл на всё, чтобы заполучить такое сокровище.

Хотя нет. Он бы попытался сделать всё, чтобы Зеро его полюбил. Но стало бы такое возможным? Наверное, нет.

Это же было всё равно что пытаться поймать солнечный зайчик. И сделать его только своим.

— Да, может, и так, — безразлично пожал плечами Зеро. — Но когда отец вернулся и нашёл его в таком вот… плачевном состоянии, он… словно взбеленился. Избил меня так, как никогда не бил. И запер, — Зеро чуть передохнул и продолжал скороговоркой, словно стараясь побыстрее дорассказать всё, что тогда произошло: — Он объявил, что утром состоится моя свадьба с Хардингом, хочу я того или нет. Ночью я обрезал волосы, — он машинально провёл ладонью по свои вихрам, — надел одежду брата, вылез в окно, угнал коня и поехал вслед за вашим цирком. Вот и всё.

Он снова глубоко вздохнул, закончив рассказ. Потом посмотрел на доселе молчавшего Вичашу и выпалил:

— Скажи, что ты думаешь, брат.

Чакси тоже взглянул на своего хозяина и постучал хвостом по полу, будто присоединяясь к этой горячей просьбе.

Индеец, на которого устремились все взоры, вдруг легко улыбнулся и проговорил так же легко, будто бы речь шла о чём-то само собой разумеющемся:

— Кто-то из нас рождается мужчиной с мужской душой. Кто-то — женщиной с душой женщины. Но по воле Вакан Танки некоторые люди рождаются с двумя душами, — и женской, и мужской в одном теле, — и сами выбирают, кем им быть. Это великий дар Великой Тайны. Кем ты был, ты рассказал. Кто ты теперь, я вижу. Ну, а кем ты хочешь остаться, Зеро Ота Кте, Стреляющий Без Промаха?

Он тихо и весело рассмеялся, увидев, как стремительно округлились глаза Зеро, а тот в полном восторге выпалил, вскочив со своего места:

— Ты мне дал имя?! О, брат, ты дал мне индейское имя! — он порывисто обхватил Вичашу обеими руками и даже приподнял его от полноты чувств. — Боже, да я сейчас просто лопну от счастья!

Вичаша обнял его в ответ, не переставая хохотать.

— Не смей здесь лопаться, ты забрызгаешь стены герру Ланге, маленький прохвост! Тоже мне радость — дикарское имя, — сварливо пробурчал Джейкоб, поглядывая, впрочем, на их возню с некоторой завистью.

— Тебя, Джейк, следует удостоить имени Прокисшая Похлёбка, — съязвил Бруно с величайшим облегчением. Теперь он мог надеяться, что дружба с Вичашей удержит Зеро от ухода из цирка. — Но, чтоб мне провалиться, кем же ты всё-таки хочешь быть, чёртов ты Ота Кте или как тебя там? Ты же не ответил!

Зеро перестал смеяться и выпустил Вичашу из объятий, повернувшись к Бруно. Взгляд его глубоких глаз опять стал очень серьёзным.

— Всё, чего бы я хотел — это родиться, жить и умереть мужчиной, — негромко, но с силой ответил он. — Я знаю, что мне этого не суждено. Но я выбрал путь мужчины, — он посмотрел на Вичашу, а тот так же серьёзно — на него, — путь воина, и я с него не сойду. Я даже благодарен моему отцу, — добавил он внезапно — за то, что именно он толкнул меня на этот путь.

— Вынудив тебя натянуть штаны и вылезти в окно, — любезно подсказал Джейкоб, ехидно осклабившись. — Не стану отрицать, парень из тебя получился что надо, получше какого-нибудь хлюпика, рождённого с мужскими причиндалами. Но ты что, собрался вот так вот притворяться до конца своих дней? А ведь у тебя отменные сиськи!

Старый осёл явно нарывался на трёпку, но его вопрос был резонным, и Бруно, хоть и крякнул от досады, выслушав эту тираду, но уставился на Зеро во все глаза в ожидании ответа.

Тот сперва вспыхнул до корней волос, а потом побледнел и снова на миг прикусил губу, однако произнёс совершенно бесстрастно, будто бы издёвка клоуна его вовсе не задела:

— Может быть, я притворялся, как ты говоришь, настолько хорошо именно оттого, что наконец стал самим собой. Тем, кем всегда хотел быть. Обрёл свою подлинную суть.

Голос его зазвенел.

«Да, чёрт возьми, ведь даже прорицательница Тильда его не раскусила», — подумал Бруно.

— Это штаны, что ли, ты обрёл? — не унимался Джейкоб. Его тонкие сухие губы тронула обычная едкая ухмылка, но смешок тут же сменился хриплым воплем, когда Зеро одним молниеносным движением сбил его с ног. Усевшись на клоуна сверху, он сунул ему под самый нос дуло револьвера, выхваченного из-за пояса, и вкрадчиво поинтересовался:

— Зубы лишние?

— Да у меня их и так почти нет! Поди к чёрту, щенок, — пропыхтел Джейкоб, задыхаясь. — Убери пушку, а то ещё пальнёшь ненароком. Вели ему отпустить меня, Бруно! Ты слышишь? Бруно!

— Ты сам этого добивался, — хмыкнул тот, невольно посмеиваясь, а Чакси лишь одобрительно рыкнул.

— Будешь болтать — нечем будет жевать, — назидательно заявил Зеро, подымаясь. — Понял?

— Понял, понял, не из тупых, — Джейкоб медленно, с кряхтением, уселся на полу и демонстративно потёр ушибленный локоть. — Что за молодёжь пошла, никакого уважения к старшим!

— Итак, ты хочешь, чтобы мы сохранили твою тайну? — отрывисто уточнил Бруно, поднявшись с места и очутившись лицом к лицу с Зеро.

«Боже, что за глаза, — ошеломлённо подумал он. — Да в них утопиться можно».

Зеро молча кивнул, обжигая его взглядом.

«Боже», — снова подумал Бруно, вздрогнув, словно от озноба. С каким-то странным лихорадочным восторгом он понял, что обречён. Погиб. Пропал!

Всегда видеть перед собой эти глаза, эту улыбку…

«Слепой Амур, я ожидал, робея,
Вонзится ли в меня твоя стрела.
Hо миг настал, могу сказать себе я:
Любовь пришла,
Любовь пришла,
Любовь пришла,
Любовь пришла!»

Он совершенно некстати припомнил надрывные завывания Джейкоба и даже закашлялся, но со всей возможной суровостью проговорил:

— Тогда мы все трое будем молчать, если, конечно, ты сам себя как-нибудь случайно не выдашь и не захочешь стать… м-м-м…

Он осекся, не зная, что сказать дальше.

— Не захочу, — тихо вымолвил Зеро, скрестив руки на груди. — Можете быть уверены, сэр. Спасибо вам. Спасибо вам всем, — он порывисто обернулся к Вичаше и Чакси, а потом глянул на Джейкоба. — Я уже говорил и повторю, что вы теперь — моя единственная настоящая родня, и я… — голос его сорвался, и он замолчал.

— И ты нам страсть как признателен, мы уже поняли, — хмыкнул Джейкоб. — Благодарность лучше выражать в денежном эквиваленте, но если ты иногда позволишь мне поглазеть на твои… кхм, ну или в золотых самородках, хотел я сказать, — он невинно заморгал, косясь на грозно сдвинувшиеся брови Зеро и на потемневшее лицо Бруно.

«Похотливый старый пень… да я и сам такой, — подумал Бруно с подкатившей внезапно горечью. — Старый, похотливый, выживший из ума, одинокий, замшелый пень».

Он опустил глаза, и тут его локтя коснулась рука Вичаши.

Индеец внимательно посмотрел на него и раскрыл сжатую в кулак ладонь правой руки. На этой смуглой ладони тусклым мягким блеском сверкал слиток величиной с еловую шишку.

— Он сказал — «золотой самородок», — Вичаша кивнул в сторону Джейкоба, разинувшего рот в немом изумлении. — Такой? Он тебе нужен?

— Откуда он у тебя? — потрясённо выдохнул Зеро, а Бруно аккуратно взял слиток из руки мальчишки и повертел в пальцах, пристально разглядывая.

— Золото? — слабым голосом осведомился Джейкоб.

— Похоже на то, — медленно произнёс Бруно. — Так откуда же?

— Носил в поясе, — невозмутимо отозвался Вичаша, явно наслаждаясь всеобщим изумлением. А потом, помрачнев, объяснил: — Шункманиту Танка, наш вождь, дал его мне и сказал, что васичу, бледнолицые, готовы ради такого камня на всё, и что, может быть, он мне пригодится. Я его хранил. Так он тебе нужен?

— Чёрт меня возьми, — пробормотал Бруно, присаживаясь на свою постель. У него прямо-таки подкосились ноги. Всё это было уже слишком для одного дня, который мало-помалу переходил в следующий — в окне фургона начинал брезжить рассвет и загомонили птицы. — Мы могли бы купить на это…

— Слона! — завопил Джейкоб в полый голос, настолько велико было его ликование. — Что за цирк без слона, Бруно Ланге?! Я просто не знаю, как это я провёл с тобой столько времени в отсутствие слона!

— А кто такой слон? — с живейшим любопытством поинтересовался Вичаша.

— Я тебе сейчас покажу! — выкрикнул Зеро,

Он сорвался с места и вихрем вылетел наружу. Не успели все оставшиеся в фургоне даже переглянуться, как он снова возник на входе с огромным зоологическим атласом в руках — Бруно понятия не имел, где он его откопал.

— Вот слон, смотри! — Зеро бережно опустил книгу на лежанку и плюхнулся возле неё на колени, благоговейно листая плотные пожелтевшие страницы, пока не наткнулся на искомое животное.

— О Вакан… — восторженно протянул Вичаша, тоже утыкаясь в книгу.

Бруно посмотрел на черноволосую и русую растрёпанные головы, склонившиеся над книгой. Два сокровища, не чета самородку в его руке. Он перевёл взгляд на Джейкоба, и старик подмигнул ему с грустной усмешкой. Понятливый, чертяка.

Бруно потрепал по спине блаженно растянувшегося на коврике Чакси, выпрямился и поглядел в окно. Снаружи послышался громкий гвалт, но уже не птичий.

Разбуженные беготнёй и воплями, к фургону потянулись остальные циркачи, зевая на ходу. Тёрла кулачками глаза Мари — в накинутом поверх домашнего платья клетчатом пледе. Прихрамывая, плелась Тильда с попугаем на плече и пуделями, вьющимися у ног. Неторопливо брёл Мозес, таща подмышками болтавших ногами Фу и Гуанга. Следом вышагивали Орфей и Папаша, выглядевшие иллюстрацией к восточной сказке, а Зара встречала утро нетерпеливым рыком, требуя свой завтрак.

Вся семья собралась здесь. Не хватало только слона, решил Бруно.

Он посмотрел в сияющие глаза Зеро и наконец засмеялся.


КОНЕЦ