Название: Блажен незлобивый поэт
Автор: sillvercat для fandom Cats 2022
Бета: Xenya-m
Канон: ориджинал
Размер: миди, 4096 слов
Персонажи: Шор, Оделон, другие Коты
Категория: джен
Жанр: драма, фантастика, приключения, броманс
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: В мире, где постоянно враждуют кланы Котов, Крыс и Псов, боевой разведчик Крыс по имени Шор встречает в своём Подземелье странного Кота.
Примечания: автор вложил в уста Оделона любимые им самим стихотворные строки Цветаевой и Лорки; название — строчка из Некрасова
Написано по заявке с Инсайда: котики, пережившие цивилизацию людей
Горячий привет команде Грызунов: наш Крыс появился в их честь!
Предупреждения: фурри; открытый финал; упоминается насилие
Ссылка: тут

— Кто живёт в Городе наверху?

— Коты!

— Кто живёт за Городом в лесах?

— Псы!

— А кто живёт в Подземельях под Городом?

— Мы, Крысы!

— Значит, кто владеет Городом?

— Мы, Крысы!

У Шора до сих пор звучал в ушах тонкий вибрирующий голос старейшины Клана, отдававшийся эхом в пропахших плесенью и гнилью Подземельях. Сюда не посмел бы сунуться ни один Кот, ни один Пёс. Впрочем, нет, иногда безрассудно храбрые разведчики обоих враждебных кланов всё-таки спускались в Подземелья, но мало кто мог вернуться обратно живым. Крысы действительно были истинными властителями Города — ночами, а ночи на Планете длились куда дольше, чем дни.

И ещё Крысы были гораздо многочисленнее своих соперников по борьбе за место под здешним солнцем и двумя зелёными лунами. Самки Крыс чаще, чем самки Котов или Псов, приносили потомство, и было это потомство гораздо многочисленнее и жизнеспособнее чужих.

Особенно яростно Крысы враждовали с Котами. Возможно, потому, что, даже обретя способность к прямохождению и лишившись шерсти за тысячи лет эволюции, ни один Кот никогда не отказывался перегрызть Крысе горло, чтобы напиться горячей живой крови. Крысы платили Котам такой же лютой ненавистью и не брезговали тем, чтобы до смерти замучить попавшего им в лапы раненого Кота.

Псы же были куда терпимее и к Котам, и к Крысам: раненых врагов они просто милосердно добивали, а для охоты и еды предпочитали выбирать истинных животных, которых в лесах вокруг Города водилось предостаточно, — настоящих, не мутировавших во время произошедшей здесь тысячелетия назад катастрофы.

Впрочем, о катастрофе Шор не знал ровным счётом ничего, как и остальные его соплеменники или враги из прочих двух кланов. Отголоски её сохранились смутным ужасом в древних легендах и преданиях, которые у молодняка считались прабабкиными сказками. Мутагены? Лаборатории? Люди? Что это ещё за звери — люди какие-то?

Людей на Планете не осталось вовсе. Вернее, их гены перемешались с генами Псов, Котов и Крыс. Как это получилось, никто из ныне живущих не знал, даже старейшины кланов. Это знание было столь же безвозвратно утеряно, сколь и другие знания людей.

Жизнь молодых Крыс была проста, как и молодых Котов и молодых Псов: поменьше задумывайся о том, что тебя непосредственно не касается, бей первым, ешь впрок, оплодотворяй как можно больше самок и будь счастлив.

Такой же немудрёной философии придерживался и Шор. Едва покинув пору отрочества, он всё ещё казался угловатым и непропорционально худым, как подросток, но его гибкое тело было жилистым и на редкость выносливым. Он виртуозно владел ножом и арбалетом, и трое командиров спорили между собой о том, кому же достанется такой боец, когда Шора наконец приняли в Клан. В разведке ему не было равных, он стал глазами и ушами своего отряда.

Вот и сейчас он совершенно беззвучно и неподвижно лежал, распластавшись возле тихо журчащего по водостоку подземного ручья. Он не знал, что это бывший водопровод соответствующей части Города. В пролом над ним заглядывала одна из зелёных лун, та, что была побольше. На Всеобщем языке Коты, Крысы и Псы называли её Старшей Сестрой. Свежий ветерок, тоже залетавший в пролом, сладко касался трепещущих ноздрей Шора, ерошил короткий ёжик его светлых волос, топорщившийся меж насторожённых ушей.

Шор понятия не имел о том, что его собственные предки были лабораторными крысами-альбиносами, но именно от них он унаследовал рубиновое мерцание глаз и более светлую, чем у других Крыс, шерсть.

Но, как и у всех Крыс, его уши и хвост были полностью лишены шерсти, в отличие от Псов и Котов.

Сейчас уши Шора поймали странные звуки, доносящиеся с другого берега ручья, ещё прежде, чем чуткий нос уловил присутствие чужака. Это было бормотание на Всеобщем, невнятное, срывающееся, но полное внутреннего ритма, подобно древним сказаниям, до сей поры сохранившимся и записанным в редчайших книгах, принадлежавших исключительно жрецам кланов.

Но, хоть слова и произносились на Всеобщем, Шор безошибочно распознал пришепетывающий акцент Кота, и шерсть у него на загривке встала дыбом.

Бесшумно, как всё, что он делал, Шор вскинул арбалет и прицелился в небольшую тёмную тень, колеблющуюся на противоположном берегу ручья. Но прежде чем из арбалета вырвалось короткое смертоносное жало стрелы, он наконец разобрал, что именно бормочет Кот.

— Чёрная, как зрачок, как зрачок, сосущая Свет — люблю тебя, зоркая ночь. Голосу дай мне воспеть тебя, о праматерь Песен, в чьей длани узда четырёх ветров.

Арбалет во вскинутой руке Шора дрогнул и медленно опустился. Чужак, бесспорно, был сумасшедшим. Либо учеником жрецов. И в том, и в другом случае убить его было бы большим грехом и даже позором.

Лёгкой стремительной тенью Шор скользнул вдоль своего берега — к тому месту, где у Крыс был тайный брод и можно было перейти ручей, даже не подвёртывая штанов. Ему захотелось взглянуть на этого помешанного поближе, что он и сделал, едва на чужака упал зеленоватый отсвет пробегающей среди туч Старшей Сестры.

Кот оказался на вид даже младше самого Шора, по крайней мере более хрупким и низкорослым. Его серую шерсть бороздили тёмные полосы. При виде Крыса, возникшего будто из преисподней, он вскинул лохматую башку и близоруко сощурился. Но не попятился, не побежал и, кажется, даже не испугался Шора, что того, разумеется, крайне уязвило.

— Ты кто такой? — процедил он, уставившись в круглые чёрные зрачки раскосых золотистых глаз Кота.

— Я? — Кот удивлённо прижмурился, будто вспоминая что-то. — Я Оделон.

Прекрасно. Вообще-то Шор хотел выяснить, не разведчик ли перед ним, но, во-первых, кто же в эдаком признается, а во-вторых, таких дурных разведчиков, которые декламируют белиберду на всё Подземелье, просто не бывает. Вопрос Шора, получается, тоже был глупее некуда, и, осознав это, он ещё сильнее разозлился, но продолжал допрашивать:

— Что ты делаешь в Подземелье?

— Подземелье? — Кот растерянно завертел круглой башкой. — О… Старшая Сестра светила мне… я шёл за её светом… не помню, как и куда.

«Прекрасно», — вновь устало подумал Шор. Этот малахольный просто заблудился. Либо же его выгнали его собственные сородичи, чтобы, не дай великая Праматерь, не размножился. Нахмурившись, он ещё ближе заглянул в растерянное лицо Кота. То есть Оделона.

— А я — Шор. И часто ты тут шляешься по ночам?

Вопрос прозвучал мягче, чем ему хотелось.

— Я… — снова забормотал Оделон, нервно помахивая пушистым хвостом, торчавшим из прорези штанов, таких же, как у самого Шора. — Я… не хожу в Подземелье, что ты. Здесь опасно.

Здесь опасно, вот как! Шор даже фыркнул.

— Я сочиняю при свете Старшей Сестры, — принялся объяснять Кот, как бы извиняясь. — Она помогает мне находить нужные слова. Слова для Праматери. Вот послушай!

Он откинул назад голову и почти пропел:

— Цикада! Это счастье и есть — в агонии чувствовать весь гнёт небес. Перед вратами смерти с понуренной головою, под спущенным стягом ветра идёт всё живое.

«Малахольный, по крайней мере, знает, что такое смерть», — Шор едва не выпалил этого вслух, но лишь хмуро спросил:

— Цикада? Что ещё за цикада?

— Ты не знаешь? — изумился Кот, в свою очередь взирая на него как на малое дитя. Это Шору, разумеется, не понравилось. — Ты никогда не слышал, как они стрекочут?

— Я всю жизнь прожил в Подземелье, дурак, — сердито отрезал Шор. — Откуда мне знать, что там у вас наверху творится… — он запнулся, поняв, что и вправду выходил лишь на короткие вылазки и прислушивался не к окружающему его странному чуждому миру, а к шагам отряда Котов или Псов, охраняющих свои владения.

— Так ты — Крысак? — воскликнул Оделон даже с каким-то восторгом. — Я никогда не видел Крыс. Живых, — тут же добавил он виновато.

— А мёртвых, значит, видел? — воинственно ощетинился Шор. Перед ним стоял враг, пусть худосочный, мелкий и явно не в своём уме, но враг. Не стоило этого забывать. — Может быть, даже на зуб пробовал, Кот? Признавайся!

Он стиснул костлявую руку Кота — намеренно сильно, чтобы причинить боль, но Оделон даже не поморщился, явно потрясённый.

— Что ты! — горячо выпалил он. — Как можно есть разумных?

— Ну твои же сородичи нас едят, — не удержался Шор, чувствуя, как снова вздымается шерсть на загривке от гнева и досады на себя. Чего он, спрашивается, стоит тут и разговаривает с этим врагом!

Он под самой страшной пыткой не признался бы себе, что ему очень хочется ещё послушать те бессвязные бредни про цикаду и Праматерь Песен, что извергал этот враг.

А враг вдруг протянул свободную руку и ухватил Шора за хвост. Не крепко, а робко, но Шор так обомлел, что не отстранился.

Лёгкие тёплые пальцы, не выпуская когтей, прошлись по каждому позвонку, без брезгливости, а как-то даже ласково.

— Шерсть не растёт, — констатировал Кот очевидное, и тут Шор внезапно сообразил, что тот и в самом деле очень плохо видит. Почти не видит. Этому Оделону, вероятно, приходилось больше пользоваться чутьём, нежели зрением. Неудивительно, что он очутился в Подземелье, следуя за светом Старшей Сестры!

Помешанный же Кот тем временем выпустил из ладони хвост Шора, вскинул руку и так же легко коснулся его ушей! Это было уже слишком, Шор гневно взвыл и отбросил наглую лапу, ткнув ему почти что в лицо свой арбалет:

— Это вот видел?!

Кот снова понял его буквально, подсунув свой чересчур любопытный розовый нос к самой арбалетной стреле, так что Шору пришлось торопливо отдёрнуть оружие. Того и гляди стрела нечаянно сорвётся.

Хотя, возможно, малахольного и вправду стоило пристрелить — из милосердия. Он был… как когда-то с грустью говорил жрец об одном из умерших в приюте сверстников Шора (а Шор подслушал), «испорченным генетическим материалом». Шор догадался, что означают эти горькие непонятные слова: умерший мальчишка был нежизнеспособен.

Но стоявший перед ним придурковатый Кот казался здоровым.

— Это же арбалет, — дрогнувшим голосом промямлил он. — Ты хочешь меня убить?

— Да! Нет! — рявкнул Шор и как-то сразу успокоился. Даже рукой махнул. Ясно было, что Оделон не намеревался его оскорбить, хватая за хвост и за уши. Он просто… просто ничего толком не мог разглядеть и проверял окружающей мир нюхом или на ощупь, вот и всё.

— А ты боишься смерти? — сурово спросил Шор и подбоченился, показывая, что уж он-то, лучший разведчик своего отряда, ничего не боится.

Вместо чёткого ответа Кот снова нараспев пробормотал:

— Стань, моё сердце, цикадой, чтобы истёк я песней, раненный над полями светом небесной бездны.

Это звучало очень странно, как почти всё, что он говорил. Но так красиво.

— Ты полоумный, — грубо рявкнул Шор после паузы, чтобы не показать своего замешательства. — Или, может быть, ты собираешься стать учеником жреца вашего Клана?

— Нет, что ты, — перепугался Оделон. — Я… я не гожусь в жрецы. Я… меня пытался взять в ученики один из наших младших жрецов, но он быстро от меня отказался. Он тоже сказал, что я просто полоумный, — грустно закончил он, пожав плечами.

Шор вдруг почувствовал какую-то острую неловкость и потребность возразить. Но это было бы совсем уж глупо.

А Оделон близоруко моргнул и предложил, доверчиво глядя на Шора:

— Пойдём наверх, и ты послушаешь, как стрекочет цикада.

И сам сжал запястье Шора своими тёплыми пальцами.

Шор только фыркнул, хотя у него почему-то защемило сердце. Ведь и правда, за всю свою не слишком длинную жизнь он ни разу не слышал этих самых цикад и вообще крайне редко выходил на поверхность из Подземелья. В этом не было особой нужды: Крысы питались в основном выловленной в подземных ручьях рыбой и прочей живностью вплоть до моллюсков, не брезговали любыми червями, кротами и землеройками, обитавшими в Подземелье, как не брезговали воровать припасы из складов у Котов и Псов.

Собственно, для обеспечения таких вот удачных грабежей, а вовсе не для открытых боевых столкновений и были натасканы отряды крысьего молодняка, к одному из которых принадлежал Шор.

Немного поразмыслив, он величаво кивнул и проговорил, стараясь не проявлять особой заинтересованности:

— Что ж, я, пожалуй, посмотрел бы на этих твоих цикад.

— Что ты, — мягко улыбнулся Кот. — Их невозможно разглядеть. Они только поют… очень громко.

— Ну это тебе не разглядеть, — проворчал Шор строптиво. — Я же не такой подслеповатый, как ты.

Сказав так, он тут же пожалел об этом. Ему почему-то не хотелось обижать этого малахольного Кота, почти котёнка. Какая глупость! Это же враг!

И вообще, тот вполне себе мог притвориться и слепым, и малахольным, лишь бы выманить Шора, лучшего бойца отряда разведчиков, из родного Подземелья наружу, чтобы другие Коты, подкарауливающие там, его убили. И, скорее всего, даже съели!

Шор почувствовал, как вдоль хребта у него пробегает холодок, снова вздыбливая шерсть. Но отступать он не любил, тем более что уже сказал своё слово: хочу, мол, на цикад взглянуть. Вот и придётся, если что не так пойдёт, смотреть на котовьи разбойничьи рожи. И на острые зубы, которыми Коты будут рвать его. Но пока что тонкие пальцы Оделона доверчиво сжимали его руку.

— А ты знаешь, куда идти, чтобы выбраться наружу? — озабоченно спросил тот.

— Само собой, — сердито отрезал Шор. — Ступай за мной… киска.

И они очень тихо и быстро направились вдоль берега подземного ручья к его устью. Вернее, это Шор продвигался тихо и быстро. Оделон же несколько раз громко шмыгнул носом, потом оступился и наконец почти что сорвался в воду, откуда Шор его и выхватил, зашипев ему в ухо почище любого Кота:

— Держись за меня крепче, растяпа!

— А я тебе не мешаю? — забеспокоился Оделон. — Я… немного неуклюжий, правда.

Немного, о Великая Праматерь! Шор только головой покачал. Он в жизни своей не видел такого неуклюжего Кота. Обычно все они были очень ловкими и быстрыми. И безжалостными. Но этот недоумок, что тихонько сопел позади него, шлёпая по воде и распугивая рыб и лягушек, был совершенно другим.

В нескольких шагах от них ручей вырывался наружу, с шумом обрушиваясь в озеро, раскинувшееся среди холмов. Здесь обычно и заканчивались любые маршруты разведчиков Крыс. Обойти свою часть Подземелья по периметру, ненадолго высунуться, чтобы понять, не ищет ли их вражеский отряд, и скорее уносить отсюда ноги — вот что всегда являлось их задачей.

Закинув за спину арбалет, Шор ловко подтянулся, вскарабкался на край глинистого обрыва над водопадом, устроился поудобнее и протянул руку Оделону со словами:

— Хватайся и держись крепко!

Тот предсказуемо запыхтел, топорща усы и боязливо глядя на обрушивавшиеся вниз потоки воды. Потом, после очередного сердитого понукания, покорно ухватился за руку Шора.

— Другую руку давай! — свистящим полушёпотом потребовал тот, а потом, поняв, что толку не будет, попросту схватил Оделона за шкирку и в несколько рывков вытащил наверх.

Они лежали на мягкой влажной траве, в лица им ласково светила Старшая Сестра. Оделон сперва мучительно кашлял, приходя в себя после крепкой хватки Шора, но потом медленно выпрямился и уселся на траве, прислушиваясь. Шор тоже насторожился. Но у водопада никого не было, кроме них двоих.

— Пойдём поближе к деревьям, — хрипло выдавил Оделон. — Здесь вода всё заглушает. Но она тоже очень красиво шумит, — мечтательно добавил он и тут же пробормотал себе под нос: — Нам ветер оставит эхо, плывущее вниз по рекам…

— Нет здесь никакого плывущего эха, — хмуро отрезал Шор и вскочил. — Пошли к твоим деревьям.

Там-то его наверняка и ждала засада Котов. Он вскинул было руку с арбалетом, но под удивлённым взглядом Оделона нехотя опустил, устыдившись. Пускай! Пускай его сейчас растерзают на части, но трусом он себя не покажет!

Оделон потянул его за руку, и оба они пошли вперёд по едва заметной тропке, ведущей прочь от водопада. Видно было, что этим путём до них уже много раз кто-то ходил. Возможно, Кошки за питьевой водой.

Наконец оба уселись прямо под деревом, упершись спинами в гладкий ствол. Листва на ветках над их головами шуршала призывно и таинственно. И пряно пахла.

Вообще кругом было столько незнакомых, но приятных запахов! Шор то и дело раздувал ноздри, втягивая их. Некоторые из них он не узнавал. Он раскрыл рот, чтобы это сказать, но Оделон вдруг приложил палец прямо к его губам и щекочуще прошептал в самое ухо:

— Тс-с! Сейчас ты услышишь цикад!

И отнял руку, прежде чем Шор успел отпрянуть. Тот возмущённо фыркнул, но тут же действительно притих. В листве над ними раздался негромкий робкий стрекот, потом это стрекотание стало нарастать и наконец перешло почти что в гром.

Изумлённый, Шор вопросительно глянул на Оделона. Тот кивнул, довольно улыбаясь.

— Ты говоришь, это кто-то вроде сверчков? — Шор нахмурился, припоминая. — Зачем они так орут?

Теперь он говорил свободно, понимая, что упоенные своими трелями цикады его не услышат.

— Они призывают свою любовь, — серьёзно ответил Кот. Настолько серьёзно, что Шор даже кашлянул, слегка смущённый. Он вдруг ясно представил себе, как Оделон сидит под этим деревом, мечтательно запрокинув голову вверх, к светлеющей Старшей Сестре, и бормочет под нос свои загадочные «сочинения» в ожидании какой-нибудь пушистой Кошечки.

— М-м,— промычал он, не зная, как лучше отреагировать, а Оделон действительно поднял лицо к зеленевшей на тёмном небосводе луне и нараспев проговорил:

— Луна закинула руки и дразнит ветер полночный своей оловянной грудью, бесстыдной и непорочной…

— Кхм… — снова поперхнулся Шор, лихорадочно раздумывая, что бы сказать, и вдруг брякнул: — А у тебя что, были… м-м… Кошки? Ну-у, я про то, ты любил Кошек?

Оделон захлопал глазами и опустил голову, искоса поглядывая на Шора:

— Э-э… пока нет. Я… э-э… не умею с ними. Они надо мной смеются.

«Немудрено», — чуть было не ляпнул Шор, но вовремя спохватился и вместо этого рассудительно проронил:

— А ты бы рассказывал им вот эти свои… которые сочиняешь. Думаю, они бы слушали. Им бы, наверно, даже нравилось.

— Ты думаешь? — встрепенулся Оделон, но тут же понурился: — Я… не рискну попробовать. Я их боюсь. Девушек то есть.

«Я могу пойти с тобой», — слава Великой Праматери, которая удержала Шора от этих совсем уж дурацких слов. Только представить себе, как он, боевой Крысак-разведчик, сидит в кустах, чтобы ободрить Кота! Кота, декламирующего нараспев свою белиберду млеющей Кошечке!

Нет. Не белиберду. На самом деле сердце у Шора так и замирало, когда он слушал то, что декламирует Оделон.

А тот вдруг посмотрел ему прямо в глаза и нерешительно спросил:

— Ну, а у тебя были… ну… э-э…

— Кошек не было, — принуждённо хмыкнул Шор. Ещё чего не хватало! — Крыски, конечно же, были.

— Я и не сомневался, — горячо заверил его Оделон.

— Но я никого не любил, — зачем-то признался Шор, и оба в смущении замолчали. Подобных разговоров Шор ни с кем и никогда раньше не вёл.

Семьи он лишился рано, все его родственники — мама, отец, старшие братья и сёстры — погибли от какой-то неизвестной жрецам болезни, и с тех пор его жизнь протекала сперва в сиротском приюте, а потом и в казарме. И эта жизнь не располагала к задушевным беседам. А те податливые Крыски, с которыми он спаривался иногда, были очарованы его репутацией храброго бойца и весёлого удальца, но то, что он думает и чувствует на самом деле, никого не волновало.

— Давай, расскажи ещё что-нибудь, — не то попросил, не то приказал Шор, глядя на Оделона. — Про луну, про цикаду. Или про реку. Хоть что-нибудь.

— Тебе нравится?! — потрясённо ахнул Оделон и откашлялся в явном замешательстве. На его лице загорелась счастливая улыбка. — О… я даже не знаю… Это никому никогда не было интересно. Ну вот, про луну ещё… — Он выпрямился, опираясь рукой на темнеющий ствол дерева: — Любовь моя, люби! И да не развяжешь вовек ты жгучий узел этой жажды под ветхим солнцем в небе опустелом!

Шор опять едва не закашлялся — так пылко и странно это прозвучало. Но тут же он, обмерев, услышал произнесённое почему-то на Всеобщем откуда-то из кустов позади них:

— Да это же наш полудурок! Стоит и разглагольствует сам с собою! Эй, Оделон, ты что, совсем ума лишился — шляешься здесь по ночам, когда повсюду шныряют Крысы?

Да уж, один разведчик Крыс тут точно был! Сердце больно ударилось в рёбра Шору. Он понял, что Коты его пока не заметили, слава Великой Праматери, и рефлекторно распластался на земле, почти слившись с нею. Даже верный арбалет ему бы сейчас не сильно помог — Котов было как минимум трое. Очевидно, обычные дозорные, проверяющие окрестности.

Что ж, если они его всё же заметят, он дорого продаст свою жизнь! Шор вскинул тревожный взгляд на Оделона — ему отчаянно не хотелось, чтобы тот стал свидетелем назревающей бойни или, чего доброго, попал под стрелу. В том, что Оделон его не выдаст, он почему-то не сомневался.

Даже не взглянув в сторону Шора, как тот опасался, Оделон пробормотал, обращаясь к появившимся из кустов трём силуэтам, показавшимся прильнувшему к земле Шору просто громадными:

— Я никому тут не мешаю.

Коты переглянулись и басовито захохотали. Были они в полной боевой амуниции, даже в надетых поверх курток защитных панцирях, с арбалетами в руках.

— Крысы и Псы разбираться не будут, мешаешь ты им или нет, — отсмеявшись, назидательно сказал один из патруля Котов, очевидно, их командир. — Придушат, как мышонка, ты и пикнуть не успеешь.

— Ух, да велика ли печаль, — насмешливо фыркнул второй Кот, пониже ростом, и Шор ощутил прилив ярости.

Как они смели оскорблять своего сородича! Да ещё такого, как Оделон! Тот был куда умнее, добрее и благороднее всех этих недоумков, вместе взятых. Ну, растяпа, и что с того? Шор тоже не сразу выучился всем боевым приёмам. Но в родном клане, похоже, Оделона считали и вовсе никчемным.

— Тогда я тут останусь, — решительно заявил тот. — Мне очень хорошо сочиняется в этом месте, и если вы не станете мне мешать, буду очень признателен.

Да уж, Шор явно недооценивал этого худосочного котёнка — тот независимо выпрямился, бесстрашно глядя в глаза подошедшим громилам.

«Если кто-то из них сейчас начнёт его бить, точно получит стрелу в бок», — мрачно решил Шор. Ему было плевать, что сам он тогда из этой неравной схватки живым не выйдет. Он затаил дыхание.

Троица меж тем переглянулась, и старший с нарочитой небрежностью пожал крутыми плечищами:

— Ну и хрен с тобой, хочешь стать добычей для Крыс — мы мешать не будем.

Расхохотавшись, они преспокойно зашагали назад по тропинке туда, откуда пришли. Как сообразил Шор, она вела к ближайшему поселению Котов на окраине Города. Там как раз находился склад, однажды ограбленный его отрядом.

Когда последние отголоски шагов и разговоров патрульных затихли среди зарослей ежевики, Шор медленно поднялся с земли. Сырой песок забился под куртку, и он машинально отряхнулся.

Оделон озабоченно топтался поодаль, видимо не решаясь подойти ближе. Наверное, он думал, что выдаст этим Шора. Слишком деликатным был этот парнишка, вот что. И правда не очень-то приспособленным к жизни в жестоком мире. Он не умел нападать, лишь защищался, как мог. И у него были только его дурацкие, его чудесные бредни, которые он сочинял.

При мысли об этом Шор гневно сжал кулаки. Даже в собственном клане никто не мог и не хотел защищать Оделона. Никто не понимал, насколько особенным, редким и ценным тот был.

— Слушай, — порывисто выпалил Шор, не давая самому себе опомниться. — У тебя вообще есть родные? Кто заботится о тебе, ждёт тебя? Ну там, у тебя в Городе, где ты живёшь?

Озадаченно моргая, Оделон помотал головой и хрипло вымолвил:

— Н-нет. Никто. Я сирота. Живу при Храме Праматери. Ну… я уже говорил, что сперва жрецы хотели взять меня в ученики, но потом поняли, что я на это не гожусь. Но не выгнали. Я переписываю для них рукописи. За это меня кормят и дали тёплый угол. Они добрые, — подумав, добавил он и выжидательно посмотрел на Шора. — А почему ты спрашиваешь?

— У меня вот тоже никого нет, — выпалил Шор, по-прежнему не желая слушать воплей внутреннего голоса , уверявшего, что он точно так же тронулся рассудком, как этот малахольный Кошак. Того и гляди он сам начнёт завывать нелепые вирши, запрокинув голову к луне! — Никто и ничто меня здесь не держит. Может, мы вдвоём отправимся в путешествие? Вниз по реке, к морю, — он махнул рукой себе за спину.

Глаза у Оделона так и загорелись.

— Что? Путешествие? Ты не шутишь? — восторженно выдохнул он. — О Великая Праматерь!! Это она послала мне тебя! — Он энергично закивал, сияя при этом как начищенный грош или как луна в небе над ними. — Я мечтал об этом! Знаешь, как я мечтал! Уйти прочь и посмотреть мир!

Он вдруг кинулся к Шору и обхватил его худыми руками, приникнув всем телом и положив голову ему на плечо.

Шор и оторопел, и был странно тронут таким жестом. Но, постояв пару мгновений, он мягко оттолкнул этого порывистого дурачка.

— Только ты будешь мне во всём подчиняться и не спорить, — сурово сказал он, и Оделон снова яростно закивал:

— Конечно! Конечно! Но… послушай… — он запнулся и нерешительно продолжал, уставившись на Шора в упор: — Ведь это опасно. Ты и вправду хочешь всё бросить? Мы будем совсем одни в этих лесах, — он описал рукою круг, — а я умею так мало. Боюсь, я буду тебе только обузой.

Он заметно сник и втянул голову в плечи, а Шор усмехнулся:

— Можешь мне поверить, я сумею защититься сам и защитить тебя. — Он хотел похвастаться, что является лучшим бойцом в своём отряде, но не стал. В конце-то концов, он тоже больше ничего не умел, кроме как нападать, убивать, грабить и быстро уносить ноги, пока не поймали. Вот тоже умения! Перед тем волшебным даром, которым Великая Праматерь наделила стоящего перед ним парнишку, ничто не имело значения.

Но он, конечно же, не будет говорить про это Оделону, чтобы тот не зазнавался и слушался его получше. Шор уже понял, что Кошак мог стать непреклонным, когда осознавал свою правоту.

— Ты хочешь забрать из Города какие-нибудь свои вещи? — напрямик спросил Шор. — Осталось ли там у тебя что-то, что тебе дорого?

Оделон подумал и отрицательно покачал головой:

— Только та рукопись, которую я сейчас переписываю. — Он ещё подумал и закончил: — Но я всё равно не имею права её забирать, она ведь принадлежит жрецам и Клану.

У самого Шора тоже не было ничего, кроме находившегося при нём арбалета. Слава Великой Праматери!

— Тогда мы отправляемся прямо сейчас, — твёрдо заявил он, и Оделон запрыгал от радости, мотая полосатым хвостом, в точности как котёнок. Шор снисходительно усмехнулся, глядя на него.

Им в спины дул лёгкий ветерок, а Старшая Сестра ласково светила сверху. Шор шёл и слушал, как Оделон задумчиво бормочет:

— Хотела бы песня светом стать, её насквозь в темноте пронизали нити из фосфора и луны. Что хочется свету, он знает едва ли, с собою встречается он и к себе возвращается из опаловой дали…

Шор слушал его… слушал… и был счастлив.

Весь огромный мир разворачивался перед ними.